Куд'ар Муб'ат подобрал под себя все конечности, навалился на них колыхающимся бледным пузом. Трандошан и раньше прикидывал, как вписать арахноида в свои планы, а еще он думал о том, влезет ли высосанный экзоскелет сборщика в небольшую по габаритам кумирню.

Куд'ар Муб'ат наблюдал и радовался увиденному.

Самый доверенный отпрыск — Бланкавизо — прекрасно справлялся с задачей. Придатку вообще очень многим приходилось сейчас заниматься; ответственность, возложенная на него, простиралась далеко за пределы, задуманные родителем. Элементарное перемалывание цифр, учет отложенных яиц и накопленных кредиток… Раньше надо было думать, придаток с развитыми мозгами обязательно отобьется от лап. Он так похож на меня, совсем такой же, с умилением и родительской гордостью думал Куд'ар Муб'ат. Хладнокровный, расчетливый и изощренно лживый.

Обман становился необходимым, когда количество посетителей, а значит, неминуемых сделок, как минимум увеличивалось вдвое. Когда одному не справиться. Даже такое многостороннее и изобретательное существо, как арахноид-сборщик, имеет пределы возможностей. А уж с сегодняшними гостями и вовсе беда! В частности, ни один из двоих не должен знать о присутствии второго, Глиед Отондон представлял Истинную гильдию, ну а Босск…

Босск представлял сам себя.

Арахноид улыбнулся бы, если бы знал, что такое улыбка. Что бы ни утверждал трандошан, он работал лишь на себя. Члены Реформаторского комитета — юные наивные дураки, но Куд'ар Муб'ат не молод и далеко не глуп. А вот Босск — амбициозен, злобен и безжалостен, совсем как его родитель Крадосск… до того как старик приблизился к возрасту, когда трандошаны становятся легковерными и медлительными и умирают в когтях и клыках собственного потомства.

Пользуясь нервным волокном от оптического придатка, который устроился в малой камере, арахноид видел Босска и себя самого. Молодой трандошан подмены не распознал. Примерно десять стандартных лет назад Куд'ар Муб'ат, как положено, сменил панцирь, но старую хитиновую оболочку не выбросил, хотя раньше всегда от нее избавлялся. Сборщик сохранил экзоскелет, набил его паутиной и нервной тканью, придав пустой оболочке видимость живого тела. Маскарад обрел совершенство и законченность, когда внутрь подсадили маленького умного нахлебника по имени Бланкавизо. Он даже разговаривает точь-в-точь как я! Расчетливость и деловитость на миг уступила место теплому чувству, для которого Куд'ар Муб'-ат так и не подобрал названия.

Псевдосборщик, кукла-марионетка, управляемая Бланкавизо, извинился перед разворчавшимся гостем, а мгновением позже настоящий Куд'ар Муб'ат ощутил подрагивание аксона.

Молодец. Сборщик адресовал мысли напрямую придатку. Ты его обманул. Обманул охотника за головами.

Бланкавизо ответил с достойной примерного нахлебника скромностью: Я не заслужил похвалы. Легко. Он хочет верить в то, что слышит.. Я же произносил слова, придуманные тобой.

Да, но их надо было произнести] Никакому другому придатку Куд'ар Муб'ат не стал бы расточать хвалебные слова или мысли. Все равно что хвалить многочисленные глаза, или конечности, или прочие части тела. Других арахноид создавал в таком качестве, но маленького счетовода всегда выделял из населения паутины.

Гордость и удовлетворение сменились жалостью. Я буду скучать по нему. О, вот эту мысль надо спрятать как можно глубже от любознательного нахлебника, зачем раньше времени сообщать малышу об уготованной ему печальной кончине. Сборщик уже решил, что дни Бланкавизо сочтены, и ни услужливость, ни полезность, ни расторопность крохотного счетовода на решение не повлияют. Бланкавизо уже был умнее и независимее, чем все остальные нахлебники, вместе взятые. Да иначе он бы не справился с задачами, которые ставил перед ним прародитель.

До того как подняться до уровня главного посредника в разных сделках, Куд'ар Муб'ат начал с того, что оказался самым сообразительным из нахлебников своего предшественника. Тот в свое время совершил ошибку, которую арахноид поклялся не повторять. Тогдашний сборщик позволил одному из придатков набраться ума. Как бы ни были полезны нахлебники, их услуги не стоят риска. Бунт, восстание и убийство в планы Куд'ара Муб'-ата не входят. Возможно, у прочих народов убийство родителей в порядке вещей, необходимое условие для перехода от одного поколения к другому.

У тех же трандошанов, к примеру. Было ли так у сборщиков, Куд'ар Муб'ат понятия не имел. Он знал лишь единственного представителя своей расы, того, кто создал его, того, кого он убил и переварил.

Событие казалось ему вполне естественным, или, по меньшей мере, оно принесло удовольствие, хотя порой в темноте паутины, безмолвно плывущей среди немигающих звезд, в те короткие передышки, когда нет гостей и можно блаженно бездельничать, арахноид тешил себя размышлениями, бывают ли исключения, отклонения от очевидной нормы. Возможно, тысячелетний родитель состарился и устал, может быть, он создал и выпестовал себе наследника, подарил ему способность к мятежу, пожиранию, завоеванию и убийству? Может, то был не бунт, а предназначение? Ответы на эти вопросы не значили ничего, но давали надежду. А вдруг не обязательно уничтожать сообразительного любимчика, не надо съедать его, переваривать, перерабатывая в протоплазму, чтобы создать потом нового счетовода — хорошего, но неспособного заменить Бланкавизо?

Арахноид поспешно отогнал эти мысли, как не раз поступал в прошлом. Нельзя им предаваться, они далеки от холодных и лишенных эмоций расчетов, которыми определяется реальность. Куд'ар Муб'ат знал: чувства ведут в ловушку, пусть даже чувства к самому преданному нахлебнику. Они — прямая дорога в капкан, попадание в который равносильно смерти.

Лучше он, чем я. Куд'ар Муб'ат принял решение. Нахлебники были крепко привязаны к арахноиду поводками аксонов; тем не менее сборщик не рассматривал их как часть своей личности. С помощью свисающего с потолка оптического придатка Куд'ар Муб'ат разглядывал собственный экзоскелет. Если точно знать, куда смотреть, то за хитиновой просвечивающей оболочкой можно увидеть крошечную фигурку. Как печально, без тени грусти подумал Куд'ар Муб'ат. За разумом по пятам ходят ложь и обман. Это верно как в границах гнезда, так и в огромной Галактике за пределами паутины.

Но избавиться от счетовода придется чуть-чуть позже, как ни неприятна отсрочка. Никаких сантиментов, никакой слабости, просто сейчас запущены в исполнение сложные и запутанные интриги, помощь малыша Бланкавизо как никогда востребована. Куд'ар Муб'ат прекрасно сознавал, что играет в опасные игры. Когда одна из фигур на доске — трандошан Босск, любой промах приводит к гибельному результату. Молодой ящер еще не ведал (а Куд'ар Муб'ат был очень серьезно настроен и старался изо всех сил, чтобы Босск по-прежнему блуждал в потемках), что расчленением Гильдии Боба Фетт занялся вовсе не из любви к разрушению и нелюбви к конкурентам. Приписать авторство интриги на свой счет арахноид тоже не мог, схему разработал принц Ксизор.

Знатного фаллиена обвести вокруг когтя не просто, не тот тип. Хотя вот что забавно: и фаллиены, и трандо-шаны ведут свой род от рептилий, а потому отличаются холодной кровью (не путать с хладнокровием). Но горячий необузданный нрав подогревал трандошанов до точки кипения. Предоставь им выбирать между заговором и насилием, они без заминки проголосуют за второе. Тогда как фаллиены не повышали своих чувств и на градус, а эмоции — будь то похоть или гнев — рассматривали как инструмент безупречного и не знающего жалости рассудка. Это качество арахноид ценил в фал-лиенах больше всего. Когда его высочество Темный принц явился в гнездо и изложил суть заговора против Гильдии, Куд'ар Муб'ат понял гораздо больше, чем было сказано. Против Ксизора любопытно было играть.

С этим же…

В головной мозг Куд'ара Муб'ата проникла еще одна мысль. Прошла целая секунда, прежде чем сборщик сообразил, что мысль — посторонняя и принадле-жит не ему.

Этот же, размышлял Бланкавизо, слишком прост.

Вторую секунду арахноид приходил в себя после потрясения. Мысли нахлебника вломились без разрешения, раньше ничего подобного не случалось. К тому же рассуждение о различии между двумя расами не предназначалось кому-то еще, и уж тем более — придатку, который спрятался в старом хитиновым панцире.

Он подслушивал, не без опаски подумал Куд'ар Муб'ат. Надо же, он подслушивал! Интересно, а эту мысль нахлебник тоже узнал?

Арахноид перестал размышлять, внутри его черепа воцарилась абсолютная тишина Некоторое время сборщик занимался лишь тем, что ждал и наблюдал, а вакуум в сознании наполнялся образами от оптического придатка.

Что мне делать дальше? раздался тоненький голосок счетовода; слова формировались в голове Куд'ара Муб'ата. Чего ты ждешь от меня?

В блаженном неведении о безмолвной беседе охотник за головами Босск сидел в одной из камер гнезда и зевал. Прошло уже несколько секунд, как нахлебник, притворяющийся хозяином, извинился перед своим гостем. Учитывая нетерпеливую натуру всех трандошанов, заставлять охотника ждать дальше — не лучшая из идей. Пришлось взять себя в ноги и обратиться к придатку.

Продолжай заговаривать ему зубы, передал арахно-ид по нервным отросткам, соединяющим их с Бланка-визо. Наш гость ничего не подозревает, ты великолепно справляешься с ролью. Куд'ар Муб'ат тщательно отмерял мысли, подавляя в зародыше беспокойство и злость. Если наш гость слишком прост, нам же лучше.

Ответ нахлебника был равно лишен эмоций. Как пожелаешь, подумал Бланкавизо. Ты даешь мне мудрые наставления.

Еще несколько долгих секунд. Куд'ар Муб'ат продолжал наблюдать, Бланкавизо вновь принялся увещевать трандошана, затем сборщик отсоединился и от счетовода, и от прочих придатков. В судьбе Бланкавизо арахно-ид не сомневался.

Как только закончится дело охотничьей Гильдии, заверил себя Куд'ар Муб'ат. И ни минутой позже. Сборщик вновь наводнил сознанием паутину… и осознал, что находится в центральной камере рядом с Глие-дом Отондоном. Ничего, безопасность стоит некоторых затруднений,

— Как даз вовдебя, — проворчал эмиссар Истинной гильдии. — У бедя дет в запасе вдемени, чтобы тдадить впустую.

— Нижайше умоляю простить меня, о терпеливейший из мужей, — привычно рассыпался в извинениях Куд'ар Муб'ат, устраиваясь на вздыхающих живых подушках. — Мои глубочайшие сожаления… впредь не повторится, и больше ничто не отвлечет меня от высокочтимого гостя…

— Вот да том и остадовись, — кисло прогундосил Отондон, морща хобот. — Столько шума, а удадить дадо всего одно дедо. Вот так пдосто. Ты с дами иди дет?

— Прошу прощения? — опешил Куд'ар Муб'ат. — Уточни, что ты понимаешь под союзом «с». О разумеется, я не сомневаюсь в чистоте твоих слов, но…

— Бдось! — Глиед Отондон был раздражен не на шутку. — Подожедие тебе известдо. Вбесто одной Гид-дии — две, а доджна быть одна. Мы.

— А как же иначе! — откликнулся Куд'ар Муб'ат, пощелкивая жвалами. — Страсть к выживанию, как прекрасно! Я тщательно придерживаюсь того же курса все время своего существования.

— Могу подудчиться, и дадьше захочешь пдактико-ваться в этом деде, — Глиед Отондон наклонился вперед, выбрал из многочисленных глаз арахноида две ближайшие пары и уставился в них. — И пдоще всего это будет дядом с дами. Истиддая гиддия очень дедружедюбно отдосится к тем, кто стоит да пути к воссоедидедию, Редегаты из так дазываемого Рефорбатодского комитета — метдвое, хододное мясо. Им же стадет и тот, кто с диби заигдывает.

Отондон склонил к плечу рогатую голову.

— Как вот ты, дапдимер, заигдываешь с Босском и его баддой.

— Мой дражайший Глиед! — Куд'ар Муб'ат всплеснул волосатыми лапами. — Я понимаю истинную природу твоего беспокойства и все равно потрясен, я действительно потрясен! К подозрениям мне не привыкать, в твоей профессии без них не обойдешься, но… но никогда меня не подозревали в идиотизме. Мне, знаешь ли, известно, как делаются дела в нашей Галактике.

— Дичуть де собдеваюсь, — от намека на братские чувства ухмылка Отондона стала только гаже. — Ты вовсе де глуп.

В отличие от тебя. Впрочем, эту мысль Куд'ар Муб'ат высказывать вслух не стал.

— Я бы не достиг зрелости и не занял бы влиятельное положение в обществе, если бы плохо выбирал себе друзей и союзников, — арахноид потер лапы Друг о друга; раздался неприятный скрежет. — Итак, ты и твоя Истинная гильдия… как горько мне, что не могу я обратиться к каждому ее члену напрямую, но, увы, лишен я того удовольствия! Итак, ты и твоя Истинная гильдия можете спать спокойно. Я, как ты изволил выразиться, с вами. И несмотря на крепкие узы дружбы и величайшее восхищение, которое питаю я к охотникам за головами… а ведь Истинной гильдии достаточно было бы моего честного слова, между прочим!., но мне хотелось бы успокоить вас всех и заверить еще раз в моей преданности. Мой дорогой Глиед, как хорошо иметь с тобой дело.

Сборщик повозился на мягких упругих подушках, переплел лапы.

— Ив будущем я желаю вести с тобой дела к такой же обоюдной выгоде, как и в прошлом.

— Пдо ободюдность не ведаю, — прогнусавил эмиссар Гильдии. — В твоей казде оседает бодыпе кдедиток, чем в даших кадмадах.

— О, как жестоко ранят и терзают твои слова мое старое сердце!

Чтобы подчеркнуть обиду, Куд'ар Муб'ат еще глубже утонул в подушках.

— Возможно, в грядущие счастливые времена, когда мы преодолеем все трудности и разногласия и начнем все сызнова, а Гильдия охотников за головами, возродившись из пепла, воссияет заслуженной славой, вот тогда мы и усядемся вместе за гроссбухи и разберемся в финансах. Если ты лично считаешь, что пострадал, мы с тобой побеседуем… так сказать, частным порядком. Да?

Отондон задумчиво скреб подбородок.

— Говодишь о взятке?

— Ах, какое грубое слово! Тебе не кажется? — Куд'ар Муб'ат сокрушенно покачал головой. — Я предпочитаю рассматривать подобные вещи как дружеские подарки. Ведь мы же с тобой друзья, нет? И раз уж мы заговорили о дружбе, а ты возвращаешься к охотникам из Истинной гильдии, чьи интересы ты так рьяно защищаешь… почему бы тебе не заверить их в искренности моих намерений и чистоте моих помыслов? Я был бы весьма благодарен и…

— Да-да, я подял, куда ты кдонишь, — перебил Отондон. — До есди ты джешь, я дичего такого дедать не буду. Есди хочешь поддерживать Истиддую гиддию, то не будешь иметь дичего общего с Босском и его бадди-тами из Рефорбатодского комидета.

— Дорогой мой Глиед, я говорю правду, только правду, ничего, кроме правды, — сборщик в драматическом жесте воздел покрытую бесцветными волосками конечность. — Клянусь.

Он опять подоткнул под себя все лапы.

— В таких делах я никогда не виляю.

— Тебе же дучше говодить пдавду, — мрачно провозгласил Отондон. — Потому что, есди я скажу своим бдатьям по Гиддии, что ты с даби, а потом выясдится, что ты подсудул дам подчедный товар, моя жиздь будет стоить пдевок, не бодьше. Охотдики за годовами гдупрс-ти не терпят.

Тем хуже для тебя.

— Упокойся, драгоценнейший, сладчайший Глиед, будь уверен, отношения между мной и Истинной гильдией — Гильдией охотников за головами, как все назовут ее, возродившуюся в былом блеске, — будут исключительно выгодными для обеих сторон. Даю тебе слово.

— Ходошо, — эмиссар причмокнул. — Здаешь, я по-чебу-то так и дубал, что мы договодибся.

Дурак. Самый легкий способ вести переговоры: говори в точности то, что от тебя хотят слышать. Куд'ар Муб'ат про себя пожелал, чтобы всегда было так же легко. Потому что, как только меряешься хитроумием с принцем Ксизором или Бобой Феттом, игра сразу же становилась опасной и интересной. Арахноид обожал эти встречи, они делали его жизнь более полноценной.

Много лет он обитал в плавающим между звезд гнезде, унаследованном от убитого прародителя, заключал многоходовые сделки, участвовал в многоуровневых интригах — задолго до того, как родились вышеперечисленные существа. Когда проходит столько времени, искать достойного противника начинаешь с маниакальным упорством

Вот почему он принял участие в заговоре против Гильдии. Не столько из-за выгоды, кредиток, потоком хлынувших в закрома арахноида, а из-за того нервного трепета, который охватывает истинного игрока перед тем, как он сделает первый ход. А еще ему нравились противники. Когда принц Ксизор прибыл в гнездо и изложил дело, Куд'ар Муб'ат без труда размотал все ниточки, даже те, которые тянулись в самое сердце Империи. Арахноиду не привыкать к паутине. Сборщик видел даже те нити, которых не замечал фаллиен, мимо не прошел и факт, что Повелитель тьмы Дарт Вейдер не доверяет Ксизору. Стоит принцу оступиться, ему никто не позавидует. Что ж жаловаться на ожоги, когда играешь с огнем.

Арахноид вновь пожалел крошку-нахлебника Бланкавизо. Маленький счетовод никогда не поднимется до такого уровня опасности, он так и не научился играть. Даже если бы Бланкавизо затеял бунт против родителя, как в свое время поступил сам Куд'ар Муб'ат, все равно — это не риск. Придаток ничего не поймет, игра закончится раньше.

Мысли эти были приятны, но дело есть дело. Куд'ар Муб'ат посмотрел на эмиссара Истинной гильдии.

— Твое время бесценно, мой вечно спешащий обогатиться Глиед, — сборщик выпростал из-под себя пару лап. — Гораздо дороже моего. Я всего лишь сижу в гнезде, жду посетителей, таких вот странников, повидавших миры, как ты, мой любезный. Что скажешь, друг мой, может у нас наконец-то воцариться гармония и покой? Твои интересы и интересы твоих коллег идентичны моим, как я понимаю.

— Божет, де идедтичны, — откликнулся Отондон. — До бдизки. Да дадный бобент.

— Ах, как мудро сказано! — вскричал арахноид в экстазе. — Теперь ты можешь вернуться к своим товарищам и заверить их, что добрый их друг и деловой партнер Куд'ар Муб'ат, как ты высказался, с ними!

— Божет быть, — Глиед Отондон приосанился. — Проблем стадет медьше, есди мы закодчим то дедо. Ду, ты подимаешь… о взятке.

— Опять это грубое и непристойное слово! — Куд'ар Муб'ат испустил горестный вздох. — Но я понимаю, о чем ты говоришь. Ведь я первым поднял вопрос, если вспомнишь. Хотя чуть-чуть деликатнее, мой прямолинейный товарищ.

На морде Отондона нарисовалось откровенное желание заполучить кредитки.

— Есди удадим это дедо сейчас, вот тогда я скажу; сдедка закдючена. И существеддо подкреплена. Усек?

— О да… разумеется.

Арахноид почесал нижнюю часть головы, там, где у гуманоидов, как правило, расположен подбородок. Сам того не сознавая, посланец Истинной гильдии только что создал массу проблем. И дело было вовсе не в наличии денег и желании ими делиться, а в том, что финансовыми вопросами занимался Бланкавизо, а он сейчас был, так сказать, занят. И Куд'ар Муб'ат вовсе не горел желанием выяснить, что думает трандошан о маскараде и о том, что за его спиной сборщик ведет переговоры с противником. Да и Глиед Отондон в восторг не придет, это точно. Оба охотника рассердятся не на шутку, а гнев обрушат не друг на друга, а для начала — на арахноида.

— Ты смутил меня, — честно признался сборщик после непродолжительной паузы. — Я не могу исполнить твою справедливую просьбу.

— Что? — Глиед Отондон рассмеялся. — Шутишь, что ди? Всем известдо, что у тебя тут задежи дедег. Ты спишь и ешь да кредитках!

— Печально… но ты ошибаешься.

Куд'ар Муб'ат пригорюнился. Нахлебники столпились вокруг него, словно несчастные сироты, ищущие защиты от холодного зимнего ветра. Бусинки многочисленных глаз смотрели на Отондона,

— Не все сделки были удачны, далеко не все… Как правило, только те, в которых я осмелился предложить свои ничтожные услуги тем, кто занят твоей профессией. Вот почему я с такой готовностью и охотой возобновляю связи и клянусь в верности истинным наследникам Гильдии охотников за головами. Наша Галактика кишмя кишит лживыми и недостойными доверия существами, а я — всего лишь смиренный посредник, и меня так легко обмануть, я такой легковерный!

Арахноид промокнул несколько блестящих глаз, хотя слезных желез у него не было от природы.

— У меня столько трат, столько трат, — кончиком когтя сборщик обвел свое разнородное потомство. — Собственно, все дело в медицине, а не в экономике.

— Уводь медя, — посланник Истинной гильдии разглядывал арахноида с отвращением. — Есди вздубал кого-то разжадобить, поищи ддугого сдушатедя.

Отондон застегнул крючки накидки.

— Я же дичего де хочу сдушать. До де забудь… — Гли-ед встал, угрожающе наклонился к хозяину паутины. — Ты бде доджен.

— Долг чести, — пискнул Куд'ар Муб'ат, отодвигаясь от обвинительного перста. — Каждый стандартный отрезок моего времени будет начинаться с размышлений на эту тему.

— Уж пожалуйста,

Отондон посмотрел по сторонам, едва не разрывая мягкие стены массивными — широкими плечами.

— Как бде отсюда выбдаться? Я возвдащаюсь в Гид-дию. Бедя ждут.

Куд'ар Муб'ат подозвал одного из нахлебников и поручил проводить гостя в центральный док. В гнезде был еще один, поменьше и с другой стороны, что-то вроде черного хода; там, подальше от глаз Отондона, отдыхала сейчас «Гончая», принадлежащая трандошану. Когда Босск связался с Куд'аром Муб'атом и сообщил о своем прибытии и намерении обсудить кое-какие дела, арахноид сумел убедить ящера в необходимости поддерживать секретность. Мол, могучие силы, о которых говорят намеками, а не горланят на всю Галактику и ни в коем случае не называют по имени, неусыпно следят за паутиной и отслеживают визиты гостей. Босск без пререканий совершил сближение по другому вектору и посадил корабль в другом доке. Эмиссару Истинной гильдии Глиеду Отондону была спета та же самая песня. С тем же результатом.

Не покидая центральной камеры, Куд'ар Муб'ат восстановил визуальный контакт с оптическим придатком. Перед внутренним взором сборщика немедленно возникла уродливая морда преисполненного худшими подозрениями Босска — так отчетливо, будто сборщик сам принимал трандошана, а не замаскированный Бланкавизо.

— Это что было?

Трандошан, прислушиваясь, повернул голову.

По шелковистой нити аксона Куд'ар Муб'ат послал оптическому придатку запрос сменить угол зрения, арахноид хотел видеть еще и пустой экзоскелет со счетоводом внутри.

— Прощу прощения? — раздался из муляжа голос, идентичный голосу Куд'ара Муб'ата. — О чем ты только что говорил?

— О том, что слышал секунду назад.

Узкие ноздри трандошана трепетали, как будто ящер пытался отфильтровать из переработанного воздуха молекулы запаха.

— Спорить могу, стартовал корабль.

В вакууме, окружающем паутину, едва ли возможно было услышать звук двигателей; к тому же они работали на малой мощности. Но у трандошанов слух чуткий; вероятнее всего, Босск ощутил вибрацию нитей и сброс давления при отлете.

— Да, действительно, очень похоже.

Сборщик не замечал, как в волнении стиснул лапы, подслушивая разговор.

— Но, — продолжал Бланкавизо, — ты ошибся. Что же это могло быть?

Оптический придаток передал изображение Босска: глаза прищурены, на морде оскал.

— Ты скажи мне, — проворчал трандошан. — Почему это из гнезда стартует какой-то корабль?

— Какой корабль? — удивился Бланкавизо. — Мой многознающий Босск, любое разумное существо прилетает в мою скромную обитель с единственной целью — переговорить со мной о делах. Но разве я не сижу здесь с тобой? И разве мы уже битый час не наслаждаемся приятной радушной беседой? Я с таким удовольствием внимал твоим мудрым словам! Как бы я общался с другим посетителем, если бы ты не занимал безраздельно мое внимание? Так откуда же взяться другому гостю? Я не льщу себе, мой подозрительный друг, мой дом не настолько очарователен, чтобы возбуждать желание осмотреть его красоты.

Прищуренные глаза Босска стали еще уже. Чешуя на лбу сморщилась: ящер натужно решал шараду.

— Тогда что это было?

— Сброс мусора, мой любезный, сброс мусора, — экзоскелет с Бланкавизо внутри покачал пустой головой. — Какой стыд… в приличном обществе о подобных вещах говорить неудобно. О засорах, мусоропроводах, канализации и сортирах. Но у меня те же проблемы, что у любого корабля, который перемещается в открытом пространстве, окружающем нас. Сам знаешь, время от времени гигиены ради следует сбрасывать кое-какие отходы. И им нужно придавать хорошую скорость, чтобы удалить из навигационной зоны. Представляешь, во что превратится мой дом, если вокруг будут плавать всякие отвратительные предметы?

На треугольном личике экзоскелета появился намек на улыбку.

— Даже личный корабль Императора производит подобную операцию, мой любознательный друг, что ж говорить о нас, ничтожных.

— А-а,.. ну да, — трандошан почесал в затылке. — Наверное, ты прав.

Куд'ар Муб'ат хмыкнул, отдавая должное ловкости счетовода, который выкрутился из затруднительного положения. Загвоздка была лишь в том, что гнездо было полностью автономным. Арахноид испытывал инстинктивное отвращение, когда был вынужден расстаться с любой малостью. Он словно терял часть собственного тела. Но когда нужно для дела, кого станет интересовать правда?

Когда Босск наконец-то убрался восвояси («Гончая» вылетела из малого дока не раньше, чем первый корабль скрылся из виду), Куд'ар Муб'ат похвалил отпрыска за быстрые и уверенные переговоры с охотником за головами.

— Молодец, — сказал арахноид.

Поудобнее устроившись на воздушных упругих подушках, сборщик позволил маленькому придатку взобраться себе на колени. В удаленной малой приемной остались валяться пустые хитиновые скорлупки, похожие на доспехи давно павших воинов.

— Ты пробудил гордость во внутренних органах своего творца.

— Всего-навсего деловое соглашение, — выслушивая похвалу, Бланкавизо ничуть не смутился. — Если у меня все получилось, то лишь потому, что отношения между разумными существами можно свести к кредиткам, расходам, дебетам и балансам.

Он нарисовал в воздухе лапкой ноль.

— Складывай и разделяй, — пропшцал малыш-нахлебник.

— А разделяя — властвуй.

Риторическое выражение, впрочем. Куд'ара Муб'ата могло удовлетворить лишь большое количество денег.

— Самый лучший совет, — поддакнул маленький подхалим.

Арахноид спустил отпрыска на пол, и придаток бодро убежал в свою норку в глубине паутины. Надо быть осторожнее, иначе рудиментарный сердечный узел опять размягчится. Малыш-счетовод так похож на родителя! И он очень помог: трандошан Босск улетел, убежденный в том же самом, что и его оппонент Огон-дон. В том, что Куд'ар Муб'ат поддерживает интересы осколка (для каждого — соответственного) прежней Гильдии охотников за головами. Пусть верят. Когда выяснится вся правда, поздно будет что-то предпринимать. И совсем не важно, что победит — Истинная «гильдия» или Реформаторский комитет. Сливки все равно снимет Куд'ар Муб'ат.

Арахноид подобрал под себя конечности и стал обдумывать следующие ходы.

Доклад, ваше высочество! Ссутулившийся в механическом форм-кресле, которое он отчаялся научить правильно произносить свое имя, фаллиен небрежно протянул руку и взял у склонившегося в глубоком поклоне слуги тонкий лист флимсипласта. Лакей сунул драгоценный поднос под мышку и бесшумно удалился не разгибаясь. Воспоминание о том, что тут был кто-то еще, выветрилось из головы принца раньше, чем закрылись высокие двери, украшенные богатой резьбой.

В подобные мгновения принц Ксизор предпочитал уединение — и вовсе не из опасения не сохранить тайну. Его окружали придворные и фавориты, преданные «Черному солнцу» не меньше, чем сам фаллиен. Темный принц просто хотел, чтобы чужая болтовня и по-сторнние разговоры не мешали спокойному течению мыслей. Обитатели других планет, обладатели иных генотипов не могли постичь наслаждения, которое охватывало принца в минуты размышлений. У Ксизора накопилось множество веских причин поздравлять себя с достижением целей. Многих целей, крайне разнообразных. Феромоны фаллиенов оказывали мощное воздействие на женщин почти всех разумных видов, и многих из женщин принц Ксизор находил соответствующими его вкусам в той мере, чтобы удовлетворить и потребности. Но о нуждах подчиненной ему организации принц не забывал никогда, а посему любовниц выбирал из жен и дочерей высокопоставленных дипломатов и послов старой Республики, крепнущего Альянса и незыблемой Империи. Получив желаемое — во всех смыслах, принц с холодной улыбкой на худом остроскулом лице давал понять, что его больше не интересует отчаянная самозабвенная страсть той или иной красотки. Сексуальные победы Ксизор ценил, как и все его соотечественники, но, как и они, предпочитал хранить о них воспоминания. Драгоценные трофеи в лабиринтах памяти.

Холодная кровь, унаследованная от далеких пращуров-рептилий, уравновешивалась пламенным темпераментом, что сближало фаллиенов с трандошанами. .. несмотря на необычайную уродливость последних. По сравнению с ящерами с Трандоши фаллиены являли собой воплощение элегантности, которую пускали в ход одновременно с феромонами. Хотя кое-что общее у двух народов все-таки было — скорость, с которой они насыщали свои аппетиты. Они всегда были голодны. Но трандошаны лишь набивали желудки, их мозги (те крохи, что отпущены им природой) были примитивными слугами их животов. Для них победить врага и сожрать его — в прямом смысле синонимы. Мы, фаллиены, с удовольствием рассуждал Темный принц, натуры утонченные.

Предвкушение грядущих утех могло подождать, сейчас следовало заняться делами насущными и менее романтичными. На листке флимсипласта уже проявлялись, темнея, слова.

Химический состав феромонов у каждого фаллиена уникален, и никто другой, даже близкий родственник Ксизора, взяв в руки записку, не сумел бы запустить процесс. Принц Ксизор поднес листок к глазам.

Записку прислал один из высших чинов «Черного солнца» киан'тхар Крит'ах. Еиго Крит'ах, если воспользоваться титулом, который он заработал годами преданной службы; всегда верный, хитрый и склонный к насилию. Крит'ах владел широкой сетью информаторов; семейные и вассальные связи киан'тхаров хитро переплетены, так как их репродуктивный процесс требует, чтобы оплодотворенная яйцеклетка передавалась через несколько поколений не единокровных союзников. Чужаки не имели ни малейшего шанса протолкаться сквозь толпу кузенов и кузин. К тому же природа наградила представителей этой расы на редкость честными физиономиями, киан'тхары без труда завоевывали доверие. Не один и даже не два подрод-ственника Крит'аха работали в многочисленных финансовых учреждениях на различных планетах и имели обширные деловые связи. И порой — исключительно ради общего блага — им приходилось обращаться к сборщику-арахноиду Куд'ару Муб'ату, а через него — к охотникам за головами. Агенты-родственники Крит'аха информировали его о любых сведениях, достойных внимания его фасеточных глаз.