Босск зарычал от ярости. Этот полукровка, ублюдок… Проклятие умерло между скрежещущих клыков.

Только один представитель их профессии пользовался настолько хитроумным и весьма недешевым оборудованием. И только он обладал должной скоростью. Интересно, когда он ухитрился установить диссипаторы? Снял доспехи и притворился младшим техом из обслуживающего персонала? Поди узнай его без доспехов… Хотя вероятнее всего, охранников подвела вентиляция. А сработали диссипаторы от шума устанавливаемых направленных зарядов.

Не было ни малейшего смысла оглядываться в поисках добычи. Босск высунулся в дыру и изучил горизонт.

На фоне темнеющего фиолетового неба заметить взлетающий корабль было сложно, но трандошан на зрение не жаловался. Да и не узнать необычные обводы мог только слепой или непосвященный. Как и манеру летать.

— Пошли! — Босск вернулся, схватил напарника за лапу и поволок к пролому в стене.

В коридоре уже визжали аварийные сирены, скоро сюда сбегутся все охранники казино. Трандошан закинул винтовку за спину и приготовился прыгать.

— Но… — уперся Зукусс, — здесь же почти десять метров! Как минимум…

— И что? — оскалился Босск. — Ты знаешь способ быстрее?

Через несколько секунд оба с трудом поднимались на ноги. Зукусс застонал, вызвав у трандошана новый приступ желания пристукнуть напарника на месте.

— Кажется, я что-то сломал…

Лазерные заряды выжгли землю под самыми их ногами — охрана прибыла. Босск бодро помчался прочь, Зукусс поспешил следом.

Самое забавное заключалось в том, что они ухитрились развить такую скорость, что добежали до корабля и нагнали обидчика, когда тот только покинул верхние слои атмосферы.

Босск вдавил кончик когтя в клавишу комлинка, предоставив сидящему в штурманском кресле Зукуссу суетиться из-за сломанного конвектора одного из воздуховодов.

— Заглуши двигатели, — рявкнул трандошан в микрофон; ни к чему соблюдать формальности здесь, вдали от основных маршрутов, где других кораблей просто не было. — У тебя на борту находится принадлежащая нам добыча. Если точнее, разумное существо, откликающееся на имя Нил Посондум, бывший работник трансгалактической игорной корпорации…

— Твоя собственность? — скрипнул в динамике холодный равнодушный голос, странно выговаривающий слова. — Он на борту моего корабля. Почему он принадлежит тебе?

— Может быть, — прошептал Зукусс, — не будем его сердить?

— Заткнись, — Босск опять вдавил клавишу в панель — У нас полномочия от Гильдии. Поэтому Посон-наша собственность. Отдай мне мою добычу, и у тебя не будет неприятностей.

— Восхитительно, — в сипловатом голосе ни единой эмоции, ни восхищения, ни страха, ничего. — Ты ошибся.

— Да? — Босск посмотрел на приборы; второй корабль и не думал сбрасывать скорость. — И в чем это я ошибаюсь?

— Гильдия не авторитет для меня. Я отвечаю перед высшим законом.

— Чьим это?

— Моим. Тем, которому я служу. Пока мне платят. Босск скрежетнул клыками.

— Слушай, ты, никчемный, подлый, вонючий гнатгрг…

Огонек на пульте мигнул и погас; второй корабль оборвал связь.

— Вон он. — Зукусс смотрел в иллюминатор. — Улетает.

Действительно, «Раб-1», принадлежащий одному из самых удачливых и безжалостных охотников в Галактике, исчез в гиперпространстве, оставив после себя лишь наполненное дразнящими звездами небо.

У Босска сузились зрачки. Может быть, второй корабль исчез, унося и пилота, и добычу, но кипящая ярость в чешуйчатой груди Босска никуда не подевалась.

Щуплая фигурка внутри клетки съежилась и прикрыла голову руками, стараясь не смотреть на того, кто стоял по другую сторону прутьев.

— Не нужно.

Камбуз «Раба-1» не был рассчитан на роскошные дорогие банкеты, а хозяин корабля настолько был равнодушен к еде, что пищевой процессор выдавал лишь минимально необходимое количество съедобной неаппетитной субстанции, невкусной, но удовлетворяющей потребностям стандартной гуманоидной формы жизни. Боба Фетт поставил поднос на металлический пол напротив отверстия в решетке и носком ботинка подтолкнул его внутрь.

— Чтобы тебе был причинен вред, не платили, — пояснил он свою предыдущую фразу. — Тебя никто не тронет.

— А если бы заплатили? — старший счетовод трансгалактической корпорации игорных заведений сумрачно следил за охотником из-за растопыренных пальцев; на данный момент он был единственным обитателем трюма, хотя клеток там было несколько. — Если бы заплатили? Что тогда?

— Ты познакомился бы с болью, — Фетт указал на поднос, часть содержимого которого вывалилась на пол. — Живой ты стоишь дороже. Мертвый не стоишь ничего. Заказчик потребовал доставить тебя без повреждений, — Фетт помолчал и по собственному почину добавил: — Относительно. Решишь голодать, буду кормить насильно. Считается, что в этих вопросах я не церемонюсь. Лучше не выясняй, так ли это на самом деле. Окажешься глуп и попробуешь поранить себя, свяжу. Будет не так хорошо, как сейчас.

Счетовод по имени Нил Посондум осмотрелся по сторонам. Потом его бледная слабая рука ухватилась за прутья клетки.

— Не могу назвать обстановку приятной.

— Бывает и хуже, — Боба Фетт коротко и равнодушно пожал плечами, потом повторил услышанные когда-то слова — Этот корабль для скорости, не для роскоши.

Он оставил «Раба-1» на автопилоте, но миниатюрная дека, вшитая в наручь, вела постоянный мониторинг курса.

— Живи, пока можешь. Потом будет только хуже.

Наверное, можно было сказать что-нибудь обнадеживающее, но Боба Фетт привык трезво смотреть на жизнь. А счетовода ничего хорошего'в будущем не ожидало. Посондум совершил печальную и фатальную ошибку, сменив хозяев в сфере деятельности, где поощряется и вознаграждается верность, а предательство жестоко карается. Хуже того, Нил Посондум вел финансовые записи для ряда незаконных притонов на Внешних территориях под контролем, разумеется, хаттов. Склизни имели склонность рассматривать своих работников как свою собственность. Кстати, именно по этой причине Боба Фетт старательно сохранял статус независимого одиночки, оказывая периодические услуги лишь одному представителю этой расы, да и то драл втридорога. Счетовод не был настолько предусмотрителен; он оказался вообще слишком глупым, потому что переметнулся к конкуренту своего прежнего работодателя и передал ему информацию относительно теневого рынка. Время от времени Боба Фетт задавал себе праздный вопрос: может быть, хатты достигают таких размеров, жадно заглатывая все, что попадает им в лапы, и ничего не выпуская из них? А уж тем более одного перепуганного насмерть бухгалтера с улучшенными имплантами мозга, нашпигованными цифрами.

— Слушай, может быть, ты убьешь меня прямо сейчас, а? — Посондум опустился на корточки, привалившись спиной к прутьям клетки, подцепил кончиком пальца серое комковатое желе и с отвращением отодвинул поднос. — Ты выполнишь эту работу быстрее и безболезненнее хаттов.

— Вероятно.

Боба Фетт не испытывал жалости к человеку, который сам навлек на свою голову неприятности. Ты связался с хаттами, мысленно сказал счетоводу охотник. Лучше бы позаботился воспитать в себе верность.

— Так убьешь меня?

— Нет.

— Почему?

— Я сказал: я делаю то, за что мне платят. Не больше, не меньше.

— Ты ведь все делаешь за деньги, ведь так?

В зеркалах возмущенно горящих глаз счетовода Фетт видел собственное отражение. Глухой шлем, помятый, облезлый, все еще полностью функциональный, взгляд скрыт за узким перекрестием визора. Боевые доспехи нашпигованы разнообразным оружием от запястий до голеней. Ходячий арсенал, человеческий организм, сложенный из частей машины. Механически равнодушный и настолько же смертоносный.

Отражение неторопливо кивнуло. Боба Фетт услышал собственный голос, искаженный вокодером и акцентом: — Верно. Я делаю то, что получается хорошо и за что мне лучше всего платят.

Когда-то давно на похожий вопрос он ответил иначе. Или это был еще не он? С каждым годом становилось все сложнее разделять воспоминания. Боба Фетт глянул на встроенную в наручь мини-деку.

— Ничего личного.

— Значит, мы могли бы заключить — соглашение? — Посондум с надеждой смотрел на своего временного хозяина, — Ведь правда?

— Соглашение?

— А ты как думаешь? — счетовод встал, цепляясь за прутья. — Тебе нравится получать деньги, я же знаю, какую высокую плату ты требуешь за услуги. А мне нравится Жить. Вероятно, я так же люблю жизнь, как ты — деньги.

Боба Фетт остановил взгляд своей маски на одутловатом потном лице пленника.

— Следовало оценить жизнь до того, как вызвал гнев хаттов. Поздно раскаиваться.

— Но тебе-то еще не поздно заработать много кредиток. Больше, чем смогут заплатить тебе хатты, — Посондум с такой отчаянной силой прижал лицо к прутьям, будто хотел протиснуться между ними. — Отпусти меня, и я сделаю так, что ты никогда не пожалеешь об этом.

— Сомневаюсь, — сказал Боба Фетт. — Хатты хорошо платят.

— А как ты думаешь, почему им так не терпится заполучить меня, а? — костяшки рук счетовода побелели, так крепко он стискивал прутья решетки. — Думаешь, из-за старых учетных книг и финансовых отчетов, которые хранятся в моей голове? Или чтобы конкуренты не заполучили какие-нибудь важные тайны и секреты?

— Не мое дело, — отрезал охотник. — Клиент хочет что-нибудь получить. Тебя.

На его запястье замигал индикатор; скоро придется возвращаться в рубку.

— Я доставляю товар. Клиент платит. Все.

— И я могу! Я могу заплатить, — Посондум, словно спохватившись, понизил голос, хотя подслушивать в трюме было некому. — Когда я бежал от хаттов, то прихватил не только информацию. Я взял деньги… много денег… кучу…

— Дурак, — беззлобно констатировал Боба Фетт.

Каждый знает, какую страсть хатты питают к деньгам, так уж они устроены. Несколько раз охотнику приходилось идти на экстренные меры, чтобы получить плату за завершенную работу, даже в тех случаях, когда условия были оговорены заранее. Красть у хаттов и думать, что сумеешь скрыться с деньгами, — верх идиотизма.

— Может быть… но там их было так много! И я решил, что смогу убежать, смогу спрятаться… И мои новые хозяева меня защитят…

— Они пытались, — Фетт снова пожал плечами. — Недостаточно хорошо. Когда я берусь за работу, все — это не достаточно.

Он не хвастался, он констатировал известный всей Галактике факт.

— Слушай, я отдам тебе деньги. Все деньги, все, до единой кредитки, — Посондума трясло. — Каждую украденную у хаттов монетку я отдам тебе. Все твое! Только отпусти меня.

— Где деньги?

Счетовод отпрянул от решетки.

— Я их спрятал.

— Я легко могу их найти, — Боба Фетт продолжал говорить прежним равнодушным и ровным голосом; упоминание о наличности не вызвало эмоций. — Изымание полезной информации — моя специальность.

— Данные зашифрованы, — пролепетал счетовод, ежась. — Спрятаны глубоко. Имплантирован датчик травм, — он указал на небольшой шрам над левым ухом. — Попытаешься вырвать информацию с помощью пытки, датчик сработает, сегмент мозга будет вычищен. И никто не узнает, где лежат кредитки.

— Способов много, — охотник уже встречался с подобными системами; остроумно, но не слишком надежно. — Шунты. Неприятно, зато действенно.

Кажется, по возвращении к хаттам Посондума ждет уютная нейрохирургическая операционная.

— Не бойся, — добавил Боба Фетт, заметив, как побледнел счетовод. — Сделки все равно не будет.

— Но почему? — Посондум просунул между прутьев костлявую руку, пытаясь ухватить охотника за рукав комбинезона. — Это же такая удача… там денег больше, чем хатты тебе предложили…

— Вероятно, — Боба Фетт сделал шаг от клетки к простой металлической лесенке, которая вела через все палубы корабля наверх, в рубку. — Наверное, ты воруешь так же хорошо, как считаешь. Какая разница, сколько украсть у хаттов, одну кредитку или миллиард? Последствия одинаковы.

Он устал, произнося слишком длинную для себя тираду, но ее следовало закончить.

— Ты спрятал кредитки. Хорошо. Но мне не интересно. Репутация. Нужно думать о ней.

— Тебе? — Нил Посондум даже закашлялся от изумления. — О чем?!

— Знаешь, почему мне платят большие деньги? Я приношу добычу. Меня ничто не остановит. Ничто. Я соглашаюсь на работу, я выполняю ее. Это знает каждый в Галактике.

— Но… но я слышал… другие охотники… они нарушают соглашение с клиентом…

— Другие ведут дела, как им вздумается. — Боба Фетт не потрудился убрать из голоса презрение, которое питал к членам так называемой охотничьей Гильдии. Именно из-за их жадности он не имел ни малейшего желания связываться с ними.

— У них свои правила… у меня — свои, — затянутая в перчатку рука сжалась на металлическом поручне трапа; Фетт оглянулся на клетку. — Я приношу добычу, — повторил он. — Они — нет. Чувствуешь разницу?

У Посондума ослабли колени; ладони скользнули по прутьям, когда счетовод без сил опустился на палубу.

Разгоревшаяся было искорка надежды погасла, — Поешь, — посоветовал Боба Фетт. — Силы тебе понадобятся.

Он не стал ждать ответа, выбрался из трюма и сел за пульт управления.

Вон он. — Наблюдатель заметил приближающийся корабль; такова была его работа. — Я его вижу. — Разумеется, видишь, — ответил Куд'ар Муб'ат. — Хороший придаток. Умница.

Многосуставчатой, покрытой хитином конечностью сборщик ласково погладил маленькое недосушество по голове. Наблюдательный внешний придаток был одним из наиболее сложных нахлебников, обитающих в паутине. Куд'ар Муб'ат оставил внутри его черепной коробки ровно столько мозгов, чтобы придаток мог сфокусировать чувствительные светособирающие линзы на окрркающих гнездо звездах и всем том, что может среди них летать.

— Расскажи Вычислителю о том, что ты только что видел.

Информация побежала по спутанным нейронам паутины. Другой нахлебник, со слабыми рудиментарными ножками и мягкой уязвимой оболочкой, в которой, словно желе в мешке, колыхалось мозговое вещество, осмыслил полученные сведения, соотнеся грубый визуальный образ с полезными цифрами.

— Пйибыват скоо… — по подрагивающей массе нервной ткани перемещался крошечный ротик. — Ста-андайтное вйемя для таакоо типа кааблей доказыват…,

— Я знаю, кто это такой.

На плечо Куд'ара Муб'ата (если, конечно, про арахноида можно сказать, что у него есть плечи) вскарабкался Идентификатор и возбужденно зажужжал в ушное отверстие хозяина Маленький паршивец подслушал, что Наблюдатель сообщил Вычислителю, и поспешил наябедничать.

— Я знаю! Знаю! Это «Раб-1»! Позитивная идентификация сдела…

— Разумеется, — другой конечностью сборщик стряхнул с себя Идентификатора, Этим малышам только дай волю, они с него просто не слезут. Арахноид подсадил придатка на структурную нить паутины.

— Веди себя пристойно, кроха.

— А на борту должен находиться Боба Фетт! — Идентификатор более прочих нахлебников внешне напоминал родителя; сейчас он, перебирая лапками, суматошно бегал по шелковистым жгутам. — Сам Боба Фетт!

Нельзя сказать, чтобы восторг нахлебника был вызван визитом знаменитого охотника. Малыш Идентификатор реагировал так на любого посетителя гнезда.

— Это корабль Бобы Фетта!

Куд'ар Муб'ат утомленно вздохнул; пластины хитинового панциря, защищающие от превратностей судьбы раздутый округлый живот, колыхнулись. Сам лично арахноид предпочитал передвигаться неторопливо и даже грациозно, насколько этот термин вообще применим к закованному в броню гиганту. Неумолчное верещание и суета Идентификатора выводили его из себя — время от времени.

Может быть, следует переварить его? И сформировать другого придатка. Потише, поспокойнее. Проблема заключалась не в недостатке биоматериала; Куд'ар Муб'ат всегда мог произвести сколько угодно ткани, необходимой для создания нахлебников. Не было времени. Если быть точным — лишнего времени. На формирование относительно несложного придатка до рабочих размеров требовались сотни единиц времени. А сейчас столько дел, что Куд'ар Муб'ат просто не мог позволить себе остаться без функционирующего Идентификатора.

Может, потом. Сборщик повис на толстой, размером в хороший канат нити. Когда он закончит с Бобой Фет-том. На счету уже столько денег, что можно предоставить самому себе небольшой отпуск. Надо будет поговорить об этом с Бланкавизо.

— Иди и скажи близнецам Докеру и Хвату, — посоветовал арахноид Идентификатору, вместо того чтобы подключиться непосредственно к нейронам паутины. — Скажи им, пусть подготовятся.

Малыш-нахлебник подпрыгнул и быстро-быстро засеменил по темному коридору. Ладно, хоть не будет путаться под лапами. Куд'ар Муб'ат осторожно перемес-' тил Наблюдателя и выставил в обзорную дыру собственные фасеточные глаза, просканировав звезды в поисках любого, пусть даже ничтожного признака своего злейшего врага и делового партнера.

Он давным-давно убедился: сейчас начнется самый поганый этап работы. Лучше, наверное, иметь дело с хаттами. Да, конечно, их жилища (тот же дворец Джаббы на Татуине) — настоящие сточные ямы беспричинной порочности. Каждый раз, когда приходится переступать порог их обиталищ — либо доставляя добычу, либо забирая плату за нее, — охотник чувствовал себя так, будто его обмакивают в канализацию, заполненную отбросами и нечистотами со всей Галактики. Беспечная и бездушная легкость, с какой существо вроде Джаббы и Ксизора распоряжалось своим окружением, раздражала охотника. Зачем убивать, если тебе за это не платят? Трата времени, денег и плоти. Но даже во дворце старого татуинского склизня Боба Фетт сейчас оказался бы с большей охотой, чем в гнезде Куд'ара Муб'ата.

Тем временем узкий и длинный цилиндр, который проворачивался за иллюминатором кабины «Раба-1», медленно увеличивался в размерах. Он не был похож на творение рук (или прочих конечностей) разумного существа, скорее, напоминал естественное образование. Куча обломков и проволоки, обмотанная липкими нитями с маниакальной бережливостью кореллианской крысы-мусорщика. И эта мерзость уже заслоняла половину вида из рубки «Раба-1». Теперь стали видны выпирающие под странными углами из-под белесого слоя узлы агрегатов, части космических кораблей и что-то еще, не поддающееся описанию. Боба Фетт достаточно давно вел дела со сборщиком, чтобы знать, что арахноид не может устоять перед сделкой, какой бы хлам ему ни подсовывали. Большую часть гнезда можно было использовать как музей подержанных кораблей и прочего металлолома, когда-то способного летать.

Охотник недоуменно качнул головой. Даже йавы в их вечной погоне за сломанными машинами и вышедшей в тираж аппаратурой преследуют финансовые цели. Куд'ар Муб'ат просто любил хранить всякий хлам и создавать из него дрейфующий в пространстве дом, скрепляя блоки клейкой нитью из собственного чрева.

Хотя, насколько было известно Фетту, далеко не все тут металлолом. Коечто — самый обычный камуфляж, но несколько раз, когда Фетту доводилось бывать внутри гнезда, он видел там и подлинные сокровища, те, что менее удачливые партнеры сборщика были вынуждены оставить здесь в оплату долгов. Не каждому сотрудничество с Куд'аром Муб'атом приносило прибыль.

На бледной поверхности цилиндра обозначился зеленоватый круг — вход в док. Один из нахлебников (если Фетт правильно помнил, звали его Сигнальщиком) был флюоресцирующим разумным лишайником, свернувшимся в кольцо вокруг створа. Иногда Куд'ар Муб'ат одаривал свое потомство некоторым количеством мозгов. Сигнальщик, например, знал несложные коды связи. Зато тех, кто ждал внутри зеленоватого светящегося кольца, с полным на то основанием можно было назвать безмозглыми. Но они умели почувствовать приближение транспорта, захватить его, словно щупальца трендрианс-кого ловчего цветка, и втянуть внутрь. Боба Фетт чувствовал отвращение к безмозглым придаткам, чья выдерживающая вакуум чешуя напоминала изъеденные ржавчиной доспехи. Охотник уже сказал как-то хозяину гнезда, что если хоть раз после отлета обнаружит на броне «Раба-1» малейшую царапину от щупальцев, то вернется и очень последовательно отделит от паутины нахлебников лучом захвата ближнего действия. Для Куд'ара Муб'ата процесс будет болезненным; каждая часть живой паутины соединена со сборщиком нервными отростками.

Охотник отключил маршевые двигатели, придав «Рабу-1» достаточное ускорение для неторопливого и ровного сближения с гнездом. Внутри светового кольца уже пришли в движение хватательные придатки, пробуждаясь от дремыожидания.

Фетт успел выбраться из дока и шел по коридору, когда раздался пронзительный, режущий ухо голосок: — Ах! Мой дорогой Фетт! Истинное удовольствие снова видеть тебя! Просто ужасно, сколько времени прошло от…

— Брось.

Охотник поднял голову. Прямо над его шлемом с потолка свешивался мобильный голосовой придаток, представляющий собой рудиментарный рот на блестящем шнуре. Похоже, этот нахлебник был новичком; шелковистая ткань его тела была еще белой, незапятнанной грязью, что копилась в гнезде веками.

— Я по делу, не для болтовни.

Чтобы угнаться за Феттом, голосовому придатку пришлось выпустить небольшие коготки и, цепляясь ими за нити, из которых был сплетен потолок, помчаться следом.

— Ах, это действительно мой старый и добрый знакомый! Ты, как прежде, отважен и неукротим, таким я тебя и запомнил, когда ты пришел ко мне в первый раз! А ты помнишь, как это было? Сколь печально долгое время был лишен я возможности познать твою лаконичную и чарующую мудрость…

Боба Фетт не утрудил себя ответом. Даже желания пустить в ход бластер уже не возникало. Охотник пробирался по туннелю, ткань пола прогибалась под его весом. Когда бы ему ни приходилось дотрагиваться затянутой в толстую перчатку рукой до стен, по скользким белесым нитям пробегала рябь, словно от камня, брошенного в озеро, полное фосфоресцирующего планктона Света в коридоре было немного. Из стен выглядывали придатки-светильники, но их усилий было явно недостаточно. Они вспыхивали, когда охотник проходил мимо, и тут же гасли, погружая туннель в темноту. Фетт лениво предположил, что в отсутствие посетителей Куд'ар Муб'ат сидит в кромешной тьме. Арахноиду свет не требовался.

— А вот и ты во всей своей цельности! — на этот раз голос, больше напоминающий раздираемый надвое лист металлической фольги, прозвучал прямо по курсу.

Боба Фетт пригнулся, ныряя под гребень затвердевшей паутины.

— Я знал, что ты вернешься, увенчанный славой, — слова, исходящие из собственного рта Куд'ара Муб'ата, звучали громче и ниже тоном. — И, разумеется, со своей хваленой и неоспоримой пунктуальностью.

Боба Фетт вошел в центральную камеру гнезда; здесь было настолько просторно, что охотник мог выпрямиться в полный рост. И дело было вовсе не в контрасте, хотя пробираться по темным переходам почти что на четвереньках не слишком удобно. Такова была реальность логова и тела Куд'ара Муб'ата, по сути представляющих единое целое. Каждый живет внутри собственных доспехов, философски усмехнулся охотник.

— Я вернулся в указанное время, — Фетт развернул к сборщику закрытое глухим шлемом лицо. — Простая работа.

— О да! Могу себе представить! С твоими никем не превзойденными талантами! — фасеточные глаза Куд'ара Муб'ата сфокусировались на посетителе; одна из многих коленчатых ног изобразила сложный жест, должный означать любезность. — Разумеется, для тебя подобное задание легче легкого! Как я понимаю, никаких осложнений?

— Как всегда. Только два охотника, хотели перехватить добычу.

— О-о!

Темные многочисленные глаза, похожие на драгоценные камни, заблестели от предвкушения.

— И ты о них позаботился?

— Не было интереса, — Фетт отлично знал, насколько сборщик обожает истории о сражениях и погонях (и чем кровопролитнее, тем лучше), но совершенно не собирался потакать вкусам арахноида. — Типичные представители Гильдии. Легче обойти кучу дерьма, чем наступать на него.

— Как точно подмечено! Ты в высшей степени восхищаешь меня! — Куд'ар Муб'ат дотянулся до потолка несколькими задними конечностями, подтянулся, оторвав от пола бесцветное брюхо. — Знаешь, что самое приятное в нашем знакомстве? Что у меня есть привилегия выслушивать твои искрометные и остроумные замечания!

Постельный придаток, освободившись от веса хозяи-да, зашипел, накачивая внутрь себя воздух. Сборщик тем временем проделал путь по потолку камеры, в конце концов оказавшись «лицом к лицу» с охотником за головами.

— Разве мы не связаны узами более прочными, чем тривиальное и скучное деловое сотрудничество, мой дорогой Фетт? Прошу тебя, скажи «да»! Скажи, что мы друзья, ты и я.

— Друзья, — бесстрастно откликнулся Боба Фетт, — помеха в моей профессии.

Он отвернулся, чтобы не видеть перевернутого вверх ногами арахноида.

— У меня нет времени восхищать тебя. Заплати за работу, я отдам добычу и уйду.

— И вернешься в следующий раз, — Куд'ар Муб'ат, не поворачивая головы, уставился на охотника еще одним набором фасеточных глаз. — А это случится не так скоро.

Может быть, он ошибся? Может быть, вот этот этап работы самый поганый? Фетт задумчиво разглядывал носки собственных ботинок. Выслеживать добычу, преследовать по всей Галактике, ловить и доставлять заказчику, убивать того, кого придется убить, если так указано в задании… Это вызов и подтверждение способностей. Вести переговоры с клиентами, напрямую или через посредников, Фетт не любил. Всегда одно и то же. Никто не хочет платить. Всем подавай добычу, а выделить хоть одну кредитку за заказ никто не желает. Единственное «приятное» исключение из правила — Дарт Вейдер, который относится к деньгам с завидным безразличием. У тех же хаттов всегда были проблемы с эмоциональностью. Сначала их раздутый эгоцентризм при малейшем признаке неповиновения заставлял их назначать за добычу невероятную сумму, от которой у кого угодно глаза лезут на лоб. Потом они успокаиваются, верх берет жадность, и хатты принимаются сбивать цену. Члены так называемой Гильдии охотников за головами в результате довольствуются одной десятой от изначально назначенной награды. Фетт их презирал; он никогда не брал ни кредиткой меньше от оговоренной суммы и не имел ни малейшего намерения менять этот принцип.

— У меня дела, — напомнил он арахноиду.

Он не лгал. Галактика велика, в ней полно темных уголков, захолустных миров и даже целых планетных систем, где так легко спрятаться. И всегда отыщутся существа, у которых найдутся причины прятаться там либо для того, чтобы спасти собственную шкуру от Императора, от местных властей или гангстеров, либо для того, чтобы не выпустить из потных ладоней кредитки, которые они сумели от кого-нибудь утаить. Дело всегда есть. Но, несмотря на занятость Фетта, той же Гильдии перепадал достаточно жирный кусок, от которого ее члены отщипывают по крохам. И чем дальше велеречивый сборщик без необходимости задерживает его у себя в гнезде, тем больше шанс, что какойнибудь обнаглевший охотник из Гильдии рискнет покуситься на его добычу. Такая возможность была неприемлема и выводила из себя, если подобное определение применимо к холодной, лишенной эмоций логике, которая управляла всеми действиями охотника.

— Плати, — сказал Боба Фетт. — И я перестану отвлекать тебя от дел.

Каждый в Галактике знал, в чем заключалось дело Куд'ара Муб'ата. Не было среди звезд существа, подобного сборщику. Если на какой-нибудь планете и жили другие представители его расы, этот мир, затянутый паутиной и сетями, сплетенными из гипертрофированных отростков нервной ткани, еще не был открыт. Может быть, арахноид был единственным в своем роде; до охотника долетали слухи, что когда-то давно, еще до того как Фетт заработал себе репутацию самого опасного охотника за головами, жил предшественник Куд'ара Муб'ата, другой сборщик, чьим нахлебником был нынешний хозяин гнезда. Придаток, полузависимое создание, точно такое же, как те, что населяли паутину, волоча за собой нейронные поводки… вот кем был могущественный Куд'ар Муб'ат. Его гипотетический папаша допустил ошибку, позволив одному из своих отпрысков обрести самостоятельность, и дорого за нее заплатил. Новый владелец, гнезда убил его и переварил.

Сборщик мертв, с отвращением подумал Фетт. Да здравствует сборщик. Даже хатты с их непомерными аппетитами и яростными междоусобицами не пожирают своего сородича, пусть даже выбившегося из-под контроля.

Арахноид работал посредником. Кому-то всегда необходимо улаживать дела между криминальным миром и теми, кто на него трудится. Если когда-то и было счастливое время, когда вор не крал у вора, то оно давно окончилось. Боба Фетт никогда не обманывал своих заказчиков, хотя некоторых из них вынужден был убить. Если бы все придерживались его стандартов, Куд'ар Муб'ат остался бы без работы. Но так не было, арахноид процветал, заключая сделки между смертельными врагами, брал предварительные заказы на доставку или смерть и получал за услуги значительные проценты с общей суммы. Собственно, столь раздражающая Фетта Гильдия выполняла ту же самую функцию. Боба Фетт пользовался услугами сборщика, когда таково было пожелание клиента или ему не хотелось лично вытряхивать из заказчика комиссионные.

— Ах, мой высокочтимый Фетт… Стоило Куд'ару Муб'ату выпутаться из затягивающих потолок белесых жгутов, как он тут же принялся потирать передние лапы, самые тоненькие и хрупкие. — Дело в том, что вовсе не из-за величайшего удовольствия вести беседу с тобой у меня появилось желание продлить твой визит в мое обиталище. Ты говоришь о своем деле, ты спешишь его выполнить, естественно. Отлично, поговорим о делах. Ты знаешь меня…

Сборщик подмигнул несколькими глазами.

— Я так невероятно счастлив поговорить с тобой, как о деле, так и на прочие темы. А знаешь ли, твое дело и мое в который раз совпали. Разве не счастливое стечение обстоятельств?

Прежде чем ответить, Фетт, который не верил ни в случайности, ни в совпадения, довольно долго изучал невыразительное «лицо» арахноида, выискивая хоть какой-то намек. Но вычислять истинные намерения существа, которое привыкло маскироваться пространными разглагольствованиями, занятие интересное, но бесплодное.