… Один из которых улетел строго вертикально в треснувший купол. Короткий взгляд в сторону: одному из наемников удалось подстрелить Босска. Трандошан, держась за грудь, растянулся поперек перекошенной платформы. Фетт поймал удачливого стрелка в прицел и отправил его к предкам; труп обуглился раньше, чем упал на пол.

Ответная стрельба становилась упорядоченее. Фетт присмотрелся. Так и есть, какой-то человек у дальней стены зала корректировал огонь. И ни Зукусс, ни ИГ-88, ни Боба Фетт охрану больше не интересовали. Выстрелы были сосредоточены в точку за их спинами. Охотник привстал и оглянулся. И увидел Д'хархана, который сторожевой башней высился посреди лазерных лучей, словно в центре огненного урагана. Заряды высекали искры из черного металла, каждое попадание напоминало удар молнии.

Наемникам все же удалось повергнуть гиганта наземь, но перед этим пушка выстрелила еще раз. Рев выстрела перекрыл все звуки, дальняя стена испарилась вместе с подоспевшим взводом охраны. Металл мог продержаться и дольше, но Д'хархан состоял не только из металла.

Живая плоть оказалась слабее. Одежда киборга была пропитана кровью. Колени его медленно подогнулись, и Д'хархан рухнул на спину. Дуло лазерной пушки оставило в каменном полу глубокую борозду.

Он был еще жив; Боба видел, как работают легкие и сердце Д'хархана — испачканная в крови грудь поднималась и опускалась. Затянутые в черные перчатки ладони были прижаты к ранам, пальцы скрючены, словно смерть была осколком металла, который можно было вырвать из тела.

И орудие было еще живо, индикаторы, не мигая, горели красным, сигнализируя о готовности. Пушке не хватало лишь желания убивать и руки, которая могла бы нажать на гашетку.

Боба Фетт отшвырнул бластер. Пригибаясь под перекрестным огнем, охотник добежал до упавшего собрата. Наверное, адреналина в крови было с избытком, потому что иначе он ни за что не смог бы приподнять Д'хархана и прислонить к основанию рухнувшей колонны. Следующим рывком Фетт выдрал из разъемов между лопатками киборга толстые кабели. Д'хархан судорожно вздохнул, системы наведения автоматически переключились на ручное управление. Поникшее было дуло пушки вновь поднялось — в позицию, наиболее удобную для стрельбы.

Боба Фетт опустился на корточки. С тыльной стороны замка осветился небольшой экран, расчертившись в прицельную сетку, уже выставленную на охранников у дальней стены. Когда Фетт положил руку на панель управления, пушка шевельнулась, отыскивая конкретную цель. Охотник выбрал человека, который командовал наемниками. Рамка прицела коротко полыхнула зеленым: мишень, засевшая за кучей погнутых и разорванных обломков пластика, зафиксирована. Хорошее укрытие, чтобы спрятаться. Недостаточное, чтобы защититься. Фетт нажал на гашетку. Дрожь, прокатившаяся по пушке, передалась рукам, отозвалась в груди.

Последний выстрел вывел из строя практически всех еще остававшихся в живых наемников. Когда Боба Фетт осмелился высунуться из-за спины Д'хархана, то сквозь дым и пыль сумел разглядеть, что потолка тоже не существует. Кусок фиолетового неба был обрамлен перекрученными оплавленными балками. Командира и всех тех, кто погиб вместе с ним, разбросало, словно сломанные игрушки, по площади за рухнувшей стеной. Внутри зала еще осталось несколько живых охранников, но они уже не стреляли. Их бластеры смотрели в отсутствующий потолок, а сами парни усиленно размышляли, стоит ли задание кредиток, полученных за него. Парочка наемников (самых сообразительных, если спросить у Бобы Фетта) швырнули оружие на пол и подняли руки над головой.

— Трусы! Предатели! — раздался истерический вопль.

Не убирая руки с контрольной панели, охотник повернул голову и увидел плавающий на антигравитационной подушке цилиндр Жиеты. Хатт как раз выбрался из-под обломков.

— Я платил вам за результат, — кричал панцир-ник. — А не за то, чтобы вы убегали и прятались.

Он потряс сжатым в кулак протезом.

— Взять его! — одна клешня ткнула в сторону Бобы Фетта. — Немедленно! Я приказываю вам…

Он поперхнулся, увидев разворачивающееся к нему орудие. Индикаторы наливались красным, точно свежей кровью, а глаза Жиеты в том же темпе вылезали из орбит. Боба Фетт вдруг подумал, что индикаторы похожи на капли крови, оставленные его пальцами на черном металле.

— Нет… — испуганно простонал панцирник, выставив вперед хилые лапки. — Не на…

Он втянул голову внутрь цилиндра, металлическая мембрана начала смыкаться.

Только недостаточно быстро. Горячий пар обжег пальцы даже сквозь перчатки; Фетт уперся в казенник плечом, вкладывая в толчок весь свой вес. Потащив за собой вялое тело все еще живого Д'хархана, орудие сдвинулось вперед. Дуло уткнулось в пустой воротник панциря в то же мгновение, когда лепестки мембраны сомкнулись вокруг черного металла.

Боба Фетт поменял точку опоры. Панцирь Жиеты теперь был надет на пушку, словно гигантский глушитель. Когда дуло стало смотреть строго вверх, охотник кулаком ударил по гашетке.

Взгляды всех, кто находился в зале, — остальных охотников, сдавшихся охранников, хаттов, которым хватило смелости высунуть нос из скорлуп, — обратились к абстрактной скульптуре посреди руин. Некоторые из зрителей вздрогнули, но никто не отвернулся, когда пушка басовито взревела.

Грохот выстрела прокатился эхом и умолк, как отголосок последнего грозового раската. Цилиндр, насаженный на дуло налился огнем. Пламя вырвалось сквозь трещины между лопнувшими листами брони, осыпав пол искрами. А когда орудие умолкло, Боба Фетт опустил руки, и почерневшая скорлупа соскользнула с наклонившегося ствола орудия. Покатилась по каменным плитам, оставляя за собой жирную, почти черную дорожку.

— Недурственно, — прохрипел еще один голос в оглохшей тишине.

К мертвецу подплыл хатт Нуллада, завис над покореженным цилиндром, который теперь напоминал механическое яйцо, запеченное вместе с содержимым, но с неочищенной скорлупой. Одной механической лапкой панцирник поддерживал бугры жирных щек, второй тыкал в сородича. Обугленный треснувший цилиндр качнулся из стороны в сторону.

— Он досаждал всем больше, чем имел на то право, — заявил Нуллада.

Фетт вяло подумал, что Жиета, наверное, заслужил подобную эпитафию. И большего не дождется, потому что хатты на редкость несентиментальны. И если покойный оставил после себя какое-то имущество (наемники достались ему по дешевке, так что от денег, полученных из системы Наррант, остался солидный куш), то собратья-панцирники немедленно займутся дележкой. И самый жирный кусок, несомненно, получит Нуллада.

По распоряжению престарелого хатта два наемника беспрекословно вытащили из-под завала всеми забытое и никому не нужное тело Оф Нар Диннида.

— Какая жалость, — сказал Нуллада с искренним, хотя и немного хищным сожалением. — Вот что получается, когда не сдерживаешь эмоций. А ведь если бы мы тщательно и с интересом изучили содержимое его головы, получили бы много больше.

Боба Фетт не слушал древнего панцирника. Под пристальными взглядами Зукусса и ИГ-88 — хотя оружие парни держали дулами вниз — он осторожно уложил Д'хархана на пол. Лазерная пушка вздрогнула, царапнула пол и замерла. Ладонь в черной перчатке нашарила голосовую деку. Грудь, пробитая в нескольких местах, поднималась и опускалась короткими неравномерными толчками, пока Д'хархан одним пальцем набирал слова. Боба Фетт опустился возле киборга на колено и взглянул на экран.

НЕ СЛЕДОВАЛО… ДОВЕРЯТЬ ТЕБЕ…

— Верно, — согласился охотник. — В этом была ошибка.

ТЫ НЕ ПРАВ…

Палец двигался мучительно медленно. К потускневшему металлу пушки прилип обожженный лепесток.

ЭТО БЫЛО… МОЕ РЕШЕНИЕ…

Фетт промолчал. Рядом с Д'харханом ему всегда хорошо молчалось. Он стал ждать завершения непроизнесенной фразы.

ТЕПЕРЬ Я… МОГУ ОТДОХНУТЬ… НО ТЕБЕ…

Обтянутый черной кожей палец перебирался от буквы к букве.

ТЕБЕ ПО-ПРЕЖНЕМУ… ПРИДЕТСЯ… ЖИТЬ ДАЛЬШЕ…

Рука упала, ударившись о мозаичный пол. Ни дыхания, ни пульса; спустя несколько мгновений Боба Фетт протянул руку и отключил последний из контроллеров лазерной пушки. Красный огонек индикатора погас.

Охотник поднялся с колен, повернулся к остальным.

— Здесь мы закончили, — произнес Боба Фетт мертвым голосом. — Теперь можем идти.

Зукусс посмотрел в глаза старому ящеру — узкие щелочки зрачков. И произнес: — Все случилось именно так, как вы и хотели.

— Хорошо, — Крадосск неторопливо кивнул, отворачиваясь. — Я так и думал.

Могу спорить… подумал ганд. Ему не нравилось находиться в личных покоях главы охотничьей Гильдии, просто мурашки бегали по коже. Именно здесь Крадосск втянул Зукусса в свой маленький заговор. Именно здесь ганду не в первый раз в голову пришла мысль, что трандошаны с полным на то основанием могли считаться толстокожими. В прямом смысле этого слова. А под этой броней неистовый аппетит — основа их неистового темперамента.

И сейчас все свидетельства были налицо. Сейчас, когда Зукусс в деталях пересказал старому ящеру все, что произошло на Циркумторе.

— Ты видел? — потребовал Крадосск подтверждения. — Ты видел, как его подстрелили?

— Прямо в грудь, — отозвался Зукусс. — И он не поднялся.

В его собственных жилах стыла кровь от улыбки на морде Крадосска.

— И ты сразу пришел сюда? — глава Гильдии не повернул головы, продолжал бездумно перебирать причудливые сувениры из кумирни. — Как только приземлились?

Сувениры были желтовато-белые, тонкие и изогнутые. У Зукусса болезненно заныли свои ребра, как только ганд сообразил, чем эти штуки были раньше.

— Ты ни с кем другим не разговаривал?

Трубки дыхательного аппарата качнулись из стороны в сторону.

— Ни с кем. Таков был ваш приказ. Когда… ну, вы знаете… когда поручили мне это задание.

И Зукусс до сих пор жалел, что согласился. Несмотря на то что вернулся с Циркумторы с относительно целой шкурой, отделался лишь синяками и шишками. Он заключил соглашение с тем, кто послал практически на смерть лучших охотников Гильдии, лишь бы избавиться от собственного сына, и теперь чувствовал себя несколько неловко. Может быть, Боба Фетт прав? грустно размышлял ганд. Может быть, я не гожусь в охотники за головами?

— Я рад, что ты выполняешь приказы, — Крадосск поднес одну из костей к слабеющим глазам; на отполированной поверхности ребра было выцарапано имя давно почившего в бозе соперника. — Я даже потрясен твоей… преданностью. И умом. Эти два качества непременно помогут тебе пережить грядущие трудные времена.

Ящер тяжко вздохнул, опуская кость — напоминание о минувшей славе, — и уставился вдаль.

— Как бы мне хотелось, чтобы мой сын обладал этими качествами. Или скажем иначе… — он повернул голову и скосил желтовато-мутный глаз на молодого охотника. — Если бы такой, как ты, был моим отпрыском.

Вот утешил, подумал Зукусс, воздерживаясь от демонстрации каких-либо эмоций. И очутиться в гробу, как только на тебя накатит новый приступ паранойи? Нет у ж, спасибочки…

— Помяни мои слова, — изогнутые когти Крадосска сжали кость, словно палицу, пригодную, чтобы крушить головы вероотступников; низкий рокочущий голос, на тон ниже, чем обычно, хорошо соответствовал мрачному оскалу на морде трандошана. — Если бы прочие охотники твоего поколения были такими же умными, как и ты. И так же, как ты, уважали мудрость старших. Сколько неприятностей и бед можно было бы избежать… Но у них всех… у них свои понятия, — последнее слово ящер прорычал, как ругательство. — В точности как у моего сына. Поэтому так важно было его уничтожить, понимаешь? И таким способом, чтобы никто не заподозрил моего участия. Таким способом… подальше от дома, среди умных и жадных тварей, как хатты-панцирники… чтобы его гибель казалась результатом его собственной глупости и некомпетентности… И новых идей, — Крадосск ощерился. — Старые способы всегда лучше и надежнее. Особенно когда речь идет об убийстве.

— Это точно, — поддакнул Зукусс едва слышно.

— Ты что-то сказал? — Крадосск посмотрел на него. Ганд покачал головой.

— Воздушный пузырек, — пояснил он, указывая на трубки, болтающиеся, словно усы, по обеим сторонам его морды. — Иногда бывает.

— А, вот оно что… — трандошан вновь вернулся к созерцанию кости давно умершего врага, погружаясь в вялые бессвязные размышления. — Нужно помнить о таких вещах. Чтобы быть мудрым… или, что гораздо важнее, — быть хитрым. Потому что… — он неторопливо кивнул своим мыслям, -… прежде чем все наладится, придется убивать и убивать.

— Что вы хотите сказать?

Собственно, ответ Зукусс уже знал и спросил лишь для проформы. Старый хищный хрыч хотел побеседовать, так пусть говорит. Элементарная вежливость, к тому же ни кредитки не стоящая. Кроме того, назревало событие, о котором Крадосск не подозревал. Из тех, к которым требуется некоторая подготовка.

Он услышал легкий шум у дверей. Оглянувшись через плечо, ганд увидел управляющего. Тви'лекк вечно шнырял по всей Гильдии по своим и чужим сугубо секретным делам. Об Фортуна перехватил взгляд Зукусса и приложил длинный палец к губам, призывая к молчанию. Ганд украдкой покосился на трандошана. Старик был по-прежнему погружен в размышления и ничего не замечал вокруг. Зукусс с тви'лекком опять обменялись торопливыми кивками, и управляющий заторопился прочь, в путаницу темных коридоров жилого комплекса.

— Не время для глупых игр…

Желтоватая хрупкая кость раскололась на две половинки, по одной на каждый кулак Крадосска. Трандошан сердито и удивленно уставился на дело собственных лап, затем отшвырнул обломки. Поглядел на Зукусса.

— Не пытайся уверить меня, будто глуп и не понимаешь, что творится вокруг.

— Н-ну…

— Босск был первым из тех, кого следовало убрать.

В трещинах чешуи застрял мелкий осколок кости. Трандошан вынул его и принялся ковырять им в зубах, кивая в такт собственным мыслям.

— Будут и остальные, список я уже составил.

Вот уж не сомневаюсь, мысленно согласился Зукусс.

— И не все они молоды и безрассудны, — Крадосск с интересом изучил извлеченный кусочек мяса на конце импровизированной зубочистки затем вдумчиво продолжил процесс. — Кое-кто из самых почтенных и доверенных лиц… охотники за головами, которые не один год пьют нашу кровь… как говорится.

Выражение его морды было жестоким.

— Следовало, конечно, предвидеть… но как я мог? Я любил этих убийц.

— Что предвидеть?

И на этот вопрос был известен ответ, но если спросить, дряхлый ящер поговорит чуть подольше. По подсчетам Зукусса, тви'лекк-управляющий еще не закончил обход.

— Предатели… только и ждут, только и думают, как бы воткнуть нож в спину… — утробный рык как будто рождался в самом низу живота. — Вот что получаешь взамен, когда хочешь быть к кому-то добрым. Подбираешь их сопливыми кутенками, которые даже не знают, с какой стороны вцепиться в добычу, если не поднести им ее перевязанной ленточкой с бантиком… пестуешь их… учишь… Я обучил большинство членов Гильдии всему, что они знают и умеют теперь.

— Много же пришлось потрудиться.

— И не говори! — гневно отозвался Крадосск. — И что же я получаю взамен? Но если весь этот сброд считает, будто может избавиться от меня…

Он смял в зубах костяной обломок, растерев его в пыль.

— … им лучше передумать.

— Вы говорите о каком-то конкретном сброде? — уточнил ганд.

Упоминание о списке подлежащих уничтожению несколько беспокоило. Должно быть, старик по дряхлости лет забыл, с кем разговаривает. Повезет, если в списке обнаружится и его, Зукусса, имя.

— Они-то знают, о ком я говорю! И я знаю. Хотя, может быть… может быть. .. — Крадосск вновь кивнул. — Может, не рисковать, а попросту взять и убить? Устроить в Гильдии основательную чистку. И начать все сначала.

Здорово. Умней ничего не придумал? Зукусс приуныл. А ведь по дороге назад с Циркумторы Боба Фетт его об этом предупредил. Вскользь, но вполне недвусмысленно. Они сидели в рубке «Раба-1», и Фетт вкратце и доходчиво разъяснил манеру Крадосска вести дела. Трандошан всегда был параноиком, задолго до того как взобрался на вершину лестницы в Гильдии. Собственно, именно это качество и поспособствовало ему на пути к власти. Только с помощниками всегда выходили сложности.

— Но сначала, — произнес Крадоск, — мы избавимся от очевидных мишеней. Тех, которые возвестили свои намерения, которые либо хотят взять верх в Гильдии, либо отколоться от нее и создать собственную организацию. Как будто я позволю такому случиться…

Возвращаясь с Циркумторы, Зукусс вместе с остальными услышал об этом брожении умов по комлинку. Группа отщепенцев была готова принять к себе всех охотников, кто только пожелает к ним присоединиться. Особенно приглашался великий Боба Фетт и любой, кто с ним работал. Уже одно то, что они слетали вместе за Оф Нар Диннидом, означало, что и Зукусса, и ИГ-88 обхаживали все кому не лень. Как правило, те, кто хотел вырваться из-под лапы Крадосска. Всегда приятно знать, что ты нужен… до тех пор пока глава Гильдии и его последователи не сообразят, что объект привязанности поменялся.

— Всех их? Поголовно?

Уж лучше пусть старик говорит, решил Зукусс. О тех, кто находится не здесь, не в этой комнате.

— То есть… ну, как это вы сказали? Многие из них давно в Гильдии. С самого ее начала… по меньшей мере, с тех пор как вы взяли власть в свои…

— О, от этих я избавлюсь с большим наслаждением, — перебил Крадосск; по морде трандошана блуждала уродливая ухмылка. — Молодых извиняет глупость. У них нет нужного опыта. Но ветераны… они-то могли бы предугадать, как я отреагирую на предательство, на покушение на святость нашего братства!

Зукусс не удержался и глаза все-таки выпучил. Хорошо, что Крадосск не заметил. Ганд не считал, что между хищниками (а в частности, трандошанами) могут существовать хоть какие-то теплые отношения.

— Грядут крупные перемены, — сообщил Крадосск. — Все, кто твердил о них, был прав. Охотничья Гильдия никогда не станет такой, как раньше. Ныне Галактика 282 283 принадлежит Императору Палпатину, придется смириться с этим. Если бы отщепенцы просто чуть-чуть подождали бы и сохранили верность Гильдии, вероятно, они получили бы все, что хотели.

— Кроме, разве что, того, — указал Зукусс, — что не избавились бы от вас.

В глазах трандошана вспыхнуло бешенство. Ганд попятился.

— Это верно, — признал Крадосск, плотоядно ухмыляясь. — Вот этого не произойдет. Можешь на это рассчитывать. Охотничья Гильдия станет поменьше, нужно избавиться от балласта. Признаю, что опомнился поздновато, раньше следовало заняться. У многих старейшин затупились клыки. Либо они совершат какую-нибудь ошибку, либо присоединятся к отступникам… Как бы то ни было, но им придется исчезнуть, потому что для меня они бесполезны. Так, сухие и старые кости… В организации будет полно свободных мест, сам понимаешь, что это значит. Откроется множество путей наверх. Для таких… как ты.

Он протянул лапу и постучал когтем Зукусса по груди, под свисающими толстыми трубками дыхательного аппарата.

— Умный молодой охотник за головами, такой как ты, сможет быстро подняться к вершинам власти. Если правильно разыграет сданные ему карты.

— Я… я сделаю все, что в моих силах… попытаюсь…

— Ах, да не мельтеши ты понапрасну! — трандошан поскреб чешуйчатый подбородок. — По большей части тебе просто придется хорошенько пораскинуть мозгами и выяснить, с кем ты пойдешь и кто пойдет с тобой. В нашем деле самое важное — верно выбрать напарника. Ты уже очень неплохо начал. Не подведи сам себя, решив, что сумеешь подружиться… с другими.

— С кем?

Некоторое время старый ящер молчал, глядя в сторону.

— Знаешь, — произнес он, наконец, — по размышлению я предположил, что наш раскол полезен лишь одной личности. Если бы ему не захотелось, охотничья Гильдия продолжала бы существовать, как и прежде, есть Император на свете или нет Императора.

Зукусс как-то не сомневался, о ком идет речь, но на всякий случай уточнил: — Вы говорите о Бобе Фетте?

— О ком же еще? — фыркнул Крадосск, одновременно позволив себе кивнуть как будто в восхищении. — Все из-за него. Все, что произошло и произойдет. Все перемены, все смерти… Ну, по большей части. Фетт — неучтенный фактор. Вот поэтому я все время задаю сам себе один и тот же вопрос… а на самом-то деле зачем он сюда пришел?

— Но он же сказал, — забеспокоился Зукусс. — Когда появился, в самый первый раз. Перемены, Империя, все такое…

— А ты и поверил? — Крадосск качнул головой. — Настало время для следующего урока, дитя мое. Никому нельзя доверять, а уж тем более тому, чья профессия — убивать. Можешь верить Фетту, если хочешь, но обещаю тебе: придет день, и ты горько раскаешься в этом.

У Зукусса по спине пробежал холодок. С одной стороны, он не сомневался, что старый трандошан говорит правду, с другой — надеялся, что предсказанный день еще очень далек.

— Ну… пойду я… — Зукусс дернулся в сторону двери. — У меня еще столько дел.

Он был более чем уверен, что у управляющего было достаточно времени, чтобы связаться со всеми, кто мог понадобится.

— Ну, знаете… с тех пор, как мы вернулись…

— Разумеется, — Крадосск нагнулся и поднял обломки реберной кости. — Мне пора научиться контролировать собственный норов, — сжимая в когтистой лапе белые осколки, он улыбнулся Зукуссу. — Или уже слишком поздно, как ты считаешь? Зукусс пятился к двери.

— Если честно… — он пошарил за спиной и ухватился лапкой за дверной косяк. — Уже слишком поздно.

— Полагаю, ты прав.

Сейчас Крадосск выглядел много старше собственных лет, как будто груз ответственности на его плечах был слишком тяжел. Зажав в лапе сломанный напополам трофей дней молодости, трандошан, шаркая, направился ко входу в хранилище своих драгоценных воспоминаний.

— Как правило, всегда слишком поздно. Скрипнула дверь личных покоев. Зукусс потянул ее на себя, но не сделал даже шага в коридор. Он остался на месте, поэтому смог понаблюдать то, что, как он знал, рано или поздно должно было произойти.

И произошло — за считанные секунды. Крадосск обнаружил, что выход блокирован его собственным отпрыском. Босск стоял, широко расставив задние лапы, а передние сложив на груди. Он ухмыльнулся, заметив испуг в глазах родителя.

— Но… — выдохнул глава Гильдии. — Ты же… предполагалось, что ты сейчас мертв.

— Я знаю, — почти ласково откликнулся Босск. — И знаю, что так задумывалось. Но я внес в план кое-какие изменения.

Крадосск бешено развернулся.

— Ты солгал!

— Не совсем, — Зукусс пожал плечами. — Только когда сказал, что он не поднялся после выстрела.

Кончиком когтя Босск указал на стерильную повязку, идущую наискосок через грудь от правого плеча и через подмышку левой лапы.

— Было больно, — сообщил молодой трандошан, все еще улыбаясь. — Но выстрел меня не убил. Уж тебе-то, папа, должно быть известно, как сложно избавиться от наших сородичей. А если не удается убить сразу, ты-то знаешь, как мы после сердимся.

В желтых глазах Крадосска была паника, старый ящер попятился от нависшей над ним фигуры.

— Погоди-ка… — он выронил обломок кости, умоляюще приподняв лапы. — Помоему, ты немного спешишь с выводами.

Босск стремительно и цепко ухватил родителя за горло.

— А вот я так не думаю. Он больше не улыбался.

Зукусс, прижавшись к стене, заметил, как в глазах трандошанов вспыхнули красные огоньки.

— А знаешь, о чем именно я думаю? Я давно уже обмозговываю эту мысль, я на нее набрел еще до вылета на Циркумтору. Знаешь, о чем она? Что в охотничьей Гильдии нам двоим места мало.

— Я… я не понимаю, о чем ты говоришь… — Крадосск вцепился в запястья сына в тщетной попытке разжать его хватку и сделать вдох. — Гильдия… она же для всех нас…

— Я говорю о том же, о чем ты только что болтал. Я все слышал, — второй лапой Босск указал на кумирню. — Я там достаточно времени провел, чтобы насладиться. И я слышал все, что вы оба тут наговорили. О необходимости чистки, о недовольных. И знаешь, что, папочка? — Босск сильнее сжал пальцы; Крадосск хрипя привстал на цыпочки. — Я с тобой абсолютно согласен. Ты во всем прав. Гильдия скоро станет не такой многочисленной. Очень скоро.

— Не." не глупи… Ты не сможешь… убить меня и уйти… В храбрости старому ящеру отказать было трудно. Его когти вонзились Босску в лапы, по чешуе потекла кровь.

— Я вызвал… друзей… — Его голос слабел — ему сдавливали горло.

— Всех… старейшин…

— Этих разваливающихся маразматиков? — расхохотался молодой трандошан. — Боюсь, что ты запоздал.

— Тут у нас кое-что произошло, а ты и не знал. Может, если бы ты не тратил так много времени впустую, не бормотал, словно выживший из ума идиот, и не пускал слюни, играя с безделушками, то не прохлопал бы Гильдию.

Босск повернулся и изо всех сил толкнул отца на стол возле двери. Удар был настолько силен, что у Крадосска, похоже, помутилось в голове.

— Кое-кто из твоих старых добрых друзей, твоих возлюбленных старейшин, уже увидели свет, они перешли на мою сторону. Собственно, они уже какое-то время поддерживали меня, просто ждали удобного времени, чтобы… как это получше сказать?., усилить впечатление от твоей отставки.

Речь Босска сейчас мало напоминала его обычные взрыкивания и ворчание.

— Разумеется, не все старейшины оказались сообразительны, папа. Некоторые стояли на своем до самого конца. До очень скорого и неприятного.

— Что?.. — просипел Крадосск, с трудом проталкивая воздух сквозь сдавленные трахеи. — Что ты…

— Ой, не надо! А по-твоему, что именно я хочу сказать, а? — на морде молодого трандошана обозначилось отвращение. — Давай сформулируем так: в моей кумирне ожидаются новые поступления. Черепа некоторых твоих старых друзей будут неплохо смотреться на полке…

— Берегись! — крикнул Зукусс.

Крадосск не собирался сдаваться. Сипя и хрипя, он шарил по столу лапой, пока когти не сомкнулись вокруг рукояти богато инкрустированного церемониального кинжала. В драгоценных камнях отразилось пламя факелов, когда старый ящер взмахнул лапой, целя сыну в горло.

Избежать удара возможности не было; если бы Босск отшатнулся, клинок просто догнал бы его. Поэтому вместо этого Босск просто наклонил голову, подставляя под кинжал широкий и прочный лоб. Лезвие скользнуло по кости и вылетело из лапы Крадосска.

Молодой ящер вытер кровь, льющуюся из пореза.

— А вот это, — сказал он, — больно не было.

Он мотнул башкой, капли крови разбрызгались по морде, словно печать на смертном приговоре.

— Но обещаю, тебе еще будет.

Со своего места Зукусс хорошо слышал звуки близкой перестрелки и крики. Чистка в Гильдии началась. Ганд не удивился. Наоборот, с тех пор как тви'леккуправляющий удалился, чтобы предупредить нужный народ, он ждал их.

Зукусс повернул голову и стал смотреть, что происходит в личных покоях Крадосска. Он наблюдал ровно столько времени, сколько сумел выдержать. Затем тихонько выскользнул в коридор.

В одном Босск был безусловно прав, ничего не поделаешь. Чтобы убить трандошана, нужно хорошо попотеть.

Стрельбу и шум погрома в охотничьей Гильдии услышали даже те, кто находился от нее на приличном расстоянии.

Не буквально, конечно. Но новости до Куд'ара Муб'ата долетели стремительно.

— Ах! — воскликнул сборщик, услышав их. — Какой изумительный день!

Идентификатор пересказал ему все детали, как только вести поступили придаткам-слухачам, сидящим на внешней поверхности гнезда.

— Как это, мило. Разве не приятно, — риторически спросил арахноид, — когда все идет так, как задумано?

Он даже похлопал сам себе несколькими парами суставчатых мохнатых лап.

— Обожаю строить планы и интриги, — признался Куд'ар Муб'ат. — Великолепно! Отменно!

Многочисленные глаза сборщика сумели осмотреть тесное пространство центральной комнаты так, что хозяину паутины не пришлось поворачивать голову. Арахноиду нравилось наблюдать, как его удовольствие и восторг концентрическими кругами разбегались по паутине, добираясь до каждого придатка, сообщающегося с хозяином через отростки нервной ткани. Даже самые развитые и независимые из них, как, например, Бланкавизо, пребывали сейчас в состоянии возбуждения, сучили лапками и пощелкивали клешнями и челюстями.

Наверное, чересчур возбуждены, по мнению Куд'ара Муб'ата. Время от времени он замечал в поведении Бланкавизо какую-то фальшь, особенно когда дело касалось проявления энтузиазма. Многовато для простенького счетовода. Арахноид взял на заметку — из тех мыслей, которые он тщательнейшим образом прятал от своих помощников. Надо будет переварить слишком самодеятельного придатка и начать выращивать нового. Да, как только будет закончено дело с Феттом и охотничьей Гильдией…

А ждать этого события оставалось совсем недолго, если судить по тому, что Идентификатор только что рассказал арахноиду. Игнорируя снующих вокруг нахлебников, сборщик подложил под мягкое колыхающееся брюхо еще пару подушек и поудобнее устроился в центре гнезда, чтобы еще раз обдумать известия в спокойствии и умиротворении. Какой толк восторженно взмахивать лапами, услышав то, что он и так уже знал? Могут создаваться и рушиться в пыль империи, они поступали так уже не один раз. Сама Галактика может свернуться в черный непроницаемый шар. Но до тех пор Куд'ар Муб'ат (или некое существо, весьма похожее на него) будет получать выгоду, играя на чувствах разумных существ. Такова его природа, и таково естество тех, кто сам лезет в капкан.

— Иногда, — размышлял вслух арахноид, — жертвы сами не понимают, что происходит, а потом уже слишком поздно. А порой они вообще ничего так и не понимают.

— Что именно? — после первоначального взрыва эмоций Бланкавизо уже гораздо спокойнее завис на паутине в непосредственной близости жвал хозяина и создателя. — Что вы хотели сказать?

Любознательность у придатков — явный признак самостоятельности. Разговор не касается цифр и смет, тем не менее Бланкавизо задал вопрос. Куд'ар Муб'ат почувствовал некоторую эмоцию, которую, наверное, следовало назвать отцовской гордостью за потомка. Какая жалость, что придется оторвать придатку одну за другой конечности, а потом расколоть панцирь, чтобы высосать полезный и питательный протеин и мозговую ткань.