Виктор потер руки.
      «Так и есть! Клюнула! Но чего она от меня хочет? Найду ли я обеспокоенную, испуганную женщину, ищущую подмоги и готовую довериться? Маловероятно… Мы только на втором этапе, и будет, без сомнения, еще и третий и даже четвертый, прежде чем я достигну своей цели. Но неважно. Существенно то, что она испытывает необходимость повидаться со мной. Для остального нужно одно — терпение».
      Он посмотрел на себя в зеркало, поправил галстук и вздохнул.
      «Какая досада! Она воспринимает меня как старика… Конечно, взгляд еще живой, да и фигура в порядке, но… Но все же старик…»
      Перед дверью княжны Виктор на минуту задержался. Она была полуоткрыта. Он вошел.
      Александра ожидала его, стоя на пороге будуара. Она, улыбаясь, протягивала руку, как будто в светском салоне принимала высокого гостя.
      — Благодарю за визит, — промолвила она, приглашая его садиться.
      Пеньюар из белого шелка оставлял открытыми руки, прекрасные плечи и шею. На лице не было ни высокомерия, ни рассеянного безразличия — ее обычной маски. Во всем ее поведении сквозило желание понравиться. Она была воплощением любезности, дружелюбия, милой женщиной, которая покоряет вас сразу своей интимностью.
      Будуар был типичен для всех крупных отелей, но тем не менее в нем царила атмосфера элегантности, создаваемая полумраком, небрежно брошенными несколькими ценными книгами и тонким запахом дорогого табака. На круглом столике в живописном беспорядке были навалены газеты.
      Прервав затянувшееся молчание, она смущенно проговорила:
      — Я чувствую себя неловко.
      — Неловко?
      — Ну да… Я вас пригласила… и не очень хорошо себе представляю, зачем…
      — Зато я это знаю, — улыбнулся он.
      — Ну и зачем же?
      — Вам просто скучно.
      — В самом деле, — согласилась она. — Но эту скуку, которая является несчастьем моей жизни, невозможно одолеть пустой болтовней.
      — Да, пожалуй, она отступит только перед рискованными действиями, насилием и опасностями.
      — Значит, вы ничего не сможете сделать для меня?
      — Смогу.
      — Как же?
      — Я могу навлечь на вас страшные опасности и бури, вызвать катастрофы, — пошутил он. И добавил уже более серьезно: — Но нужно ли это? Когда я думаю о вас — а это бывает довольно часто, — я спрашиваю себя: не была ли ваша жизнь цепью непрерывных опасностей?
      Ему показалось, что она слегка покраснела.
      — А что заставляет вас так думать? — осведомилась она.
      — Дайте мне вашу руку…
      Княжна протянула ему руку. Виктор долго изучал ладонь, потом произнес:
      — Здесь как раз то, что я и рассчитывал увидеть. Вы кажетесь себе такой сложной, загадочной, а не самом деле являетесь простой и понятной натурой, и то, что я уже знал по вашим глазам и по вашему поведению, подтвердили линии вашей руки. Что странно в вас, так это сочетание смелости, постоянный поиск опасностей и… потребность в покровительстве. Вы любите одиночество, но бывают все же моменты, когда это одиночество становится для вас невыносимым, и вы зовете не важно кого, чтобы защитить вас от кошмаров, созданных вашим воображением. Вами нужно руководить. Вам нужен хозяин. Вы сильны в испытаниях и страдаете от скуки, теряясь перед рутиной, перед привычной монотонностью жизни. Таким образом, все в вас противоречиво: ваше спокойствие и ваш задор, ваш ясный рассудок и дикие инстинкты, ваша чувственность, ваше желание любить и стремление к независимости…
      Он отпустил ее руку.
      — Я не ошибся, не правда ли? Ведь вы такая, какой я вас вижу?
      Она опустила глаза, уходя от его пристального взгляда, проникающего так глубоко в секреты ее души. Закурила сигарету, потом встала и переменила тему разговора, кивнув на газеты и заметив небрежно:
      — Что вы скажете об этой истории с бонами?
      Это был первый намек на дело, которое, без сомнения, составляло для них обоих главную реальность в мыслях и заботах.
      Так же небрежно, как она спросила, он ответил:
      — История очень темная…
      — Без сомнения, — согласилась она. — Но все же есть новые факты.
      — Новые?
      — Да. Например, самоубийство барона д'Отрея, что по существу является своего рода признанием.
      — Вы в этом уверены? Он покончил жизнь самоубийством потому, что ему изменила любовница, и у него больше не осталось надежды получить деньги, которые было попали в его руки. Но разве он убил папашу Ласко?
      — А кто же мог его убить?
      — Сообщник.
      — Какой сообщник?
      — Человек, убегавший из павильона. Он может быть и Гюставом Жеромом, и любовником женщины, скрывшейся через окно.
      — Любовником этой женщины?
      — Да, Арсеном Люпеном.
      Она возразила:
      — Но Арсен Люпен не преступник такого рода. Он не убивает…
      — Он мог быть к этому вынужден ради своего спасения.
      Несмотря на усилия, которые каждый из них делал, чтобы владеть собой, беседа, начавшаяся в безразличном тоне, принимала мало-помалу драматический характер, и Виктор наслаждался этим. Он не смотрел на нее, но догадывался, что она дрожит и чувствовал страстный интерес, с каким она задала следующий вопрос.
      — А что вы думаете об этой женщине?
      — Даме из кинотеатра?
      — Вы полагаете, что это та самая женщина, что была в Бикоке?
      — Да, черт возьми!
      — И именно ее встретили в доме на улице Вожирар?
      — Конечно!
      — Тогда вы полагаете…
      Она замолчала, не в силах продолжать.
      Виктор взял это на себя и закончил:
      — Тогда остается предположить, что это она убила Элиз Массон.
      Он говорил тоном человека, допускающего гипотезу, его слова повисли в тишине, прерванной только ее вздохом. Он продолжал с той же непринужденной развязностью:
      — Я не вижу ее ясно, эту женщину… Не могу себе ее конкретно представить. Она удивляет меня своей неловкостью. В ней чувствуется дебютантка. И потом это глупо — убивать ни за что. Если бы она убила, чтобы завладеть бонами, пусть. Но у Элиз Массон их не было. Отсюда следует, что преступление было абсурдное, безрассудное и безрезультатное. По правде говоря, дама эта не очень интересна…
      — А что вас интересует в этом деле?
      — Двое мужчин. Настоящих мужчин. Разумеется, это не д'Отрей, не Жером. Нет! Эти двое идут своим путем, никуда не сворачивая, прямо к цели, у которой они обязательно встретятся. Люпен и Виктор.
      — Люпен?
      — Он великий мастер. Способ, каким он после просчета на улице Вожирар выправил игру, найдя боны — великолепен. У Виктора то же высокое мастерство, поскольку он пришел к тому же выводу и обнаружил тайник в автомобиле…
      Она раздраженно заметила:
      — Вы думаете, что этого человека можно сравнить с Люпеном?
      — Я это думаю. И вполне искренне… Я уже следил за другими случаями по газетам или по рассказам людей, замешанных в делах этого человека. Никогда Люпену не приходилось защищаться против таких яростных, скрытых и упрямых атак. Виктор не оставит его в покое.
      — Вы думаете? — пробормотала она.
      — Да. Он, должно быть, более ловок, чем полагают. Он напал на след.
      — Комиссар Молеон тоже?
      — Да. Положение складывается для Люпена плохо. Его заманят в ловушку.
      Некоторое время она хранила молчание и, наконец, попробовав улыбнуться, негромко промолвила:
      — Это было бы досадно.
      — Да, — согласился он. — Как всех женщин, он вас покорил.
      Она сказала еще тише:
      — Меня покоряют все сильные натуры… Вероятно, они способны на глубокие чувства.
      — Ну уж нет! — воскликнул он, смеясь. — Я с вами не согласен. Подобные личности, как правило, чрезвычайно хладнокровны. Однако мне пора. Я и так злоупотребил вашим вниманием. К тому же у меня есть небольшое дельце. Мне рассказали…
      И не закончив фразы, он поднялся, показывая, что намерен откланяться.
      Но она задержала его, возбужденная и заинтересованная.
      — Что вам рассказали?
      — О, ничего особенного…
      — Но, пожалуйста, поведайте мне…
      — Да нет, ничего особенного, я вас уверяю… Речь идет о несчастном браслете. После того, что мне рассказали, остается только пойти и поднять его… Небольшая прогулка…
      Он протянул руку, чтобы открыть дверь. Княжна схватила его за руку. Он обернулся, и она спросила его, всем своим видом давая понять, что не потерпит отказа:
      — Когда эта прогулка?
      — Зачем вам это знать? Вы хотите там быть?
      — Да, хочу…
      — Это бы вас развлекло?
      — Во всяком случае, я посмотрю, попробую…
      Он произнес:
      — Ну, если вы так хотите, то запомните: послезавтра в два часа дня будьте в сквере Сен-Клу.
      Он, не дожидаясь ответа, вышел.

      Она пришла точно в назначенное время. Увидев ее еще издали, Виктор процедил сквозь зубы:
      — Теперь, моя крошка, я держу тебя в руках… Пойдем от нитки к иголке… Я доберусь до твоего любовника…
      Она выглядела совсем молоденькой девушкой, легкая, нетерпеливая, счастливая, будто на пикнике. Она преобразилась, не стараясь скрыть этого. Короткое платье из серой ткани, скромная прическа… Ничего, привлекавшего к себе внимания.
      — Вы решились? — спросил Виктор.
      — Как всегда.
      — Тогда прежде всего несколько слов объяснения.
      — Это необходимо?
      — Хотя бы для того, чтобы успокоить вашу щепетильность.
      — У меня ее нет, — улыбнулась она. — Мы должны погулять и забрать… я не знаю что. Не правда ли?
      — Именно так. Во время прогулки мы посетим одного человека, занимающегося хитрым ремеслом скупщика краденого… Позавчера ему передали украденный браслет, который он старается продать.
      — И который вы не собираетесь у него покупать?
      — Конечно, нет… Этот тип из очень пунктуальных. Он завтракает в ресторане, потом возвращается к себе и отдыхает. Крепкий сон, ничто не разбудит его. Вы видите, что визит не представляет никакого риска.
      — Тем хуже. Где живет ваш соня?
      — Пойдемте.
      Пройдя сотню шагов, он пригласил ее сесть в автомобиль, предусмотрительно поставленный так, чтобы она, садясь, не смогла рассмотреть номера.
      Они поехали по улице Риволи, повернули налево и проникли в лабиринт улиц, где он выбрал направление без колебаний. Машина была маленькая, низкая и из нее трудно было разглядеть название улиц.
      — Вы не доверяете мне, — заметила она. — Вы не хотите, чтобы я знала, куда мы едем. Все улицы этого пустынного квартала мне незнакомы.
      — Это не улицы, а чудесные дороги в деревенской глуши среди роскошных лесов, и я везу вас в волшебный замок.
      Она засмеялась.
      — Вы не перуанец, не правда ли?
      — Нет, черт возьми!
      — Француз?
      — С Монмартра.
      — Кто же вы?
      — Шофер княжны Базилевой.
      Автомобиль остановился перед аркой ворот. Они вышли из машины и пересекли большой внутренний двор, мощеный, с купой деревьев посредине, образующий обширный прямоугольник, ограниченный старыми домами, у которых каждая лестница была обозначена буквой: «лестница А», «лестница Б» и так далее.
      Они поднялись по лестнице «Е». Их шаги гулко раздавались по каменным ступеням. Кругом — ни души. На каждом этаже была единственная дверь. Все здание пришло в упадок и плохо содержалось.
      На последнем, пятом этаже с очень низким потолком Виктор вытащил связку ключей и листок с планом квартиры, на котором он показал своей спутнице расположение четырех маленьких комнат.
      Замок открылся без труда.
      — Вы не боитесь? — тихо спросил он.
      Княжна пожала плечами. Однако она больше не смеялась. Ее лицо снова обрело обычную бледность.
      Они оказались в прихожей с двумя закрытыми дверями.
      Виктор указал на правую.
      — Он спит здесь.
      Он открыл дверь, и они вошли в маленькую комнатку, бедно обставленную четырьмя стульями и секретером, с нишей, отделенной от комнаты занавеской.
      Виктор чуть-чуть отодвинул занавеску, посмотрел и сделал знак молодой женщине, чтобы она тоже взглянула.
      Стенное зеркало отражало диван, на котором спал мужчина. Лица его не было видно. Виктор склонился к ней и шепнул:
      — Оставайтесь здесь и при малейшем движении предупредите меня.
      Он коснулся ее руки. Она была ледяной. Ее глаза, устремленные на спящего, лихорадочно блестели.
      Виктор приблизился к секретеру, и потребовалось некоторое время, чтобы он его открыл. Перед ним было несколько ящиков. Он порылся и нашел браслет в обтянутом шелком футляре.
      В этот момент раздался какой-то звук, будто что-то упало на пол.
      Александра опустила занавес. Она дрожала.
      Виктор, приблизившись к ней, услышал, как она пролепетала:
      — Он пошевелился, он просыпается…
      Он нащупал рукой лежащий в кармане револьвер. Она схватила его за руку, прошептав:
      — Вы с ума сошли! Нет! Никогда!
      Он закрыл ей рот ладонью.
      — Молчите… Слушайте!
      Они прислушались. Тишина. Шаг за шагом они отступали от спящего. Виктор повлек свою спутницу к выходу.
      На площадке она глубоко вздохнула и стала спокойно спускаться по лестнице.
      Когда они сели в автомобиль, у княжны задрожали руки, исказилось лицо, и Виктору показалось, что она вот-вот разрыдается. Но она издала короткий нервный смешок и стала разглядывать браслет, который он ей показал.
      — Очень красив! И ничего, кроме великолепных бриллиантов… Хорошая добыча… Поздравляю…
      Почувствовав в ее словах легкую иронию, Виктор вдруг ощутил себя очень далеким от нее. Она была ему совсем чужой, почти враждебной. Знаком попросив его остановиться, она вышла из машины, не сказав ни слова. Здесь была стоянка такси. Она села в одну из машин.
 
 
      Он повернул к старому кварталу, откуда только что приехал, снова оказался на обширном дворе и поднялся по лестнице «Е».
      Его друг Лармона открыл дверь.
      — Хорошо сыграно, Лармона! — весело воскликнул Виктор. — Ты первоклассный соня, и твоя квартира очень подходит для мизансцен подобного рода. Но что это упало?
      — Мои очки.
      — Еще немного, и я бы послал тебе пулю в голову. Эта перспектива, кажется, испугала прекрасную даму. Она набросилась на меня, рискуя разбудить тебя.
      — Значит, она не хотела этого преступления?
      — Если, конечно, ее не отпугнуло воспоминание об улице Вожирар…
      — Ты думаешь о ней?
      — То, что я распознал в ней, оставляет меня в нерешительности. Однако теперь мы сообщники, как я этого и хотел. Приведя ее сюда, я приблизился к своей цели. Я должен предложить ей часть добычи. Вот мое намерение. Но эта женщина… воровка? Я не могу представить!.. Возьми браслет и поблагодари ювелира, который тебе его одолжил.
      У Лармона вырвалось:
      — Ну и мастер же ты на выдумки!
      — С таким типом, как Люпен, нужны особые методы.
 
 
      В «Кембридже» перед обедом Виктору позвонили по телефону. Это был Лармона.
      — Кажется, комиссар Молеон получил указание насчет убежища англичанина… Кое-что готовится… Я буду держать тебя в курсе.

      Виктора не покидало беспокойство. Путь, который он выбрал, обязывал его продвигаться вперед с величайшей осторожностью, шаг за шагом. Одно неловкое движение — и вся банда была бы встревожена, насторожилась бы. Молеону, напротив, нечего было церемониться. Открыв след, он устремлялся прямо на врага. А если он схватит англичанина, то поставит под угрозу Люпена, скомпрометирует Александру, и все дело ускользнет из рук Виктора.
      Прошло сорок восемь неприятных часов. В газетах нельзя было найти никаких указаний на тревогу, о которой сигнализировал Лармона.
      Сам Лармона, однако, позвонил, уведомив, что некоторые детали убедили его в правильности первого впечатления.
      Бемиш не появлялся. Вероятно, он отсиживался у себя в номере.
      Что касается княжны Александры, то она только один раз появилась в холле после обеда. Погрузившись в чтение иллюстрированных журналов, она курила. Она переменила свое обычное место и не поздоровалась с Виктором, который заметил ее, когда она уже уходила.
      Она не показалась ему встревоженной. Но с какой стати ей это показывать? Должно ли все это означать для Виктора, что хотя она с ним не поздоровалась и не говорила, то все же с ней можно будет восстановить контакт? Она, очевидно, не подозревала, что события развиваются угрожающе для нее, но должна была бы почувствовать, в силу женской интуиции, вокруг себя дыхание опасности. Какая же сила удерживала ее в этом отеле? И что удерживало здесь англичанина Бемиша? Почему ни та, ни другой не искали более надежного убежища? Почему они не отдалились один от другого?