В огромном караван-сарае из пятисот комнат, где толпа приливала после полудня и вечером, такой человек, как Маркос Ависто, мог рассчитывать не быть замеченным ушедшей в себя особой — княжной Александрой Базилевой.
      Это позволило ему вести почти непрерывное наблюдение. Первые четыре дня она не отлучалась из отеля. Ни гостей, ни корреспонденции.
      Если она и общалась с внешним миром, то, вероятно, лишь по телефону из своей комнаты, как это делал Виктор для связи со своим другом Лармона.
      С большим нетерпением Виктор ожидал обеденного часа. Избегая встречаться с ней взглядом, он тем не менее не спускал с нее глаз.
      Она пленяла его. Иной раз он даже ловил себя на мысли, запрещенной инспектору светской бригады. Его возмущало, что подобное создание могло стать добычей авантюриста. И он ворчал про себя: «Нет, это невозможно… Женщина подобного происхождения и положения не может быть любовницей такого подонка, как этот Люпен».
      И можно ли предположить, что она была воровкой в Бикоке и убийцей на улице Вожирар? Разве убивают ради хищения нескольких сотен тысяч франков те, кто богат, нежные руки аристократки, на которых сверкают бриллианты?
      На четвертый вечер ему удалось войти с ней в лифт. Он поклонился, не глядя на нее.
      То же, как бы случайно, было на пятый вечер. Это произошло совершенно естественно. Вежливое безразличие и равнодушие. Виктор держался за ее спиной.
      На шестой вечер случая не представилось. Но на седьмой Виктор появился, когда дверь лифта уже закрывалась, и он едва успел вскочить в него.
      На третьем этаже княжна вышла и направилась к своим апартаментам. Виктор следовал за ней.
      Она не сделала и десяти шагов по пустынному коридору, как внезапно схватилась рукой за голову и остановилась.
      Виктор подошел. Она взволнованно промолвила:
      — У меня вытащили аграф… Он был в прическе… Это произошло в лифте… Я в этом уверена…
      — Очень сожалею, мадам…
      Их взгляды встретились. Она первая отвела глаза.
      — Я поищу, — сказала она, придя в себя. — Вероятно, аграф выпал.
      — Простите, мадам. Прежде, чем искать, следовало бы выяснить один вопрос. Вы почувствовали, что кто-то касается ваших волос?
      — Да. Но в тот момент я не придала этому никакого значения. Однако после…
      — Следовательно, это мог быть или я, или мальчик-лифтер…
      — О нет, мальчик тут не причем…
      — Значит, я?
      Пауза. Их взгляды снова встретились.
      Она пробормотала:
      — Я, конечно, ошиблась. Аграфа, наверное, просто не было у меня в прическе. Надо думать, я найду его у себя на туалетном столике.
      Но он задержал ее.
      — Когда мы разойдемся, мадам, будет слишком поздно. Я настаиваю на том, чтобы мы вместе спустились к администратору отеля и вы принесли бы там жалобу на меня.
      Подумав, она решительно сказала:
      — Нет, это бесполезно. Вы живете в отеле?
      — Комната 345, мадам. Маркос Ависто…
      Она кивнула и удалилась, повторяя про себя это имя. Виктор пошел к себе в номер. Его друг Лармона уже ждал его.
      — Итак?
      — Итак, дело сделано, — сообщил Виктор. — Она почти сразу заметила. Так что между нами тут же произошло столкновение.
      — Ну и?..
      — Ну и она струсила.
      — Струсила?
      — Да. Она не осмелилась идти до конца в своих подозрениях. — Виктор вытащил аграф из кармана и положил в ящик стола. — Я отдам его ей, как только произойдет реакция, которую я предвижу. Это не заставит себя долго ждать.
      Зазвонил телефон. Он схватил трубку.
      — Алло! Да, это я, мадам. Аграф?.. Найден?.. Я, право, счастлив… Мои лучшие пожелания, мадам.
      Виктор нажал на рычаг.
      — Она нашла у себя драгоценность, которая лежит в моем ящике. Это означает, что она решительно не хочет жаловаться и избегает скандала.
      — Тем не менее она знает, что драгоценность исчезла?
      — Конечно.
      — И она предполагает, что была обокрадена?
      — Да.
      — Тобой?
      — Да.
      — Таким образом, она считает тебя вором?
      — Но это как раз то, чего я добивался.
      — Ты этого хотел?
      — Да, черт возьми! Ты не понял моего плана.
      — Право…
      — А он очень прост. Привлечь внимание княжны, возбудить ее любопытство, внушить ей абсолютное доверие и через нее выйти на Люпена.
      — Это будет долго.
      — Поэтому я и пошел на неожиданный ход. Но здесь нужна осторожность. И чувство такта. Только такой маневр! Мысль обложить Люпена, проникнуть к нему, стать его сообщником, правой рукой, и в тот день, когда он завладеет девятью миллионами, появиться перед ним в качестве Виктора из светской бригады! Эта идея меня вдохновляет, не говоря уже… что она чертовски хороша, эта женщина!
      — Как видно, тебя еще волнуют подобные бредни.
      — Нет, это уже в прошлом. Но глаза мои еще видят.
      — Ты затеял опасную игру, Виктор!
      — Напротив. Чем прекрасней она мне кажется, тем больше это восстанавливает меня против Люпена.

      В течение двух дней Виктор не видел Александры Базилевой. Он навел справки. Нет, она не выехала из отеля.
      На следующий вечер она пришла обедать в ресторан. Виктор занял столик поблизости.
      Он не обращал на нее ни малейшего внимания, но она не могла не заметить его, занятого смакованием бургундского.
      Затем они курили в холле, чуждые друг другу. Виктор разглядывал всех проходивших мужчин и старался угадать среди них Люпена. Но никто из них не походил на Люпена, да и княжна Александра казалась безразличной ко всем этим людям.
      На завтра та же программа и то же поведение.
      Но послезавтра, когда она спускалась к обеду, они снова оказались вместе в лифте. Ни единого жеста ни с той, ни с другой стороны. Можно было подумать, что они не видят друг друга.
      «Неважно, княжна, — подумал Виктор, — что вы считаете меня вором. Первый этап преодолен. Какой будет следующий?!!
      Через два дня произошло событие, которое было на руку Виктору. У одной проезжей американки в отеле была похищена шкатулка с драгоценностями.
      «Вечерний листок» известил о происшествии, обстоятельства которого говорили об исключительном хладнокровии преступника.
      Княжна всегда находила «Листок» на своем столе и рассеянно просматривала его. Она бросила взгляд на первую страницу и сразу же посмотрела на Виктора, как бы говоря себе:
      «Это — он».
      Виктор, наблюдая за ней, слегка поклонился. Она углубилась в более детальное чтение.
      «Она, видимо, считает меня грабителем высокой квалификации, подвизающимся в отелях. Я должен внушить ей уважение. Какой я смелый в ее глазах! Другой сбежал бы, а я — остался!»
      Сближение было неизбежно. Виктор облегчил его, усевшись на диван рядом с ее любимым креслом.
      Княжна вошла, с секунду поколебалась и села на диван.
      Возникла пауза, пока она закуривала. Затем она положила руку на затылок, как тогда, нащупала и вытащила из прически аграф и, показав его, сказала:
      — Видите, сударь, я нашла его.
      — Как странно, — удивился Виктор, вынимая из кармана украденный аграф, — а я его тоже нашел…
      Женщина была сбита с толку. Она, конечно, не предвидела подобного признания и, вероятно, должна была понять, что перед ней соперник, бросающий ей вызов…
      — Значит, мадам, у вас их пара? Как жаль, что оба аграфа не остались у вас!
      — В самом деле досадно, — пробормотала она, бросая сигарету в пепельницу и поспешно уходя.
      Но назавтра они встретились в ресторане. На ней было платье, обнажавшее руки и плечи, и выглядела она более приветливо.
      — Я, должно быть, кажусь вам несколько странной, не правда ли? — тихо спросила красавица.
      — Вовсе нет, — возразил он, улыбаясь. — Говорят, что вы русская и к тому же княжна. А русская княжна в наше время весьма редкое явление. Для такого экзотического существа, как вы, любая странность простительна.
      — Жизнь сложилась так тяжело для меня и моей семьи! Сначала мы были очень счастливы. Я любила всех и была любима всеми! Маленькая девочка, доверчивая, беззащитная, непосредственная, интересующаяся всем и ничего не боявшаяся, всегда готовая смеяться и петь… Несчастье пришло позже, когда мне исполнилось пятнадцать лет и я была уже невестой. Погиб отец, погибла мама, замучили моих братьев и моего жениха. А я… — Она провела рукой по лбу. — Я не могу об этом вспоминать… Но не могу и забыть… Внешне я спокойна, а в душе… Иногда задаю себе вопрос: как я могла все это вынести? Да, я познала вкус печали…
      — Должно быть, в результате пережитых в прошлом ужасов у вас возникла потребность иметь друзей среди сильных мужчин? И если бы на вашем пути встретился подобный господин… не слишком добрый католик, который слегка отклоняется от правил… то он, естественно, возбудил бы ваше любопытство.
      — Естественно?
      — Бог мой, конечно! Вы пережили столько опасностей, что это приучило вас жить в драматической обстановке, не ссориться и быть любезной даже с тем, кто может вам в любой момент навредить.
      Она, склонившись в его сторону, жадно слушала. Он пошутил:
      — Но главное, мадам, не будьте слишком снисходительны к подобным субъектам и не считайте их лучшими представителями рода человеческого. Просто у них немного больше смелости, чем у прочих, и крепче нервы. Вопрос привычки и контроля над собой. Таким образом, в тот момент…
      Он нахмурился и очень тихо проговорил:
      — Отодвиньтесь от меня, так будет лучше.
      — Почему? — спросила она, невольно выполняя его совет.
      — Вы видите того крупного господина в смокинге, который прогуливается внизу?
      — Кто же это?
      — Полицейский.
      Ее невольно передернуло.
      — Комиссар Молеон. Он ведет следствие о хищении шкатулки.
      Инспектор заметил на ее лице следы волнения.
      — Пойдемте, — пробормотала она.
      — К чему уходить? Если бы вы знали, как эти люди ограничены! Молеон! Это форменный идиот. Есть, пожалуй, еще один, похлеще…
      — Кто же это?
      — Его помощник… Некий Виктор из светской бригады.
      — Виктор из светской бригады? Я что-то читала о нем.
      — Да, это он вместе с Молеоном занимается делом о бонах, драмой в Бикоке… И этой несчастной Элиз Массон, которую убили.
      — Как он выглядит, этот Виктор?
      — Поменьше меня, затянут в пиджак, как цирковой жокей. Раздевающий взгляд… Смотрите, Молеон удостоил нас своим вниманием.
      Молеон в самом деле остановил свой взгляд на княжне, потом перевел его на Виктора.
      Затем он удалился.
      Княжна вздохнула. Она, казалось, была на грани обморока.
      — Ну вот, — сказал Виктор, — он воображает, что исполнил свой долг и что никто не ускользнул от его орлиного взгляда. Но, вероятно, сегодня он ищет не похитителей шкатулки.
      — А кого же?
      — Людей из Бикока и с улицы Вожирар. Он думает только об этом. Вся полиция поднята на ноги. Это навязчивая идея у них.
      Она выпила рюмку ликера и закурила сигарету. Ее бледное лицо снова приняло уверенное выражение. Но, как догадывался Виктор, на самом деле ее чувства были в смятении.
      Когда княжна, кивнув на прощанье Виктору, встала, ему показалось, что она с кем-то обменялась взглядом. Двое господ сидели вдали. Один, постарше с красным грубым лицом, должно быть, англичанин; Виктор заметил его еще в холле. Другого он никогда прежде не видел. Элегантный, с несколько необычным приятным лицом, он весело рассказывал что-то своему собеседнику. Таким, по представлению Виктора, вполне мог быть Люпен.
      Княжна снова украдкой взглянула в их сторону и удалилась.
      Минут через пять мужчины тоже встали. В вестибюле тот, что помоложе, закурил сигарету, взял шляпу и пальто и вышел из отеля.
      Другой направился к лифту.
      Как только лифт пришел опять, Виктор, войдя в него, спросил у боя:
      — Как зовут господина, который только что поднялся? У него английская фамилия, не правда ли?
      — Господин из номера 337?
      — Да.
      — Мистер Бемиш.
      — Он давно здесь живет?
      — Недели две, пожалуй.
      Итак, этот субъект живет в отеле примерно столько же времени, сколько и княжна, и на том же этаже. Не прошел ли он сейчас к ней?
      Виктор поспешил к ее апартаментам. Дверь была полуоткрыта, и он прислушался.
      Тишина.
      В плохом настроении он вернулся к себе.

      На следующий день Виктор вызвал Лармона.
      — Ты поддерживаешь отношения с Молеоном?
      — Да.
      — Он знает, что я здесь?
      — Нет.
      — А он был тут по делу о шкатулке?
      — Да. Кражу совершил человек из богачей. Убеждены, что у него есть сообщник. Молеон сейчас очень занят, но не этим. Кажется, речь идет о баре, где собирается банда Арсена Люпена и где обсуждается пресловутое дело о краже девяти миллионов.
      — А адрес бара?
      — Он будет у Молеона с минуты на минуту.
      Виктор поведал Лармона о своей беседе с Александрой Базилевой и об англичанине Бемише.
      — Он уходит каждое утро и возвращается только к вечеру. Ты проследи за ним. Загляни-ка в его комнату.
      — Невозможно! Нужен ордер префектуры…
      — К чему эти церемонии? Если люди из префектуры вмешаются, все будет кончено. Люпен — это не барон д'Отрей и не господин Жером, и один только я должен им заниматься.
      — Ну?
      — Сегодня у нас воскресенье, поэтому персонал отеля ограничен. Если принять несколько предосторожностей, тебя не заметят. Ну, а коли настигнут, покажешь им свою карточку. Остается один вопрос: ключ.
      Лармона, улыбаясь, достал из кармана связку ключей.
      — Этим я обеспечен… Хороший полицейский должен знать и уметь столько же, сколько и грабитель, и даже больше. Комната 337, не так ли?
      — Да. Только очень осторожно. Главное, чтобы у англичанина не зародилось хотя бы малейшего подозрения.
      В щелку двери Виктор видел, как Лармона прошел по пустому коридору, остановился, поколдовал с замком и проскользнул в номер.
      Через полчаса он вернулся.
      — Ну? — с интересом спросил Виктор.
      Тот подмигнул.
      — У тебя поразительный нюх…
      — Что ты нашел?
      — Среди стопки сорочек шейный платок из оранжевого с зеленым шелка.
      — Платок Элиз Массон!..
      — И поскольку англичанин, — продолжал Лармона, — связан с княжной, значит, она была на улице Вожирар либо одна, либо с этим Бемишем…
      Доказательство было налицо. Можно ли было все это истолковать иначе? Можно ли было еще сомневаться?
 
 
      Незадолго перед обедом Виктор спустился на улицу и купил «Вечерний листок». На второй странице он прочитал:
      «Только что стало известно, что комиссар Молеон и три его инспектора окружили сегодня бар на улице Марбеф, где, согласно имеющимся данным, несколько преступников, преимущественно иностранцев, имели обыкновение встречаться. Они были застигнуты врасплох, но двоим удалось скрыться. При этом один из них был серьезно ранен. Есть некоторые основания полагать, что в числе этих двоих был Арсен Люпен. Однако, к сожалению, антропометрической карточкой на Арсена Люпена служба опознания не располагает».
      Виктор оделся и направился в ресторан. На столе Александры Базилевой лежал сложенный «Вечерний листок».
      Она пришла позже обычного. Казалось, она ничего не знала и ни о чем не беспокоилась.
      Она развернула газету только за едой, пробежала глазами первую страницу, потом развернула вторую. Сразу же голова ее склонилась над газетой, и она углубилась в чтение. Виктору показалось, что она сейчас лишится чувств. Но это длилось только мгновенье. Она взяла себя в руки и небрежно отбросила газету.
      В холле княжна не подошла к нему.
      Бемиш находился тут же. Не был ли он один из двух, ускользнувших от Молеона?
      На всякий случай Виктор поднялся первый и, войдя в свой номер, стал на страже.
      Появилась русская. Она ожидала перед своей комнатой нетерпеливо и нервно.
      Англичанин не заставил себя ждать. Выйдя из лифта, он осмотрел коридор и живо побежал к ней.
      Они обменялись несколькими словами, и русская расхохоталась. Англичанин ушел.
      — Так, — пробормотал Виктор, — в самом деле можно подумать, что она любовница этого проклятого Люпена, что его не захватили при облаве и что англичанин пришел ее успокоить. Отсюда и взрыв веселья.
      Последнее заявление полиции подтвердило эту гипотезу. Среди задержанных Арсена Люпена не оказалось.
      Задержанные были русскими. Они признались в соучастии в нескольких кражах, совершенных за границей, но уверяли, что не знают руководителя банды, который их использовал. Из сбежавших компаньонов один был англичанин. Другого они видели в первый раз, и на сборище он не раскрывал рта. Ранен, вероятно, он. Его приметы совпадали с приметами человека, которого Виктор видел в отеле с Бемишем.
      Трое русских не могли сказать ничего больше.
      Однако был установлен любопытный факт: один из русских был любовником Элиз Массон и получал от нее деньги.
      Нашли письмо Элиз, написанное накануне ее смерти.
      «Старый д'Отрей задумал крупное дело. Если оно удастся, он на следующий же день повезет меня в Брюссель. Там мы с тобой встретимся, не так ли, дорогой? И при первом же случае мы оба скроемся с крупной суммой. Но нужна ли тебе моя любовь?!»
      Виктор задумался.

      Случай на улице Марбеф взволновал Виктора. Пусть занимаются преступлениями на улице Вожирар и в Бикоке, на это ему наплевать, они интересовали его лишь в той мере, в какой были связаны с Арсеном Люпеном, но самого Арсена Люпена пусть не касаются! Он был частью добычи, которую инспектор Виктор оставлял за собой, сохраняя монопольное право на операцию против тех, кто был непосредственно связан с Арсеном Люпеном, — следовательно, прежде всего, против англичанина Бемиша и Александры Базилевой.
      Эти соображения побудили Виктора к поездке на набережную Орфевр, чтобы посмотреть, что там происходит, и попытаться раскрыть игру Молеона. Полагая, что ни Александра, ни связанный с ней Бемиш не решатся выходить из своих комнат в такой опасный для них период, он отправился пешком до гаража, где стоял его автомобиль. Там он вытащил из багажника необходимую одежду, облачился в свой тесный пиджак и стал опять инспектором Виктором из светской бригады.
      Его ожидал сердечный прием комиссара Молеона, который с покровительственной улыбкой воскликнул:
      — А, Виктор! Что вы нам принесли? Ничего особенного? Нет-нет, я вас ни о чем не расспрашиваю. У каждого свое. Я действую открыто и не нахожу, что это вредит. Что вы скажете о моем налете на бар на улице Марбеф? Три бандита схвачены, и главарь не замедлит к ним присоединиться, клянусь Богом! Он на сей раз ускользнул, зато мы не упустили нити, связывающей его с делом Элиз Массон, которая из могилы обвиняет барона д'Отрея… Шеф в восторге!
      — А судебный следователь?
      — Господин Валиду? Он собирается с мыслями. Пойдем к нему. Он ознакомил д'Отрея со страшным письмом Элиз Массон. Вы знаете его содержание… Ну, вот, это моя скромная лепта в это дело. Пойдемте, Виктор!
      Они направились в кабинет судебного следователя и застали там д'Отрея и муниципального советника Жерома. Виктор удивился, увидев д'Отрея, — настолько постарело и осунулось его лицо.
      Атака следователя Валиду была беспощадной. Он прочел барону выдержку из письма Элиз Массон и сразу же заявил:
      — Вы хорошо понимаете, что это означает? Подведем итог, если хотите. Вечером в понедельник вы случайно узнали, что боны в руках господина Ласко. В среду вечером, накануне убийства, Элиз Массон, от которой у вас не было секретов и которая одновременно была вашей любовницей и любовницей русского, написала другу своего сердца: «Старый д'Отрей задумал крупное дело. Если оно удастся, он на следующий же день повезет меня в Брюссель» и так далее. В четверг ночью преступление совершается, и боны похищены. А в пятницу вас замечают с вашей приятельницей у Северного вокзала с чемоданами, которые затем находят в ее квартире. История ясная, доказательства безупречные. Признавайтесь же д'Отрей… К чему отрицать очевидное?
      В тот момент можно было подумать, что барон готов признать свое поражение в борьбе со следователем. Лицо его исказилось. Он лепетал слова, которые можно было считать началом признания. Он потребовал письмо и сказал: