Шейда

      Музыканты начинают играть.
      Ашраф (удаляясь с Розой). Играйте, пойте. Мы же со стороны разделим ваше удовольствие.
      Певец выводит чистым высоким голосом:
      По мере того, как я вспоминаю встречу с тобой, о
      сияющая луна моя, В плачущих глазах моих слезы разлуки превращаются
      в кровь. Без тебя горе мое растет днем и ночью, Терпение мое исчерпано, нет больше сил выносить
      горести разлуки, Приди, приди, прекрасный ангел мой, кокетливая
      красавица моя. В прошедшую ночь, когда я стонал во сне, Не ты ли решилась назначить мне встречу? Сжалься, умоляю! Меня погубило ожидание. Терпение мое исчерпано, нет-больше сил выносить
      горести разлуки. Приди, приди, ангел мой прекрасный, кокетливая
      красавица моя. О душа коя! Счастье мое всегда связано с тобой. Поверь, я не хочу жить в этом мире без тебя. Прекрати все эти мучения, сердце мое наполнилось к Терпение мое исчерпано, нет больше сил выносить
      горести разлуки. Приди, приди, ангел мой прекрасный, кокетливая
      красавица моя.
      Наборщики хором подпевают певцу:
      Приди, любцмая моя, красавица моя, с устами-бутонами.
      Приди, живой дух мой. Я уверен, что тебе ясна каждая коя сокрытая тайна.
      О, бедствие души моей! Ты - улыбающийся бутон, я - стонущий соловей, Мы оба стремимся к одному и тому же цветнику.
      По знаку Масуда все встают и с пением удаляются.
      Без тебя этот мир мне кажется темницей,
      Мне чуждо веселье. Все мое существо окутано горем и грустью, тщетно
      я стараюсь их разогнать. Иди, не откажись от верности! Откажись от кокетства! Приди, приди, ангел мои! Приди, спаси меня от этого горя.
      После того, как удаляются наборщики, певцы и музыканты, рука об руку входят Роза и Ашраф.
      Ашраф. Ах, по мере того, как человек погружается в созерцание этого красивого пейзажа, хочется поверить, что рай скорее всего явь, а не выдумка. Роза. Да, поистине весна - особая пора...
      В этот момент сзади между деревьями показывается Шейда. Внимательно и ревниво слушает их.
      Ашраф (разглядывая Розу очарованным взглядом). Роза, Роза, ради бога, полюбуйся! О, боже! Погляди, как в небе сливаются друг с другом облака, а вон там две птицы, склонивши головки друг к другу, о чем-то нежно воркуют, и все цветы вокруг нас жаждут поцелуя. Как все это прекрасно, как поэтично!
      Влюбленные смотрят друг на друга, и после недолгого колебания и молчания их губы непроизвольно сближаются.
      Шейда (с воплем Меджнуна, обезумевшего от любви). Роза! Ах, Роза!
      Сперва хочет наброситься на них, затем, сдержавшись, быстрыми шагами удаляется. Роза и Ашраф, при крике Шейды, испуганно отпрянули друг от друга. После того как Шейда удаляется, впереди раздается грубый и страшный хохот. От этого они теряются еще больше.
      Роза (Неспокойно). Ашраф, Ашраф! Нам пора идти. Муса (появляясь с револьвером в руке, повелительно). Нет, не уйдете. Ашраф (растерянно). Ах, Муса! Муса (с кривой усмешкой). Простите, побеспокоил. Роза. Уйдем, Ашраф, уйдем. Муса. Я же сказал, что вы не уйдете отсюда! Ашраф. Муса, образумься, а то... Муса. А то что?.. (Хохочет). Ашраф (сует руку в карман, угрожающе), Муса! Муса. Так ты мне угрожаешь? (Показывает на свой револьвер). Видишь вот это, дружок? Тут всего три пули. Две из них предназначены Меджиду-эфенди и тебе, а последняя - всего лишь мне. (Издевательски). Видишь, я не такой несправедливый, как вы. То, что предназначаю вам, не пожалею и для себя. Так что не волнуйся. Ашраф (вынимает руку из кармана, показывая, что при нем нет оружия, с мягкостью, в которой проскальзывает злоба). Муса! Муса! Муса (перевязанной рукой показывает на правую руку). Вот, видишь эту единственную руку? На деле, тревожит тебя лишь эта, вот эта (Меняя тон). Оказывается, одна рука не годится для работы, одной рукой хлопка не издашь, не так ли?! Ашраф (беспокойно). Муса! Муса. Выходит, одна рука не годится, так? Выходит, одной рукой хлопка не издашь, так? А я единственного сына своего, туберкулезного брата своего вот этой самой единственной рукой своей предал черной земле. А сегодня я и тебя, и себя, и бессовестного отца твоего вот этой единственной рукой успокою. Сегодня же, сейчас, понятно тебе?
      Погода становится все более пасмурной, время от времени гремит гром.
      Роза (со страхом). О, пощади, господи! Ашраф (вынимает портмоне, делает шаг навстречу Мусе). Муса, это дело добром не кончится. Бери сколько хочешь денег, бери! Но... Муса (с саркастическим смехом). Нет! Чуть погодя ни у тебя, ни у меня не будет нужды в этих деньгах. Сегодня я должен так вас наказать, чтобы это стало уроком для всех. (Неумолимо). Чтобы все подобные вам богачи, вся свора бессовестных грабителей, почитаемых жуликов впредь не смела сосать кровь мне подобных. Чтобы больше не смели грызть и топтать слабых и чтобы, наконец, поняли, что нужно не только самим уметь жить, но и давать жить другим! (Глядя на него хищным взглядом, целится). Роза. Ах! Ашраф. Муса! Муса. Замолчи, хватит!
      Раздается выстрел.
      Ашраф. Ох!
      Поддерживая правой рукой раненую левую руку, садится на скамейку.
      Роза (обнимая Ашрафа). О господи, пощади! {Мусе). Палач! Муса. Нет, так не годится!.. Роза (умоляюще). Муса! Муса (разъяренно). Отойди! Роза. Ради бога! Муса. Отойди, говорю тебе!..
      Раздается еще выстрел. Пуля попадает в грудь Розы, заслонившей Ашрафа. Муса тут же отходит.
      Роза. Ох, мамочка... (Теряя силы, падает на скамейку).
      Занавес.
      ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
      Христианское кладбище, окруженное кипарисами, в углу сцены комната гробовщика. Солнце еще не закатилось... Мария в траурной одежде стоит перед свежей могилой, усыпанной цветами. Рядом с ней - Макс Мюллер. Слышится сдержанно-печальная песня на мотив шикесте.
      ПЕСНЯ
      Каждый день злобный рок поднимает руку на чыо-то юную
      жизнь, Каждый день он сводит с ума какого-нибудь влюбленного, Все вокруг - сплошное кладбище, везде обитель грусти, Везде увядают в пору расцвета цветники. Нет ни одного смеющегося в этом полном забот мире, Многие, разочаровавшись, не достигают цели, Никого я не видел в радости и довольстве. Плачет соловей, плачет гиацинт, плачет роза...
      Макс Мюллер. Уже солнце садится, может пойдем? Мария. Ах, после того, как закатилось мое только что взошедшее солнышко, какое мне дела до закатов или восходов других солнц! (Со слезами на глазах). О Роза, Роза, ангел мой, Роза! Макс Мюллер (поддерживая ее под руку), Пойдем, Мария, пора. (С глубокой горечью, ласково). Прошу тебя, Мария, пойдем! Мария. О, если б ты ушел, оставив меня тут, рядом с моей бедной доченькой, я была бы счастлива. Макс Мюллер. Мария! Завтра мы опять придем сюда... Мария. Что ж, пойдет... (С помощью Мюллера делает несколько шагов, внезапно поворачивается и смотрит взглядом раненой газели). Прощай, дитя мое, прощай!
      Оба, скорбно понурившись, удаляются. В это время подходят Рауф и Масуд.
      Рауф (глядя вслед Марии). Несчастная Мария! Нет для нее утешения. Масуд. Еще бы. Одна дочь была у нее, свет очей, единственная надежда, - и ту потеряла. Увы, до чего же, плачевно ее состояние... Ну, что поделаешь с этим Мусой? Вот уже неделя, как власти ищут его, но никак не могут найти. Рауф. Сказать по правде, я не верю, что он до сих пор жив. Да покарает аллах Меджида-эфенди, ни с того, ни с сего сделал несчастным человека. Масуд. А Шейда? О нем ты разве забыл? Рауф. И не говори. Мучения, что терпит Шейда, выше человеческих сил... Он буквально обезумел от тоски по Розе, а я люблю его как брата, иначе зачем бы мне приходить сюда? Масуд. Что поделаешь, друг мой. Любовь - это рабство. Рауф. Самое страшное заключается в том, что Шейда не верит в смерть Розы. Масуд. Если так, то что ему тут делать? Рауф. Кто знает, может быть... Масуд. Может быть, он все понимает, но не хочет признавать это? Рауф. Нет. Поверь, если даже призвать в свидетели самого ангела смерти, он и ему не поверит. Масуд. Давай отыщем его, и я попытаюсь во всем разобраться.
      В это время из своей комнаты выходит могильщик.
      Рауф (могильщику). Приятель! Не появлялся ли здесь вчерашний посетитель? Могильщик. Это кто же? Разодетый по моде бек? Старик? Или юный безумец с растрепанными волосами? О ком из них спрашиваете? Масуд (Рауфу). Интересно, кто этот модник-бек и этот старик? Рауф. Бек-это наш Ашраф, а старик-его отец. Масуд. Допустим, но что им здесь нужно? Рауф (указывая на могилу Розы.). Ашраф-бек - постоянный паломник этой могилы. Отец же его каждый вечер бредет за своим сыном как тень, не покидает его. Могильщик (в сторону). Удивительное дело! Сколько ни есть помешанных и полоумных, все собираются здесь. Масуд. Давай найдем Шейду и вместе отправимся домой. Рауф. Да; пойдем, может, нас ждет радостная весть. Масуд. Какая радостная весть? Рауф. Весть о революции... Масуд. О какой революции? Рауф. Вот-вот наступит час, когда шкура старого северного медведя будет разодрана, с нас спадут оковы русского самодержавия, и каждая нация обретет свою землю, свои права. Масуд. Пойдем, душа моя, пойдем... Не будь и ты таким мечтателем, как Шейда!
      Уходят. Муса, сменивший одежду, в старой драной шапке выходит из комнаты могильщика. Смотрит вслед Рауфу и Масуду,
      Муса (обращаясь к могильщику). Знаешь ли ты их? Они мои старые товарищи. Могильщик. Будь осторожен, войди в комнату. Вон, идет еще какой-то человек. Муса (иронически). А это наш владыка, Меджид-эфенди! (С радостным возбуждением). Но какой приятный случай! Слышал ли ты до сих пор, чтобы добыча сама являлась к охотнику! Могильщик. Не болтай, заходи в комнату, а я схожу за Дровами. Муса. Ладно дружок, так и быть... (Входит в комнату, могильщик удаляется в другом направлении). Меджид-эфенди (тяжелыми шагами приблизившись к комнате могильщика). Эй, есть тут кто-нибудь? Муса (выходя, измененным голосом). Кого ты хочешь? Меджид-эфенди. Не было ли тут Ашрафа? Муса (молчит). Меджид-эфенди. Не видел ли ты того молодого человека, который каждый вечер приходит сюда? Муса (не отвечая, приближается к нему). Меджид-эфенди (повысив голос, с испугом). Ты что, оглох, что ли? Почему не отвечаешь? Муса. Да, я глух, чтобы не слышать подлых слов. Меджид-эфенди. Ах! (Пятится назад). Муса. Вот тебе самый верный ответ! (Стреляет ему в грудь). Меджид-эфенди. О-о!.. (Падает на спину). Муса (злорадно). Сдохни, подлый тип! Сдохни! Наконец-то ты получил по заслугам! (Язвительно). Одна рука не годилась для работы, одной рукой хлопка не издать, не так ли? (Неистово смеется). Могильщик (входит, неся несколько поленьев, встревоженно). О боже, кто этот тип? Что с ним случилось? Муса (с горьким хохотом). Вот тебе еще один клиент! Могильщик (растерянно). Что, ты натворил? Послушай, что же ты натворил! Муса. Не надо лишних слов. (Указывая на труп). Возьми и похорони его в пустой могиле! (Меняя тон). Но добыча довольна жирна! Смотри, не забудь о карманах! Могильщик. Ах, навлечешь ты беду на нашу голову! Муса. Ладно! Много не болтай! До сих пор ты мною командовал, теперь наступил мой черед.
      Берет труп за ноги и тащит в указанном им самим направлении, могильщик бросает дрова, подхватывает труп за голову. После их ухода появляется Ашраф. Раненая рука его подвязана белым платком. С грустью останавливается перед могилой Розы.
      Ашраф (дрожащим голосом). О, Роза! Роза! Почему ты оставила меня одного, почему?
      Склоняется над могилой, обнимая ее. Затем намеревается идти в том направлении, куда унесли труп, но в этот момент навстречу ему выходит Шейда, бледный, с непокрытой головой и растрепанными волосами.
      Ашраф (отступая от него). Ты ли это? Шейда. О, предатель беспощадный!.. Что ты тут делаешь? Или явился погубить меня? Ашраф (страдающе). Шейда, будь уверен, что... Шейда (прерывая его). Знаю, я тебя знаю, не надо отговорок. Как ты разбил мое сердце, так уничтожь и все существо мое, может, я обрету покой. (С волнением). Но ты... Ты живи! Живи вместе с Розой! Будь счастлив вместе с Розой!
      В этот миг раздается выстрел. Оба, вздрогнув, оборачиваются. Это Муса стрелял в Ашрафа, но промахнулся.
      Муса (подходит, обращаясь к Шейде). Нет, нет! Ты должен жить, именно ты достоин жизни. Только предатели должны сдохнуть, предатели должны быть уничтожены. Ашраф. Чего тебе надо, эй, ты, что хочешь от меня?! Шейда (встает между ними, Мусе). Полоумный тип, ты тоже потерял голову? Какой смысл в смерти счастливых и в жизни злосчастных? Это я должен умереть, только я. Понятно тебе? Муса. Ошибаешься, Шейда, ошибаешься. Уйди с моего пути, не мешай. Шейда. Нет! Нет! Я не одобряю этой мести. Смотри, тут христианское кладбище... Разве ты не замечаешь крестов? Не вспоминаешь Иисуса? Поверь, что прощать страшнее, чем мстить.
      В этот момент появляется призрак Розы и вновь исчезает.
      Смотри, смотри, видел ли ты Розу? Месть тяготит ее, и она просит, чтобы ты простил. (Усмехнувшись). Да! "Люби врагов своих. Если кто ударит тебя в правую щеку, то обрати к нему и левую..." Понял ли ты? Уразумел ли, наконец? (Схватив Ашрафа за руку, толкает его). Уходи, мой эфенди, уходи! Уйди и живи спокойно. Живи вместе с Розой! Муса. Нет, он не уйдет, не сможет уйти!
      Снова целится, но в это время с одной стороны входят Рауф и Масуд, с другой - могильщик.
      Рауф. Муса, Муса, что ты делаешь? Масуд (беря Ашрафа под руку). Слушай меня, я хочу тебе кое-что сказать. (Отходят в сторону. Муса хочет последовать за ними). Могильщик (препятствуя). Постой-ка, сумасшедший! Соображаешь ты хоть, что делаешь? (С разных сторон раздаются свистки) Могильщик (с тревогой). Ах, вот и полицейские окружают нас! Муса. Но разве не глупость убить змея и оставить в живых змееныша? Могильщик. Слушай, ты, замолчи, видно, совсем лишился рассудка! Отойдем лучше в сторонку, у меня к тебе дело. (Отводит Мусу в сторону). Рауф (Шейде). Послушай, а куда ты дел свою шапку? Шейда (с горькой улыбкой). Она понравилась ветру, и он унес ее. Рауф. Поздно уже, пойдем домой. Шейда. Нет, вы идите, а для меня лучше тут... (Указывая на могилы). Ибо вот эти тела без душ, эти лишенные чувств несчастные более искренни, более дружелюбны, нежели вы. И еще - они не такие лгуны и предатели, как вы, они не знают ни коварства, ни дьявольских козней. Рауф (опечаленно, с состраданием). Шейда! Шейда! Масуд (подходя). Чего вы еще ждете? Пойдем отсюда!
      В это время призрак Розы вновь является Шейде.
      Шейда. О, она уходит... Роза уходит. Красавица, которую вы считаете мертвой, бродит по могилам, ищет своего возлюбленного, ищет Ашрафа.
      Рауф и Масуд растерянно переглядываются. Призрак Розы с опущенной головой делает несколько шагов, затем, неожиданно обернувшись, пронзительным и гнетущим взглядом смотрит на Шейду.
      Шейда. Роза! Роза! Во имя аллаха, оставь меня в покое! Рауф. Шейда! Почему ты не пожалеешь себя? Зачем ты терзаешься?
      Призрак Розы удаляется с приветливой и чарующей улыбкой.
      Шейда. Ты на меня обиделась? О, куда же-ты идешь? (С горьким стенанием). Роза! Роза!
      Устремляется за призраком. Друзья следуют за ним. Входят двое полицейских с оружием в руках.
      Первый полицейский. Эй, куда бежите? Второй полицейский. Стойте! Ни с места!
      Все трое останавливаются, полицейские надевают им наручники.
      Первый полицейский. Марш вперед! Второй полицейский. К караульному! Рауф. Мой эфенди, у нас нет оружия. Масуд. Можете сами проверить... Первый полицейский. Нечего тут болтать попусту. Второй полицейский. К караульному!
      Муса и могильщцк, тоже в наручниках, в сопровождении двух полицейских появляются с противоположной стороны. Все вместе уходят.
      Занавес.
      ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
      На верхнем этаже большая тюрекмая камера с одной дверью я тремя окнами. Рауф и Масуд лежат в углу, Шейда в противоположной стороне у окна кашляет и стонет. Все трое в арестантской одежде. Свет лампы перед ранним мартовским утром слабеет и обретает мертвенный оттенок.
      Шейда (бредит). Отпустите, отпустите!.. Ах, чего вы все от меня хотите? (Поворачиваясь, раздраженно). Нет, какая жалость! Какая жалость!.. Рауф. Бедняга, он как несчастный несмышленыш... Масуд. Да, любовь-это несчастье. Рауф (садится). Да, да, несчастье, причем страшное несчастье. Масуд {встает, выпив один-два глотка воды). Да накажет бог начальника тюрьмы! В жизни не видел такого неотесанного, безжалостного типа. Стоит кому-нибудь из заключенных заболеть, его назавтра же забирают в больницу. А Шейда вот уже месяц как агонизирует, но никому до него нет дела. Рауф. Сегодня, наконец, его заберут, доктор обещал. Масуд. Не верь ушам своим! Много расточается сладких слов, однако толку-то что от них, где результат? Было время, и ты выступал прорицателем, говорил "нас продержат не больше трех дней", а что вышло? Вот уже девять месяцев, как мы торчим тут взаперти, и нет никакой надежды на спасение. Рауф. Ничего, не волнуйся. Как бы там ни было, через два-три дня мы выйдем отсюда. Масуд (усмехаясь). Вот как, опять два-три дня? Рауф. Сам рассуди. Нас с самого начала разъединили с могильщиком и Мусой. Поместили нас наверху, а их внизу, в темном подвале. Следовательно, мы не столь причастны к преступлению. Масуд. Все это иллюзии, мой эфенди, иллюзии. Рауф. Как же, иллюзии! Будем живы-здоровы, через два-три дня сам убедишься. Масуд (недоверчиво). Посмотрим! Рауф. Есть еще одна весть, но в нее, сказать по правде, и мне самому не очень верится. Если дошедшие сюда слухи подтвердятся, освободимся не только мы, но и весь народ, вся страна. Масуд (с улыбкой). Интересно, что это за слухи? Рауф. Великая и страшная революция, революция, которая перевернет всю страну. Масуд. Пожалуй, неплох твой сон... (Устало ложится на свое место). Рауф (радостно). Вот-вот, ты сказал сон, и я вспомнил! Недавно я только закрыл глаза, как мне приснилось, что крыша проломилась, и в этот пролом с небес спустилось какое-то светозарное существо. По одному его знаку эта большая стена отворилась, и тут же все мы трое обрели крылья и начали летать как птицы. Но мы вдвоем с тобой вскоре опустились на вершину высокой горы, а Шейда все летел и летел ввысь, и, наконец, слившись с облаками, исчез из глаз. (Ложится рядом с Масудом). Масуд (устало). Ради аллаха, оставь свои пустячные грезы, дай мне немного отдохнуть, сегодня ночью я глаз не сомкнул...
      В этот момент в окно рядом с Шейдой раздается тихий стук в слышится голос Розы: "Шейда! Шейда!"
      Шейда. Нет, нет, я не приду. Уходи, ради аллаха, уходи!
      Вновь стук в окно и слышится прежний голос: "Шейда! Шейда!"
      Шейда. Чего ты хочешь? Ах, чего ты хочешь от меня? (Встает и, открыв окно, напряженно всматривается в даль). Роза! Роза! Куда ты ушла? Зачем приходила и зачем ушла? Ах, почему ты мне не даешь покоя? Чего ты хочешь от несчастного мученика?
      Призрак Розы является в виде ангела в ореоле золотистого света. Приветливо, ободряюще глядя на Шейду, приближается.
      Шейда. Ах, неужели это сон? Роза (ласково). Шейда! Шейда. О, боже мой! Роза (с тоскою). Шейда! Шейда. Ах, чего ты хочешь? Роза (с улыбкой). Шейда! Шейда (отчаянно). Роза! Роза! Ради аллаха, уйди!
      В это время появляется ангел в черном одеянии, с грозным недвижным взглядом. Шейда не замечает его.
      Роза. Шейда, ты забыл меня? Шейда (глубоко вздыхая, проникновенно). Нет, нет, еще не забыты дни, когда я обожал тебя, дни, когда я стремился в твои объятья... Я до сих пор помню твои взгляды, в которых сквозило утро нашей любви, еще вспоминаю невинные улыбки твои... Я не хочу больше помнить о неверной Розе, о той безжалостной красавице, что бросила меня. Я не хочу больше видеть ее. Ангел в черном одеянии (мягко, но повелительно).
      Что ты говоришь, Шейда, что ты говоришь? Ведь она влюблена в тебя, а ты одержим ею. Шейда (страдающе). Ах, кто ты? Ангел в черном одеянии.
      Я - это я, успокойся. Я тот, благодаря кому все плачущие глаза и раненые сердца обретают покой. Я - тот, в ком бесследно растворяются все страдания и волнения. Я-всеобщий утешитель. Шейда (потрясен его спокойствием и многозначительным взглядом). О, пощади меня, боже! Ангел в черном одеянии (с улыбкой).
      Шейда, ты счастлив. Да, теперь ты счастлив. Шейда. Нет, нет... Я не хочу никакого утешения. (С волнением). Ах, насколько ласков твой дружественный лик, настолько страшен твой глубокий и недвижный взгляд. Ангел в черном одеянии.
      Не бойся, совершенно не бойся! Я явился не мучить, а только утешить тебя, заставить тебя забыть все горести. (Показывая зажатое в пальцах сверкающее кольцо). Видишь ли ты это алмазное кольцо? В знак вечного обручения вручаю его Розе, вручаю от твоего имени. Оно соединит ваши разбитые сердца, примирит ваши обиженные души. Шейда (указывая на Розу). Нет, я ей не верю, не хочу верить. Ангел в черном одеянии.
      Будь уверен Шейда, будь уверен. Впредь никакие преграды, никакие силы не смогут разлучить вас друг с другом. (Указывая на открытое окно). Смотри-ка, эту божественную любовь благословляют звезды, осеняют ангелы. Шейда (с крайним изумлением и радостью). О боже, как прекрасны переливы этих нежных облаков и струение мерцающих звезд! Ах, как прекрасно парение ангелов в окружении радужных пестрокрылых птиц!
      В это время призраки Розы и ангела в черном одеянии исчезают одновременно. Рауф (протирая глаза, встает. Увидев Шейду в состоянии экстаза, с состраданием). Что с тобой, что ты там делаешь? Шейда (не обращая внимания). О, этот райский пейзаж! Как он умиротворяют, как божественен... (Поворачивается, увидев Рауфа рядом с собой). Ах, где ж они? Куда исчезли? Рауф (с волнением). Кого ты ищешь? Шейда (нетерпеливо). Ради бога, куда они делись? Рауф. О ком ты спрашиваешь? Шейда. Роза! О, безжалостный ангел!.. Рауф (закрывая окно). Разве так можно? Ты же губишь себя.
      Возвращаются на свое место. В этот момент из соседней комнаты слышится песня, исполняемая печальным голосом на мотив дешти.
      О боже, я не нахожу покоя, не нахожу покоя. Горит дух мой, я постоянно лью слезы. Я влюбился в одну неверную красавицу, Я пленен, я пленник своей любви.
      Снова показывается ангел в черном одеянии.
      Шейда. Этот голос будто поет обо мне. (Заметив ангела). А, ты опять явился? Ангел в черном о деянии. Да, явился, чтобы вернуться вместе с тобой. Шейда. Прекрасно, но куда, куда мы пойдем? Ангел в черном одеянии. В иные миры, более высокие. Шейда. Нет, я хочу только Розу, только ее одну. Ангел в черном одеянии (указывая на появившийся призрак Розы в свадебной фате). Вон она идет в одеянии невесты. Шейда. О, приди, приди, мы отправимся вместе. Ангел в черном одеянии (протягивая. Шейде цветок, украшавший Розу). Вот бутон, сорванный в райском цветнике... Возьми, вдохни его. аромат, он прекрасен. Шейда (нерешительно). О, нет, нет! Роза. Не отказывайся, бери! Шейда. Роза, Роза! Этот дружелюбный лик ввергает мою душу в ужас. Я не верю, его глазам... Мне кажется, что он хочет разлучить меня с тобой. Ангел в черном одеянии (многозначительно улыбнувшись).
      Пожалуй, да, я оставил многих матерей без детей, многих детей без матерей... Если какая-либо свадьба оборачивается трауром, то это свершается по мановению моей руки. Если какая-то страна остается без правителя, то причиной этому снова я. Да, я разлучил много супружеских пар, многих влюбленных заставил томиться в разлуке. Но вас, вас я не разлучить, а наоборот, соединить хочу-вечной неугасимой любовью. Роза. Шейда! Все счастья и беды находятся в его власти! Он не знает колебаний, и каждое слово его - непреложный закон. Шейда (потрясенно). Роза, Роза! Но, увы!.. Роза. Не волнуйся, не тревожься ни о чем. Ангел в черном одеянии (приближает цветок к ноздрям Шейды).
      Вдохни, увидишь, как ароматен этот цветок! Какое благовоние! Шейда (понюхав цветок, чуть отступает назад). О-о!.. И все же... Ангел в черном одеянии (подходя еще ближе).
      Чувствуешь ли ты? Насколько он желанен, как близок духу твоему! Шейда (еще раз понюхав и постепенно отодвигаясь назад, слабым и дрожащим голосом). Но... Но... (Печально и изнемогающе). Роза!.. Роза!...
      Протягивая руку к Розе, падает навзничь. В тот же миг тюремные часы начинают звонить, как церковные колокола. Наступает утро.
      Рауф. Пора, Масуд, вставай! Оба быстро одеваются и приводят себя в порядок, Масуд. Надоело уже ложиться и просыпаться... Да смилостивится аллах над Шейдой! Рауф. Не теряй надежды, мой дууг, отчаявшийся-это тот же сатана. Наступит день, и поднимутся эти черные завесы. А поработители, насильники, жадные стяжатели что посеяли, то и пожнут, захлебнутся горьким шербетом мести.
      В это время громко и волнующе звучит напоминающая. Марсельезу песня-марш. Оба с крайним изумлением открывают окно и слушают.
      МАРШ
      Товарищ! Довольно с нас унижений! Достаточно сна, проснись, поднимайся! Уничтожены, сгинули гнет и несчастья! Настало, настало прекрасное время. Долго был угнетен ты. Выпрямись, стойким будь! Правда твоя, товарищ! Будь готов! Правда твоя, ибо труд - твой. Сила - твоя, усердие - твое, рвение - твое!
      Рауф. Это же революционный марш, песня революции! О, наконец-то свергнут идол порабощения, уничтожен русский царизм, рассеялись черные тучи. Масуд. Наверное, это еще одна фантазия, еще один сон! Рауф. Послушай, друг, скоро ты и само солнце станешь отрицать, и даже в свое существование перестанешь верить.
      Снаружи доносятся громкие голоса.
      Муса (резко открывая дверь). Товарищи, сорваны цепи, справедливость восторжествовала! Нам светит солнце счастья, улыбается ангел свободы. Воистину сегодня - светлый праздник для порабощенных и страшный день для угнетателей - день возмездия! (Приближается к Шейде). Шейда!.. Шейда!... (Берет за руку и хочет поднять его, но увидев, что рука холодна и недвижна, изумленно). О, он умер! Шейда, Шейда! (Со слезами обнимает его).
      Занавес