В тот день, когда пришли люди, Торрен оказался на краю капустного поля. Его послали за двумя кочанами капусты для доктора Эстер, из которых она собиралась сварить суп, но он, как обычно, полагал, что работу неплохо бы совместить с развлечением. Вот и забрался на ветряную мельницу, хотя не имел на то никакого права, потому что, как ему не раз говорили взрослые, мог упасть или остаться без головы, отсеченной непрерывно вращающимися лопастями.
      Все четыре стены ветряной мельницы были сделаны из досок, прибитых одна над другой, как перекладины приставной лестницы. Торрен взобрался на нее с задней стороны, которая выходила к холмам, а не к деревне, поэтому люди, которые работали на капустном поле, увидеть его не могли. Добравшись до верха, он уселся на плоскую крышу, которая находилась позади медленно вращающихся под летним ветерком лопастей. Один карман он набил маленькими камешками, решив попрактиковаться в точности стрельбы: очень хотелось попасть в кур, которые бродили между рядами капусты. Не отказался бы он и от того, чтобы посмотреть, как камешки отлетают от шапок работающих на поле людей. Но, еще не успев достать камешки из кармана, увидел нечто такое, что заставило его забыть о них.
      За капустным полем находилось еще одно, на котором росли помидоры, кукуруза и тыква, далее начинался пологий склон, поросший травой, а в это время года и горчичными цветами. И вот на вершине холма Торрен увидел что—то странное, темное.
      Сначала он видел только черные точки и подумал, что это олени, только черные, а не светло—коричневые, к каким привык, но формой эти точки отличались от оленей, да и двигались иначе. И очень скоро Торрен понял, что это люди, сначала несколько человек, а потом их становилось все больше и больше. Они поднимались с другой стороны холма и собирались на вершине, их силуэты на фоне неба напоминали ряд черных зубов. Он решил, что их сотня, а то и больше.
      За всю свою жизнь Торрен не мог припомнить случая, чтобы в их деревню приходило больше трех—четырех человек одновременно. И почти всегда эти люди были сталкерами, которые привозили на продажу вещи, собранные ими в старых городах. И такое количество людей на вершине холма повергло его в ужас. Какое—то мгновение он не мог шевельнуться. Но потом сердце ускорило бег, и он спустился с ветряной мельницы так быстро, что поцарапал руки о шершавые доски.
      — Кто—то идет! — прокричал он, пробегая мимо работающих на поле.
      Те, поднимая головы, в недоумении смотрели на него. А Торрен уже мчался к низким коричневым зданиям на краю поля. Он выбежал на дорогу, поднимая ногами фонтанчики пыли, проскочил в ворота в стене, пересек двор и влетел в открытую дверь.
      — Кто—то идет! На холме! Тетя Эстер! Кто—то идет!
      Тетю он нашел на кухне, схватил ее за пояс брюк и потащил за собой.
      — Пойди и посмотри! На холме люди!
      Он кричал так пронзительно, испуганно и громко, что тетя бросила ложку в кастрюлю с супом, который помешивала, и поспешила за ним. К тому времени, когда они вышли из дома, многие жители деревни уже стояли перед своими домами и смотрели на холм.
      Люди спускались вниз. А новые появлялись и появлялись на вершине. И тоже начинали спускаться. Их становилось все больше, будто с холма сходил черный оползень.
      Прибавлялось людей и на улицах деревни.
      — Позовите Мэри Уотерс! — крикнул кто- то. — Где Бен и Уилмер? Найдите их, скажите, что они должны прийти сюда.
      В окружении своих земляков Торрен боялся уже гораздо меньше, чем прежде.
      — Я первым их увидел! — сообщил он Хэтти Карранза, которая стояла рядом. — Я принес весть об их появлении.
      — Это правда? — скептически спросила Хэтти.
      — Мы не позволим им причинить нам вред, — заявил Торрен. — Если они что—нибудь сделают, мы им отомстим. Обязательно!
      Но Хэтти лишь посмотрела на него, чуть хмурясь, и ничего не ответила.
      Деревенская власть, Мэри Уотерс, Бен Барлоу и Уилмер Дент, вышла к толпе на капустное поле. Торрен держался за ними. Незнакомцы приближались, и ему хотелось услышать, что они скажут. Он заметил, что выглядели они ужасно и одеты не по сезону: погода стояла теплая, а они были в свитерах и пальто, не новых, а потрепанных, залатанных, выцветших и грязных. Они тащили на себе свои пожитки — мешки, перевязанные веревкой, сшитые то ли из скатертей, то ли из одеял, — и двигались неуклюже, медленно. Некоторые спотыкались на неровной земле, падали, и их товарищи помогали им подняться и идти дальше.
      Деревенские лидеры и авангард толпы незнакомцев встретились в середине капустного поля, где запах молодой капусты, вскопанной земли и куриного помета был особенно сильный. Мэри Уотерс вышла вперед, жители деревни столпились за ней. Торрен, маленького роста, протискивался между людьми, пока не добрался до места, откуда мог все прекрасно видеть. Он во все глаза смотрел на оборванцев. И кто же у них главный? Перед Мэри стояли девушка и паренек чуть старше, чем он. Рядом с ними — лысый мужчина и женщина с пронзительным взглядом, которая держала на руках ребенка. Может, она и была главной.
      Но, когда Мэри, сделав еще шаг вперед, спросила: «Кто вы?» — ей ответил паренек, и таким четким, громким голосом, что Торрен удивился: он ожидал услышать жалкий писк.
      — Мы идем из города Эмбера. Мы покинули наш город, потому что он умирал. Нам нужна помощь.
      Мэри, Бен и Уилмер переглянулись.
      — Город Эмбер? Где это? Мы никогда о нем не слышали, — нахмурилась Мэри.
      Паренек указал в ту сторону, откуда они пришли. На восток.
      — Там. Под землей.
      Мэри, Бен и Уилмер хмурились все сильнее.
      — Скажите нам правду, — бросил Бен, — а детские выдумки оставьте при себе.
      На этот раз заговорила девушка с длинными, спутавшимися волосами, в которых застряли травинки:
      — Это не ложь. Честное слово. Наш город под землей. Только мы этого не знали, пока не выбрались из него.
      Бен нетерпеливо фыркнул и сложил руки на груди.
      — Кто у вас главный? — спросил он, посмо трев на лысого мужчину. — Вы?
      Лысый покачал головой и указал на паренька и девушку.
      — Они такие же главные, как и любой из нас. Мэра нашего города больше нет с нами. Эти молодые люди говорят правду. Мы идем из города, построенного под землей.
      Люди, которые стояли позади, кивали и бормотали:
      — Да, да. Это правда.
      — Меня зовут Дун Харроу, — представился паренек. — А это Лина Мэйфлит. Мы нашли путь из Эмбера на поверхность земли.
      Он думает, что он крутой, подумал Торрен, услышав нотки гордости в голосе паренька. Да только не выглядит он крутым. Волосы нечесаные, куртка расползается по швам, манжеты лоснятся. Ожидая продолжения разговора, Торрен разглядывал людей, утверждавших, что они вышли из—под земли.
      Возможно, они не врали. Выглядели так, будто выползли из норы. Тощие, бледные, как ростки под лежащей на земле доской, слабые и хилые, пытавшиеся расти в темноте. Они жались друг к другу и выглядели испуганными. И еще очень уставшими. Многие уже сели на землю, положив головы на колени своих спутников.
      Руководители деревенской администрации вновь посмотрели на незнакомцев.
      — И сколько же вас? — спросила Мэри Уотерс.
      — Чуть больше четырехсот, — ответил парнишка, Дун.
      Черные брови Мэри взлетели.
      Четырехсот! Во всей деревне Торрена проживало триста двадцать два человека. Он оглядел огромную толпу. Пришельцы уже заняли половину капустного поля и продолжали спускаться с холма, словно муравьиное войско.
      Девушка со спутанными волосами выступила вперед и подняла руку. Словно на уроке в школе.
      — Извините, мадам мэр.
      Торрен фыркнул. Мадам мэр! Никто не называл Мэри мадам мэр. Все называли ее Мэри.
      — Мадам мэр, — продолжила девушка, — моя маленькая сестра очень больна. — Она указала на ребенка, которого держала на руках женщи на с пронзительным взглядом. И действитель но, девочка выглядела совсем больной — ротик открылся, глазки закатились. — Есть и другие больные. У многих травмы. Лотти Хувер под вернула ногу, Намми Проггс выбилась из сил от долгой ходьбы, ей почти восемьдесят лет. Есть в вашей деревне врач? И не найдется ли место, где больные смогут лечь и получить не обходимую помощь?
      Мэри вновь повернулась к Бену и Уилме—ру, потом они о чем—то поговорили шепотом. Торрен смог уловить лишь отдельные слова: «Слишком много… Чисто по—человечески…
      Может, по нескольку…» Бен дергал себя за бороду и хмурился. Уилмер то и дело поглядывал на больного ребенка. Через несколько минут все кивнули, придя к общему решению.
      — Хорошо, — сказала Мэри и обратилась к своим коллегам: — Поднимите меня.
      Бен и Уилмер наклонились, подхватили Мэри и подняли ее так, чтобы ее увидели и в дальнем конце поля. Она вскинула руки и, набрав полную грудь воздуха, прокричала:
      — Люди Эмбера! Добро пожаловать! Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам. Пожалуйста, следуйте за нами!
      Бен и Уилмер опустили ее на землю. Все трое повернулись и зашагали с поля на дорогу, которая вела к деревне. Беженцы последовали за парнишкой и девушкой.
      Торрен обогнал всех, вбежал в ворота, забрался на низкую стену, окружавшую его дом, и стал наблюдать, как люди из подземелья проходят мимо. Он обратил внимание, что они на удивление молчаливы, не обменивались впечатлениями, вообще ничего не говорили. То ли слишком устали, чтобы произнести хоть слово, то ли были просто глупы. Зато смотрели на все широко открытыми глазами, разинув рты, будто никогда прежде не видели ни дома, ни дерева, ни курицы. Куры вообще их пугали. Беженцы отшатывались и испуганно вскрикивали, когда те подходили близко. Прошло много времени, прежде чем люди из подземелья прошли мимо дома Торрена, а когда улица опустела, он спрыгнул со стены и последовал за ними. Он знал, что их ведут к административному центру, ниже по течению реки, где они могли напиться воды. А что потом? Что они будут есть? Где они будут спать? «Только не в моей комнате», — подумал Торрен.

      Люди умирающего города Эмбера поднялись в новый мир лишь несколькими днями раньше. Первыми это сделали Лина Мэйфлит и Дун Харроу, которые привели с собой Поп—пи, маленькую сестренку Лины. С выступа в стене пещеры, на дне которой находился их город, они сбросили записку в надежде, что кто—нибудь найдет ее и выведет всех из Эмбера. Им же не оставалось ничего другого, как ждать. Прежде всего они принялись исследовать окружающие их чудеса. Но по мере того как час проходил за часом, Лина и Дун начали тревожиться, что записку никто не нашел, и они навсегда останутся в этом новом мире одни.
      Но потом, уже во второй половине следующего дня, Дун неожиданно закричал: «Смотрите! Они идут!»
      Лина подхватила Поппи на руки и вместе с Дуном побежала к входу в пещеру. Кто шел? Из их ли города? Первой из темноты появилась женщина, потом двое мужчин, за ними—трое детей, все щурились от яркого света.
      — Привет, привет! — крикнула им Лина, поднимаясь по склону холма.
      Подойдя ближе, она увидела, кто это: семья, которая держала овощной рынок на Кэллай—стрит. Она не очень хорошо их знала (даже не могла вспомнить, как кого зовут), но так обрадовалась им, что из глаз у нее брызнули слезы. Лина обнимала всех по очереди и восклицала:
      — А вот и вы! Смотрите, как же здесь краси во! О, я так рада, что вы уже здесь! Остальные идут следом?
      Прибывшие были поражены миром, лежащим перед ними. Они так запыхались после подъема, что ничего ей не ответили, но это не имело значения, потому что Лина все видела своими глазами.
      Прикрывая глаза ладонями, они выходили из пещеры группами по нескольку человек. Выходили на свет в тысячу раз ярче того, к которому они привыкли и который им доводилось видеть. Они в изумлении оглядывались, делали несколько шагов, а потом останавливались, бросали свои мешки и баулы и глазели во все стороны. Для Лины и Дуна, которые уже чувствовали себя аборигенами, беженцы из Эмбера выглядели инородным телом в этом мире ярко—зеленой травы и синего неба. И еще эта замызганная одежда — пальто, куртки и свитера цвета темного камня, пыли и мутной воды. Казалось, они принесли с собой темноту Эмбера.
      Дун внезапно подпрыгнул и бросился к входу в пещеру.
      — Папа! Папа! — Он кинулся на грудь потрясенному новым миром отцу, который от неожиданности отпрянул, за что—то зацепился ногой и упал на землю, смеясь и плача одновременно при виде сына.
      — Ты здесь, — с трудом дыша, произнес он. — У меня не было уверенности… я не знал…
      Они выходили из пещеры всю вторую половину дня. Лиззи Биско и другие ученики из их класса, Клэри Лейн из теплиц, доктор, помогавшая бабушке Лины, Сэдж Мэррол, который пытался уйти в Неведомые области. Появилась и миссис Мердо. Она вышла из пещеры решительно, деловой походкой, и вскрикнула от радости, увидев бегущую к ней Лину. Многие лица Лина узнавала, но имен не помнила, как сапожника с Ливери—стрит, или женщину с припухшим лицом, которая жила на Селвертон—сквер, или высокого черноволосого юношу со светлыми серо—синими глазами, похожими на блестящие кусочки металла. Как же его все—таки звали? Она потратила секунду на то, чтобы вспомнить, но только секунду. Значения это не имело. Все они жили рядом с ней, в Эмбере. Они устали, хотели пить. Лина привела их к небольшой речушке, где они умылись, напились и наполнили водой бутылки.
      — А где мэр? — спросила Лина миссис Мердо.
      Но та лишь покачала головой:
      — Его с нами нет.
      На лицах некоторых стариков отражался ужас. Еще бы, оказаться в таком огромном месте, простиравшемся во все стороны без конца и края. Сначала они нервно оглядывались, а потом уселись на траву, подтянули колени к груди и уткнулись в них лицами. Но дети радостно бегали, все трогали, нюхали, плескались в речушке.
      К вечеру прибыли четыреста семнадцать человек — Дун вел учет. Когда начали сгущаться сумерки, они поделились друг с другом едой, которую принесли с собой, и легли спать на теплую землю, используя мешки с вещами как подушки и укрывшись пальто и куртками как одеялами.
      Наутро они отправились в путь. Лина и Дун, едва поднявшись в новый мир, заметили серую, словно прочерченную карандашом, линию у самого горизонта и предположили, что это дорога. К ней и пошли эмбериты, взвалив на плечи мешки, поднимаясь на холмы и спускаясь в лощины. А куда еще они могли пойти?
      По пути миссис Мердо рассказала Лине и Дуну об исходе из Эмбера. Все трое шагали рядом, миссис Мердо несла Поппи на руках. Отец Дуна шел сзади, время от времени приближаясь, чтобы услышать рассказ миссис Мердо.
      — Вашу записку нашла я. Она упала прямо у моих ног. Через день после Дня песни. Я шла домой с рынка, очень волновалась из—за того, что вы и Поппи исчезли. И тут ваша записка. — Она замолчала и посмотрела на небо. Лина увидела, как от слез у нее заблестели глаза. Миссис Мердо взяла себя в руки и продолжила: — Я подумала, что лучше всего сразу сказать мэру. Не знала, можно ли ему доверять, но кто лучше его мог организованно вывести жителей из города? Показала ему вашу записку и стала ждать, когда ударят городские часы, созывая жителей на общее собрание.
      У миссис Мердо перехватило дыхание: они поднимались на холм по неровной земле, а это было нелегким делом для горожан, привыкших к гладким тротуарам.
      — Так собрание состоялось? — спросила Лина.
      — Нет, — ответила миссис Мердо. Она пересадила Поппи на другую руку. — Ужасно жарко, — сказала она, остановившись, чтобы отдышаться.
      — Значит, собрания не было? — уточнила Лина.
      Миссис Мердо продолжила путь.
      — Поначалу ничего не происходило. Часы не звонили. Охранники не ходили по домам, не оповещали жителей. Лишь огни зажигались и гасли. И я решила, что медлить больше нельзя. Пошла к Управлению трубопроводов и показала записку Листеру Манку. Мы последовали вашим указаниям и быстро нашли скалу, помеченную буквой «Э», потому что рядом уже находились люди.
      — Но как они могли туда попасть без нашей записки? — спросил Дун. — И кто это был?
      — Мэр, — мрачно ответила миссис Мердо, — и четверо его охранников. А также Лупер, тот парень, что водился с вашей подружкой Лиззи. На берегу реки лежали огромные тюки, и они грузили их в лодки. А мэр кричал, чтобы они поторопились. Листер громко спросил: «Что вы делаете?» — но ответ не требовался. Я и так могла сказать, что они делали: уходили первыми. Мэр решил позаботиться о том, чтобы он и его дружки покинули город раньше всех и унесли все наворованное.
      Миссис Мердо замолчала, но продолжала идти, вытирая со лба пот и глядя на безоблачное небо. Поппи захныкала.
      — Давайте я понесу ребенка, миссис Мердо, — предложил отец Дуна.
      — Благодарю.
      Миссис Мердо остановилась, передала заплакавшую девочку отцу Дуна и пошла дальше.
      Лина держалась минуту—другую, но не выдержала и задала вопрос:
      — А что произошло потом?
      — Это было ужасно. Все случилось внезапно. Двое охранников вскинули головы, посмотрев на нас, потеряли равновесие и упали в воду. Они схватились за борт груженых лодок, отчего лодки накренились и тюки полетели в реку. Другие охранники и Лупер встали на колени, пытаясь вытащить их, но тоже оказались в воде. Мэр прыгнул в одну из лодок, которые еще остались на плаву, но она перевернулась и сбросила его в реку. — Миссис Мердо содрогнулась. — Он кричал. Как это было жутко! Вода болтала его, как гигантскую пробку, а потом он ушел на дно. За какие—то несколько секунд река поглотила мэра и его охранников.
      Некоторое время, уже спускаясь с холма, они шагали в молчании. Потом миссис Мердо заговорила вновь:
      — Мы с Листером вернулись в город и настояли на том, чтобы хранитель времени зазвонил, собирая городское собрание. Мы пытались объяснить, что нужно делать, но люди, едва услышав о том, что выход из Эмбера найден и он в Трубопроводе, подняли крик и заметались по городу. Началась паника. У ворот Трубопровода собралась огромная толпа, все пытались побыстрее попасть туда, в давке некоторых раздавили.
      — Какой кошмар! — воскликнула Лина.
      И это были жители ее города, которых она знала всю свою жизнь. Что на них нашло?
      — Действительно, кошмар, — согласилась миссис Мердо, хмуро оглядывая лежащую перед ними безлюдную долину. — Невозмож но было навести хоть какой—то порядок. Они бежали к лестнице, спотыкались, падали, ка тились по ступенькам. А потом, когда поняли, что должны сесть в эти маленькие скорлупки и плыть по реке, многие так пугались, что поворачивали обратно и начинали вновь подниматься по ступенькам. Другие так спешили, что прыгали в лодки, переворачивали их и тонули. — Миссис Мердо встретилась взглядом с Линой. — Я—то все видела. И никогда не забуду.
      Лина оглянулась и посмотрела на эмбери—тов, которые шли следом.
      — И сколько, как вы думаете, осталось там? — спросила она.
      Миссис Мердо покачала головой:
      — Не знаю. Очень много.
      — Огни погасли совсем?
      — Этого я тоже не знаю. Но если и не погасли, это очень скоро произойдет.
      По спине Лины пробежал холодок, несмотря на жаркое солнце и теплую одежду. Они переглянулись с Дуном. Лина не сомневалась, что оба подумали об одном и том же: их город поглотила темнота, и те, кто остались, потеряли все шансы на спасение.
      В тот же день беженцы вышли на дорогу, которую Дун и Лина разглядели от пещеры. Она была разбитая, в рытвинах, кое—где сквозь трещины в асфальте пробивалась трава, но идти по ней было все же легче, чем по неровной земле. Дорога тянулась вдоль реки, неспешно бежавшей по круглым, гладким камням. И куда бы они ни посмотрели, со всех сторон их окружали заросшие травой равнины и склоны холмов. Они поделились друг с другом взятой в Эмбере едой, которой было не так уж много. Многие начали слабеть от голода, некоторые теряли сознание от жары, — они же привыкли к вечному холоду подземелья. У Поппи пылало личико, она заплакала, когда ее положили на землю.
      Спустилась ночь, медленно, постепенно, совсем не так, как в Эмбере, где ночь наступала мгновенно, с выключением огней. Путешественники улеглись на землю и проспали до утра. Шли весь следующий день и еще один. К тому времени вся еда, которую они взяли с собой, закончилась. Они передвигались все медленнее и все чаще останавливались на отдых. Поппи стала совсем вялой, ее глазки потухли.
      На четвертый день, волоча ноги, они поднялись на вершину холма, и их глазам открылось зрелище, заставившее многих заплакать от облегчения. В долине они увидели ухоженные поля, а за ними, там, где небольшая речушка, вдоль которой лежал их путь, вливалась в широкую реку, стояли низкие коричневые дома. Они пришли туда, где жили люди.
      Как и все, Лина обрадовалась увиденному. Но это поселение ничем не напоминало город, каким она себе его представляла, какой рисовала в Эмбере и надеялась найти в новом мире. В том городе дома вздымались высоко в небо и сияли светом. Наверное, тот город находится в другом месте, подумала она, спускаясь по склону. И она его найдет. Не сегодня. Позже.

      Женщина, которая приветствовала эмбе—ритов, повела их в деревню. Они прошли по пыльной улице, мимо домов, построенных, похоже, из той же коричневой земли, на которой они стояли. Громоздкие, незавершенные здания: стены толстые, неровные, углы кривые. Лина увидела трещины в стенах, кое—где отвалившиеся оконные карнизы и отколотые ступени.
      Дома разделяли тропинки, проулки, полоски огородов. Не вызывало сомнений, что деревня строилась хаотично, без всякого плана, не так, как создатели возводили Эмбер. Должно быть, поселение росло постепенно, к уже имеющимся пристраивались новые дома. Поражало обилие растений. В Эмбере растения (если не считать плесень, которая скапливалась на помойках, а иногда на кухнях и в туалетах) встречались только в одном месте — в теплицах. Здесь же цветы и овощи росли у каждого дома. Растения были буквально везде: они забирались на стены, на заборы, лезли из щелей между ступеньками, возвышались над большими горшками, которые стояли на подоконниках, даже спускались с крыш.
      А животные… Эти огромные, удивительные, ужасающие животные. В огороженном месте на окраине деревни Лина увидела четырех коричневых животных размером гораздо больше, чем она сама, с квадратными головами и длинными, с кисточкой, хвостами. Потом ей встретилось привязанное к столбу перед домом желтоглазое существо с двумя остроконечными выступами на голове. Когда Лина проходила мимо, существо внезапно заговорило с ней: «Ме—е—е—е!» — и она в испуге отпрыгнула в сторону.
      Лина повернулась и увидела Дуна, который чуть отстал. Он наклонился над желтыми цветами у стены.
      — Ты только посмотри. — Он указал на трубчатую середину одного из цветков. — Там паук, такой же желтый, как и цветок.
      И действительно, она увидела желтого паука. Заметить такое существо мог только Дун. Она дернула его за рукав, увлекая за собой.
      — Пошли. Держись с нами. — И поспешила к его отцу и миссис Мердо с Поппи на руках, которые шли первыми.
      Они уже стали ее семьей — Поппи, миссис Мердо, Дун и его отец, — и Лине хотелось, чтобы эти дорогие ей люди были рядом. По крови родной ей была только Поппи, но миссис Мердо уже давно стала ей как мать. Она взяла Лину и Поппи в свой дом, когда умерла их бабушка, они так бы и жили с ней, если бы не покинули Эмбер. Отец Дуна стал членом семьи, потому что был отцом Дуна. А сам Дун… Они вдвоем нашли выход из Эмбера, а такое связывало покрепче уз крови.
      Они шли сначала по одной улице, потом по другой. И всюду на них смотрели люди. Одни выглядывали из окон, другие сидели на крышах, свесив ноги, третьи, прервав работу, застывали с лопатами или метлами в руках. Эти люди превосходили эмберитов ростом, отличались и цветом кожи, она была у них более загорелой. Они смотрели на них дружелюбно? Лина не могла сказать точно. А вот дети махали руками и смеялись.
      Спустя некоторое время узкие улицы привели беженцев на широкую площадь. Что—то вроде Хакен—сквер, подумала Лина, где в Эм—бере при необходимости собирались жители.
      Но в отличие от квадратной Хакен—сквер эта площадь по форме напоминала неровный полукруг, вымощенный темными кирпичами.
      — Как называется это место? — спросила Лина Мэри Уотерс, которая шагала впереди.
      — Площадь, — ответила Мэри.
      Одной стороной площадь выходила к реке. На другой Лина увидела крытые лотки и маленькие строения с выставленными перед ними стеллажами, на которых лежали одежда, ботинки на толстой черной подошве, свечи, щетки, горшочки с медом и вареньем, а также множество других вещей. Она никогда их не видела, а потому не знала, для чего они предназначены.
      В глубине площади стояло большое здание с широкой лестницей, ведущей к двустворчатой двери, и с башенкой, окна которой находились высоко над площадью. А рядом росло невероятных размеров растение с длинным, выше этого здания, стволом с толстыми, разлапистыми ветвями в верхней части и листьями—иголками.
      — Что это? — спросила Лина женщину, ко торая стояла на краю площади и наблюдала за проходящими мимо незнакомцами.
      На лице женщины отразилось изумление.
      — Это наша ратуша.
      — Нет, я про большое растение рядом с ней.
      — Большое растение? Вон то дерево? Сосна.
      — Дерево—сосна! — повторила Лина. — Я никогда не видела дерева—сосны.
      Она узнала новое слово: дерево—сосна. Женщина как—то странно посмотрела на девушку. Лина поблагодарила ее и пошла дальше.
      — Располагайтесь здесь, пожалуйста. — Мэри пыталась навести порядок. — Воды для вас достаточно, и в реке, и в фонтане.
      Она указала на середину площади, где низкая стена окружала бассейн с водой. Вода в самом центре струей поднималась вверх, расплескивалась брызгами и снова поднималась.
      Эмбериты устремились на площадь. Одни спешили к реке, умывались, пили. Другие окружили фонтан. Дети опускали руки в воду, брызгались, кто—то забирался на ограждение и пытался дотянуться до поднимающейся струи. Внезапно раздались крики, громкий всплеск воды — стоявших у фонтана окатило водой, перехлестнувшей через край: кто—то плюхнулся в бассейн.
      — Пожалуйста! — закричала Мэри, и ее зычный голос перекрыл общий шум.
      — Осторожнее! Осторожнее! — послышался мужской голос.
      Лина слышала и другие голоса жителей деревни, которые собирались по краю площади.
      — Отойди, Томми, держись от них подальше!
      — Откуда они, ты говоришь, взялись? Из—под земли?
      — Они такие же люди, как мы, мама? — спросил ребенок. — Или какие—то другие?
      «Разумеется, мы такие же», — подумала Лина. Не так ли? Неужели люди могут быть разными? Она поднялась и одернула свитер, который намочила, когда пила воду из реки. Увидев миссис Мердо на другой стороне фонтана, Лина направилась к ней.
      Суета наконец утихла. Эмбериты утолили жажду, успокоились, найдя человеческое поселение, и теперь изумленно оглядывались. Их окружало нечто странное, необычное. Они задирали головы, глядя на высокие растения и на любопытных людей, которые смотрели на них, нагибались, чтобы коснуться ярких цветов или понюхать их, заглядывали в двери и окна выходящих на площадь домов. Дети бегали по траве на берегу реки, сняв ботинки и носки, заходили по щиколотку в воду. Старики, вымотанные долгой дорогой, улеглись рядом со своими баулами, и многие засыпали.
      Главы администрации ходили среди местных жителей, говорили с ними тихим голосом минуту—другую, потом шли дальше, опять останавливались, о чем—то говорили. Лина видела, как местные жители бросают на эмбери—тов тревожные взгляды. Они, похоже, не знали, как им быть. И Лина понимала причину. Как поступил бы, например, мэр Эмбера, если бы из Неведомых областей внезапно прибыло четыреста человек?
      Тем временем начало темнеть. Жители деревни принялись созывать эмберитов:
      — Идите сюда! Позовите своих детей! Пожа луйста, сядьте!
      Они кричали, подняв руки над головой, и вскоре все четыреста с лишним эмберитов сидели перед широкими ступенями ратуши, на которых стояли деревенские власти.
      Мэри Уотерс тоже вскинула руки над головой и на несколько секунд замерла, не произнося ни слова. «Она выглядит очень властной, — подумала Лина, — хотя и не может похвастаться высоким ростом». И когда Мэри так стояла, расправив плечи, с прямой спиной, казалось, что она вырастает на глазах. Ее черные волосы тронула седина, но кожа на лице была гладкой, без морщин, и лицо это, энергичное и решительное, приковывало взгляды.
      Люди замолкали, смотрели на нее.