В этом разделе мы расскажем о некоторых театральных артистах, которые в разное время прославляли театры России, а потом Советского Союза. Конечно, обо всех актерах рассказать в одной книге невозможно. Поэтому мы взяли только некоторых из них.

      Баталов Николай Петрович ( рис. 80) родился и провел свое детство в Замоскворечье. Когда мальчик вырос, родители отдали его для обучения в торговое училище. Проучившись в нем до 1915 года, Николай покинул чуждые ему стены. Он последовал за своим истинным призванием и поступил в Школу драматического искусства, которая была основана артистами Художественного театра Н. Массалитиновым, Н. Александровым и Н. Подгорным. Ее еще называли «школа трех Николаев». После окончания этой школы Баталов пришел во Вторую студию МХТ.
      Поначалу в театре Николай Петрович был на положении сотрудника. Право называться актером Московского Художественного театра еще нужно было заслужить.
      Самой первой ролью Баталова стала роль Пети-переплетчика в студийном спектакле «Зеленое кольцо». Эта роль принесла ему успех. Когда произошла Октябрьская революция, Баталову было 18 лет. Будущие вожаки МХТ – Хмелев, Добронравов и Баталов – вначале не осознавали ни меру своей талантливости, ни масштаб новаторского переворота, который они потом совершили. Молодые таланты получили признание после таких спектаклей, как «Пугачевщина», «Дни Турбиных» и «Бронепоезд». После этого стало ясно, что в театре появились актеры нового стиля. Они не боялись пафоса, подсказанного им самим временем, а потому искреннего и революционного.
 

Рис. 80. Николай Петрович Баталов

      Баталов вышел в ряды вожаков, потому что не только на сцене, но и в жизни был человеком патетического склада: решительным, бескомпромиссным, принципиальным, не позволял неприятностям, невзгодам и жизненным мелочам брать над собой верх. Чувство долга перед театром, перед страной было у него весьма обостренным, а желание «взять курс на современность» – вполне естественным.
      Как и все актеры, Баталов любил успех, но удовлетворение испытывал редко. Он говорил: «Вот если бы новый сценарий был менее поверхностен, вот если бы ему досталась роль человека, который ведет за собой людей…»
      Николай Петрович очень хотел встретиться с Шолоховым. Но этой встрече не суждено было состояться, как не суждено ему было закончить сценарий, также названный «Встреча». Баталов был болен туберкулезом.
      Природа, наделив актера талантом, рано отняла у него здоровье. Виной этому были несытая и необутая юность. Болезнь заставляла его уезжать из Москвы на Кавказ, в Польшу, в Италию, она же удерживала его в клиниках и санаториях, вдали от жены и дочери, от сцены и киносъемок. Ему было всего 24 года, когда он начал болеть. Баталов подал заявление об уходе из Второй студии. Он считал, что актер, который по полгода болеет, никому не нужен. Его не отпустили, и он продолжал работать в периоды, когда болезнь ненадолго отступала.
      В последние годы своей короткой жизни Баталов увлекся режиссурой. Он начал ставить спектакли в театре, вести репетиции в Театре рабочей молодежи. В его записных книжках того времени можно найти записи о презрении к полуискусству, раздумья о художественной форме, о ритме роли, эпизода и произведения. Он не хотел быть похожим на тех режиссеров, которые не умели образно думать и чувствовать. Он считал, что в искусстве такие принципы убоги и опасны.
      В 1933 году Николаю Петровичу Баталову было присвоено звание заслуженного артиста республики. В этом же году он начал преподавать актерское мастерство во ВГИКе. 18 февраля 1935 года Баталов в последний раз выступил на сцене в роли Фигаро. С осени 1935 года и по весну 1937 года он лечился в Польше и в Италии. 3 мая 1937 года Николая Петровича наградили орденом Трудового Красного Знамени.
      Летом 1937 года он работал на даче под Москвой, писал сценарий о Пушкине. Осенью этого же года Баталов вынужден был лечь в клинику на лечение. Но оно не дало уже никаких результатов, и 10 ноября 1937 года Николай Петрович умер.

      Откуда же к юной девушке, почти девочке, пришли мысли о сцене, которые вытеснили прочное, давнее, не раз обдуманное решение стать врачом?
      Ее мать, Евгения Николаевна, и отчим предсказывали Вере блистательную врачебную карьеру. Но никакая карьера в то время ее не интересовала, она только пыталась заглянуть в свое будущее.
      Вероятнее всего, намерение Веры посвятить себя театру было бессознательно воспринято ею от отца – крупного русского актера. Тяга к театру возникла у Пашенной еще в ранние гимназические годы. Она прорывалась сквозь все запреты и условности, сквозь холодный педантизм тогдашнего воспитания. Классные дамы старались «выровнять» нравственный облик своих воспитанниц, добиваясь тем самым благоприличной безликости и одинаковости характеров, уничтожая человеческие особенности и задатки натуры.
      Вера, внешне очень похожая на своего отца, унаследовала от него и артистический талант. Николай Петрович Пашенный, по сцене Рощин-Инсаров, был известным русским провинциальным актером и пользовался у публики огромным успехом. Играть он начинал в небольших любительских театрах Москвы: «Секретаревском» на Кисловке и «Немчиновском» на Поварской. Это были маленькие, но настоящие театры, в которых родились многие будущие актерские имена.
      В молодости играла на сцене и мать Пашенной – Евгения Николаевна. Она пробовала свои силы во многих спектаклях и всегда удачно. Евгения Николаевна жила сценой, и с мужем ее связывал общий интерес – творчество.
      Но потом Евгения Николаевна увидела, что театр стал все больше отнимать у нее близкого человека, а у двух дочек – отца. И тогда она восстала против театра, против поездок и частых отлучек мужа, против обид, недоверия и отчуждения, которые неизбежно появлялись из-за частых разлук. Но этот протест оказался напрасным и поздним – семья распалась.
      В 1904 году Вера Пашенная окончила гимназию. Готовясь стать врачом, она зубрит на даче у подруги латынь и химию. Но однажды, приехав в Москву, она в глубоком раздумье остановилась перед зданием Театрального училища. Домой Вера вернулась в смятении. Нет, она не будет врачом. Она будет артисткой!
      Сопротивление матери и отчима было стойким, но бурный натиск будущей актрисы сломил его. От ее всегдашнего послушания не осталось и следа. Отчим Пашенной – Николай Петрович Кончаловский – имел на приемную дочь огромное влияние: она с доверием относилась к нему, уважала и ценила его советы. Но в этот период она твердила только одно, что он должен согласиться с тем, что она станет актрисой. И Николай Петрович только развел руками.
      Среди 24 учеников первого курса по классу А. П. Ленского первой была Вера Пашенная. Она получила пятерки по всем предметам: дикции, декламации, сценическим испытаниям, русской и иностранной литературе, истории драмы.
      Незадолго до выпускных экзаменов Вера Николаевна обручилась с актером Витольдом Полонским. Летом 1905 года Пашенная и Полонский обвенчались. Они сняли комнатку на Петровке. Вера Николаевна была полностью занята театром, а кроме того, готовилась стать матерью. Молодой муж был недоволен этим, и они стали ссориться. 9 сентября 1906 года у Веры Пашенной родилась дочь Ирина. Но рождение ребенка не смогло укрепить разваливающуюся семью. Дочери было 3 года, когда супруги разошлись.
      В 1913 году Вера Николаевна Пашенная вышла замуж за актера В. Ф. Грибунина. В это же время была возобновлена постановка пьесы В. И. Немировича-Данченко «Цена жизни», в которой Пашенная играла свою первую роль. После этого она получила роль в пьесе А. Н. Толстого «Насильники». Оба этих образа, следуя один за другим, каждый по-своему дают Пашенной счастливое ощущение творческой самостоятельности и уверенности.
      К 1919 году Пашенная освоила практически весь классический репертуар. Казалось, что ни Горький, ни Чехов, ни Шекспир, ни Островский уже не могли поставить актрисе непреодолимых преград – таких, какие возникли перед ней в пору обучения в Театральном училище. Она тогда должна была сыграть Джульетту и Катерину.
      Но у Веры Николаевны, как и у всех творческих людей, были свои взлеты и падения. А причины неудач были те же, что и успеха. Если актриса находила для себя возможность размахнуться во всю свою русскую, ширь и удаль, то к ней приходили успех, признание и победа. Если же она не находила подходящих условий для своеобразного решения роли, то все в ней меркло, блекло и «смазывалось», как говорила она сама.
      В зрелые сценические годы актриса научилась справляться с собой, подчинять всю себя образу. И все-таки самое ничтожное давление на собственные симпатии неизбежно тянуло вниз стрелку на этой необычайно чуткой шкале эмоций.
      В 1922 году Вера Николаевна вместе с мужем и всеми «стариками» Художественного театра уехала на гастроли в Америку. Такая, словно с неба свалившаяся, поездка представлялась переутомленной, измотанной, недосыпающей и недоедающей Вере Николаевне буквально подарком судьбы. Пригласил Пашенную лично К. С. Станиславский.
      В гастрольной поездке Пашенной не удалась ни Ирина из «Царя Федора Иоанновича», ни Ольга из «Трех сестер», ни Варя из «Вишневого сада». Более того, даже Василиса – эта могучая, талантливая, загубленная женская судьба в горьковской пьесе «На дне», кажется, написанная специально для Пашенной, – прошла, не оставив следа. Что же мешало Пашенной играть? Как говорила сама актриса: «На сцене играть – не сапоги тачать. Что хочешь делай – не выходит, да и все тут. Хоть совсем со сцены уходи!»
      Все эти героини, какими рисовала себе их Вера Николаевна, не подходили к актерскому ансамблю. Получалось нечто среднее – ни рыба ни мясо. Внутреннее торможение, которое возникало у Пашенной всегда, если режиссер вел ее по пьесе, вместо того чтобы, доверившись ее дарованию, дать актрисе возможность самостоятельно искать сущность роли, дало себя знать и в поездке с МХАТом. И хотя внешне все выглядело как нельзя лучше, Станиславский, казалось, был доволен и любезен, роли репетировались, спектакли игрались, сама Пашенная лучше всех понимала, что ожидаемого «слияния» с МХАТом не произошло. И только ее муж, актер МХАТа Грибунин, все еще продолжал надеяться, потому что театр и Пашенная являлись двумя его святынями. Втайне от всех он страдал от того, что они разобщены. Впрочем, сам он как раз лучше всего умел осуществлять задачу приобщения Пашенной к мхатовской системе. Его уроки всегда приносили нужный результат. Будучи на 15 лет старше жены, имея ровный, уступчивый характер, Владимир Федорович был во всех жизненных ситуациях – и творческих, и бытовых, и семейных – незаменимым советчиком и для Веры Николаевны, и для падчерицы Ирочки, которую он любил всем сердцем, так же, как и она его.
      Для всех троих домашняя жизнь была продолжением жизни в театре. Все свободное время они говорили о пьесах и ролях, живо обсуждали все новое, спорили до хрипоты, смеялись шуткам. Это был самый счастливый период в жизни Веры Николаевны; как всякой счастливой поре, ей не суждено было продлиться долго. Но след она оставила очень глубокий, потому что Вера взрослела не одна, а рядом с любимым и родным человеком. Ее счастье было еще и в том, что Владимир Федорович умел понимать жену гораздо лучше, чем она сама себя понимала. Многое он подсказывал Вере так, что вспыльчивая и гордая Пашенная даже и не догадывалась об этом.
      В 1925 году Вере Николаевне Пашенной присвоили звание заслуженной артистки республики. Казалось бы, теперь уже до конца сценической жизни сосредоточится внимание актрисы, создающей своеобразную летопись эпохи, на образах передовых женщин, светлых и жизнеутверждающих, которые отмечены сильной и радостной творческой фантазией Пашенной. В них она не знает себе равных.
      Но Вера Николаевна играет на сцене Малого театра еще многостороннее, еще шире. Она не только прославляет свою страну, свое время, но еще и воюет за них, обличая все помехи и преграды, стоящие на пути нового. При этом она не старается затушевывать приметы зла, а, наоборот, фокусирует на них внимание зрителя.
      В шекспировских пьесах Пашенная играла совсем немного. Это было странно, потому что талант Веры Николаевны был создан как раз для воплощения могучих шекспировских характеров. Сценическая жизнь складывалась таким образом, что за все годы только три шекспировские роли стали близки и дороги Пашенной: Паулина, леди Анна, Эмилия в «Отелло». Последняя из них больше всего полюбилась и запомнилась зрителям.
      Без малого 30 лет проработала Вера Николаевна на сцене Малого театра (с 1907 по 1937 год) и получила звание народной артистки СССР. К этому времени она уже действительно была народной. Ее знали не только театральные критики, продолжавшие спорить о нюансах трактовки образа Любови Яровой. Ее знала страна.
      Во время Второй мировой войны Малый театр поставил много разных пьес, но все они звали народ на борьбу с врагом. После окончания войны на сцене Малого преобладали пьесы мирного характера. В них Пашенная играла женщин из народа.
      В 1961 году в Малом театре шли репетиции пьесы А. Софронова «Честность». В этой пьесе Пашенная получила роль старой коммунистки Колесовой. Ставил этот спектакль И. В. Ильинский. Театр хотел подготовить пьесу ко дню открытия ХХII съезда КПСС, поэтому все торопились и нервничали. Больше всех волновалась Пашенная.
      В это лето она вдруг почувствовала себя больной, ей было плохо, как никогда. Каждый день она чувствовала вялость, разбитость и недомогание. Сначала незаметно, а потом уже и открыто дали о себе знать грозные симптомы неизлечимой болезни, которая до поры до времени ничем не напоминала о себе, но, видимо, давно уже таилась в организме. Тогда еще Вера Николаевна долго сопротивлялась.
      Превозмогая тяжелую усталость, она работала как обычно, т. е. много и без отдыха. При всей своей перегруженности и нездоровье она ни на один день не оставляла работу над книгой «Ступени творчества», которую задумала уже давно.
      Обычный распорядок дня внезапно был нарушен резким ухудшением состояния. Врач «скорой помощи» необдуманно назвал вслух страшную болезнь: рак. Пашенная сначала согласилась лечь в больницу, но от операции отказалась наотрез. По прошествии нескольких дней она стала требовать, чтобы ее выписали. Она страдала от больничной атмосферы, не привыкла быть без театра и напряженного ритма жизни. Да и не хотела оставаться со своей болезнью с глазу на глаз.
      Она понимала, что это приговор суровый, без права на обжалование. Но вслух Вера Николаевна оспаривала медицинский диагноз и сделала врачам всего одну уступку, сказав: «Так и быть, утром до репетиции буду облучаться рентгеном, если уж вы на этом так настаиваете». Играя своих мужественных героинь, Пашенная никогда не притворялась мужественной, поэтому публика так ей верила. Теперь мужество требовалось ей самой. Она вставала очень рано, чтобы успеть принять нелегкую процедуру, которая, по сути, должна была выполняться в условиях стационара и при соблюдении постельного режима. После этого без единой минуты опоздания, всегда аккуратная и подтянутая, она приезжала в театр.
      Премьера спектакля «Честность» состоялась в день открытия XXII съезда КПСС. Как только открылся занавес, зрители встали и овациями приветствовали любимую актрису. В этот вечер, казалось, болезнь была не только забыта, но и на время преодолена. Публика, конечно, ничего не знала о страшном недуге Пашенной, а она, обреченная, продолжала играть для людей. И на спектаклях казалась счастливой и здоровой.
 

Рис. 81. В. Н. Пашенная в роли Кабанихи

      19 января 1962 года в Малом театре состоялась премьера пьесы Островского «Гроза» (рис. 81). Постановка имела ошеломляющий успех. 28 февраля этого же года Вера Николаевна Пашенная сыграла свой последний спектакль. До самой весны она работала у себя дома со вторым составом артистов над «Грозой». Ее выдержка не знала себе равных: актриса была внимательна, требовательна, но и ласкова.
      Когда Веру Николаевну наконец уговорили немного отдохнуть, она поехала не в санаторий, а в свое любимое Щелыково, словно ей ничего не грозило. Ко всеобщему удивлению, она на какое-то время почувствовала себя лучше, как будто любимые места принесли прилив новых сил. Но потом опять началось недомогание. Родные и друзья все еще надеялись на какое-то чудо. Но ее здоровье резко, без всякого перехода, ухудшилось. С трудом дочь Пашенной, Ирина Витольдовна, перевезла мать в Москву. А вечером 28 октября 1962 года Веры Николаевны не стало.
      Вся Москва провожала актрису в последний путь. Вокруг Малого театра, где находился гроб с телом Пашенной, молча стояли люди. Собралась огромная толпа, никто никуда не уходил, мужчины снимали шапки, а женщины плакали.

      Алиса Бруновна Фрейндлих ( рис. 82) родилась 8 декабря 1934 года в Ленинграде. Ее мама, Ксения Федоровна Федорова, была родом из Пскова. Там она участвовала в самодеятельных спектаклях, потом училась на драматических курсах Ленинградского театра рабочей молодежи (ТРАМа). Вскоре она вышла замуж за актера того же театра Бруно Артуровича Фрейндлих.
 

Рис. 82. Алиса Бруновна Фрейндлих

      Ксения Федоровна была актрисой только в юности, совсем недолго. Все последующие годы она работала бухгалтером, растила Алису. Ксения Федоровна и Бруно Артурович развелись еще перед войной, но в жизни дочери отец всегда присутствовал. Кроме того, что он был отцом, он еще был очень известным актером. Например, про его Гамлета, которого он сыграл в середине пятидесятых годов в спектакле Ленинградского театра драмы им. Пушкина (Алиса в то время училась в институте), много писали и говорили. Дочь ходила смотреть отцовские работы и находила в них поддержку своим надеждам на артистическое будущее.
      Алиса пошла в первый класс школы № 239 города Ленинграда. Всю войну они с мамой прожили в блокадном городе, поэтому особого здоровья у девочки не было. Начиная с середины 1946 года Ксения Федоровна с Алисой живут в Таллинне. Потом они вернулись в Ленинград. В 1953 году Алиса завершила обучение в школе и поступила в Ленинградский театральный институт, который окончила в 1957 году. Училась она у Бориса Вольфовича Зона.
      Владислав Станиславович Андрушкевич был в те годы главным режиссером Ленинградского драматического театра, который в народе называли «блокадный», потому что он был создан в годы блокады. На курсе у Зона он высмотрел для своего театра четырех человек. Среди них была и Алиса Фрейндлих. В апреле 1959 года, когда Фрейндлих уже второй сезон считалась актрисой этого театра, ему присвоили имя Веры Федоровны Комиссаржевской.
      Вряд ли кто-нибудь, даже Б. В. Зон, поначалу мог представить, что ждет Алису впереди. Вся она была какая-то необычная. Ничего в ней не было похожего на Ермолову, Савину, Комиссаржевскую, Тарасову, Казико, Кибардину, Рашевскую. В лице Алисы была неправильность, не наблюдалось ни классически-наглядной актерской стати, ни плавности, ни величавого покоя. Но не было и ни малейшей дерганости или угловатости. Ее очарование было огромным.
      Какие же роли должна была играть в театре такая актриса? В годы обучения в спектаклях или учебных отрывках из пьес она сыграла роли, которые условно можно разделить на две группы. Во-первых, она играла разных юных персонажей: Хеси («Мораль пани Дульской» Г. Запольской), Керубино («Безумный день, или Женитьба Фигаро» Бомарше) и мальчика из «Сказки» М. А. Светлова. Во-вторых, так называемые острохарактерные роли: Зобуновой («Егор Булычов и другие» М. Горького), старухи-скотницы Татьяны («Осенняя скука» Н. А. Некрасова), экономки Живоедовой («Смерть Пазухина» Н. Щедрина).
      Ее будущее понимали смутно даже те, кто в нее верил и любил. Оно могло показаться вообще сомнительным. Алиса была молодой, а выглядела еще моложе, вот и стали ей давать роли девочек переходного возраста.
      Но ее карьера в театре началась все-таки с исполнения ролей мальчиков. Самой первой была роль Гоги из спектакля «Человек с портфелем» А. Файко. Второй – Котьки в спектакле И. Микитенко «Светите, звезды!» В первом из названных спектаклей Фрейндлих была занята всего в четырех эпизодах. Постановка получилась блеклой и невыразительной. Второй спектакль был принят публикой просто великолепно. Алиса сыграла блестяще. Ее заметили специалисты и критики.