Ходвайн глуповато ухмыльнулся:

— Лучше начать допрашивать всех красивых девушек в городе! То-то наши парни обрадуются!

Боги, просто страшно подумать, сколь влиятелен клан Хафино! Как бы иначе этому тупице удалось стать трибуном? Он слишком несерьезно относится к поискам Ило. Наверняка восхищается этим юным развратником. Но Хардграа во что бы то ни стало должен устранить все препятствия.

— Начните с замужних, сэр, — предложил он. Ходвайн усмехнулся:

— Так он считает, что с ними иметь дело безопаснее? Что ж, через девять месяцев у нас будут неоспоримые доказательства.

— Совершенно верно, сэр, — улыбнулся Хардграа. Центурион вообще редко улыбался, а скалить зубы перед этим жалким подобием офицера ему и совсем не хотелось. Ходвайн, судя по всему, заметил эту искусственную улыбку и нахмурился.

— Что вас так развеселило?

— Ничего, сэр… Я просто вспомнил нечто такое, о чем говорил Ило… Впрочем, не важно…

Глупое лицо Ходвайна, и без того розовое от жары, теперь побагровело.

— Сплетни, сэр, базарные сплетни. Не обращайте внимания. Я думаю, что донесению жреца… то есть жрицы… можно верить.

Казалось, трибун ничего не слышит. Среди аристократов он был весьма незначительной фигурой, всего лишь сыном какого-то барона. По собственному опыту Хардграа знал, что чем знатнее аристократ, тем проще с ним общаться. И ярким примером тому был Шанди.

Хардграа любил напоминать времена, когда тот был еще наследным принцем. Шанди безупречно исполнял офицерский долг и обладал превосходным характером. Но мелкие аристократы, вроде трибуна Ходвайна, чрезмерно гордятся своим происхождением и слишком много внимания уделяют манерам, этикету и светскому лоску. Впрочем, и эти качества можно использовать.

— Я хочу знать, в чем причина твоей глупой улыбки! — закричал Ходвайн.

— Да ничего особенного, сэр.

— Отвечай мне! Я приказываю! — Трибун так надрывался, что вены вздулись у него на шее.

— Слушаюсь. Ило не раз хвастался, что… что переспал с женами всех офицеров легиона. Правда, жены нескольких офицеров жили за пределами Гаазы…

— Этот ублюдок врет!

— Совершенно верно, сэр, — ответил Хардграа, отлично зная, что Ило зря говорить не будет. — Думаю, что больше всего нам следует доверять сообщению матушки Иффини.

Ходвайн облизал губы и провел рукой по мокрым от пота волосам. Его взгляд все еще оставался безумным.

— Почему? — резко спросил он.

— По нескольким причинам, сэр. Во-первых, нам понадобится содействие епископа, чтобы поговорить с матушкой Иффини. Во-вторых, священники редко лгут. В-третьих, матушка Иффини слышала имя ребенка.

— И как же звали девочку?

— Майа, сэр.

Даже этот тупица понял намек.

— Значит, ее полное имя — Уомайа или что-нибудь вроде этого?

— Допустим, женщина, которую увез Ило, скрывается под именем новой императрицы, но было бы нелепо представить, что она выбрала для дочери имя… наследницы престола, не так ли? — хмуро спросил трибун. Лицо его стало бледным, как у етуна. — Напомните, центурион, кто муж этой женщины?

— Мне запретили говорить об этом, сэр. Нет сомнений, что может разразиться большой скандал, иначе император не был бы так встревожен.

— А что, если… если эта девочка — наследница престола?

Хардграа пожал плечами:

— Ничего не могу сказать, сэр.

Трибун Ходвайн схватил бокал, залпом его осушил и дрожащей рукой поставил на стол.

— Что я должен сделать?

Так-то лучше!

— Судя по донесениям, разыскиваемый направляется на восток. Он избегает встреч с военными, и поэтому, вероятно, не знает, что XIV легион перевели в другое место, а часть XII легиона отправлена в Энгот.

Глаза Хардграа встретились с тусклым взглядом трибуна, и центурион решил, что больше не нужно терять время на объяснения.

— Прежде всего утроить охрану перевалов — на каждый сторожевой пост отправить манипулу, и чтобы хоть один легионер постоянно нес караул, ибо никто не может отрицать, что знает Ило в лицо. И еще нужно как следует проверять все корабли.

— Но у нас слишком мало солдат. И я не представляю, как получить пополнение из других когорт, если…

— Может, мне попросить легата Эфилина назначить кого-нибудь другого, сэр?

— Нет! В этом нет необходимости, центурион. Я сам поговорю с ним. Что еще?

— Назначить награду.

— Сколько?

— Тысячу империалов. Если пообещаем больше, нас завалят фальшивыми показаниями.

— Просить у казны такие деньги — все равно что сдирать шкуру с ежа, — усмехнулся Ходвайн. — Мой отец… Я мог бы ссудить такую сумму.

Обычно тусклые глаза Хардграа хитро заблестели.

— Вы поступите очень благородно, трибун. Я сообщу об этом его величеству.

Ходвайн заметно повеселел:

— Что-нибудь еще?

Хардграа встал и направился к шпалере.

— Кто-то предупредил разыскиваемого, — ответил он, шагая к калитке.

Ходвайн собирался было возразить, но передумал — если он станет спорить с центурионом, от лужайки не останется и следа.

— Я думаю, в этом виноват гонец, отправленный к Западному перевалу. Разыскиваемый почему-то свернул с дороги.

— Как вы хотите наказать виновного?

— Он должен получить семьдесят ударов плетью.

— Запороть его насмерть? Но это понизит боевой дух солдат!

Хардграа остановился рядом со стулом, на котором сидел Ходвайн, и уставился на трибуна с презрением, которое до сих пор скрывал.

— Я не в игрушки играю, сэр! Император тоже не намерен забавляться! Так что легионерам, настроенным весьма несерьезно, нужно преподать хороший урок!

Ходвайна задел резкий тон центуриона, однако возразить он не решился.

— Тогда пусть этот солдат будет наказан здесь, в Гаазе, в присутствии всего легиона. Нужно объявить о причине наказания?

— Лишь в общих чертах: наказан за нарушение долга. И ни в коем случае не упоминать об Ило… — Хардграа почувствовал, как его ногти впиваются в ладони. — Если Ило отправился на восток, нам понадобятся еще две когорты. Не следует привлекать внимания к ребенку, но, как вы догадываетесь, сэр, эта девочка очень важна для нас.

— О Боги! — воскликнул трибун.

Этот тупица не знает и половины правды. Хардграа продолжал мерить шагами дворик. Его сердце отчаянно ныло. Даже распутник Ило не посмеет прогневать Богов, вступив в брак с женщиной, муж которой жив. Эта свадьба окончательно рассеяла сомнения центуриона. Шанди действительно мертв, а значит, его дочь стала законной правительницей Пандемии, и Хардграа ни перед чем не остановится, чтобы вернуть девочку во дворец.

— Расскажи мне о Кииф, — попросила Кейди.

Девушки сидели неподалеку от коттеджа.

Они только что поели и теперь развлекали друг друга, рассказывая увлекательные истории. Кейди провела в Тхаме уже два дня. Был тихий теплый вечер. На небе розовели облака. Вокруг царила безмятежность, аромат цветов и тихий шум деревьев навевали сон.

— Да мне особо и нечего рассказывать, — ответила Тхайла и положила в рот ягоду клубники. — Вспомни, это было тысячу лет назад. Конечно, Кииф принадлежала к пиксам. Она была первой Хранительницей, основала Колледж и победила Улиен'квита.

— Убила его?

— Возможно.

— Как?

— Не знаю. — Тхайла сверкнула золотистыми глазами. — Но надеюсь, это было зверское убийство.

Кейди нахмурилась. Эти правдивые истории вечно переполнены досадными недомолвками.

— Но ведь Улиен'квит был могущественным волшебником и располагал целой армией чародеев… как Зиниксо.

— Почти как Зиниксо.

— Как же тогда Кииф удалось его убить?

Тхайла задумалась. Она неодобрительно взглянула на стоявшую на столе грязную посуду, и та мгновенно исчезла.

— Кииф, как и твой отец, была полубогом.

— Значит, теперешняя Хранительница может убить Зиниксо? Она ведь тоже полубог.

— Но она говорит, что не может. — Тхайла смущенно улыбнулась. — Кейди, ты, наверное, единственная из смертных знаешь, какую власть дают волшебникам пять Слов Силы! Если бы не это, я бы ничего тебе не рассказала, потому что мне неприятно говорить о таких вещах с непосвященными.

— Мне рассказала мама.

— Только потому, что она больше не волшебница, иначе ничего не смогла бы тебе сказать! Я уверена, что Хранительница сумела бы победить Зиниксо в бою, если бы они сошлись один на один, но он всемогущ, и ему помогает Сговор.

Кейди показалось, что ее любопытство выходит за рамки приличий. Ей не хотелось досаждать спасшей ее подруге, и в то же время разговор коснулся очень важных вещей. И все-таки она предложила:

— Не будем больше говорить об этом, если тебе не хочется.

— Я скажу, когда мне станет неприятен этот разговор, — вздохнула Тхайла. — Вернее, мы его просто прекратим!

Какая Тхайла красавица — золотистые глаза, чудесные вьющиеся каштановые волосы… Кейди решила, что ей очень нравятся заостренные уши, а уши обычной формы кажутся до нелепого смешными. Кейди была не прочь когда-нибудь познакомиться с другими пиксами и узнать, так же ли они грациозны и изящны, как ее подруга. Но ей не хотелось торопиться с этим, решительно не хотелось. Пока ее очень устраивала спокойная жизнь в домике Тхайлы — еда, сон и эти доверительные беседы.

— Но ведь у Хранительницы тоже есть армия. Ты сказала, что в Колледже десятки волшебников.

Тхайла пожала плечами:

— Мы не связаны присягой на верность, хотя, конечно, все преданы Колледжу и готовы погибнуть в бою. Просто нас слишком мало, а узурпатор целых двадцать лет с помощью магии обзаводится сторонниками во всех уголках Пандемии. Хранительница говорит, что если Зиниксо узнает про нас, то начнется битва, которую мы проиграем.

Кейди больше не хотела говорить об этом. Все считали Тхам Проклятой страной, ей же он казался райским уголком, скрытым от внешнего мира тысячелетними чарами. Зиниксо и не вспомнит о Тхаме, если на то не будет весьма серьезных причин. Так во всяком случае утверждает Тхайла. И теперь Кейди стала подозревать, что ей, видимо, придется до конца своих дней жить здесь пленницей.

Что ж, Тхам — прекрасная тюрьма.

Кейди нравился романтический коттедж, одиноко стоящий на поляне. А сколько вокруг чудес! Стоит сказать лишь слово, как из крана польется обжигающе горячая вода, а лампы включатся сами собой. Правда, оставшись в Тхаме, она никогда больше не увидит родителей, Гэта, Ив, Холи…

— Тхайла, а можно как-нибудь узнать о происходящем за пределами Тхама? Например, что стало с моей семьей…

Волшебница покачала головой:

— Очень немногим разрешается покидать Тхам — тем, кого Хранительница изредка посылает на разведку. Конечно, сама она тоже навещает внешний мир, так как может передвигаться там, оставаясь незамеченной. А больше на такое никто не способен.

То, что Кейди узнала о шпионах, совсем ей не понравилось. Тайно подслушивать и подсматривать, а затем доносить обо всем этом в Тхам? Как, должно быть, противно! Возможно, они уже и в Краснегаре побывали! И кто знает, сколько всего они там разнюхали за тысячу лет!..

— Ну расскажи мне еще о Кииф. — Кейди предпочла перевести разговор на более интересную тему. — Она ведь тоже была полубогом и не утратила свои Слова Силы!

— Нет. Кииф убила своего… — И Тхайла умолкла на полуслове, умоляюще глядя на Кейди, точно просила ее закончить фразу.

— Убила? Нет! Не хочешь же ты сказать, что она убила своего мужа? Или он был ее возлюбленным, да?

Тхайла кивнула. Она едва сдерживала дрожь, а ее побледневшее лицо исказилось, точно от боли.

— Давай поговорим о чем-нибудь более веселом, — быстро предложила Кейди, которой совсем не понравилось продолжение рассказа о Кииф. — Маме удалось сбежать из Тхама на волшебном ковре.

Тхайла, вздохнув с облегчением, расслабилась.

— Все произошло при прошлой Хранительнице. Думаю, запись об этом событии хранится в одном из фолиантов в Скриптории. Если хочешь, можем пойти поискать эту запись.

Тхайла и раньше упоминала Скриптории. Похоже, там хранятся свидетельства о многих интересных фактах. Кейди спросила, позволят ли ей прочитать хотя бы некоторые документы, однако поспешно добавила:

— Но мы пойдем туда не сейчас.

Волшебница рассмеялась:

— Кейди, ты превращаешься в настоящего пикса. Тебе просто хочется жить у меня, в спрятанном ото всех лесном доме, и никуда не уходить… верно?

Кейди виновато кивнула.

— Тебе очень трудно пришлось… — посочувствовала Тхайла. — Но это пройдет, и ты станешь скучать.

— Возможно, когда-нибудь это и случится, но не теперь.

— Я тоже счастлива, что вернулась, — продолжила Тхайла, но по ее виду трудно было предположить, что она и в самом деле счастлива. — Это мой дом, и никто не потревожит нас здесь. Я просто подумала, что было бы забавно представить тебя кое-кому из здешних обитателей и посмотреть на их реакцию.

— Твоим друзьям? — хмуро спросила Кейди.

— У меня нет настоящих друзей. Всего несколько дней назад я была новичком, а теперь волшебница, так что придется завести новых друзей. Тебе не хотелось бы пойти со мной на Поляну Свиданий?

Кейди предпочла бы никуда не ходить, но она стыдилась в этом признаться. Девушка чувствовала себя в безопасности, живя у Тхайлы, но понимала, что нельзя вечно прятаться в лесу. Такое поведение недостойно принцессы Краснегара. И Кейди нервно кивнула в знак согласия.

— Надеюсь, все будет хорошо.

Тхайла едва заметно улыбнулась:

— Забавно будет посмотреть на их лица. Ты наша первая гостья за тысячу лет! С помощью магии я сделаю так, что ты сможешь говорить на нашем языке. Впрочем, большинство из тех, кого мы встретим, будут волшебниками и без труда поймут тебя.

— Можно, я возьму с собой свою рапиру?

Тхайла громко рассмеялась:

— Здесь, в Тхаме? И кого же вы собираетесь убить, о великий воин?

Кейди покраснела. Но ведь ее мама столкнулась в Тхаме с опасностями! Более того, девушка так долго носила этот клинок, что ей было трудно с ним расстаться. В плену у гоблинов он служил ей единственным утешением, напоминая о Тэте и Краснегаре. Это единственная вещь, которую она взяла из дома, спасла ее от воронов.

— Позволь мне взглянуть на рапиру, — попросила Тхайла.

Кейди нехотя протянула оружие через стол. Волшебница взяла клинок и на мгновение закрыла глаза.

— Это очень старая и необычная рапира. Она была сделана для человека по имени… Оллиано? Нет, Оллиало.

— Это жена Иниссо, волшебника, основавшего Краснегар!

— Очень могущественный волшебник. Он один из немногих смотрителей, отказавшихся от этой должности. Запись об этом есть в Скриптории. — И Тхайла с улыбкой вернула рапиру Кейди.

— А что, в Скриптории обо всем есть записи?

— Почти обо всем.

Кейди с удивлением заметила, как изменилась ее рапира. Блестела начищенная серебряная чеканка, а дельфин, украшавший эфес, вновь обрел утраченный рубиновый глаз.

— Ты починила его! Вот спасибо!

— Я еще и восстановила его магическую силу, — ответила Тхайла. — Он очень пострадал, когда ты убивала воронов. Кстати, могу предсказать кое-что об этом клинке, — добавила она, перестав улыбаться.

— Что?

Волшебница озадаченно нахмурилась:

— Очень скоро это оружие снова прольет кровь, но оно будет не в твоих руках. Этой рапирой завладеет кто-то другой.

— Ты?

— Нет, не я. Этого человека я еще не знаю… он ни разу не прикасался к твоему клинку. Ты сама отдашь ему рапиру…

Кейди ничего не сказала, хотя и представить не могла, что кому-то отдаст свою рапиру.

Тхайла пожала плечами и грустно улыбнулась:

— Наступают странные времена, о которых я ничего не могу сказать заранее. Думаю, было бы невежливо прийти с оружием на Поляну Свиданий, тем более что им все равно не одолеть магию.

Кейди нехотя отстегнула ножны.

Едва девушки очутились на усыпанной белым гравием Тропе, как Тхайла подумала, что совершила ошибку, заставив Кейди покинуть безопасное убежище. Ведь ее гостья так беззащитна, ее душевные раны требуют долгого лечения. Обуреваемая дурными предчувствиями, Кейди крепко сжимала руку волшебницы своей дрожащей вспотевшей рукой.

— Эта дорога приведет куда угодно, — весело объясняла Тхайла, — нужно только подумать о том месте, куда ты хочешь попасть, и в один миг окажешься там.

— О! — выдохнула изумленная Кейди.

— На самом деле все куда необычнее, чем ты думаешь. Например, от моего дома до Поляны Свиданий нужно целую неделю ехать верхом.

— О! — снова произнесла Кейди.

— Тропа — это всего лишь дорога в прошлое, потому что она может доставить тебя только туда, где ты уже побывала. Видишь, как изменилась растительность?

Требуется время, чтобы залечить раны… но где взять это время? Старый Бейз предсказал Тхайле, что ей не суждено долго быть архонтом. Теперь она и сама могла бы предсказать развитие событий, правда, не сейчас, когда на нее действовало магическое заклятие Тропы. Однако Тхайла не собиралась заглядывать в будущее — слишком опасное занятие.

Миновав деревья, Тропа вышла к Поляне Свиданий, расположенной у озера, в живописной лощине, залитой жарким солнцем. Среди яркой зелени пестрели цветы. В небе порхали тропические птицы. Мужчины и женщины в светлых одеждах отдыхали, лежа на траве, или беседовали, устроившись на скамейках или в тенистых беседках. В поросшем кувшинками озере плавали лебеди, а возле берега разгуливали длинноногие цапли. Олени, пасшиеся на берегу, настороженно подняли головы, учуяв приближение незнакомцев. До сих пор животные не обращали внимания на окружавших их пиксов.

Кейди замерла на месте.

— Пиксы!

— Ну конечно.

Кейди принадлежала к числу темноволосых демонов, о которых упоминалось в катехизисе. Однако Тхайла решила скрыть это от своей юной подруги. Все-таки зря она привела сюда Кейди. Глядя на окружавшие ее лица, волшебница поняла, что потеряла даже тех немногочисленных друзей, которых успела приобрести, пока была воспитанницей. Но архонты могут дружить лишь с равными себе.

Что ж, пусть Тхайла не сумела добиться их расположения, зато она сможет повергнуть их в трепет.

— Идем, я познакомлю тебя с некоторыми из пиксов.

Кейди едва переставляла ноги, следуя за подругой.

— Какие они красивые!

Возможно, Кейди они и казались юными, грациозными, загорелыми, облаченными в великолепные одежды зеленого или золотистого цвета, но от взгляда волшебницы Тхайлы не укрылись их истинный возраст и внешность. Чего ради они притворяются, если могут ввести в заблуждение лишь наивных новичков?

Все разговоры на Поляне Свиданий смолкли. Сотни золотистых глаз изумленно смотрели на девушек. Ближе всего к ним стояли две женщины и трое мужчин, один из которых выделялся из толпы своим голубым одеянием. Дрожа от негодования, он сделал несколько шагов навстречу девушкам.

— Воспитанница Тхайла? — рявкнул он, но затем тревожно застыл на месте.

Справедливости ради нужно сказать, что Тиил не прикидывался юношей. Он выбрал для себя образ почтенного зрелого мужа с серебристыми волосами. Но Тхайла видела, как он безобразен в действительности: старый, толстый, лысый, с искривленным волосатым телом. И ко всему прочему этот старик чем-то напомнил Тхайле змею. Она надеялась, что Тиил лишь по чистой случайности первым заговорил с ней, иначе Кейди может навсегда распроститься с надеждой покинуть Тхам.

Тхайла зловеще улыбнулась:

— Кейди, это наставник Тиил. Учитель, позвольте представить вам гостью — краснегарская принцесса Кадолайн.

Тиил оцепенел от страха:

— Как ты посмела привести сюда импа, воспитанница Тхайла?

— Архонт Тхайла.

Тиил с воплями исчез. Мгновением позже Поляна Свиданий опустела. Пророкотал гром. Пугливые олени поспешно скрылись в лесу, утки испуганно забили крыльями по воде, собираясь взлететь, вскоре к ним присоединились и лебеди.

— Ой! — взвизгнула Кейди.

Сначала Тхайла вздрогнула от испуга, но затем громко расхохоталась:

— Я же говорила, что тебе нечего бояться. Видишь, они боятся тебя куда больше, чем ты их.

Побледневшая Кейди попыталась улыбнуться.

«Тхайла, Тхайла! — произнес в магическом пространстве ужасающий голос. — Я хочу, чтобы вы обе пришли ко мне».

Тхайла вздрогнула.

— Что случилось? — спросила Кейди.

— Хранительница зовет нас.

Над непроходимым лесом, как всегда, лил дождь. Хотя густая листва и не давала его струям пролиться на землю, воздух был переполнен влагой, остро пахло перегноем. Тропа, превратившаяся в едва заметную дорожку, извивалась среди огромных деревьев. Кейди в отчаянии вцепилась в руку подруги, всхлипывая каждый раз, когда свисавший с веток мох задевал ее волосы. Наконец девушки подошли к Часовне и шагнули в холодный полумрак святилища. Тхайла уже два раза видела эти старинные развалины, но все-таки древний храм привел ее в трепет.

Огромное пространство, вымощенное каменными плитами, высокий, утопающий во тьме свод, асимметричные окна самых разнообразных форм, темнеющие проемы боковых дверей, отсутствие алтаря — все это нагоняло ужас. Казалось, здесь веками царила скорбь.

Даже Кейди почувствовала, как из дальнего угла на нее хлынула печаль.

— Что это?! — в ужасе воскликнула она.

— Могила Кииф, — ответила Тхайла, досадуя на себя за то, что говорит шепотом. — А этот темный квадрат на полу — замерзшие слезы пиксов.

Теперь Тхайла уже всерьез жалела, что взяла с собой Кейди.

Разве это не безумие — вернуться в Тхам и отправиться на встречу с Хранительницей. При мысли о Хранительнице кровь вскипела у Тхайлы в жилах. Она убила моего возлюбленного! Убила моего ребенка! Как же нестерпимо горька утрата! Вероятно, эта кровоточащая душевная рана никогда не заживет. Даже Зиниксо не причинил бы Тхайле столько зла.

Все четыре угла храма были пусты. Чтобы попасть к Хранительнице, Тхайла должна была переместиться в другой, реальный Тхам, расположенный там же, где и вся Пандемия. Но как быть с Кейди? Бедняжка до смерти испугается, если оставить ее здесь одну. И тут Хранительница помогла Тхайле решить эту проблему. Похоже, она все время была здесь, в темноте. Но в этот миг явилась девушкам. Кейди, увидев ее, затрепетала.

— Все в порядке, — успокоила подругу Тхайла, мысленно надеясь, что так оно и будет, ибо, когда в дело вступает Хранительница, ничего хорошего не жди. Все-таки полубоги очень отличаются от других живых существ. Закусив губу, Тхайла устремила взгляд на мрачную тень, напоминавшую задрапированную колонну. Она чувствовала, как ее ненависть рвется наружу, требует: «Отомсти!» Тхайла отдавала себе отчет, что ей не одолеть Хранительницу, но сердце настоятельно призывало попытаться это сделать.

Держась за руки, девушки подошли к мрачной фигуре — Кейди трепетала от страха, Тхайла дрожала от ненависти — и остановились на почтительном расстоянии. Кейди инстинктивно опустилась на колени и с удивлением посмотрела на Тхайлу, демонстративно не последовавшую ее примеру.

— Я не встану перед тобой на колени!

Тхайла помнила изнуренное лицо Хранительницы, но не могла его видеть из-за низко надвинутого капюшона.

Хранительница вздохнула. Услышав этот вздох, Тхайла почувствовала себя ничтожеством, а свои чувства невероятно мелкими, пустячными по сравнению с муками Хранительницы. Только великий Дар помогает ей нести бремя пяти волшебных Слов Силы, а затем предстоит ужасная, нечеловеческая расплата.

— Ты прощена, Тхайла. Добро пожаловать домой, — вслух, вероятно, ради Кейди, произнесла Хранительница. Ее страдальческий шепот напоминал шум дождя или шорох листьев.

Несмотря на показную храбрость, Тхайла испытала облегчение, услышав миролюбивое приветствие Хранительницы. Как же она презирала себя за это! Ведь она ненавидела Хранительницу и все эти грандиозные замыслы Кииф, так почему же так легко сносит унижение? Почему, зная об их жестокости и тирании, не в состоянии забыть ложь, которую ей внушили с детства?!

— Ты одна из Избранников, — сказала Хранительница, — теперь в этом нет сомнений.

Тхайла вздрогнула:

— Значит, я могу прочитать, что написано обо мне в Книге Откровений?

— Нет. Я уничтожила книгу.

— Но ты, конечно, помнишь, о чем в ней говорилось?

Хранительница не снизошла до ответа, и Тхайла задрожала от ярости.

Снова послышался язвительный шепот:

— Ты должна приступить к обязанностям архонта. Тебе предназначен западный сектор Колледжа.

— Но я не знаю, что от меня требуется.

— Поймешь, когда будет нужно.

Все это время огромные зеленые глаза Кейди были устремлены на Хранительницу. Но как только ее темная тень обратилась к девушке, та поспешила уткнуться лицом в колени.

— О тебе не сказано в пророчествах, — хрипло пробормотала Хранительница, — но я предвидела тебя.

Изумленная Кейди резко подняла голову:

— Меня?!

Хранительница немного помолчала, размышляя.

— Нет, не тебя лично, а ребенка, который в ту пору еще не родился. У тебя глаза такие же, как у твоей матери.

Неужели это правда? Не успела Тхайла вмешаться, как Кейди воскликнула:

— Вы знали мою мать?!

Девушка хотела встать, но передумала. Хранительница как будто усмехнулась:

— Я была архонтом, когда твоя мать попала в Тхам.

— Но ведь с тех пор прошло девятнадцать лет, — выпалила Кейди и тут же осеклась. Хранительница кивнула:

— Я сообщила о проникновении чужаков тогдашнему Хранителю и посоветовала не спускать глаз с одной из женщин. Мой предшественник похвалил меня за провидческий Дар и подтвердил мое пророчество. Именно ради тебя твоей матери позволили беспрепятственно покинуть Тхам. Хранитель отпустил и остальных. Я бы не сделала этого.

— Значит, принцесса может остаться со мной? — спросила Тхайла.

— Ты как малое дитя, которое просит котенка, — прошипела Хранительница и растаяла во тьме. Аудиенция завершилась.

Невозможная преданность: