Тхайла расправила последний рукав и повернулась к Рэпу. Ему пришло на ум сравнение с бабочкой, присевшей отдохнуть на траве.

— Вы меня не огорчаете, ваше величество. А с Кейди мы прекрасно дополняем друг друга. У нее нет причин доверять мужчинам, у меня — женщинам.

Рэп поежился. Он чувствовал себя не в своей тарелке.

— Я не хотел вас задеть. Пожалуйста, приведите как-нибудь Кейди в Дом Рэпа. Пусть осмотрится в доме, когда меня не будет. Скажите ей, что это точная копия дома, в котором я жил в Дуртинге, на островах Китх, когда был в ее возрасте. В те дни я был очень одинок, архонт, ни родных, ни друзей.

— Вы и сейчас одиноки?

Рэп кивнул:

— Мы живем в трудные времена. Когда становимся старше, легче справляемся с бедами, но к этому времени узнаем, что мир не жесток, а просто безразличен, что еще опаснее. Скажите Кейди, что я люблю ее. Скажите, что все понимаю и буду ждать.

Не по годам тяжелая ноша придала лицу Тхайлы безжалостное выражение.

— Понимаете? Способен ли хоть кто-то понять печали другого человека?

— Именно для этого и существует любовь, Тхайла.

Девушка отвернулась, поднялась и медленно пошла к дому.

— Непременно скажите Кейди, что я люблю ее! — крикнул Рэп ей вдогонку, потом тоже встал и пошел к Тропе.

Рэп попросил Тропу доставить его к Поляне Свиданий. Ему совершенно не хотелось идти домой. Впервые после долгих месяцев странствий у Рэпа было жилище, которое он мог назвать своим, но не было никого, о ком он мог бы заботиться. Домик стоял в очень приятном месте, в лощине, заросшей высокими стройными деревьями, и притом неподалеку от моря, что умиротворяюще действовало на его етунскую половину. Рэп немало потрудился, превращая новое жилище в точную копию бревенчатой хижины, в которой он провел свою юность. При этом Рэп так взбаламутил магическое пространство, что на шум явился архонт Тум. Он помог Рэпу окончательно отделать хижину и установил там всякие магические приспособления — о большей их части король Краснегара и не слыхивал. Поскольку Рэп знал четыре Слова Силы, формально он считался волшебником — только очень малосильным.

Четыре дня, проведенные в Тхаме, довели Рэпа до состояния бессильной ярости. Возможно, его борьба с Зиниксо все еще продолжалась, но сам Рэп об этом не знал. Казалось, все его усилия сведены на нет. Сговор выигрывал уже просто потому, что их главный противник бесследно исчез, а Рэп ничего не мог с этим поделать.

Перемена, произошедшая с Кейди, потрясла Рэпа безмерно. Его надменная, уверенная в себе девочка превратилась в робкое, забитое существо, и ему никак не удавалось вернуть доверие дочери. Он изнывал от беспокойства за Инос, за Гэта и даже за Шанди, угодивших в плен в Двонише. В лучшем случае они оказались в дварфской тюрьме, а в худшем — их отдали шпионам Зиниксо. Еще Рэп переживал о Краснегаре, таком уязвимом для Всемогущего. Иногда Рэп ловил себя на мысли, что волнуется даже о Тик Токе, и тогда понимал, что начинает сходить с ума.

Растительность вокруг Тропы стала буйной — Рэп приблизился к Поляне Свиданий. Тхам оказался даже более необыкновенной страной, чем предполагал Рэп. Магия занимала в жизни Тхама главенствующее место. Куда было до этого предложенному Рэпом новому Своду Правил! В Тхаме магия служила на пользу общества. Но Зло проникло и сюда, извратив то, что изначально было добром. Тхам напоминал огромную тюрьму. Жизнь всех пиксов жестко регламентировали и поставили на службу Колледжу. В конце концов, Колледж все силы направил на то, чтобы поддержать свое существование. Ради этого здесь могли убить даже ребенка.

Пиксы были робкими, любящими уединение людьми. Они напоминали Рэпу бедную Кейди — похоже, прогремевшая тысячу лет назад Война Пяти Колдунов искалечила души пиксов так же, как плен у гоблинов искалечил душу Кейди. Жители Тхама отгородились от мира. Они вышли из игры, и их отношение к жизни было совершенно непонятно королю Рэпу. Впрочем, будь он не королем, а моряком, конюхом или кучером, он точно так же не понимал бы этого.

Рэп неспешно прошелся по Поляне Свиданий, среди цветущих лужаек и живописных озер. Непривычно асимметричная архитектура маленьких домиков немного резала глаз, но общее впечатление было приятным — если, конечно, вам нравились площадки для игр. Рэп приходил сюда каждый день — посидеть на скамейке, полюбоваться на лебедей. А еще он надеялся, что кто-нибудь остановится и поговорит с ним. Пока никто этого не сделал. Пиксы — даже волшебники — были слишком робкими, и их раздражало, что чужаку позволено нарушить покой их убежища. Если Рэп сам пытался завести с кем-нибудь разговор, его собеседники лишь невнятно что-то бормотали, а иногда просто исчезали, словно мыльные пузыри. Возможно, через несколько лет кто-нибудь из них пожелает ему доброго утра — если, конечно, осмелится.

Нет, он несправедлив. Он забыл о двух архонтах — о Туме и Тхайле. Тхайлу Рэп жалел, восхищался ее силой и был ей благодарен за доброту, с которой она относилась к Кейди.

Тум совершенно не походил на Тхайлу. Это был жизнерадостный и основательный пикс примерно одних лет с Рэпом, неторопливый и рассудительный, напоминающий фермера. У него даже грязь была под ногтями. Тум пару раз навещал Рэпа, справлялся, не нужно ли ему чего. Он показывал Рэпу Колледж, откровенно отвечая на все его расспросы. Рэп предлагал, чтобы Тума приставили к нему в качестве надзирателя, но от архонта можно было узнать много полезного.

На Поляне Свиданий находилось около дюжины пиксов. Они тут же прервали беседы и принялись рассматривать незваного гостя. Никто не сидел один, так, чтобы с ним можно было попытаться заговорить.

Рэп внушал им страх! Он пришел в Тхам, чтобы найти себе союзников для борьбы с Всемогущим. Но разве этот хрупкий народ способен на борьбу? Они фарфоровые статуэтки, мыльные пузыри. Среди пиксов Рэп казался себе слишком большим и неуклюжим — и им, наверное, тоже. Жестоко навязывать им свое общество. Он должен дать им время привыкнуть к нему так же, как и Кейди. Время? Но до дня летнего солнцестояния оставалось всего пять суток. Если вслед за этим днем в Пандемию придет Судный день, уцелеет ли Тхам?

Рэп продолжил путь, попросив Тропу привести его в Библиотечный комплекс. Он найдет там книгу по истории Тхама, возьмет ее домой и постарается прочесть…

— Король Рэп? Я не помешал вашим размышлениям?

К Рэпу приблизился архонт Тум, вкрадчиво глядя на него безмятежными золотыми глазами.

— Конечно нет, архонт! Очень рад вашему обществу.

— Я прошу у вас прощения за неучтивость моих соплеменников. Надеюсь, вы сделаете скидку на тысячелетние обычаи?

— Ну конечно же. Ваше гостеприимство — большая честь для меня.

— Гостеприимство Хранительницы, — неспешно произнес Тум. — И архонта Тхайлы, конечно. Видите ли, есть пророчество об избранном из избранных. Впрочем, не важно. Не уделите ли вы немного времени дискуссии? Мне хотелось бы обсудить с вами нечто важное для нас.

Теперь Тропа вела их в лес.

— Чего-чего, а времени у меня сколько угодно, — со смехом сказал Рэп. — С удовольствием, архонт, с удовольствием!

Нечто важное? Рэп достаточно владел предвидением, чтобы ощутить поворотный момент. Что-то должно было произойти.

Через несколько минут Рэп с Тумом подошли к Дому Рейма, стоявшему в ивовой рощице. Неподалеку протекал ручей. Сам архонт Рейм выбежал навстречу гостям, на ходу застегивая рубашку. Тум произнес ритуальное приветствие. Рэп понял его намек и поправил костюм.

Рейм оказался миловидным юношей немного старше Тхайлы. По меркам хрупких пиксов он мог считаться здоровяком. Рейм предложил гостям присесть на стоявшие под деревьями стулья и поставил на дощатый стол прохладный мед и блюдо с засахаренными фруктами. Рейм с нескрываемым удовольствием представил гостям свою добрую жену Сиэлу — совсем юную девушку, конечно же мирянку. Рэп догадался, что их союз сложился совсем недавно — Рейм и Сиэла смотрели друг на друга как молодожены в медовый месяц. Сиэла залилась румянцем, принялась заикаться от волнения и убежала, как только позволили приличия. Рейм с улыбкой посмотрел ей вслед.

Рэп сел, закинул ногу на ногу и стал ожидать обещанного разговора о чем-то важном. Одно то, что ему позволили находиться в Проклятой стране, грубо нарушало древние традиции. В обществе, состоявшем из волшебников, это не могло быть случайностью. Возможно, Колледжу что-то нужно от Рэпа, а это давало ему возможность поторговаться. Конечно, оба архонта при желании могли бы прочесть любую его мысль, но кажется, использование магической силы на территории Колледжа ограничивалось традициями и правилами хорошего тона. Впрочем, Хранительница вряд ли считалась с этикетом, и, похоже, именно она подстроила эту встречу.

Архонты поинтересовались, хорошо ли Рэп устроился и как себя чувствует Кейди. Они расспрашивали короля Краснегара о его путешествии. Рассказ Рэпа о драконах и о непреклонности эльфов заставил их нахмуриться, но сами они не спешили о чем-либо ему сообщить.

Как ни странно, именно неторопливый Тум первым решился перейти от светской беседы к делу. Он сжал свои крепкие пальцы крестьянина, словно почувствовал под рукой рукоять боевого топора.

— Я правильно понял, добрый человек Рэп, — осторожно спросил он, — это именно вы несколько лет назад отказались от своей магической силы?

— Отказался, и уже давно.

Архонты переглянулись.

— А нет ли у вас какой-нибудь возможности вернуть себе силу? — спросил юный Рейм.

— А почему вы хотите, чтобы она вернулась? — холодно поинтересовался Рэп.

— Да нет, я не хочу! — запротестовал Рейм, перекатывая в ладонях хрустальный кубок. — Просто получается, что дварф Зиниксо подчиняет себе все волшебство, сколько его есть в мире. В прошлом смотрители могли отправиться в Фаэрию, попросить добавочные Слова Силы и пресечь подобные действия.

— Да, в некотором смысле я несу ответственность за случившееся, — согласился Рэп. — Но я не жалею об этом. Думаю, и сейчас поступил бы точно так же. У обитателей Фаэрии была не жизнь, а просто кошмар какой-то!

Архонты, запинаясь, поспешили согласиться с Рэпом.

— Я просто спросил, — пояснил Рейм, явно чувствовавший себя неловко, — потому что мне претит сама мысль о том, что Всемогущий, как он себя величает, сможет захватить главный источник магии. Я надеялся, что вы меня успокоите.

Он и в самом деле надеялся? Или архонты — по крайней мере, эти двое — не разделяли полной уверенности Хранительницы в том, что о Тхаме все забыли.

— Я думаю, даже Сговору не по силам вернуть на место то, что я убрал. — Рэп хоть и неохотно, но пришел к выводу, что должен довериться архонтам, если хочет завоевать их доверие. — Если я правильно понял ваши слова, Тум, то святая Кииф, основав Колледж, перенесла его в другой Тхам?

Тум кивнул. Потом он понял связь между этими мыслями и кивнул еще раз.

— Да, это так. Мы существуем рядом с реальным миром. По большей части эти две страны совпадают — реки, горы и все такое прочее. Когда Кииф создавала копию Тхама, обе страны были полностью подобны друг другу, вплоть до листика и цветка. Конечно, кроме жителей. Видите ли, в новом Тхаме не было обитателей до тех пор, пока Кииф не привела сюда своих последователей. Но теперь, тысячу лет спустя, два Тхама значительно отличаются друг от друга. Деревья и прочая растительность сильно изменились. Понимаете ли, точного подобия больше не существует.

Рэп понимал.

— То же самое я сделал с Фаэрией. Я перенес ее обитателей на землю, во всем подобную их собственной, где они могли бы жить в мире и где за ними не охотились бы, точно за животными. Я верил, что сумел устроить их всех, и свободных, и тех, кто прежде был порабощен. Но в отличие от Кииф я разорвал связи.

Тум улыбнулся. Он явно был доволен.

— И теперь две страны разошлись так далеко друг от друга, что никакой колдун не сможет определить, где находится копия? Даже Зиниксо с его шайкой!

— Я верю в это, — сказал Рэп. — Даже если меня схватят и вынудят все рассказать, я не думаю, что Фаэрию можно вернуть обратно. — Он задумчиво посмотрел на пиксов. — Вы согласны?

Архонты были согласны. Похоже, они испытали облегчение, а отнюдь не разочарование.

— Не хотите еще меду, ваше величество? — спросил Рейм. Он был молод, и ему очень нравилось играть роль хозяина дома, принимающего у себя короля, пускай даже короля незначительного, да к тому же еще и изгнанника. — Это хорошие новости.

Возможно, так оно и было, но встречу наверняка затеяли не только и не столько ради этого разговора.

На несколько минут под ивами воцарилась тишина, нарушаемая лишь журчанием ручья. Архонты правили Тхамом, но при этом вели очень скромный образ жизни. Дом Рейма, как и Дом Тхайлы, был весьма непритязательным. Эти чародеи не нуждались ни в золоте, ни в драгоценностях, ни в рабах. Тхайла сама стирала, Рейм собственноручно мастерил мебель для дома. Рэп был королем, но ненавидел помпезность и хорошо понимал архонтов — он тоже любил ухаживать за своей лошадью.

На этот раз первым заговорил Рейм.

— Вы знакомы с оккультной защитой, окружающей наши земли?

— В общих чертах, — сказал Рэп. — Мне не доводилось прежде встречать ничего подобного.

— Такой барьер может создать только полубог, поскольку для этого требуются другие силы помимо магии. Это, конечно, разновидность щита, под которым мы можем пользоваться силой, не боясь, что нас заметят, но не только. Это не совсем отвращающее заклинание — его могли бы почувствовать. Это и не заклинание, отвлекающее внимание, поскольку от целой страны внимание не отвлечешь. Карты ведь не уничтожишь! Скорее это можно назвать неуместностью. Все знают о Тхаме, но это никого не волнует. Все уверены, что эти земли пустынны и здесь просто нечего делать.

Рэпу стало любопытно, чем вызвано это признание, и он поинтересовался:

— И чем могущественнее волшебник, тем сильнее на него действует это заклинание, так?

— Я никогда об этом не слышал! — нахмурился Рейм.

— Думаю, что нет, — сказал Тум. — Это не связано впрямую. Но те, кто обладает большой силой, обычно уверены в себе, и явления, которые не могут себе объяснить, они просто отвергают. Невежественным людям попасть в Тхам куда проще.

Сагорн так верил в Тхам!

Рэпу почудилось, что он играет роль в одной из тех романтических пьес, которые так нравились Кейди. Его следующая реплика напрашивалась сама собой.

— Но иногда чужаки все-таки входят в Тхам. И что тогда происходит?

— Импы — отъявленные проныры, — со вздохом признал Тум. — Ну почти все. А джинны — настоящие хищники. Мы, архонты, отслеживаем их перемещения — это наша задача. Если дело серьезное, архонт обращается к Хранителю. Хранитель или Хранительница принимает решение… э-э… как поступить с чужаками. — Тум смущенно запнулся. — Хранители, видите ли, э-э… смотрят далеко вперед.

Тум, похоже, имел в виду, что их обуревают сомнения. Тому, чья каждая минута была мукой, борьбой с болью и непосильной для человека магической ношей, чья жизнь была оболочкой огня, слабости простых людей вскоре начинали казаться чем-то незначительным.

— Хранители безжалостны?

— Э-э… ну да.

— Мы все выполняем свой долг, — вмешался Рейм. — Несколько месяцев назад на мой участок пробралась компания джиннов — они охотились на коз. Благословенная приказала мне изгнать их, и я науськал на джиннов горных львов. Одного из охотников они здорово исцарапали, а еще один сломал ногу, когда удирал от льва по каменистому склону. Вот поэтому-то Тхам называют Проклятой страной. — И Рейм усмехнулся, по-мальчишески задорно. Ему нравились такие забавы.

— Хранители живут по собственным законам, — рассудительно сказал Тум. — Некоторые из них позволяли беспрепятственно пройти через Тхам целым армиям. Другие обрекали на смерть моряков, потерпевших кораблекрушение. Видите ли, эта неопределенность составляет часть тайны Тхама.

— Но до сих пор никому не позволяли здесь остаться, — добавил Рейм, взглянув на Рэпа.

Рэп оказался в проигрыше. Он не знал наверняка, была ли эта беседа действительно такой невинной, какой казалась, или архонты пытались передать чужаку некое послание, о котором не смели сказать прямо. Возможно, Рэп лучше знал жизнь, чем пиксы, и был более циничен, потому у него и напрашивались подобные выводы, а возможно, в воздухе просто витал запах мятежа. «Мы выглядим хрупкими, похожими на детей, — словно говорили Рэпу архонты, — но у пик-сов очень развито чувство патриотизма, поэтому мы безжалостны к непрошенным гостям». Это наблюдение натолкнуло Рэпа на очень интересную мысль: «Хранительница отказалась принять участие в войне против Сговора, но если границы Тхама буду потревожены, она наверняка передумает». Пытались ли собеседники навести Рэпа на эту мысль? Надеялись ли, что он станет развивать ее дальше? «Можешь ли ты как-нибудь спровоцировать вторжение в Тхам?» Нет, наверное.

— Вы так уверены, что заклинание, лежащее на ваших границах, будет достаточной преградой для Сговора?

Оба архонта кивнули.

— Даже при том, что Зиниксо проживет не одно столетие? Даже при том, что он может оставить после себя преемника, равного ему по силе, и тот будет править еще несколько столетий?

Архонты кивнули снова, но уже не так уверенно.

— Очень рад слышать, — сухо сказал Рэп. — Это и была та самая тема, которую вы желали обсудить?

На бесхитростном лице Тума отразилось смущение. Он бросил на Рейма многозначительный взгляд, прося его ответить.

— Мы хотели поговорить о халифе.

— О халифе? А при чем тут мой старый приятель Азак?

Оба пикса были так изумлены и испуганы, что заговорили одновременно.

Рэп вскинул руки. Он помнил, что имеет дело с незнакомой культурой, что разговаривает на языке, которым овладел благодаря волшебству Тхайлы, и, следовательно, именно он отвечает за возникшее недоразумение.

— Я неточно выразился. Я пару раз встречался с халифом. Однажды мою жену чуть не выдали за него замуж. Мы не питаем друг к другу особой приязни. Если честно, я считаю его кровожадным дикарем.

Пиксы энергично закивали, соглашаясь с мнением Рэпа.

— В настоящий момент, — сказал Рейм, — халиф Азак намеревается вторгнуться на территорию Империи. Он ведет вдоль северного побережья шеститысячную армию.

Во всем Краснегаре насчитывалось не более пяти тысяч жителей. Рэп присвистнул, пытаясь скрыть свою радость, — ему было стыдно за нее.

— Он собирается пройти через Тхам?

— Да.

Проблема-то, оказывается, серьезная!

— И Сговор за этим наблюдает?

Рейм мрачно кивнул:

— Так сказала Хранительница.

Рэпу едва удалось удержаться от улыбки. Внешний мир являл собой ту угрозу, которой пиксы были приучены бояться с детства, и трудно было представить угрозу большую, чем армия джиннов. Армия джиннов заставила бы обеспокоиться даже отчаянных етунов, а не то что пиксов. Было нечто странно забавное в том, что эта угроза нависла над таким мирным народом, — словно лев собрался драться с кроликом. Конечно же в этом не было бы ничего забавного, если бы Тхам не находился под защитой Хранительницы. У этого кролика были клыки.

Но в дело замешана многотысячная армия, так что шутки неуместны.

— Я понимаю ваше беспокойство, — осторожно сказал Рэп. — Если вы сделаете так, чтобы армия исчезла, то Сговор заинтересуется этим и постарается узнать, что к чему. А если позволите джиннам пройти…

— Мы не можем позволить им пройти, — пробурчал Тум. — Побережье населено, в том числе и мирянами, живущими в реальном Тхаме.

— А можете вы — ну, или Хранительница — перенести армию в этот Тхам или в какое-нибудь другое место?

— Волшебники халифа наверняка заметят это, да и Сговор тоже.

— Тогда вы должны заставить джиннов повернуть обратно, — предложил Рэп. Ему это казалось очевидным, но, судя по реакции его собеседников, существовала какая-то другая возможность. — Я что-то не то сказал?

Архонты смущенно переглянулись.

— Хранительница… — произнес Рейм. — То есть мы… Мы изучаем возможность э-э… стихийного бедствия. — Он заново наполнил кубки и свой сразу же осушил.

Тум так сжал руки, что хрустнули пальцы.

— Понимаете, это должно быть искусственно вызванное стихийное бедствие.

Рэп скептически помалкивал. Он пока еще толком не уразумел, как распределялась власть в Колледже. Возможно, никакого специального правления здесь не было. Со стороны казалось, что архонты изо дня в день трудились в Колледже и охраняли границы. Хранительница наблюдала за внешним миром — она сама сказала об этом Рэпу, — и наверняка за ней оставалось последнее слово при разногласиях. Даже восемь чародеев, действуя вместе, не могли бы перечить полубогу, так же, как маг не мог бы сопротивляться чародею, а полубог — сражаться с Богами. Но даже сами Боги должны повиноваться Силам.

— Там в горах есть озеро, — негромко произнес Рейм. — Очень большое озеро. А долина спускается к побережью.

У Рэпа эта идея не вызвала восторга.

— Я уверен, что Азак — слишком опытный военачальник для того, чтобы разбить лагерь в пересохшем русле.

Даже в Краснегаре тот, кто отправлялся в холмы во время летних штормов, рисковал угодить в наводнение.

— Оползень, — сказал Рейм. — Небольшое землетрясение может уронить в озеро половину горы.

Рэп пожал плечами и потянулся за своим кубком. Архонты ждали, что он скажет по этому поводу.

— И таким образом, армия джиннов или значительная ее часть будет утоплена приливной волной. Приливная волна так далеко от моря! А вы не думаете, что Сговор несколько удивится подобному счастливому совпадению?

Архонты не ответили. Они старались не смотреть на Рэпа.

Рэпу стало интересно, знает ли Хранительница об этих зачатках мятежа, зреющего среди ее подчиненных. Или, может, она сама это и подстроила? Или кто-то мучился угрызениями совести? Но кто? Утопить целую армию при помощи магии — такого не бывало со времен Войны Пяти Колдунов. И это не могло не насторожить Сговор.

— Итак, господа, вы хотите сказать, что ваше драгоценное заклинание, охраняющее границы, может оказаться недостаточной гарантией безопасности, если что-либо привлечет внимание Сговора к Тхаму? — произнес Рэп, стараясь избегать выводов, которые ему пытались подсказать. — Зиниксо безумно подозрителен, так ведь? И еще вы хотите сказать, что не сможете остановить армию Азака, если не будете так или иначе использовать магию. Даже если вы просто позволите джиннам пройти через Тхам, Сговор потеряет их след и удивится, куда это они подевались. Я правильно понимаю ситуацию?

Тум кивнул:

— Нам никогда не приходилось заниматься подобными делами.

— А мне приходилось. И, как я догадываюсь, вы хотите попросить меня отправиться во внешний мир и убить халифа?

Потрясение, появившееся на лицах пиксов, уже само по себе было ответом. Очевидно, эта мысль им в голову не приходила.

— Мы просто хотели рассказать вам об этом и попросить совета, — запротестовал Тум. — Ведь вы обладаете таким опытом, которого у нас нет.

— С этим я не спорю, — сказал Рэп. — Вы обдумывали возможность такого убийства?

— У халифа есть волшебники, которые его защищают.

— Они могут бояться Сговора точно так же, как и вы.

Тум нахмурился, и это выражение до странности не подходило простоватому лицу пикса.

— Мы не боимся! Сговор не знает о нашем существовании и никогда не узнает! Так сказала Хранительница.

— А, ну тогда конечно, — согласился Рэп, — Можно не сомневаться. Ну так что, убийство?

Архонты обменялись тревожными взглядами. Возможно, они хотели переговорить, но так, чтобы их не слышал Рэп. Казалось, мысль об одном-единственном хладнокровном убийстве потрясла их сильнее, чем идея уничтожить целую армию. Уничтожение армии казалось чем-то отвлеченным, а убийство — слишком конкретным.

— А что толку в убийстве? — сказал Рейм. — Место халифа займет его преемник, и армия пойдет дальше.

Рэп подумал и решил не спорить. Он мог бы попытаться объяснить пиксам, что джинны избирают своих вождей лишь для того, чтобы тут же их уничтожить, и что новому халифу скорее всего придется вернуться в Зарк и заняться подавлением восстаний. Даже если бы архонты сумели это понять, Рэп не смог бы скрыть от них, что при выборах вождя армия могла распасться на отдельные отряды. Вышедшие из повиновения противоборствующие группировки — это было бы куда хуже, чем шеститысячная армия под командованием Азака. От идеи убийства пришлось отказаться.

Рэп провел рукой по волосам и принялся рассуждать вслух.

— Итак, какой же совет от меня требуется? Вы хотите решить проблему, как решили бы ее миряне, — не прибегая к магии, или почти не прибегая. Например, сделать так, чтобы Азак подхватил лихорадку. Но это тоже не очень подходит, так ведь? Некому будет поддерживать дисциплину в армии. Далеко они от границ?

— Не очень.

Рэп отхлебнул из кубка. Какое ему до всего этого дело? Его враг — Сговор, а не Азак. Однако он хотел, чтобы Колледж и Хранительница сделали свой вклад в борьбу с Зиниксо, и эта ситуация как раз могла послужить толчком. Но мысль об армии джиннов, опустошающей мирные земли пиксов, была отвратительной. Джинны достаточно плохи сами по себе; если Зиниксо спровоцирует их на резню, они уничтожат все живое на своем пути. Рэп не мог сидеть сложа руки и смотреть на подобное бедствие, даже не попытавшись его предотвратить. Он сам бы себе этого не простил. И за что ему досталось столько совести?

Не то чтобы он действительно много чего мог сделать, но попытаться стоило. К тому же Рэпа соблазняла сама возможность действовать. Если он сумеет чего-нибудь добиться, Хранительница окажется перед ним в долгу. А если он откажется помочь… Может, это своего рода испытание?

— Вы думаете, что Азак встанет лагерем в этой вашей долине-ловушке уже этой ночью? Я полагаю, это озеро находится за пределами оккультного барьера, но со стороны предполагаемого лагеря к нему подойти нельзя?

Рейм кивнул и улыбнулся. Его лицо снова стало совершенно мальчишеским.

— Хранительница предупреждала меня, что вы куда умнее, чем кажетесь на первый взгляд.

— Я тоже на это надеюсь, — сказал Рэп. — Может ли Хранительница укрыть меня подобным заклинанием?

Юноша удивленно моргнул:

— Я думаю, Благословенная может сделать все, что пожелает.

— Тогда разрешите мне этой ночью пойти и поговорить с Азаком.

Оба архонта вздрогнули.

— Но что вы можете ему сказать? — спросил Тум. Немного!

— Ну, например, чтобы он поворачивал обратно. Мой совет может заставить халифа поостеречься, потому что он меня знает. Если он все-таки не захочет поворачивать, у вас по-прежнему останется возможность утопить его. Я могу также подбросить пару намеков волшебникам халифа. Что вы от этого теряете?

— Все, — мрачно сказал Тум. — Что, если волшебники халифа уже подчинены Сговором? Я не думаю, что Хранительница позволит нам так рисковать.

Рейм издал зловещий смешок.

— Если только она не назначит его наблюдателем.

— А что делают наблюдатели? — спросил Рэп, не особенно надеясь на ответ.

— Шпионят для Хранительницы. Но если такого шпиона разоблачают, он сгорает в огне.

Овчарня стояла среди холмов к западу от Кастино, в восточном Квобле, и горные пики нависали над ней. Наверное, ее уже не один век никто не тревожил, и Хардграа не испытывал ни малейших угрызений совести, решив на пару дней ее занять. Сама овчарня не представляла собой ничего особенного, но располагалась в стратегически важном пункте, и ее хозяева должны были гордиться тем, что она понадобилась императору. Конечно, сам император об этом и понятия не имел, но им было совсем не обязательно об этом знать

Даже в середине лета в предгорьях по ночам было жутко холодно. Некоторые слабаки легионеры принялись поговаривать о том, чтобы развести огонь, а легионерам всегда было свойственно проявлять усердие, так что вскоре посреди овчарни запылал такой костер, что на нем впору изжарить парочку быков. Теперь никто не хотел сидеть рядом с огнем. Один конец овчарни, прохладный, был забит упакованными в металл людьми, а другой — почти пуст. Свечи так и не понадобились, да и рассвета было уже недолго ждать.

Хардграа, чувствовавший себя измотанным — за последние двое суток ему удалось поспать всего лишь час, — остановился в дверном проеме и обвел взглядом свой отряд. Большинство составляли центурионы и среди них — несколько оптиев и сигниферов, которые знали разыскиваемых в лицо. Присутствовал также трибун Гудвин, номинально возглавляющий отряд, — толку от него не было никакого. Еще два трибуна сейчас находились в холмах, наблюдали за дорогой — они-то были настоящими солдатами, а не придворными медузами.

Этой компании выскочек, по мнению Хардграа, очень не хватало той дисциплины, которая была в XII легионе. Шанди бы сейчас пронесся по овчарне словно ягуар и оборвал бы им все нашивки. Знай Гудвин свое дело, он бы быстро призвал к порядку этих зевающих, расхлябанных и небритых разгильдяев. Солдат не должен тратить время на сон, когда у него оружие не вычищено.

Хардграа предпочел во все это не вмешиваться, но все и так знали, кто на самом деле командует отрядом. Центурион прошел вдоль овчарни, и легионеры, переставая болтать, смотрели ему вслед. Хардграа был доверенным лицом императора. Легат Этемин передал в его непосредственное подчинение три когорты только потому, что Хардграа был известен как начальник службы безопасности при Шанди. Центурион носил четырехконечную Имперскую Звезду. Разозливший его человек был выпорот перед строем так, что мясо висело лохмотьями. Хардграа умел заставить считаться с собой.

Центурион небрежно кивнул Гудвину и взял со стола кружку с кофе. Потом Хардграа повернулся к столу с картами, и столпившиеся там центурионы потеснились, уступая ему место. По воцарившемуся молчанию Хардграа понял, что появились какие-то новости. Беглецов еще не поймали — об этом ему сказали бы сразу. Ну что ж, надо посмотреть. Центурион быстро обшарил взглядом карту: зеленые пометки — наблюдатели, красные — его войска. С тех пор как Хардграа отправился вздремнуть, новых пометок не появилось. Некоторые из старых оказались вычеркнуты.