«Кто это сделал? И что случилось?»

«Она много месяцев провела в плену у гоблинов, — печально сказала волшебница. — Даже с рассветом подобные кошмары исчезают не так-то легко».

— Кейди, а что с мамой?

Кейди неуверенно заморгала и вцепилась в руку спутницы, словно нуждалась в поддержке.

— Мама и Гэт ушли вместе с императором, папа. Я не знаю, что с ними случилось потом.

— Гоблины захватили Кинвэйл?

Кейди кивнула и еще ближе придвинулась к подруге.

— Они сожгли город и собирались убить императора, но Гэт его спас, то есть спасла мама, потому что Гэт сказал ей, кто это такой. А потом Птица Смерти взял меня в заложницы и хотел отдать замуж за своего сына, Кровавого Клюва, а остальных он отослал вместе с дварфами. — И Кейди испуганно посмотрела на отца.

Отдать ее в жены? Дварфы? Откуда там взялись дварфы? Рэп прикусил язык. Очевидно, как и сказала Тхайла, Кейди все еще не отошла от потрясения. Волшебством можно было исцелить телесные раны, но не душевные. Птенчик мой!

— Ну как бы то ни было, я очень рад, что теперь ты в безопасности, — сказал Рэп, заставив себя улыбнуться. Кейди улыбнулась в ответ, но все так же неуверенно.

— И я рада за тебя, папа. Я надеялась, что ты придешь и спасешь меня, но так и не дождалась тебя. Я молилась Богу Спасения. Скажи, Бог Спасения существует?

Рэп почувствовал, как у него сжалось сердце.

— Не знаю, Кейди. Но кто же тебя все-таки спас?

— Меня спасла Тхайла!

«Она была в Бандоре, ваше величество».

«И видела побоище?»

«Кейди оказалась единственной, кто при этом уцелел. Я обратила на нее внимание из-за рапиры».

Рапиры? Какой рапиры? Рэп в замешательстве посмотрел на дочку. Он вспомнил, что совсем недавно видел у нее на бедре рапиру. Да, действительно, рапира и сейчас была там, но теперь она казалась ему какой-то расплывчатой. Откуда Кейди взяла волшебную рапиру? О Боги! Кейди, его девочке, посчастливилось выжить во время этого ужасного избиения!

Рэп глубоко вздохнул и осмотрелся, стараясь сосредоточиться. Они стояли на берегу, у самой кромки воды. За полосой белого песка лежали поросшие травой дюны, переходившие затем в невысокие холмы, по которым разбежались купы деревьев. Залитая солнцем земля была исполнена безмятежности. Тхам. Это был Тхам. И здесь он нашел Кейди.

Вторая девушка — или все-таки женщина? — смотрела на Рэпа с беспокойством.

— Так это и есть Проклятая страна? — спросил Рэп, веря и не веря. — Я знал, что она и сейчас населена, — мне рассказала жена, она побывала здесь много лет назад. Я догадывался, что в Тхаме не обошлось без магии. Но мне так и не удалось никого в этом убедить. Вас защищают необыкновенно сильные заклинания.

«Я знаю о вашей жене. Очень немногие побывали здесь и ушли целыми и невредимыми, ваше величество».

«Пожалуйста, называйте меня просто Рэп. Как звучит ваш титул — архонт? Вы правите этими землями?»

Лицо девушки посуровело.

«Тхамом правит Хранительница, и сейчас я отведу вас к ней».

Гм! Его дикие предположения оказались совершенно правильными. В Тхаме присутствовала магия, могущественная магия. Конечно, это вовсе не означало, что он здесь — желанный гость. Кем бы там ни была эта Хранительница, но при ее упоминании Кейди содрогнулась.

Но Кейди в безопасности, хоть и не совсем в порядке, и это было замечательно. Ведь она, как и сам Рэп, пришла в эту потаенную страну незваным гостем.

Боги предупреждали, что он потеряет одного из своих детей. Не относилось ли это предупреждение к Кейди? У Рэпа появилось гнетущее чувство, что какая-то часть личности Кейди утрачена, и, возможно, навсегда.

Или все-таки предсказание относилось к Гэту? И где теперь Инос?

Быть может, эта Хранительница ответит ему хоть на какие-то вопросы.

Войска халифа двигались по побережью Утреннего моря подобно гигантской тысяченожке. Слева от них вздымались безжизненные пики Прогиста, а справа бились об утесы морские волны. Похоже, единственными обитателями этой пустынной местности были морские птицы.

Никаких карт этой бесплодной земли не существовало, но зато существовали старые доклады имперской армии, некогда вторгшейся в Зарк с суши, а значит, и возможность проделать этот путь в обратном направлении. Армия остановилась лишь на то время, которое требовалось, чтобы навести переправу через русла пересохших рек или разведать подходящий маршрут. Вода выдавалась строго по норме. Но в целом поход проходил именно так, как было запланировано.

Халиф был доволен. По крайней мере, так сказала Зарга.

Азак выполнил свое обещание доставить Инос в Тхам. Она ехала в закрытой повозке вместе с шестью женщинами халифа. Повозка нестерпимо скрипела, Инос укачивало до дурноты. Тяжелые занавески почти не пропускали воздуха, нельзя было даже посмотреть на места, по которым пролегал путь. Запряженная волами неуклюжая повозка не имела рессор, и несчастных пассажиров нещадно трясло — от этого не спасали даже шелковые подушки. Иногда повозка резко кренилась набок, и тогда у ее борта образовывалась куча подушек и громко визжавших девушек-джиннов. В этой свалке Инос вновь и вновь падала на вывихнутое плечо или больно ударялась распухшим лицом, и в таких случаях ей стоило большого труда удержаться и не высказать все, что она думает о великом Азаке.

Это была одна из трех повозок, в которых везли женщин из сераля, сопровождавших халифа во время походов. Отобрали лишь самых любимых наложниц, и все они гордились выпавшей им честью. Все они были очень молоды и прелестны. Все, кроме Инос.

Инос скрипела зубами, слушая их пустую болтовню. Они восхваляли халифа и благодарили счастливую судьбу, позволившую им служить их господину. У Инос было свое мнение по этому поводу. Она привела своих товарок в замешательство тем, что ответила на все их вопросы, при этом ухитрившись толком ничего не сказать. И все потому, что они не знали, о чем надо спрашивать, так как лишь смутно догадывались о существовании какого-либо другого мира, кроме гарема, или других народов, кроме джиннов.

Иногда они приводили Инос в замешательство. Эти женщины могли быть злобными, словно ядовитые змеи, и не раз принимались царапать друг друга, но все же в них угадывалась какая-то странная невинность. Они были игрушками, словно золотые рыбки в чаше с водой. Им с детства привили веру в то, что смысл всей их жизни — доставлять удовольствие халифу и рожать ему сыновей. Азак был для них средоточием вселенной, их Богом. Как они ухитрялись быть счастливы при такой ограниченности? Но они действительно были счастливы. Инос никогда не встречала людей, настолько довольных жизнью.

И все-таки Инос предпочитала общаться с этими безмозглыми крольчихами, а не с их надсмотрщицей Нуркиной, главной смотрительницей гарема. Нуркина, на редкость ядовитая старая карга, наверняка была одной из многочисленных сестер Азака. Вот уж кого безмозглый крольчихой не назовешь! Сводить Нуркину и Инос вместе было все равно, что лить масло в огонь. К счастью, сейчас Нуркина ехала в другой повозке.

В полдень караван ненадолго остановился, и халиф вызвал в свой шатер пятнадцатилетнюю Заргу. Теперь, когда они снова тронулись в путь, Зарга делилась новостями со своими товарками. Халиф доволен тем, как продвигается его армия. Он весел, очень энергичен и требователен — а это хороший знак. Зарга доставила ему большое удовольствие — халиф сам так сказал.

Они только об этом и говорят. Маленькие идиотки!

Быть может, халиф даже призовет ее сегодня вечером, щебетала Зарга. Эти дурочки только об этом и мечтают. Возлечь на ложе халифа дважды в день считалось величайшей удачей.

Прежде чем соединиться с ней, халиф надел на нее изумрудный пояс. Это очень большая честь, поделилась радостью юная счастливица. Остальные девушки поспешили заявить, что с ними халиф тоже это проделывал, и не раз.

Повозка дернулась, накренилась, выпрямилась, снова накренилась. Снаружи солдаты пели походную песню о славе и непобедимости халифа.

Зарга с жалостью посмотрела на Инос.

— Это очень глупо — сопротивляться ему, — с чувством собственного превосходства сказала она.

— Я и не сопротивляюсь, — распухшими губами пробормотала Инос. — Потому он меня и ударил.

Девушки с недоумением посмотрели на нее.

— А, так он велел тебе сопротивляться?.. Почему же ты не сопротивлялась?

— Наверное, побоялась, — мрачно сказала Инос. У нее болело не только плечо, но и другие места, причем часть из них она отбила уже в повозке. — А правда, что он использует магию, чтобы поддерживать свою мужскую силу?

Девушки потрясение завизжали, выражая негодование.

Видимо, высказывание Инос граничило с государственной изменой. Но зато благодаря этому замечанию разговор повернулся в нужное ей русло. Инос была пленницей, и ей приходилось терпеть все, что с ней делали, но она не упускала ни малейшей возможности, чтобы побольше разузнать об Азаке, о том, как он стал властелином Зарка, его взаимоотношениях с волшебниками. Азак наверняка бы удивился, узнав, как много могут порассказать о его делах наложницы, когда рядом нет Нуркины.

Инос еще не представляла, для чего ей могут пригодиться эти сведения, но одно знала точно: однажды она поквитается с Азаком ак'Азакаром ак'Зоразаком. Он изнасиловал ее тогда, на столе, еще два раза у себя в шатре и, похоже, собирался продолжать в том же духе до конца путешествия.

Долгие месяцы Рэп прожил в мире, где волшебство нужно было таить, словно золото в придорожном трактире, копить и расходовать только при крайней нужде. В Тхаме все было не так. Эта девушка, Тхайла, уже щегольнула своим могуществом, когда восстановила силы Рэпа и дала ему одежду, но теперь проявление ее силы было сродни мощному удару молнии.

Залитый солнцем берег исчез, звуки прибоя словно ножом отрезало. Потрясенный Рэп пошатнулся — его окружали непроходимые джунгли. Исполинские стволы устремились ввысь, воздух был душным и влажным, словно губка, в первозданном полумраке струился зеленоватый свет, все звуки казались приглушенными. Рэп услышал, как всхлипнула Кейди, и ему захотелось взять ее за руку, но он подавил этот порыв. В обращении с Кейди требовались забота, любовь и терпение. Сейчас она, похоже, больше радовалась присутствию Тхайлы, чем обществу отца. Отчуждение дочери причиняло Рэпу боль, но пока он не решался попытаться изменить положение вещей из боязни еще больше растревожить ее.

Сначала Рэп увидел своих спутниц, а потом — древнюю каменную громадину, искрошившуюся, поросшую мхом. Тхайла уже спускалась по скользкому склону. Кейди шла рядом с ней, держась за ее руку.

Рэп последовал за ними и оказался во влажном темном склепе. Затем дверь привела его в зал, в котором было посветлее — просто потому, что тьму гуще, чем в предыдущем помещении, просто невозможно себе представить. Холод каменных плит чувствовался даже сквозь сандалии. Стены пола уходили ввысь и терялись во тьме. Рэп застыл. Мрачноватая величественность этого древнего храма внушала благоговейный страх. В ней была святость, печаль и невыразимое ощущение власти. Рэп ожидал найти в Тхаме что угодно, но не это. Он вообще не мог себе представить ничего подобного.

— Что это за место? — Рэп невольно перешел на шепот, словно опасался нарушить мертвое безмолвие.

— Это Часовня, — пробормотала Тхайла. — Я думаю, нам с Кейди лучше подождать здесь, король Рэп. Вас ждут.

Его действительно ждали. Рэпа охватило жутковатое ощущение, будто само здание осознает его присутствие. Беспорядочно разбросанные окна зияли, словно раны, и скалились обломками разбитых каменных кружев. Все пропорции были неправильными, даже какими-то зловещими. Когда глаза Рэпа привыкли к полумраку, он заметил, что в Часовне нет никакой мебели, не считая маленького кресла в дальнем углу. В этом кресле угадывались неясные очертания фигуры того, кто ждал Рэпа. Рэп заставил себя подойти ближе.

Теперь он понял, где находится сердце тайны, источник святости и силы. Из дальнего угла струилась печаль. У Рэпа волосы встали дыбом, когда он уловил сильную боль и отзвуки гнева. Кем бы ни было это существо, оно знало, что Рэп здесь. И не кто иной, как Рэп, вызвал его негодование.

Размеренным шагом Рэп приблизился к сидевшей в кресле женщине. Если бы Рэпу не было сказано, что его ожидает женщина, он не сумел бы определить пол этого существа. Она была укутана в темный плащ с капюшоном, и он не ощущал ее магического присутствия. Сперва Рэп удивился, но потом вспомнил рассказ Шанди о женщине, которая явилась ему и рассказала о бассейне-прорицателе, и понял, что круг замкнулся. Наконец-то тайна была разгадана.

Когда он встречался с Лит'риэйном, они пошутили по поводу приветствий, принятых у разных народов. Но кто же мог знать, какое приветствие принято у пиксов, если о них вот уже тысячу лет не было ни слуху ни духу? И кто посмел бы вести себя легкомысленно в этом священном месте?

Рэп остановился на почтительном расстоянии и низко поклонился.

— Меня зовут Рэп. Я пришел с миром.

Если она была мирянкой, то почему даже при помощи дальновидения Рэп не мог ничего разглядеть под скрывающим ее покровом? Если она волшебница, то почему он ее не чувствует? Кто она такая?

Довольно долго женщина молчала. Потом прозвучал ее голос, подобный шелесту ветра в листве:

— Я — Хранительница.

Она подняла руку и откинула капюшон.

Теперь Рэп знал, кто она такая. Изможденное лицо, измученные глаза… Някогда прежде он не видел подобного лица, но узнал его с первого взгляда. Дело понемногу прояснилось.

Рэп опустился на колени и почтительно склонил голову.

Женщина вздохнула:

— Вы знаете, кто я такая.

— Да, госпожа. Некогда я тоже знал пять Слов Силы.

— И долго?

— Несколько месяцев. — При воспоминании об этом Рэп содрогнулся. — А вы? — прошептал он.

Когда женщина наконец ответила, ее голос звучал еще тише:

— Семь лет.

Рэп не мог представить, на что похожи семь лет подобного испытания и как с этим можно жить. Каждое мгновение было для нее пыткой, и даже простое существование в оковах измученной плоти требовало непрерывной борьбы. Полубогу неведом сон.

— Вы здесь — нежеланный гость, — сказала Хранительница.

— Но вы знаете, что привело меня сюда.

— Безрассудства, творящиеся во внешнем мире, нас не касаются.

— Но вы разговаривали с императором и рассказали ему о бассейне-прорицателе.

Хранительница снова вздохнула:

— Это было ошибкой и к добру не привело.

— Я думаю, госпожа, это еще может привести к добру.

Шанди нашел Сагорна и Рэпа. По словам Кейди, Гэт узнал императора как раз вовремя, чтобы Инос успела спасти его от гоблинов. Ило сохранил верность Шанди в надежде соблазнить его жену и потому помог ему бежать из Хаба. Все события произошли благодаря видениям, возникшим в бассейне.

— Возможно, мое вмешательство отсрочило падение, — прошептала Хранительница, — но не изменило к лучшему окончательный исход. Я могла навлечь на себя немилость Богов тем, что преступила пределы, которые они определили для Кииф.

— Кииф? — переспросил Рэп.

Женщина отвернулась и посмотрела в другой угол. Оттуда исходило ощущение сильной боли.

— Там лежит первая Хранительница. Ваше присутствие пробудило древнюю злобу, Рэп Краснегарский.

— Я не собираюсь причинять никакого вреда.

— Но вы его причиняете! — Хранительница выпрямилась, ее окружила вспышка ярости. — Вы надеетесь заручиться нашей помощью в безнадежной борьбе против того, кто называет себя Всемогущим. Вы хотите, чтобы мы забыли о тысячелетии жертв и отречения! Хотите разрушить стены, защищавшие от опасности многие поколения пиксов!

Неистовство ее ответа потрясло Рэпа.

— Но разве битва против Зла не является всеобщим долгом?

— Не рассказывайте мне о том, что такое Зло! — В голосе Хранительницы зазвенела горечь. Возглас эхом отдался от стен. — Страдания, которые Тхам претерпел по вине внешнего мира, избавляют нас от всех долгов перед ним. Такова уступка, которую Кииф добилась у Богов. Мы должны держаться в стороне от внешнего мира и не вмешиваться в его дела.

— Значит, вам неизвестно, что сейчас происходит в мире.

— Мне прекрасно это известно. В число обязанностей Хранительницы входит наблюдение. Иногда мы даже отправляем кого-нибудь за пределы Тхама, дабы оценить обстановку. Но знание не должно заставлять нас действовать.

С тем же успехом Рэп мог бы пытаться переубедить гранитную колонну. Его дело было безнадежным.

— Тогда скажите мне, какова ситуация сейчас.

Рэп сразу же усомнился, что поступил разумно, задав этот вопрос. Иссохшее лицо Хранительницы исказила загадочная улыбка.

— Дела не стоят. Они изменяются с каждым вашим вздохом. Сила Всемогущего возрастает. Даже я — полубогиня! — не смею появляться за пределами своих владений, чтобы не быть узнанной.

— Если мы сможем объединить всех вольных волшебников…

— Вам все равно будет не по силам тягаться со Сговором.

Эти страшные слова прозвучали словно приговор. Если это правда, то война проиграна. Рэп почувствовал, как его сердце заполняет холодное отчаяние Часовни. Он боролся с древним отрицанием, которое чувствовал в этом странном месте, с застывшей безнадежностью, с тысячелетним отречением.

— При всем моем уважении к вам я не понимаю, как вы можете это знать.

— Могу. И знаю. Я наблюдала, как Зло набирает силу, задолго до того момента, когда об этом узнали смотрители, и приняла меры.

— А если бы к нам присоединились те волшебники, которые наверняка есть в Тхаме, и вы сами, с вашей мощью полубога, разве наши силы не стали бы равны, госпожа?

— Да, они стали бы сопоставимы, — признала Хранительница, — но перевес все равно был бы не в нашу пользу. Не рассчитывайте на наши силы. Мы должны заботиться о собственной безопасности и не станем ввязываться в безнадежное дело.

Его поиски обречены не провал! Рэп в гневе вскочил. Он был выше Хранительницы, но ее сила оказалась столь велика, что Рэп по-прежнему чувствовал себя так, словно лежал перед ней ниц.

— Как вы можете надеяться сохранить свою тайну?! Вы же знаете сущность этого дварфа. Чем сильнее он будет становиться, тем сильнее возрастет его страх. Став властелином мира, он непременно постарается подчинить себе и Тхам. Он доберется до вас и уничтожит!

— Эта земля сокрыта от него и таковой останется, — ледяным тоном ответила Хранительница.

— В таком случае могу я забрать свою дочь и уйти с миром?

Запавшие глаза Хранительницы заблестели.

— Нет. Я сказал, что не могу вмешиваться в дела внешнего мира. А отпустить вас с тем, что вы узнали, значит повлиять на ход событий.

Этого Рэп и боялся.

— Вы расставили хитрую ловушку! — горько сказал он.

— Зато недвусмысленную. Вы с девушкой останетесь в Тхаме. Возможно, здешняя жизнь покажется вам скучной, но это лучше, чем пытки, которые уготовил для вас Зиниксо. А когда вам придет время умереть, волшебник, вы передадите нам ваши Слова Силы — в уплату за содержание.

— Но…

— Таково мое решение! — И Хранительница растаяла во тьме, словно струйка дыма.

Часовня опустела. Могила в углу продолжала свой тысячелетний горестный плач.

Надежде, близкой всем, заказан путь: