— Урока? Но ты настоящий знаток! И не можешь считать свою очаровательную дочурку отродьем. И…

Его госпожа сбросила юбку и принялась за прочие детали туалета. О Боги! Ило застонал. Нет, это невозможно, ну не так же скоро…

— Теперь, — сказала Эшиала. — Ну, как я выгляжу?

— Превосходно! Но…

И в самом деле превосходно. Высокая грудь, тонкая талия, плавные очертания бедер и живота… Никогда Боги не создавали такой женщины. Ни малейшего изъяна.

— А какая у меня была прическа? — Не дожидаясь ответа, Эшиала вынула из волос гребни, которые так усердно пристраивала всего двадцать минут назад. По плечам рассыпались дивные черные волосы. Темные глаза призывно смотрели на Ило.

Просто слюнки текут. Но если они решили бежать именно сегодня, то у них очень мало времени. Ило еще не сообщил Эшиале новости. Ну как он мог теперь сообщить ей такое?

— Ну вот! — Эшиала раскинулась на одеяле. — Какую позу предпочитает мой господин? Вот так, опершись на локоть? Или, может, лежа на спине? Ноги скрещены? Разведены? Улыбка достаточно сияющая? Ну иди же сюда, увалень.

«Видение!»

Ило опустился рядом с ней на колени, и его рука непроизвольно потянулась приласкать Эшиалу. Солдаты, тоже расспрашивали о них…

— Дурачок, — пробормотала Эшиала и принялась расстегивать его рубашку.

Рука Ило поглаживала ее плечо, грудь — ее крепкую, высокую, потрясающей формы грудь. О Бог Любви! Ило надеялся, что здесь, на востоке, они будут в безопасности, но теперь он знал, что XIV легион выведен из Квобля, а XII рыскает повсюду, даже в Анготе, так что им нельзя туда идти.

Неожиданно для себя Ило осознал, что склоняется над Эшиалой и целует ее грудь. И как это вышло?

Он не мог больше доверять их хозяйке, госпоже Ингипан, потому что за их головы была назначена награда. В таком маленьком поселке, как этот, соседи непременно донесут до нее эту новость. Тем временем Эшиала уже стащила с Ило рубашку и одной рукой воевала с пряжкой ремня.

Они должны седлать коней и бежать в предгорья…

— Сними ты эти дурацкие штаны, — сердито сказала Эшиала. — Без них у тебя должно получиться гораздо лучше.

И тут Ило испытал настоящее потрясение. Он оставил в покое грудь Эшиалы и провел рукой по едва заметной выпуклости ее живота, потом заглянул ей в глаза и издал невнятный возглас.

На щеках у Эшиалы появились восхитительные ямочки.

— Мне было интересно, когда же ты наконец заметишь. Ты ведь у нас знаток женского тела. — Хотя Эшиала произнесла это шутливо, в глубине ее черных глаз прятался неподдельный интерес.

— Дорогая! — воскликнул потрясенный Ило. — Голубка моя! Любовь моя!

Он долго бы еще бормотал невесть что, если бы Эшиала его не перебила:

— Ты доволен?

— Доволен?!

Ило взял ее лицо в ладони и горячо расцеловал. Его ребенок! Эшиала собирается подарить ему ребенка!

Какие тут, к черту, легионы?! У них есть еще несколько часов до вечера. И опять же, ребенок…

Чуть позже Ило остановился перевести дыхание.

— Но я пока не могу!

Рука Эшиалы скользнула по его спине вниз. Она знала множество любовных хитростей…

— Конечно. Но мы отсюда не уйдем, пока ты не сможешь.

Если бы Эшиала хоть вполовину так же сильно любила Шанди, то никогда бы не стала принадлежать ему, Ило. Но она принадлежит ему. Чудо, да и только — его возлюбленная, его ребенок!

Прежде чем «Месть северян» миновала отмель у выхода из Рандспортского порта, Инос соорудила на носу корабля палатку из запасного паруса. Она отнесла туда бутылку с водой и набитый соломой тюфяк и приготовилась переносить путешествие. Этому местечку не хватало уединения, зато свежего воздуха было вдоволь, да и к борту в случае чего бежать недалеко. Шанди сказал, что предпочитает страдать где-нибудь в уголке, а не у всех на виду, и ушел вниз.

Два дня спустя Инос все еще находилась в своей палатке, не обращая внимания на то, что говорят и делают остальные. Солнце ласково припекало, дул попутный ветер. Под крики чаек и поскрипывание снастей гукер скользил вверх-вниз по океанским волнам, возможно, и не таким большим, но Инос казавшимся настоящими горами. До прибытия в Тхам толку от нее мало — она лишь на то и способна, что валяться на своем тюфяке да проклинать импскую наследственность. Ее предки-етуны сгорели бы от стыда за нее, но импы бы ее поняли. Шанди наверняка еще хуже, чем ей. Дварфы не унижались до того, чтобы страдать от морской болезни. Очевидно, это считалось уделом гоблинов. Прыгуна действительно укачивало, а Загонщика Луны — нет.

Когда Инос удавалось отвлечься от того, что ее швыряет из стороны в сторону, она мысленно возвращалась к Рэпу и детям. У королевы не было ни малейшей надежды не только когда-нибудь свидеться с ними, но и узнать об их судьбе, и это неведение заставляло ее предполагать самое худшее. Кейди мертва. Рэп мертв или схвачен. Тела Ив и Холи погребены под развалинами Краснегара. Инос казалось, что только у Гэта была возможность выжить. Когда сын ускользнул от нее и отправился на поиски приключений, Инос пришла в ярость, но теперь радовалась, что он поступил именно так. По крайней мере, Гэт не плыл сейчас вместе с ней к берегам Проклятой страны.

Возможно, Гэт сумеет уцелеть в Нордленде — если, конечно, его не выдадут Тану Драккору и у него хватит ума не явиться к нему добровольно. Знает ли Гэт о кровной вражде? Инос полагала, что знает, но уверена не была. Какой жизни она пожелала бы сыну? По крайней мере, не участи кровожадного разбойника, каким был его дедушка Гросснак. Инос разделяла сомнения Рэпа по поводу того, что Гэт станет когда-нибудь достаточно напористым, чтобы править Краснегаром, так что в разбойники ее сын не подастся никогда.

В лучшем случае его ждет доля деревенщины, раба. В худшем…

— Госпожа! — раздался голос Джарги.

Инос приоткрыла один глаз. Если она не будет двигать головой, то, возможно, ей удастся выдержать этот разговор.

— М-м?

Волшебница присела рядом с королевой.

— У нас проблемы.

— Мой муж всегда говорит, что каждая проблема — это новая возможность.

Но Джарга плохо понимала шутки.

— Во-первых, Сговор прочесывает этот район. Мы все — Вирэкс, Фрацкр и Прыгун — это чувствуем.

Инос открыла оба глаза.

— Кого ищут?

— Мы думаем, что не кого-либо определенного, а просто наблюдают за этим районом, и особенно — за использованием магии. Их внимание ощутимо, потому я не смею облегчить ваши страдания.

Джарга стояла против солнца, так что Инос не могла рассмотреть выражение ее лица. Пронизанные солнечными лучами светлые волосы образовали вокруг ее головы золотистый ореол.

— Ну и пусть смотрят, — пробормотала Инос и закрыла глаза. Пусть хоть весь Сговор глазеет, если охота!

— Вторая проблема в том, что у нас появились спутники, много спутников.

Тошнота на минуту отступила, и Инос снова открыла глаза, с трудом добившись того, чтобы встревоженное лицо Джарги не было чересчур расплывчатым,

— Возможно, они просто хотят разобраться, кто мы такие. — По голосу Джарги было ясно, что сама она в этом сомневается. — Вам нужно встать, госпожа.

Инос хотела заявить, что это невозможно, но холодный расчет заставил ее промолчать. Дварф в море — это такое же редкое зрелище, как кит в пустыне. Гоблин, впрочем, тоже. Но светловолосую Инос издалека можно принять за етуна, а кораблик такого размера привлечет меньше внимания, если на палубе будет два человека, а не один. И какое им дело до ее зеленого лица?

— Помогите мне подняться, — сказала Инос.

Воистину Боги прокляли ее.

Многие годы считалось общеизвестным фактом, что халиф развяжет войну против Империи, как только сумеет объединить Зарк под своей властью. На рынках до самого Ургаксокса ходили слухи о неожиданном интересе халифа к корабельному фрахту. Император самозванец отвел войска в западную часть Империи и тем самым предоставил халифу превосходную возможность попробовать свои силы. И вот теперь война, похоже, началась, и Инос угодила в эпицентр событий. Их маленький кораблик со всех сторон окружили парусные суда. Некоторые из них походили на имперские, остальные были явно заркианской постройки — их треугольные паруса очертаниями напоминали крылья чайки. Флот халифа двигался в Оллион, чтобы начать вторжение.

— Как вы могли это допустить! — хрипло произнесла Инос.

Джарга бесстрастно пожала плечами:

— Они идут одним курсом с нами, но гораздо быстрее.

— Извините. Я погорячилась.

— Пойдемте на корму, госпожа.

Пока Инос, пошатываясь, брела вслед за Джаргой на корму, она увидела, что «Мести северян» наскоро попытались придать вид обычного рыбачьего судна. На палубе были грудой свалены сети и стояли все бочонки, какие только нашлись на борту. Но откуда было взять несуществующую команду? Им не хватало полдюжины великанов с льняными волосами.

Фрацкр передал штурвал Джарге и поспешил вниз, оставив женщин одних. Палубные люки были открыты, и прочие члены их разношерстной команды стояли прямо под ними, внимательно следя за происходящим на палубе.

Приближавшийся к ним великолепный корабль был намного больше их гукера. Два его треугольных паруса, белеющие на фоне сапфирового неба, ловили ветер, словно руки возлюбленной. Высокая корма сияла яркими красками и золотом, нос рассекал иссиня-зеленое море, у бортов пенились буруны. Корабль неумолимо приближался к их крохотному гукеру. Он нес с собой опасность и все же был прекрасен.

Все остальные суда явно были его союзниками. Бежать некуда. Далеко на юге смутно виднелась коричневая полоска — берег и едва различимые, бледные тени горных пиков. Инос знала эту торную цепь, хотя никогда прежде не смотрела на нее с севера. Это был Прогист, а на запад от него лежал Тхам.

Инос сглотнула, но мерзкий привкус во рту и не подумал исчезать.

— Сговор все еще наблюдает за этим районом?

— Да, госпожа. — Стискивая штурвал, Джарга оценивающе смотрела на приближающееся судно.

Теперь было ясно, почему Сговор держит этот район под наблюдением: флот халифа вышел в море. Зиниксо хотел знать, куда этот флот направляется и есть ли у него магическая поддержка.

— Тогда выбор у нас небогатый, — с горечью сказала Инос. — Либо мы сбежим от джиннов, доберемся до берега и попадем прямо в руки Всемогущего, либо нам предстоит добиваться успехов в серале. Что вы предпочитаете, Джарга?

— Я предпочитаю иметь дело с джиннами.

— Я, кажется, тоже.

Корабль находился всего в нескольких кабельтовых от них, но его бушприт был по-прежнему нацелен прямо на гукер. На носу у него искусно вырезанными и позолоченными буквами было написано название корабля — «Араккаран». Корабль продолжал приближаться. Несмотря на тщеславие, с которым этот корабль хвастался своими украшениями, похоже было, что он вознамерился протаранить несчастного старину гукера. И все-таки он был прекрасен.

Инос с удивлением обнаружила, что больше не испытывает тошноты. Морская болезнь прошла. Интересно, от страха или от гнева? Впервые в жизни ее етунская, морская половина взяла верх, и посодействовал ей гнев, но направленный вовсе не на приближающийся корабль.

Как Боги смеют так подшучивать над ней? Будь здесь Рэп, он наверняка отпустил бы какое-нибудь богохульное замечание насчет их чувства юмора, и на этот раз Инос согласилась бы с ним. Девятнадцать лет назад Рэп спас ее от араккаранского плена, и вот теперь Боги возвращают ее обратно, в Зарк, где у женщин прав не больше, чем у коров.

А что же будет с мужчинами, ее спутниками? Какая участь ожидает их? Распнекс и остальные дварфы наверняка предпочтут умереть, лишь бы не попасть в руки Сговора, но у гоблинов нет причин так поступать. Если волшебники прибегнут к магии, чтобы сбежать от джиннов, Зиниксо немедленно схватит их всех.

Джарга резко повернула штурвал. «Месть северян» легла на другой галс, и ее паруса обвисли. Гукер лег в дрейф, повторивший его маневр «Араккаран» дрейфовал рядом. На его бортах среди трав и стилизованных изображений волн резвились алые дельфины, синие рыбки и золотые осьминоги. На гукер уставились краснолицые джинны, увенчанные белыми тюрбанами.

— Это наверняка флагманский корабль! — воскликнула Инос, но Джарга не обратила внимания на ее слова и продолжала в изумлении смотреть на плавающий дворец.

С «Араккарана» бросили канат. Джарга кинулась ловить его, огрызнувшись на Инос, чтобы та встала к штурвалу. В последний момент в щель были спущены кранцы, и два корабля с мягким толчком встали борт о борт. Дюжина матросов с глухим стуком, словно яблоки, сорвавшиеся с дерева, приземлились на палубу гукера. Ясно было, что кроме превосходной отделки «Араккаран» имел отлично вышколенную команду.

После нескольких месяцев, проведенных в обществе дварфов, Инос совсем забыла, какими высокими бывают мужчины. На матросах не было ничего, кроме белых штанов и белых же тюрбанов. На боку у каждого сверкала кривая сабля, под красной кожей перекатывались бугры мускулов. В красных глазах матросов вспыхнули игривые огоньки, когда они поняли, что оба члена команды — женщины.

Предводитель матросов с важным видом прошествовал на корму и оказался лицом к лицу с женщинами. Джинн усмехнулся, и в рыжей бороде сверкнули белоснежные зубы.

— Вы здесь одни? Что это за судно?

— Мы простые рыбаки, ваша светлость, — пробормотала Джарга с совершенно несвойственным етунам смирением. — Мы не хотим ничего плохого.

— И мы не хотим. Мы сделаем вашу жизнь яркой! Идите на корабль. — Джинн махнул рукой в сторону веревочной лестницы, которую тем временем спускали с борта «Араккарана».

Раздался чей-то пронзительный предостерегающий вопль, и на палубу гукера с грохотом упала бочка. От удара она лопнула, залив все вокруг черной жидкостью. Джинны немедленно принялись швырять сети в эту лужу.

— Смола! — воскликнула Джарга.

— Да, смола. — Офицер презрительно заглянул в открытый люк. — Мы намерены сжечь ваше судно. Через несколько минут трап уберут. Если хотите, можете остаться здесь и живьем зажариться.

Появившаяся в голубых глазах Джарги ярость заставила джинна схватиться за рукоять сабли. Джарга была почти такого же роста, как и сам джинн, а в жилах ее бурлила горячая етунская кровь. Инос вклинилась между ними и подтолкнула Джаргу к трапу. Джарга неохотно подчинилась. Проходя мимо люка, она закричала:

— Всем покинуть корабль!

Простучали быстрые шаги — это мужчины поспешили к трапу.

Через несколько минут «Араккаран» продолжил свой путь, а «Месть северян» обратился в огненный островок среди моря. Паруса и снасти охватило желтое пламя. Восемь пленников сбились в кучу на палубе «Араккарана» под веселыми и недоумевающими взглядами по крайней мере пятидесяти здоровенных джиннов. В открытом море, под ярким солнечным светом глаза джиннов цветом напоминали засохшую кровь.

Инос никогда не видела корабля красивее этого. Каждая медная деталь была начищена до блеска. Каждая доска натерта воском и отполирована, все снасти новехонькие. Все, за исключением тех мест, которым положено быть ровными, покрывала причудливая резьба под слоем яркого лака. Инос полагала, что это результат трудов Азака. У него всегда была тяга к совершенству. Если уж Азак решил построить флот, то его флот должен был стать самым лучшим изо всех, что когда-либо видели Боги.

Инос посмотрела на своих товарищей. Джарга, казалось, пребывала в трансе — настолько ее потрясло великолепие «Араккарана». Дварфы, оказавшиеся в чуждой им стихии, мрачно озирались. Гоблинов трясло, глаза у них так и бегали. Шанди был почти таким же зеленым, как гоблины. Распнекс не проявлял эмоций, будучи заключен в им самим созданный магический кокон.

Император слишком плохо себя чувствовал, чтобы думать, а остальные сосредоточились на том, чтобы случайно не прибегнуть к волшебству, пока находятся под наблюдением Сговора. Инос, неожиданно освоившаяся в море, чувствовала себя лучше остальных, но для джиннов значила не больше, чем домашнее животное. Они бы и внимания не обратили ни на одно ее слово, скажи она даже нечто более чем заслуживающее доверия: «Я — Иносолан, королева Краснегара. Позвольте представить вам императора Эмшандара V и Чародея Распнекса…»

Толпа расступилась, пропуская осанистого мужчину средних лет, который производил впечатление видавшего виды человека. Одет он был в рубашку и широченные штаны синего цвета, обут в узорчатые туфли, а рукоять его сабли украшали драгоценные камни. По всей видимости, это был капитан. Его рыжие с проседью брови поползли на лоб.

— Ну и разношерстная же компания! — гулко произнес он с акцентом уроженца северного Зарка.

Инос отвернулась от надменного взгляда джинна и уловила какое-то движение на корме. У нее замерло сердце, она застыла, отказываясь верить своим глазам. Этого не может быть! Ведь прошло девятнадцать лет!

— Кто эти двое? — потребовал ответа капитан, обращаясь к Вирэксу, как к самому старшему среди мужчин.

— Это гоблины, почтенный господин.

— Гоблины? Похоже, они здорово страдают от морской болезни. — Веселый тон, которым было сделано это замечание, заставил присутствующих утвердиться в предположении, что этот джинн и в самом деле капитан.

Но кто же тогда находился на корме? Кто этот молодой джинн, который стоял у перил и наблюдал за происходящим на палубе, словно за увлекательной игрой? Необыкновенно высокий, даже для джинна… невероятно широкие плечи и узкая талия… орлиный нос, обветренное красное лицо, исполненное надменности… зеленое одеяние.

Он был слишком молод, но сходство потрясало.

— Ваши имена? — пролаял капитан. Он явно находился в замешательстве, так как, похоже, никогда не слышал о гоблинах. — И общественное положение, если есть.

— Джарга, господин, хозяйка «Бутона розы».

— Фрацкр, кузнец.

— Ишан, торговец, — пробормотал Шанди.

— Иносолан, вдова.

Но Инос находилась в замешательстве, напрягая память. Высокий молодой джинн носил зеленое, королевский цвет! Кто же он? Принц? В детстве все они были так похожи друг на друга, и к тому же Инос никогда не обращала на них внимания.

И никто из них никогда не видел ее лица!

Наконец все сообщили свои имена и вымышленные сведения о себе. Ничего не понявший капитан нахмурился.

— И что за дела занесли гоблинов, дварфов и всех прочих к берегам Зарка?

Вирэкс пустился в длинное объяснение о поисках выгодных предприятий, связанных с горным делом. Как, несомненно, известно благородному господину, гоблины исключительно искусны в поисках рудных жил… Но гоблины нервничали все сильнее. Инос подумала, что Прыгун может сломаться в любую минуту. Он пустит в ход магию, и Сговор тут же вцепится в этот корабль. Тогда все пропало. Лучше уж джинны, чем Зиниксо. Но как объяснить это гоблинам?

Ну как же его зовут, этого надменного принца? Что это принц — несомненно, ведь он так похож на своего отца, каким тот был двадцать лет назад. Это старший. Имя! Имя! Имя!

— Я не верю ни единому вашему слову! — взревел капитан, оборвав размышления Вирэкса, и повернулся к своим матросам. — Выбросьте мужчин за борт, а женщин отдайте команде.

— Подождите! — закричала Инос. Она вспомнила. И один из принцев все-таки знал ее в лицо! — Принц Куаразак! — позвала она. — Ваше высочество, мы с вами уже встречались!

Ближайший джинн поднял было руку, чтобы заставить Инос замолчать, но замер, удивленный ее осведомленностью. Все взоры обратились к юноше, стоявшему на корме. Инос ожидала, что принц призовет ее к себе, но тот поступил так, как всегда поступал его отец, привыкший действовать быстро и решительно, — перемахнул через перила, спрыгнул на палубу и подошел к пленникам. Матросы поспешно попятились, освобождая ему дорогу. Принц остановился перед Инос и взглянул на нее беспощадными красными глазами. Как и Азак, он носил небольшую бородку. Впрочем, у юноши она была потемнее, чем у его отца.

— Не думаю. Я никогда не видел такой старой женщины, как ты.

Никто не засмеялся, потому что принц вовсе не шутил. С тех пор как стал взрослым, из всех женщин принц мог видеть только своих наложниц и дочерей. Если, конечно, у него были дочери. Иметь дочь считалось неудачей.

Инос была готова к такому отношению и не позволила сбить себя с толку.

— Вы несли на подушке золотую цепь. Когда церемония была прервана, я подняла вуаль. Тогда-то вы меня и видели.

Глаза принца расширились. Казалось, он стал еще выше. Опрометчивое вмешательство могло повлечь за собой непредсказуемые последствия и чего доброго уронить его в глазах команды и корабельных офицеров, но это ничуть не поколебало его спокойствия. Однако слова принца стали осторожными и расчетливыми.

— Какое имя вы носите сейчас?

— Я — Иносолан Краснегарская. Вы помните, где мы встречались. И знаете, кто мой муж.

Последнего принц мог и не знать, если не пользовался особым доверием своего отца, но все остальное знал наверняка. О да, знал. Ему было всего восемь лет, но он не забыл того дня, когда его отец женился на чужеземной королеве. Вряд ли кто-либо из присутствовавших в тот момент в зале забудет схватку, в которой один-единственный всадник одержал верх над всей дворцовой гвардией.

Принц оглядел пленников, особое внимание обратив на гоблинов, а затем принял решение, такое же, какое на его месте принял бы отец. Он обернулся к застывшему в поклоне капитану:

— Спустить мой флаг. Передать сигнал моему брату, чтобы он поднял свой. Разбить строй и взять курс на Кверн.

— Айе, принц адмирал!

— Женщину отвести в мою каюту. Остальных заковать до тех пор, пока я не решу, что с ними делать. — И с этими словами адмирал принц Куаразак ак'Азак ак'Азакар Араккаранский, старший сын халифа, развернулся и пошел прочь.

Инос грубо толкнули следом. Она знала, что теперь должна сыграть роль, которой ей не доводилось играть никогда в жизни.

Недели за полторы до дня летнего солнцестояния дремотным полднем Кейди и Тхайла сидели в лесу ьи плели корзины. Как объяснила Тхайла, корзины в Колледже были не нужны, просто за этим занятием приятно скоротать послеобеденное время.

Кейди нравилось поплести корзины вместе с подругой. Впрочем, в компании Тхайлы она была готова заниматься чем угодно. Кейди знала, что в Краснегаре она никогда бы не плела корзин, даже будь у нее под рукой подходящие прутья, и, возможно, заявила бы, что это бессмысленная трата времени да и вообще крестьянская работа, и тем самым навлекла бы на себя материнские нравоучения. Теперь же ей было трудно придумать более приятное времяпрепровождение для жаркого влажного полудня.

Тхайла, скрестив ноги, сидела на замшелом древесном корне. На ней были коричневая юбка, отделанная золотом, и коротенькая кружевная блузка, под которой Тхайла ничего не носила. Сандалии валялись в траве. Тхайла казалась частью этого леса, диким цветком.

На Кейди был точно такой же наряд, только юбка зеленая с золотом — Тхайла сказала, что зеленый цвет Кейди идет больше. Этот превосходный для пустынного леса наряд в Краснегаре мог бы стать причиной революции. Кейди попыталась представить, что сказал бы о нем папа, но у нее ничего не вышло. Мысли были такими же вязкими, как и лесная духота.

Бедный папа! Как ей нравилось дразнить его! Больше этому не бывать. Никогда уже она не почувствует запаха горящего торфа, не взбежит по бесконечной лестнице дворца, не слизнет снежинку с кончика носа — этот фокус всегда ужасно злил Тэта, который не мог его повторить… Ах, Гэт! Они с мамой бежали вместе с императором, и теперь Кейди никогда их не увидит, а может, даже и не услышит о том, как сложилась их судьба. Тхайла ничем не могла ей помочь. О случившемся с королем и королевой Краснегара и с Гэтом могла знать только Хранительница, потому что она знала все, но ей никто не смел задавать вопросов. Противная старая ведьма! Раз папа не пришел на помощь своей любимой дочке, чтобы спасти ее от гоблинов, значит, он умер, так же, как умерли муж и ребенок Тхайлы. Как жесток этот мир! Кровавый Клюв умер. Птица Смерти и все его гоблины мертвы. Легионеров сожгли драконы…

— Кейди, ты в порядке? — осторожно спросила Тхайла.

— Да, конечно! — Кейди шмыгнула носом. — Все в полном порядке. Ничего не случилось, вот только пальцы немного болят.

Тхайла засмеялась и кинула наполовину сплетенную корзину в кусты за спиной.

— Ну так брось эту дурацкую корзину! — В ее больших золотых глазах плясали искорки.

— Но я хочу ее доделать! Хочу научиться плести круглые и ровные корзины, как у тебя. Ну посмотри, что за кособокие уродцы!

— Это не важно.

— Для меня важно! — возразила Кейди. — У тебя все так ловко получается, а я такая неуклюжая!

— Я уверена, что есть множество такого, что ты умеешь делать, а я нет. Ну, по крайней мере, если не пользоваться волшебством.

— Что-то ничего такого не знаю. Даже если у меня и есть кое-какие навыки, то они нужны краснегарской принцессе, а здесь, в Тхаме, все это совершенно бесполезно. Здесь я ни на что не гожусь!

Тхайла села рядом с Кейди и обняла ее.

— Головушка садовая! — мягко сказала она. — Еще как годишься! Ты моя подруга. Просто не знаю, что бы я без тебя делала, Кейди!

— Правда? На самом деле?

— Конечно, правда! У меня нет ни друзей, ни семьи. Я не могу подружиться ни с кем из архонтов, просто не могу! Да и вообще ни с кем здесь. Мне ужасно не хватает Лииба. Я знаю, почему Хранительница, архонты и весь Колледж делают то, что они делают, хоть и не могу сказать тебе этого. Я не смею их обвинять, но ты — единственный человек, который не напоминает мне о Лиибе. Я, наверное, сошла бы с ума, не будь тебя рядом.

Кейди моргнула и вытерла глаза.

— Я просто дурочка, только и делаю, что реву.

— Ты плачешь ничуть не больше меня.

Они вели этот разговор уже не впервые. В прошлый раз Тхайла сказала, что все месяцы, проведенные Кейди с гоблинами, не могут изгладиться из памяти ни за пару дней, ни за неделю — но ведь прошло куда больше недели. Конечно, было приятно слышать слова утешения, но все-таки Кейди знала, что ведет себя не так, как подобает спасенной принцессе. В конце концов, гоблины не причинили ей вреда. Кровавый Клюв только грозился изнасиловать ее, но не исполнил своей угрозы. Она не стала жертвой варварских развлечений гоблинов, ее не мучили, как остальных пленников, которые кричали под пытками от заката до рассвета. Да, она долгое время жила в страхе, но это вовсе не повод, чтобы принцесса вела себя, словно маленькая девочка.

— Лучше подбери свою корзину, — сказала Кейди. — Слишком хороша, чтобы выбрасывать.

Тхайла кивнула, глядя куда-то перед собой.

— Мы можем набрать немного слив и земляники, когда будем возвращаться в Дом Тхайлы.

— Угу.

Кейди почувствовала легкую тревогу:

— А ты разрешишь мне сегодня еще раз попробовать приготовить еду?

— Что? — Девушка-пикc рассеянно посмотрела вокруг. — Извини. Мне нужно сделать одно дело.

— Дело? Ты оставишь меня здесь? — Голос Кейди задрожал. — Одну?

— Мы можем сначала вернуться в Дом, но потом мне нужно будет уйти.

— Надолго?

А вдруг Тхайла никогда не вернется, и Кейди останется одна в пустом доме, не нужная никому в Тхаме…

— Спокойно! — Тхайла сжала руку подруги. — Не паникуй! Мне совсем необязательно оставлять тебя одну. Я возьму тебя с собой. Пошли!

Тхайла вскочила, едва не наступив на подол юбки, и бросилась за сандалиями, но Кейди подняла их раньше.

— Это правда — ну, что ты возьмешь меня с собой?

— А что, кто-то недоволен? — проворчала Тхайла. — Я архонт и не могу делать только то, что мне хочется. Давай руку, пошли.

— А куда мы идем? Зачем? Кого мы должны встретить?

— Мы идем на берег. Закрой глаза, там будет солнечно.

Они взялись за руки. Никакого движения Кейди не почувствовала, но сразу же в глаза ударил свет, казавшийся нестерпимо ярким даже сквозь закрытые веки. От холодного и влажного прикосновения ветра по коже побежали мурашки. Кейди громко икнула. Конечно, они уже не в лесу. Явственно слышался неумолчный рокот прибоя и крики чаек. Пахло морской водой.

Кейди заставила себя открыть глаза. Она стояла на песчаном холме, заросшем высокой травой, колыхавшейся под ветром. Внизу лежал серебряный пляж, а за ним простиралось море, о котором Кейди уже сообщили ее нос и уши. В Краснегаре море никогда не бывало таким синим, а небо — бездонным.

— Как я люблю море! — воскликнула Кейди.

— Наверное, оно хорошее, — с сомнением произнесла Тхайла. — Но слишком шумное и беспокойное!

— Оно плещется о берег.

— Скучно! Все время одно и то же.

— Оно уносит и полезные вещи, и мусор.

— И все-таки, я думаю, оно полезное. Если бы море вдруг исчезло, вся рыба погибла бы.

И девушки рассмеялись.

— Где мы? Это Утреннее море или море Печалей?

— Где-то на западе. Это мой район, и сюда кто-то идет.

Кейди озабоченно осмотрела бухту, от одного мыса до другого: волны, песок, холмы, деревья и небо. Больше ничего не было видно — ни лодки, ни корабля и никого живого, не считая нескольких белых птиц. Примерно в фарлонге от них из леса выбегал извилистый ручеек и пробирался по берегу. Волны стремились дотянуться до него. Больше Кейди ничего не увидела, как ни старалась.

— Кто идет? Откуда ты узнала?

Тхайла вглядывалась в море. Возможно, она пыталась уловить что-то в магическом пространстве, потому что ответ ее прозвучал рассеянно.

— Я знаю, потому что меня позвали. Позвал берег. Здесь чужие.

Солнечный свет превратил ореховые волосы Тхайлы в золотые.

Кейди некоторое время ждала объяснений, но их не последовало.

— Тебя позвал берег? Волны или птицы? Или здесь каждая песчинка говорящая?

— Просто берег. Мы с ним настроены друг на друга, точно так же как Рейм настроен на горы… Нет, правда! — Тхайла улыбнулась.

— Я тебе верю!

— А на лице написано, что не веришь. Впрочем, я и сама не очень верю. Не знаю, как все устроено, но это правда. Полагаю, это работа Кииф.

Кейди недоверчиво хмыкнула:

— И где эти чужаки?

— Здесь! Смотри на деревья.

Яркая вспышка — и деревья изменились. Большая их часть исчезла. А те, которые остались, были другими. За ними лежали поля, и в отдалении виднелись два дома. Повернувшись, Кейди увидела еще несколько домов у ручья, но сам ручей тоже стал другим. У воды лежали четыре плоскодонки.