"Что значит "дама"?" - не раз спрашивала Раша. Кэйдолан пыталась объяснить ей, что быть дамой - значит придерживаться определенных правил, образа жизни. Дама помнит о чувствах окружающих, дама одинаково относится ко всем людям, независимо от их звания, в любое время, при всех обстоятельствах.
      Тогда колдунья с кратким смешком заметила, что все это ей может пригодиться. "Покажите мне, как это делается! - попросила она. - Вскоре мне придется иметь дело с Хранителями, и манеры могут произвести на них впечатление".
      И Кэйдолан показала, что значит хорошие манеры, а колдунья переняла их на редкость быстро.
      - Да, дорогая, это мне известно. Она слишком стара, чтобы сразу измениться. Это было лишь притворство. Но она вела себя настолько убедительно, что я поверила ей. Прости меня!
      - Тебя не за что прощать, тетушка! Ты проделала с Рашей гораздо лучшую работу, чем я - с Азаком.
      Кэйдолан задумалась, почему в последнее время она не слышала новых вестей об Азаке.
      - Дама из Империи, султанша, портовая шлюха... - задумчиво проговорила Иносолан. - Страшнее всего мне становится, когда она разыгрывает соблазнительницу. Помнишь, Азак говорил, что она способна свести с ума любого мужчину? Мне становится боязно и тошно, едва я вспоминаю об этом. Она - пожирательница мужчин, извивающаяся всем телом, как червь на крючке. Такой она была и раньше - юной, неотразимой, сияющей, обещающей любовь, и вместе с тем внутри сгорала от ненависти и презрения... Это западня.
      Кэйдолан попыталась что-нибудь ответить, но не сумела
      - Будь я мужчиной... если бы с нами был мужчина, он давно бы спятил. Или я ошибаюсь?
      - Вряд ли, дорогая. Это злое волшебство. - Спустя ми нуту Кэйдолан тихо добавила: - Похоть - это не любовь, не вряд ли ее величеству можно объяснить разницу между ними.
      Инос вновь содрогнулась.
      - Она вылечила мою щиколотку и синяки. Потом я захотела уйти, а она заставила меня задержаться и заговорила. Она уверяла, что она права, а Олибино солгал. Он и вправду заключил союз с Литрианом против Зиниксо. Он давно ищет мирное решение краснегарского вопроса. Все волшебники побаиваются гнома - так сказала Раша.
      Кэйдолан покрепче обняла ее, но Инос застыла как статуя, слегка вздрагивая всем телом.
      - Я спросила: "Значит, мне придется выйти замуж за гоблина?" Она рассмеялась и объяснила, что благодаря ее заклинаниям я буду без ума от гоблинов! Представляешь себе?
      - Теперь все кончено, дорогая, и ты должна отдохнуть.
      - О Боги! Должно быть, скоро утро. - Инос вдруг замолчала, и ее тетя поняла: рассказ пока не кончен. Предстояло услышать кое-что еще.
      Инос поднялась и подошла к окну. Ее волосы и плечи омыла серебром высоко висящая луна. Повернувшись, она заговорила:
      - Я не хочу выходить замуж за гоблина. Но я верну себе королевство!
      На этот раз она не стала клясться, что сделает все возможное Кэйдолан сразу заметила это. Инос узнала, что цены бывают разными.
      - Значит, на одну Рашу полагаться нельзя.
      - Это очевидно, дорогая.
      - Что же нам теперь делать, канцлер?
      Кэйдолан вновь почувствовала себя не на своем месте.
      - Почему бы тебе не обсудить последние события с Великаном? С Азаком?
      - Прежде я не хотела тебе говорить... - Наконец-то Иносолан понизила голос. - Кар передал мне сегодня... то есть вчера: больше мне не стоит появляться на охоте. Великан никогда не удостоит меня разговора наедине, тетя. Каждый раз, когда мы устраивали привал - чтобы перекусить или отдохнуть, он всегда был окружен принцами. Так что мне ни разу не удалось перемолвиться с ним хоть словом. - Она направилась к постели, шурша платьем. - Тебе с Рашей повезло больше, чем мне с ним. Он ни разу не дал мне шанса заговорить. А теперь никогда не даст!
      Кэйдолан затаила дыхание. Спустя минуту Инос продолжала:
      - Раша еще долго удерживала меня в своей спальне. Моя нога была уже в порядке, а она продолжала болтать, не говоря ничего вразумительного и повторяя одно и то же.
      - А ты, дорогая?
      - А я едва могла смотреть на нее - лучше бы она появилась передо мной обнаженной. Ее одежда поражала пышностью - драгоценные камни в... впрочем, не важно. Забавная у нее комната, верно? Всего два окна. Похоже, над постелью должно быть еще одно. Ну так вот, там оказалась потайная дверь, скрытая пологом.
      Кэйдолан уже догадывалась, что последует дальше, и понимала: Инос заметила ее потрясенную дрожь.
      - Скрипнули петли. Он отодвинул гобелен и шагнул в комнату. И увидел меня!
      - Великан? - Кэйдолан не сомневалась в ответе.
      - Да, Азак. Разумеется, она сделала это намеренно. Должно быть, она вызвала его и поджидала. Она велела Азаку входить и располагаться поудобнее - можешь вообразить себе ее тон? - а потом сказала, что теперь я могу уходить. О, какое выражение было на его лице! - Инос содрогнулась.
      Дрожь отвращения пробежала по рукам Кэйдолан.
      - Но ведь об этом мы знали еще с тех пор, как оказались здесь помнишь? Она не раз делала самые прозрачные намеки - что позвала его и так далее.
      - Да, разумеется! Но почему?
      - Потому, что она ненавидит мужчин, дорогая. Полагаю для этого у нее достаточно причин.
      - А он - воплощение всего, что ей ненавистно в мужчинах: молодости, красоты и власти! Крупный, сильный непревзойденный мастер во всем!
      Внезапное воодушевление в голосе племянницы вызвало у Кэйдолан беспокойство.
      - И убийца!
      - В самом деле? - Иносолан повысила голос. - Посуди сама, тетя: став адептом, Раша жила во дворце. Сюда ее никто не приглашал и никто не прогонял. Затем она встретилас с султаном, который тоже был адептом. Он раскусил ее. Раша намекала, что они стали друзьями, а может, даже любовниками, эти два адепта - полагаю, им трудно заводить дружбу с простыми смертными. Какая идиллия! Но на самом делу Раша подвергалась ужасной опасности, тетя: несмотря на то что оба они были адептами, они обладали временной властью. Султан мог бы пытками вырвать у нее слова силы, а вместо этого умер! Азак получил трон, а Раша - слова.
      Кэйдолан охнула.
      - Так ты считаешь, его убила Раша?
      - Или помогла в этом. Разве смертному убить адепта? А может, Азак дал обещание, что не выдаст ее? Она может добиться от него чего угодно, но он... о, не знаю! - Иносолан вскочила и вновь принялась расхаживать по комнате. - Все это не важно. Если на Рашу нельзя полагаться, значит Азак мой естественный союзник, поскольку он ненавидит ее. Враг моего врага - мой друг, но...
      - Кто это говорит?
      - Что? А, насчет врагов? Это просто поговорка, которую я услышала... от одного давнего друга. Друга, которого я никогда не ценила по-настоящему. Но Азак и прежде отказывался вступать со мной в разговоры, и наверняка не пожелает теперь - я видела его позор. Поскольку мне известно, что Раша призывает его к себе в постель, чтобы мучить и унижать его так, как мужчины унижали ее, он никогда не осмелится взглянуть мне в глаза!
      Кэйдолан глубоко вздохнула. Инос хваталась за соломинки, но, кроме соломинок, у нее ничего не осталось, и, вероятно, несведущая, растерянная родственница могла хоть чем-нибудь ей помочь: даже если утешение не принесет пользы, у Иносолан появится надежда и она хоть ненадолго воспрянет духом.
      - Ты хочешь поговорить с Великаном наедине? Только и всего?
      - Для начала - да.
      - Ну что ж, это наверняка можно устроить, дорогая, - жизнерадостно заявила Кэйдолан. - Отправляйся спать. Утром я первым делом попрошу госпожу Зану передать ему просьбу об аудиенции. Обещаю тебе, он сразу согласится!
      2
      Инос провела унылый день. Последние две недели она вставала до рассвета, а теперь ухитрилась проспать почти до полудня и потому чувствовала себя совсем разбитой. К тому времени, как она выкупалась и оделась, Кэйд и Зана уже отправились на чай к колдунье. Это насторожило Инос: разве от колдуньи можно хоть что-нибудь утаить? Несомненно, Раша сразу же узнает о вести, которую Азаку предстояло получить по возвращении с охоты.
      Кэйд составила послание в лучших традициях заговорщиков, но его загадочности не хватило бы, чтобы обмануть Рашу. А если Раша узнает о послании, она возненавидит Инос за попытку объединиться с Азаком.
      Инос тревожилась, изнывала от беспокойства, но старалась сдерживаться и сохранять бодрый вид. Ее покои сегодня больше, чем когда-либо, напоминали тюрьму. Она провела пару часов, обследуя их, лишь бы чем-нибудь заняться. Не в силах сидеть на одном месте, она подробно осмотрела все помещения - от тесного, пыльного винного погреба до роскошной спальни бывшего хозяина. Затем она спустилась ниже и сыграла несколько партий в тали с Винишей и другими женщинами. Все они желали услышать о визите Инос в комнаты Раши, но именно об этом ей хотелось говорить меньше всего. Должно быть, женщины удивлялись, почему она так внезапно забросила охоту, но о своем унижении Инос тоже предпочитала молчать. Разговор не клеился.
      Почему человеческий разум не в состоянии забывать то, что пожелает? То и дело, когда Инос меньше всего ожидал этого - например, восхищаясь коллекцией охотничьих сапог покойного принца Хакараза или азартно играя в тали, - в ум приходили события прошлого вечера. Это все равно что сломанная кость или разодранная мышца, которой внезапно даешь нагрузку. В голове Инос постоянно всплывала самая страшная мысль из всех ужасов предыдущей ночи, та самая которую она пыталась запереть в самую глубокую из кладовых, помеченную "Вещи, о которых нельзя думать". Но мысль всплывала и вновь ошеломляла ее: замуж за гоблина!
      Немыслимо!
      В ней течет королевская кровь. Королевам или принцессам редко удается выйти замуж по любви. Их удел - 6paки для укрепления династий. Год назад, в Кинвэйле, Инос отказывалась признавать эту очевидную истину. А теперь она понимала: в лучшем случае ее супруг будет сравнительно приличным, в меру покладистым и не слишком старым. Ни муж-гоблин, какой угодно гоблин - такая приверженность долгу казалась ей излишней.
      Беда была в том, что идея с замужеством имела смысл с точки зрения любого другого человека. Она придется по душе волшебнице Севера, гоблинке. Ни импы из Империи, ни джотунны Нордландии не будут в восторге, но спорить не захотят. Жители Краснегара вначале будут недовольны, но в такое неспокойное время джотунны предпочтут видеть на троне гоблина, нежели импа, а импы в свою очередь согласятся иметь правителем гоблина, а не джотунна. Гораздо важнее было не проиграть, чем выиграть. Члены королевскою совета будут просто счастливы: король-гоблин вряд ли про явит интерес к управлению государством. Но даже из тех жалких сведений о привычках гоблинов, которые были из вестны Инос, она могла сделать вывод: гоблин не позволит жене править его владениями. Он предоставит это дело совету, а сам займется... Чем? Что, во имя всех Богов, делают гоблины?
      Плодят уродливых зеленокожих детей, вот что.
      И подвергают людей пыткам.
      День тянулся бесконечно, жаркий и безнадежный. Чаепитие у колдуньи выдалось неимоверно долгим.
      Инос уже в третий раз обходила один из многочисленных тенистых садов, когда увидела, что к ней среди магнолий и жимолостей спешит Тралия. С витиеватыми извинениями за то, что забыла сделать это раньше, она протянула Инос книгу, пояснив, что ее просила передать герцогиня, а затем удалилась.
      Ладно! Инос сдержала гнев, изобразила ледяную улыбку и ушла на затененную скамейку, чтобы выяснить, что задумала Кэйд. Присланный ею фолиант оказался огромным и потрепанным, очевидно, очень древним. Должно быть, потускневшие чернильные строки Кэйд было трудно разбирать, но принц Хакараз явно не считался покровителем литературы, и, возможно, никакого другого чтения Кэйд не удалось найти. Заглавие на изорванной обложке Инос так и не сумела прочесть. Содержание книги составляли собрания цитат и выдержек из других книг. Пролистывая книгу в первый раз, Инос заметила, как меняется в ней почерк - от затейливого и беспорядочного вначале до твердого, острого ближе к концу. Последние несколько страниц книги оказались пустыми.
      Очевидно, этот том служил записной книжкой или тетрадью какого-то древнего принца. Отрывки он выбирал сам или же переписывал их по совету наставника. Наверное, впоследствии принц должен был заучивать эти отрывки наизусть, поскольку многие из них касались этикета. Здесь были списки, выдержки из трудов по истории, религии, философии. На некоторых страницах Инос увидела чрезмерно сентиментальные стихи, а несколько записей в самом конце книги оказались настолько эротичными, что Инос вдруг обнаружила: ее невозмутимость поколебалась. Хотелось бы знать, как восприняла эти записи Кэйд!
      При втором, более внимательном просмотре Инос нашла между страницами книги свежий цветочный лепесток. Он был заложен почти посредине книги, там, где начинались цитаты из исторических трудов, но записи делались лишь на одной стороне листов пергамента, так что сомнений не оставалось - Кэйд советовала Инос прочесть открывок из пьесы, в особенности - длинную и чрезвычайно напыщенную речь, приписываемую человеку по имени Драку ак'Драну. Отодвинув лепесток, Инос вгляделась в тусклые чернильные строки: "Тот, кто поразит моего врага, - мой друг, и того, кто отведет удар от меня, я заключу в объятия. Помочь моему противнику - значит оскорбить меня, а отказать ему в помощи и тем более препятствовать ему - значит заслужить мои похвалы и щедрые дары. Знайте же, что белые и голубые - наши союзники, когда они совершают набеги на золотых, ибо когти золотых глубоко впиваются в нашу плоть, наши женщины рыдают, наши дети кричат и голодают. И хотя белые и голубые не выстоят перед когтями, если только не падет великое зло, они не пострадают, когда откроются двери или сгладятся кремнистые пути".
      И так далее и тому подобное. Этого отрывка хватило Инос, чтобы понять, почему Кэйд так уверена, что сможет добиться аудиенции у Азака. Нашлось даже объяснение загадочной фразы из ее послания: "Я встретила человека в золотом шлеме". Она уверяла, что Азак все поймет, но любой простолюдин, перехвативший письмо, придет в недоумение. Должно быть, правила воспитания принцев в араккаранском дворце не менялись столетиями, и Великану были известны отрывки из этой книги.
      Золото, разумеется, намекало на волшебника Востока, а четыре когтя на легионы, так как символом императора считалась четырехконечная звезда. Соответственно "белые" и "голубые" означали Хранителей Севера и Юга. Договор запрещал волшебникам, кроме колдуна Востока, управлять легионами с помощью волшебства - так говорила Кэйд, и Раша подтвердила ее слова. Этот запрет распространялся и на остальных Хранителей. Если они хотели помочь противнику императора, которым, судя по цитате, была конфедерация Зарка, возглавляемая велеречивым Драку, их помощь должна быть крайне ограниченной и косвенной.
      Но Инос не понимала того, что из этих правил возможны некоторые исключения. Отрывки, помеченные Кэйд, проясняли суть дела: другие Хранители имели право помешать волшебнику Востока оказывать помощь легионам. Очевидно, лучшее, на что могли надеяться враги императора, - что в битву не вмешаются магические силы, но такое случалось нечасто, ибо Империя покорила всю Пандемию много лет назад. Разумеется, многие земли сдавались легионам только для того, чтобы вскоре вновь завоевать независимость. Теперь Гувуш входил в Империю, но на старой карте в классной комнате Инос он был показан как множество независимых содружеств гномов. Зарк тоже неоднократно завоевывали и освобождали - Инос узнала об этом вскоре после прибытия сюда.
      Она вернулась к отрывку, выбранному Кэйд, и через несколько страниц обнаружила описание битвы, разразившейся в прошлом веке. Имперские войска были отогнаны к глубокому ущелью, но по волшебству вдруг над ущельем появился мост, спасший их. Несколько минут спустя он исчез. Последующая бойня была описана со старательно выбранными подробностями.
      Это вполне в характере Кэйд - обнаружить нечто подобное. "Враг моего врага - мой друг", - говорил Рэп. И Кар заметил, что ветер приносит запахи войны. А в Империи появился новый командующий армией.
      Волшебник Востока никогда не пользовался любовью в Зарке. Враг моего врага! Если Раша стала врагом Инос, тогда Азак должен быть ее другом. А Олибино - еще одним общим врагом. Кэйд, должно быть, поняла это.
      Но что может сделать Азак?
      * * *
      Наконец вернулись Кэйд и Зана. Все обитательницы покоев жаждали услышать отчет о чаепитии, и потому прошло не меньше часа, прежде чем Инос ухитрилась завладеть вниманием тетушки. Они вышли на балкон, любуясь городом и заливом, темнеющим в ночи. Инос оперлась на балюстраду, а Кэйд возлегла на диван, вздохнув, как довольный щенок.
      Нет, Раша ничего не заподозрила, доложила Кэйд. Она ни разу не упомянула о событиях предыдущего вечера. Но с другой стороны, на чаепитии присутствовало слишком много придворных дам.
      - Как думаешь, когда мы получим ответ от Великана? - спросила Инос.
      Тетушка удивленно заморгала.
      - А, должно быть, ты еще ничего не слышала! Он ответил сразу же. Ты приглашена на прогулку в его обществе завтра. Инос рассмеялась.
      - Да ты волшебница, тетушка!
      - Нет, дорогая, что ты!
      Итак, Инос удостоилась беседы, к которой так долго стремилась. А теперь у нее появилось еще больше причин поговорить с султаном. Неужели и вместе они не найдут способов справиться с Рашей?
      Внезапно Инос заметила, что тетя тревожно смотрит на нее.
      - Что-нибудь не так?
      - Нет, дорогая, ничего. Ровным счетом ничего. Только, ты видела когда-нибудь принца Кваразака?
      - Вряд ли, - неуверенно отозвалась Инос. Кэйд вновь что-то замышляла. - Опиши его.
      - Ростом он примерно вот такой. Это привлекательный мальчик, гибкий, сильный, с красноватой кожей лица. Несколько дней назад султанша представила его мне вместе с двумя его братьями.
      - Вот как? Он высок, как его отец?
      - Да, дорогая.
      Инос потребовалось несколько секунд, чтобы уловить связь между словами, а затем она взорвалась хохотом.
      - Право, тетушка, надеюсь, ты не думаешь, что я всерьез увлеклась... Я хочу сказать, моя заинтересованность в Азаке ограничена вопросами политики.
      - Разумеется, дорогая.
      - И нелепо предполагать что-либо иное!
      - Да, да, я и не думала... конечно.
      Но Кэйд солгала. Значит, Азак? Джинн, конечно, предпочтительнее гоблина, но Инос имела в виду совсем другое. Нет, только политика!
      - Об этом тебе незачем беспокоиться, тетушка. Варвары не в моем вкусе. Азак ничуть меня не привлекает!
      - А тебе известно, как он относится к тебе?
      - Тетя, ну что ты говоришь! Если ты права, значит, он избрал слишком странный способ выразить это! Этот принц...
      - Кваразак. Кваразак акАзак ак'Азакар.
      - Вот именно. Какого, говоришь, он роста? Кэйд сделала неопределенный жест.
      - Примерно вот такого. Он говорит, что ему восемь лет, но из-за своего роста он выглядит старше.
      А Азаку двадцать два года.
      На мгновение Инос отказалась поверить собственным вычислениям.
      - Значит, в четырнадцать? Или в тринадцать?
      - Полагаю, да.
      - О Боги! - пробормотала Инос. - Какая мерзость!
      - Да, дорогая, - негромко подтвердила Кэйд.
      3
      Воздух был прохладным и сырым, небо еще не прояснилось. Должно быть, даже жаворонки еще дремали в своих гнездах.
      В перламутровой предрассветной полутьме Инос ерзала на спине Сезам и ежилась, оглядывая двор конюшни. Рядом, словно статуя, восседал Кар на своем любимом мышастом жеребце, наблюдая, как его брат проводит смотр почетному эскорту стражников.
      Инос ожидала конфиденциальной беседы во время поездки в экипаже, а не торжественной процессии.
      Она обожгла язык раскаленным кофе, шесть твердых заркских печений свинцом лежали у нее в желудке, но теперь она была готова к любым неожиданностям, которые припас для нее султан. По крайней мере, Инос надеялась, что готова ко всему. Поблизости не было видно других принцев, только конюхи жались в сторонке да двадцать пять стражников держали под уздцы своих коней. Азак осматривал их, как торговец в предвкушении сделки.
      - Эти стражники - отпрыски королевских семей из других городов? спросила Инос.
      Кар улыбнулся, не повернув головы.
      - Большей частью - да.
      - Значит, вот что случается с лишними принцами?
      - Некоторые опускаются еще ниже.
      - Насколько?
      - Они продают свое искусство и служат простолюдинам! - с бесконечным презрением разъяснил Кар.
      - Но когда трон переходит в другие руки...
      - Троны переходят под другие ягодицы. В Зарке монарх обретает пояс. Пояса меняют хозяев.
      - Ну хорошо, когда появляется новый султан, он отзывает домой кого-нибудь из этих стражников?
      Кар кивнул было, но вдруг нахмурился. В ту же секунду морщины на его лбу вновь разгладились, но Инос впервые увидела его недовольным. Один из стражников получил приказание увести лошадь. Неужели старина Кар недосмотрел?
      - В чем дело? Объясните, пожалуйста, - решительно попросила Инос. Он вновь засиял.
      - Плохо пригнанная подкова. Я думал, этот недосмотр пройдет незамеченным, но требования Великана строже моих.
      - Значит, стражник будет наказан? Но как? Кар с улыбкой повернулся к ней - впервые за весь разговор.
      - Одного из его сыновей выпорют.
      - Но ведь это ужасно!
      - Все стражники знали, на что идут, когда приносили клятву.
      - И сильно его побьют? - с беспокойством допытывалась Инос.
      - Вероятно, дадут по удару за каждый прожитый год.
      - Полагаю, сам стражник будет выбирать, какой из его сыновей подвергнется наказанию? - Инос начинала постигать азы садизма.
      - Да.
      - И будет присутствовать при казни?
      - Это его обязанность.
      На этом разговор завершился.
      * * *
      Азак закончил осмотр и взлетел в седло одного из вороных жеребцов, который для виду поупрямился и тут же затих. Таких красавцев у Азака было не меньше дюжины, и в этом жеребце Инос узнала Ужаса, одного из наименее норовистых и, следовательно, нелюбимых. Азак шагом пустил жеребца навстречу Инос, пока Кар выстраивал стражников.
      В последний раз Инос видела султана, когда его вызвали к постели старой карги в качестве жиголо, но теперь он смотрел ей в глаза невозмутимо и безо всякого стыда. Покраснела сама Инос. Она ощутила, как ее лицо залила краска - куда девалась ее сдержанность в ту минуту, когда она необходима?
      Усыпанный камнями широкий пояс, который Азак носил постоянно, на этот раз исчез. Его заменила блестящая перевязь на груди - более узкая полоска такой же серебристой парчи, почти сплошь покрытая изумрудами. Инос вдруг поняла, что видит одну и ту же ленту, просто вокруг пояса султан оборачивал ее несколько раз. Вероятно, в качестве перевязи ее надлежало носить как символ власти. Более изысканного платья Инос еще не видывала - его густо покрывала вышивка, среди нитей поблескивали драгоценные камни, за которые можно было купить половину королевства.
      Взаимный осмотр завершился. Инос поприветствовала султана выразительным жестом рукоятки хлыста, гадая, как будет истолкован ее поступок. Азак всего лишь вздернул одну из круто изогнутых пепельных бровей - к подобному трюку он прибегал и прежде, вызывая у Инос раздражение.
      - Вам придется закрыть лицо.
      - Разумеется. Мне очень жаль, что вы находите мою внешность отвратительной!
      Инос следовало заранее знать: смутить султана ей не удастся. Пока она накидывала на лицо покрывало, он добавил:
      - Не сейчас, а позднее. Мы, принцы, наслышаны об обычаях Империи и способны восхищаться женской красотой так же, как импы.
      Должно быть, вместе с тем принцы наслаждались видом румянца, который вызывали эти слова.
      - Но простолюдины были бы потрясены, - непререкаемым тоном добавил Азак.
      - Значит, вам следует ввести здесь новые порядки, кузен.
      - Какие же? Дамы из Империи открывают лицо, а русалки обнажают грудь. Видите ли, от Араккарана гораздо ближе до Керита, чем до Хаба.
      * * *
      Следуя за авангардом стражников, Азак покинул дворец. Сезам плавно шагала по правую руку от него, а мышастый жеребец Кара - по левую. Дорога убегала на юг среди оливковых рощ и тенистых расщелин, на дне которых еще поблескивала роса.
      - Я очень рада провести еще один день в пустыне, ваше величество, заявила Инос, вне дворца получив возможность употребить титул султана,
      Азак взглянул на нее сверху вниз.
      - Вы еще не видели настоящей пустыни. Она сурова и жестока, но придает мужчинам силу. Она не проявляет снисхождения к слабым. А поля вокруг дворца мне кажутся подходящим местом для сибаритов. Прошу вас, Иносолан, зовите меня по имени.
      Его способность заставать ее врасплох вызывала ярость.
      - Конечно, Азак.
      - Такое позволено только вам.
      Снова изумившись, Инос вскинула голову, и Азак ответил ей насмешливым взглядом.
      - Мне хотелось поговорить о Раше... Азак нахмурился и покачал головой:
      - Не сейчас. Вы хотели осмотреть мое королевство - это удобный повод. Я подумал, вы будете не прочь прослушать краткий урок о том, как управлять королевством. Возможно, когда вы вернете себе унаследованные владения, он вам пригодится.
      Прежде чем Инос подыскала ответ, чтобы выразить свое раздражение, Азак рассмеялся:
      - Должно быть, наши обычаи удивляют вас.
      - Они кажутся мне излишне жестокими.
      - Каждого, кто попытается изменить их, сочтут слабым. Разумеется, у меня не возникает ни малейшего желания вводить новые порядки.
      Он издевался, но Инос не собиралась покорно выслушивать его, уподобляясь кому-нибудь из принцев.
      - Вы убили своего деда?
      - Кар сделал это по моему приказу. Старый плут знал, что жить ему осталось уже недолго. Он несколько раз пытался прикончить меня.
      - Раша говорила, что он был адептом.
      - Значит, из адептов он был самым несведущим. Либо Азаку помогал другой адепт.
      - Это пугает вас, Инос?
      - У моего народа другие обычаи.
      - Здесь они существуют уже давно. А вы мыслите, как подобает импу. Немало императоров было убито.
      - А короли Краснегара умирали своей смертью.
      - В самом деле? - скептически переспросил Азак. - Разве в этом можно быть уверенным? Кар способен просунуть шило под веко спящему. При этом не остается никаких следов.
      Инос передернулась, подавляя тошноту.
      - Сколько же человек вы убили?
      - Вы имеете в виду - своими руками? В бою или послал на эшафот? В честных поединках или обманом? Или вместе с теми, кого убил Кар и остальные по моему приказу? Полагаю, пару десятков. Я не веду счета.
      - Прошу прощения, мне не следовало об этом спрашивать. Это не мое дело, и потом, нельзя судить жителей Араккарана по меркам других стран.
      Инос устремила взгляд на засушливую и пыльную местность. По выжженным холмам скакали козы, ближе к морю начинались зеленые долины. Вскоре узкая тропа начала виться между каменными утесами с одной стороны и колючими изгородями - с другой. Для нее это был совершенно новый ландшафт.
      Но Азак не хотел прекращать разговор.
      - У меня не было выбора.
      - Что?
      - Еще ребенком, - негромко начал он, и его голос почти заглушил цокот копыт, - я превосходил многих. Я должен был добраться до вершины, иначе погиб бы сам. Первую попытку я совершил в шестилетнем возрасте. На Кваразака уже покушались дважды, и он оказался неловок, чуть выше среднего уровня. Его брат Крандараз пережил уже три покушения, но это не сравнить с тем, что претерпел я в его возрасте.
      Инос ужаснулась:
      - Убивать детей? Но какая от этого польза?
      - Несомненно, это умаляет мои достоинства.
      - Это варварский обычай!
      - Зато весьма полезный. Мы судим о человеке по его поступкам, а его мужество и число сыновей ценится особенно высоко. Потому... принцев всегда бывает много. Принцы не умеют работать в поле. На их содержание уходит уйма денег. Убийство - один из способов облегчить участь простолюдинов и вместе с тем добиться, чтобы правителем стал сильный человек.
      - Сильный? - саркастически переспросила Инос.
      - Да, сильный. Он должен суметь завоевать власть, а это требует превосходства во всем. Он должен иметь стальные нервы, быть хитрым, коварным и безжалостным. Я обладаю всеми этими качествами. В конце концов, я могу убить или прогнать Крандараза, если сочту более достойным кого-нибудь из младших сыновей. Такие порядки как нельзя лучше подходят для нашей страны.
      Прежде чем Инос нашлась с ответом, ошеломленная столь возмутительным и вместе с тем рациональным подходом, кавалькада миновала поворот и впереди показалось селение.
      - Закройте лицо, - велел Азак, - и молчите.
      * * *
      В глинобитных лачугах двери были низкими, а окна отсутствовали. Вероятно, толстые стены сохраняли внутри прохладу в этом нестерпимо жарком месте, но Инос нашла, что свинарники Краснегара выглядят гораздо роскошнее этих жилищ. По всему селению росли оливковые деревья, в воздухе ощущался запах масла - правда с трудом уловимый сквозь зловоние. Тучи мух издавали непрестанное низкое гудение.
      В деревне о визите высокопоставленной особы знали заранее. На единственной улице образовалась толпа - очевидно, здесь собралось все население деревни: все мужчины, женщины и дети стояли на коленях, уткнув лицо в пыль. Султан натянул поводья Ужаса, и Инос остановила Сезам в нескольких шагах позади. Принц Кар остановился слева от Азака, а стражники окружили их со всех сторон. Последовала долгая пауза, во время которой слышалось лишь жужжание мух и приглушенный кашель больных.
      - Азак ак'Азакар акЗоразак! - на удивление звучным голосом возвестил Кар. - Султан Араккарана, Благодетель, Возлюбленный Богов, Защитник бедных! Поприветствуйте своего господина!
      Жители деревни поспешно вскочили на ноги и разразились криками.
      Кар поднял руку, призывая толпу к молчанию. Старейшина, хромая, вышел вперед и протянул Кару поднос с отборными фруктами и лепешками и неизбежными мухами. Принц выбрал инжир, откусил половину, пожевал, а затем передал остаток Азаку. Тот поднес плод к губам, но Инос показалось, что он спрятал угощение в ладони или в рукаве.