2

— А люди? — прошептал Тинал, чуть не врезавшись в Рэпа при резкой остановке.

— В деревне нет ничего живого, кроме кур, — объяснил Рэп. — И в джунглях ничто не движется. — Он лгал лишь отчасти, но необходимость обманывать была ему ненавистна. — Посмотри вон за теми кустами.

Тинал лишь уставился в ту сторону, куда указал Рэп, а гоблин вышел вперед и раздвинул листья. Рэп уже знал, что в кустах лежит околевшая собака со стрелой в задней лапе. Должно быть, она уползла в чащу, предчувствуя смерть.

Сердито фыркнув, Маленький Цыпленок выдернул стрелу из кишащего червями трупа и вернулся на тропу. Тинал захныкал.

— Это же длинная стрела, — попытался успокоить его Рэп. — А местные жители низкорослые, верно?

Тинал пожал плечами, но Рэп был уверен в собственных словах: Андор рассказывал ему, что жители Феерии — чернокожие и ростом ниже гномов. А для длинных стрел требовались длинные руки. Наконечник стрелы оказался железным, острым и зазубренным.

— Похоже на стрелы легионеров, да?

— Не знаю, — ответил Тинал. — Дарад мог бы сказать точно.

— Далеко еще, Плоский Нос? — спросил Маленький Цыпленок.

Рэп распрямил плечи.

— За следующим поворотом. Идем. — И он возобновил мучительное и монотонное передвижение.

Некогда деревня состояла из дюжины хижин, спрятавшихся в тени по периметру поляны, но четыре из них были разрушены до основания — вероятно, сгорели. Шесты, которые привели Рэпа в замешательство издалека, оказались козлами для сушки сетей — жителю Краснегара следовало бы их узнать. Он мог также узнать и плетенные из прутьев уборные и курятники, пару лодок и колодец. Мысль о воде отозвалась болью в каждой клетке тела.

Затем он обогнул последний поворот, и взрыв испуганного кудахтанья ошеломил его: птицы в ужасе разбегались и скрывались среди деревьев. Рэп направился к колодцу, и его спутники прибавили шагу.

Вода! Хвала Богам! Много воды...

Напившись и окатив друг друга водой, трое бедолаг принужденно улыбались друг другу. Их усмешки больше походили на тревожные гримасы — было нечто странное и настораживающее в брошенном поселке. Четыре сгоревшие хижины, ни единого человека, убитый пес. Тинал не переставал нервно оглядываться, узкие глаза гоблина превратились в щелки.

Небольшая поляна была заботливо расчищена. Короткая тропа, ведущая к реке с темной маслянистой водой, по цвету почти не отличалась от воды в реке. Выше по течению располагались другие поляны, побольше, засаженные овощами, но даже они наводили на мысль о скрытом убежище. Прелый воздух джунглей казался тяжелым и удушливым, свирепствовали бесчисленные насекомые. Рэп отмахивался, награждал себя шлепками и чертыхался, как и его спутники, удивляясь, почему его мастерство внушения не распространяется на насекомых, а также тому, кто по доброй воле согласится жить в этом месте, когда гораздо приятнее можно было бы устроиться на берегу.

— Значит, людей нет? — уже в сотый раз спросил Тинал. — Ты никого не видишь?

— Поблизости ничто не движется, — осторожно ответил Рэп. Он оторвал свое дальновидение от зарослей у края поляны и принялся мысленно обыскивать хижины. Беда была в том, что он не доверял Тиналу так же, как и Маленькому Цыпленку. Нервы импа были напряжены до предела, и при любой неожиданности на месте Тинала мог появиться Дарад. Тем более что Тинал уже предупреждал об этом.

С гоблином тоже следовало держаться настороже. В северных лесах он упрямо настаивал, что он — падаль Рэпа, его раб и слуга. В последнее время Маленький Цыпленок предпочитал не упоминать об этом. Здесь гоблин оказался вдали от знакомых мест, и твердое основание его обычаев и привычек поколебалось. Час от часу гоблин становился все менее предсказуемым.

Тинал закончил осторожный осмотр и заковылял к ближайшей из хижин. Гоблин невольно присел, словно намереваясь опуститься на землю. Рэп последовал за Тиналом.

Хижина оказалась тесной, с низко нависшей над головами кровлей из листьев. Стены были сплетены из гибких прутьев и в высоту не доходили Рэпу до пояса, открытое пространство оставалось вокруг стен под выступающими карнизами. В тропическом климате укрытие, должно быть, было подходящим, хотя и непрактичным с точки зрения северянина. Рэп нырнул в дверной проем, но вынужден был по-прежнему низко наклонять голову, проползая под сетками, наполненными маленькими корнями и клубнями — очевидно, он попал в семейную кладовую. Вид этих клубней напомнил Рэпу о голоде.

Пол устилали плетеные циновки. Тинал уже рылся в углу, в корзинах из ротанговых прутьев. В хижине не оказалось никакой другой мебели, кроме пары грубых табуреток, свернутых циновок, очевидно служивших постелями, и нескольких глиняных горшков.

Тинал выпрямился с пренебрежительным восклицанием и неожиданно сверкнул усмешкой.

— Вор помрет здесь с голоду, верно?

— Не знаю.

Захихикав, Тинал проковылял в другой угол и, отбросив в сторону циновку, указал на скрытый под ней деревянный диск, не выступающий над уровнем земли. Только теперь Рэп почувствовал, что под ним зарыт горшок.

— Как ты узнал про него?

— Тайна ремесла! — фыркнул Тинал и вытащил из горшка пригоршню бус. — Надо смотреть в самых темных углах. Бусы? Браслеты? Ненужный хлам! — Он отшвырнул бусы в сторону. — Кораллы, ракушки и много хлама. Ни металла, ни камешков.

Рэп не стал мешать ему заниматься мародерством и вышел взглянуть на гоблина, которого обнаружил в кустах. Маленький Цыпленок встретил Рэпа устрашающей демонстрацией огромных клыков.

— Людей нет, Плоский Нос?

— Кроме одного, — тихо объяснил Рэп. — Он убежал в лес.

Маленький Цыпленок кивнул, слегка смягчившись, и указал на обугленные развалины хижин.

— А там что-нибудь есть?

Рэп мысленно осмотрел руины, а затем насторожился и повторил осмотр.

— О Боги! Это кости!

— Лодок здесь нет, а следов много. Сколько людей здесь жило?

Управляющий имением давно определил бы это.

— Сорок... нет, скорее шестьдесят — вместе с детьми.

Маленький Цыпленок согласно кивнул и вновь усмехнулся.

— А теперь сосчитай трупы. — Он хмыкнул, заметив, как передернулся Рэп, и отошел прочь, по-видимому двигаясь по следу и не замечая сгущающихся теней.

Рэп уселся в пыль, чтобы дать отдых ногам, и приступил к порученной ему страшной задаче. Кости было трудно отличить от обгоревшего дерева, но в двух хижинах никаких костей не оказалось, а в остальных большинство останков принадлежало собакам. Ему удалось обнаружить только три человеческих скелета. Но и в этом случае...

Он поднялся и отправился докладывать о своих находках. Маленький Цыпленок стоял внутри одной из уцелевших хижин, уставившись на стропила. Здесь сетки с клубнями были срезаны и брошены в угол.

— Трое, — сообщил Рэп.

Очевидно, гоблин оказался в своей стихии. Теперь его ухмылка выражала неподдельную радость.

— Видишь вот это? — Он указал на пол. — Это кровь!

Рэп встал на колено. Пятна были едва различимы на земле, они давно засохли.

— Может быть.

— Говорю тебе, это кровь! Она брызгала. Посмотри на стены. — В возбуждении Маленький Цыпленок перешел на язык гоблинов. — И вот сюда, выше. Видишь следы на дереве? Их оставила веревка!

— Ну и что это значит?

— Их секли. Людей подвешивали вот здесь и секли. Только из-под хлыста кровь разлетается такими брызгами.

Рэп тяжело поднялся на ноги, подавляя тошноту.

— У тебя слишком богатое воображение, — проворчал он и вышел из хижины на еще освещенную солнцем поляну.

Может, фавн был и прав. Но у Маленького Цыпленка имелся большой опыт в отношении пыток.

3

Пламя шипело и трещало, пожирая сырую древесину, отбрасывая нервно пляшущие тени на крохотный поселок и выпуская лениво уплывающие вверх бледные струйки дыма. Костер понадобился путникам совсем не для того, чтобы согреться. Маленький Цыпленок заявил, что дым отгонит насекомых; он ошибся и, вероятно, при виде огня просто обретал уверенность. Над головой тучи скрыли звезды. Надвигался дождь.

Имп, фавн и гоблин — все оказались вдали от родины, мрачно думал Рэп. В сгущающейся тьме они сидели на табуретках вокруг огня, слишком усталые даже для того, чтобы поддерживать разговор. То и дело кто-нибудь из них вздрагивал и тревожно оглядывался на джунгли. Рэпу было незачем оглядываться — он постоянно вел мысленный поиск, но в джунглях ничто не шевелилось.

Импа никогда не считали крепышом, а теперь он выглядел доходягой. Редкая щетина казалась грязью на его узком личике, но не могла скрыть угри и прыщи. Он уныло глядел на огонь, съежившись так, что кости проступали под кожей.

Пламя костра придало коже гоблина тот зеленоватый оттенок, который Рэп запомнил еще по зимним ночам. Маленький Цыпленок уселся, положив локти на колени и глядя на угли: тревожиться и раздражаться было не в его характере. Впалые щеки подчеркивали ширину его скул и длинный нос, но, несомненно, он пребывал в лучшей форме, нежели Рэп или Тинал.

А сам фавн? По крайней мере, у него была цель, и именно цель сделала его вожаком в этом бесконечном путешествии. Но он с досадой ощущал свою неспособность хоть что-нибудь возглавлять, превратив собственную жизнь в цепь бедствий. Он предал своего короля в тщетной попытке предостеречь его дочь; он подвел саму Инос, когда ему следовало узнать еще два слова силы и стать адептом. Она звала его, а он снова не ответил на ее призыв.

Фавн нуждался в помощи.

Рэп закашлялся. Маленький Цыпленок вскинул голову, и Рэп кивнул: момент наступил.

Гоблин поднялся, отмахиваясь от насекомых.

— Принесу еще дров, — громко объявил он.

Комедиант из него получился дрянной, но Тинал был поглощен созерцанием углей и ничего не заметил. Гоблин скрылся в тени.

По сравнению с Маленьким Цыпленком мотылек произвел бы безобразный шум. Ступая тише, чем льется звездный свет, он сделал круг за спиной Тинала и занял положение, как объяснил ему прежде Рэп, высоко подняв топор, словно готовясь расколоть череп импа. Рэп неуклюже поднялся, сжимая длинную и тонкую острогу. Он прохромал поближе к Тиналу, на лице которого отразилась понятная тревога.

— Не беспокойся, — поспешил произнести Рэп, — я ничего с тобой не сделаю. Я просто хочу попросить об одолжении.

Тинал расплылся в нервной усмешке, обнажающей кривые зубы.

— О каком, Рэп?

— Я не прочь поговорить с Сагорном.

Тинал с облегчением улыбнулся.

— Ну разумеется! — Он дернул веревку, завязанную вокруг пояса, распуская узел.

— Как раз вовремя, — заметил Сагорн.

Рэп ждал превращения. Он видел его и прежде, но до сих пор мгновенная замена ошеломляла его, как в первый раз. Ему казалось, что при этом должно быть видно, как один человек растворяется, сменяясь другим, однако этого не происходило. Тощий маленький имп исчез, а на его месте теперь сидел высокий нескладный старик, спокойно поправляющий набедренную повязку.

Его жидкие белые волосы были приглажены, как в тот момент, когда он исчез из покоев Иниссо, лицо чисто выбрито. Каким-то образом он умудрялся внушать превосходство, даже будучи облаченным лишь в рваную тряпку. Его бледная кожа складками свисала поверх костей, улыбка раздвигала тонкие губы. Пляшущий свет костра превратил складки возле углов его рта в глубокие расщелины.

Рэп глубоко вздохнул.

— Я хотел спросить у вас совета.

— Да, совет тебе и вправду необходим. Ты — чрезвычайно решительный юноша, мастер Рэп. Но сначала я дам тебе клятву, что вызову на свое место Тинала. Полагаю, твой подручный стоит за моей спиной с еще одной острогой?

— С каменным топором.

Сагорн приподнял клочковатые белые брови.

— Ударив Дарада по голове, вы ничего не добились бы — разве что привели бы его в ярость. Но я даю вам слово.

Рэп изо всех сил старался не смотреть в сторону Маленького Цыпленка. Но Сагорн все равно догадался о том, где он находится. Он не упустил случая показать свое превосходство.

— Но надеюсь, вы не будете против, если Маленький Цыпленок останется на прежнем месте? В конце концов, у меня нет причин доверять вам.

Морщины Сагорна стали глубже от улыбки, каждый раз напоминающей Рэпу пасть стального капкана.

— Как пожелаете. Но я не причиню вам вреда. Я не стану вызывать Дарада — ведь я дал слово.

— Спасибо, — неловко пробормотал Рэп.

— Ты хочешь знать мое мнение об этой деревне? — Сагорн обвел взглядом поляну. — Как говорил вам Андор, я никогда не встречался с обитателями Феерии — это и вправду кровожадные охотники за головами. Их город хорошо укреплен.

— Но здесь низкие дверные проемы и короткие постели.

— Это я видел... то есть Тинал видел. Очевидно, это поселение еще одного местного народа, феери.

Рэп уже пришел к такому же выводу.

— Но что случилось? Почему деревня опустела?

— Вероятно, один отряд аборигенов напал на другой... — Сагорн нахмурился, вглядываясь в лицо Рэпа, которое едва мог разглядеть на фоне огня. — А у тебя есть причины думать иначе?

— А постели, утварь, сети, запасы еды?

Старик покусал губу.

— Ты прав. Все это досталось бы победителям.

— В сгоревших хижинах есть кости.

— Вот как?

— Три скелета. Три черепа.

— Вот оно что! Пусть ты невежествен, но не глуп, мой юный друг. Если это не охотники за головами, может, имперские войска?

— Разве легионеры забивают пленных до смерти?

— Да.

— Но зачем? — удивился Рэп. — Я думал, охотники за головами ценят черепа своих жертв как трофеи. А здесь нет ничего такого — ни голов на шестах, ни самих шестов. Эти палки — козлы для сушки рыбачьих сетей. Все оружие, которое мы нашли, выглядит как охотничье снаряжение. Нам не попалось ни единого меча. Стрелы маленькие, рассчитанные на птиц, не зазубренные. А это острога для ловли рыбы. Можете спросить у Маленького Цыпленка.

Бледные глаза джотунна блеснули в свете костра.

— А ты проницательнее, чем я думал, мастер Рэп. Когда я впервые увидел тебя у короля... я тебя недооценил. Ты повзрослел с тех пор, как Джалон встретил тебя на холмах.

Рэп повзрослел уже достаточно, чтобы раздражаться от покровительственного тона.

— Похоже, за полями по-прежнему ухаживают. Пепел в одном из очагов не смыли дожди — это видел Маленький Цыпленок. Двери зарастают сорняками, но в одном из курятников еще уцелели птицы — кто-то кормит их.

Сагорн осторожно обернулся, чтобы взглянуть на гоблина, который до сих пор держал над ним топор.

— Здесь все меняется быстрее, чем в твоих северных лесах, юноша.

Маленький Цыпленок промолчал, его узкие глаза поблескивали золотом. Сагорн снова повернулся к Рэпу, очевидно раздраженный молчаливой угрозой.

— А здесь, в тропиках, трагические события в деревне могли развернуться самое большее несколько недель назад. — До сих пор мудрец не высказал ни единой глубокой мысли, подумал Рэп, но Сагорн вновь сверкнул своей мрачной улыбкой. — И если даже ты обнаружил уцелевших благодаря своему дальновидению, сказать об этом Тиналу ты не решился.

— Кто-то убежал отсюда, услышав наши шаги.

— Это был всего один человек?

— Да, всего один. И он все еще неподалеку, на расстоянии двух полетов стрелы — впрочем, в этих зарослях стрела не могла улететь далеко.

— Чем он занимается?

— Просто сидит. Он уже давно скрывается в лесу.

— Вот как? Опиши его, — нетерпеливо попросил Сагорн. — Я не могу думать за тебя, пока не получу все сведения.

— Ростом он примерно вот такой. Костлявый. На таком расстоянии мне трудно различить подробности. Насколько я могу судить, он безоружен. У него смуглая кожа.

— Гм... он не достигает даже роста гнома. Значит, это ребенок?

Рэп кивнул.

— Тогда, пожалуй, я соглашусь с твоим предположением: здесь побывали имперские войска или джотунны. Один ребенок пережил нападение. Не зная, что делать, он остался здесь и попытался продолжать работу в деревне, надеясь, что когда-нибудь вернутся другие. Ты должен поймать его! Призови на помощь свое ясновидение или прикажи гоблину. — Старик вновь расплылся в многозначительной улыбке. — Но ведь ты не стал бы рисковать и звать меня, чтобы получить столь очевидный совет?

Сагорн потер подбородок.

— Нет, что-то здесь не то. Тинал обладает поразительным чувством интуиции. Как он говорил, я был еще молод, когда попал сюда — это случилось до того, как мы узнали наше слово силы. С тех пор я не вспоминал о Феерии, а у Тинала и вовсе не было причин для воспоминаний. Если этот плут считает, что здесь есть что украсть, вероятно, он прав.

Рэп постарался вложить в свои слова все недоверие:

— Ты хочешь сказать, что местных жителей защищают от гостей?

— Это только одно из возможных решений. Впрочем, здесь наверняка водятся чудовища — я видел пару сфинксов и химеру.

— В клетках?

— Да. И еще мне довелось проехаться верхом на гиппогрифе. Но ты прав — слишком уж сильна защита, если цель — просто уберечься от диких зверей. Даже Тинал заметил, что в Империи обычно не заботятся о безопасности гостей. Думаешь, никаких охотников за головами не существует? Последний уцелевший житель этой деревни напуган вами, незнакомцами. Так кого или что здесь защищают и от кого?

Сагорн замолчал, сердито отмахиваясь от насекомых.

Но Рэпу были нужны ответы, а не вопросы.

— Расскажите мне про Мильфлер. Где он находится?

— На Восточном побережье, ближе к южной оконечности острова, если не ошибаюсь. Преобладающие ветра... да, он на юге. Вы двинулись не в ту сторону.

— Насколько он велик?

— Город был довольно мал — по крайней мере, во время моего визита. Много имперских войск... — Он снова помедлил. — И кораблей. Маленьких прибрежных судов. Контрабанда? — Бледные глаза джотунна возбужденно блеснули. — Но зачем, хотелось бы знать? Чрезвычайно любопытная загадка, мастер Рэп! Доверься Тиналу: если где-нибудь здесь есть что-то ценное, он непременно его найдет. И украдет.

Слово силы тоже было ценностью. Рэп надеялся, что не одно его слово пробудило чутье Тинала.

— Что же ценного может оказаться здесь?

— Не знаю, но подозреваю, что Тинал обнаружит эту вещь.

— Я просто хочу выбраться отсюда.

— Позволь дать тебе стоящий совет — ведь именно поэтому ты вызвал меня. — Старик взглянул на ноги Рэпа. — Всем вам необходим отдых. Проведите здесь несколько дней. Нет, выслушай меня! Самоубийством ты ничего не добьешься, а выносливость Тинала имеет свои пределы. Меня удивляет, что он до сих пор жив. Ты польстил ему, и я предлагаю поступать так же и впредь. Ты совершенно прав: тебе незачем иметь дело с Джалоном или с Андором, а я не могу помочь вам в пути. Так что продолжай восхвалять Тинала. Это поможет и ему и тебе. Разумеется, Тинал запомнит этот разговор.

— Но каков ваш интерес в этом деле? — с подозрением спросил Рэп.

Сагорн сухо усмехнулся.

— Магия! Почему волшебное окно так необычно отозвалось на твое появление? А Блестящая Вода, что это она так печется о нашем общем друге? — Он указал пальцем на гоблина. — Чем ты привлек внимание Хранителей?

— Мне известно только то, о чем я уже говорил Тиналу, — ответил Рэп.

— И Тинал тебе поверил. Из всех нас он лучше всего распознает ложь, и потому я доверяю его суждениям.

— Тогда расскажите мне об этой Блестящей Воде.

— Она очень стара и, говорят, выжила из ума — за это я могу поручиться.

— Почему?

— Ну, посуди сам! Вспомни, как ты перепугался, когда впервые услышал от меня про наше слово силы. Колдуньи живут подолгу. Они могут получить все, что только пожелают: власть, богатство, мужчин, женщин, молодость, здоровье. Словом, все! Но через пару десятков лет все это приедается. И потом, они живут в непрестанном страхе перед другими волшебниками.

— Которые стремятся выведать у них слова?

Сагорн смутился.

— Может быть. Об этом тебе рассказывал Андор, верно? Но ни одному смертному не понять, как устроено их мышление. Вот еще одна возможность: могущественный волшебник может подчинить себе более слабого заклятием послушания. Известно, что Хранители способны на такое. Другие колдуны побаиваются Хранителей, поскольку те наиболее сильны, ревниво относятся к соперникам и в их распоряжении всегда находится немало магов и колдунов послабее. Я подозреваю, что каждый Хранитель постоянно ведет поиск на своей территории, охотясь за колдунами, которых может подчинить себе. Даже замок Иниссо в Краснегаре... помнишь волшебный барьер, который ты чувствовал вокруг него? Об этом ты говорил Андору.

Наконец-то Рэп уловил, к чему идет разговор.

— А та комната находится вне барьера, над ним, подобно сторожевой башне?

— Вот именно! У волшебников есть два выхода: некоторые из них строят твердыни вроде этой в отдаленных местах и становятся в буквальном смысле слова отшельниками, прячась за созданные ими барьеры, как в раковину. Другие скрываются из виду, не пользуясь своей силой, — только так я могу объяснить неожиданное появление магов и колдунов. История переполнена подобными случаями. К примеру, считается, что молодой волшебник Зиниксо унаследовал все четыре своих слова от прапрабабушки, которая пользовалась магическими способностями только для того, чтобы продлить жизнь. Никто даже не знал, что она владеет волшебством.

Рэп припомнил, как Блестящая Вода заявляла, что способна почувствовать чужую силу, когда ею пользуются, — даже жалкие способности Рэпа может выведать. Он содрогнулся.

Сагорн повернулся к грозной фигуре Маленького Цыпленка.

— Не мог бы ты опустить топор, юноша? Я чувствую себя весьма неловко, зная, что он висит надо мной.

Рэп кивнул, и гоблин медленно опустил руки и отступил назад, однако не расслабился и не спустил глаз с ученого. Костер угасал, давая все меньше света и больше дыма.

Еще хмурясь, Сагорн обернулся к Рэпу.

— Что еще тебе известно о других Хранителях?

— Очень мало, сэр.

— О деяниях Хранителей мы знаем больше, чем о более слабых волшебниках — только потому, что Хранители вершат историю. Опять-таки возьмем Зиниксо: это совсем молодой гном, чуть постарше тебя, если я не ошибаюсь. Его предшественница, волшебница Аг-Ан, правила Западом в течение целого века. Вероятно, с возрастом она стала беспечной. Больше года назад она посетила свадьбу в Павлиньем зале императорского дворца и была поражена ударом молнии. Убито пятеро человек, стоящих рядом с ней, еще больше ранено.

Рэп недоверчиво переспросил:

— Молния? В зале?

— Вот именно. Но спустя несколько мгновений еще более мощный удар обрушился на галерею, где находился Зиниксо. Часть галереи обвалилась, и добыча смерти стала еще более многочисленной — люди сгорели или погибли под обломками. Я работал в библиотеке, в дальнем конце дворца, но и там чувствовал сотрясение и грохот удара. Это была ужасная вспышка силы, и то, что Зиниксо выжил, свидетельствует о его могуществе.

— Кто же это сделал?

— Хороший вопрос! Вероятно, один или несколько других Хранителей, которые помогли ему занять место Аг-Ан, а потом кто-нибудь из них попытался отомстить самому Зиниксо.

Или же это была попытка двойной игры кого-нибудь из его бывших союзников. А может, какой-то другой волшебник воспользовался возможностью, чтобы сделать свой ход — прежде чем новичок укрепится в новом качестве. Видишь, в чем дело? Мы не знаем ровным счетом ничего! Но ты был прав, отказавшись стать адептом. Это была бы опасная сделка. Сделка была бы поистине отвратительной.

— А Зиниксо мог подстроить нападение на самого себя?

Рот Сагорна захлопнулся, лязгнули зубы, и минуту старик пристально вглядывался в лицо Рэпа. Костер мигнул в последний раз и угас, и выражение на лице Сагорна было невозможно понять.

— Хитроумный ход! — пробормотал он. — Но не думаю, чтобы ты был прав. Волшебнику ни к чему производить впечатление на кого-либо, кроме, пожалуй, других колдунов — а их невозможно обмануть. Нет, пожалуй, я предпочту распространенное убеждение о том, что второй удар был отмщением Литриана или Олибино, которые пытались отделаться от соперника. Если так, значит, он выстоял против их объединенных сил!

— Разве такое возможно? — Этот разговор о волшебстве вызывал у Рэпа дрожь и зуд во всем теле, однако он понимал: эти сведения очень важны, если он желает хоть чем-нибудь помочь Инос.

— Конечно! Один волшебник зачастую способен победить двух других. По крайней мере, по этому поводу сохранилось немало исторических свидетельств. Вот почему по Договору требовалось четверо Хранителей: один может противостоять двоим, но троим — никогда. Впрочем, слово «никогда» следует заменить, скажем, «редко». Кто знает?

Наступило молчание, нарушаемое только потрескиванием углей и отдаленным шумом прибоя. Капли дождя шипели, падая на раскаленные угли. Рэп заметил, что Сагорн вопросительно смотрит на него, словно ожидая понимания.

— Зиниксо — волшебник Запада?

Сагорн кивнул.

— А Запад управляет в основном погодой?

Сагорн вновь сверкнул своей жутковатой улыбкой.

— Нет! Я часто слышал подобное утверждение, но записи его не подкрепляют: слишком уж много встречается упоминаний о том, как другие волшебники вызывали бури и так далее. Не знаю, что находится в ведении Запада — полагаю, погода лишь одна из его сфер. — На минуту он задумался. — Возможно, он находится на особом положении среди Четверки и покровительствует самому императору, хотя официально император считается святая святых.

— Значит, мы находимся на землях волшебника Запада?

— Полагаю, да. Феерия расположена далеко на западе и, разумеется, ближе к югу.

— Значит, Блестящая Вода не могла перенести нас сюда?

Сагорн покровительственно улыбнулся.

— Только с его разрешения.

— Они с Зиниксо — друзья?

— Может быть. Вероятно, Блестящая Вода даже помогла ему в восхождении. Считается, что волшебник Литриан ненавидит Зиниксо — эльфы и гномы редко дружат. Волшебник Олибино... только между нами, юноша, но я видел его... Олибино — напыщенный филин. В любое время Юг и Восток могут объединиться, и тогда Запад и Север наверняка станут союзниками — ты понимаешь? — Сагорн нахмурился, глядя в небо, словно советуя дождевым каплям приостановить падение. — Значит, необъяснимый интерес Блестящей Воды к твоему знакомому гоблину может распространяться и на волшебника Запада. С другой стороны, Блестящая Вода вполне могла запутаться и совершить ошибку, а потом начисто забыть о вас.

Припоминая старуху, восседающую нагой на троне из слоновой кости, Рэп с удовольствием принял эту мысль.

— Надеюсь, так и есть!

Старик радостно потер рука об руку.

— А может, и нет! Теперь ты видишь, почему мне можно доверять, мастер Рэп? По-моему, все это восхитительно! По крайней мере, ты должен понимать: я не позволю Дараду растерзать тебя. Скорее я предоставлю тебе возможность идти своим путем — только чтобы посмотреть, что случится с тобой и с гоблином. Это уникальная возможность увидеть магические силы в действии!

— Значит, для вас мы не более чем развлечение?

— А чем еще вы можете быть для меня? Или я для вас? Друзьями? — Старик скривился, его голос стал резким и горьким. — С кем же из нас ты хотел бы подружиться? Мы, все пятеро, — отдельные люди. Доверять каждому из нас можно лишь в определенных пределах. Мы не верим даже друг другу!

— Даже Тиналу?

Сагорн вздохнул и задумчиво уставился на угасающие угли. Капли дождя падали на них все чаще.

— В последний раз я видел Тинала, когда мне было десять лет и я пытался спрятаться за спину Андора — все мы столкнулись лицом к лицу с разгневанным колдуном.

Рэп попытался представить себе эту картину давнего прошлого.

— Сколько ему было лет?

— Тиналу? Около пятнадцати. Мне он казался рослым и мужественным. Известно ли тебе, что такое угрызения совести, мастер Рэп? Он никогда не простит себя за то, что случилось той ночью. Ты воплотил в себе все качества, которые он ценит, — решительность, способность надеяться только на себя, честность. Так что продолжай взывать к его гордости, и он попытается заслужить твою дружбу.