Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Великая игра (№1) - Прошедшее повелительное

ModernLib.Net / Фэнтези / Дункан Дэйв / Прошедшее повелительное - Чтение (стр. 19)
Автор: Дункан Дэйв
Жанр: Фэнтези
Серия: Великая игра

 

 


Не прошло и минуты, как деревья расступились и перед ней остались только кусты и чистое небо. Она вышла к городу, так быстро! Впереди розовели пики Суссволла, а над ними чуть правее виднелся зеленый диск Трумба. Если Трумб восходит сразу после заката, это к затмению. Значит, Жнецы…

Все произошло в одно мгновение, но ей показалось, что растянулось на часы. Когда она пробиралась через последний куст, нога снова провалилась в пустоту. Элиэль в ужасе завизжала и уцепилась за куст. Глазея на небо, она забыла смотреть под ноги. Она вылезла не на тот берег ручья и шла в противоположную сторону. Она ударилась о землю задницей и провалилась дальше. Ее руки за что-то уцепились.

Плечи ударились о скалу, скользнули и замерли. Зеленая ветка, за которую она ухватилась, согнулась вдвое, но пока держалась. Она висела, болтая ногами в воздухе. Острый выступ скалы больно впивался в спину. В сотнях футов под ней бурлили бурые воды Суссуотера.

— Помогите! — крикнула она. — А-а-а-а…

Слева от нее вырывался из узкого ущелья ручей и россыпью брызг обрушивался в реку. Шум воды заглушал ее крики.

Все равно никого нет поблизости…

Ноги не находили опоры, даже самой маленькой. Руки оказались зажатыми между веткой и скалой так, что она даже не могла перехватиться или подтянуться наверх. Куст в любую минуту мог не выдержать.

Она почувствовала, что начинает скользить.

Она попробовала закинуть ногу наверх — не достала. Куст-уже начал угрожающе потрескивать. Она попробовала хотя бы повернуться лицом к скале, но не смогла и этого.

— Помогите! Помогите же! Тион! — Ее крики походили скорее на хрип. Она даже вздохнуть толком не могла из-за этой проклятой скалы, давящей на спину, а руки, казалось, вот-вот вырвутся из суставов.

«Я не хочу умирать! Не хочу я исполнять никаких глупых пророчеств! Мне всего двенадцать лет! Я не хочу быть священной шлюхой Оис! Я не хочу быть историческим лицом! Я хочу просто быть Элиэль Певицей и стать великой актрисой! Хочу быть верной Тиону и красивой! Я не напрашивалась на все это и не хочу этого! Это несправедливо! И я не хочу умирать!»

Чьи-то сильные пальцы сомкнулись на ее запястье и потянули вверх.

42

Таргианец говорил об отшельнике.

Элиэль нашла его.

Там, где ручей впадал в каньон Суссуотера, вода подмыла берег так, что образовалась расселина, накрытая скалой и вымощенная песком и круглой галькой. Мох закрывал вход в пещеру, и ее почти невозможно было увидеть со стороны. Впрочем, этот мох кто-то сам и растил. Кто-то углубил пещеру и соорудил в ней маленький очаг, постель из травы, накрытой шкурой, поленницу и несколько щербатых горшков и корзин. Кто-то жил здесь.

Он сидел рядом с ней, скрестив костлявые ноги и глупо ухмыляясь безумной улыбкой. Его волосы и борода были совершенно седыми и торчали во все стороны. На нем была только грязная меховая набедренная повязка. Его кожа казалась прокопченной. В мерцающем свете маленького костра он походил на развороченное птичье гнездо. Элиэль сидела на постели, накрытая шкурой, и пыталась унять дрожь. Она даже пожевала какие-то ягоды и корешки, которые принес ей отшельник, — чтобы доставить ему удовольствие. На нее напал какой-то «болтун» — она рассказывала ему свою историю, кажется, уже в третий раз.

Сам он не говорил. Не мог говорить.

Теперь отшельник уже не казался ей таким страшным, как в первую минуту. Возможно, она просто привыкла к нему. Он объяснялся знаками и написал палочкой на песке, что его зовут Порит Кротолов. Он жил здесь уже много лет и, похоже, потерял счет дням. Она была первой, кто когда-либо бывал в его пещере. Родом он из Ниолленда, страны, лежащей за много вейлов отсюда. Когда-то служил жрецом Висека, пока его не обвинили в богохульстве и вырвали язык. На этом месте его рассказа Элиэль решила, что он сочиняет. Храм Висека славился как самый большой во всех вейлах, а значит, и во всем мире. С другой стороны, она не помнила других преступлений, карающихся лишением языка.

Нельзя сказать, чтобы он совсем не общался с людьми. Он торговал шкурками, меняя их у кого-то в Руатвиле на то немногое, в чем нуждался. Еще бы ему не помешал гребень, подумала Элиэль, глядя на его свалявшуюся бороду.

Он слушал ее рассказ, сопровождая его безумными гримасами. Он хмурился, когда она говорила о Жнецах, ухмылялся, когда она упоминала выжившую из ума сестру Ан, и изображал на лице яростное неодобрение, когда она описывала шлюх в храме. Впрочем, он мог просто реагировать на выражения ее лица.

Интересно, подумала она, что предпримут Т'лин и сестра Ан? Наверное, ждут ее из лесу с покаянием. Так вот, ни за что! Она может остаться и здесь, с Поритом. Тион послал отшельника ей на помощь.

Сгустилась ночь. Как раз сейчас начинаются службы в храме Празднества. Забавно, храм всего в нескольких милях от Руатвиля. Забравшись на утес, она даже сможет разглядеть огни шествия. Впрочем, она не собиралась этого делать. Разумеется, все это происходит сейчас на противоположном берегу реки, и идти туда пешком пришлось бы целый день.

«Оборвать цепь пророчества» — так таргианец обозвал нападение Гарварда Карзона на священную рощу Иилы. «Мир может измениться», — говорил Дольм Актер. Дольм, наверное, до сих пор уверен, что она надежно заперта в храме Оис в Нарше и ощипывает там кур, — если, конечно, Зэц не оповестил его какими-то своими способами. Кто может укрыться от бога смерти?

Ну, другой бог может — ведь боги бессмертны. Она не должна забывать, что Тион спас ее из тюрьмы и послал ей Порита. Тион на ее стороне! Он продолжает хранить ее.

— Сегодня ведь затмение Трумба, верно? — сказала Элиэль, и Порит оживленно закивал, расплывшись в ухмылке.

Чего это ее так волнует затмение одной из лун? Такое случается регулярно раз в две недели, конечно, если погода не мешает. Иногда Трумб гаснет даже дважды за этот срок, и тогда храмы переполнены жрецами, пытающимися отвратить несчастье. Ходят даже рассказы о трех затмениях за две недели, что означало: кто-то очень важный умрет.

Ее беспокоит эта дурацкая песенка про Жнеца, вот и все. Скорее всего через два дня будет еще и затмение Вайсета. Вот тогда день превратится в ночь. Это должно бы пугать гораздо сильнее, а почему-то не пугает.

Она пожевала еще корешок. Не стоит ожидать первоклассного обслуживания, живя у отшельника. Семи дней за глаза хватит. Если ее хозяин позволит остаться у него до конца Празднеств, она сможет без опасений вернуться в мир. Ведь пророчество больше не будет действовать.

Тион подарил ей помощь, о которой она молила его. Он привел ее в это убежище.

Чего он хочет в расплату? Исполнения пророчества? Скорее всего да. Она

— Историческое Лицо. Она должна помочь Освободителю — «Элиэль омоет его» и так далее. А Освободитель принесет смерть Смерти.

Смерть — это Зэц, бог Дольма. Бог, натравивший на нее Жнецов. Если Элиэль Певица и хочет чего-то, так это возможности спокойно повернуться спиной к Зэцу, верно?

Сегодня затмение Трумба. Празднества начались. Освободитель должен явиться сегодня. А может, завтра или на протяжении всей недели — ночью. Не днем же!

Она посмотрела через догоравший костер на старого безумного Порита. Тот сидел, обхватив колени похожими на бурые канаты руками, и смотрел на нее своими горящими безумным светом глазами.

— Мне надо идти в Святилище, да? — прошептала Элиэль.

Он кивнул.

— Святой Тион привел меня в Суссленд для того, чтобы сбылось пророчество, — рассуждала она вслух. Кивок. — И если я хочу преуспеть в избранном мною ремесле актера, я должна поступать так, как угодно моему богу. — Кивок. — Он направил мои шаги, чтобы я могла подслушать двоих богохульников, ибо я много узнала от них.

По какой-то неизвестной ей причине Элиэль Певица должна умыть и одеть взрослого мужчину, и эта изменит мир.

Близок приход Освободителя. Если она не дождется его, то никогда не простит себе этого. Она просто пойдет и посмотрит — ей вовсе не обязательно что-то делать.

— Эта ужасная Оис хочет, чтобы я держалась подальше значит, мне надо идти! — Кивок. — И потом я буду в безопасности, потому что уже исполню свою роль в предсказанном! — Кивок. — Таргианец говорил что-то насчет «до появления Освободителя». Значит, когда это случится, Жнецы будут охотиться уже за ним, а не за мной! — Кивок, ухмылка. — После этого от меня уже никому ничего не будет нужно. Тогда мне лучше пойти, сделать все, что от меня требуется, и поскорее покончить со всем этим!

Кивок.

— Ты пойдешь со мной?

Порит отчаянно замотал головой.

Это немного огорчило ее. Хотя, конечно, его специально ведь не защищал ни один из богов. И он не упомянут… да нет, упомянут!

— Но я приведу Освободителя сюда?

Еще более ожесточенное мотание — такое, что седые волосы и борода старика разлетелись гривой.

— Но так предсказано! Я же тебе говорила!

Порит съежился, словно хотел провалиться под землю, и начал тихонько всхлипывать. Наверное, он прячется в свою пещеру каждый раз, как кто-то приближается сюда. Он и Элиэль-то открыл свое существование только потому, что сжалился над ее юностью и бедственным положением. Он просто выживший из ума старый затворник.

— В «Завете» не сказано, что я приведу Освободителя в пещеру! — твердо заявила Элиэль. — Там сказано, что я приведу его к отшельнику! То есть к тебе! За помощью. Так что оставайся здесь и готовься оказать помощь!

Небо темнело. Трумб разгорался все ярче. Ей было дурно от страха. Ну что ж — это знакомо. Обыкновенный страх перед выходом на сцену. Эта мысль подбодрила ее. Сегодня она играет главную роль на сцене истории, и зрители сегодня — боги! Тут уж как обычно — надо идти сразу же, пока не струсила еще сильнее. Этак она даже чувств лишиться может.

— Ладно, как отсюда быстрее всего пройти к Святилищу? По обрыву?

Кивок.

Она хмуро посмотрела на свои босые ноги — сплошные волдыри и царапины. Потом покосилась на груду шкурок в углу — кротовых, решила она.

— Ты можешь сделать пару шлепанцев? Просто куски шкуры с ремешками, чтобы держались на ноге?

Порит ухмыльнулся и снова кивнул, но не тронулся с места.

— Ну что ж, тогда за работу! — сказала она.

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ. ДУЭТ

43

Идти вдоль обрыва было гораздо легче, чем продираться сквозь джунгли. Время от времени приходилось выбирать между зарослями и головокружительной акробатикой на крошечном уступе, но в целом она пробиралась довольно быстро. Вскоре она увидела далекие огоньки и решила, что это факелы у храма.

«Я иду исполнять твою волю, Тион. Храни меня!»

Элиэль уже начала опасаться, что может пройти мимо Святилища, не заметив его. Надо было получше расспросить безумного отшельника о дороге. Ладно, если она выйдет к разрушенному мосту, значит, она зашла слишком далеко. Да нет, все в порядке — лес поредел, и она увидела колонны, смутно белевшие в неверном свете Трумба.

Дальше она передвигалась осторожнее. Идти было всего ничего, но она останавливалась после каждого шага, выбирая, куда бы поставить ногу. Ни одна ветка не должна треснуть. Ее меховые шлепанцы оказались для этого в самый раз. Она отодвигала ветви, она пригибалась, а иногда даже ползла на карачках. Она осторожно перебиралась через каменные обломки колонн и балок. Она не спешила — в ее распоряжении была вся ночь. Мысль о том, что лес кишмя кишит Жнецами, помогала ей держаться начеку.

Добравшись до ступеней, девочка присела перевести дух. Потом на пузе проползла по прошлогодней листве в место, откуда смогла бы увидеть весь дворик. При этом сама она была надежно укрыта в тени колонн. Залитые ярким лунным светом развалины были пусты.

Ясное дело, если здесь кто-то и есть, он затаился так же, как и она. И на животе лежит точно так же. И дышит так же тихо.

От замшелого камня шел холод. Надо было захватить одно из меховых одеял Порита Кротолова. Только этого еще не хватало — заснуть и захрапеть!

Святилище казалось абсолютно заброшенным. Даже совы молчали этой ночью. Казалось, сюда уже лет сто никто не заглядывал. Впрочем, у нее имелось сильное подозрение, что не одна она смотрит сейчас на этот пустой мощеный круг. Где-то здесь должен поджидать таргианец, а возможно, и подкрепление, на которое он так надеялся. Зэц прислал одного-двух своих Жнецов. А Т'лин Драконоторговец? А сестра Ан?

А Тион? Гарвард? Эльтиана?

Даже боги ждали.

Но никто не кашлял. Никто не шуршал ветками.

Почему в джунглях так тихо?

Трумб медленно карабкался вверх по небосклону.

Тени играли с ней странные шутки. Постепенно Элиэль начало казаться, что на противоположном конце Святилища у одной из колонн стоит Жнец. Она убеждала себя, что это ей только мерещится. Разве нормальный человек будет стоять, если ему предстоит ждать долгие часы, — он растянется на земле, как она. И все же глаза подсказывали ей, что рядом с колонной стоит темная фигура — человек в черном балахоне с капюшоном. Ей казалось, что она даже может различить светлое пятно лица. Ясное дело, это ей мерещится. Игра света.

Она слишком замерзла, чтобы спать, и слишком перетрусила, чтобы уходить. Никакому Жнецу не найти ее, если только он на нее не наступит. Боясь, что ей придется ждать так до рассвета, она оставалась на месте. Лес не издавал ни звука.

44

После полуночи двуколка миновала Эймсбери и начала подъем на запад, к Стоунхенджу. Луна только-только пошла на убыль, то и дело кокетливо прячась за облаками. Дул холодный ветер — погода начинала портиться.

Крейтон сидел на задней скамейке, бездумно барабаня пальцами по маленькому барабану, изготовленному для него цыганами. Эдвард разговаривал с возницей. Билли Босуэллом. Билли был примерно одного с ним возраста, низенький, смуглый и, разумеется, скрытный. Под давлением этого несносного джорджо Билли в конце концов сдался и немного разговорился о своей жизни и о себе. Теперь он делился с Эдвардом своими тревогами: он боялся, что ему придется идти драться на войну. Это было именно то, чего так хотел сам Эдвард, но, попытавшись довести до цыгана свою точку зрения, он столкнулся с полным непониманием. Как живется цыганам в Германии, он не знал, а великие преимущества британской цивилизации мало касались человека, большую часть года промышлявшего торговлей булавками.

— Ну а я родился в Африке…

— Никогда не слыхал о такой.

Гм! Эдвард постучал ногой в такт барабану.

— Кстати, — вдруг подал голос Крейтон, — откуда это у тебя такие модные ботинки, Экзетер?

— Билли дал их мне после того, как мы миновали Эндовер сегодня днем. Очень мило с его стороны. — Ботинки были малы на размер, но дареному ботинку в язык…

— Пустяки, — заявил Билли со своим чипсайдским выговором.

Гм!

Крейтон выпрямился и ткнул пальцем:

— Видите огни вон там?

— Да, — хором откликнулись оба.

— Где это? — добавил Эдвард.

— Должно быть, это казармы Королевской артиллерии в Ларкхилле. Значит, мы уже почти приехали.

Равнина Солсбери на поверку оказалась не такой уж и ровной. Дорога свернула в низину.

Эдварда снедали сомнения. Эта ночная поездка в обществе цыгана и такого подозрительного типа, как Крейтон, могла вовлечь его по меньшей мере в нарушение частных владений. Да и Бог знает во что еще.

— В Стоунхендже живет кто-нибудь, сэр? Кому он принадлежит?

— Им владеет сэр Эдмунд Антробус. В четверти мили к западу от него проживает в коттедже полисмен. Будем надеяться, доблестный констебль не страдает бессонницей. — Крейтон помолчал минуту. — Аэродром расположен еще ближе к нему, но не думаю, чтобы в такой час там кто-то был.

Эдвард поднял взгляд — полоска облаков начала светиться серебром. Он зябко поежился.

— Ага! — произнес Крейтон. — Тоже почувствовал? А ты, Босуэлл?

Цыган пробормотал что-то на ромени.

— Фантастически сильная, если мы ощущаем ее уже отсюда. Ага, вот!

Луна выплыла из-за своей вуали. Прямо перед ними довольно близко возвышался призрачный круг, составленный из гигантских каменных блоков, — полуразрушенный, зловещий, загадочный. Поначалу он казался совсем маленьким на фоне окружающей его пустоты, но по мере того как двуколка приближалась к нему, все яснее становились истинные размеры камней. Кто мог воздвигнуть такое сооружение в столь глухом месте, а главное, зачем? Это было какое-то архаичное безумие, воплощенное в камне. Безумие — затерявшееся во времени и в ветрах. Пони продолжал исправно стучать копытами — подобные бредовые чудеса его явно не волновали.

У Эдварда как-то закололо в голове.

— Вы уверены, сэр, что нам не стоит сначала попробовать менее призрачное место? Где не так много этой «виртуальности»?

— Можно, конечно, но у меня свои причины начинать отсюда. Не забывай. Палата ведь тоже читала «Завет». В Суссленде всего пять или шесть узлов, так что заговорить их все против тебя — не такая уж невыполнимая задача.

— Не уверен, что я понимаю, сэр. То есть совсем не понимаю.

— Представь себе магическое заклятие: «Никто по имени Эдвард Экзетер не пройдет этим путем».

— Неужели такая магия?

— Мана, не магия. Если она достаточно сильна, она может быть и такой. Я надеюсь, что мощная энергия этого узла преодолеет блокаду такого рода. Хррмф! Ошибочно считать противника неуязвимым. Они могли и забыть, что твое полное имя состоит из трех, а не двух частей.

Эдвард надеялся, что уверенность, с которой Крейтон произносил эти слова, на чем-то основана.

— А что с часовыми по ту сторону? Я имею в виду, если Погубители охотятся на меня здесь, почему бы Палате не ждать меня там?

— Разумеется, ждут, — безмятежно ответил Крейтон. — Я надеюсь, что кто-нибудь из наших ребят окажется под рукой, чтобы преподать им урок. Да и я сам буду, так сказать, на своей территории.

«Аффалино каспик…» Эти бредовые слова без конца крутились в голове у Эдварда. Он почти наяву слышал и сопутствующий им ритм. Может, это своего рода реакция на сверхъестественную энергию узла? Да нет, просто страх.

— Там ограда! — Он надеялся, что ограда положит конец всей затее и они смогут отправиться домой, но всерьез в это не верил. Изгородь оказалась вполне солидная — колючая проволока на крепких стальных столбах.

— Да к тому же и смотрителя нет на месте, чтобы принять у нас по шестипенсовику или сколько там стоит вход.

— Мы можем перелезть.

— Можем, но мистер Босуэлл лучше справится с ней для нас. Верно, мистер Босуэлл?

Билли молчал, пока повозка сворачивала с дороги. Он подогнал ее к ограде и натянул вожжи.

— Только не говорите, чтобы я забрал их назад. Я их лучше вам брошу.

— А почему бы и нет? — сказал Крейтон, спрыгивая на землю. — Черт подери! Далеко не самый изящный способ испоганить памятник национальной истории. — Его необычная разговорчивость, возможно, скрывала то же нервное напряжение, что испытывал и Эдвард. — Ладно, Экзетер, у меня для тебя еще плохие новости.

Эдвард вздохнул:

— Да, сэр?

— При переходе ты не сможешь взять с собой ничего. Не переходит ничего, кроме человеческого организма, — даже пломбы в зубах пропадают. Тебе не надо беспокоиться по этому поводу, но одежда будет помехой.

— Вы хотите сказать, нам предстоит проделать всю эту белиберду нагишом?

— В чем мать родила. — Крейтон швырнул шляпу в повозку и начал расстегивать рубашку. — Быстрее, пока луна не зашла.

Скрипя зубами, Эдвард тоже начал раздеваться. Он стянул ботинки с облегчением. До рассвета всего два часа, подумал он. В минуту, когда солнце появится из-за горизонта, он будет свободен от данной им клятвы и тут же отделается от своего ненормального спутника, даже если для этого ему потребуется отправиться в полицейский участок и сдаться.

Билли провел пони на несколько футов дальше. Секция ограды, скрипнув в агонии, подалась за повозкой, и столбы нехотя выдернулись из мела.

— Ага, то-то, — заметил цыган.

Эдвард беспокойно оглянулся на огни Ларкхилла на севере, потом на темные пятна на противоположном конце равнины. Судя по всему, это были аэродромные строения, но в окнах не горело ни огонька. Он кинул носки в повозку.

— Умница, — отеческим тоном произнес Крейтон. — Ну, Босуэлл, ты подождешь нас здесь минут двадцать, ладно? Так, на всякий случай. Не хотелось бы возвращаться в Солсбери в костюме Адама.

Он достал из повозки барабаны, один повесил себе на шею, второй протянул Эдварду.

— Пошли, Экзетер, — ободряюще гаркнул он, осторожно перешагивая через упавшую проволоку. Его тело призрачно белело под луной.

— Нет! — неожиданно выпалил Эдвард, продолжая возиться с ширинкой.

Крейтон остановился и резко обернулся.

— Слово чести! — рявкнул он.

— Сэр, вы вытянули его у меня нечестным способом. У меня есть долг перед Родиной и Королем.

— У тебя есть еще долг перед памятью отца и делом его жизни.

— Сэр, у меня нет никаких свидетельств этому, кроме ваших слов. Вы вели со мной нечестную игру.

Крейтон нахмурился:

— Ты и представления не имеешь о том, чем обернется эта война. Миллионы людей погибнут! Земля Европы напитается кровью!

— Но мой долг!

— Кретин! Даже если тебе и удастся попасть на фронт — в чем я сильно сомневаюсь, — ты будешь там не более чем пушечным мясом. Твоя судьба — в Соседстве. Заткнись и слушай! Ты ведь не знаешь, как ты именуешься в пророчествах: Освободителем!

— Я?

— Ты! Почему, ты думаешь. Палата так боится тебя? Это ведь те люди, что убили твоих родителей, Экзетер! Если ты откажешься пойти со мною сейчас, значит, твои отец и мать погибли напрасно!

Эдвард молча дрожал на ветру.

— Вы можете мне в этом поклясться, сэр?

— Я клянусь тебе в этом как друг твоего отца.

Со вздохом Эдвард стянул брюки.

Обнаженный, он вслед за Крейтоном перебрался через брешь в ограде, дрожа от холода и от тяжелых предчувствий. Странное дело, нагота каким-то образом укладывалась во все происходящее. Последние несколько дней лишили его всего — доброго имени, надежд на карьеру, возможности сражаться на войне, грядущего наследства, самых дорогих для него вещей вроде фотографии родителей или этого последнего письма Джамбо, даже Фэллоу, ставшего его настоящим домом… Алисы… Он с горечью подумал, что может так и не узнать, чем же кончается «Затерянный мир». Все пропало.

— Нам лучше идти на самую середину, — заметил Крейтон. — Там мы будем в большей безопасности, если кто-то случится на дороге.

Что будет делать в этом случае Билли Босуэлл? Об этом лучше не думать. Лучше вообще ни о чем не думать. Эдвард шел за своим предводителем между выраставших из земли камней, в самый центр залитой лунным светом тайны. Вблизи Стоунхендж оказался не просто нагромождением стоящих камней — это был дом. Обрушенный, но продолжавший внушать страх.

Крейтон сверкнул зубами в улыбке:

— Еще одно, последнее предупреждение!

— Говорите.

— Переход — изрядный шок для организма, особенно когда проделываешь его впервые. Ты можешь потерять ориентацию. Я реагирую лучше, хотя это как морская болезнь — никогда не знаешь, когда шарахнет. Это может продолжаться некоторое время. Надеюсь, там нас будут ждать друзья, они помогут. Разумеется, они не говорят по-английски.

— Как я узнаю, друзья это или враги?

— Ну, остерегайся ребят в черных балахонах, похожих на монахов. Их называют «Жнецами», и они смертельно опасны. Могут убить одним прикосновением. Что касается остальных — друзья тебе помогут. Если кто-то попытается убить тебя — значит, это враг.

— И как это я сам не догадался? — пробормотал Эдвард. — Вперед, Макдуф!

Крейтон повернулся к нему спиной и начал выбивать руками ритм на барабане.

— Раз… два… три! — скомандовал он и запел.

Прыгая, извиваясь, жестикулируя, они с пением передвигались по кругу друг за другом. «Инсо афир йэлее… парал инал фон…» Лунный свет померк, потом снова посветлело.

Черт, сколько в этой траве острых камней…

Эдвард решил, что шаман из него никудышный. В жизни еще не делал он ничего хоть вполовину такого идиотского. Он замерзнет до смерти. И что-то тут не так! Эти огромные пилоны, нависавшие над ним в темноте, были древней тайной, недоступной его пониманию. Он оскорбляет что-то могущественное, освященное самим временем…

Он вскрикнул и замер, дрожа и исходя потом одновременно. Отвращение и страх пронзили его до мозга костей.

— Нет, нет!

Снова воцарилась тишина.

— Ага! — торжествующе произнес Крейтон. — Ты это почувствовал?

— Нет. Ничего. Я не чувствовал ничего.

— Хррмф! А я — да! Это самое начало. Значит, действует. Это доставит нас куда-нибудь, хотя, возможно, и не туда, куда мы хотели попасть. Ты точно ничего не чувствовал?

— Совершенно точно, — выдавил из себя Эдвард, стуча зубами. — Я уверен.

— Гм… Ну-ка, стисни зубы. — Крейтон протянул руку и ухватился за угол пластыря на лбу у Эдварда. — Ну!

Дерг!

— Ох! Вы сняли с меня скальп!

— Посмотрим, поможет ли это. Ладно, начинаем все сначала. Ну, соберись! Увереннее, и старайся не ошибиться в движениях. Приготовились…

— Нет! — крикнул Эдвард, делая шаг назад. — О нет! — Он был раздет, замерз, и его задурили настолько, что он ведет себя, как псих. — Вы ведь пытаетесь исполнить пророчество, да? Это все ради него?

— Я пытаюсь спасти тебе жизнь! И если при этом то, что мы делаем, поможет пророчеству сбыться, что ж, так тому и быть. Ты предпочитаешь умереть? Начинаем сначала…

— Я не буду! Я не пойду!

— Мальчишка! — взревел полковник. — Ты давал мне слово!

Эдвард отступил еще на шаг.

— Вы лгали. Вы меня обманывали!

— Неправда!

— Вы говорили, что Служба поддерживает пророчество! Вы сказали, что отец был одним из них, — разве не так? Но на самом деле отец не хотел этого! Он хотел оборвать цепь! Он говорил это в письме!

Помолчав немного, Крейтон вздохнул:

— Ладно, старина. Ты прав. Я тебе ни разу не солгал, но ты прав. Камерон Экзетер одобрял не все, что там предсказывалось Освободителю. Но не все в целом. Он расходился по этому вопросу с большинством. Он не хотел, чтобы его сын становился Освободителем.

Эдвард отступил еще на шаг и наткнулся на каменный блок. Камень был холодный, твердый и иззубренный. Он отпрянул.

— Отец не хотел, чтобы миры переворачивали вверх тормашками. Он это сам говорил.

— Отчасти из-за этого — из-за того, что ты сделаешь с миром. Но больше из-за того, что мир может сделать с тобой.

— Что значит это «мир сделает со мной»?

— Он не был уверен, что ты возмужаешь достаточно для того… — Крейтон тоже вздрогнул. — Пойми, у тебя нет выбора. Доверься мне! Когда мы доберемся до Олимпа, мы расскажем тебе все с начала до…

Громкий звук разорвал ночную тишину. Что-то огромное взревело неподалеку, и этому звуку вторило паническое ржание пони. Они услышали свирепые проклятия Билли. Двуколка дернулась и исчезла в темноте, унося его с собой. Они остались одни — обнаженные посреди ночной равнины Солсбери.

— Именем Иегосафата, что это такое? — спросил Крейтон, вглядываясь в темноту.

У Эдварда волосы на загривке стали дыбом.

— Это лев!

— Нет!

— Еще как да! Это рык, которым они запугивают свою жертву на охоте. Как мог лев попасть в Стоунхендж, полковник?

— Спроси лучше, чем они питаются в Стоунхендже. Попробуем ключ еще раз, ладно? И на этот раз постарайся получше.

Эдвард решил, что согласен с этим предложением. Ему довольно часто приходилось слышать львов, но никогда так близко. Такой оградой голодного льва не остановить, тем более в ней сейчас зияет брешь…

— Готов? — спросил Крейтон. — Раз… Два… Три…

«Аффалино каспик…» Грохотали барабаны. В такт этому грохоту двигались руки и ноги. Даже движениям головы придавалось значение. При этом Эдвард старался еще следить за рядом пилонов, чтобы видеть, что творится снаружи. Выглядывать в ночи зеленые глаза.

Луна спряталась за облако и погасла.

Дробь второго барабана оборвалась, как отсеченная гильотиной, а вместе с ней оборвался и голос Крейтона. Его барабан упал и покатился по траве. Эдвард застыл. Он остался один.

45

Все началось с легкого вздоха вдали. Он приблизился. В деревьях зашуршал ветер, и вскоре, казалось, он заполнил собой все, кроме того места, где лежала Элиэль. Потом ветер нахлынул и на нее, взметнув с камней сухие листья. Затрещали, ломаясь, ветки. Постепенно ветер слабел, уносясь дальше, и ночь стихла. Трумб все так же безмятежно светил с безоблачного неба, затмевая звезды своим капризным блеском.

Элиэль вздрогнула, пытаясь представить себе, кто из богов мог послать такой знак. Она отлежала все тело и замерзла. Она чуть пошевелилась. Элиэль не знала, сколько пролежала здесь, не в состоянии даже задремать от напряжения. Шея отчаянно затекла.

Ее глаза продолжали говорить ей, что на противоположной стороне дворика стоит Жнец. Это не могла быть просто игра света, поскольку за это время большая луна уже заметно переместилась по небосклону и светила очень ярко. Должно быть, это древесный ствол, скорее даже мертвое деревце, заросшее плющом. Человек не может столько времени простоять неподвижно.

Скоро должно начаться затмение Трумба! Когда он восходил, на краю диска виднелся намек на тень. Теперь же он был идеальным кругом, а это значит…

Ночную тишину разорвал стон, и по камням всего в нескольких ярдах от нее покатился человек. Его тело дергалось, и он беспрерывно стонал. Откуда он взялся?

Обнаженный взрослый мужчина — это, должно быть, и есть Освободитель! Казалось, его терзает ужасная боль. Он приподнялся и замер, услышав топот ног по камню. Из темноты справа от нее вынырнул бегущий человек, и еще один — слева.

Первым был Т'лин — высокий, бородатый, в черном тюрбане, которого было почти не видно в лунном свете, так что казалось, будто верхняя часть его головы отсутствует. Он нес узел. Вторым — долговязый таргианец, вооруженный мечом. На бегу он то и дело оглядывался по сторонам.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27