40

Суссуотер считался самой непригодной для судоходства рекой во всех вейлах. Грязно-желтый поток бурлил на дне каньона, стены которого поднимались отвесно на сотни футов. Только в трех местах они сходились достаточно близко для того, чтобы перекинуть мост, и мост в Руате был из них первым и самым красивым. Когда Тратор Полководец осадил город, он первым делом обрушил каменную арку на северном берегу. Южная арка осталась стоять. В нее упиралась ровная мощеная дорога, по которой теперь никто не ездил. С ее основания можно было легко разглядеть башни Сусса и золотой блик на крыше храма Тиона. Казалось, они находятся всего в часе ходьбы, но хорошему ходоку потребовался бы целый день, чтобы дойти до них. Жители Сусса решительно пресекали любые попытки восстановить мост, дабы Руатвиль не возродился соперником новой столицы.

Так, во всяком случае, говорил Пиол Поэт.

Святилище когда-то представляло собой величественное и благородное сооружение, стоявшее на утесе почти на краю каньона. Оно считалось самой древней священной постройкой в Вейлах, а имена строителей позабыли давным-давно. Даже Тратор не осмелился снести столь священный храм. За него это сделали время, бури и землетрясения. Все, что сохранилось, — это прямоугольная платформа из огромных каменных блоков, а на ней круг колонн. От некоторых остались только базы, но десять — двенадцать стояли еще на всю высоту. Что за кровля покоилась на них когда-то, никто уже и не помнил, и теологи продолжали спорить, что означало их количество — тридцать одна. Все же, хоть и редко, это место посещали паломники, а особо преданные люди поддерживали в кругу колонн чистоту. Окружающая Святилище земля считалась слишком святой, чтобы ее возделывать, поэтому она заросла лесом, и теперь одинокие развалины почти затерялись в джунглях.

Элиэль не сомневалась, что сумеет срезать путь. Вместо того чтобы идти по старой дороге, а потом по паломнической тропе, она двинулась прямо на северо-восток, надеясь дойти до края обрыва, а по нему зайти к Святилищу с другой стороны. Держа в одной руке шляпу, а в другой сандалии, она босиком поспешила по траве. Несколько молодых пастухов покосились на нее, но никто не пытался задержать девочку или насмехаться над ее хромотой. Задыхаясь и потея, она ворвалась в лес и тут же поняла свою ошибку. Она и забыла, какие густые здесь джунгли.

Ветви и колючие лианы росли так тесно, что она еле плелась. Повсюду валялись каменные обломки. Идти в сандалиях было еще труднее, так что она упрямо шагала босиком, стараясь производить как можно меньше шума. Шляпа путалась в ветвях. Она держала ее перед собой, чтобы защитить лицо. Лес как вымер — даже птицы не пели. Да и насекомые словно уснули.

Потом путь пересек ручей, в который она чуть не упала. Он-то еще откуда взялся? Ручей пересекал ее путь глубокой расселиной с глинистыми краями. Элиэль поскользнулась и скатилась к самой воде. Она пришла в ярость, обнаружив, что вода течет справа налево. Насколько она помнила, паломническая тропа не пересекала никакого ручья, значит, она находится на нужном берегу. Она вскарабкалась наверх и стала пробираться вдоль ручья — он мог течь только к реке и обрыву.

При этом он и не думал течь прямо к реке. Он извивался и петлял так, что Элиэль очень скоро потеряла всякое представление о том, где она, а где

— храм. Она попробовала сообразить… так, солнце садится на востоке… тьфу! Ноги подкашивались, бедро болело. Еще немного — и она плюнет на все и вернется и забудет про Т'лина Драконоторговца и про его дурацкий интерес к развалинам. Одна беда — ей все равно придется пройти ручей до конца.

Где-то неподалеку кто-то насвистывал унылую мелодию. Элиэль остановилась и прислушалась. Этой мелодии она не знала. Свист оборвался так же внезапно, как начался. Она двинулась дальше, стараясь идти прямо в том направлении. Вскоре она увидела вырастающие из густого подлеска ступени и край платформы. Прямо над ней возвышался заросший зеленым плющом обломок колонны в два обхвата.

Элиэль услышала негромкие голоса.

Она подбиралась осторожно, шаг за шагом. Когда она подошла к основанию полуразрушенной лестницы, голоса сделались яснее. Разговаривавшие явно стояли за этой, ближней колонной. Босиком она прокралась поближе и прижалась к покрытому плющом камню так, что смогла разбирать слова.

— …мальчишке, чтобы он привел ее ко мне в лагерь. Я отправился в лагерь и приказал своим людям встретить их. Потом вернулся в город и доложил все Старшему в Нарше.

Сам Т'лин!

Ну что ж, это уже лучше. Элиэль вьюном обвилась вокруг колонны, чтобы лучше слышать.

Мужчина усмехнулся:

— И что он решил со всем этим?

Таргианец! Он говорил по-джоалийски, но утробное произношение не спутать было ни с чем.

Снова Т'лин:

— Он решил, что Служба этим заинтересуется.

— Он, конечно, прав.

Т'лин вздохнул:

— Рад слышать это! Ну, мы наскоро пролистали «Завет» — времени у нас было в обрез — и, как она и говорила, нашли ее имя. Вот ведь забавно! Я знал эту девчонку уже много лет и ни за что бы не подумал, что она имеет такую цену. Это неописуемая маленькая егоза. Мне всегда казалось, что с возрастом из нее выйдет отличный рекрут.

— Послушать, так может и выйти.

— В общем, Старший, к моему удивлению, постановил, что мне нужно доставить ее сюда. Так что я посадил их верхом. Чего я не ожидал — так это того, что в табуне прячется старая монахиня. Я оседлал своего дракона и лишь на миг отвернулся — как она уселась в седло и была такова. — Он помолчал и нехотя добавил: — В общем, мне пришлось притащить сюда и ее.

Второй мужчина усмехнулся. Голос у него был довольно молодой. Осторожно выглянув из-за колонны, Элиэль одним глазом разглядела его. Он сидел спиной к ней на упавшем каменном блоке. Должно быть, Т'лин сидит где-то рядом. Они смотрели на пустую площадку в круге колонн.

— Ничего удивительного! «Филобийский Завет» на поверку оказался поразительно точным. В нем говорится, что девчонка прибудет с синей монахиней, — она и появилась с синей монахиней. Только чудо могло предотвратить это.

— Чудо — то, что я не придушил эту старую ведьму!

Таргианец расхохотался, словно от удачной шутки.

— Насилие над такими не поощряется!

Элиэль высунулась из-за плюща еще на пару дюймов, так чтобы смотреть уже обоими глазами. Оба мужчины сидели в тени, сняв шляпы. Таргианец не уступал в росте Т'лину. Он сидел, откинувшись назад и опершись на руки — жилистые молодые руки, темные от загара. Он казался заметно моложе. Его волосы были темными, и, когда он повернул голову в профиль, она увидела, что он чисто выбрит.

В левом ухе его блестело маленькое золотое колечко!

— Она пока осталась в гостинице, господин, — сказал Т'лин. — Так что мне с ней делать?

«Господин»? Т'лин Драконоторговец обращается к этому сопляку как к «господину»?

— Неплохой вопрос! — Таргианец выпрямился и пригладил волосы рукой. — Как думаешь, что ты получишь, скрестив кенгуру с ягуаром?

— Что? О… боюсь, не знаю, господин.

— Правильно. Я просто хочу сказать, что есть кое-что, чего я не могу тебе рассказать. И не думай обижаться! Я не сомневаюсь, что у тебя есть свои секреты политического характера, которых я не знаю. А это дела религиозные, только и всего.

Т'лин испустил свое привычное фырканье.

— Это я и сам знаю! Подрывная деятельность, инфильтрация — в этом я разбираюсь. В религиозных вопросах я не специалист.

— Не ты один, поверь! Что тебе удалось понять?

— Очень мало. В дни Празднеств в Суссленде ожидается рождение некоего младенца. Девчонка должна принять роды. Карзон, Эльтиана и их братия пытаются предотвратить это. Тион и Астина вроде бы настроены в пользу «Завета». Насколько я понимаю, Служба — тоже?

— Мы — да, — буркнул молодой человек. — Зэц и Оис, само собой, против. Карзон с Эльтианой, возможно, тоже. Но не советую тебе доверять Тиону! Он ведет собственную, грязную игру.

Элиэль поперхнулась. Богохульство!

— Но разве не Тион послал мальчишку спасти девочку? — удивился Т'лин.

— Ты хочешь сказать, Кирб'л! Мне страшно подумать, какие у него интересы в этом деле. Кирб'л — настоящий маньяк. Сама Астина пока держится в стороне.

— Но это ее рощу сожгли сегодня утром!

— Нет, — вздохнул таргианец. — Это была роща Иилах. Иилах более или менее поддерживает нас — или поддерживала. Возможно, она уже мертва. Послушай, я и так говорю тебе больше, чем следовало бы, так что будь благоразумен, ладно? Теологическая доктрина жрецов абсолютно запутана, что в общем-то понятно. Идея пяти великих богов, Пентатеона, является упрощением — довольно полезным, но все же далеким от действительности. Конечно, все пятеро обладают огромной силой — Висек, Карзон, Эльтиана, Астина, Тион. Но некоторые другие обладают гораздо большим влиянием, чем ты думаешь, и их принадлежность к партии того или иного из великих не всегда такова, какой ее представляют. Все эти теории аватар и ипостасей — им место на свалке. Иилах — далеко не Астина, а Кирб'л — не Тион, точно так же, как Гарвард — не Карзон! Да и Оис — не Эльтиана. Сука сукой — с этой-то ее ритуальной проституцией, — но и чертовски сильная благодаря этому. Возможно, она и впрямь может вызывать лавины, как утверждает. Тион тоже мало уступает ей в порочности.

Гнусная, гадкая ересь! Как может Т'лин Драконоторговец терпеть подобное богохульство?

— К счастью, — добавил незнакомец, — не все они поддерживают Палату. Среди них есть вполне пристойные, и многие занимают выжидательную позицию.

Помолчав немного, Т'лин усмехнулся:

— А я-то думал, нет ничего сложнее политики! Тарг со дня на день захватит Нарсию, ты, наверное, и сам знаешь.

— Ничего удивительного, — ответил таргианец. — А джоалийцы и ухом не ведут, вот дураки! Но по сравнению с нашим делом это все ерунда. Войны приходят и уходят… Освободитель может оказаться куда важнее любой войны. Ты прибыл в Суссленд уже после восхода солнца?

— Сильно позже. За полдень.

— Ага! Этот сброд Гарварда разгромил рощу в Филоби раньше. Значит, ему не повезло.

Последовало молчание. Элиэль подавила сильное желание взвизгнуть. Она испытала настоящее облегчение, когда Т'лин спросил: «В чем не повезло?»

Последовала еще одна пауза. Таргианец нагнулся и достал откуда-то бутылку. Он отпил и протянул ее Т'лину.

— Мне надо объяснить кое-что. Во-первых, все эти разговоры насчет родов

— неверное толкование. Мы ожидаем вовсе не ребенка. Освободитель, о котором говорится в «Завете», будет взрослым человеком.

Т'лин усмехнулся:

— Представляю, как будет рада моя маленькая подружка. Она не пришла в восторг, услышав, что ей предстоит быть повитухой.

— Не говори ей ничего! — резко одернул его таргианец.

— Конечно, нет, господин. Я никому ничего не скажу.

— Верно. Она должна действовать по собственному побуждению. Если она узнает, что от нее ожидается, она может сделать все не так. Впрочем, я и сам толком не знаю, что от нее ожидается. Возможно, это все равно, но мы не можем рисковать. Палата уже много лет пытается сорвать исполнение пророчества. А то, что подходит им, никак не устраивает нас, если ты меня понимаешь. — Он снова помолчал. — Вот почему Гарвард уничтожил сегодня рощу Иилах — он пытался оборвать цепь. Я думаю, он ее только укрепил. Он действует, как тупой бык. Впрочем, он никогда не отличался умом.

Это он о боге так!

— Тем не менее, — продолжал богохульник, — Палата бросила на это дело гораздо больше сил, чем Служба, Семьдесят Седьмой. Ну например, в этом активно участвует Зэц.

— Смерть!

— Тот, кто называет себя Смертью. Похоже, Освободитель представляет для него личную угрозу.

— У него здесь двое Жнецов, насколько мне известно.

— Больше, чем двое. Мы абсолютно уверены, что он сам попробовал предвидеть события. Он достаточно силен, чтобы рискнуть. Возможно, он точно знает, где появится Освободитель, в то время как нам это неизвестно.

— Он невесело усмехнулся. — По крайней мере мы не знали этого до того, как прибыл ты. Я-то думал, у меня здесь рутинное дежурство, и тут ты бросаешь меня в самую гущу событий.

— Тем, что притащил сюда девчонку, ты хочешь сказать?

Таргианец промычал что-то утвердительное, снова приложившись к бутылке.

— Надо было мне оставить ее у какого-нибудь верного человека, а сюда идти одному, — озабоченно произнес Т'лин.

Второй передал ему бутылку.

— Возможно. А вдруг это испортило бы все — как знать? Почему Старший в Нарше послал тебя в Руатвиль?

Т'лин вытер губы.

— Он и не посылал. Он предложил мне идти в Филоби и доложиться Тридцать Девятому. Это место он называл в качестве запасного. Он был уверен, что здесь сшивается кто-то из секты.

Т'лин хотел вернуть бутылку, но таргианец покачал головой:

— Допивай. Видишь ли, насколько нам известно, в Суссленде имеется только шесть мест, где мог бы появиться Освободитель. Среди них — храм Тиона и монастырь в Тогвалби. Если он выберет одно из них, Палата возьмет его тепленьким, так что его можно будет считать покойником. Мы ждали его в роще Иилах в Филоби, поскольку Иилах покровительствует ему. Вернее, покровительствовала. Гарвард позаботился об этом! Можешь поспорить на самую дорогую тебе часть тела, что он оставил там приглядывать своих ублюдков. Есть еще поляна у дороги недалеко от Филоби, обладающая уймой виртуальности…

— Уймой чего?

— Забудь. Я хотел сказать только, что это еще одно вероятное место. Итак, остается это Святилище и еще один узел… одно место, я хотел сказать. В холмах за Иогби. После Филоби мы рассчитывали на это место, поскольку оно не занято.

— Ты меня совсем запутал, господин.

— Я имею в виду, что там ничего нет. Ни храма, ни молельни. Это ты можешь понять? Ладно, не бери в голову. Вопрос в том, что нам делать дальше. Празднества начинаются сегодня.

Он подумал немного.

— Первым делом избавься от мальчишки. Если он и в самом деле из секты Тиона, Кирб'л наверняка отметил его тем или иным способом. Так что дай ему немного денег и отправь на Празднества. Так будет проще. Пусть сам заботится о себе. Нам от него пользы больше не будет. У нас впереди еще часа два светлого времени. Отведи своих драконов в Филоби и посмотри, нельзя ли переправить уцелевших в Ротби. Из кожи вон вылези, но сделай несколько ездок в обе стороны. Ты со своими драконами привлечешь внимание, так что постарайся замутить воду как следует.

— Но они устали, господин! — попробовал протестовать Т'лин.

— Убей их, если потребуется, потом выставишь счет.

— Да, господин, — сдался торговец.

— Ты уж извини, но ставки здесь выше, чем ты думаешь. Девочку оставь в гостинице.

— Может, мне лучше убрать ее из этого места, тебе не кажется, господин?

Молодой человек рассмеялся:

— Можешь попробовать, но я бы поставил на пророчество.

После этого замечания он начал больше нравиться Элиэль. Она подавила искушение выйти из-за колонны и спросить Т'лина, легко ли он нашел Святилище, — просто так, чтобы посмотреть, какое у него будет лицо.

Таргианец вытянул длинные руки и зевнул.

— Завтра к нам должен прибыть связной на быстром моа, так что я пошлю остальным весточку и попрошу подкрепления. Впрочем, вряд ли у них найдется. Все ясно?

И снова непривычно почтительный Т'лин утвердительно кивнул.

— Жаль, конечно, что Палата опознала эту таинственную Элиэль раньше, чем мы, но, возможно, сейчас наш ход. Надеюсь, двух Элиэлей быть не может? Что-то очень она юна по рассказам.

— Ей двенадцать, я точно знаю.

— Гм. По большей части она упоминается вроде бы как помощница при родах, но другая строка гласит, что она же будет первым искушением. Немного странно ожидать искушения от двенадцатилетней, не так ли?

Т'лин фыркнул по-драконьему.

— Не один раз я испытывал сильное искушение оборвать ей уши, господин!

«Ох, припомню я тебе эти слова, Драконоторговец!»

Таргианец хихикнул:

— А как насчет отшельника? Тебе в твоих странствиях не доводилось встречаться с отшельниками?

— Отшельниками?

— Один из моих любимых стихов: «И сильнейший может лишиться сил, и отведет его Элиэль к Отшельнику за помощью, и обретет он тогда новые силы». — Это еще требует прояснения.

— Но здесь не упоминается Освободитель.

— Нет, это вообще может не иметь к нему отношения. Или может относиться к событиям, до которых еще много лет. Про него там еще много непонятного понаписано. Вроде «И придет Освободитель в Джоал, призывая к покаянию». Но Элиэль упоминается только четырежды, в том смысле, что она помогает Освободителю, так что это может относиться и к тому, что произойдет сегодня ночью. Я спрашивал на всякий случай.

— Никаких отшельников! — буркнул Т'лин. — Мне бы не хотелось, чтобы с девочкой что-то случилось, господин.

— Мне тоже, — ответил таргианец вставая. Он оказался высоким и худым. — Но окружи ее хоть всей джоалийской армией, это не спасет ее от Палаты. До появления Освободителя она — самое слабое звено в цепи. Если Жнецы Зэца найдут ее, она погибла. Никто в мире не сможет защитить ее.

Т'лин тоже встал.

— А святые, господин?

Молодой человек сердито кашлянул.

— Ах, да. Ну, можно, конечно, молить святых, чтобы они замолвили слово перед Неделимым. Пошли в палатку, там…

Они зашагали по камням прочь от колонны. Больше Элиэль не расслышала ничего.

41

Элиэль скатилась по ступеням и нырнула в кусты. Чудовищность того, что она подслушала, оглушила ее. А она-то доверяла Т'лину Драконоторговцу! Ладно, Гим еще мальчишка, сестра Ан — старая сумасшедшая. Но она думала, что на Т'лина — сильного человека — можно положиться как на друга. Теперь-то она знала, что он вовсе и не верен ей. Просто он рассчитывает когда-нибудь нанять ее на свою дьявольскую «службу». Ее последний защитник предал ее.

Значит, Т'лин выполняет приказы таргианца. Он ни слова не сказал против богохульства. Возможно, он и сам таргианский шпион! Элиэль никогда особенно не задумывалась о своих политических воззрениях. Если бы ее спросили о гражданстве, она, возможно, назвалась бы уроженкой Юрга — потому что в Юрге она бывала чаще, чем где-то еще, и потому что она любила тамошнего короля, который хлопал, когда она пела для него. Еще ей нравились художественные обычаи джоалийцев, да и сам принцип Джоалийского Королевства, дающего мир известным ей землям. А про таргианцев и их военные замашки говорили всякие страшные вещи. Шпионить на них казалось предательством.

Ее религиозные пристрастия не подлежали сомнениям. Тион — бог красоты и искусства. Эмбер'л — богиня драмы — аватара Тиона. И Иела — богиня пения — тоже.

Впрочем, одно хорошее дело таргианец сделал: он невольно рассказал Элиэль довольно много про «Филобийский Завет». Ей не придется принимать никакого хлопотного младенца. Появится взрослый мужчина, несомненно, молодой и красивый — или здесь, или где-то еще… как, кстати? Никто не объяснил, каким образом он появится, вспомнила она. Ладно, зато когда появится этот Освободитель, Элиэль Певица поможет ему. Умоет его и оденет

— это Т'лин ей утром сказал. Ей бы и самой не мешало умыться еще разок, чтобы смыть грязь и пот. Появилась мошкара. Ее рубаха промокла и испачкалась. Ноги так устали, что едва держали ее.

Она отряхнулась и поспешила через заросли, с трудом пробираясь между каменными обломками. Если она будет держать солнце по правую руку, то скоро придет в город.

Еще один вопрос — что ей делать, когда она дойдет до города? Возвращаться в гостиницу означало отдаться в руки презренному Драконоторговцу и его таргианскому хозяину, но у нее нет ни денег, ни друзей. Гим с ума сойдет от возможности отправиться на Празднества, так что скорее всего уйдет еще до ее возвращения.

Наверное, ей стоит поискать какую-нибудь крестьянскую семью посимпатичнее, пусть приютят ее на некоторое время. Она может мыть посуду или делать еще что-нибудь в знак благодарности за это. Шить, возможно, — она неплохо управляется с иголкой. Она же может прикинуться беженкой из Филоби! «Меня зовут Антеала Полководец. Мой отец — глава юргианской армии. Он нежно любит меня. Когда я подрасту, он собирается выдать меня за одного из королевских сыновей. Опасаясь, что из мести его недруги похитят меня, он отправил меня в обитель Иилах». Это могло произойти с месяц назад, решила она, так что она еще недостаточно хорошо ознакомилась с обителью — на случай, если ее будут спрашивать. На рассвете ворвались зеленые монахи, и все ужасно кричали. Кого-то убивали, кого-то насиловали, а она ускользнула в темноте и шла весь день, пока…

Нога провалилась в пустоту. Элиэль не удержалась и полетела вперед через кусты… ударилась обо что-то плечом… подвернула лодыжку… завизжала… больно ударилась боком… покатилась… снова полетела… ушиблась головой… заскользила по склону… упала в ледяную воду… поток завертел ее, пару раз ударил о камни и бросил на полузатопленный древесный ствол. Она отчаянно затрепыхалась, преодолевая давление потока. Наконец ей удалось высунуть голову из воды. Задыхаясь и отплевываясь, она все же могла дышать. Она закоченеет до смерти. Как только может вода в этой жаркой стране быть такой холодной! Элиэль мотнула головой, вытряхивая воду из ушей, и пришла в ужас от рева воды. Она, наверное, у самого обрыва. Не подвернись это дерево, ее бы смыло в водопад.

Подтянуться по стволу к берегу оказалось не так сложно. Гораздо сложнее было карабкаться по скользкому склону. Ручей пробил себе маленький каньон, узкий и темный. Цепляясь за кусты, она вылезла наверх и рухнула на землю. Она вся дрожала от холода и сырости.

«О Тион! — подумала она. — О Тион, Покровитель Красоты и Искусств, услышь мою мольбу! Я не верю в то, что говорили о Тебе эти люди. Я не верю в этого еретического единого бога Т'лина. О Тион, спаси меня!»

Немного погодя Элиэль решила, что ее жертв недостаточно, чтобы сотворить чудо. Возможно, Тион просто не слышит ее молитв в шуме воды. У саблезубов — вот у кого острый слух… Солнце вот-вот сядет. Она обдумала, не забраться ли ей на дерево на ночь. Скорее всего она просто свалится во сне, да и в любом случае дерево — не самая удобная кровать. Устало поднявшись на ноги, девочка захромала вдоль берега ручья. В воде она потеряла сандалии, но эта же вода выведет ее к Руатвилю. Колючки цеплялись за рубаху и больно царапали коленки.