Глава 6

— Ни слова! — громко прошипел Джерри, вскинув автомат. — Только шепните что-нибудь, и я выстрелю!

Гиллис торжествующе сиял, и его жена тоже улыбнулась. Ариадна издала нечто похожее на всхлип и схватила Джерри за руку.

— Откройте! — снова рявкнул голос.

Не сводя с пленников глаз, Джерри встал и осторожно подошел к двери. Он наложил жезл на засов, символически связав дверь и стену, и крикнул:

— Я знаю тебя таким, какой ты есть! Изыди!

Разумеется, ему никто не ответил, и он вернулся обратно на подлокотник, продолжая наблюдать.

Минута шла за минутой…

Любопытно: Гиллисы, сначала, казалось, обрадовались и воспрянули духом, но этот юнец, Карло, выглядел то ли испуганным, то ли раздосадованным.

Теперь они начали хмуриться, а Карло расслабился.

— Кажется, сработало, — произнес Джерри наконец. — До следующей попытки.

— Кто это был снаружи? — хмуро рявкнул Гиллис.

Ясное дело, не ФБР.

— Снаружи не было никого.

Гиллис сузил глаза, посмотрел на своего компаньона, на жену, потом снова на Джерри.

— Дерьмо! — фыркнул он. — Я видал трюки куда убедительнее на рождественской вечеринке в «Ротари». Не знаю, чего вы надеетесь этим добиться, Говард, но со мной такие штучки не пройдут, сколько бы сообщников у вас там ни было.

Втроем — ему, Киллеру и Ариадне — справиться было бы гораздо проще. Но теперь их стало восемь, и Киллер обездвижен: слишком много овец и слишком мало овчарок. Киллер повернул голову и улыбнулся Джерри, потом вернулся к своим обязанностям надзирателя; он ощущал приближение опасности, и его усмешка напоминала, что Оракулу требовались мозги. Разумнее всего было бы связать их всех и заткнуть им рты, но это означало насилие, что само по себе уже опасно.

— Демоны, — объяснил Джерри. — Здесь были монстры во плоти, и наши автоматы отпугнули их, ибо плоть можно поразить пулей. Теперь наступает чистое зло, бестелесные легионы Ада.

Миссис Гиллис побледнела и тихонько заплакала; муж ободряюще положил руку ей на колено и свирепо покосился на своего пленителя.

— Может, вам лучше уложить Алана спать? — предложил ей Джерри. — Бедный парень, у него выдался тяжелый день.

Она покосилась на Гиллиса, и тот кивнул, не сводя глаз с Джерри.

— Это хорошая идея, Мейзи, — сказал он.

Ну что ж, по крайней мере теперь он знает, как ее зовут. Он отворил дверь в спальню и держал ее открытой, пока Мейзи не вернулась на свой стул. Алан спал как убитый, и до утра от него можно было не ожидать ни звука. Лейси залезла к Мейзи на колени, завернувшись плотнее в пончо; бледностью она почти не уступала своей настоящей матери.

— Против тех, снаружи, бессильны ружья, — продолжал Джерри. — Однако существуют некоторые правила. Они не могут войти без приглашения.

Гиллис не верил ему и исходил яростью, юный Карло не верил ему и всем своим видом выказывал презрение… однако Мейзи начинала колебаться.

— Что будет, если они войдут? — спросила она. У нее на шее поблескивала золотая цепочка; возможно, с крестиком — тогда она может и верить в демонов.

Джерри невольно вздрогнул.

— Восемь трупов без следов насилия. Возможно, коронер сделает заключение об отравлении угарным газом.

Это еще в лучшем случае. Возможны и другие варианты, безумная оргия со смертоубийством — один из них. Страшнее всего будет, если демоны в их обличье вернутся в ничего не подозревающий мир: восемь бомб замедленного действия.

— Дерьмо! — проревел Гиллис. — Не слушай его, Мейзи. Вы запугиваете ребенка, Говард. Какой в этом смысл?

— Смысл только один — я совершенно серьезен! — ответил Джерри. — И если вы все не дадите слово, что будете повиноваться мне во всем, мне придется связать вас и заткнуть вам рты. Ну, будете слушать дальше?

— Валяйте, раз так, — буркнул здоровяк.

— Нас окружают демоны, — повторил Джерри, — но стены этого коттеджа для них неодолимы, и они могут попасть внутрь, только если их пригласят — но только они сами решают, что считать приглашением. — Да, людей этого столетия трудно заставить поверить во что-то; возможно, именно поэтому в Мере так мало выходцев из техногенных культур. — И в своих оценках они очень свободны. Вам не обязательно делать это осознанно. Если кто-то из вас скажет прямо сейчас: «О, хорошо!» — они могут посчитать это приглашением. И каждый из вас может сделать это всего одним словом. Вот почему вы должны молчать — когда вы поймете, что же вы произнесли, будет уже поздно. Кроме того, всем известны имена нескольких главных демонов, и произнести из вслух — даже приказывая им убираться — тоже приглашение.

Гиллис фыркнул.

— Ты слишком тяжелая для Мейзи, дорогая, — прошептала миссис Гиллис-вторая Лейси, и ее муж, переключив свое внимание на ребенка, забрал девочку себе на колени. Это явно было для него важнее, чем демоны.

Джерри устало вздохнул.

— Единственные слова, которые можно говорить, — это те, что вы уже слышали: «Я знаю тебя таким, какой ты есть. Изыди». И если вы услышите знакомый вам голос, зовущий вас, попробуйте сначала их.

Он опустил глаза на Ариадну, и та ответила взглядом, полным безнадежности. У них не было веревок, чтобы связать всех троих; правда, могут сойти и простыни. Позволят ли они связать себя под дулом автомата?

— Демоны липнут на меня, — весело заявил Киллер.

Чертов маленький хвастун, даже здесь не может удержаться!

— Они боятся тебя до визга, — буркнул Джерри. — По крайней мере так утверждает Тиг. Когда ты в спасательной партии, они ведут себя чертовски, извините за выражение, осмотрительнее, вот что он говорит.

Киллер улыбнулся, но улыбка вышла бледной, а ведь требовалась очень сильная боль, чтобы это отразилось на его лице. Жезл мог бы помочь, как помог уже по дороге сюда, но теперь Киллер сам отказался бы от такой помощи

— Оракул вручил жезл Джерри. Таковы неписаные правила полевых партий.

— И почему это нам нельзя выглядывать? — спросил Гиллис.

— Потому что вы можете увидеть там свою бабушку с блюдом пирожков для вас, — ответил Джерри. — Или младенца, тонущего в луже. И позже ночью мы услышим голоса знакомых нам людей, зовущие нас. И если у вас хватит глупости выглянуть, вы можете увидеть что угодно, имеющее целью одно: заставить вас отпереть дверь или произнести неверное слово.

Мейзи вопросительно посмотрела на мужа.

— Не верь ни одному его слову, дорогая, — сказал он. — Лейси, этот глупый дядя просто пытается напугать нас. У него там друзья, которые издают всякие глупые звуки. Что вам от нас нужно, Говард?

— Я хочу, чтобы вы дали мне слово, что вы не будете выглядывать, подходить к двери — даже приближения к ней может оказаться достаточно — или отвечать на то, что вы услышите. Ваше твердое слово, или мне придется связать вас.

Гиллис пожал плечами.

— Обещаю. Потешь его, Мейзи. Один из собутыльников Ариадны, я подозреваю.

— Обещаю, — согласно кивнула женщина. Джерри посмотрел на Карло.

— Идет.

— Очень хорошо, — сказал Джерри. — Повторяю, я буду держать вас на мушке, и я совершенно серьезен. Ариадна, вы мне верите?

Она молча кивнула.

— Она и в розовых слонов верит, — заметил Гиллис.

Джерри встал. Он не отказался бы от чашки кофе, но запаса оставалось на один кофейник, да и воду стоило поберечь. Эта мысль сразу же пробудила острую жажду, и он подошел к ведру, поставленному в дальний угол за пианино, чтобы случайно не опрокинули. Когда он проходил мимо окна, что-то постучало по стеклу, пытаясь привлечь его внимание. Он проигнорировал это, поежившись от неприятного, ползучего ощущения. Воды оказалось меньше, чем он ожидал, и он решил не думать пока о кофе. Когда он возвращался на место, за окном мяукнул котенок.

Кофе на троих, еда на троих… он еще раз подумал, не совершил ли он ошибку, пытаясь вернуть детей. Возможно, успех Киллера был настолько выше человеческих возможностей, что даже Оракул не ожидал этого.

— Сколько еще будет продолжаться этот фарс? — спросил, нахмурившись, Гиллис. Ну да, их стулья не относились к самым удобным.

— До утра, — ответил Джерри. — И самый темный час будет перед рассветом. Если мы переживем его, мы с Киллером уедем. Мы намерены взять с собой Ариадну, Лейси и Алана. Вы тоже сможете уехать.

Ариадна недоверчиво посмотрела на него: она явно не ожидала, что спасение еще возможно.

Гиллис расправил свои широкие плечи.

— У меня законные права на этих детей.

— Это меня не интересует, — пожал плечами Джерри. — Я увезу их в место, где ваши законы не действуют, — и Оракул может заживо поджарить его за это.

— Что-то очень тихо там, — осторожно заметил Киллер. Ему уже доводилось переживать осаду, и не раз. Джерри не доводилось, хотя он слышал много рассказов. — Им положено сейчас чирикать и тараторить.

Сам он не додумался — при таком количестве неверящих мелкие хитрости куда эффективнее запугивания, однако действовать так скоро после неудачи с мнимым ФБР они не могли: это может вызвать подозрения. Поэтому враг будет выжидать, действуя на нервы.

Дождь наконец прекратился, только стучали капли, стекавшие с навеса над крыльцом. Джерри спросил, который час. Гиллис ответил, что четверть третьего.

— Тогда мои встали, — с досадой сказала Мейзи. — На моих пол-двенадцатого.

За все время Карло произнес только пару ругательств, но теперь заговорил и он:

— У меня пять минут шестого.

Трое пленников удивленно переглянулись, и Джерри улыбнулся: магия сбила их часы. В принципе на обычные часовые механизмы она не влияла, значит, у них должно быть что-то сложнее.

— Как вы нашли меня? — спросила Ариадна.

— Пеленгаторы, — ответил Гиллис.

Джерри не знал, что это такое, но решил не спрашивать.

— Ну и покружили мы за тобой. Ты ведь не без труда нашла это место, не так ли?

Она надулась, словно не хотела отвечать, потом призналась:

— Я заблудилась. Я не собиралась сюда, Грэм. Я направлялась в Канаду.

— В Канаду? — презрительно усмехнулся Гиллис, и Карло рассмеялся. — У тебя всегда было плохо с ориентацией, да?

Она опустила глаза — женщина, искалеченная слишком многими поединками, чтобы принимать еще один.

— Одно развлечение было наблюдать за твоими детскими предосторожностями,

— продолжал Гиллис, издеваясь над ней. — Майк, конечно, поставил меня в известность, когда ты сняла свои деньги… и Чарли тоже, когда ты купила машину. Вот Карло и отправился туда, пока ты не забрала ее, и установил передатчики. И еще один у Алана в медведе — так мы узнали, в какой они комнате.

Достойная картина: огромный мужчина, старающийся уколоть такую маленькую женщину. Она не разозлилась, но когда заговорила, голос ее сочился презрением:

— Ты всегда был таким умным, Грэм, не понимаю, как это ты женился на такой дуре, как я.

— Ты не была такой дурой до того, как алкоголь прожег тебе мозги, — сказал он. — У тебя хватило хитрости лечь под молодого адвоката с неплохими перспективами, но с капиталом, недостаточным чтобы отвертеться от отцовства. И должен признать, я и не подозревал, что ты наняла двух этих удальцов. Где ты их откопала?

Она так долго не отвечала, что Джерри показалось, будто она решила молчать.

— Вот здесь, когда вошла сюда, — сказала она наконец. — Я посадила машину и пришла сюда просить помощи. Мистер Говард и мистер… и Киллер были очень добры, и хорошо отнеслись ко мне, что приятно отличается от общения с пресмыкающимися вроде тебя, Грэм.

Маленькие семейные радости, как говорил Киллер.

— Дерьмо! — повторил Грэм.

Джерри нахмурился: он бы предпочел, чтобы Гиллис прекратил употреблять это слово.

— И ты утверждаешь, что совершенно незнакомые тебе люди провернут то, что удалось этим двоим, только из симпатии к какой-то беспризорнице, шатающейся под дождем? Интересно, сколько из моих кровных алиментов они получили?

— Нисколько.

Грэм недоверчиво нахмурился.

— Что вами движет, Говард? И если она не платит, то кто?

Ну что ж, им предстояло убить еще несколько часов, так что правда им не повредит — она и так всегда была рядом, отодвинутая теми, кого не касалась, в мифы и легенды. И кроме того, он должен быть уверен в том, что эти люди будут слушаться его, а они получат на то больше оснований, если сочтут его опасным психом.

— Я послан организацией, о которой вы никогда не слышали, — начал Джерри, заметив, как Карло приподнял бровь. — Мы с Киллером — полевая группа. Время от времени нам дают приказ вступить в контакт с определенными людьми и предложить им убежище. Ваша бывшая жена — одна из таких людей. Почему и как она избрана, меня не касается.

— Убежище? — переспросил здоровяк. — Психушка? И где?

Джерри попытался устроиться поудобнее на ручке скрипучего старого кресла. Ариадна подвинулась; он расценил это как приглашение и уселся рядом с ней.

— Мы называем это место Мерой, — ответил он, — хотя у него множество названий. Это страна счастья и вечной молодости.

Мужчины переглянулись, и Карло закатил глаза.

— Мне около семидесяти лет, — продолжал Джерри, — а Киллеру — чуть больше четырехсот. Разумеется, вы мне не поверите, но, как я уже сказал, вам придется по крайней мере поверить в то, что в это верю я. Ариадна интересовалась…

Сидя под голой лампочкой, он рассказывал им о солнечном городе Мере, где каждый день напоен ароматом цветов и запахом моря, о его улочках, площадях и извилистых аллеях, заполненных людьми из всех времен и всех стран, живущими в мире и счастье. В этой комнате с голыми дощатыми стенами, фанерным потолком и потертым линолеумом он рисовал им красоту розовых и красных стен из мрамора и песчаника, гранита и красного кирпича.

Его голос звучал монотонно в наступившей зловещей тишине; снаружи не слышны были ни ветер, ни дождь — только стук редких капель на крыльце.

Он рассказал им про тихий порт перед его окнами, ослепительно голубой под летним небом, где находят пристанище маленькие суда всех времен и народов: старые дымные пароходы из Лондона девятнадцатого века, триремы из Микен или Коринфа, позолоченные византийские галеры и грузные ганзейские когги с Балтики. Он рассказал им, как иногда выходит и заговаривает с матросами — с выгружающими шелка китайцами, убежденными в том, что привели свои джонки в Занзибар, с арабами, привезшими кофе, по их мнению, на Андаманы, с китобойцами-янки, пополняющими запасы питьевой воды в Лахайне, с экипажами испанских каравелл, ходящими в Вест-Индию, бригантин, шхун и арго. Он видел, как скептицизм пленников сменяется недоверием, а недоверие — беспокойством. Ну что ж, оно и к лучшему.

Он рассказал им про Южные ворота, ведущие к угодьям, виноградникам и фермам, о полях пшеницы, о рисовых чеках, на которых трудятся выходцы из Азии, о полях тюльпанов, взращенных голландцами. Он описывал старые скрипучие водяные мельницы, крошечные деревушки, сады, которые цветут утром и ломятся от фруктов к вечеру. Он рассказал о том, как меранцы, живущие в городе, возвращаются иногда к своим сельским истокам, отправляясь на уборку урожая или пробуя силы на вспашке, о пристрастии Киллера к сенокосу, особенно к душистым стогам, в которых обнаруживаются иногда простодушные доярки.

— Чертовски верно! — подтвердил Киллер. — С ними никто не сравнится.

Он рассказал им о диких землях за Западными воротами, где он только вчера утром удил форель с отцом Юлиусом, и где Тиг собирался охотиться на вепря — о лесах, холмах и реках, окруженных туманными горными кряжами, куда заглядывает только закатное солнце. Он рассказал о прогулках — пеших, лодочных и верховых…

— Пегги!.. — сонно произнесла Лейси.

Он уже сидел в кресле откинувшись и положив руку на плечо Ариадне. Она, похоже, не возражала.

Он рассказал им о Северных воротах, ведущих назад, в реальный мир, куда Оракул посылает спасателей и куда некоторые вроде Киллера отправляются пристрелять оружие для Арсенала. Он описал им первое свое задание, когда ему доверили жезл: как боязно было ему отправляться во Внешний Мир одному, как он шел в тени деревьев — и вдруг сгустился туман, и он оказался в лондонском Гайд-парке девятнадцатого века. Он рассказал, как он выполнял все указания и как поразило его собственное отражение в витринах — он оказался в цилиндре и длинном плаще, хотя знал, что на нем всего лишь обычные меранские одежды. Он рассказал им, как нашел в трущобах Лаймхауза того, за кем был послан, — брошенного ребенка, и как доставил девочку в безопасность, в приют доктора Бернардо… и с грустью вернулся в Гайд-парк, а оттуда — в Меру, с грустью и угрызениями совести за то, что не может предложить девочке того, что дано ему.

— Но почему именно ее, Джерри? — спросила Ариадна. — Что такого было в этой девочке?

— Не имею понятия, — ответил он. — Я даже не узнал, как ее зовут.

Просто девочка, одна из тысяч таких же.

— Это ты здесь, Джерри? — окликнул Тиг из-за двери.

— Ни слова! — скомандовал он, в ужасе вскакивая на ноги. На его глазах все как один повернулись к двери и уже открывали рты. Он с грохотом прижал жезл к двери и еще раз выкликнул заклинание. — Ни слова! — повторил он. Дрожащей рукой он придвинул четвертый стул к двери, смахнул пот со лба и сел. На этот раз они оказались близко, слишком близко.

Даже он чуть не ответил.

— Ну, — произнес он, чуть отдышавшись, — давайте по одному. Мистер Гиллис, кого вы услышали?

Здоровяк сузил глаза.

— Это Джо из офиса.

— Нет, это не Джо. Миссис Гиллис?

— Это… это похоже на маму, — ответила она нерешительно, она боялась противоречить мужу, удивленно покосившемуся на нее.

— Карло?

Парень упрямо молчал, но его губы безмолвно шевелились: видимо, еще одно ругательство в адрес Джерри. За всю ночь парень не произнес и шести слов, хоть не производил впечатления идиота. Возможно, он старше, чем показалось на первый взгляд.

— А ты, Лейси, кого услышала?

— Бабушку, — ответила она, чуть не плача.

— Ариадна?

Она прикусила губу.

— Во всяком случае, не их.

— Киллер?

— Клио, — ответил Киллер; даже он казался удивленным.

— Мне послышался голос Тига, — сказал Джерри. Киллер заржал.

Хоть это их убедило?

— Вот так, леди и джентльмены. Мы все услышали очень хорошо знакомые голоса. Лично меня спросили, здесь ли я. И ответь я утвердительно, это означало бы приглашение. Теперь это дошло до ваших твердокаменных голов?

Гиллис внимательно посмотрел на него.

— Вы озадачили меня, Говард. Я могу догадаться, как вы делали все остальные штучки, но решительно не понимаю, как вам удалось проделать этот трюк с четырьмя или пятью разными голосами…

— Благодарю вас, — сказал Джерри. — Вы честны передо мной и самим собой. А теперь продолжать ли мне свой рассказ? Маньяк я или действительно прибыл из сказочного мира, в любом случае готовы ли вы слушать меня?

На этот раз он получил в ответ кивок от Гиллиса и пожатие плечами от Карло. Он охрип, рассказывая, и ослаб от постоянного напряжения; они некоторое время сидели молча.

— Мистер Говард, — осторожно спросила Мейзи, — задумывались ли вы о своей бессмертной душе?

Ага. Вот еще ведро со змеями.

Он решил придерживаться тонкой грани между правдой и ложью.

— Вчера утром, миссис Гиллис, я ходил на рыбалку с отцом Юлиусом, моим добрым другом, и он прожил в Мере больше тысячи лет. Он уже пожилой человек, он кажется слабым, хотя без труда обгонит меня, поднимаясь на холмы, и он истово предан Господу. Он был аббатом в Бургундии, в двенадцатом веке. Вам не найти более образованного священника, исполненного любви к Богу и ближним. Мы часто и подолгу беседуем с ним о моей и его душе, и о душах всех обитателей Меры.

Она облегченно улыбнулась и кивнула.

Впрочем, он умолчал о точке зрения отца Юлиуса, и по крайней мере Ариадна заметила это.

— И как вы собираетесь уехать отсюда, Говард? — поинтересовался Гиллис.

— И как сделать это нам?

— У нас есть лошадь и повозка, — ответил Джерри. — Путь в Меру никогда не бывает долгим. Ты ведь хочешь прокатиться в повозке, правда, Лейси?

Девочка кивнула. Когда родители начали ссориться, она сунула палец в рот и так и не вынула до сих пор — слабое утешение для ребенка, разорванного распавшимся браком.

— А мы? — не успокаивался Гиллис.

— Я предложу вам выждать двадцать минут после нашего отъезда и выйти.

Местность к тому времени должна будет уже измениться. Вряд ли отсюда далеко до какого-нибудь жилья. Демоны почти никогда не нападают днем, к тому же они охотятся не за вами. И потом у них будет еще куча возможностей поймать вас, — добавил он, улыбнувшись Мейзи.

— Джерри? — слабо окликнул его Киллер. — В комнате темнеет.

Джерри поднял глаза. И правда, лампочка светилась теперь оранжевым светом. Свет угасал, а он и не заметил.

Он пробормотал слова благодарности и вскочил зажечь керосиновые лампы.

Одна и так уже горела несколько часов в углу. Он открутил фитиль, и лампа засветилась ярче, чем электрическая. Он поставил ее на стол, зажег вторую и водрузил на пианино. Потом отворил холодильник — там все таяло.

— Говард?

Снова Гиллис. Он начал выказывать признаки усталости — его синяки потемнели, а под глазами проявились круги, и все же он держался лучше остальных. Сильный человек. Даже непроницаемый Карло начинал нервничать.

Джерри вернулся на стул у двери.

— Вы собираетесь забрать мою бывшую жену, — продолжал адвокат, — и по мне так скатертью дорожка. Но вы собираетесь забрать и моих детей, против чего я категорически возражаю. Почему?

Прежде чем ответить, Джерри посмотрел на Ариадну и увидел страх в ее глазах.

— Потому что, вне зависимости от того, как решил суд вашего мира, я не могу разлучать мать с детьми.

— Но вы ведь не знаете ее историю?

— Меня это не волнует. Она их мать.

Он видел, что Киллер дрожит, и взгляд его блуждает. Или у него шок от боли, или он получил еще и внутренние повреждения. Джерри мог полагаться только на себя.

— Очень жаль, — оскалился Гиллис. — Ко всему прочему она неизлечимая алкоголичка. Я ухлопал на ее лечение несколько тысяч, и все коту под хвост. Я пытался отобрать у нее спиртное — она покупала еще и прятала. Я отобрал у нее деньги — она продала драгоценности, включая те, что достались нам от моей матери. Мое ранчо далеко от города; я вывел из строя ее машину — все бесполезно.

Мысль о том, что от алкоголизма можно вылечиться, как от болезни, была внове для Джерри; впрочем, с сороковых годов медицина, должно быть, ушла далеко вперед.

Гиллис продолжал свое выступление перед присяжными.

— Суд не только признал законность моих родительских прав, мистер Говард, но он также ограничил ее доступ к детям. Она может навещать Алана и Лейси только тогда, когда я не сомневаюсь в ее трезвости. В противном случае она пугает их, валясь с ног и пуская над ними слюни…

— Меня это не интересует, — заявил Джерри, не осмеливаясь взглянуть на Ариадну. — Мне не положено знать, почему тех или иных людей выбирают для спасения. Это известно только Оракулу, а он не говорит этого. Возможно, спасти меня было проще всего…

— Мы говорим сейчас о моей бывшей жене, — перебил его Гиллис. — И о моих детях. Говорю вам: она не может оставаться трезвой больше месяца или двух. Она будет красть, лгать, делать что угодно. Она пропадала в запоях целыми днями, даже неделями. Несколько раз она просыпалась чуть не на помойках, не зная, где была и что делала. И вы готовы доверить ей детей?

В маленькой комнатке стояла тишина, только огонь потрескивал в печке.

Джерри все-таки посмотрел на Ариадну и поспешно отвел глаза. Он посмотрел на вторую жену Гиллиса и прочел на ее лице отвращение.

— Миссис Гиллис, — спросил он. — Разве ваша религия не говорит о прощении?

Она ощетинилась — со стороны такой мягкой, кругленькой, благостной девочки это казалось забавным.

— Тем, кто искренне раскается, даруется прощение, — строго произнесла она.

— Тогда, возможно. Мера — одна из разновидностей прощения? — мягко предположил он. — Многих, попадающих в нее, спасали от неминуемой смерти — я сам видел, в каком виде их привозили: это были почти трупы, они чуть дышали. И через два-три дня они становились такими же здоровыми, как я сам. Рак, тиф, туберкулез… что еще, Киллер? Бубонная чума, раны от меча — в Мере никто не умирает, никто не болеет. Не думаю, чтобы алкоголизм был там такой уж проблемой.

Жервез мог выпить пол-графина «Амонтильядо», но никто не назвал бы его алкоголиком; его разум оставался острым как бритва, здоровье крепче крепкого. Жервез в полном порядке.

Снова наступила тишина в неровном свете керосиновых ламп, нарушаемая чуть слышным всхлипыванием из кресла, где сидела Ариадна.

— Она недостойна! — крикнул Гиллис.

— Кто вы, чтобы судить ее? — зарычал Джерри в ответ, выведенный из себя. Надо бы вести себя спокойнее и профессиональнее, не принимая своего клиента

— Ариадну — так близко к сердцу. — У вас есть еще что-нибудь против нее?

— Разве этого недостаточно? — здоровяк скрестил руки на груди, побагровев, и твердо сжал губы.

— Нет! — резко сказал Джерри. — Если это все, что вы имеете против нее, я заявляю, что она достойнее, чем был я сам!

Последовало еще более долгое молчание.

Он не собирался говорить этого.

В конце концов он повернулся к Ариадне. Надежда вновь затеплилась в ней.

— Я тоже грешил, — сказал он. — Меня не посылали ни к судье, ни к прокурору, ни к защите. Я доставлю вас в Меру, к Оракулу, как мне было поручено, и там вы примете свое решение.

Она молча кивнула; ее бледные щеки чуть порозовели.

Он повернулся к Гиллису.

— Возможно, я совершаю ошибку: мне ничего не говорили насчет детей.

Если я не прав, их вернут целыми и невредимыми, обещаю. Многие отказываются остаться, поговорив с Оракулом. Он всегда обещает им благополучное возвращение во Внешний Мир, а его никогда не уличали во лжи или в неточности.

— Вернут мне? — спросил Гиллис. — Или отошлют обратно вместе с ней?

— Этого я не знаю.

Электрическая лампочка уже еле светилась. На улице было совершенно тихо. И что дальше?

— Мистер Говард, сэр? — Голос принадлежал Карло, и Джерри удивленно уставился на него, пока до него не дошло, что «сэр» вовсе не обязательно означает уважение.

— Мистер Карло, сэр?

— Вы стареете в Мере?

Джерри тряхнул головой, подняв Карло сразу на несколько ступенек выше.

Он мог угадать, что последует за этим, и Гиллис это упустил.

— Так как насчет детей? Они взрослеют или остаются детьми? — У него был мягкий, но настойчивый голос. Джерри не мог разобраться, что именно в нем особенного.

— Не знаю, — признался Джерри. — Киллер, ты у нас старожил — может, ты знаешь?

Он задал вопрос скорее потому, что его беспокоил Киллер, и он не ожидал ответа — тот и так ответил еще вечером.

— Нет, — буркнул Киллер.

— Выходит, в Мере нет детей? — так же невозмутимо спросил Карло; глаза его сияли триумфом.

— Я не видел ни одного, — ответил Джерри.

Он не мог заставить себя посмотреть на Ариадну.

Лейси уснула на руках у отца. Должно быть, ему было очень неудобно, но он не предложил уложить ее. Карло и Мейзи ерзали на стульях. Мейзи покраснела и заявила, что ей необходимо в туалет. Джерри отослал ее на горшок в спальню и заставил Ариадну присмотреть за ней.

Киллер утверждал, что он в порядке, но не заговаривал, если только к нему не обращались.

Черт, как тянется эта ночь — они, наверное, на Северном полюсе, или это просто декабрь?

Снаружи не доносилось ни звука. Что там творится? Почему враг не предпринимает новых попыток? Чего — или кого — нет, все-таки чего они ждут? Получили ли там, в Аду донесение: «В наших владениях находится Ахиллес, сын Криона. Он ранен, а его единственный спутник беспомощен».

«Так ступай и разделайся с ним… лорд Астерий!»

Нет, он даже в мыслях не должен произносить это имя.

В комнате было жарко и душно, но Джерри больше не мог противиться желанию выпить кофе. Он взял кофейник и подошел к ведру, и никто не скребся и не мяукал за окном, но, когда он возвращался к плите, послышался тихий смешок, почти неслышный для других.

Он кинул в топку еще полено и поставил кофейник на плиту.

Тут Карло выпрямился. Потом Мейзи. Потом и он услышал это, пока вдалеке. Теперь уже все косились на окно, услышав это.

— Что это? — беспокойно спросила Мейзи.