1

Рэп, отдавшийся во власть дремы, тупо уставился на нору в скале. Ярко светили звезды, ночной воздух приятно холодил кожу, но юноша не отдавал себе отчета, что происходит. Потом вспомнил: темнота, он пробирается через заросли по скалам, ясновидение подсказывает путь. Ноги в крови, щиколотки и колени разбиты и распухли, руки и плечи в синяках. Из этого кошмара выплыло туманное воспоминание, как он час или два нес на спине Гатмора. Но сейчас Рэп был один, и силы его были на исходе. Товарищи его остались где-то далеко позади: где уж простому смертному поспеть за волшебным призывом.

Мальчишечка исчез, последний раз промелькнув перед глазами проворным зверьком. Значит, именно эта пещера и была местом назначения. Абсолютно круглая, творение какого-то волшебника, она казалась просто дырой в черных скалах. Расплавленный камень — значит, здесь потрудились драконы; ясновидение отказало, а это означало, что здесь поблизости логово волшебника. Впрочем, сама пещера могла оказаться логовом хищника, леопарда или медведя, например.

Некоторое время Рэп в бессилии лежал на камнях. По идее следовало бы испугаться, следовало бы восстать против настойчивого зова, который снова захлестнул его разум. Внутренний голос шептал, что не стоит противиться: может быть, это перст судьбы, счастливый случай привел его к этому месту. Так или иначе, трудно сопротивляться, когда так измучен и не осталось сил.

Рэп на четвереньках полез в нору. Воздух был пропитан холодом камней.

Лаз был длиннее, чем толщина стен любого замка, но все же довольно скоро Рэп вылез наружу и оказался на дне ущелья. Над головой сияли звезды. С двух сторон высились шершавые каменные стены, раскинув руки, юноша мог коснуться обеих сразу. Ровный пол усыпали мелкие, неприятно острые камешки. Здесь и там над проходом нависали отколовшиеся от скал каменные глыбы, образуя великолепные нерукотворные арки. Осколки поменьше, видимо, были кем-то убраны.

Рэп продвигался вдоль трещины, повторяя все ее повороты и извилины, в течение десяти или пятнадцати минут. Судя по всему, этот ход был нарочно устроен так, чтобы служить надежной защитой от драконов. Но вот проход загородила грубо сработанная каменная стена. В ней была крошечная дверь, предназначенная словно не для людей, а для собак. Сквозь нее проникал тусклый свет.

Рэп встал на колени и тотчас отшатнулся: в нос ударила вонь гномичьего жилья. Гномы — падалыцики и мусорщики — приспособились жить почти во всех местах, потому что утилизируют практически любой мусор. Безусловно, они лучше своих конкурентов, крыс и других грызунов, но соседство их не из приятных. Кроме гнома, никто по доброй воле не вошел бы в гномичью нору, но Рэпу, судя по всему, предстояло это совершить. У него не было выбора. Стоило ему замешкаться на минуту, как настойчивый магический призыв мальчишки-гнома снова толкал его вперед.

Очень осторожно, зажав нос, Рэп пролез внутрь и встал на ноги, подавляя позывы тошноты. Из глаз сочились слезы.

Это была не нора. Фавн очутился в громадном зале, стены которого, серые, неровные, будто парили в туманной дымке, укутавшей потолок и освещавшей голубоватым светом все широкое пространство. Тут и там виднелись какие-то странные тени, но что это было — разглядеть не удавалось.

Каменный пол, образованный самой скалой, здесь был похоронен под толстым слоем отбросов — гномы оставляли нечистоты прямо перед входом, это как нельзя лучше отпугивает непрошеных визитеров. То и дело ясновидение блокировалось или, по крайней мере, слабело, будто натыкаясь на таинственные преграды. Помещение производило зловещее впечатление и напоминало о черной магии. А воняло здесь хуже, чем в самом запущенном свинарнике.

На низкой каменной ограде в дальнем конце зала сидел парнишка — тот самый, который учинил эти беспримерные гонки. Этот, по крайней мере, не выглядел заколдованным или призрачным. Он смотрел на Рэпа с удовлетворенной, понимающей улыбкой, ковыряя пальцем в носу.

Вода! За оградой находился круглый бассейн. Закрывая нос рукой в надежде, что запах собственной кожи заглушит другие запахи — не заглушил, — Рэп осторожно захромал через зал. Обойти помойку и нечистоты было невозможно, но фавн надеялся, что не шлепнется прямо в них.

На поверхности бассейна плавала зеленая тина. Рэп разогнал ее и зачерпнул воды. Хотя вода давно протухла, он пил не останавливаясь, потому что от жажды спеклись все внутренности. По крайней мере, он точно знал, что гномы в этой воде не мылись.

Он уселся и обтер лицо рукой, потом обнаружил, что сидит на склизкой смеси из перегнившей тины и ила. Какого черта все это значит?

Теперь, узнав второе слово силы, он обрел чудесную возможность не чувствовать боли. Без этого он бы сейчас вопил и стонал. Еще бы — ступни, суставы, мускулы — все разбито и располосовано. Зато улеглась неуемная магическая тяга. Теперь можно спокойно посидеть и расслабиться. Ощущение покоя мгновенно повергло его в дремоту. Но как только внимание рассеялось, всколыхнулась боль. Он выпрямился, боль исчезла. И Рэп уставился на мальчика, который привел его сюда.

— Меня зовут Рэп.

Мальчик хихикнул.

— А у тебя есть имя, сынок?

Паренек вынул палец из носа, пробурчал: «Угиш» — и снова хихикнул. А зубов у него было во рту, что у щуки. И даже острее.

— Ты волшебник, Угиш?

Широкая улыбка и молчаливое «нет». Гномы предпочитают ночное время, но Рэп встречался с ними в Дартинге. Видел он их и в Финрейне, и в Мильфлере. У тех были очень большие, круглые глаза, белков почти не было видно. Да и радужки почти не было, один блестящий черный зрачок. Глаза у Угиша тоже были очень большие, но другие: среди грязи сияли белки, радужка имела насыщенный бронзовый оттенок.

Нельзя сказать, чтобы все обитатели Краснегара были выдающимися чистюлями, а кое с кем вообще невозможно было находиться в одном помещении, но никто и никогда не получал от грязи такого удовольствия, как гномы.

Рэп выдавил улыбку.

— А кто же тогда... ох!

В зал вошла женщина и, оглядевшись, направилась прямо к ним.

Она была не из племени гномов — не ниже Рэпа ростом и великолепно сложена. Сначала он даже не мог понять, какой она расы. На ней было свободное платье, грязное, короткое, без рукавов, до неприличия изодранное, но двигалась она гордо и с достоинством. Грязи на ней было не меньше, чем на мальчишке, цвет кожи не просматривался, сальная мочалка волос свешивалась до середины спины. Но потом он увидел вымытые потом пятна подмышек — ярко-золотистые. Верно, и вся кожа была того же золотистого цвета.

А ее глаза! Очень большие, странно раскосые, сверкали всеми цветами радуги, как опалы или перламутр. Она была эльфом. В Мильфлере и Финрейне он мельком видел эльфов, но никогда не рассматривал их так близко. Он не мог определить ее возраст, но, без сомнения, она была, если ее вымыть, необыкновенно красива.

Зато теперь ясно, откуда у Угиша такие глаза, хотя Рэпу не приходилось слышать о гномах-полукровках.

Женщина подошла и присела в реверансе, Рэп еще теснее обнял колени и съежился.

— Меня зовут Атальриан, разумеется. — Она улыбнулась и машинально почесала голову.

— Мое имя Рэп. Я... я не одет.

Она нахмурилась.

— Да, но... ладно, Угиш, дай ему свою одежду на время.

Посмеиваясь, мальчик развязал набедренную повязку и протянул Рэпу. Рэпа передернуло. Эту тряпку не хотелось бы трогать, не то что надевать, но он не хотел обидеть хозяев. Гномы обычно скромны и необидчивы, но и у них имеются те же чувства, что и у всех, не говоря уже об эльфах.

Поэтому он взял тряпье и с достоинством, на какое только был способен, встал. К счастью, эта одежка была ему мала, поэтому юноша просто прикрылся ею, следя, чтобы она не коснулась тела.

Вставая, он с трудом удержал равновесие, голова кружилась.

Атальриан снова улыбнулась и протянула руку с грязными ногтями.

— Вам рады в Сумрачной Крепости, волшебник. Давно у нас не было гостей к обеду.

Рэп поперхнулся и не пожал ей руку, так как обе его руки были заняты. Его покачивало от усталости.

— Я не волшебник, я просто адепт, к тому же совсем новичок.

Она удивилась:

— Но мне показалось, Ишист сказал, что вы совладали с... Ох, Боже! — Взгляд ее упал на его ноги. — Как же вы так сильно изранились? Угиш, беги и попроси папу прийти.

Паренек пожал плечами и поплелся прочь, разбрызгивая мутную жижу.

— Вы должны извинить нас, адепт! Муж должен был предусмотреть... Будьте добры, садитесь. — Она жестом указала на камни, окружавшие лужу.

Рэп уселся на влажный камень и нехотя расстелил тряпье на коленях. Женщина вновь протянула руку, и фавну ничего не оставалось, как пожать ее. Можно было только надеяться, что она не ждала поцелуя.

Стоя над ним, Атальриан нараспев заговорила:

— Как чудесно, когда приходят гости! Я, кажется, уже целое столетие не готовила хорошую еду. Ох, я имею в виду, что привыкаешь к вкусам гномов, но... как приятно будет достать старые мамины рецепты. Иногда Ишист приносит для меня настоящие свежие вещи. А для детей так поучительно будет попробовать пообедать за столом. Мне показалось, он говорил, что вас трое?

От усталости Рэп даже сидеть не мог ровно, дрожал и покачивался. И думал, кто из них сошел с ума, он или она. Или оба.

— Мои товарищи не такие выносливые, как я, сударыня. Они затерялись где-то там, в дебрях.

— Ясно. Нужно бы их принести сюда. Ведь там снаружи леопарды и другие скверные животные. Все-таки это дикая страна, как мне говорили.

Она окинула взглядом залу.

— Вы танцуете, адепт Рэп?

— Э-э... не очень хорошо.

— О!

Веки его отяжелели и опустились, и тут же ступни обожгло болью. Рэп встрепенулся. Разговаривай... не молчи.

— А что это за место, сударыня?

— Место? — Хозяйка улыбалась и некоторое время ничего больше не произносила. Потом, будто очнувшись от грез, сказала: — Ах, место. Мы прозвали его «стойло», но на самом деле мы используем его для...

Рэп отлично видел, для чего они его используют.

— Очень-очень давно здесь и в самом деле находилось стойло.

Она показала на стены, и Рэп заметил арочные пролеты, заложенные камнями. Эти арки были такие громадные, что в них свободно мог бы пройти...

— Стойло для драконов, сударыня?

Еще одна пауза.

— Для драконов? Мы не впускаем сюда драконов.

— Но замок очень старинный, правда?

— Ишист сказал, что да. — Она засмеялась.

— А теперь?

Что это, только лишь убежище, захваченное и обжитое странствующими гномами? Или действительно была некая причина, чтобы притащить Рэпа именно сюда?

— Теперь?

— Этот замок, сударыня? Кто его владельцы?

— Владельцы? — Атальриан улыбнулась. — Ну, мой муж, Ишист — он, видите ли, великий волшебник. Великий волшебник Ишист, вы же знаете. Он погонщик драконов. И уже много лет. И вот мы живем в Сумрачной Крепости. А это очень важное дело. Ведь кто-то должен это делать.

Рэп пытался подумать над ее словами, но постепенно скатывался в сон. И снова стрела боли вернула его к действительности. Он с удивлением заметил трех ребятишек, которые жались к Атальриан и с подозрением разглядывали гостя. Все они были голые, грязные и вонючие. Все трое были младше Угиша.

И у всех были огромные глаза. У каждого своего цвета — синие, фиолетовые и малиновые — но одинаково сияющие. Большинство полукровок похожи на одного из родителей. Сам Рэп, например, принадлежал в целом к фавнам. Единственная черта, которую эти малыши-гномы переняли у своей матери-эльфа, были эти яркие разноцветные глаза.

— А что должны делать погонщики драконов, сударыня?

— Погонщик драконов. Он только один! Он, конечно, отгоняет драконов от Горла. Они, разумеется, все время рушат ограду, а он, естественно, должен ее чинить. Он ведет учет птенцов, выдает металлы, накладывает запрет, чтобы огненные птенцы не летали над водой. Это очень важно!

Она наклонилась к одному из детей, уступив его назойливым приставаниям, и он что-то зашептал ей на ухо.

Какая женщина согласится выйти замуж за гнома? Жить как гномы? Позволять своим детям жить как гномы?

И без сомнения, погонщик драконов должен быть наместником одного из Хранителей, как, например, проконсул Феерии.

— Значит, сударыня, ваш муж работает под эгидой волшебника Юга?

Атальриан подняла глаза, они светились изумрудами и янтарями.

— Верно, он служит Литриану. Ты нашел папу?

2

Ишист был первым толстым гномом, которого видел Рэп. Он был лыс и едва доставал Атальриан до груди, но жена наклонилась и обняла его, словно они не виделись несколько месяцев. Гном явился в сопровождении шести огненных птенцов, которые порхали над влюбленной четой, освещая желтыми и оранжевыми вспышками мглу под потолком. Пять из них были бесплотными огненными созданиями — таких Рэп видел и раньше. Просто сгустки света, бесформенные, нематериальные, размером не больше колибри. Шестой дорос до размеров чайки и уже заметно затвердел. В огненном ореоле проглядывало драконье тело. Этот летал более уверенно, вел себя не так суматошно и, в конце концов, направился к Рэпу — видимо, движимый любопытством.

Птенец закружил над юношей, тот напряженно застыл. Рэп был уверен, что не подзывал птенца, и надеялся, что волшебник знает об этом. Не успел фавн подумать, что хорошо бы отослать птенца, как драконенок уселся к нему на плечо. Он оказался неожиданно тяжелым и горячим, словно жаркое из духовки. Раскаленные когти впились в кожу. Пришлось приложить некоторое усилие, чтобы унять боль, представилось, как шипят и темнеют струйки крови. А птенцу и дела не было до этого — он и не подумал ослабить хватку. Сияние вокруг головы детеныша окрасилось голубым, и когда он потерся своей теплой чешуйчатой шеей о шею Рэпа, то юноша ощутил ни с чем не сравнимый прилив радости. Все равно что возиться со щенком. Малыш показывал, что он, Рэп, самый замечательный в целом свете. Это было почти так же приятно, как целовать симпатичную девчонку. Теперь он понял, почему Блестящая Вода держала у себя в качестве домашнего питомца драконьего детеныша.

Он поднял руку и погладил гладкие горячие чешуи. Птенец, сияя от счастья, заурчал, переливаясь ярко-голубым, и оттого пошел по стенам невиданный танец теней.

К этому времени вокруг Атальриан собралось шестеро детей. Все, за исключением самого маленького, который сосредоточенно ковырял в носу, глядели на эту сцену и заливались визгливым смехом.

Тогда и Ишист повернулся посмотреть и изумленно уставился на Рэпа. Он был заметно старше жены, спутанные волосы поседели. Гном носил нечто вроде форменной одежды, от грязи трудно было определить ее цвет и покрой. Обуви не было вообще. Ишист внимательно разглядывал Рэпа.

Даже сидя на камне, Рэп был выше гнома. Юноша решил не вставать и постараться не показывать, насколько ему не по себе под испытующим взглядом глубоких черных глаз.

Маленький не маленький, но вонял этот гном похуже остальных. Неужели эта мелкая вонючка — могучий волшебник?

— Лилия, кажется, думает, что встречала тебя раньше, адепт. Так вот оно что!

— Может быть... господин мой...

— Называй меня просто Ишист. Я хорошо улавливаю оттенок иронии, когда дневной человек прицепляет мне всякие титулы. Тебя зовут Рэп. Так ты говоришь, что ты только адепт?

— Да... Ишист.

Чернильные глаза хитро сощурились, а затем в них промелькнуло удивление.

— Так ты и в самом деле видел мою Лилию раньше!

— Тогда ее называли Прелесть.

Огненный птенец отреагировал на имя зелено-голубой вспышкой, и Рэпу показалось, что у него задымились волосы. А ухо и шея покраснели.

— Блестящая Вода? — пробормотал гном. — Ну что ж! Я не знал этого. Мой господин не посвятил меня в свои тайны. — В улыбке открылись бесчисленные зубы, белые, острые. — Ишь ты, адепт, ходит-бродит тут, а у самого припрятаны за пазухой странные тайны. — Он усмехнулся, видя, как перепугался Рэп. — Да, я поглядел, что у тебя в котелке делается. Не волнуйся — нет там у тебя ничего особого. Все то же самое, что и у других людей.

Он снова продемонстрировал набор акульих зубов.

— У некоторых людей мозги такие, что даже гному противно, мастер Рэп, но я поздравляю вас. Теперь я должен заняться твоими ранами. Кыш, Лилия. Не могу же я лечить парнишку, пока ты сидишь у него на плече.

Дракон стал бледно-зеленым, прижался к Рэпу и еще крепче вцепился в плечо. По плечу из-под горячих когтей дорожками побежала кровь. Тем временем остальные пятеро птенцов, осмелев, приблизились к Рэпу, закружились над его головой, точно огромные розовые светляки, фавн подумал, что если они одновременно решат сесть ему на плечи, то ему несдобровать.

— Это не я, я их не призываю, господин! То есть Ишист.

Волшебник задумчиво почесал свалявшуюся бороду.

— Знаю, что не ты. Но это весьма и весьма странно. И, возможно, это делает тебе честь. Но не можем же мы стоять так всю ночь! Эй вы, кыш отсюда!

Лилия сорвалась с плеча юноши и метнулась в ореоле пурпурного огня, и весь драконий выводок взвился в сумрачную мглу под потолком, точно шесть сверкающих комет. Их недовольный писк был похож на нестройное позвякивание колокольчиков.

Ишист больше не обращал на них внимания. Нахмурившись, он смотрел на Рэпа.

— Ну, а теперь, мастер Рэп, можно спокойненько поколдовать над тобой. Никогда бы не пришло мне в голову, что ты не волшебник. Как ты напугал бедную Примулу! Надо же, оказывается, кое-кто может по глупости отважиться на такое, чего настоящий маг не посмеет...

Пока он болтал, все раны у Рэпа — от обожженных ступней до царапин от драконьих когтей — затянулись и зажили.

— ...ну и поэтому я переборщил с заклинанием призыва... Ну, как теперь?

Глаза-пуговицы моргнули, и Рэп внезапно почувствовал, что усталость улетучилась. Кроме того, он перестал чувствовать вонь. Это было настоящим благом. Он вздохнул с глубоким облегчением.

— Гораздо лучше, мастер Ишист. Спасибо.

Гном кивнул и саркастически заметил:

— Вообще-то я собирался бросить тебя в подземелье. Но моя жена очень волнуется: она непременно хочет, чтобы ты отобедал с нами.

Атальриан стояла позади, словно не хотела вмешиваться в мужские дела.

— О да! — воскликнула она и, подойдя к мужу, положила руку ему на плечо. Ишист взял ее руку и поцеловал; она же в ответ поцеловала его лысину, перепачканную пометом птенцов.

Пожилой гном и его молодая жена-эльф вели себя как молодожены, и это несмотря на то, что у них уже народилось семь... нет, восемь детей. Интересно, что эти малыши едят?

— С обедом придется немного подождать, моя радость, — сказал Ишист. — Я должен найти товарищей мастера Рэпа, пока зверье меня не опередило.

Атальриан заныла:

— Но ты ведь недолго, дорогой мой?

— Нет-нет. Сейчас еще темно. Я постараюсь как можно скорее, радость моя.

Он ласково похлопал жену по бедру.

— Но кушанья остынут. А мне так хочется, чтобы дети увидели, что такое настоящий прием.

У нее были странные представления о материнских обязанностях. Угиш и старшая девочка в это время дрались, с визгом катаясь по полу, но Атальриан это совершенно не волновало.

— Ничего, им полезно поспать, — безапелляционно заявил Ишист. — Магия магией, но сон сам по себе магия. Я думаю, наш гость не откажется от короткого отдыха. Куда ты собиралась поместить его?

Она смешалась.

— Ну, я думала... в северо-западную башню? — проговорила Атальриан с волнением.

— Очень удачный выбор, моя милая. Будь добра, покажи мастеру Рэпу его комнату. Я обещал Угишу, что возьму его с собой. Прекратите, вы оба!

Он разнял драчунов парой хороших пинков. Потом, после долгих нежных объятий, пошел к выходу. Женщина чуть не плача провожала его взглядом. Угиш побежал следом за отцом, со злостью слизывая с руки кровь.

3

Прикрываясь грязной тряпицей, Рэп шел за хозяйкой по бесчисленным коридорам, поднимался по узким скрипучим лестницам. Пол покрывал слой грязи, которую, кажется, не убирали с основания Империи. В углах валялись обглоданные кости. Двери комнат истлели, остались только ржавые дверные петли. Кое-где своды обрушились, приходилось перелезать через них, обдирая голые колени и локти.

Трудно было представить, сколько этим руинам лет, но вполне вероятно, что они были свидетелями Драконьих Войн. Всюду взгляд Рэпа натыкался на древние магические преграды, а один раз он уловил смутные образы, промелькнувшие где-то вдалеке. Иногда в отдалении он замечал компании гномов.

Кое-где помещения освещались тем волшебным туманом, который Рэп видел внизу; местами царила непроглядная тьма. Атальриан продвигалась большей частью ощупью и по памяти, Рэпу же помогало ясновидение. Юноша старался не обращать внимания на мелочи, такие, как грязь, насекомые, крутые бедра Атальриан.

Женщина скользила, как луч лунного света по воде, значит, правду говорили сказки про танцы эльфов.

Она изумляла его — как может человек существовать в таких условиях? Рэп находил ее в некотором роде даже привлекательной. Он старался представлять ее вымытой, причесанной и одетой как следует.

Если Угишу тринадцать или около того, то ей не меньше тридцати, но ее фигуре могла бы позавидовать любая молодая танцовщица. Возможно, дело тут в заговорах, а рождение крошек-гномов не так портит фигуру женщины, принадлежащей к рослой расе. Кроме того, у Рэпа были веские основания предполагать, что эльфы живут очень долго.

Юношу угнетала мысль о браке гнома и эльфийской женщины. Он уверен был, что Атальриан заколдована и именно в этом причина ее сильной привязанности к мужу. Но сам Ишист казался по-настоящему влюбленным. Может ли волшебник сам себя заколдовать? И захочет ли? И кто бы говорил: не сам ли Рэп настолько сошел с ума, что влюбился в королеву?

Но вот, вскарабкавшись по винтовой лестнице, Атальриан привела его в комнату на самом верху круглой башни. Помещение неприятно напоминало комнату Иниссо в Краснегаре и было почти таким же огромным. Под ногами тревожно скрипел пол. Сквозь проломы в крыше виднелись звезды, а четыре узких окошка напротив были совершенно залеплены грязью и не пропускали света. Единственную мебель составляла кровать на четырех ножках, вся покрытая паутиной. Атальриан остановилась у двери, с сомнением глядя на гостя.

— Великолепно, госпожа, — театрально произнес он. — В таких апартаментах я буду чувствовать себя как король во дворце.

На ее лице отразилось облегчение, хотя, когда она засмеялась, он уловил нотки неловкости.

— Я знаю, как трудно жить по обычаю гномов, адепт. Уверена, здесь давным-давно никого не было.

Нет нужды упоминать, насколько облегчило его участь притупление обоняния.

— Прекрасная комната, — настаивал Рэп, — я уверен, отсюда открывается великолепный вид.

Он подошел к одному из окон и протер стекло. Ясновидение не действовало, на фоне звезд ничего не было видно, только угадывалась огромная толщина стен, несомненно прекрасно защищавших от драконов.

Атальриан стояла и улыбалась, не замечая его действий.

— Вам нужен отдых. Я пошлю за вами Угиша или Ошат, когда будет подан обед. — Она присела в реверансе.

Рэп ответил неуклюжим поклоном, поблагодарил хозяйку и смотрел, как она спускается по ступеням, по-кошачьи ступая босыми ногами. Затем огляделся. Дыры в потолке зазывали летучих мышей, и те не могли не откликнуться на приглашение. Безусловно, Рэпу следовало поспать. Но где? Кровать рассыпется в прах, как только он на нее ляжет. Древоточцы старательно выполнили свою работу; мыши еще столетья назад облюбовали перину. Рэп вздохнул и улегся на пыльном полу.

4

Без конца ворочаясь с боку на бок, Инос провела одну из самых ужасных ночей и все гадала: неужели она разучилась засыпать без помощи снотворных чар Элкараса.

Только она начинала погружаться в дрему, немедленно возникали четверо сидов и делали все то, что не успели совершить днем. Это повторялось и повторялось и было еще ужаснее, чем наяву. Инос просыпалась в поту, дрожа и еле сдерживая стоны, трясла головой, чтобы отогнать кошмар, но он неизменно возвращался.

В малюсенькой комнатке с трудом умещались четыре кровати. Приходилось перелезать через них, если нужно было пересечь помещение. Две кровати остались пустыми в знак уважения к дамам.

Кэйд мирно похрапывала на одной из кроватей. После месяцев палаточной жизни тесная мансарда казалась чуть ли не гробом. Хотя из маленького окошка спальни видна была только черепичная крыша, вдруг оказалось, что оттуда слышна вся уличная жизнь: возня пьяных моряков, скрип тележных колес и стук копыт по булыжной мостовой. Ах, где покой и безмятежность пустыни?

Во тьме бродили демоны, издевались над ней и строили рожи. Не убежала она от Раши, не спутала ее планов. Раша продаст ее колдуну Олибино, а тот, нимало не сомневаясь, выдаст ее замуж за гоблина. Раша с полным основанием обидится теперь на Инос за побег и будет еще меньше доверять.

А какое жестокое наказание она припасла для Азака?

Может, Инос бы и вышла за султана замуж. Ради них обоих.

Инос и Кэйд являлись гостьями шейха, но одновременно и пленницами. Дверь на ночь заперли. А в окно могла пролезть разве что кошка. Азака бросили в подземелье, потому что он отказался дать честное слово, что не убежит.

Из Алакарны убежать было бы труднее, чем из Высоких Журавлей. Здесь Элкарас настороже и смотрит за ними. А бродить по незнакомому городу просто безумие. Нет, следующий побег нужно тщательно планировать и готовить. Не так, как легкомысленное бегство из оазиса. Но Инос не знала, есть ли на это время. Может, времени вообще нет.

Азак теперь больше не союзник. С того момента, как Элкарас сказал, что Инос использует магию, султан ни разу не взглянул в ее сторону. Если бы в этом обвинении было хоть на йоту правды, Инос было бы не так обидно. Она сама испытала это чувство, когда узнала правду про Андора и его чары, но в ее случае такое предположение было полнейшей чепухой. Не помогли даже утешения Кэйд, уверявшей, что Азак разозлился больше на самого себя из-за поражения.

Дом Элкараса в Алакарне представлял собой старинную беспорядочную постройку. Крошечная, тесная мансарда была вполне удобна для двоих, по крайней мере удобнее подвала, в котором, по словам Элкараса, крысы, блохи и капает вода.

Азак выбрал подвал. Чурбан!

Маги могут, вероятно, отличать правду от лжи. Интересно, дал бы Азак обещание простому смертному, задумав нарушить его при первом удобном случае? Неужели все мужчины такие упрямые?

А вот и Инос танцует на лугу голышом и выкрикивает обещания бегущим к ней со всех сторон юношам, и они верят, верят. Но все они превращаются в камень и падают на траву, как только добегают до нее. Сотни, тысячи их на земле, и все они — Азак.

Тут она проснулась.

Сможет ли она когда-нибудь подойти к мужчине, отпустят ли ее когда-нибудь мысли о насилии, от которых бросает в дрожь и голова идет кругом от ужаса?

У нее были в Хабе дальние родственники. Некоторые из них очень влиятельные персоны. У Кэйд имелись друзья. Алакарна в союзе с Империей, значит, между ними действует почтовая связь. Если бы Кэйд смогла написать письмо с прошением императору или другим Хранителям, то они отправили бы его по адресу. Это одна возможность.

Алакарна — большой портовый город.

Но как перехитрить мага и колдунью?

Снова Инос очутилась на лесной поляне, но на этот раз там была Раша. Султанша гомерически хохотала. Она сделала так, что Инос не могла шевельнуться, как однажды в Краснегаре. Раша захлебывалась от смеха, глядя, как сиды... нет, не сиды, гоблины...

Лиловый рассвет заглянул в окошко. Внизу под окном, казалось, с грохотом ехала вся армия Империи, но зато ночь подошла к концу.

И снова Инос в лесу, только на этот раз вокруг джинны, издеваются над ней, заламывают руки, а на белом сияющем коне ей на выручку скачет Рэп.

Рэп, который остался верен, когда и импы, и джотунны Краснегара предали свою королеву.

Рэп, единственный мужчина, принявший в дар ее поцелуй, не ожидая чего-то большего.

Рэп, который умер за нее.

Рэп, который привиделся ей, когда она выехала из Араккарана.

Безумные грезы!

5

— Почему ты спишь не на кровати? — требовательно спросил Угиш, толкая Рэпа ногой.

Рэп заворчал, потер глаза и сел. Потом шесть раз подряд чихнул. Через восточное окошко проглядывали слабые признаки рассвета. Все тело затекло.

— Это мне?

— Ага.

Угиш бросил Рэпу одежду — прекрасное льняное платье, новенькое, такое, что впору подумать, будто Ишист сотворил платье специально для юноши. К сожалению, Угиш волочил его по полу, и это было очень хорошо заметно.

В этом месте не было никакой возможности ни умыться, ни побриться. Рэп встал и взял одежду.

— Вот твоя набедренная повязка, отдаю с благодарностью.

Угиш пожал плечами:

— Не хочу. Почему я должен одеваться только из-за того, что у нас гости?

— Маме так нравится.

— Ага. А почему ты спал не на кровати?

Рэп провел рукой по волосам и тут же пожалел об этом.

— Потому что там полно мышей.

Огромные, прекрасные глаза мальчика мигнули.

— А мышата есть?

— Есть, — сказал Рэп, — но ты их лучше прибереги на потом. Если ты сейчас перебьешь себе аппетит, мама расстроится.

Угиш неохотно кивнул.