Учитывая, что я могу из деликатности не дочитать до конца адресованное явно не мне письмо, они позаботились выделить смертоносную фразу так, чтобы она непременно бросилась мне в глаза...
      Я вложил письмо обратно в конверт и спрятал его во внутренний карман. Эта бумажка была достойна того, чтобы храниться наравне с первой запиской Черепа в моем личном сейфе. "Придется немного посимулировать, - решил я. Если люди Адамса, несмотря на все свои заботы, все же держат "Ассунту" под наблюдением, они решат, что письмо оказало на меня действие. А тот факт, что я все же остался в живых, припишут особой крепости моего тренированного организма или своевременно оказанной медицинской помощи.
      Через десять минут я нажал кнопку и вызвал мисс Макгроу.
      - Да, сэр? - Она выглядела удивленной, не понимая, что бы это могло мне понадобиться так поздно.
      - Мисс Макгроу, я, кажется, заболел. Возможно, завтра не приду, так что вам придется справляться с делами без меня.
      - Что с вами, мистер Майнер? Вы так бледны... Может быть, вызвать врача?
      - Нет, не надо. Легкий сердечный приступ, вот и все. Вероятно, это последствия жары и утомления после моей морской прогулки.
      - Вы не бережете себя, мистер Майнер. В вашем возрасте - и сердце... У вас прежде бывали такие приступы?
      "Доктор Ашборн тоже этим интересовался, - совсем не к месту вспомнил я. - Но при всей моей подозрительности не могу же я предполагать, будто моя милейшая секретарша его ассистентка! В этом случае, кстати, ей вовсе не нужно было пользоваться услугами почты и оставлять улику. Достаточно было сказать мне нужные слова лично и вслух".
      Иногда моя привычка анализировать мельчайшие оттенки поведения окружающих, не раз выручавшая меня, начинала казаться мне самому отвратительной. Неужели я никогда уже не смогу относиться к людям так, как они того заслуживают, как того заслуживает, например, эта милая пожилая женщина? Легкая краска стыда вернула обычный здоровый вид моим щекам.
      - Приступы? Да, бывали, и я знаю, что нужно делать в таких случаях, у меня есть специальные таблетки. Пустяки, отдохну денек-другой, и все пройдет.
      - Желаю вам скорее поправляться, сэр. Вы доедете сами? Может быть, вызвать такси?
      - Нет-нет, не беспокойтесь.
      Она с озабоченным видом проводила меня до двери, поддерживая под локоть, как будто боялась, что я могу упасть. "Нерастраченная материнская нежность, - подумал я. - Бедная старая дева!"
      Тронутый ее предупредительностью, я сказал:
      - Звоните мне, если возникнут какие-нибудь трудности, мисс Макгроу.
      - Но куда, сэр? Я ведь не знаю... Право, не хотелось бы вас тревожить.
      - Я буду дома. Ничего, ничего, не стесняйтесь. Запишите номер моего телефона. Но это не для всех, как вы понимаете. Не хочу, чтобы меня беспокоили клиенты.
      Она вытащила из кармашка своего жакета английского покроя маленький блокнотик и изящный золотой карандашик, отогнула обложку и приготовилась писать.
      - Да сэр?
      Я на секунду заколебался, уже жалея о своем первом порыве сентиментальности, но потом отбросил привычную, но явно излишнюю в данном случае осторожность и назвал номер. Машинально я следил за тем, как кончик ее карандаша выводит четкие, крупные цифры. Вероятно, она страдала легкой дальнозоркостью, хотя и не носила очки.
      Дома меня ждал еще один сюрприз - автоответчик записал телефонограмму Дженнифер. Торопливо, сдавленным голосом, как бы опасаясь, что ее подслушивают, она назначала мне свидание... Но срок его, к сожалению, уже давно прошел.
      Зато звонок мистера Скала застал меня дома.
      - Вы следите за новостями, мистер Майнер?
      - Да, конечно.
      - Во что превратился Сидней! Взрывы, перестрелки, поджоги...
      Это было явным преувеличением - инциденты, подобные тому, о котором он говорил, случались в почти трехмиллионном городе и прежде. Тем не менее, в его голосе звучало неподдельное огорчение, вероятно, он был искренне опечален необходимостью расстаться с двумя своими подручными. Для меня его звонок явился свидетельством того, что он не приписывает свою потерю моему предательству. Впрочем, не худо было кое о чем ему напомнить, и я сказал:
      - Я же вас предупреждал, мистер Скал. Известный вам особняк окружен зоной повышенной опасности. И не только для меня.
      - Конечно, конечно, я вас ни в чем не виню, Дэн.
      Это могло быть попыткой усыпить мою бдительность, тем более, что тут же последовало приглашение на очередное рандеву, на этот раз - в район портовых складов.
      - Там тебя вполне могут спустить на дно с ящиком цемента на ногах, приободрил меня Гриша, когда я поведал ему о нашем разговоре. Я и сам понимал, что иду на большой риск. Но выхода у меня не было.
      21
      Людского мяса фунт - от человека!
      В.Шекспир
      По виду это был обычный кусок сырого мяса, сочащийся кровью. Он лежал в алюминиевой рифленой коробке-боксе, запаянный в прозрачный пластиковый пакет и обложенный полурастаявшим льдом. На крышке бокса была наклеена этикетка из желтоватой бумаги с надписью: "СРОЧНО. ДОНОРСКИЙ ОРГАН". Кроме этой надписи там были еще какие-то слова по-латыни и цифры, которых я не понимал.
      - Вот почему мы нуждаемся в вашей помощи, Дэн, - сказал мистер Скал покачивая головой. - Ценная вещь, которая могла бы спасти кому-нибудь жизнь или сделать неизлечимо больного человека здоровым, пропала, испортилась, превратилась в кусок собачьего корма только потому, что запоздала с доставкой.
      - Но ведь подобные грузы, как и лекарства получают "зеленую улицу", заметил я.
      - Да, но только в том случае, если есть сертификат, подтверждающий легальность посылки. Как вы понимаете, получение такого документа иногда сопряжено с большими трудностями... Взятки делают наш бизнес нерентабельным, а зачастую даже убыточным. Ох уж эта наша вечная бюрократия! Бумажки, бумажки, всюду бумажки! Человеку не верят.
      - Вы имеете в виду вот эту наклейку? - указал я на крышку коробки. По-моему, подделать ее совсем не трудно.
      - Нет, такие номера уже не проходят, - я легким сожалением возразил мой собеседник. - А все потому, что кое-кто не умеет тонко и умно вести дела. Наследят, напачкают, а потом удивляются, что люди от них отворачиваются, не хотят связываться, что общественность поднимает шум. Порочат благородный, гуманный бизнес...
      - Были примеры? - вяло поинтересовался я. Меня уже начинало подташнивать в этом складе, напоминающем мясную лавку.
      - Конечно, сколько угодно! Совсем недавно, например, в Питере один болван засыпался на подделке больничных сертификатов. Он скупал в моргах городских больниц глазные яблоки и перепродавал роговицу для пересадки через Латвию в Италию. Счет шел на тысячи штук, прибыль баснословная. Неужели нельзя было заплатить кому следует и получить настоящие документы? Так нет, пожадничал, начал лепить туфту и, конечно, попался.
      - Неужели это такое денежное дело?
      - Подумайте сами. Сердце, почки, печень стоят на подпольном рынке Германии по 30-40 тысяч марок за штуку. Полный забор еще теплых донорских органов дает прибыль порядка сотни тысяч долларов с каждого тела. Правда, организовать разделку столь оперативно обычно не удается, и мы торгуем, главным образом, замороженным материалом, но все равно игра стоит свеч.
      - Откуда же вы берете, как вы выражаетесь, "материал"? Из больничных моргов?
      - Это лишь один из источников, не самый выгодный и обильный, хотя и довольно безопасный, почти легальный. Есть и другие.
      - Какие же, если не секрет?
      - Надеюсь, вы понимаете, что точных адресов я вам не сообщу, хотя бы из соображений коммерческой тайны. - Он многозначительно улыбнулся. Знаете, как информировали прежде нашего читателя о новинках военной техники? Советская пресса, связанная по рукам и ногам инструкциями о секретности, сообщала о зарубежных достижениях, сопровождая все это намеками, что, мол, и у нас есть вещи ничуть не хуже. Вот и я - скажу вам только, что мировой черный рынок донорских органов - есть такой, и весьма богатый, - питается, по сообщениям средств массовой информации, материалом, поступающим из психиатрических клиник Бразилии, от бродяг и бездомных Индии, взятым у пленных и убитых в боях на территории распавшейся Югославии. Проскальзывают сообщения, что кое-что поступает и из районов межнациональных конфликтов в странах СНГ. Под шумок, так сказать.
      - И ко всем этим источникам вы имеете доступ? - Мой тон выражал сомнение, скрывать которое я и не собирался.
      - Нет, конечно. Нам пока хватает родимого дешевого сырья. Вы, очевидно, слыхали, что в одной только Москве ежегодно пропадает без вести несколько тысяч человек. В основном это бомжи, старики, психически больные люди, пьяницы, дети, сбежавшие от родителей. Находят лишь очень немногих. Вы никогда не задумывались, куда деваются остальные?
      - Как-то не приходилось. Но неужели и детей...
      - На них особый спрос. Тут часто требуются даже и не доноры, а... Как бы это сказать... Ну, словом, объект в целом и неповрежденном виде. Часть идет на усыновление и удочерение - большой спрос в развитых странах, где падает рождаемость, а часть - на потребу любителям-педофилам.
      - Вы так спокойно об этом говорите...
      - Что поделаешь, мой милый, я профессионал. Думаю, что и вы с вашим опытом воспринимаете все, что я вам говорю, гораздо спокойнее, чем рядовой обыватель.
      - Но все же дети... - Боюсь, мое лицо выражало больше, чем мне хотелось бы.
      - Да, конечно, я понимаю. Но в основном мы стараемся относиться к ним гуманно - в меру возможного. Должен вам сказать, они быстро привыкают, в какое бы место не забросила их судьба. Многие даже довольны - после голодной-то бродяжьей жизни, после побоев пьяных родителей... Иногда, правда, бывают накладки.
      - Накладки?
      - Да. Большой скандал, например, разгорелся, когда радио Баку сообщило, что у какого-то трехлетнего мальчика изъяли для пересадки больному саркомой плечевую кость, причем, без анестезии... Так, кажется, было нужно медикам - для лучшей приживаемости пересаженной кости. Впрочем, не знаю, может быть, просто украли обезболивающий наркотик. Знаете, как это у нас бывает.
      Мистер Скал говорил спокойно, эмоции проскальзывали в его тоне лишь тогда, когда он возмущался убытками, понесенными из-за нерасторопности своих коллег по бизнесу.
      От этого чудовищного цинизма у меня во рту появилось ощущение горечи, я невольно сжал кулаки. Кажется, он ничего не заметил - в складе царил красноватый полумрак.
      "Впрочем, чем хуже он того толстомордого, похожего на мясника хирурга, который с экрана телевизора жаловался, что его больнице не разрешают реализовать "отходы", невостребованные родственниками умерших, подумал я. - Или той медсестры, что когда-то, сладострастно заглядывая мне в глаза, с легким румянцем, вдруг появившемся на увядших щеках, медленно втыкала под мой нарывавший ноготь тупой скальпель!"
      - Зачем вы меня сюда притащили? - спросил я, не скрывая отвращения. Разве нельзя было обо всем договориться где-нибудь в другом месте.
      - Я вас понимаю, - сочувственно кивнул мистер Скал. - Я и сам долго не мог привыкнуть ко всему этому - запах, жуткий вид... Чувствуешь себя каким-то людоедом, ей-богу!
      - Так какого же черта!... - Я решил, что могу себе позволить выпустить немного пара.
      - Вы должны знать, с каким товаром придется иметь дело - какой у него внешний вид, тип упаковок, условия хранения. Словами всего этого не расскажешь. Даже если бы я вам все точно описал, сообщил все технические параметры, все равно - лучше подключить и зрительные впечатления. Так будет надежнее.
      Нельзя было отказать ему в тонком понимании психологии партнера. Действительно, теперь мне трудно будет забыть вид этого "товара", какими бы бумажными делами я не занимался. И еще кое-что было у него на уме, хотя мне он этого и не сказал. Если бы я попытался когда-нибудь сделать вид, будто не знаю, какую помощь им оказывал, какие перевозки осуществляла при моем содействии их фирма, меня легко можно было бы разоблачить свидетельством двух сопровождавших нас молчаливых людей в зеленых врачебных халатах.
      "Он хочет, чтобы мы были связаны круговой порукой, испачканы одним и тем же дерьмом", - понял я. Однако, отступать было поздно.
      - Пройдемте дальше, Дэн, - пригласил меня мой проводник по этому аду. - Я должен показать вам другие типы контейнеров, их сборки, есть у нас и баллоны с кровью и плазмой, портативные холодильники на аккумуляторах и всякое другое. Кое-что можно замаскировать, подумайте над этим. У вас ведь большой опыт.
      Я облегченно вздохнул, когда, наконец, мы выбрались на свежий воздух. В прозрачном зеленоватом небе таяли розовые перистые облачка, кричали чайки, облепившие мачты пришвартованных у пирсов судов. Трудно было представить себе, что под этим мирным небом ходят, копошатся в красноватом свете подземных камер люди, живущие продажей плоти и крови себе подобных, охотящиеся на них для пополнения своих кладовых, не брезгующие выковыривать глаза у мертвых и похищать бездомных детей.
      У меня, однако, возник один вопрос, на который я сам не находил ответа. Пользуясь установившейся между нами доверительной атмосферой совместное преступление более надежная основа для единения душ, чем любой другой род человеческой деятельности, я спросил:
      - Почему вы не наладите непосредственное снабжение потребителей? Разве это не было бы удобнее и дешевле, чем организация этого склада?
      - Сразу видно, что вы никогда не занимались оптовой торговлей, Дэн, улыбнулся своей обезьяньей улыбкой мистер Скал. - Только так можно согласовать случайные колебания объемов производства и спроса. Этот склад - своего рода демпфер таких колебаний. Когда спрос ниже предложения, мы накапливаем в нем материал, не сворачивая добычи сырья, но если возникает необходимость, можем в любой момент выбросить на рынок крупную партию товара. Кроме того, удобно иметь удаленную от источников базу. В случае каких-нибудь осложнений трудно проследить всю цепочку от места добычи сырья до потребителя.
      Как мне показалось, эта краткая лекция доставила ему удовольствие, во всяком случае, садясь в свой "мерседес", он впервые протянул мне руку. Я пожал ее, почтительно склонив голову.
      22
      Ужасный звон раздался,
      Кот струсил и умчался.
      Р.Джованьоли
      Возвращаясь в Терри-Хилс, я продолжал прокручивать в уме свой разговор с Черепом. Что-то такое сказал он, чего я сразу не понял, и теперь это "что-то" сидело в моем мозгу, как заноза. Я чувствовал - он затевает какую-то мерзость. Что он имел в виду, когда сказал: "Мы должны учиться у природы"? К чему приплел Фабра, известного французского ученого, автора увлекательных "Энтомологических воспоминаний", которыми я зачитывался в детстве? При чем тут жизнь пчел и муравьев, какое отношение имеют их, пусть и очень интересные, стереотипы поведения, к подпольной торговле запчастями к человеческому организму?
      От моих мыслей меня отвлек Гриша. Последнее время он стал предпочитать своему гостиничному номеру мой коттедж. Возвращаясь, часто я заставал его у своего холодильника или за плитой, окруженного волнующими испарениями готовящегося пиршества.
      - Тебе звонила прелестная Дженнифер, - ехидно сказал он. - Пользуясь правами твоего друга, я снял трубку. Ты не ревнуешь?
      Но мне было не до шуток.
      - Что она говорила?
      - Очень хотела тебя увидеть. Я предложил ей пойти куда-нибудь развлечься, но она меня отвергла. Вот дурочка, не понимает своего счастья. Многие на ее месте...
      - Послушай, хватит! Она ничего не передала?
      - Ну-ну, не переживай. Обещала позвонить позже. А пока что давай заправимся. Ты не купил по дороге чего-нибудь вкусненького?
      Но поесть нам не удалось. Зазвонил телефон.
      Я быстро снял трубку, надеясь, что это Дженнифер, но услыхал надтреснутый голос мисс Макгроу.
      - Добрый вечер, мистер Майнер. Как вы себя чувствуете?
      - Спасибо, уже лучше. Рад, что вы позвонили. У вас какие-то проблемы?
      - Нет, меня беспокоило ваше здоровье. Я ругаю себя за то, что позволила вам уехать одному, не вызвала врача или хотя бы такси. У вас был такой болезненный вид...
      Она явно преувеличивала. Думаю, ей просто стало скучно после проведенного в одиночестве дня, и она решила, как говорится, "проверить линию". Немного странно, конечно, при ее всегдашней деликатности звонила так поздно... Но душа старой девы всегда была для меня загадкой. Как впрочем, и не очень старой. Может, она решила проверить, дома ли я, не гуляю ли где-нибудь, прикинувшись перед ней больным? Такие проверки иногда учиняли наши начальники, отпустив сотрудника "побюллетенить". Мало ли что могло прийти ей в голову, когда она в своей пустой квартире гладила любимого кота. Решила, наверное, что я тут уже умираю - один, без помощи, без ее ценных советов...
      - Не волнуйтесь, мисс Макгроу. Все уже прошло, думаю, что завтра я появлюсь в нашем офисе. Простите, что доставил вам столько забот. Может быть, вы тоже хотите взять отпуск на несколько дней? Я постараюсь как-нибудь прокрутиться без вас, хотя, конечно, мне это будет нелегко.
      - Спасибо, вы так добры. Может быть, позже, через месяц, когда приедет моя племянница...
      Я не знал, что у нее есть какие-то родственники, для меня наличие племянницы было неожиданностью, впрочем, не имевшей никакого существенного значения.
      - Договоримся, мисс Макгроу. Вы же знаете, я - покладистый босс.
      - Конечно, сэр. Благодарю вас, еще раз извините. Всего хорошего.
      Не успел я положить трубку, как раздался новый звонок.
      - Да! Это ты, Дженнифер?
      Мое нетерпение могло сослужить мне дурную службу, и не только мне. Я не дождался ответа, не услыхал ничьего голоса. Щелчок, потом короткие гудки... Дай Бог, чтобы это было просто ошибочное соединение.
      - Что с тобой, старик? Тебе так важно поговорить с этой маленькой "голд-диггер", встретиться с ней? Зачем? Ты ведь уже установил контакт с Черепом, а видеть Адамса как будто не очень жаждешь, не так ли? Может, я чего-то не понимаю?
      - Ты прав. Не жажду, даже совсем наоборот. Но она, возможно, встречалась с ним в эти дни и может сообщить что-нибудь новое. С кем он виделся, что делает, вспоминал ли о моей скромной персоне и так далее.
      Мне не хотелось признаваться, что я не все рассказал ему в прошлый раз, говорить о загадочном подарке, который она мне сделала при расставании, о том, _ч_т_о_ этот подарок мне напомнил, какие мысли и чувства вызвал. Я и сам еще толком во всем этом не разобрался.
      Больше звонков не было, и к большому удовлетворению Гриши мы, наконец, приступили к позднему ужину.
      Но если поесть нам удалось, то выспаться как следует не посчастливилось. Не успел я задремать, как почувствовал, что кто-то трясет меня за плечо.
      - Проснись! Кажется, к нам гости. - Гриша шептал почти беззвучно, касаясь губами моего уха.
      От сна, даже самого глубокого, я перехожу к бодрствованию мгновенно, без обычного для многих позевывания и почесывания, потягивания и мычания. Стоит мне лишь открыть глаза, как я уже готов к действию, мне не нужно вспоминать, где я, даже если накануне пришлось заснуть в чужой постели. Так было и в этот раз. Я сунул руку под подушку, и рифленая рукоятка "питона" привычно скользнула в мою ладонь.
      - Где и сколько?
      - Один, у заднего крыльца.
      Теперь я и сам расслышал тихое поскрипывание. Нужно было иметь слух моего приятеля, чтобы сквозь сон выделить из треска цикад, отдаленного гула машин и других ночных шумов этот слабый звук.
      Я быстро оделся, а Гриша, кажется, вообще дремал, не раздеваясь, в удобном кресле. Используя отработанную тактику, мы вышли в холл, бесшумно разошлись по противоположным углам комнаты и затаились в темноте.
      Через несколько минут я услыхал, как поворачивается ручка дверной защелки, и на черном фоне противоположной от меня стены, отделявшей холл от застекленной задней террасы, появилась едва заметная вертикальная серая полоска. Медленно, мучительно медленно, она начала расширяться...
      И тут грянул гром. Так, во всяком случае, мне показалось, хотя упавшая с высоты журнального столика пустая банка из-под пива могла произвести разве что слабый стук, тем более, что пол был покрыт ковром. Конечно, это был не персидский ковер ручной выделки с длинным пушистым ворсом, а всего лишь серийная фабричная продукция, но и его было достаточно, чтобы смягчить звук упавшей жестянки до почти неразличимого в нормальных условиях уровня.
      Как показало сделанное нами спустя некоторое время "расследование", банку сбросил забравшийся каким-то образом в дом геккон - маленькая ящерица, питающаяся насекомыми. Их привлекает в жилые помещения обилие мошек и бабочек, собирающихся на свет. Я часто замечал, как эти юркие существа бегают по стенам здешних зданий при помощи своих удивительно цепких лапок. Гекконы уничтожают москитов, тараканов, и их обычно терпят, а иногда даже приручают. В своем коттедже я до сих пор этих жильцов не замечал, наверное, он забрался совсем недавно.
      Негромкого стука упавшей банки, однако, оказалось достаточно, чтобы вызвать целую цепную реакцию звуков. Сперва я услыхал топот чьих-то торопливых ног, потом хлопнула дверца и взревел мотор стартовавшей на высокой передаче машины. Минуту спустя звук двигателя отдалился и затих, и вокруг коттеджа снова воцарилась мирная ночная тишина.
      - Включай свет, ты, медведь неуклюжий, - сказал выходя из своего угла Гриша. Зная, что банку сбросил не он, мой друг решил, что это я помешал успешному завершению нашей засады. Но когда я нажал кнопку выключателя, расположенного рядом со мной, и он увидал, где нахожусь я, а где журнальный столик и лежащая рядом на полу банка, тяжкое обвинение в нарушении правил приличного поведения во время охоты было с меня снято.
      Мы изгнали беднягу геккона, сидевшего с видом полной растерянности на оконном стекле, и взяв фонарики, осмотрели заднюю террасу и прилегающий участок парка.
      Никаких следов взлома на входной двери и двери спальни не было, тут явно орудовал профессионал. В сотне метров от дома мы обнаружили на покрытой мелкой щебенкой дорожке следы резкого старта машины, принадлежавшей, по всей вероятности, нашему ночному посетителю или посетителям. Никаких характерных особенностей покрышек на такой поверхности заметить, конечно, не удалось.
      - Надо было сразу броситься за ним, - сказал я, когда мы вернулись в дом. - Может быть, мы успели бы перехватить его до того, как он сел в машину, или хотя бы увидеть какого она цвета, марки. Номера, конечно, были фальшивыми или просто залеплены грязью - наш гость не из тех, кто допускает грубые ошибки.
      - Вот именно, не из тех, - согласился Гриша. - И если бы мы его догнали, то, скорее всего, нарвались бы на пулю.
      - Возможно. Хотя вообще-то, насколько я понимаю, он заранее не собирался убивать меня. Иначе не стал бы тайком пробираться в дом, а просто подождал бы до утра и пристрелил бы меня на моем собственном крыльце, ничем не рискуя. Или пустил бы в дело гранатомет, как тогда, во время налета на особняк Адамса.
      - Как ты думаешь, зачем он полез в дом?
      - Ума не приложу. Давай-ка порассуждаем. Может, он думал что здесь никого нет?
      - Какой же он тогда профессионал? Лезть в дом, не удостоверившись, что там нет хозяина... Ты бы так сделал? Нет, мы с тобой устроили бы наблюдение, выяснили бы распорядок дня, часы присутствия и время отлучек.
      - Но не пришел же он, чтобы выпить здесь чашечку кофе?
      - Думаю, что нет, - глубокомысленно ответил Гриша.
      - Но если он не хотел меня убивать, то, значит, намеревался тайком сделать здесь что-то другое.
      - Что-нибудь взять?
      - У меня нет ничего, что могло бы хоть кого-то заинтересовать. Ни старинных икон, ни картин итальянских мастеров эпохи Возрождения, ни фамильных драгоценностей.
      - Значит, он собирался что-то тебе оставить. Так сказать, на бедность. Эдакий скромняга-благодетель, страстно желавший остаться неизвестным...
      Хотя в словах Гриши слышалась ирония, логически получалось, что это единственная правдоподобная версия, поскольку остальные возможности мы отсекли.
      - Ты прав. Пойдем дальше. Он собирался что-то оставить мне, но что именно? Явно не подарок, иначе он пришел бы днем и с букетом цветов. Анонимные благодеяния вышли из моды, имена жертвователей печатают в газетах. Нет, это было нечто такое, что мне не понравилось бы. Следовательно...
      - Мина, - кровожадно предположил мой собеседник. - Представляешь, ты просыпаешься утром в прекрасном настроении, выходишь и...
      - Нет, мы же выяснили, что он не собирался убить меня. Тогда он мог бы сделать все гораздо проще. Значит, это "что-то" не угрожало бы моей жизни. Остается только один вариант...
      - Да. Он хотел установить у тебя "жучок". Правда, гибель твоего приятеля Ларри показывает, что этот вариант тоже может грозить смертью.
      - Ларри сам виноват, мы оказались умнее. Итак, "жучок". Примем эту версию, поскольку она самая правдоподобная. Но тогда мы можем попробовать выяснить, кто это был.
      - Адамсу следить за тобой не нужно. Он решил просто тебя уничтожить как отработанный материал. Вредные отходы производства - вот что такое ты для него.
      - Вот именно. И, кстати, это еще раз указывает, что наш гость не из команды Адамса.
      - Значит...
      - Значит, это человек Грегора или, говоря более определенно, член шайки Черепа. "Доверяй, но проверяй", - они не забыли этот мудрый девиз.
      На этом мы закончили наш анализ. Он мог служить хрестоматийным примером того, как, по казалось бы совершенно ничтожным исходным данным можно получить вполне доброкачественную информацию, тем более, что позже наши выводы подтвердились - в редком приступе доверия мистер Скал признался мне в этой неудавшейся попытке. К сожалению, чтобы стать шедевром дедукции, ему не хватало полноты. Нам с Гришей следовало бы подумать еще, и тогда мы могли бы догадаться, что этот человек не только принадлежал к банде Костлявого Мака, но и был вместе со мной и Скалом на складе, а когда я его покинул, поехал следом. Иначе он бы видел, как незадолго до моего возвращения в коттедже появился мой приятель. И не полез бы в дом - двое уже опасны. Конечно, маленькая эта погрешность не имела такого уж существенного значения, тем более, что и остальные наши выводы никак нам потом не пригодились. Но она была досадной каплей дегтя, испортившей в моих воспоминаниях эпизод, которым я мог бы хвастать в своих мемуарах.
      23
      Коль сильнейшим ты был побежден
      В этом мало бесчестья,
      Но коль слабейший враз одолеет
      позор.
      Марциал
      - Вы хорошо стреляете, Дэн?
      Вопрос Скала застал меня врасплох, так как сидя в его светло-сером "мерседесе", мчавшемся на большой скорости по отличному шоссе Сидней-Мельбурн, я размышлял, зачем понадобился ему я в этой поездке. Похоже, что затевалось что-то серьезное, так как в одной группе с нами ехали еще несколько машин, и мрачные физиономии их пассажиров не сулили ничего хорошего тем, к кому они спешили в гости.
      - Неплохо, мистер Скал.
      "Неужели ему мало своих боевиков? - с тревогой подумал я. - Может, он хочет окончательно привязать меня к себе, заставив участвовать в каком-нибудь бандитском налете?" Я был уверен, что мои чувства никак не отразились ни в тоне ответа, ни в выражении лица, но он, как уже случилось однажды, будто прочел мои мысли.
      - Не беспокойтесь, я надеюсь, что сегодня вам стрелять не придется. Просто хочу узнать о вас как можно больше. Всегда полезно знать о своем партнере всякие такие мелочи. Может быть, нам с вами удастся когда-нибудь выкроить свободное время и пойти на охоту... На валлаби или диких кабанов. Надо же познакомиться с местной дичью.
      Я взглянул на него в упор.
      - А разве сейчас мы едем не на охоту? Эти ребята в машинах, не отрывающиеся от нас с момента выезда из Сиднея, очень похожи на загонщиков крупного зверя.
      Он засмеялся, и его физиономия снова напомнила мне морду старой обезьяны.
      - Я хотел сделать вам сюрприз, приятный, надеюсь. Но от вас, Дэн, трудно что-нибудь скрыть. Понимаю, профессиональная наблюдательность!
      Его постоянные издевки начинали раздражать меня, но приходилось терпеть. Ничего, придет время, и я отыграюсь. Хорошо смеется тот...
      Если он рассчитывал, что движимый любопытством, я стану продолжать расспросы и тем дам ему новый повод для насмешек, то ошибся. Я умолк и с равнодушным видом смотрел на проносящийся за окнами пейзаж. Дорога проходила по юго-восточному склону Большого Водораздельного Хребта, и справа от нас мелькали отлогие холмы, за которыми виднелась волнистая голубая линия гор, возглавляемых почти полуторакилометровым пиком, самым высоким в этих местах.
      Проехав Кэмпбелтаун, мы трижды пересекли железнодорожную магистраль, миновали Гоулберн и свернули на обочину, не доехав примерно тридцати километров до Ясса. Машины нашей группы растянулись по правой стороне шоссе. Я сосчитал - их было шесть, включая наш "мерседес", шедший в колонне третьим.
      Минут через десять после остановки из задней машины выскочили два человека и торопливо раскатали поперек проезжей части какое-то полотнище серого цвета. После того, как они выровняли складки, оно стало почти неотличимым от покрытия шоссе.
      Я начал понимать, что происходит. Люди Черепа подстерегали какую-то машину и, получив по рации от своего наблюдателя, оставшегося где-то сзади, сигнал о том, что добыча приближается, приготовили ловушку в виде усеянной острыми шипами полосы. Иногда для этой цели используют специальные четырехгранные колючки из стальной проволоки, сделанные так, что как их ни кинь, а один из шипов всегда будет торчать острием вверх разновидность оружия японских диверсантов-ниндзя. Те применяют его в комбинации с маленькими твердыми шариками, предназначенными для того, чтобы противник поскользнулся, наступив на них. Но и полотнище, которое потом удобнее убирать, вполне хорошая штука. Прокол шины на скорости в сто миль почти неизбежно ведет к тяжелой аварии.