Цена 'Суассона'

      - Я думал, что покушение вызвано стремлением сорвать сделку с СРС.
      - Мы с Кутером тоже сперва так полагали, особенно после того, как погиб сэр Робинс. Но потом пришли к другому выводу. Смерть Ларри его подтвердила.
      Он изо всех сил старался быть искренним, но развеять мои сомнения ему не удалось. Что-то странное было в стремительности, быстротечности налета. Да и зачем было гангстерам сжигать дом, если они хотели похитить из него картины? Ведь ценные произведения могли при этом пострадать. Что касается мистера Беллингема, то у меня были другие соображения о причине его гибели... Но вслух я, конечно, согласился с ним.
      Мистер Адамс любезно пригласил меня остаться пообедать, на что я с еще большей готовностью согласился, так как мне начала нравиться кухня толстяка и его винный погреб, а особенно - замечательные кулинарные добавления, которые привносила в стряпню четы Мэллоунов миссис Гай.
      Обед, на котором присутствовали уже знакомые мне адвокат Гиффорд, капитан Модсли и даже давно не посещавший нашу компанию доктор Ашборн, прошел в приличествующем трауру по "бедному Ларри" печальном настроении. Разговор велся вполголоса, даже стук ножей и вилок, казалось, звучал на полтона ниже обыкновенного.
      Поэтому ни у кого не могло вызвать удивления то, что мы с Дженнифер обменялись несколькими тихими словами в углу у камина, куда она отвела меня после десерта.
      - Мне необходимо встретиться с вами и поговорить в таком месте, где никто не сможет нас увидеть, - быстро шепнула она, воровато оглянувшись на миссис Гай, которая была занята беседой с доктором.
      "Ну вот, она ищет себе нового чичисбея [чичисбей (cicisbeo - ит.) признанный поклонник состоятельной замужней женщины, допускаемый в круг семьи; обычай иметь "чичисбея" был распространен в Италии ХVIII века, после чего слово стало нарицательным, употребляемым в шутливом смысле]. Бедный Ларри, как быстро ты забыт!" - подумал было я. Но тут же сообразил, что не гожусь для такой роли. Очевидно, дело было в чем-то другом.
      - Позвоните мне, - ответил я так же тихо и быстро, назвав номер своего домашнего телефона. И тут же засомневался: не совершил ли ошибку.
      Если она хочет узнать что-то о моем приятеле, "американском миллионере Кристофере Фэрфилде", то есть, Грише, то мне придется поддерживать его подмоченную легенду. Я не думал, что опекунша посвящала ее во все подробности, я был уверен, что если даже миссис Гай уже узнала от Адамса, кто такой на самом деле "мистер Фэрфилд", она не сообщила об этом юной "голд-диггер" - "золотоискательнице", как называют таких девушек. Но для меня это все равно будет напрасной тратой красноречия и времени, да еще с опасностью вызвать подозрения у Адамса.
      Но нельзя было исключить и того, что за ее просьбой скрывается нечто более для меня важное. Поэтому, поразмыслив, я решил, что поступил правильно.
      Хотя теперь усадьбу начали охранять, никто из гостей не остался в коттедже на ночь, за исключением отважного мистера Кутера, решившего составить компанию супругам Мэллоунам. Сам Адамс после первого налета предпочитал проводить темное время суток в гостиничном номере, предоставляя рисковать своим слугам и негру. Очевидно, он находил это совершенно естественным, раз они состояли у него на службе и получали за это плату.
      Я предложил дамам отвезти их, но миссис Гай и Дженнифер уже договорились с капитаном Модсли. Мне это было на руку, поскольку я хотел еще кое-чем заняться в этот вечер, а возвращаться из отдаленного района Сатерленд, где они жили, мне пришлось бы слишком долго.
      Выразив вежливое сожаление, что не смогу продолжить наслаждение их обществом, я распрощался и вместе с остальными покинул усадьбу. На этот раз я приехал в своем "ситроене", а не в черном "плимуте", следы покрышек которого, вероятно, еще можно было обнаружить у задней калитки парка. Но, кажется, на них полиция не обратила никакого внимания, чему я в глубине души был весьма рад.
      После нескольких поворотов на чистеньких улицах Гренвилла, я остановился у закрытого на ночь магазина садовых принадлежностей. Согласно моим расчетам, до коттеджа Адамса отсюда по прямой было не более пятисот метров, хотя разделяющие нас дома и зелень приусадебных участков не позволяли его видеть. Я включил приемник, настроенный на волну моего "жучка", и всунул в ухо капсулу миниатюрного наушника, так как боялся привлечь внимание какого-нибудь позднего прохожего или патрульного полисмена звуком громкоговорителя.
      Сперва я долго ничего не слышал, кроме фона и потрескивания, потом раздался щелчок и голос Кутера произнес:
      - Мистера Адамса из 316-го, пожалуйста.
      Последовал ничем не примечательный короткий разговор, тема которого была, как будто, далека от того, что меня интересовало. Впрочем, я и не рассчитывал, что они будут по гостиничному телефону говорить о чем-нибудь важном. Мне просто нужно было проверить работоспособность моего подслушивающего устройства. Но одна фраза заставила меня задуматься. "Мы, кажется, скоро сможем сократить наш персонал", - заявил полковник. Поскольку их ряды и так поредели после гибели сэра Робинса и Ларри, такое сокращение могло свидетельствовать лишь о спаде деловой активности. Но моя задача только еще начинала приобретать конкретные очертания и была далека от завершения. Неужели они испугались агрессивных действий неизвестного противника и решили свернуть операцию?
      Я решил не ломать себе голову над фразой, для выяснения смысла которой у меня не было достаточных данных. Может быть, она не имеет ко мне ровно никакого отношения. Но на душе у меня почему-то вдруг стало тревожно. Ведь я понимал, что после того, как окажусь за воротами фирмы "Адамс и Кo", мне грозит не просто безработица, а кое-что похуже... Ладно, там будет видно. А сейчас можно ехать домой.
      У входа в свой коттедж я встретил Гришу Ратманова. Вид у него был унылый, но я знал что это вовсе ничего не значит, что мой остроумный друг-балагур любит притворяться и вполне возможно сообщит сейчас какую-нибудь приятную новость. Так и оказалось.
      - Угостишь чашечкой кофе, старик? Я принес тебе в клюве благую весть.
      - Не боишься, что на тебя нападет бессонница?
      - Ну, ты же знаешь, кофе действует на меня парадоксальным образом, я только крепче от него сплю. Давай, не ленись и не жадничай!
      Мы вошли в дом, и за поздним ужином Гриша рассказал, что во-первых, руководство представило меня к награждению новоучрежденным орденом "За личное мужество", оценив с большим опозданием мой вклад в дело разгрома Организации, а во-вторых, что нашелся его пропавший австралийский бизнесмен - просто загулял, как я и предполагал, по злачным местам столичного града и его окрестностей. Поскольку это резко сократило объем работы по делу о вербовке русских девушек ("Точнее, начальство потеряло к этому делу интерес", - подумал я), его, Гришу, временно передали в мое распоряжение для укрепления кадров "Ассунты".
      - "Судьба играет человеком, она изменчива всегда. То вознесет его высоко, то в бездну бросит без стыда!" - немузыкально пропел "мистер Фэрфилд", демонстрируя странное для его легенды знание русского городского романса прошлого века.
      - Ага, вот теперь я отыграюсь, бывший начальничек, - злорадно усмехнулся я.
      - Да уж... Чего еще от тебя ожидать, - печально согласился он. - Но хоть поспать сегодня дашь? Предупреждаю, кофе начинает оказывать на мой организм свое пагубное влияние!
      - Так и быть, можете отдыхать, мистер Фэрфилд. Вались в постель.
      Гриша заявил, что будет спать в моей спальне, так как в той комнате, где он ночевал в последний раз, слишком громко гудит кондиционер, и москиты прогрызли дырку в пологе...
      - Раз ты теперь начальник, то должен обо мне заботиться, - нахально заявил он. - Привык, понимаешь, ваш брат ездить на нас, работягах!
      Пришлось соорудить ему импровизированное ложе, и мы еще долго разговаривали, лежа в темноте, пока, наконец, не заснули.
      16
      Храни меня, мой талисман.
      А.Пушкин
      Дженнифер позвонила мне на следующее утро, и мы договорились встретиться в кафе на набережной у оперного театра.
      В четверть седьмого, за пятнадцать минут до назначенного срока, я уже ждал ее, прогуливаясь перед входом в знаменитый архитектурный шедевр Утзона. Завершенное в середине 60-х годов нынешнего столетия здание оперного театра напоминало какой-то нарезанный гигантскими ломтями экзотический плод. За ним громоздились серые башни небоскребов. Я повернулся к ним спиной, чтобы взглянуть на море.
      Слева, на противоположной стороне бухты Сидней, сквозь вечернюю дымку четко вырисовывалась огромная арка моста, под которой свободно проплывали океанские лайнеры, а прямо передо мной расстилалась синяя гладь залива Порт-Джексон. Рядом с торчащей из воды метрах в трехстах от набережной круглой башней старого форта медленно скользил белый лепесток паруса яхты. Поймав первые порывы вечернего бриза, она удалялась от берега, чтобы потом переменить галс и направиться в бухту Фарм или дальше, в залив Вуллумулу, к причалам Ботанического сада.
      Задумавшись, я не услышал, как сзади подошла Дженнифер, и только, когда она коснулась рукой моего плеча, оглянулся и увидел ее.
      - Хай, Дэн! Давно меня ждешь?
      До сих пор мы с ней разговаривали мало, и я не помнил, успели ли мы перейти на "ты". Может, здесь так принято? Впрочем, современная молодежь ведет себя довольно бесцеремонно во всех частях света. Я решил не быть занудой.
      - Хай, Джин. Нет, минут пять, не больше. Пойдем, сядем за столик. Что тебе заказать?
      - Знаешь что? Давай постоим здесь. Тут так красиво... И никто не сможет незаметно подойти к нам, подслушать наш разговор.
      - Ты же подошла. Подкралась, как кошка, я даже вздрогнул, когда ты до меня дотронулась.
      - Мы будем настороже.
      - Послушай, что за секреты? Зачем ты меня сюда вытащила?
      Ее лицо стало вдруг серьезным, чуть подведенные тенями глаза сузились.
      - Мне нужно кое-что передать тебе, Джек.
      - Ты оговорилась, меня зовут Дэн. Если ты будешь такой же рассеянной со своим будущим мужем...
      - Перестань, я знаю, кто ты!
      - И что же ты знаешь? Кто я?
      - Разведчик, шпион, агент - как вы там себя называете. Я не знаю, зачем ты здесь, но ты должен мне помочь, слышишь! Должен!
      - Все, что угодно, дорогая. Но мне кажется, ты просто начиталась детективов и насмотрелась фильмов про тайные козни спецслужб. Я...
      Она вцепилась в отвороты моего пиджака. Со стороны это должно было выглядеть, как бурная сцена между поссорившимися любовниками.
      - Джек Боггарт, вот как тебя звали раньше! Я не знаю, как тебя зовут на самом деле, но ты приехал из Союза, ты служишь в "Ассунте" и связан с людьми Грегора, ты им очень нужен.
      Дело начинало принимать серьезный оборот.
      - Говори точнее. Тебя послал Грегор? Или Адамс? На кого ты работаешь?
      - На себя. Они все думают, что держат меня на поводке. Но я кошка, которая гуляет сама по себе. В крайнем случае, нарисую себе лодочку, сяду в нее и уплыву...
      Она с тоской глядела на яхту, которая уже поворачивала за мыс, как будто хотела очутиться на ее борту.
      - Джин, успокойся и давай по порядку.
      - Дай мне закурить. У тебя есть сигареты?
      Я не курю, но в кармане у меня всегда лежат пачка сигарет и зажигалка. Под эти обыденные предметы, как всем давно известно, можно замаскировать самые разнообразные приборы и принадлежности нашего ремесла. Правда, на этот раз мои "Лаки страйк" и заурядная "Зиппо" были натуральными.
      Она сделала несколько глубоких затяжек и как будто успокоилась. Привычка курить сейчас становится не очень популярной в странах Западной Европы и особенно в Америке, одержимой культом здоровья. Но Джин запорхнула сюда из иного мира. Я уже понял это по некоторым ее выражениям, по едва уловимому, но знакомому акценту. Конечно, она была классной девушкой - и по внешности, и по манерам. Но ведь пластичность женской натуры велика, и в руках такого опытного мастера, как миссис Гай, любая совковая "метелка" могла превратиться в англосаксонскую воспитанную девицу.
      - Они сказали, что если я буду во всем их слушаться, то получу богатого мужа и красивую жизнь, у меня будет все - дом, машина, яхта, даже дети, если я захочу их иметь. Но я знаю, они никогда не оставят меня в покое.
      Она замолчала и нервно раздавила сигарету о парапет.
      - Тебя они тоже используют и убьют. Грегор хочет только, чтобы ты помог им переправить сюда из России какой-то груз под видом поставок для твоей фирмы.
      - Какой груз?
      - Не знаю.
      - Это Грегор организовал налет?
      - Да. Вернее, его человек, который всем здесь заправляет. Они узнали, что Адамс заманил тебя в свой особняк, и решили помочь тебе бежать. Я рассказала им, где твоя спальня, они стреляли так, чтобы в нее не попасть.
      - Откуда им стало известно, что я в особняке Адамса? Это ты им сказала?
      - Да. Они заставляют меня рассказывать все; где я была, что делала, с кем встречалась...
      - Ты знаешь, зачем меня похитил Ларри?
      - Так это он?.. Я думала, что тебя просто заманили хитростью, что ты приехал к Адамсу добровольно.
      - Почти добровольно. Но потом мне надели на шею петлю.
      - Они бы сделали из тебя... Ну, ты же видел этого негра. Других они тоже так обрабатывали - поили чем-то, а потом доктор прямо за столом усыплял их, заставлял говорить, делать всякие вещи... Нам они давали таблетки, чтобы гипноз на нас не действовал.
      - Кому "нам"? Тебе и миссис Гай?
      - Да. Они иногда хотели, чтобы мы при этом присутствовали. Говорили, что им это помогает, создает атмосферу уюта, настоящего английского дома.
      "Дом, милый дом", - вспомнил я старинную песню. Они превратили свой "милый дом" в застенок.
      - А другие, Гиффорд, Модсли, чем они занимаются?
      - Не знаю. По-моему, они не из их компании, они всегда уходили до того, как... Раньше. При них доктор никогда не занимался гипнозом.
      - Так это ты дала мне таблетки?
      - Да. У меня еще осталось несколько штук.
      - Почему ты решила спасти меня? Чтобы я помог тебе бежать?
      Она взглянула мне прямо в глаза.
      - Это мой единственный шанс. Ты должен помочь мне, и тогда я расскажу тебе...
      - Что? Говори, что ты мне расскажешь?
      Я сжал ее плечи, чувствуя, что она колеблется, не решаясь сказать мне что-то очень важное.
      Потом, много времени спустя, мне стало казаться, что именно тогда я догадался, о чем идет речь. Но, конечно, это было лишь своеобразное смещение воспоминаний, перестановка, хорошо известный психологический эффект типа Deja vu [уже пережитое (фр.)], когда чудится, будто ты когда-то что-то такое уже испытывал или видел.
      Но она успела принять решение.
      - Я дам тебе одну вещь... Только ты не смотри на нее сейчас, подожди, пока я не уйду. Обещаешь? Скажи, обещаешь?
      Мне начала надоедать эта типичная для проституток смесь инфантилизма и вполне взрослой истеричности, приобретенная ею, вероятно, в блатных компаниях. Ничего нового она, по сути, не рассказала, а перипетии ее личной жизни и судьбы интересовали меня мало. Но все же я был обязан ей спасением от экспериментов доктора Ашборна, и хотя обостренное чувство благодарности не входит в число моих недостатков, я решил не лишать ее надежды на помощь с моей стороны.
      - Ладно, давай.
      Она сунула мне в руку маленький твердый предмет, завязанный в узелок из носового платка.
      - Я позвоню тебе. Может быть, завтра. Не провожай меня, пока!
      В ее голосе чувствовалось облегчение, как будто до самого последнего мгновения она не надеялась, что я соглашусь, но теперь тяжесть свалилась с ее души и она обрела надежду. Стройная ее фигурка растаяла в тени здания, затерялась среди прохожих. Какое-то время я смотрел ей вслед, а потом перевел взгляд на зажатый в моей руке матерчатый узелок.
      "Не смотри!" - шепнул мне внутренний голос, но я уже развязывал узелок, посмеиваясь над одолевшим меня любопытством.
      ...Сердце у меня в груди на несколько мгновений замерло, как будто стиснутое чьей-то жесткой рукой, потом сделало толчок и забилось снова быстро и сильно.
      На ладони у меня лежал вырезанный из причудливо изогнутого кипарисового сучка смешной человечек, похожий на чертика. Прижатые к туловищу ручки и ножки, большая голова, улыбка до ушей... Когда-то давным-давно, тысячу лет назад, я вырезал его своим складным ножом, сидя с Вероникой над крутым обрывом. Она говорила, что никогда не расстанется с ним, что он будет ее талисманом, и потом все время таскала его в своей сумочке среди патрончиков губной помады, гребенок, шпилек, огрызков карандашей и всякой ерунды. Как мог он попасть к Дженнифер?
      Мне пришла в голову странная мысль, и я внимательно осмотрел человечка со всех сторон, даже понюхал его. Нет, следов огня на нем не было, он совершенно не пах гарью. Конечно, с тех пор прошло столько времени, что любой запах мог выветриться, разве что человечек был бы сделан из сандалового дерева. Кипарис, хоть и слабее, тоже пахнет, но здесь, в воздухе, насыщенном испарениями моря, я его запаха не чувствовал. Человечек источал лишь легкий аромат духов, очевидно, принадлежавших Дженнифер, ибо платочек пах так же. Запах был мне незнаком. Это я знал точно.
      Не помню, сколько времени я простоял на набережной, о чем думал, где потом бродил и ездил. Кажется, я заходил куда-то, что-то пил и ел, отвечал на чьи-то вопросы... Домой я попал только к полуночи, и весь отрезок времени от того момента, когда я развернул узелок, до той минуты, когда обнаружил, что стою в ярко освещенном холле своего коттеджа, как-то плохо запечатлелся в моей памяти.
      17
      Когда же пламень с пламенем столкнутся,
      Они пожрут все то, что их питало.
      В.Шекспир
      Гриша и я по очереди каждый вечер прослушивали телефон Адамса, но чаще всего он молчал, а в редких разговорах Мэллоунов с хозяином, обсуждавшего меню на завтра или осведомляющегося о том, исправно ли несут службу охраняющие усадьбу полицейские, не было ничего для нас интересного. Я уже начинал думать, что зря установил "жучок" - единственная польза, которую пока принесла моя ночная вылазка, заключалась в гибели "бедного мистера Лоренса Беллингема". Как бы там ни было, мне теперь не грозили ни его петля из стальной проволоки, ни меткая пуля, выпущенная из "ли-энфилда" со снайперским прицелом. Пустячок, а приятно.
      Я не рассказал своему напарнику о некоторых подробностях моего свидания с Дженнифер и о том, что она дала мне на прощание. Все это было слишком интимным и не имело никакого отношения к нашей нынешней работе. Мне не хотелось ворошить прошлое, будить болезненные воспоминания. Кроме того, хоть Гриша был умным парнем и в нужных случаях умел проявить должный такт, но я все же опасался услышать в ответ на свои излияния какую-нибудь шуточку, после чего мы наверняка бы поссорились. Поэтому, я лишь сообщил ему, что Дженнифер связана с людьми Грегора и что это они устроили налет на особняк Адамса.
      - Они дерутся за тебя, как стая стервятников, - заявил Гриша.
      - Ну, спасибо! Значит я, по-твоему, кусок падали?
      Но поймать Гришу на оговорке было трудно.
      - Это они так думают. Но ты ведь только прикидываешься дохлым... гм-гм... ослом. Знаешь, как делают некоторые австралийские туземцы: лежат часами на солнцепеке, притворяясь мертвыми, а как только гриф или другой трупоед сядет на них - цап! Для такой охоты нужна чертовская выдержка.
      Однако, выдержка начала мне изменять, когда прошла почти неделя, которую я напрасно пытался заполнить делами "Ассунты", но ни Адамс, ни Дженнифер, ни человек Грегора мне не позвонили.
      Я чувствовал, что назревает что-то, и неизвестность действовала мне на нервы. Прежде я мог месяцами сидеть, как тарантул в засаде, поджидая, пока не дрогнет паутина, но теперь меня подмывало как-нибудь самому спровоцировать противника на активный шаг.
      Посоветовавшись с Гришей, я решил исчезнуть на несколько дней - пусть они побеспокоятся, пусть начнут искать меня и подозревать друг друга в утаивании моего местонахождения. Зная, как болезненно мисс Макгроу реагирует на мои неожиданные отлучки, я сказал своей добрейшей секретарше, что беру недельный отпуск и еду с друзьями на яхте ловить рыбу. Поскольку делать этого я не собирался, информация, полученная от нее, никак не могла устроить моих "друзей" и умерить их беспокойство. Наведя справки, они, конечно, начнут думать обо мне самое плохое. В меру собственной испорченности.
      Затеряться в огромном городе было нетрудно. Я давно уже снял для подобных случаев маленькую квартирку в жилом массиве, застроенном десяти-двенадцатиэтажными коробками, спроектированными Г.Зайдлером. Связь с внешним миром должна была осуществляться лишь через Гришу, да и то по телефону и исключительно в заранее обусловленное время.
      Кондиционера в дешевой квартире не было, и я изнывал от жары и вынужденного, хотя и добровольного, безделья. Единственным развлечением служил телевизор. Я смотрел все подряд - новости, боевики, мультсериалы и симфонические концерты, "мыльные оперы" и конкурсы эрудитов, которые здесь назывались "Колесо фортуны".
      Я засыпал и просыпался под бормотание и музыку, и часто мои сны причудливо переплетались с телепередачами. Вот и сейчас, проснувшись, я не сразу понял, действительно ли диктор сообщил о подписании предварительного соглашения между авиакосмическими фирмами России и "Спейс Рокит Системс", предусматривающего осуществление первых запусков ракеты "Фотон" уже в 1998-м году, или это мне только приснилось...
      Но в повторной передаче я снова услышал то же сообщение. Вряд ли это была оговорка и диктор перепутал "Апогей" с "Фотоном", очень уж по-разному звучат эти два слова. Итак, с этого момента я становился ненужным "Адамсу и Кo" в качестве орудия замены одного типа ракеты другим. Дело обошлось без меня. Очевидно, проще оказалось всучить какому-то чиновнику, работающему в экспертной комиссии СРС, от которой многое зависело, небольшой "сувенир" или как-то по иному заинтересовать его в том, чтобы сделать благоприятный для российской космонавтики выбор. Позже я узнал, что строители "Апогея" почти не сопротивлялись, боролись за свое детище очень вяло. То ли сказалась солидарность с прежними коллегами по всесоюзному ВПК, перевесившая новообретенный патриотизм, то ли не хватило навыков существования в условиях рыночной экономики, то ли просто не было валюты на подкуп, не знаю.
      Впрочем, для меня это представляло уже чисто академический интерес. Передо мной стояла более актуальная задача: как спасти свою шкуру. "Так вот что значили слова Кутера о предстоящем сокращении персонала! - подумал я. - Мое предчувствие меня не обмануло".
      В условленный час позвонил Гриша, и я сообщил ему новость.
      - Если ты уверен, что не приведешь за собой "хвост", то приходи сюда, - предложил я. - Теперь нам о многом нужно поговорить.
      - Полную уверенность может дать лишь страховой полис, - не замедлил он выпалить очередной свой штамп. - Но я приду.
      Время, которое могло ему понадобиться, чтобы добраться до меня, я примерно знал, поэтому, когда в прихожей раздался звонок, почти не сомневался, что это явился мой приятель, но на всякий случай подошел к двери с забытой в этих мирных краях осторожностью, стараясь не становиться напротив тонкой створки из прессованного картона, не затенять глазок и держа свой сорокачетырехкалиберный "питон" наготове.
      К счастью, это действительно был Гриша.
      - А ты тут неплохо устроился, старик! - с порога заявил этот неисправимый балагур. - Телевизор, куча бутылок... Только что-то очень уж у тебя жарко. Почему бы тебе не открыть окно? И перестань играть револьвером!
      Привыкнув к кондиционеру, я забыл об этом простом способе создания сносного климата в помещении... А может быть, сказалось нервное напряжение, в котором я находился со времени последней встречи с Дженнифер.
      Как бы там ни было, а мы открыли окна, и в квартиру вместе с шумом уличного движения и рокотом катящихся сплошным потоком по близлежащему мосту машин ворвался свежий воздух. Мне этого было мало, и как подводник после многомесячного пребывания в герметически запертом чреве "Тайфуна", я подошел к открытому всем ветрам "люку" и высунулся из него.
      - С ума сошел! - Гриша за шиворот втащил меня назад в комнату. Хочешь вывалиться? Ты что, забыл все, чему нас учили в "Вышке"?
      Дело, конечно, было не в том, что я мог, как пятилетний ребенок, вывалиться из окна. Просто несмотря на все предосторожности, за моим другом могли проследить, и тогда я действительно рисковал выпасть, да еще с пулей в черепе. Несколько граммов свинца иногда резко нарушают самое устойчивое равновесие...
      Но я не очень боялся - скорее всего они, прежде чем прибегать к таким грубым мерам, попытаются использовать ключевые слова доктора Ашборна. Ведь по убеждению моих противников телефон сейчас был для меня не менее смертоносен, чем снайперская винтовка. И лишь после того, как они убедятся, что колдовские методы старого шарлатана дали осечку, высовываться из окна станет для меня действительно опасным.
      Однако, я послушно отошел от источника животворного кислорода и направился к плите, чтобы приготовить своему гостю и себе по чашечке кофе.
      - Как ты собираешься поступить? - спросил Гриша, маленькими глотками смакуя горячий, ароматный напиток. - Я думаю, что тебе следует уйти на дно и затаиться. Чем позже твои друзья из компании Адамса смогут установить с тобой контакт, тем позже они обнаружат твою "устойчивость против гипноза" и, следовательно, тем позже начнут охотиться за тобой уже не по телефону, а, выражаясь фигурально, впрочем, может быть и буквально, с ножом в зубах.
      Иногда мой приятель выражался хоть и фигурально, но очень красочно. Я представил себе толстяка, ползущего за мной с кривым пиратским кинжалом и черной повязкой на глазу, и невольно улыбнулся. А зря, как показали дальнейшие события.
      - Логика у тебе железная. Но не могу же я всю жизнь просидеть на этой верхотуре, дыша через форточку. Пройдет несколько дней, и за мной начнут охотиться не только люди Кутера и Адамса, но и бандиты Грегора. Похоже, он завербовал к себе на службу киллеров Костлявого Мака, грозы здешних мирных обывателей. А если подождать еще, к ним подключатся и наши люди. Рано или поздно, а кто-нибудь из них меня найдет.
      В знак согласия Гриша молча кивнул головой, так как рот у него был забит бутербродом. Наступила тяжелая тишина.
      - Ты знаешь, что такое встречный пал? - задал вопрос мой неугомонный друг, справившись с куском ветчины, вложенной между двумя ломтями прожаренной булки. - Впрочем, откуда тебе это знать, дитя каменных джунглей!
      - Представь себе, знаю. Хоть я и родился в цивилизованном краю - в отличие от некоторых чалдонов, грубой деревенщины, - но много путешествовал, а странствуя по свету, не закрывал глаза. Встречный пал это способ борьбы с таежным пожаром, когда в непосредственной близости от фронта огня поджигают полосу леса. Тяга, создаваемая пламенем основного пожара, заставляет второй устремиться к нему навстречу, они сталкиваются и, не находя перед собой пищи, огневой вал гаснет.
      - Вот именно, гаснет.
      - Но какое отношение... Слушай, а ведь это мысль!
      - Великолепная, гениальная мысль, - скромно согласился Гриша. Наконец-то дошло до тебя. Странствуя по свету, ты, может, и приобрел кое-какой опыт, хотя, думаю, все это ты вычитал в книжках, помнится, у Жюля Верна или Майн Рида описан такой способ, но мозги у тебя остались неповоротливыми. Мало знать - по опыту или из книг - надо уметь в нужный момент вспомнить нужную информацию. Вот я...
      - Ну, пошел хвастать! Успокойся, я признаю, что ты придумал хорошую штуку.
      - Что бы ты делал без меня? Учись, сын мой, пока я жив, и с почтением относись к старшим.
      - Но как мы сообщим людям Грегора, что за мной охотится Адамс? Ты ведь это имел в виду, говоря о "встречном пале"?
      - А ты что, решил, будто я собираюсь с четырех концов поджечь Сидней, чтобы ты в суматохе смог скрыться? Конечно, я предлагаю столкнуть лбом эти две веселые компании - пусть немного пошерстят друг друга.
      - Идея хороша, но как воплотить ее в жизнь?
      - У тебя есть какой-нибудь выход на Грегора?
      - Нет, ты же знаешь. Они всегда сами звонят мне. Впрочем, можно попробовать позвонить по тому номеру, который был указан на записке. Помнишь, я тебе рассказывал, как нашел ее за щеткой "дворника" моей машины, когда вернулся из Новой Гвинеи.
      - Ты помнишь этот номер?
      - Обижаешь! Конечно, помню, хоть и звонил по нему только один раз, после чего спрятал бумажку в сейф - вдруг пригодится.
      - Я могу пойти и достать ее.
      - Нет, это опасно. Да и ни к чему, говорю тебе, я помню номер.
      В подтверждение своих слов я назвал его.
      - Слава Богу, хоть память у тебя не отшибло. Ну, так позвони и попроси у них помощи. Скажи, что Адамс собирается убить тебя за то, что ты связался с ними, что он в ярости от того, что они сожгли его дом, убили Робинса и Ларри, наплети еще что-нибудь...
      - Нет, это слишком грубо.
      - Простота признак гениальности. А что ты хочешь предложить?
      Колеблясь, я взглянул на него. То, что хотел предложить я, ставило моего друга в опасное положение, и я не знал, имею ли на это моральное право... Еще подумает, будто я хочу воспользоваться своим временным положением руководителя нашей маленькой группы... Но я упустил из вида проницательность своего приятеля. Мы столько времени были знакомы, так долго работали вместе, что иногда он прямо-таки читал мои мысли.
      - Ладно, старик, не грызи свою душу, не терзайся совестью. "Сегодня ты, а завтра - я!" - фальшиво пропел он, сделав театральный жест в сторону воображаемого зала.
      Мы обсудили кое-какие детали моего плана, уточнили подробности, прорепетировали диалоги, и Гриша покинул мое убежище.
      18
      Летели дни, крутясь проклятым роем...
      А.Блок
      Весь следующий день прошел для меня в томительном ожидании. Я не знал, как быстро удастся Грише связаться с Адамсом и кем-нибудь из людей Грегора и выполнить первую часть задуманной нами операции - снабдить взрывоопасной информацией обе "заинтересованные стороны".