Юрий Дружников
      Зайцемобиль
      Повесть из рассказов, веселых и грустных
      ОГЛАВЛЕНИЕ
      Дверь
      Таблетки от хулиганства
      "А у вас есть квитанция?"
      Не выше четверки!
      Хромой Дед Мороз
      Требуются кошки
      Зайцемобиль
      Генка, флора и фауна
      Меченый лещ
      Семь автобусов и грузовик
      Обойдемся без Джульетты
      Нет велосипеда - есть велосипед
      Таинственные письма
      Родная стена
      ДВЕРЬ
      Они терпели поражение. Три лошади уже остались без всадников. Враги теснили их к проходу, а там, за проходом, - лестница. Вся надежда была на Генку Усова - лучшую лошадь в классе. Даже когда на нем сидит какой-нибудь слабак, длинный Усов так скачет, что все расступаются. Верхом на Усове воевать одно удовольствие.
      Но сегодня они будто чувствовали, что даже Усов не вывезет.
      Только началась большая перемена, собралось в полутемном коридоре человек пять играть в "отмерного". Прыг-скок, оседлал - води. Все как в высшем обществе. Новенький Сонкин прыгал через Усова. Усов вообще редко водит. С его ножищами можно прыгать через Тихий океан, в крайнем случае пятки замочишь. А он только улыбается. Рот у него такой, что со спины видно. Если вам через него прыгать, обязательно придется водить. Через шкаф и то легче перепрыгнуть.
      Над новичком Гариком Сонкиным все смеялись: он оказался самым маленьким в классе. Прыгнул и оседлал. Надо водить, а у него уже и так мозоль на спине. Сидит на Усове, не слезает.
      - Води, Соня!
      - Не трать драгоценных минут перемены!
      Сонкину водить неохота, он чуть не плачет. Вдруг завелся, обхватил Усова за шею, пришпорил и заорал:
      - Война!
      - Слушай, Соня, - просит по-хорошему Усов, - слезай. У меня и так бабушку вызывали.
      Сонкин будто не слышит. Гарцует на Усове и, сложив руки рупором, кричит:
      - Командовать парадом пр-р-иказано мне! Всех пор-р-рублю!
      Короче, раззадорил коня. Усов поскакал с гиком.
      - Война! Родина или смерть!
      Смешались в кучу кони, люди, и черноволосый коротыш Сонкин верхом на Усове врезался в самую гущу боя. А тех, кто был за Усова и Сонкина, уже начали теснить к проходу возле лестницы. Враги кричали "ура!". Им тоже, правда, отвечали, но не так уверенно.
      Ну ж был денек!.. Не везло... Почти всех вытолкали на лестничную клетку. Держался один только Усов. Он расставил ноги и руками ухватился за дверной проем. А Гарик Сонкин, сидя на нем, отбивался от всадников. Усова поддерживали сзади. Если вдавят, тогда конец. Наступать по лестнице легко, но отступать некуда. Лестница упирается в учительскую, этажом ниже.
      Сонкин выбился из сил, и тут его осенило.
      - Подымай! Подымай!.. - закричал он.
      Что поднимать? Куда?
      - Ослы! Снимайте с петель дверь!
      Ай да новенький! Голова!
      Послушно приподняли тяжелую белую дверь и только тут сообразили, что задумал Сонкин. Дверь перевернули, и в проем торжественно въехала Великая Китайская стена.
      - Со щитом или на щите?!
      - Со щитом! - гаркнуло войско.
      Теперь уже не страшно численное преимущество врагов. Такого они не ждали, и началась паника. Враг позорно откатывался, отдавая коридор.
      - Сдавайтесь, вы! Ура-а-а!..
      Тут между криками "ура!" уши различили стук в щит.
      - Хитрят, бандиты! - прошептал Гарик. - Двигаем дальше.
      - Прекратите! Немедленно прекратите!
      Это был высокий женский голос.
      - Капут! - сказал Усов.
      Перед ними стояла завуч Зоя Павловна. В синем костюме и блузке с кружавчиками. Лучше бы директор. Стыдливо, боясь нарушить тишину, продребезжал звонок.
      Они старались незаметно заправить рубашки и дышать не так шумно. Зоя Павловна обвела вокруг пальцем, словно отгораживая их барьером. Остальным приказала:
      - Немедленно разойдитесь по классам. Не такое это зрелище, чтобы тратить на него драгоценное время урока.
      Сонкин оказался с краю, так что палец завуча очертил границу как раз по нему. Он отклонил голову и потоптался на месте, отодвигаясь. А когда толпа схлынула, перемешался с остальными и исчез.
      Войско притихло. Изредка энергично втягивали носами воздух. Это отдаленно походило на всхлипывания и должно было показать, что они раскаиваются.
      Зоя Павловна помолчала еще немного. Потом, чеканя слова, произнесла:
      - Отнесите. Дверь. На место. Сделайте. Как было. И возвращайтесь.
      Едва заметно усмехнувшись, она добавила:
      - Не волнуйтесь, я вас подожду.
      Они тихо несли дверь обратно, и это было похоже на похороны. Дверь никак не хотела повиснуть на собственных петлях. Если бы был Сонкин, он бы объяснил, как это делать. Усов сказал:
      - Навешиваем-то мы кверху ногами!
      Перевернули, прищемив кому-то палец, и дверь села на место, будто не снимали.
      Подталкивая друг друга, брели обратно. Усов - на голову выше посредине. Самое невозмутимое лицо у него. Ему всегда попадает, поневоле привыкнешь.
      Зоя Павловна, конечно, ждала, не шевельнулась за это время.
      - Ну вот. А теперь. Давайте. Вспомним. Кто снял дверь?
      Они молчали.
      - Молчите? Так вы понимаете честность? Товарища, значит, обидеть нельзя, а школу можно? Вы трусы. Вы просто боитесь его, потому что он сильнее вас. Хорошо! Я сама назову зачинщика и не побоюсь. - Зоя Павловна сделала большую паузу, давая им последний шанс. - Это... это ты, Усов. Ты! Твой почерк, голубчик. Ты снял школьную дверь!
      - Это не Усов, - сказал кто-то.
      - Ах, не Усов? - завуч подняла брови. - Не Усов! Вы его еще защищаете! Все в класс! А ты, Усов, пойдешь за мной...
      В класс он не вернулся. Значит, забрали портфель и - домой. Алла Борисовна, классная, говорит вздыхая: "Усов - это ложь на длинных ногах". Ноги у него действительно длинные, ничего не скажешь, но ложь его какая-то правдивая. То есть сразу можно догадаться, что он врет. Выходит, он говорит чистую правду. Уроки не сделал - пробки перегорели. Портфель не принес сошел с трамвая, портфель на трамвае уехал. На другой день нашел в депо. Вечно ему достается: у него вид такой, будто он совершенно ни в чем не виноват. Это всегда подозрительно.
      Когда разнеслась весть, что виновник "чепе" - Усов, класс, однако, заволновался. Ведь за чрезвычайным происшествием могли последовать чрезвычайные меры.
      В армии Усова было шесть лошадей и шесть всадников. Без него осталось одиннадцать. После уроков провели секретный военный совет на скверике.
      - Подумаешь! - говорили одни. - Бог не выдаст, завуч не съест. У Усова сто всяких замечаний, получит сто первое...
      - Нет, не подумаешь! - возражали другие. - Кто затеял сражение? Соня! Кто не хотел ввязываться? Усов. Так? Кто предложил снять дверь? Соня! А накажут кого? Усова! Соня, ты у нас новенький. Предположим, ты нам друг, но истина дороже!
      - Ах, Соня?! - на всяких случай Сонкин отступил за скамейку и снял очки. - Как война - все, а отвечать - я. А вы где были? Что же вы меня не перевоспитали, когда я дверь снимал? Дверь, между прочим, тяжелая - кто помогал?
      Сонкину возражали громко, но не очень уверенно. На этом секретный совет закончился.
      Усов появился утром. Вчера номер не прошел.
      - Бабушку привести? - с готовностью, но не вовремя спросил он завуча.
      Этим вопросом он себя погубил. Зоя Павловна закричала, что на этот раз так просто ему не отделаться. Пускай педсовет решает вопрос об исключении его из школы.
      - А про меня не брякнул? - спросил на перемене Гарик Сонкин.
      Усов обиделся и отвернулся.
      Перед вторым уроком в класс на минуточку влетела Алла Борисовна и, тряхнув желтыми крашеными кудряшками, зашептала:
      - Мальчики и девочки, после уроков не расходитесь. Проведем внеочередное собрание. Ох, горе вы мое!..
      К Алле Борисовне в классе хорошо относились. Она никогда не воображала, что старше и что учительница. Не кричала, а если сердилась, то переходила всегда на шепот. Вот и сейчас она шептала, и все поняли: завуч велела проработать Усова.
      На перемене из класса никто не вышел. Остались шесть всадников плюс шесть лошадей усовской армии и двенадцать врагов. Девчонки, хотя их выгоняли, тоже остались, все девять. Потому что, если девочки чего-нибудь захотят, все равно будет по-ихнему.
      Опять началась дискуссия на тему, кто виноват.
      - Усов не виноват, он стрелочник.
      - Кто же виноват? Сонкин? А все?
      - Хорошо, все виноваты, все двенадцать.
      - Почему же двенадцать? Двадцать четыре! Кто воевал, те и виноваты...
      Тут и девочки загалдели. Они тоже хотели быть виноватыми. Если только мальчишки скажут, что девочки не воевали, не раз пожалеют.
      В общем решили, что все должны отвечать, но Усов вдруг влез на парту и пригладил чуб:
      - Дураки вы, как я погляжу! - и соскользнул на место.
      Усов никогда не высказывался, и его яркая речь произвела неизгладимое впечатление.
      - Мы дураки?
      - Тебя защищаем, и за это - дураки?
      Все столпились вокруг усовской парты, хотя уже звенел звонок.
      - Да не меня, а себя, чего там! Всем, мол, меньше попадет. Нужен виноватый. Для примера. Зоя тоже не глупей вас. А то - все! все! Ну и орите!..
      Они молча потащились на свои места, потому что англичанка давно колотила журналом по столу.
      После уроков Алла Борисовна собрание начала шепотом. Но слышно было прекрасно даже на последней парте. Все знали, что она скажет и что нужно отвечать. Но вот что из этого получится?
      Алла Борисовна пожаловалась на тяжелую свою судьбу. Вот классик попался! Ночью просыпаешься и думаешь: а вдруг сейчас что-нибудь творят? Но жаловалась она как-то ласково, и все ей сочувствовали. Вот опять - Усов снял дверь. Сегодня дверь, сказала завуч, завтра - крышу, а послезавтра... Что он снимет послезавтра?
      - Ну что, Усов? - грустно спросила Алла Борисовна.
      - Не знаю...- пробурчал он.
      - Кто же знает?..
      - При чем тут Усов? - спросила его соседка Света и посмотрела на мальчишек. - Он же был лошадью! Разве можно судить лошадь?
      Все загалдели. Но Алла Борисовна не рассердилась, вздохнула и, тряхнув кудряшками, улыбнулась. Поэтому опять стало тихо.
      - Ясно, ясно! - сказала она. - Усов не виноват.
      - Правильно, не виноват!
      - Конечно!
      - Наконец-то! Все Усов да Усов... Он просто задумчивый, вот на него и валят...
      - Значит, вы в курсе дела, - облегченно вздохнула Алла Борисовна. Виновный признался. Я никогда в нем не сомневалась.
      - Кто сознался?
      - Как сознался?
      - Какой виновный?!
      - То есть как какой? Тот, который снял дверь и сказал: "Несите ее, ребята, и все будет в ажуре". Сонкин, я не исказила твоих слов? А, Сонкин?
      - Нет его! - оглянулась назад Светка и испуганно заморгала. Она даже заглянула в его парту, будто Сонкин мог сложиться, как складной метр.
      - А портфель лежит?
      - Лежит...
      - Ничего не понимаю! - удивилась Алла Борисовна. - Сонкин подошел ко мне в учительской и при всех объявил, что Усов не виноват, дверь, говорит, снял я. Отправила его в класс и пошла к завучу. Зоя Павловна сказала: "Извинитесь от меня перед Усовым и осудите поведение Сонкина". Извини, Усов, Зою Павловну! Ты не виноват.
      - Да ладно, чего уж...- Усов покраснел и змеей сполз на сиденье.
      Девочки заголосили.
      - Алла Борисовна! Сонкин тоже не виноват!
      - Нет, Сонкин виноват, я его хорошо знаю. Он тихоня, а тут будто кто-то его подменил. Он новенький и решил, что нужно завоевать ваш авторитет и что-нибудь сделать. Ничего умнее не выдумал.
      - А откуда вы его знаете?
      Алла Борисовна замолчала, раздумывая, сказать или нет.
      - Каждая мать знает своего сына, а он ведь мой сын!
      - Сын?!. Он ваш сын?..
      - Да, сын. Что же тут особенного? Просто он долго жил с бабушкой в другом городе.
      - Сын, а наказываете... Сонкин не больше других виноват.
      - Это он, чтобы Усова спасти...
      - Да он маленький, он и дверь-то снять не смог бы...
      Алла Борисовна всплеснула руками.
      - Послушайте! Но если не Усов и не Сонкин, то кто же?
      - Все! - крикнула Светка Мельникова.
      - Весь класс воевал, всех и наказывайте!
      - Как вы не можете понять? А еще считаем вас человеком...
      - Тише, тише... Верю, что все. Но куда делся Сонкин?
      Она даже пошла по рядам, будто хотела убедиться, что ее сын нигде не спрятался, остановилась и побледнела:
      - Вдруг с ним что-нибудь случилось?..
      - Где же он? Ведь только недавно был...
      Всех как ветром из класса выдуло. Алла Борисовна подхватила свою полосатую сумку, набитую тетрадями, и выскочила из класса следом за ребятами.
      - Сонкин, где ты?
      - Может, он дома?
      - На озеро поехал?
      - А вы-то хороши! Сонкин виноват! Пускай сознается! Случится что-нибудь - будете локти кусать...
      - Где Сонкин? Нету!
      - Карету мне, карету!
      Класс выбежал на лестницу, ту самую, ведущую к учительской.
      - Чего орете? - спросил голос из-за угла.
      На лестничной клетке стоял Сонкин. Ковбойка вылезла из штанов, весь перемазанный, плечом привалился к стене.
      - Ты что это?
      - Что? Я ничего!
      - Смотрите, ребята, дверь!
      Дверь, снятая с петель, стояла прислоненной к стене.
      - Алла Борисовна, ведь это он тренировался один дверь снимать: думал, не поверят, - сказала Светка.
      Девочки все знают, будто каждый день в школе снимают двери.
      - Соня, миленький, ты же надорвешься!..
      - Ну, дверь... Что, дверей не видели?
      Он раздвинул плечом ребят и ухватился за дверь. Усов хотел ему помочь, но Гарик плечом отодвинул и его. Дверь наклонилась и тихонько заковыляла с угла на угол к своему месту. Сонкин поднатужился, несколько рук ухватилось за дверь, и она, ворчливо скрипнув, села на место.
      Усов подал Сонкину сумку, и тот, не оглядываясь, стал спускаться по лестнице. Усов пошел следом, а за ними двинулись остальные.
      ТАБЛЕТКИ ОТ ХУЛИГАНСТВА
      (Рассказывает Генка Усов)
      На экскурсии лучше всего идти сзади. Ты видишь всех, а тебя никто. Вынимаешь из кармана веревочку, делаешь петлю. Экскурсовод указкой ткнет, а ты петлю девчонке на косу - раз! И затянул. Отмотаешь метра полтора, второй конец за косу другой девчонке. Тихонько отчаливаешь. А тут путаница, крик, слезы.
      - Кто это сделал?
      Молчание.
      - Кто виноват?!
      Молчание. Преступник скрылся - экскурсия продолжается.
      В общем я обожаю экскурсии. Только в этом году мы ходили одиннадцать раз. Помните, в музее Чехова долговязая Барыкина зацепилась за половик? Вот хохоту было!..
      Куда же нас сегодня поведут? Все равно! На месте выясним. Если заблудимся, отвечает Алла Борисовна. Она у нас молодая и наивная: рассчитывает меня, например, перевоспитать.
      Я обогнал девчонок, которые шли под ручку, и крикнул:
      - Алла Борисовна, а мороженое дадут?
      Все, конечно, засмеялись. А она говорит:
      - Усов, ты неисправим!..
      То есть вообще меня зовут Ус или Усик. Но по журналу я Усов.
      Добрались до выставки, и стало ясно: тут что-то химическое. Мы так галдели, что все стали на нас глазеть и думать: они что - из зоопарка? А мы наоборот - из школы. Просто неорганизованный 5-й "Б".
      Пришла экскурсовод. Усталая такая, еще старше нашей Аллы Борисовны. Лет тридцать, а может, больше. Помахала у нас перед носами указкой. Вижу, все стали слушать, а мне скучно. Я больше говорить люблю. Пробираюсь назад. Вы же знаете, мое любимое место позади всех. Вынул из кармана веревочку. Смотрю в глаза экскурсоводу и завязываю петлю. На три пальца надел и держу наготове. Экскурсовод говорит:
      - Перед вами...
      Не расслышал я, что перед нами. В этот момент я как раз надел петлю на косу Мельниковой. Затянул и... слышу, экскурсовод замолчала. Значит, увидела. Развязал я веревку и стал от скуки глазеть по сторонам. Тут и увидел на витрине таблетки.
      - А это что? - спросил я как можно громче.
      Экскурсовод прервалась и сказала:
      - Это, мальчик, тебя не касается!..
      Я очень упрямый. Кода мне говорят "не касается", значит, это именно меня касается. И я сказал:
      - Может, вы не знаете, что это за таблетки? Тогда так и скажите: не знаю.
      Ребята затихли. Я рассчитывал, она обидится. Не обиделась.
      - Невежливый ты мальчик! - говорит. - Ну, ладно, так и быть, скажу. Это новые таблетки. Как только человек проглотит, перестает хулиганить...
      Класс насторожился. Мишка Гаврилов даже перестал крутить пуговицу у Людки на фартуке. Он перестал вовремя, потому что пуговица уже висела на одной нитке. А экскурсовод смотрит на меня в упор и спрашивает:
      - Хочешь попробовать?
      - Нет, - отвечаю, - я неисправим.
      Девчонки захихикали, а ребята из солидарности молчат.
      - Не надо мне зубы заговаривать. Про меня соседка сказала: "Куда глядит ихняя школа?.. Только в гробу этот тип перестанет хулиганить". Вот это правильно. А вы - таблетки...
      Экскурсовод пошла в другой зал, класс за ней. Ну и я. Делать абсолютно нечего, веревочку потерял. Порылся в карманах: может, гвоздик завалялся - в спину Птичкину ткнуть. Но и гвоздика нет.
      Стал я думать про таблетки от хулиганства. Что, если это правда? То есть, скорей всего, нет. Но вдруг? Имею, скажем, я такие таблетки. Само собой, мне они ни к чему. Даю я их небезызвестному Ваське Гоголю из 5-го "А". И... беру его на перевоспитание. После вся школа будет удивляться. За пять минут сделал из него человека.
      Я понял, что мне дозарезу необходимы таблетки. Может, за ними я и пришел сюда. Но кто мне их даст? Остается одно: взять. Думаете, я не знаю, что чужое брать нельзя? Знаю не хуже вас. Но ведь я не для себя!
      Тихо, чтобы не оторвать от важного дела экскурсовода, пячусь назад. Скользнул в соседний зал и был таков. Теперь быстрей, чтоб староста меня не хватился. Только бы экскурсовод рассказывала поинтереснее!
      Вот и таблетки. Лежат на столе. Я подождал, пока тетечка, которая круглые сутки караулит экспонаты, зевнула и прикрыла глаза. Схватил прозрачный пакетик и - в карман. Ругайте меня последними словами. Назовите даже дураком. Правильно. Но ведь я хочу, чтобы Васька Крынкин, по кличке Гоголь, стал человеком!..
      - Усов! - услышал я строгий голос Аллы Борисовны. - Экскурсия тебя не касается?
      - Касается, - безропотно сказал я и стал догонять ребят. Увидев меня, Мельникова наклонилась и прошептала:
      - Ты что, Ус, бегал за мороженым?
      - Ага, - сказал я.
      - Шоколадное? - с завистью зашептала она.
      Я поднял вверх большой палец. Моя рука лежала в кармане на таблетках.
      Потом экскурсия кончилась. Нас повели в гардероб. Я забыл про таблетки, не до них. Надел свою шапку, сверху шапку Сонкина, а на нее Светкин капор. Визгу было! Пришел домой. Дома, как всегда, никого. Заглянул в портфель уроков полно. До прихода бабушки лучше, само собой, не делать. Все равно не поверит. Это уж как пить дать. Может, сбегать на часок во двор, банку из-под гуталина клюшкой погонять? Но вчера Сережке из седьмого подъезда банкой ухо поцарапали. Теперь старушки следят, чтоб в хоккей не играли. Да и темно уже, все по домам разбрелись.
      Сидел, сидел на кухне один. Вспомнил, вытащил таблетки. Беленькие. Вроде ничего особенного. А если и вправду в них что-то есть?.. Ждать до завтра, чтобы на Гоголе проверить, или не ждать?.. Посмотрю, что будет. Все равно делать нечего.
      Положил таблетку на ладонь. Взял в буфете чашку, налил из крана воды. Была не была! Бросил таблетку на язык и скорей запил водой. Чуть не поперхнулся. Какая она на вкус, спрашиваете? Вроде сладкая и горчит чуть-чуть. Выдумают, ей-богу! От хулиганства, а!..
      Допил воду, сижу на стуле и жду, что будет. Что-то вроде загудело. Нет, это унитаз за стеной заурчал.
      Долго я ждал, так ничего и не ощутил. Правда, хулиганить не хотелось. Совсем. Наверно, немного подействовало. Раз делать было абсолютно нечего, сел за уроки. Сделал арифметику, начал русский.
      Тут бабушка пришла. Скоро котлеты сделает. Мы всегда с ней котлеты едим. Она говорит, что котлеты - лучшая еда на двоих. Это она намекает, что нас с ней бросили. Что поделаешь, если отец раздвоился и теперь в другой семье. Там у него двое детей. Я его редко вижу. А мать в Сибирский филиал института перевелась, меня у бабушки оставила.
      Бабка сегодня странная. Веселая. Не стала кричать, говорит:
      - Ты небось голодный? Сейчас котлеты поджарю. Уроки сделаешь - в кино пойдем. На четыре часа. В Доме культуры новый фильм.
      Я пошел в ванную. Дай, думаю, посмотрю в зеркало. Может, у меня на лице заметно, что я таблетку принял. Никогда меня бабка в кино не звала. Смотрю: на лице вроде ничего, пятен никаких нет.
      Сел уроки доделывать. Потом сходили в кино. Мороженое ели. После еще в книжный зашли. У бабки, оказывается, получка. Тридцать пять рубликов чистеньких. Купила мне книжку. Я ее читал, пока спать не легли. Интересная, между прочим, книжка. Из-за нее я забыл следить за тем, что со мной будет от того, что я таблетку принял.
      Бабушка утром уходит на фабрику к семи.
      - Усов, - шепчет она на ухо. - Вот тебе два рубля. Купишь батон, масла, котлет. Если успеешь, кровать прибери и посуду вымой.
      Потом я заснул. А проснулся, потому что будильник звонил.
      Умылся я, оделся, котлеты съел, хотел в школу идти. И жалко мне мать стало. Если б от вас муж ушел, вы бы не смеялись. Она одна, хотя и молодая совсем. Это я у нее хомут на шее. Куда ей меня деть? Вот бабка со мной и мыкается.
      Вымыл посуду, постелил кровать. В школу пришел - звонок уже отзвонил. Вошел в класс, Алла Борисовна спрашивает:
      - Ты что, Усов?
      Хотел сказать, как всегда: проспал. Но после вспомнил:
      - Да я посуду мыл!
      Мальчишки засмеялись. Училка на них цикнула, а меня за опоздание похвалила. Но не успел я на место сесть, спрашивает:
      - А как у тебя с домашним заданием, Усов?
      - Сделал, - буркнул я и испугался.
      - Анекдот! - сказал кто-то на задней парте, и снова в классе засмеялись...
      Ну, а после все уже неинтересно. Пошел и ответил. Алла Борисовна жирно мне в дневнике четверку вывела. Вот влип в историю! Сколько помню, никогда больше тройки не получал. Сидел, в кармане таблетки нащупывал и все думал, пока на большой перемене кто-то не стукнул меня по плечу. Оглядываюсь Гоголь.
      - Ты что, как вареный рак, сидишь? Пошли на чердак курить?
      Курить мне всегда противно. Но нельзя это показывать. А тут еще таблетки... Чего , думаю, один страдаю? Сейчас я тебе, Гоголь, такую пилюлю подсуну! Будешь четверки получать и посуду мыть.
      Пришли на чердак.
      - Слушай, - говорю, - я таблетки такие достал на выставке! Вместо сигарет действуют.
      - Врешь! - говорит.
      - Официально, - говорю. - Попробуй.
      Вынимаю таблетки и одну даю ему. Он положил на язык.
      - Сладкие, - говорит. - Тьфу!..
      И выплюнул. Закурил.
      - Дурак! - говорю. - Чего ты понимаешь? Не хочешь, я один буду сосать.
      И съел еще таблетку. Все равно уже действует. По географии с одной таблетки на четверку натянул. Два урока прошло, а меня ни разу не выгнали.
      Ушел я от Гоголя. Сидел на русском и вдруг почувствовал, что боюсь. Волнуюсь, и все. Никогда со мной такого не бывало. А тут Светка Мельникова (кто ее просил?) говорит:
      - Усов сегодня все уроки выучил! Спросите его, а?!
      Противно себя чувствуешь, когда краснеешь. Но ответил. Даже сам удивился.
      Из школы я пошел в магазин, все повторял:
      - Батон, масло, котлеты. Батон, масло, котлеты...
      А то забудешь еще! Вдруг кто-то у меня портфель выбил из руки. Оглядываюсь: Гоголь. Я таких шуток не прощаю. Поднял портфель и ему по спине врезал. Васька аж охнул. Подумал я и для памяти еще раз. Жаль только, из-за этого про масло забыл. Батон помнил, котлеты помнил, а про масло забыл. Только дома вспомнил и жарил котлеты на воде. Тоже ничего получилось.
      Ребята в окно кричали, звали в хоккей играть - не пошел. Я, говорю, болен. Лечусь. И таблетки показал. Только головами качали.
      Сел было за уроки. Таблетки все нейдут у меня из головы. Вот сила какая в медицине! Интересно, сколько это будет продолжаться? Не век же! Тройчатку выпьешь, а через неделю, если об лед треснешься, голова опять трещит.
      Вдруг понял я, отчего мне плохо. Может, я и хулиган, это весь двор говорит. Но воровать ни за что не стану. Что я - уголовник какой-нибудь? За это знаете что? Вон спросите Сеньку Кряка из четвертого подъезда. Семь лет в лагерях отдыхал. Сейчас на токаря учится, а у нас во дворе есть профессор моложе его.
      Надо вернуть таблетки. Конечно, трех штук не хватает. Но я заплачу. У меня осталось семьдесят пять копеек. А если масло не покупать, рубль сорок семь.
      Поехал на выставку. Где ее найдешь, экскурсовода? Сейчас ругаться будет. Еще и в милицию позвонит. Вижу: идет она с указкой к группе. Класс вроде нас, только ведут себя как люди. Тут я к ней бросился.
      - Тетя, - говорю. - Вы меня не помните. Я, который хулиганил...
      - Который что?
      - Вчера вы сказали, что таблетки от хулиганства?..
      Она засмеялась.
      - Ну и что?..
      - Я вот... вы меня, в общем... взял пакетик с таблетками попробовать.
      Она не рассердилась. Переглянулась с тетечкой, которая сторожит.
      - И как? Попробовал?
      - Попробовал.
      - Помогло?
      Я опять покраснел, как промокашка, когда кляксу красной тушью поставишь.
      - Не знаю... вроде сегодня помогло.
      - И веревочку на косы не привязываешь?! - сказала она. - Вот и хорошо! А что таблетки взял, ничего. Завод их присылает для посетителей.
      - Долго они... действуют?..
      - Что?.. Ах, действуют... Действуют, да... То есть нет, не долго. Надо глотать по две таблетки в день - утром и вечером. Так что возьми побольше. Сегодня как раз привезли в новой упаковке.
      И она ушла с экскурсией.
      Я сунул шапку под мышку и вошел в зал. Вот они, таблетки: лежат на столе под огромной фотографией. Теперь они в красных пакетиках с желтой полоской. Спрятал в карман три пакета. Поглядел на тетечку, которая сторожит, взял еще десять: весь класс накормлю. Тетечка улыбнулась, ничего не сказала.
      Выскочил я на улицу, вынул пакетик, а на нем написано: "Принимать по две таблетки в день. Витамин С с глюкозой".
      "А У ВАС ЕСТЬ КВИТАНЦИЯ?"
      Старый репродуктор, болтающийся от коридорного ветра, хрюкнул и весело заговорил голосом старшей вожатой:
      "Все вы знаете, что олово - ценнейший металл и собирать консервные банки - почетное дело. Но почему-то этого недопонимают ученики пятого "Б", где председателем совета отряда Миша Гаврилов. Этот класс, ребята, сдал олова вдвое меньше, чем пятый "А", который находится в том же коридоре. Спрашивается, есть ли у ребят из пятого "Б" гордость?.."
      - Гордость, гордость!.. - передразнил Мишка и покраснел.
      Ему казалось, весь коридор смотрит на него.
      Репродуктор опять хрюкнул и запел хором:
      "Наверх вы, това-арищи, все по местам,
      После-е-дний пара-ад наступа-ает..."
      Большая перемена, а все настроение испорчено. Не успели сделать председателем, как уже ругают. Ведь сами же выбрали для укрепления руководства. Легко сказать! Отец Мишкин всегда говорит, что главное - уметь работать с кадрами, умело руководить людьми.
      Гаврилов учел критику и решил быть таким, как папа. Вечером спать не ложился до ночи, хотя глаза слипались, дождался отца и спросил:
      - Пап, а как работать с кадрами? Меня как раз назначили...
      В сущности, это не так уж просто. - Отец похлопал Мишу по шее и отставил недопитый стакан с чаем. - Прежде всего сумей объединить всех. Придумай интересное дело, увлеки какой-нибудь общей задачей. Тогда за тобой пойдут...
      - Вот именно! - сказал дедушка и одобрительно посмотрел на отца; он всегда ему поддакивал.
      Отцу легко говорить, он всю жизнь руководит. А каково Мишке? Увлечь, это он понял. Но как их увлечь, такие трудные кадры? Светка Мельникова целый день перед зеркалом. Гарик Сонкин в зоопарк ездит проверять бегемота. Усова бабушка заставляет дома сидеть, чтобы он не хулиганил, а остальные - кто в футбол, а кто в кино. Как работать с такими тяжелыми, отсталыми, несознательными людьми?
      Миша вздохнул и пошел спать.
      На следующий день он ничего не придумал и боялся, что его опять будут ругать в школьных известиях. Но вожатая рассказывала вообще о кораблях, танках и подводных лодках, сделанных из лома, собранного руками ребят, и советовала всем над этим задуматься.
      Мишка думал изо всех сил, но ничего такого не выдумывалось.
      Вечером, едва он уроки сделал, вошел дед:
      - Мишенька, внучек, возьми бутылки. Пока магазин не закрылся, сбегай за молоком, я забыл на утро купить.
      Вот так всегда. Из-за дедовой рассеянности никогда не сосредоточишься.
      - А крышечки где? Это же олово - ценнейший металл! Опять выбросил?..
      Забрал Миша на кухне пустые бутылки, хлопнул дверью (пускай дед не думает, что это удовольствие!) и пошел в магазин.
      К молочному не подойти: тротуар загородил оранжевый фургон - ящики с бутылками увозят. Рабочие шумно таскают ящики и кричат:
      - Па-асторонись!..
      Гаврилов пролез между ящиков в магазин, взял молоко и опять вышел на улицу. И тут возле столовой, что рядом с молочным, увидел гору консервных банок от болгарского компота. Мишка чуть бутылки с молоком от радости об асфальт не разбил. Это же просто блеск! Золотой прииск. Вернее, оловянный!..
      Нельзя терять ни минуты. Но пока он всех соберет и нацелит, поздно будет. Мало ли из какого класса мимо пойдут.
      - Дедушка, - спросил он, прибежав домой, - а как ты собирал людей на сходку, когда надо было срочно? Я двадцать раз слышал, но позабыл...
      Дед обрадовался, даже глаза заслезились. Он старый подпольщик, в маевках участвовал. Раз его даже в школу пригласили. Дед надел медали и выступал.
      - Я заходил к Санычу, - сказал он, - моему соседу, и к Ваське, слесарю вагонного депо. Каждый из них шел еще за двоими, получалось уже семеро. А те еще заходили, каждый к двоим. Через полчаса собирались, стол для конспирации всякой всячиной накрывали и читали воззвания, листовки, всякие книги запретные...