ЛАРИСА. Очень мило. Очень! Прежде чем делать, мог...
      ГРИША. Что? Что мог?!
      ЛАРИСА. Не знаю. Посоветоваться!
      ГРИША. А ты со мной советовалась, когда выбирала мужа? Тоже, между прочим, временного... Учти: мне просто прекрасно без отца. Он мне вообще не нужен! Отцов на свете сколько угодно. Только плати по таксе. Бери - не хочу!
      ЛАРИСА. Что такое ты говоришь? Что с тобой? Твой отец - честный, хороший человек...
      ГРИША. Да если бы он, например, вернулся, ноги моей в вашем доме не было бы! Знаем эту честность! Любите друг друга сколько хотите. Готовь ему каждый день индейку по-рыцарски. А я...
      ЛАРИСА. Какую индейку? Гриша, Гришенька! (Плачет.)
      ГРИША. Хороший? Честный? Да он тебя бросил! Жениться надо совсем. Когда не можешь без человека дышать, есть, спать! Я-то уж никогда не женюсь. На внуков - не рассчитывай. Он мне все испортил.
      ЛАРИСА. Почему - все?
      ГРИША. Почему? Да потому! Если бы не твое легкомыслие, моим отцом стал бы другой человек, который не бросил бы меня!
      ЛАРИСА. Я! Мне! Меня! Какой пещерный эгоизм! Отец - бесплатное приложение к тебе. А обо мне ты подумал? Тебя еще не было, но мы-то были! Любовь, семья, ребенок - это не одно. Это разное, не всегда бывает слито... Легко говорить, а понимаешь это не сразу, с годами, с опытом. И не все зависит от людей, есть обстоятельства, удачи, неудачи, судьба... Как просто подгонять все под один стандарт, давать советы и придумывать афоризмы. У нас с тобой не получилось, как у всех, - что же теперь?.. И потом, я думала, я верила, что так будет лучше...
      ГРИША. А он? Что он? Пора, наконец, выяснить, кто виноват. Может, это не он бросил, а ты? (Звенит звонок на урок. Школа затихает.) Молчишь? Так я и думал. Значит, виновата ты! Ты сделала этот ход. Ты виновата, что он с нами не живет!
      ЛАРИСА. Мне... надо на урок... И ты должен идти...
      ГРИША. Нет, сперва ответь! Где он? В Сибири? На приисках? На секретной работе? Я должен знать. В конце концов ты не имеешь права скрывать!
      ЛАРИСА. Хорошо, хорошо... Я скажу, обещала, значит, скажу. Но мы ведь договорились - в шестнадцатилетие!
      ГРИША. Сколько раз ты мне твердила про это шестнадцатилетие. Осталось два года, год, три месяца... Что изменится? Я поумнею? Или ты? Разве дело в числе?
      ЛАРИСА. Нет, не в числе. Но должна же быть хоть какая-то условная граница - начало взрослости.
      ГРИША. Граница... Опять граница... Я в кино через эту границу давным-давно перехожу - и ничего.
      ЛАРИСА. Жизнь - не кино. Паспорта у тебя еще нет.
      ГРИША. Паспорта?.. Некоторым его и в двадцать пять рано давать... А некоторым...
      ЛАРИСА. Возможно, ты прав. Но дай мне собраться с духом. Прошу тебя.
      ГРИША. Последний раз спрашиваю: скажешь? Нет? Тогда мне и не нужно твоего ответа. Тоже не с луны свалился, понимаю что к чему. Я это давно подозревал. Только сам себе не хотел признаваться. А теперь... теперь начинаю вообще о тебе думать иначе. И о себе тоже. Нет, я-то простачок, а? Конечно! Я обыкновенный нагулянный ребенок. А ты... ты...
      ЛАРИСА. Подлец! (Бьет Гришу по щеке. Он хватается за щеку. Лариса бьет его по другой.) Даже если бы... Если бы! Все равно я твоя мать. И не временная!
      ГРИША (шепотом). Можешь ударить еще. Что же ты?.. Все равно я тебе не верю. И не поверю! Слышишь? Поверю только самому себе. Сам найду отца, сам с ним поговорю начистоту, по-мужски!.. Домой меня вечером не жди! (Убегает.)
      ЛАРИСА идет в одну сторону, возвращается. Наконец, берет себя в руки, уходит. Пауза. В вестибюле тишина, в классах идут уроки.
      Появляется ГРИША, скрывается за Пушкиным. Входит АНЯ. Она в прекрасном настроении. Крадется, прячется за портьеру, видя, что никого нет, читает записку.
      АНЯ. Срочно! Восклицательный знак. Я за Пушкиным!! Два восклицательных знака. Сорваться можешь? Вопрос. Подпись: Г.Л. (Вытягивает из-за бюста Пушкина ГРИШУ.) Ге-Эл, ты почему не на уроке? Англичанка рвет и мечет икру...
      ГРИША. Тс-с-с... Отпросилась?
      АНЯ. Элементарно. Записку как подкинул - сразу выдавила из авторучки все чернила на руку. Англичанка увидела, говорит: "Бородкина! Это не гигиенично. Пойди немедленно вымой!" Пришлось подчиниться... (Показывает руку - всю синюю.) Уже высохло, можно не мыть. (Только теперь замечает, что Гриша мрачен.) Ты чего хмурый? Случилось что?
      ГРИША. Ничего особенного... Я возвращаюсь в старую школу.
      АНЯ. На Сахалин? (После паузы.) Шутка?
      ГРИША. Нашутился уже! Хотел с тобой попрощаться...
      АНЯ. А деньги?
      ГРИША. Деньги у меня есть. Скопил - как раз хватит. А там заработаю грузчиком в порту.
      АНЯ. Ты псих.
      ГРИША. Не исключено.
      АНЯ. А в чем все-таки дело? Мне можешь сказать, раз уж позвал?
      ГРИША. Да тут... Отца липового привел, когда вызывали. В общем, заварушка.
      АНЯ. Отца? Липового?
      ГРИША. Ага, но не в этом дело.
      АНЯ. А в чем же?
      ГРИША. Мать крутит! Я ее на голову выше - нечего меня манной кашей кормить. Хватит! Поеду - найду отца. Уж ему-то вертеть ни к чему, раз он с нами не живет. А не найду, тогда гипотеза подтвердится. Сам проживу. Чего замолчала?
      АНЯ. Так... Между прочим, что это за липовый отец?
      ГРИША. Один подработать согласился. Полотер.
      АНЯ. Полотер? (Все поняла, но решает пока не говорить.) Учтем. Зачем же бежать? Я ведь тоже вопреки родителям расту - и ничего. Своя голова на плечах. А с матерью что будет, когда узнает? А с Ларисой Яковлевной?
      ГРИША. До чего мне все надоели! Разжевываю: Лариса и есть... (Запинается, потом уже уверенно.) ...моя мать. Так что нервов будет вдвое меньше.
      АНЯ. Дай лоб потрогаю! Холодный... Поклянись, что не валяешь дурака! Поклянись... Пушкиным!
      ГРИША (кладет руку Пушкину на плечо). Ну, клянусь, клянусь.
      АНЯ. Чего же ты скрывал, идиот? Матери стыдишься...
      ГРИША. Смотря какая мать...
      АНЯ. Она где?
      ГРИША. На уроке - где ж ей еще быть?
      АНЯ. Остроумный ход придумал: поедешь искать отца, который ее бросил, и сам ее бросишь? Пусть вообще останется одна! Все вы такие - эгоисты. А после чуть что - женщина виновата!
      ГРИША. Не кричи, первоклассников испугаешь - заплачут.
      АНЯ. Пускай закаляются.
      ГРИША. Ты себя считаешь взрослой?
      АНЯ. Я и есть взрослая. Доказать? Ты не поймешь.
      ГРИША. Это почему?
      АНЯ. Потому что ты - еще не взрослый. Вот ты ни с кем не здороваешься из принципа, так? И говоришь, что современный деловой человек - не попугай, чтобы повторять слово "здрасте!" сто тысяч раз. Что глупо тратить столько слов и времени ни на что. И "до свиданья" тоже не говоришь. Экономишь еще сто тысяч слов. А тратить время на человеческое отношение к людям - тоже предрассудок? Да твой деловой человек - обыкновенный хам.
      ГРИША. Не возводи в степень мелочи.
      АНЯ. Наоборот! Твоим методом: извлекаю из них корень. К другим предъявляешь жесткие требования, а сам? Вот и выходит, что я взрослей тебя. Можешь обижаться. Ты же мужчина, а я - слабая женщина.
      ГРИША. Вы что - сговорились? Все мне это твердите...
      АНЯ. Кто все?
      ГРИША. Мать, ты...
      АНЯ. Уж такие мы есть. Не думаю, что ты - как все! Тех, кто сам не думает, а поступает, как все, я просто презираю.
      ГРИША. Решение принято, ясно?
      АНЯ. Вы только послушайте! Нет, это фантастический индивидуум. "Решение принято... Сам решаю, сам голосую, сам выполняю". А каково другим, ему наплевать! Эх ты, продукт высокоорганизованной материи! Разве самостоятельность в том, чтобы смыться?
      ГРИША. Послушай: всем известно: настоящие друзья помогают, липовые дают советы. Я начинаю думать...
      АНЯ. Ничего я не советую! (Вдруг.) Просто... Мне будет плохо, если уедешь... Никогда не увидимся... Поцелуй меня!
      ГРИША (Растерянно). Сейчас? Здесь?
      АНЯ. А что - боишься?
      ГРИША. Я?!
      АНЯ. Не я же!
      ГРИША (оглядываясь). Пожалуйста! (Целует.)
      АНЯ. Ну вот! Теперь прощай.
      ГРИША. Я тебе напишу.
      АНЯ. Можешь выполнить просьбу, первую и последнюю?
      ГРИША. Допустим.
      АНЯ. Ты решил. Ты едешь. Ты сильный. Ты никого не боишься?..
      ГРИША. Допустим...
      АНЯ. А я за тебя боюсь. Перед тем как ехать, сходи к Станиславу Петровичу.
      ГРИША. Зачем?
      АНЯ. Он - голова, что-нибудь посоветует. Справочку даст. Вместо паспорта. Он и денег ребятам давал, когда взяли в поход в прокате транзистор и под деревом его оставили.
      ГРИША. Обойдусь!
      АНЯ. Тогда - прощай. Мне остается ждать, чем кончится история с моим отцом.
      ГРИША. При чем тут твой отец?
      АНЯ. А это он - твой персональный полотер... Я пошла на урок - опрос уже кончился. Привет, начальник! (Уходит.)
      ГРИША. Подожди! Как же так!.. (Бежит за ней.)
      Затемнение.
      Перед вторым занавесом - аллея парка. На скамье сидит НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Она сосредоточенно вяжет - нитка выползает из ее огромного портфеля.
      Входит БОРОДКИН - с инвентарем. Садится на противоположном конце скамьи, складывает аппаратуру.
      Пауза.
      БОРОДКИН (откашлявшись). Мамаша... Гражданочка!..
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА не реагирует. БОРОДКИН деликатно трогает ее за плечо.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА (оторвавшись от вязания). Что вам угодно?
      БОРОДКИН. Виноват, отвлекаю... Но я так наблюдаю: вы как есть пенсионерка. Не могли бы вы кислород на другой лавочке поглощать? А то у меня аккурат на этой совещание назначено.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. У меня - тоже.
      БОРОДКИН (насмешливо). Интимное?
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Нет, деловое.
      БОРОДКИН. Не деловей моего. Я представителя жду оттуда. (Присаживаясь, показывает пальцем вверх.)
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Из космоса?
      БОРОДКИН. Из органа печати. (Значительно.) Печать - знаешь что такое? Орудие. Как пальнет, два выхода: или снят, или уволен. Читать надо газеты, мамаша, они расширяют!
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА (без эмоций). Я иногда читаю. Это вы писали в редакцию, Бородкин?
      БОРОДКИН. Шутка юмора?
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Вот мое служебное удостоверение. (Показывает.)
      БОРОДКИН (вскочив). Вы - Н.Ятаган?! А это? (Изображает вязание.) Для конспирации? У меня сразу подозрение возникло, что это вы, но виду не подал.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Я так и поняла.
      БОРОДКИН. Вот-вот, на всякий случай обознался. Так вы, значит...
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Старуха, хотите сказать?
      БОРОДКИН. Я думал, мужчина.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Уж извините, какая есть. Садитесь, пожалуйста! По телефону вы сказали, что хотите сообщить вопиющий факт, касающийся облика молодежи. И дело не терпит отлагательства.
      БОРОДКИН. Точно так! Являясь сам отцом, доступно говоря, папой... В том смысле, чтобы другим неповадно было... Ну и, сами понимаете, как это у вас там, принять меры, пропесочить...
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Прошу ближе к сути. Излагайте!
      БОРОДКИН (осторожно). Извините за нескромный вопрос: какая у вас в печатном органе пойда?
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. То есть?
      БОРОДКИН. По-вашему - гонорар...
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Разумеется, всякий труд оплачивается. Что вас больше заботит, Бородкин, - моральный облик или гонорар?
      БОРОДКИН. Облик - нет вопроса! Это я так, на всякий случай.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Тогда, если можно, перейдем к фактам. Там и с гонораром видней будет.
      БОРОДКИН. Слушаюсь и повинуюсь. Доступно говоря, живет тут в нашем микрорайоне, в новостройке, пацан и учится вон в той школе. Директор отца его вызвал, а малый этот за трешку нанял постороннего, чтобы тот, значит, удар на себя принял, а он - сухим из воды.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Для чего же столько сложностей? Свой-то отец... дешевле.
      БОРОДКИН. Парнишка этот - безотцовщина, понятно? Нет чтобы прийти к директору и прямо заявить: так, мол, и так, имеет место недовоспитанность по причине отсутствия пятидесяти процентов родителей, - он на обман пустился. А ежели каждый отцов и матерей нанимать будет...
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА (вынимая диктофон, блокнот и ручку). Имя?
      БОРОДКИН (осторожно). Чье?
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Парня вашего.
      БОРОДКИН. Э, нет! Ничего себе, добрая услуга!
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Тогда этого человека, которого он нанял...
      БОРОДКИН. Это еще труднее вспомнить... Вы ведь все равно обобщать будете. Ну, там: некоторые школьники доходят до того, что... И так далее... Или придумайте сами фамилию какую-нибудь.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Что у вас за амплуа? Вы кто по профессии, Бородкин?
      БОРОДКИН. Бытовик широкого профиля.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Образование?
      БОРОДКИН. Высшее. Неначатое... Шутка юмора.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Как же вы, сами отец, да еще широкого профиля, согласились на предложение этого парня?
      БОРОДКИН. Минуточку! Откуда вы знаете, что это я и что согласился?
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Предполагаю. Вы ведь клиента не хотите подвести?
      БОРОДКИН (после паузы, перестраиваясь на ходу). Взвалил ношу, да... Но почему? Чтобы был налицо состав пр... хм... проступка. А иначе - как их махинации разоблачишь? (Воодушевляясь.) Я специально пошел на это дело для уяснения и разоблачения его морального облика.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Оставлять случай нельзя. Факт есть, надо разобраться не торопясь.
      БОРОДКИН. Только уговор: фамилию этого Лосева надо заменить.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Как вы сказали? Лосева?!
      БОРОДКИН. Проговорился. Вижу, вы человек свой... Лосев... Лось с рогами...
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Лосев?!. А зовут - Гришей!
      БОРОДКИН (изумленно). Точно! Уже кто сообщил?
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА (садится). Никто! Профессия такая... Гришей его в честь прадеда назвали.
      БОРОДКИН. Вот прадеду не повезло!
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Не только прадеду... Дело в том, что я Нина Григорьевна Лосева. С рогами, его бабушка. Ятаган - мой псевдоним. Такие наши дела, бытовик широкого профиля...
      Затемнение.
      Снова кабинет директора. СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ, чуть прихрамывая, ходит по кабинету. ГРИША сидит, наклонив голову, за ним стоит АНЯ.
      АНЯ. Понимаете теперь?!
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Семнадцать лет в школе работаю, а такого не слышал. Ай да Лосев! Мне казалось, что вы человек с развитым рефлексом цели. Не плывете по течению, а правите сами! Вот так направил!.. Ну, что будем делать?
      ГРИША (поднимает голову). Не знаю, что вы, а я насчет себя решил.
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. То есть?
      АНЯ. Он решил уехать обратно на Сахалин.
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Вот оно что!.. И чем же намереваетесь там заняться?
      ГРИША. Не пропаду!
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Не сомневаюсь. Если все обдумал и решил твердо... Но - зачем?
      ГРИША. К отцу!
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Вот что! Значит, к настоящему отцу... А мать и Лариса Яковлевна - знают?
      АНЯ. Его мать и есть Лариса Яковлевна! Конечно, знает. Из-за нее...
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ (выбегая из кабинета). Где же Лариса Яковлевна? Целый день ее ищу!.. (Останавливается. Грише.) А в школу тебя записывала...
      Стремительно входит НИНА ГРИГОРЬЕВНА с портфелем, за ней ЛАРИСА.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА (заканчивая реплику Станислава Петровича). ...В школу его записывала бабушка. Вы тогда были в отпуске, Станислав Петрович. Здравствуйте!
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ (автоматически). Здравствуйте. Очень приятно. (Узнав.) Нина Григорьевна, вы?
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Я! А с дочерью вы, кажется, знакомы.
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. С дочерью - да.
      ЛАРИСА. Мама, прошу тебя...
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Видите ли, Станислав Петрович...
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ (перебивает). Минуточку! Лариса! Дело, видите ли, в том, что... Словом, я хочу вас познакомить...
      ЛАРИСА (тихо). Да, Стас, это мой сын.
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Наконец-то и до директора школы дошло!
      ГРИША (бросается на защиту матери). Это я просил ее не говорить! Я!..
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА (решительно). Гриша и девочка, - не знаю твоего имени, - могу я вас попросить оставить нас? (Ждет пока Гриша и Аня уйдут.) Лора! Стас! Объясните мне, что здесь происходит?
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Видите, Нина Григорьевна...
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Вижу. И удивляюсь своей дочери. Вы, Стас, порядочный человек... Погодите, я не договорила. А Лариса...
      ЛАРИСА. Мама, замолчи!
      НИНА ГИРГОРЬЕВНА. Нет, я почти семнадцать лет молчала. Больше не намерена!
      ЛАРИСА. Мама, ради Гриши!..
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Нет уж, именно ради Гриши! Нельзя же семнадцать лет измываться над человеком. От перенапряжения даже в металле появляются усталостные трещины. Это называется, кажется, сопромат. Такого предмета в пединститутах не проходят, а зря! Так вот, Стас! Я обязана вам это сказать. Гриша носит мою фамилию, да мою... И вообще наш женский монастырь ему должен был рано или поздно надоесть.
      ЛАРИСА. Мама, ты не имеешь права!
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ты говоришь о праве? Но теперь оно не твое. Вернее, только наполовину твое - сын вырос. Вырос!.. И вы должны знать, Стас! В любом случае должны, как бы вы к этому не отнеслись! Вам в жизни не повезло. Попалась вам на пути так называемая независимая женщина, гордячка. К несчастью, это моя дочь. И скрыла... Словом, беру грех на душу, разглашаю государственную тайну. Грише не надо ехать искать отца, которого его родная мать выдумала. А уж нанимать за две бутылки водки - тем более. Его отец... (Указывает на Станислава Петровича.)
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Лариса, это правда?
      ЛАРИСА. Прости... Стас...
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ отступает к стене.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Я все сказала, Стас, чтобы вы с Ларисой сами теперь решили, говорить ли это Грише. И, если говорить, то когда: сейчас, после шестнадцати, после школы? А может, вообще не говорить? Как вы решите, так и будет. Я все сказала, и я умываю руки.
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ как-то сразу постарел. Он резко поворачивается и, прихрамывая, выходит.
      Пауза.
      ЛАРИСА. Зачем ты это сделала, мама?
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА (будто не слышит). У меня в кармане билет до Тюмени, мне пора. Там склочная история, не чета вашей. Дальше разбирайтесь сами, а меня увольте... Жаль, домой зайти не успею.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА (прежде чем уложить в портфель вязание, разворачивает в воздухе спинку будущего свитера). В самолете Гришке довяжу... За окном-то слякоть, бррр... Чует мое сердце, рейс отложат, и придется сидеть в Домодедове. Тогда свяжу быстрей.
      НИНА ГРИГОРЬЕВНА уходит. Снова пауза. Крадучись, появляется БОРОДКИН. В руках у него саквояж.
      БОРОДКИН (обрадованно). Здравия желаю!
      ЛАРИСА. Ох, вы меня испугали...
      БОРОДКИН. Виноват. Вызывали, начальник... Хм... Вроде, так сказать, учительница... Я хотел у вас выяснить насчет Бородкиной Анны... Вытворяет чего?
      ЛАРИСА. Вы - ее отец?
      БОРОДКИН (радостно). Отец! Отец! Натуральный!..
      ЛАРИСА. Ну что же? Девочка самостоятельная. Ничего не вытворяет. А вот... Я могу говорить откровенно?
      БОРОДКИН. Как же - всю правду-матку!
      ЛАРИСА. Вот семья ее меня беспокоит...
      БОРОДКИН. У нас мать - того... Уехала. По радикулитному делу. А я несу бремя. Но если что, не сомневайтесь: ремешочек берегу. Солдатский.
      ЛАРИСА. Ремешочек? Про воспитание почитайте лучше...
      БОРОДКИН. Пока читать будем, они загремят туда, куда и Макаренко телят не гонял.
      ЛАРИСА. Хочу вас спросить, папаша Бородкин: вы дочь любите?
      БОРОДКИН. Да у меня, кроме нее, ничего святого нет! Она меня к вам сейчас и привела. Вы что думаете, Бородкин - человек конченый? Да я, если хотите знать, сегодня сам харчо сварил... Она у меня уже невеста на вид... У нее данные цирковые, говорят. А я зевнул. Встрял в историю... Это все Лосев! Но теперь все, завязал!
      ЛАРИСА. С моим сыном разговор будет особый.
      БОРОДКИН (пятится). Сын?! Я думал, у него одна бабка... С рогами!..
      Затемнение.
      Вестибюль школы с бюстом Пушкина. Уроки кончились. ГРИША и АНЯ.
      АНЯ. Подожди до школьного вечера!
      ГРИША. Нет! А зачем?
      АНЯ. Затем. Потанцуем!
      ГРИША. Я не умею...
      АНЯ. Хочешь, научу? Правда, ты нескладеха.
      ГРИША. В принципе я не такой уж неспособный, как это кажется...
      АНЯ. Девушку держат вот так. (Берет его руку.) И крепче. Чтобы она не потерялась в толпе. Третья позиция. Оркестр, музыку, пожалуйста! Нет оркестра - не надо. И... раз-два-три! Раз-два-три!..
      ГРИША (смущенно). Ну как? Подаю надежды?
      АНЯ. Такая учительница, как я, и гиппопотама научит.
      ГРИША. А долго надо учиться танцевать?
      АНЯ. Хорошо - наверно, всю жизнь.
      ГРИША. Тогда проще траекторию танца рассчитать математически и выпустить робота.
      АНЯ. Робота? Но ведь он и будет танцевать, как робот!
      АНЯ танцует вокруг Гриши, имитируя робота.
      ГРИША. Здорово у тебя получается!
      АНЯ (простодушно). Ага!.. Я... хотела узнать твое мнение. Бывает любовь с первого взгляда?
      ГРИША (категорически). Нет! Конечно, нет!
      АНЯ. А со второго?
      ГРИША. Ты серьезно?
      АНЯ. Абсолютно. Если не бывает с первого, то с какого же бывает? С восьмого? С тридцать третьего? По-моему, бывает даже с первого. Только... надо угадать, какая... (Неожиданно.) Говорят, девчонкам и то нельзя, и это. Я так решила: все могу сама. Полюблю - сама предложение сделаю...
      ГРИША. Кому?
      АНЯ. Никому! Вообще...
      ГРИША. А если он тебя бросит?
      АНЯ. Разорвусь! Как граната, когда ее бросают... Почему так получается? Труднее всего делать то, что проще всего. Жить дружно, говорить правду... Ведь сколько калорий тратят на вранье, на то, чтобы идти не прямо, а зигзагами! Я поняла: надо жить проще. Легко и ясно, как цветы живут. И всегда поступать естественно. Тянуться вверх, к солнцу, и все.
      ГРИША. Если не получается просто, а все получается сложно?
      АНЯ. А вдвоем?.. Уже чуть-чуть легче...
      ГРИША (упрямо). Я вообще в любовь не верю.
      АНЯ. Ну да?! Любовь - это крылья, несущие тебя... (Неопределенно крутит пальцем в воздухе.) Я читала...
      ГРИША. Ты читала, как орлы разбиваются о скалы? Орлы! А люди тем более... (Задумывается.) Так я считал еще вчера. А сегодня - не знаю... Тс-с-с...
      Прячутся за бюст Пушкина. К нему медленно приближается СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Он снимает дощечку "Осторожно, окрашено!"
      АНЯ за руку вытаскивает из-за Пушкина ГРИШУ.
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ (увидев ребят). Вы здесь? (Поколебавшись.) Гриша, я вас ищу. У меня к вам мужской разговор. Извините, Аня...
      АНЯ. Я понимаю. Пожалуйста... (Уходит.)
      СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ (кладя руку Грише на плечо). Пройдем ко мне в кабинет, там нам никто не будет мешать. (Уходит в другую сторону.)
      В пустой школе появляется БОРОДКИН с саквояжем. Оценивающие осматривает Пушкина, крутит пальцем у его виска.
      БОРОДКИН. Гипс... (Оглядывается.) А в школе паркетик того... не зеркало...
      БОРОДКИН степенно разворачивает и подготавливает аппаратуру, надевает халат, посыпает пол восковой стружкой, в общем священнодействует.
      Возникает тихий барабанный ритм. БОРОДКИН начинает натирать полы, ритмично двигаясь под музыку вдоль рампы. Музыка становится громче и быстрей. ВСЕ участники спектакля выходят из-за кулис и смотрят, как работает БОРОДКИН.
      Занавес.
      Конец.
      1976, Москва