Вампиры (№3) - В полночный час

— Я прошу прощения, — пролепетал Джаред. — Покорнейше прошу.

Она швырнула ему местную газету, ту, что читала, когда он вошел. Первая страница. Репортер кое о чем пронюхал, но деталей не знал, и поэтому обрисовал все лишь в общих чертах, представив графиню в гораздо более выгодном свете, чем се гостью, устроившую много шума из ничего. Ситуация, в которой упоминалось имя графини, а Джордан фигурировала как «молодая наивная американская туристка», преподносилась журналистом с большой долей юмора.

— Мне так жаль, — вздохнул Джаред.

— Ты позаботишься о том, чтобы она прекратила разносить свои бредни, — приказала графиня.

— Я поговорил с ней очень жестко. Графиня рассмеялась.

— Ты поговорил с ней жестко. — Пронзительный, резкий, жуткий смех графини вызвал у Джареда мурашки, которые поползли по спине. — Мой дорогой, ты способен говорить жестко? Ну ладно, посмотрим. Если мне придется брать дело в свои руки…

— Я способен повлиять на Джордан.

— Молись, чтобы так произошло. ~ Вы велели мне привести ее сюда!

— Но я ожидала, что ты сможешь держать ее в руках! Джаред по-прежнему стоял на одном колене с опущенной головой.

— Ты приехал сюда, ты живешь припеваючи… у тебя все есть лишь благодаря мне.

Он кивнул, проглотив вставший в горле комок вместе с мужской гордостью.

— Ты разжалован в рядовые.

— Я… Я вас сейчас покину.

Она прикоснулась к его волосам. Чуть-чуть поворошила их, словно легкий прохладный ветер налетел. Или нет, как будто рядом прошуршала змея. Неприятно… и в то же время странно волнующе.

— Нет, — выдержала она паузу. — Ты можешь остаться. Ты можешь остаться, потому что мне скучно сегодня. Я позволю тебе… выпить со мной чаю. Ты бы этого хотел, не так ли?

Он осмелился поднять глаза и встретиться с ней взглядом.

— Я готов умереть за то, чтобы выпить с вами чаю, графиня, — произнес он.

Наконец она улыбнулась, небрежно подернув плечом.

— Да, ты бы умер, не так ли?

Графиня поднялась. Быстротечный шелест, сияющая волна переливчатого шелка, и вот она встала перед камином во всем своем ослепительном совершенстве.

— Да, мой дорогой мальчик. Для меня ты бы умер.

— Видите? Вот так это надо носить! — Рафаэль Гамби надел набекрень расшитый бусинами колпак. И сразу стало понятно, что колпак — вещь красивая и стильная.

Рафаэль прогнул спину дугой, сделал губы бантиком, указательным и большим пальцами коснулся подбородка. Вычурная, но весьма соблазнительная поза. Джордан от души рассмеялась. Рафаэль был настоящим художником, не только по ремеслу, но и по жизни. Ужимки Рафаэля заставили Джордан забыть и о графине, и о ее дурацком шоу. Рафаэль потрясал своей увлеченностью. Исторический костюм стал его жизнью. Он знал все про покрой и ткани, разбирался в тонкостях стиля каждой эпохи. Перед тем как примерить костюм, шляпу или маску, он объяснял Джордан, как они носятся, когда их носили и с кого тогда брали пример заправские модники. Примерив шутовской колпак, Рафаэль поощряемый искренним смехом Джордан, схватил с полки маску и, кокетливо прикрыв ею глаза, принялся танцевать вокруг Джордан, выделывая пируэты.

— На вас смотрится чудесно. Но не уверена, что будет так же красиво выглядеть на мне, — с сожалением сказала Джордан.

Рафаэль просто душка. Не слишком высокий, но отчаянно голубоглазый и озорной, он настоящая находка для бизнеса, ибо от него с пустыми руками не уходил ни один клиент. Надо сказать, что в магазине каждый имел свою специализацию, и в отделе карнавальных костюмов сегодня было особенно людно. Когда Анна Мария попросила его найти для Джордан идеальный костюм, Рафаэль ни вздохом, ни жестом, ни даже взглядом не дал понять, что недоволен еще одним поручением, ведь у него и так работы через край. Напротив, он отнесся к поручению со всей серьезностью. Окинув Джордан быстрым наметанным взглядом и мгновенно определив ее размер, он перебросился с Анной Марией парой быстрых фраз на итальянском, после чего, с невероятной скоростью проглядев целую стойку нарядов, отобрал для Джордан костюмы. Их оказалось столько, что все они едва помешались в примерочной. Джордан примерила футуристический костюм из винила — произведение известного английского дизайнера — и вошла во вкус. Эпоха сменяла эпоху, стили мелькали как в калейдоскопе: Вот она — венецианка эпохи Ренессанса, а вот уже римлянка эпохи заката империи. Джордан слышала, как приходили и уходили клиенты. Периодически она выходила из примерочной, чтобы полюбоваться собственным отражением в огромном, во всю стену, зеркале. Она слышала, как Рафаэль с сожалением вздохнул, когда так и не смог угодить запросам очень красивой израильтянки. Несмотря на занятость, Рафаэль умудрялся каким-то образом оценить, как смотрелся на ней каждый из нарядов, подсказать ей, как держать зонтик, маску и прочие аксессуары, прилагавшиеся к определенному костюму. Более того, Анна Мария и Линн тоже успевали взглянуть на Джордан, оценить, как смотрится на ней тот или иной костюм. В качестве ценителей выступали и другие продавцы, среди которых была юная и очень симпатичная коренная венецианка Анджелина — создательница замечательных масок, и Джина, урожденная австралийка, для которой Венеция стала домом десять лет назад. Джина потрясла Джордан своей способностью без видимых усилий переходить с одного языка на другой. Как выяснилось, Джина свободно говорила на семи языках.

— Увы, вынужден с вами согласиться, — покачал головой Рафаэль. Костюм шута подчеркивает миниатюрность форм, но вы достойны лучшего! Лично мне больше всего понравился винил. Секси, не так ли? Но зато как выгодно подчеркивает вашу точеную фигурку!

— Винил? — в сомнении протянула Джордан. Она никогда не носила винил, у нее даже из кожи ничего не было, если не считать туфель и сумок. Ей казалось, что такая подчеркнуто облегающая одежда хорошо смотрится лишь на высоких длинноногих блондинках. — Винил? Для меня? — с сомнением переспросила она.

— Именно! — воскликнул Рафаэль. Он картинно опустил ладонь на бедро, сорвав с себя шутовской колпак. — Костюм шута? Только не для нашего бала! Вы должны быть гораздо элегантнее! Но для сегодняшнего бала — почему бы нет? Откровенно, дерзко, вызывающе, сексапильно! Вас нельзя будет не заметить!

Я не слишком уверена в том, что так уж хочу привлечь к себе внимание, — пробормотала Джордан.

После вчерашнего? — Рафаэль грустно покачал головой. — Увы, я наслышан. Какая ужасная женщина!

Джордан вопросительно приподняла бровь. Рафаэль пожал плечами.

— Мы для нее плебеи. Она считает себя королевой Венеции, хотя Анна Мария трудилась изо всех сил на благо города задолго до того, как здесь появилась эта выскочка, решившая, что она тут будет править! Она устраивает ужасные танцы смерти, от которого у нормального человека мурашки по коже, а сама беспокоится лишь о том, как бы не испортилась ее репутация! — Рафаэль презрительно фыркнул, и его жест никак не вязался с его всегда элегантной и грациозной манерой поведения. Голубые глаза Рафаэля озорно сверкнули. — Поверьте мне, только винил! В нем вы ее переиграете! И еще вы наденете сапоги на шнуровке от Джастина, нашего французского друга, с которым вы еще познакомитесь. Тогда вы будете казаться выше, и все будет просто прекрасно. И не забывайте, вы будете в маске!

— Я не знаю. Я подумаю насчет винила. Что же касается вашего бала…

— Тут все ясно — фантазийный сказочный костюм, — убежденно заявил Рафаэль.

Костюм, о котором он говорил, в серебристо-золотой гамме, сочетал в себе элементы, характерные для Ренессанса и Революции. И талия подчеркнуто тонка, и декольте весьма смелое. К платью полагался головной убор — тиара, украшенная пером и шелковой драпировкой, ниспадающей на спину.

— Вы думаете? — спросила Джордан.

— Не думаю, а знаю, — заверил ее Рафаэль. Анна Мария появилась на вершине винтовой лестницы, которая вела в примерочные.

— Прошу прощения. Роберто Капо пришел. Он говорит, что ты что-то отложил для него на вечер.

— Да, да! — Рафаэль захлопал в ладоши. — Роберто Капо мой друг — мы ходили вместе в школу. Во время карнавала он по большей части работает, но вот сегодня у него иыдался свободный вечер. Он любит артистические балы. Вернусь через пару минут.

— Конечно, конечно, Рафаэль. Иди позаботься о друге, я и так отняла у тебя слишком много времени.

— Пойдемте выпьем кофе, — предложила Джордан Анна Мария. — Со мной и с Линн. А потом вернетесь и сделаете свой выбор.

— Она уже сделала выбор, — ответил за Джордан Рафаэль. — Но вы обязательно должны вернуться и убедиться в том, что я прав. А винил… Обязательно возьмите его прямо сейчас. Сегодня такой хлопотливый день, боюсь, что в отель его могут доставить только перед самым выходом.

Рафаэль бегом помчался вниз.

— Так мы идем пить кофе? — еще раз спросила Анна Мария.

— Мне надо возвращаться в отель. Сегодня утром я буквально удрала от жены моего кузена.

Анна Мария философски пожала плечами.

— Синди — душка. Я позвоню ей и скажу, что вы здесь, выбираете костюмы.

— Спасибо. Тогда я с удовольствием пойду с вами, только переоденусь. — Джордан все еще была одета в костюм шута.

— Хорошо, — кивнула Анна Мария. — Мы будем ждать на улице.

Джордан переоделась в свою обычную одежду. Спускаясь по лестнице, она заметила, что Рафаэль беседует с довольно высоким темноволосым мужчиной. Когда собеседник Рафаэля обернулся, Джордан поняла, что они уже встречались. Он оказался одним из полицейских, с которыми ей довелось общаться ночью. Он вошел вместе с графиней, когда та приехала в участок с Джаредом и Синди. С ним Джордан общалась мало — его английский был немногим лучше итальянского Джордан. Он улыбался, но как-то не очень искренне.

— Добрый день, синьорина Райли, — любезно поздоровался он. Да, теперь она вспомнила. Его действительно звали Роберто Капо.

Джордан почувствовала, как щеки залила краска. Все в участке здорово рассердились на нее. А Роберто Капо в ту ночь не спускал с нее своих темных, вдумчивых глаз и по большей части молчал, пока она сбивчиво и нервно отвечала на вопросы его коллег.

Джордан видела, что и сейчас он собирается с мыслями. Для него задать простой вопрос на английском совсем не просто.

— Сегодня… вы в порядке? — вымучил наконец он. — Да, спасибо, но, — не удержалась от добавления Джордан, — все действительно было очень реально. Капо кивнул.

— Понимать.

— Понятно, — поправил его Рафаэль. Красивый молодой офицер смущенно покраснел.

— Понятно. Загадки. Маскарады. Они… они… — Роберто Капо беспомощно взглянул на друга.

— Они увлекают, затягивают, — предложил Рафаэль. Капо кивнул.

— В Венеции все красиво. Мы стараемся не уходить от традиций. Не так, как у вас в Новом Орлеане.

Джордан хотела выступить в защиту Нового Орлеана, но до того, как она придумала, что сказать, Капо снова заговорил быстро, как принято у итальянцев.

— Новый Орлеан — красивый город. Но карнавал там другой. Здесь — маски, костюмы… Целое представление. Игра. Иногда игра заходит слишком далеко. Графине не надо играть с такими вещами, как кровь и убийства.

Джордан улыбнулась Роберто.

— Спасибо, — пробормотала она.

— Меня зовут Роберто, — представился он.

— Я помню, Роберто Капо.

— Пожалуйста, зовите меня просто Роберто.

— Хорошо, Роберто. Спасибо вам.

— Не за что. Мне жаль, что все так получилось с вами.

— И еще раз спасибо. Ну что же, Роберто, не смею вам мешать — выбирайте костюм.

Джордан уже хотела выйти на улицу, где ждали ее Линн и Анна Мария, но Роберто остановил ее, позвав по имени. Роберто привлекал своими бездонными черными глазами, классически правильными чертами лица и крепким сложением. Джордан не могла не отметить его необыкновенной мужской красоты.

— Если что-то вас напугает, пожалуйста, приходите ко мне. Я не буду… — Тут Роберто оставил попытки найти нужные слова и быстро заговорил по-итальянски, глядя на Рафаэля в надежде, что тот переведет.

Он не станет над вами смеяться, и злиться тоже не будет, — перевел Рафаэль.

Роберто снова быстро заговорил, и Рафаэль опять перевел:

— Всегда лучше разобраться в том, что происходит. Пожалуйста, не стесняйтесь обратиться к нему, и если он чем-то сможет вам помочь, то обязательно придет на выручку.

Джордан искренне тронули его забота и искренность.

Она улыбнулась и кивнула.

— Спасибо. Я обязательно обращусь к вам, если у меня возникнут какие-нибудь проблемы. Я живу в Венеции, и если вы хотите спросить меня о чем-то, то знайте, что я остановилась в «Даниэль».

Роберто с серьезным видом кивнул.

— Мне бы хотелось побольше узнать о том, каким образом вы оказались в участке.

— Меня доставили на лодке, — пожав плечами, напомнила ему Джордан.

— Вы убежали из дворца.

— Волк… — Джордан колебалась, понимая, что, помимо языкового барьера, между ними неизбежно возникнет еще один, если она станет настаивать на том, что волк схватил ее и прыгнул вместе с ней с балкона второго этажа. — Гость, одетый как волк, усадил меня в лодку, — объяснила она.

— Кто он? Вы не догадываетесь, кто он такой? Он не назвал вам своего имени?

— Нет, — покачав головой, ответила Джордан. Вчера она говорила примерно то же самое, но тогда полицейские принимали ее за сумасшедшую или пьяную. Сегодня Роберто, казалось, доверял ее словам.

— Если вы увидите того мужчину или разыщете его, вы должны мне сказать. Я хочу с ним поговорить.

— Боюсь, если я его и увижу, то все равно не узнаю. Он был в маске.

— Но вы знаете его голос.

— Если я услышу его голос на улице, то непременно дам вам знать, — заверила Джордан и, попрощавшись с Роберто и Рафаэлем, вышла на улицу.

— Ах, вот вы и появились.

— Простите, что заставила вас ждать так долго.

— Наоборот, спасибо, что дала нам передышку. Сегодня просто сумасшедший день, — вздохнула Линн. —Запоминай дорогу, если хочешь выпить хорошего кофе и недурно поесть не переплачивая. Вдоль по этой улице почти до конца.

Анна Мария свернула в переулок, который Джордан раньше не замечала. Здесь шла совсем другая жизнь. Ни дорогих магазинов, ни нарядных витрин. Анна Мария поприветствовала двух мужчин, одетых в синюю робу, и женщину, подметавшую кафельный пол перед небольшим магазинчиком.

На мгновение Джордан показалось, что туча закрыла солнце. Налетел холодный ветер, и Джордан, поеживаясь от озноба, приподняла воротник пальто. Джордан показалось, что над улочкой пронеслась тень, силуэтом напоминавшая птицу с огромным размахом крыльев, налетела и унеслась.

— Стоит только выйти отдохнуть, как солнце прячется, — недовольно пробурчала Лини, ничего сверхъестественного не заметив. Погода у моря всегда переменчива.

Джордан тоже не хотела поддаваться суеверному чувству, но помимо своей воли притормозила шаг и прислушалась.

Неужели опять: хриплый многоголосый шепот?

Нет, показалось…

— Джордан? Линн обернулась.

— Простите, — прибавила шаг Джордан. Она чувствовала себя весьма глупо.

К ее удивлению, маленькое кафе оказалось битком набито. Она хотела предложить пойти куда-нибудь еще, решив, что им придется ждать не меньше часа, пока их обслужат, но две девушки работали на удивление быстро, так быстро и ловко, как никто в Америке не работает, и в считанные минуты все трое уже пили кофе, пристроившись у стойки в углу.

— Город кажется огромным, когда тут столько людей, — обвела рукой толпу Анна Мария, — но на самом деле Венеция не так велика. Мы тут все друг друга знаем. Вы не должны переживать из-за того, что оскорбили графиню, даже если Джаред расстроен.

— Переживай, если обидишь Анну Марию, — усмехнулась Линн. Анна Мария поморщилась. — Правда и ничего кроме правды, — продолжала Линн. На самом деле графиня не так давно вернулась в город. Карнавал, как тебе, должно быть, известно, вернулся в Венецию лет двадцать назад благодаря усилиям некоторых американских деловых людей, и Анна Мария с самого начала им помогала. Они обратились не к кому-нибудь, а к ней. За это время мир не так уж сильно изменился, особенно здесь, в Европе. У графини есть деньги и титул. У Анны Марии талант и профессионализм. Анна Мария скромно покачала головой.

— Не надо морочить Джордан голову. Карнавал существовал в Венеции уже много веков назад. Американские бизнесмены, среди них несколько с двойным гражданством, заинтересовались Венецией и сделали инвестиции в город не только с целью получить прибыль, но и ради чего-то более благородного: чтобы люди мира смогли увидеть и понять, какое сокровище — Венеция. Именно поэтому люди дали деньги на реставрацию гибнущих исторических памятников. Вы знаете, что с нами происходит: море — наше благословение, но оно же — наше проклятие. Я подружилась со многими людьми, работающими над спасением Венеции. Я всегда любила пышные зрелища, костюмы, праздники и так далее, вот поэтому и оказалась вовлеченной в эту работу. В какой-то степени.

— В какой-то степени?! — воскликнула Линн. — Когда какая-нибудь крупная компания собирается ставить здесь сцены для фильмов, они всегда обращаются к Анне Марии.

— И моим коллегам, — поправила Анна Мария.

— Я понимаю, почему они идут к вам, — улыбнулась Джордан Анне Марии и, допив кофе, поставила чашку на стойку.

— Не надо думать обо мне слишком хорошо, — твердо заявила Анна Мария. — Линн пытается успокоить вас и внушить, что вам не следует переживать из-за случившегося. Графиня может серьезно затруднить работу вашего кузена здесь, в Венеции, и она может быть вредной, как шкодливая кошка, но большинство людей, которые трудятся на благо Венеции, не так злопамятны, хотя и не так богаты и титулованы. Больше того, они даже не всегда венецианцы.

— Ты нам нравишься и потому должна быть в порядке! — заключила Линн.

Джордан засмеялась.

— Большое спасибо вам обеим. Должна признать, что чувствовала себя прескверно, а теперь я чувствую, что меня любят, и мне дышится легче.

— Увы, нам пора возвращаться, — произнесла Анна Мария. — Запоминайте дорогу. Если захотите еще раз заглянуть в кафе, найти его нетрудно.

По дороге Линн рассказывала об истории улиц, которые они пересекали.

— Смотрите! — Она указала на здание с рестораном на первом этаже, то самое, возле которого еще недавно стояла Джордан, глазея на обедавших людей. — В этом доме в пятнадцатом веке жила любовница одного скандального дожа. Вы знаете, что дожей избирали, но в основном из числа аристократии, из наиболее знатных фамилий. Говорят, в доме до сих пор обитает призрак той несчастной женщины. Почему несчастной? Точно ничего не доказано, но, по слухам, ее зарезали в постели, на самом пике экстаза, за то, что она изменила дожу с одним из его министров.

Джордан обводила взглядом дома. Здесь почти каждое здание имело свою долгую и интересную историю. Каждый дом уникален, каждый — произведение искусства. Помимо изящных резных балконов дом, о котором рассказывала Линн, привлекал внимание скульптурами львов, расположенными на пьедесталах по обеим сторонам парадного входа. Львы теперь казались Джордан грозными стражами, охранявшими покой призрака убиенной.

Увлекшись, Джордан случайно наткнулась на что-то, вернее кого-то.

Ей не дали упасть чьи-то крепкие руки. Прямо перед собой она увидела стену из черной шерсти. Через секунду поняла, что упирается глазами в грудь очень высокого и крепкого мужчины, одетого в американского покроя длинное и дорогое шерстяное приталенное пальто. Она подняла глаза. В мужчине было не меньше шести с половиной футов роста. Светлый натуральный блондин. Рок-звезда? Первое, что пришло ей на ум. Но далеко не всякий музыкант так атлетически сложен. Спортсмен? Скорее всего прославленный спортсмен или актер-культурист.

Волосы его опускались ниже плеч, но отнюдь не выглядели небрежно — тщательно ухоженные, густые и блестящие. Глаза неправдоподобно голубые, льдисто-голубые, которые смотрели на нее оценивающе.

— С вами все в порядке? — спросил он по-английски.

— Да, спасибо.

— Надо бы смотреть, куда идете.

— Конечно. Извините.

— Рагнор! Чао! — воскликнула Анна Мария.

Здравствуй, красавица, — ответил исполин на итальянском, который для неподготовленного уха Джордан казался абсолютно лишенным акцента. Так же, как и его английский. Они о чем-то быстро заговорили, и из разговора Джордан успела уловить лишь одно или два слова.

После Анны Марии пришла очередь Линн обменяться с ним приветствиями. Кивнув в сторону Джордан, Линн предложила перейти на английский.

— Рагнор, позволь представить мисс Джордан Райли. Рагнор — наш друг. Наш — значит не только тех, кто работает в магазине, но и друг всей Венеции. Джордан впервые на карнавале.

—Добро пожаловать, — поприветствовал ее мужчина, расцеловав в обе щеки, как было здесь принято. Но у Джордан родилось странное чувство: ей показалось, что он совсем не рад их встрече. Губы его, коснувшиеся ее щек, были холодны и поджаты. Ей даже захотелось отстраниться. Целовать его в ответ Джордан не стала.

В конце концов, ей, неуклюжей американке, простительно не соблюдать этикет.

— Здравствуйте, — сухо ответила она, — и еще раз прошу прощения.

Высок, очень высок. Такой же высокий, как тот волк, с которым она танцевала на балу графини. Волк, что был так куртуазен с ней. Тот волк, что унес ее с кровавого представления и отправил прочь из дворца. Но мужчина никак не показывал того, что они знакомы. В глазах его не было и искорки узнавания.

«Сколько же людей в Венеции имеют такой рост? Ну-ка, подумай, сколько ты видела таких великанов здесь?»

Во всяком случае, больше ни одного, сухо напомнила себе Джордан. И, несмотря на расхожее представление об итальянцах как о людях невысоких и темноволосых, Джордан встречала в Венеции немало высоких блондинов, говорящих на итальянском бегло и без акцента.

— Вы были вчера на балу у графини? — напрямик спросила его Джордан.

— Нет, — ответил он.

В самом ли деле в глазах его блеснула искра? Или у нее развивается паранойя, и Джаред прав насчет того, что ей пора лечиться?

Рагнор не мог быть у графини, — с удовольствием пояснила Линн. — Он находит ее крайне неприятной.

— Линн! — осуждающе воскликнула Анна Мария. Рагнор продолжал смотреть на Джордан. И, как показалось Джордан, он, как и графиню, находил ее крайне неприятной. Что заставило его возненавидеть совершенно незнакомую женщину, имея в виду себя, подумала Джордан. Или он злится на нее за то, что она спросила его про бал? А может, ей только чудится? Тогда у нее и в самом деле развивается паранойя.

— Разве ты так не говорил, Рагнор, когда мы столкнулись с ней в кафе? — продолжала о своем Линн. Она посмотрела на Анну Марию. — Я не выдаю ничьих секретов, я просто пытаюсь успокоить Джордан. Ей станет легче от мысли, что графиня не нравится не только ей одной.

— Я не говорила, что она мне не нравится, — пробормотала Джордан.

— Графиня меня не пригласила бы, — просто отозвался Рагнор. — Вы куда-то спешите, и я не стану вас задерживать.

— Мы возвращаемся в магазин, — сказала Анна Мария. — Наш перерыв затянулся. Ты зайдешь как-нибудь? Будешь сегодня на художественном балу?

— Да, конечно. И в магазин заскочу. — Он снова расцеловал Анну Марию и Линн в обе щеки и протянул Джордан руку, как принято в Америке. — Приятно было познакомиться, мисс Райли.

— Спасибо, мне тоже. — И совсем ему их встреча не была приятна.

— Ты должен поскорее к нам забежать. Мы все пытаемся уговорить Джордан надеть винил сегодня на бал. Ты мог бы высказать ей свое мнение, — предложила Линн.

— Попробую найти время, — вежливо попрощался он, уступая дамам дорогу. Анна Мария и Линн уже углубились в дискуссию о том, что могло бы подойти в качестве маскарадного костюма для мужчины такого роста и сложения.

— Кто он такой? — спросила Джордан, чуть задыхаясь — все ускорили шаг.

— Рагнор — бизнесмен, — туманно пояснила Анна Мария.

— Мы недавно с ним знакомы, — добавила Линн.

— Ты со всеми здесь недавно знакома, — напомнила ей Анна Мария.

Вот уже магазин в двух шагах.

Он не итальянец? — спросила Джордан.

— Нет, — ответила Анна Мария.

— Он напомнил мне одного человека, с которым я познакомилась вчера ночью.

— Совершенно невозможно, — отмахнулась Линн. — Рагнор действительно не мог быть в числе приглашенных графиней. Он, что называется, из старой гвардии. В тот день мы сидели в кафе. И тут вошла графиня. Должно быть, они где-то встречались раньше. Их представили друг другу, и оба вели себя цивилизованно, но все заметили, что они враги. Рагнор сразу ушел. Знаешь, что я думаю?

— Боюсь, нам, так или иначе, предстоит узнать, — проговорила Анна Мария.

— Я думаю, она ему завидует. У него нет ни титула, ни известной фамилии, но все равно в городе ходят слухи о том, что Рагнор происходит из весьма необычной семьи. Он не рисуется, не льстит никому, но к нему тянутся люди. У него есть харизма, он притягивает к себе людей.

Анна Мария вздохнула.

— Красивый мужчина, не лишенный обаяния. К тому же умный и интересующийся историей, в том числе и историей Венеции.

Линн мечтательно улыбалась.

— К тому же сложен — как говорят в Америке, — как кирпичный сортир.

Анна Мария закатила глаза.

— Линн никогда не стеснялась в выражениях.

— Я пытаюсь научить тебя настоящему английскому языку! Хочу, чтобы ты чувствовала себя своей на улицах Бруклина, когда решишь поехать в Америку.

— В самом деле? — Анна Мария остановилась на пороге. — Линн всего лишь пытается сказать, что она по нему сохнет и что она готова отдать руку и ногу, чтобы с ним подняться.

— Чтобы с ним поладить, — насмешливо поправила ее Линн. Глаза ее озорно блестели. — Это ему надо, чтобы у него поднялось.

Анна Мария безнадежно вздохнула.

— Пойдемте, Джордан, примерьте еще раз виниловый костюм. Раз Рафаэль настаивает на том, чтобы вы его надели, надо прислушаться к его мнению. Признаюсь, я и сама думаю, что он на вас потрясающе смотрится.

Несмотря на обилие посетителей в магазине, Рафаэль сразу их заметил и, лавируя между покупателями, подошел к ним.

— Винил, только винил! Давайте еще раз примерим.

— Винил так винил, — согласилась Джордан. — И, пожалуйста, Рафаэль, подберите такую маску, чтобы меня никто не узнал. — Она понизила голос. — Вот уж дам повод для пересудов!

— Пусть шепчутся — будьте вопиюще возмутительной!

Глава 3

Нари чувствовала себя усталой, изнывала от скуки, голода и беспокойства. Прошлой ночью, когда случилось несчастье на балу, она так и не смогла получить удовольствие от праздника.

Ей следовало бы отдохнуть, незачем было отправляться бродить по улицам с такой беспечностью, пусть даже и в маске. Ей было за что держаться в жизни. Но спать она не могла, и дома сидеть тоже не могла. Надев маску, она вышла на прогулку.

Да. Определенно она была… голодна.

Голодна.

Надо было найти кого-то, с кем можно разделить ужин.

Находиться дома ей не хотелось по одной причине.

Она могла быть застигнутой врасплох нежданным визитером, поскольку он не мог не прийти. Он наблюдал за ней, поджидал. Он думал, что сможет так запросто войти, призвать к ответу и заставить изменить образ жизни.

Ах, он не знал и половины того, что знала она.

Он не знал, кем она сейчас была в Венеции и с кем поддерживала отношения.

И все же… О, эта несносная головная боль! Сегодня ей не хотелось с ним встречаться.

Внезапно ею овладела тоска. Нечто вроде ностальгии по прежним временам. Нет, более сильное чувство. Боль. Больно видеть его вновь. Вспоминать о том, что было. Хотеть…

Когда-то…

Когда-то все было, да прошло.

И все же…

Как она ненавидела американцев!

Мысленно тряхнув головой, она заставила выбросить глупые мысли из головы. Боль она испытывала лишь оттого, что была голодна.

Она прошлась по площади Св. Марка, послушала музыкантов, поискала глазами кого-нибудь, кто гулял один, кого-то, кто мог разделить с ней компанию на время.

Она нетерпеливо постучала ногой в такт музыке. Что за глупцы приезжали на карнавал! Люди с деньгами, способные весь год убить на разработку фасона и покроя карнавального костюма. О, костюм должен непременно смотреться элегантно, но они совсем не заботились о комфортности. Вот проплыла мимо группа: луна и звезды. Носить на себе такое количество проволоки, необходимой для того, чтобы удерживать белые, золотые и серебряные шлейфы, струящиеся со звезд. В таком наряде даже присесть нельзя. В нем ты не человек, а ходячий манекен.

Многие носили традиционные маски, полностью скрывающие лицо. Попадались люди, разгуливавшие без костюмов. Многие из них приехали сюда дешевыми автобусными турами из бедных стран Восточной Европы, выделяясь своей простой неброской одеждой. Они восхищенно вертели головами. Глаза их удивленно горели. Часто им просто негде укрыться от дождя, негде приткнуть голову, кроме как в своих автобусах. Есть им тоже было почти нечего. Подружиться с кем-нибудь из несчастных — чем не акт доброты? Они вели такую жалкую жизнь.

Все люди рождаются для того, чтобы жить, страдать и умереть. Такова природа вещей.

Нари вдруг заметила знакомую американку, Тифф Хенли. Она тоже гуляла без костюма. Тифф, внешне интересная женщина, не слишком молодая, относилась к числу людей, которые идут по жизни смело, берут свое без лишней щепетильности и двигаются дальше. Если способ, которым можно добыть желаемое, не слишком приятен, смущаться она не станет. Иногда приходится терпеть неудобства. Нари слышала, что последнему мужу Тифф исполнилось почти девяносто, когда он на ней женился, но старик протянул куда дольше, чем можно было предположить, и Тифф пришлось мириться с обстоятельствами.

Должно быть, теперь Тифф наверстывает упущенное. Как раз сейчас она смотрела на выставленные в витрине ювелирного магазина драгоценности.

Нари улыбнулась и направилась к ней. Тифф будет рада, если ее пригласят на ленч.