— Я хорошо прыгаю.

— А перелезть через крепостную стену со сломанной ногой Ты тоже смогла бы?

— Зачем? Я бы выбралась через водопроводную трубу. А теперь как нам быть?

Элинор вся дрожала. Он был здесь, он все-таки пришел за ней! Господи, ей бы следовало упасть ему в ноги! Ну, хоть кинуться ему на шею… в последний раз. Коснуться его лица, чтобы запомнить его навсегда.

Нет, он точно сошел с ума!

Элинор покосилась на дверь — сюда могли войти в любую минуту.

— А где монах? — спросила она.

— Беседует со своим Создателем, — хмыкнул Брендан.

— Ты убил монаха?! — поразилась она.

— Нет. Он лежит связанный, как свинья на рынке, в уголке часовни. У него оказался приятель, куда больше склонный прислушаться к моим доводам. Правда, он не забыл попросить связать его как следует — парень неглуп и не хочет рисковать головой. Притом, говорит, уж очень хорошо тут кормят.

Сердце Элинор отчаянно заколотилось.

— Он тебе помог?

— Угу.

— И… как тебе удалось?..

— Миледи, может, поиграем в вопросы и ответы как-нибудь потом? Мне нельзя оставаться долго — мало кто поверит, что вы решили облегчить душу раскаянием.

— Как я могу каяться в том, чего не делала?

— Элинор, я ведь тебя не обвиняю! Просто хочу сказать, что у меня нет ни одной лишней минуты. Завтра мы встретимся — ты увидишь меня среди своей охраны.

— Что?! — поразилась она, не осмеливаясь поверить собственным ушам. — Нет, это безумие! Ты ведь вне закона! А мы в Англии! У тебя на лбу написано, сколько она стоит, твоя голова!

— А ваша голова, миледи, вообще держится на волоске, так что не известно, кто больше рискует. Завтра, когда увидишь меня, сделай вид, что видишь в первый раз, поняла? Со мной будут Эрик и де Лонгвиль. Запомни, ты никого из нас не знаешь!

Элинор молча смотрела на него. Казалось, это сон. Она не очень понимала, что он говорит.

Высунувшись из окна, Брендан торопливо втянул веревку.

Элинор вдруг вцепилась ему в руку.

— А как же быть с людьми Фицджеральда? — шепотом спросила она. — Чего вы от меня хотите, миледи? — Брендан покачал головой. — Если придется драться…

— Но он только выполняет приказ!

— Тогда молите Бога, чтобы у него хватило ума сдаться. — Элинор замолчала, надеясь, что он окажется прав… и что именно Фицджеральду придется умолять о пощаде. Она опустила голову.

— Не хочу, чтобы из-за меня гибли люди! — глухо вырвалось у нее. — Еще не все потеряно. Меня ведь пока что только обвиняют. Моя вина не доказана!

Брендан застыл, молча глядя на нее.

— Просто ушам своим не верю! — взорвался он. — Вздор! Увидишь — тебя признают виновной! И перестань морочить мне голову! Я не оставлю тебя здесь!

Элинор взглянула ему в глаза.

— Как ты мог уже заметить, я и сама не намерена здесь оставаться. Но может быть, было бы лучше, если бы я осталась. Не могут же меня казнить без суда, верно? В конце концов, я ведь святая Ленора! А легенды живут долго. Обращаются со мной хорошо. И нет ничего странного в том, что меня отвезут в Лондон, чтобы судить. Я постараюсь доказать свою невиновность, и никому не придется рисковать жизнью…

— Мы уже рискуем, потому что осмелились явиться сюда! — оборвал ее Брендан.

— Да, но тогда опасность будет намного больше! Забирай своих людей и уходи! Прямо сейчас, прежде чем кто-нибудь узнает, что вы здесь! Я смогу позаботиться о себе. Если Алена отравили, значит, в замке есть убийца. Скрыться, бежать — все равно что признать, что это сделала я. Но я невиновна, Богом клянусь! Кто-то обязательно встанет на мою защиту. Бог не допустит, чтобы меня осудили, Брендан, я верю в это. Я не убивала Алена, не убивала…

— Он уже не допустил этого, Элинор. Ведь мы здесь.

Элинор затрясла головой.

— Ничего не выйдет, — мягко сказала она. — Слишком большой риск…

Брендан шагнул к ней, схватил за плечи и посмотрел ей в глаза. На щеках у него гневно заходили желваки.

— Прекрати! — жестко бросил он.

— Есть же в Англии законы, и…

— Это верно. Только вот до справедливости им далеко.

— Брендан, я тебе благодарна! Богом клянусь, это так! Слишком благодарна для того, чтобы позволить тебе умереть из-за меня!

— Мы не умрем!

— Я… мне нет места в твоей жизни. Уходи… уезжай из Клэрина… прямо сейчас, иначе утром я могу выдать тебя…

— Нет, миледи, ты этого не сделаешь.

— Мне нужно время, чтобы хорошенько все обдумать. Мои двоюродные братья не бросят меня — один из них непременно поедет вместе со мной в Лондон. Меня будут защищать…

С губ Брендана сорвалось проклятие.

— Будь ты проклята! За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я оставлю тебя здесь, позволю положить глупую голову на плаху?! И главное, ради чего, миледи? Ради кучки замшелых камней и бесплодной земли? Ради денег, оставленных вашим мужем?

— Ради своего доброго имени! — крикнула Элинор.

— Знаете, миледи, стереть пятно позора с доброго имени обычно легче живому, чем мертвому!

— Брендан…

— Мне пора. Всем известно, что ты не собираешься признаваться. И не вздумай попытаться выдать меня утром, если, конечно, по-прежнему хочешь, чтобы обошлось без кровопролития. Запомни — ты меня не знаешь!

— Неужели ты не понимаешь, что это невозможно? Кто-то из людей Алена может тебя узнать…

— Только не завтра.

— Брендан, умоляю тебя, это глупая затея…

Но прежде чем она успела что-то добавить, дверь вдруг открылась и в комнату заглянул охранник.

— Что-то не так, святой отец? — с беспокойством спросил он.

Бросив на Элинор последний предостерегающий взгляд, Брендан низко склонил голову, и капюшон вновь упал ему на глаза, скрыв лицо.

— Что ж, выходит, место твое в аду, — пробормотал он злобно себе под нос.

И, не поднимая головы, вышел из комнаты. Колени Элинор подогнулись, и, вся дрожа, она упала на пол.

Ее мечта сбылась — он пришел за ней!

Он здесь.

Никогда в жизни она не испытывала такого страха.

Выйдя из комнаты Элинор, Брендан посоветовал стражнику хорошенько стеречь ее.

Войдя в зал, он с облегчением отметил, что, хотя сэр Майлз и держит Элинор под замком, а его люди караулят крепостную стену и ворота в замок, но ему хватило деликатности оставить в покое остальную семью. И теперь они все были здесь, в зале. По описанию Грегори Брендану не составило труда узнать всех этих людей. Вон сидит Альфред — высокий, с суровым и надменным лицом; устало ссутулившиеся плечи говорят о том, какой тяжкий груз ответственности взвалил он на себя. Корбин, его младший брат, привлекательный, с сардонической улыбкой, — он смирился с положением второго сына, безземельного и безденежного, чье благополучие много лет зависело сначала от расположения дядюшки, а потом от его кузины Элинор.

Была там и Изабель, жена Корбина. Миниатюрная, элегантная, она оказалась редкостной красавицей. Устроившись у камина, она молча смотрела на огонь, пока ее муж расхаживал из угла в угол. Первой мыслью Брендана было убраться отсюда, и поскорее.

А второй — послушать, о чем эти трое будут говорить.

— Но ты не можешь ехать с ней в Лондон! — возмутилась Изабель, схватив мужа за руки. В словах ее, казалось, была искренняя тревога за Корбина.

— Альфред управляется здесь гораздо лучше меня, — возразил Корбин, выдернув руки, — а кто-то все равно должен ехать.

— Но ты не можешь! — вскочив на ноги, закричала она. — А что, если за тобой пришлет король? Что, если боевые действия возобновятся снова? Корбин, не уезжай! Король может арестовать тебя, если ты ослушаешься его приказа! Альфред, ну хоть ты ему скажи!

Альфред смерил невестку суровым взглядом.

— Одному из нас нужно поехать!

— Но ведь лекари уже подтвердили, что он был отравлен! Вы что, не понимаете?! — фыркнула Изабель. — Ах, ваша драгоценная кузина! Элинор то, Элинор се! Слепы вы или глухи, что ли?

— Изабель…

— Какие еще нужны доказательства?! — возмутилась она.

— Может, испорченная пища… — нерешительно начал Корбин, но Изабель, забыв о нем, уже напала на Альфреда:

— Это ты его убил?

— Черт тебя подери, женщина, конечно же, нет! — рявкнул тот, придя в ярость от одного только ее предположения.

— Элинор одна выигрывала в случае смерти мужа, — сказала Изабель. — А ты, Альфред, единственный, кому была выгодна смерть Элинор.

Тот грохнул кулаком по столу.

— Благодарите Бога, мадам, что никто вас не слышит. По доброте своей я сделаю вид, что забыл ваши слова. Мне хватает дел и без ваших отравлений — я целый день в поле! А яд — это женское оружие, медленное и… и отвратительное!

Изабель немного помолчала, потом губы ее скривились в улыбке.

— Ты сам это сказал, Альфред, — промурлыкала она.

— Элинор никогда бы этого не сделала!

— Даже если бы была доведена до отчаяния?

— С чего бы ей быть в отчаянии? Она души не чаяла в Алене, нянчилась с ним, как с ребенком. И он ее любил — для него солнце вставало и садилось вместе с его Элинор.

— Ну, на этот счет мне известно немного больше, — вкрадчиво проворковала Изабель. — Думаю, она ждала ребенка.

— Они оба были бы только счастливы узнать, что у них будет дитя, — вмешался Корбин.

— Если только этот ребенок графа, — тихонько шепнула Изабель.

В комнате повисло тягостное молчание.

— На что ты намекаешь, Изабель? — вспылил Корбин.

— Вы оба любите свою кузину, — развела руками Изабель, — и просто не хотите видеть, сколько зла может таиться в женском сердце. Вспомните, какие ходили слухи… И не странно ли, что она вдруг прониклась добрыми чувствами к тем, кто захватил ее корабль, к этим шотландцам… к Уоллесу… Я уж не говорю о Грэме, о котором говорят, что он, как дикий зверь, рыщет в лесах к северу от старой римской дороги? Может, все началось с простого насилия, а потом… Во всяком случае, рассказывают, что даже сам король Франции, заметив, что происходит, строго предупредил Элинор.

— Изабель, это грязная ложь! Сплетни! — возмутился Альфред.

— Она никогда не спала в его постели. У них были разные комнаты.

— Большинство знатных дворян в цивилизованном обществе спят раздельно, — фыркнул Корбин. — Между прочим, дорогая моя, и мы с тобой годами — годами! — не то что спали, а и жили раздельно. Разве это — преступление?

Но Изабель не собиралась сдаваться.

— Он был… уже неспособен спать с женщиной.

— Вот как? — вкрадчиво спросил Корбин, наливая себе эль из кувшина. — Это тебе сам граф сказал?

— Любая женщина сразу догадается о таких вещах! Корбин всплеснул руками.

— Чтобы Элинор убила мужа только за то, что он… несостоятелен как мужчина?!

— Да. Потому что он в конце концов узнал бы о ребенке, которого она ждет.

— Изабель, да с чего ты вообще взяла, что она беременна?!

Помолчав немного, Изабель сладко улыбнулась.

— Догадалась!

— Я буду сопровождать кузину в Лондон, Изабель. И хватит об этом! — твердо заявил Корбин. — Нужно, чтобы хоть кто-то выступил в ее защиту!

— Как угодно. Но у твоего брата могут быть неприятности.

Опустившись в кресло во главе обеденного стола, Альфред на минуту закрыл лицо руками.

— Как-нибудь справимся, Изабель, — глухо ответил он и покачал головой. — Господи, все это сводит меня с ума! Я чувствую себя совсем больным!

— Может быть, съел что-то не то? — лукаво прошептала Изабель.

Он смерил ее угрюмым взглядом.

— На что ты намекаешь? Элинор сидит, под замком, при чем тут…

— Я слышала, что говорили лекари. Алена отравили не сразу. Ему подсыпали яд каждый день, — ответила она.

Брендан решил, что с него хватит, он успел услышать достаточно. Выступив из своего угла, он подошел к столу. Изабель удивленно подняла на него глаза.

— Святой отец! — ахнула она, вскочив на ноги.

На миг ему стало противно делать вид, что он ничего не слышал из того, что тут говорилось… Но он не мог позволить себе вызвать подозрения.

Молитвенно сложив руки, Изабель присела.

— Святой отец, леди признала свою вину?

— Нет, мадам. Она утверждает, что невиновна. Будем молиться за ее душу.

К нему подошел Корбин.

— Может, она тут вообще ни при чем.

— Одному Богу известно, сын мой. — Брендан опустил голову.

— Я поеду с ней. И постараюсь узнать правду. Брендан колебался, гадая, насколько искренне желание молодого человека поддержать Элинор в несчастье. Лишние свидетели ему не нужны. Элинор противна даже мысль о том, что из-за нее может пролиться кровь, а если Корбин поедет, этого не избежать. Вряд ли Элинор простит ему, если он поднимет оружие на ее кузена.

— Может быть, было бы лучше, если бы вы остались, как советует ваша супруга…

— Даже вы, священник, и то против нее!

— Это ведь Англия. Ее ждет справедливый суд, разве не так?

— Все доказательства против нее, — глухо пробормотал Альфред, не вставая с места. — Не хотите ли вина, святой отец? Или эля? — спохватился он, вспомнив законы гостеприимства.

Альфред казался совсем больным. Брендану хотелось выяснить, что у него на уме, но вдруг ему стало противно даже думать о том, чтобы съесть или выпить что-то в этом доме. Он весь кипел от едва сдерживаемого гнева. Что из всего сказанного было правдой? Конечно, он и подумать не мог, что Элинор могла отравить мужа. Ну а ребенок? А ее любовь к Алену…

— Нет, сэр, спасибо. Мне нужно молиться. К тому же я очень устал.

— Вы не тот… не тот монах, который приходил в первый раз, — вдруг заметила Изабель.

— Да. Мы посоветовались и решили, что, может, другой служитель Господа найдет путь к ее сердцу.

— И как, удалось? — спросил Корбин.

— Нет, сэр. Прошу прощения, мне пора. Благослови вас Бог. — Брендан перекрестил склонившуюся к его руке Изабель. — И вас, мадам.

— Аминь, — прошептала она.

— И сохранит вас от несчастья попасть в ад, где те ваши сестры, кто слишком давал волю своему языку, обречены вечно лизать раскаленную сковороду в ожидании Страшного суда!

Повернувшись, Брендан исчез прежде, чем онемевшая от изумления Изабель нашлась что ответить.

Отец Джиллиан еще утром предупредил, что его непременно нужно оставить связанным крепко-накрепко — точь-в-точь как куда более несговорчивого монаха, которого привез с собой сэр Майлз.

Но когда Брендан вошел, то, к его удивлению, пухленький капеллан, устроившись за маленьким столиком, забавлялся игрой в шахматы. Его противником был Хагар, весьма искусный в этой игре. Потягивая маленькими глотками вино, он то и дело чертыхался сквозь зубы.

Заручившись помощью Грегори, который и подал Брендану идею прикинуться исповедником, Томас де Лонгвиль увлеченно стряпал, утверждая, что дикарям, привыкшим питаться лесными ягодами и сырым мясом, полезно попробовать те чудесные дары, которые Господь в своей милости послал им в этот благословенный день.

Брендан не знал, что там намешал лукавый француз, но в воздухе витал такой дивный аромат, что он мгновенно почувствовал волчий голод и набросился на еду. Только когда стол опустел, он вдруг заметил, что Эрик выжидательно смотрит на него.

— Ты видел Элинор?

— Да. Вошел в комнату как раз в тот момент, когда она собиралась спуститься из окна по веревке.

Эрик расхохотался.

— Собиралась удрать!

— Похоже на то. Мне удалось убедить ее, что она свернет себе шею. Теперь она с пеной у рта требует, чтобы ей позволили предстать перед судом и доказать свою невиновность.

Эрик наклонился к нему.

— Она не выдаст нас? Я-то не прочь рискнуть жизнью… но только если сама леди не против бежать.

— На этот счет можешь не волноваться, — отрезал Брендан, чувствуя, как в душе снова закипает гнев.

— Тогда чего ты злишься, словно медведь-шатун? Брендан поколебался.

— Это касается только нас двоих, — буркнул он. Потом крикнул: — Эй, отец Джиллиан!

— Да, сын мой?

— Она всегда такая упрямая?

— Увы! В точности как мой мул! — сокрушенно вздохнул священник.

Все захохотали, а Джиллиан, забыв о шахматах, подошел к Брендану.

— Упрямая, сын мой, это верно, но она не убивала старого графа. Только поэтому я взял грех на душу и дал вам свою одежду, хоть я и добрый англичанин. Но явись вы в другое время…

— Вы бы разорвали нас на части! — с хохотом закончил Лайам. — Я верен своему королю, сын мой.

— И все же мы здесь, — произнес Брендан, глядя на него в упор.

Капеллан уныло вздохнул:

— Да, это так. Однако вы все равно вошли, с моего согласия или без, верно? А ночь лучше коротать под крышей, чем на сырой земле. Ну а что до меня, сын мой, так мой сан обязывает меня верностью сначала Богу, а уж потом королю. Вот так-то. А теперь, если вы меня извините, я вернусь к игре, не то мой здоровенный друг потеряет терпение.

Он ушел.

— Все готовы? — тихо спросил Брендан. Эрик кивнул.

Закованный в доспехи, с опущенным на лицо забралом, Брендан молча ждал, сидя в седле. Остальные держались сзади. Сэр Майлз Фицджеральд, выполняя свой долг, вывел Элинор из дома. На плечи ее был накинут теплый, отороченный мехом плащ — роскошная вещь, не только свидетельствовавшая о высоком положении пленницы, но призванная также служить ей в долгом и утомительном путешествии. Элинор шла с высоко поднятой головой. Пышные золотистые волосы были уложены высокой короной. Сэр Майлз едва поспевал за ней. Увидев Корбина, Брендан удивленно присвистнул — стало быть, мальчишка и в самом деле твердо решил защищать свою кузину!

Элинор поравнялась с отрядом Фицджеральда — дюжиной вооруженных всадников без доспехов. Во дворе замка стали собираться крестьяне.

Кто-то с размаху швырнул гнилой помидор, угодивший в лицо Фицджеральду. Злобно выругавшись, англичанин потянулся за мечом. Его примеру последовали его люди.

Эрик чертыхнулся сквозь зубы.

Элинор схватила Фицджеральда за руку.

— Прошу вас! — громко сказала она, обращаясь к толпе. — Не бойтесь за меня — я найду справедливость! А эти люди просто выполняют приказ. Умоляю вас… ради меня… не надо чинить им препятствий!

Они молча наблюдали, как Фиццжеральд подвел Элинор к ожидавшей ее лошади. Но Элинор вдруг заупрямилась. Брендан не веря собственным глазам смотрел, как они с Фицджеральдом о чем-то спорят.

— Какого дьявола? Что там происходит? — поинтересовался Эрик.

— Понятия не имею, — бросил Брендан.

А те двое все никак не могли договориться. Даже отсюда было видно, что Элинор упрямо качает головой.

— Пойду посмотрю, что там происходит, — пробормотал Брендан.

— Ты что? Тебе нельзя туда!

— Я должен.

Тронув каблуками коня, Брендан приблизился к спорившим.

— В чем дело? — коротко бросил он.

— Леди настаивает, чтобы мы взяли ее служанку. Брендан повернул голову к Элинор. Лицо его было скрыто шлемом, только в прорезях блестели глаза.

— Тут полно других служанок, миледи.

— Мне нужна Брайди, — отрезала она.

— Тогда почему бы не привести эту девушку и не покончить с этим?—. спросил он Фицджеральда.

— Служанка была с ней постоянно. Она может оказаться сообщницей.

— Она может свидетельствовать в мою защиту, — раздраженно процедила сквозь зубы Элинор. — Если, конечно, меня собираются судить по справедливости! Или нет?

— Она может оказаться опасной… — пробормотал Фицджеральд.

— Кто? Одна-единственная девушка?! — возмутилась Элинор и надменно выпрямилась. — Как бы там ни было, без нее я не поеду. Брендан хмуро посмотрел на Фицджеральда.

— Сэр, война со скоттами еще не кончена, — проворчал он. — Мы не можем тратить столько времени на какую-то служанку. Прошу вас, пошлите за этой женщиной. Я сам пригляжу за ней.

— Как пожелаете, — недовольно буркнул тот в ответ. Брендан вернулся к своим людям. И снова медленно потянулось время. Наконец привели Брайди, в глазах ее застыл страх. Элинор ласково обняла ее.

Сделав вид, что не замечает руки Фицджеральда, Элинор сама вскочила в седло.

В толпе поднялся ропот, и Брендан опять был вынужден подъехать к Фицджеральду.

— Сэр, по-моему, самое время ехать.

— Да! — Тот выехал вперед. Воины плотным кольцом окружили Элинор. Следом за ней, гордо выпятив грудь с гербом Клэрина, двинулся Корбин.

— Господь да хранит вас, миледи! — крикнула из толпы женщина с младенцем на руках.

— Господь Бог — он все видит! — подхватил кто-то.

— С дороги! — прикрикнул на какого-то старика Фицджеральд. — С дороги, я сказал, не то затопчу!

— Бог да благословит вас всех, добрые люди! — крикнула в ответ Элинор. — Я вручила ему себя и знаю, что он не допустит, чтобы пострадал невинный!

Толпа отпрянула назад, пропуская всадников. Успев на мгновение заметить, какой болью исказилось лицо Элинор, Брендан отвел глаза в сторону. Потом, тронув шпорами коня, двинулся следом, предоставив своим людям сдерживать напор толпы.

Наконец крепостные стены Клэрина остались позади. Фицджеральд уже успел уехать вперед, и Брендан послал коня в галоп.

Вскоре и высокая башня замка тоже исчезла из виду. Дорога в Лондон была долгой. И с каждым шагом они все дальше углублялись туда, где тяжелой рукой правил король Англии.

Брендан взглядом измерил разделявшее их расстояние. Пока все шло по плану. Они нападут, когда придет время переправляться через ручей.

Де Лонгвиль, казалось, едва сдерживался, чтобы не втянуть людей шерифа в разговор. Слава Богу, хотя бы Хагар молчал — его акцент неминуемо выдал бы их всех.

Элинор ехала молча, лишь изредка отвечая на вопросы кузена. Только по глазам было заметно, в каком она напряжении. Натянув поводья, Фицджеральд оглянулся.

— Мы сделаем привал у реки! — крикнул он через плечо.

Это как нельзя лучше отвечало планам Брендана.

Они подъехали к ручью, и Фицджеральд дал приказ остановиться.

Его отряд спешился. Шотландцы последовали их примеру, стараясь незаметно занять наиболее выгодную для нападения позицию.

Но стоило только самому Брендану перекинуть ногу через седло, как его неожиданно остановил Фицджеральд.

— Вашим людям, сэр Хамфри, нет никакой нужды делать привал.

Брендан застыл.

— Мои люди, как и лошади, умирают от жажды, — возразил он.

— Как вам угодно. Однако тут нам предстоит разделиться.

— Простите?

— Деревня осталась позади, так что вы можете вернуться к своим обязанностям. Пока что король нуждается в вас. А мои люди теперь управятся и одни. Вы свободны.

— У меня приказ сопровождать эту женщину.

— Теперь можно не бояться, что эти идиоты попытаются ее освободить.

— Мы поедем с вами, — процедил сквозь зубы Брендан.

— Но опасности больше нет. Если леди попытается сбежать, мои люди начеку. Она поплатится за это жизнью.

— Но ее должны судить! — возмутился молчавший до сей поры Корбин.

— Она не убежит, — не сводя глаз с Брендана, продолжал Фицджеральд, — а если попытается, то вы, сэр Корбин, ответите за это головой!

— Хороша королевская справедливость! — с горечью сказала Элинор.

— Пусть так, миледи, но, может, это удержит вас.

Брендан спешился и взял лошадь под уздцы, словно собираясь подвести ее к воде. Элинор по-прежнему сидела в седле, и он взмолился, чтобы ей не пришло в голову последовать его примеру. Брендан подошел к Фицджеральду, чувствуя, что взгляды всех устремлены на него.

— Мне был дан четкий приказ…

— Теперь вы выполняете мои приказы, а я говорю вам: вы свободны!

Брендан старался тянуть время.

— Судя по вашему тону, сэр, я начинаю опасаться, что шансы леди добраться до Лондона и предстать перед судом, который один может установить, виновна она или нет, с каждой минутой становятся все меньше.

— Это не ваше дело!

— А по-моему — мое.

— Здесь наши дороги разойдутся, — злобно пробормотал Фицджеральд.

— Ну что ж, — кивнул Брендан, — как скажете.

К этому времени Эрик оказался уже за спиной Фицджеральда. Незаметно вытащив кинжал, он приставил его к шее англичанина. Показалась кровь.

Люди шерифа схватились за оружие, однако быстро сообразили, что опоздали. Один, правда, имел глупость вытащить меч, но Фицджеральд сам остановил его:

— Стоять, идиот! Разве не видишь — моя жизнь в его руках!

— А вы не дурак, Фиццжеральд, — одобрительно кивнул Брендан. — Эй вы, бросайте оружие!

Люди шерифа колебались, взглядами спрашивая одобрения у своего командира. Что-то не так, подумал Брендан, однако у него не было времени гадать, в чем дело.

— Вы осмелились ослушаться приказа короля! — брызжа слюной, заорал Фицджеральд.

— Неужто? А разве я один? — спросил Брендан. — А вы, сэр? Сдается мне, что вы и не собирались везти леди в Лондон. Решили сами стать ее судьей?

— Вы глупец! Извольте следовать приказу короля!

— Видите ли, сэр, все дело в том, что у меня нет ни малейшего желания следовать приказам короля. А теперь велите своим людям бросить оружие, и побыстрее. Иначе вы умрете еще до того, как из ножен вынут первый меч.

Эрик сделал легкое движение рукой, и по шее Фицджеральда потекла кровь.

— Бросай оружие! — рявкнул тот. Мечи со стуком полетели на землю.

— И кинжалы тоже, — любезно напомнил Брендан.

— Прикажите опустить кинжал, Хамфри, или, клянусь дьяволом, я позабочусь, чтобы вас вздернули на первом же суку! — прошипел Фицджеральд.

Но Брендану нужно было время, и Эрик хорошо это понимал.

— Хагар, отыщи веревку связать этих парней. Лайам, держу пари, эти мечи украсят нашу коллекцию.

— Вы заходите слишком далеко, Хамфри, — предупредил Фицджеральд, — это уже измена. Насилие над королевским шерифом…

— Что-то мне подсказывает, Фицджеральд, что король тут совершенно ни при чем, — бросил Брендан. — Но это не так уж важно. Коллум, свяжи их, да покрепче, — пусть наши друзья хорошенько отдохнут. Грегори, прихвати пару мечей.

— А изменника, сэр, — снова завопил Фицджеральд, — ждет веревка! Но и это еще не все! Вас колесуют, вырвут кишки, сдерут кожу живьем и только потом, когда вы станете молить о смерти как о милости, — только потом отрубят вам голову!

— Да, кажется, я кое-что слышал об этом, — кивнул Брендан. — Эрик, где там твой кинжал? Что-то он много болтает…

Фицджеральд, поперхнувшись, тут же смолк. Его люди, все еще не пришедшие в себя от удивления, молча позволили себя связать.

— Послушайте, что вы делаете?! — возмутился наконец Корбин. Все это время он молча сидел в седле, круглыми от изумления глазами наблюдая за происходящим. — Я нисколько не сомневаюсь, что Элинор невиновна, но вы, сэр Хамфри… неужели вы не страшитесь гнева короля?

— А с ним что делать? — перебил Лайам.

— Оставим, — предложил Коллум. — Сэр, будьте любезны спешиться…

— Нет! — вдруг крикнула Элинор. Она не больше Брендана догадывалась о намерениях Фицджеральда, но, судя по всему, уже стала понемногу понимать, что под его опекой ей вряд ли удалось бы добраться до Лондона. — Не можете же вы оставить Корбина с этими людьми!

— Он один из нас! — заорал Фицджеральд. — Кто бы вы ни были… — и осекся, почувствовав укол в шею.

— Вы не можете его оставить! — повторила Элинор. Черт, она была права!

— Господи помилуй! — возмутился Лайам. — Можно подумать, мало с нас одной женщины — прошу прощения, леди Элинор! — вместе с ее костлявой служанкой…

— Ах ты, мерзавец! Да я могу держаться в седле получше любого мужчины! — возопила оскорбленная до глубины души Брайди.

Но Лайам словно не слышал.

— А теперь ко всему прочему еще и этот англичанин!

— Скотты! — презрительно выплюнул Фицджеральд.

— Ну слава Богу, догадался наконец! — хмыкнул Коллум. Но Брендан стоял на своем:

— Корбин Клэрин едет с нами!

— Со скоттами? Никогда! — прошипел Корбин.

— Предпочитаешь умереть от английского меча? — осведомился Брендан.

— Корбин, эти люди прикончат тебя, как ты не понимаешь?! — вмешалась Элинор. — Они и не собирались везти нас в Лондон!

— Итак, это все-таки оказалось правдой? — презрительно фыркнул Фицджеральд. — Графиня Клэрин спуталась с шотландцами, а потом прикончила мужа, как собаку, чтобы бежать с лесным бродягой!

— Я не убивала мужа, сэр, — холодно ответила Элинор. — Думаю, и вам это отлично известно.

— Может, перерезать ему горло, миледи? — вежливо спросил Эрик.

— Нет, — пробормотала Элинор, судорожно сглотнув, — довольно уже крови…

— Пора в путь, — вмешался Грегори, уже успевший собрать брошенные англичанами мечи, в то время как те молча, опустив головы, выстроились на берегу со связанными руками.

— Вы что же, оставите нас так? — спросил один из них.

— Рано или поздно кто-нибудь наткнется на вас, — взобравшись в седло, успокоил их Коллум. — А пока можете пить вдоволь. — И он широким жестом указал на ручей.

— Но по этой дороге мало кто ездит… — робко заикнулся другой.

— А этого связывать будем? — перебил Лайам, указывая в сторону Корбина.

— Не стоит, — покачал головой Брендан, — вряд ли с ним будут проблемы.

— Никуда я не поеду, да еще со скоттами… — заупрямился Корбин.

— Поедешь, — выразительно бросил Брендан и, не обращая более на него внимания, взял у Лайама веревку, чтобы связать Фицджеральда. — Сэр, не будете ли вы столь добры…

— Я еще увижу, как ты будешь болтаться в петле! — злобно прошипел тот в ответ.

— Помнится, вы собирались вначале выпустить мне кишки.

— Я буду умолять, чтобы мне позволили сделать это собственноручно! — рявкнул англичанин.

— Видимо, вам с детства хотелось стать палачом? — спросил Брендан. И едва слышно добавил: — Ведь вы собирались убить леди Элинор, не так ли?

Фицджеральд молчал.

Эрику пришлось снова пощекотать его кинжалом, чтобы взбешенный Фицджеральд завел руки за спину. Брендан связал его потуже, и только тогда Эрик, вложив кинжал в ножны, уселся в седло.

Подъехав к Фицджеральду, он некоторое время смотрел ему в глаза.

— Благодари миледи, что остался жив, — тихо сказал Эрик. — Ядовитую гадину видно с первого взгляда. Если бы не она, я бы прикончил тебя, и дело с концом.