— Твой отец давно мертв, а дед до сих пор пользуется огромным влиянием в Вашингтоне — он способен поколебать общественное мнение.

— Боюсь, соперничать с золотом в горах Блэк-Хилс ему не под силу.

— Но ты по-прежнему любимец Шермана.

— Зато и Шерман, и Шеридан не раз оказывали тебе помощь.

— Потому, что я умею воевать, а половина ребят в военных мундирах боятся сделать хотя бы шаг вперед. Но ты…

— У меня совсем иное положение и иные задачи, — напомнил ему Слоан.

Кастер вздохнул:

— Черт побери, Слоан, у меня нет ни малейшего желания спорить с тобой! Мне необходима помощь, и ты знаешь об этом. Тебе известно и то, что я всегда говорю то, что думаю.

Слоан пожал плечами: это свойство Кастера было ему давно знакомо.

В своем роде Джордж неподражаем. Он умел быть до отвращения надменным, обожал сомнительные выходки, но больше всего любил побеждать на поле боя, ведя войну по собственным правилам. Временами Слоан ощущал безграничное презрение к Кастеру, особенно когда последний вел военные действия против нескольких мирных племен, во время которых погибли ни в чем не повинные женщины, дети и старики.

В начале войны между штатами Джорджу Кастеру было присвоено внеочередное звание генерала. После войны его, подобно многим офицерам, лишили чина и назначили в только что сформированный седьмой кавалерийский полк в звании подполковника. Его первое сражение с индейцами состоялось в 1867 году. Эта беспорядочная кампания, получившая название «война Хэнкока», вызвала отчуждение прежде дружелюбно настроенных индейцев. Кастер был лишен звания и отстранен от командования на год по приговору трибунала. Но генерал Филипп Шеридан, ведущий бои против индейцев кайова и южных шайенов, добился отмены приговора. Кастер участвовал в битве при реке Уошита, в ходе которой полностью уничтожили племя «черных котлов».

Слоан осуждал Кастера за тактику войны против шайенов. Однако Кастер не раз подвергался порицаниям и за пренебрежение к собственным солдатам. После того как крупные сражения завершились, майор Эллиотт с отрядом отправился в погоню за горсткой беглых индейцев. Кастер пропустил это известие мимо ушей, не восприняв его всерьез. Позднее выяснилось, что отряд Эллиотта уничтожили в нескольких милях от расположения полка. Кастер без труда мог спасти товарища. Даже теперь, по прошествии времени, раздоры в седьмом полку не утихали. Родные и друзья Кастера поддерживали его, а его противников возглавил капитан Фредерик Бентин, который всей душой ненавидел Кастера за пренебрежение к товарищам.

В седьмом полку многие не собирались прощать Кастера. К счастью, седьмой полк был постоянно разделен, рассеян по обширным территориям и многочисленным форпостам Запада. Несмотря на то что Кастер нажил себе немало врагов, до сих пор ему удавалось избегать неприятностей.

Но Слоан был признателен Кастеру за то, что тот помнил: враги есть не только у него. Кастер уважал своего разведчика Кровавого Ножа — наполовину ри, наполовину сиу, который служил ему верой и правдой. Кровавый Нож и Слоан сторонились друг друга. Кастер знал о вражде между индейскими племенами и понимал индейские обычаи.

— Они взвалили на нас всю работу, а сами расселись в удобных креслах, как последние трусы! — зло выпалил Кастер. — Черт побери, Слоан, меня вызвали в Вашингтон накануне решающего сражения!

— Ты же только что вернулся из Вашингтона! — изумился Слоан.

Кастер кивнул, не скрывая беспокойства.

— Уж эти мне политики! В последнее время моя служба заключается в том, чтобы метаться между Востоком и фортом! Похоже, им наплевать, что происходит здесь — лишь бы конечный результат их устраивал. Проклятие! — Слоан приподнял бровь: Кастер редко чертыхался. Он был явно вне себя. — Шайка лицемеров! Убей индейцев — только не запачкайся кровью! Подружись с индейцами, но без затрат с нашей стороны! Я рассказал им правду! — бушевал он. — Рассказал о взяточничестве и коррупции, объяснил, что жирный и напыщенный братец президента Гранта сколотил состояние на правительственных подрядах, и за это меня вызывают в Вашингтон именно теперь, когда моим войскам предстоит опасная кампания!

Слоан поднял было руку, но промолчал. У Кастера вошло в привычку смешивать истину и вымысел, он перестал ощущать разницу между ними.

Несмотря на то что внеочередное повышение Кастера после войны было отменено, из вежливости к нему до сих пор обращались как к генералу. Кастер часто вызывал у Слоана раздражение и досаду, но даже его попытка поговорить по душам причинила Слоану боль.

— Генерал, у вас появилась новая привычка: вы рассказываете мне о политике правительства, а затем, когда я прошу разумных объяснений, говорите: «Так устроена жизнь!» Так вот, Оти, выслушай, меня: так устроена жизнь. Генерал Грант стал президентом Грантом — тут уж ничего не поделаешь. Его брат — взяточник и проходимец. Я твердо уверен, что президенту известно об этом, но подтверждать твои слова он не намерен. Тебя вызвали в Вашингтон — так отправляйся в путь. Ответь на все вопросы, которые тебе зададут, и постарайся проявить честность и такт.

Кастер уставился на него, недоверчиво качая головой:

— Не могу поверить, что ты до сих пор жив! Ты всегда говорил то, что думаешь, ты бросал вызов самому Филу Шеридану — кстати, он считает, что ты вполне способен снять с него скальп, — и все-таки тебя до сих пор не повесили.

— Я никогда не выступал против брата президента, — пояснил Слоан.

Кастер вздохнул, устремив взгляд на свои руки.

— Это издевательство! — Он бросил Слоану письмо. — Ты только взгляни! Я ввязался в ссору потому, что Белкнап вынуждал солдат покупать необходимые вещи у мерзавцев-подрядчиков. Я объяснял, что резервациями должны управлять военные, а не воры из бюро по делам индейцев. В большинстве резерваций пайки урезаны до минимума, наши союзники-индейцы умирают от голода, а все потому, что правительственные субсидии попали в руки воров. Сотни, а может, и тысячи мирных индейцев покинули резервации, чтобы присоединиться к враждебным племенам! Правительство во всеуслышание заявляет о том, что мы не караем своих врагов, но с каждым днем по милости правительства врагов у нас становится все больше!

Слоан быстро пробежал глазами письмо. Ничего другого он и не ожидал.

— Все индейцы, покинувшие резервации, примкнут к враждебным племенам — разве не так, майор?

Слоан кивнул.

— Как ты намерен поступить?

Кастер чертыхнулся, встал и принялся вышагивать по комнате.

— Тебе уже известно о запланированном трехстороннем наступлении. Черт побери, каждый, кто способен прочесть десять фраз кряду, знает о плане Шеридана! Наверняка сиу уже изучили его. Генерал Крук выступил из форта Феттер-ман, направляясь на север, н Бигхорну. Предполагается, что он будет действовать в качестве наблюдателя, а Джо Рейнольде — командующего, но я знаю Крука: командовать будет именно он. Он — главная надежда Шеридана на поле боя. А мне предстоит вернуться в Вашингтон!

— У тебя нет выбора. Тебе, как и генералу Терри, известно, какой коварной бывает погода в середине зимы. Генерал Крук и его войска могут надолго увязнуть в снегу.

— Но наступление уже началось! — перебил Кастер и прокашлялся. — Между нами часто возникали разногласия, Трелони, но сейчас я прошу у тебя помощи.

— Пока что вы остаетесь старшим по званию, — напомнил Слоан.

— Я не хочу отдавать приказ: помощь, оказанная мне, имеет гораздо большее значение для тебя самого. Если ты напишешь Шерману, Шеридану и Гранту, все уладится. — Он пожал плечами. — Генералы наверняка поддерживают меня, но прислушаются к твоему мнению относительно враждебных и дружественных сиу. А если ты упомянешь о коррупции и взяточничестве в резервациях…

— Тебе известно, что в таких вопросах я всегда рад оказать тебе поддержку.

Кастер кивнул, не сводя глаз с собственных пальцев. Они дрожали. Кастер крепко стиснул их. В эту минуту он выглядел мрачнее тучи. Кастер давно расстался с длинными белокурыми кудрями, которые носил во времена гражданской войны, и теперь казался старым и суровым воякой. Слоан отдал честь и покинул кабинет.

На деревянной веранде он помедлил. Слоан готов был поддержать Кастера потому, что атого требовала справедливость. И в то же время его поразила ирония судьбы. Вернувшись с победой, Кастер поведет войска в бой против родных Слоана. Конфликт достиг критической точки, повернуть его вспять невозможно. Бешеный Конь решительно настроился на войну, а Сидящий Бык, которого уважают все сиу, намерен поддержать его.

Слоан устало склонил голову, в который раз пожалев о том, что остался в кавалерии.

Слоан покинул форт, не сказав ей ни слова.

Один из молодых офицеров седьмого полка утром сообщил Сабрине, что ее муж отправился вместе с Томом Кастером за Либби и Джорджем. Ночью, так и не дождавшись возвращения мужа, Сабрина с изумлением поняла, что скучает по нему. Все чаще она ловила себя на мысли о том, что ей хочется заглянуть в медальон, подаренный дедушкой Слоана.

Сабрина понимала: военные обязаны выполнять приказы. Просто она не ожидала, что выполнять их необходимо беспрекословно.

Она давно привыкла читать газеты, стремясь узнать, что . происходит в стране. В первое же утро, когда Сабрина осталась в форте одна, низкорослый худощавый англичанин по фамилии Рэли, обладатель курчавых седых волос и жизнерадостности колибри, принес ей газету и заверил, что поможет в любой домашней работе. Он сообщил, что уже давно работает на офицеров форта. Сабрина поблагодарила его и пообещала в случае необходимости обращаться к нему.

Развернув газету, Сабрина с удивлением увидела, что почти все известия в ней касаются военных действий. Очевидно, военные тайны давно перестали существовать. Кроме того, крупные заголовки буквально кричали о коррупции в высших правительственных кругах. Отставка военного министра Белкнапа вызвала всеобщее оживление. Сам президент подвергся осуждению.

А бывший генерал Джордж Армстронг Кастер — нападкам со стороны президента Гранта.

После отъезда Слоана новые знакомые вновь пригласили Сабрину составить им компанию. Почти два дня она провела в обществе восторженной Сары, робкой Джин и своих бывших соперниц, Норы и Луэллы. Все вместе они шили стеганые одеяла. Поскольку рукоделие давалось Сабрине с трудом, ей поручили читать вслух, пока остальные работали. Женщинам нравилось слушать и обсуждать новости. Они неплохо разбирались в происходящем, несмотря на скрытность мужей, и понимали, как опасна предстоящая кампания.

В доме Мэгги Кэлхун Сабрина познакомилась с Либби Кастер, и ее мгновенно очаровала эта миниатюрная, энергичная особа, оказавшая ей теплый прием. Но Либби по-прежнему тревожилась. Едва генерал успел прибыть в форт, как его снова вызвали в Вашингтон на заседание следственной комиссии. Либби пригласила Сабрину в гости, предложив выпить, поболтать и поддержать Оти перед отъездом.

В тот вечер, зайдя домой, чтобы переодеться, Сабрина с ., недовольством обнаружила, что Слоан так и не появился. Принарядившись, она ушла, не дождавшись его. Сабрина уже не скрывала тревоги, но уверяла себя, что с таким же успехом может прождать мужа еще несколько суток.

Когда понадобится, он найдет ее — в этом Сабрина не сомневалась.

Слоан разыскал жену, когда та потягивала херес в шумной компании молодых мужчин и женщин. Она смеялась, флиртовала и не выказывала ни малейшего беспокойства.

— Если уж мы вынуждены ждать, то нельзя допустить, чтобы ожидание стало скучным и тоскливым, — заявлял капитан Дженкинс.

— Жизнь на границе — еще не повод для отказа от маленьких радостей цивилизации, а если они отсутствуют, надо создать их, — подтвердила Нора.

— Предлагаю устроить пикник! — провозгласила Луэлла, улыбаясь сидящему рядом юному капитану.

— Пикник! — с восторгом подхватила Сара. — Чудесная мысль! Что может быть лучше верховой прогулки в солнечный день, да еще в приятной компании!

— Миссис Трелони, мы будем счастливы показать вам живописные пейзажи! — заверил молодой капитан, кавалер Луэллы.

— Благодарю, — кивнула Сабрина и тут наконец увидела Слоана.

— Дорогая! — воскликнул он, расплываясь в улыбке. Слоан поднес ее руку к губам. Сабрина подставила щеку и получила еще один поцелуй.

— Я соскучился, — пробормотал он.

— Мне тоже недоставало вас, сэр, — холодно откликнулась она.

— Слышишь музыку? Может, потанцуем?

— Как хочешь.

— Прошу прощения, леди и джентльмены, — обратился Слоан к окружающим. Его голос звучал ровно и учтиво, словно его ничто не тревожило. Но едва оказавшись в центре комнаты, Слоан негромко спросил: — Итак, где ты была, дорогая?

Сабрина удивленно подняла бровь:

— Где я была?

— Вот именно.

— Странный вопрос… А где был ты?

— Надеюсь, тебе сообщили, что я покинул форт?

— О да!

— В таком случае…

— Я узнала об этом не от тебя.

— Ты еще спала, когда я ушел.

— Я предпочитаю, чтобы в некоторых случаях ты будил меня. — Несмотря на внешнюю сдержанность, Сабрина покраснела и вскинула голову. — Невероятно! Я успела познакомиться с миссис Кастер, повидалась с Томом… но не с тобой, хотя все вы вернулись одновременно!

— Видишь ли, дорогая, я надеялся хоть немного согреться, но нашел в домашнем очаге лишь холодный пепел.

— Должно быть, твое возвращение было слишком кратким.

Слоан кивнул:

— Да.

— Видимо, у тебя нашлись более важные дела.

— Вот именно.

— Сэр, вы не ошиблись, предсказывая, что из меня получится хорошая офицерская жена. Как видите, я уже обзавелась друзьями.

— Друзьями-мужчинами? — любезно уточнил он.

— Я стараюсь изо всех сил, — мило откликнулась Сабрина. — Тебе ведь удается успешно поддерживать дружбу с женщинами.

Слоан хмыкнул и закружил ее быстрее.

— Каждому нужны друзья, — беспечно произнесла Сабрина.

— Чем же ты намерена заняться, когда полк уйдет от сюда? — столь же беспечно осведомился Слоан.

— Ты покинешь форт вместе с остальными?

— Полагаю, мне придется уехать до того, как полк выступит в поход.

— Кстати, будь так любезен сообщить мне об отъезде заранее. Мне остается лишь еще раз порадоваться тому, что у меня появились друзья, с которыми приятно проводить время.

Слоан помрачнел:

— Похоже, тебе доставляет удовольствие испытывать мое терпение.

— А тебе — мое.

Он усмехнулся:

— Надеюсь, ты понимаешь, что тебе придется дождаться моего возвращения здесь?

— О чем ты говоришь?

— Сейчас поясню: без меня не смей покидать форт. Как бы ни выглядел мой запрет, я запрещаю тебе присоединяться к друзьям во время прогулок за пределами форта.

— Слоан, я не ребенок…

— Да, ты моя жена, — перебил он. Вероятно, Слоан добавил бы что-нибудь, но молодой капитан похлопал его по плечу, смущенно прося разрешения потанцевать с Сабриной. Слоан разрешил.

Танец продолжался. Когда Сабрина вновь увидела Слоана, он кружился, обняв Либби Кастер. Слоан заразительно смеялся, его лицо сияло удовольствием и чувственностью, и Сабрина ощутила укол ревности, хотя и знала, что Либби обожает своего мужа.

Поскольку гости-мужчины численностью превосходили дам, Сабрину приглашали наперебой.

Увидев Слоана рядом с Марлен Ховард, она изумилась собственным ощущениям: казалось, ей в сердце воткнули острый нож и повернули.

Как всегда, Марлен выглядела элегантно и неотразимо. Она смеялась, болтая со Слоаном. Сабрина отметила, что эти двое составляют поразительно красивую пару. Но сильнее всего она возненавидела Марлен за взгляд, обращенный на Слоана: эта женщина буквально пожирала его глазами…

Словно знала, что имеет право в любой момент прикоснуться к упругим мышцам под форменным кителем…

Сабрина отошла в сторону, к Норе и Луэлле, а молодой капитан отправился за пуншем.

— Как вы можете это терпеть? — спросила Сабрину Луэлла.

— О чем вы?

— Эта женщина несносна, — поддержала подругу Нора.

— Кто?

— Бывшая пассия вашего мужа, всеми обожаемая миссис Ховард! — выпалила Луэлла.

— Она вызывает презрение и жалость, — заметила Нора. Сабрина с притворным равнодушием пожала плечами:

— Что ж, она недавно овдовела. Должно быть, очень страдает от одиночества.

Луэлла пренебрежительно фыркнула:

— Едва ли. Она привыкла наставлять рога своему несчастному супругу.

Со Слоаном? Этот вопрос чуть не сорвался с губ Сабрины, но она удержалась и промолчала. Нож погружался в ее сердце все глубже.

— Я слышала, она всю жизнь жалела о том, что приняла предложение Ховарда, когда у нее была возможность стать женой Слоана.

Это заявление Сабрина не могла пропустить.

— Что вы говорите?

— О, это случилось давно. Полковник Уоррен, отец Марлен, служил вместе со Слоаном в Миссури сразу после войны. Слоан радовался этому назначению: никаких сражений с индейцами, только с бандитами, теми самыми, что устроили резню в Куонтрилле. Говорили, что между Слоаном и Марлен вспыхнула пламенная страсть — из тех, что жарче иного июльского дня, если, конечно, вы понимаете, о чем я говорю, но потом…

Нора сделала многозначительную паузу.

— Продолжайте, — попросила Сабрина. Луэлла перехватила инициативу:

— Потом, очевидно, у отца Марлен возникли неприятности. Большинство отцов и по сей день сочли бы Слоана неподходящей партией. А мистер Ховард делал блестящую политическую карьеру…

— Не говоря уже об огромном состоянии, добытом торговлей пушниной, — вставила Нора.

— Поэтому Марлен вышла замуж за мистера Ховарда, произвела фурор в Вашингтоне, но… — Луэлла пожала плечами.

— Но продолжала навещать отца и брата то в одном, то в другом форте, — подхватила Нора. — Видите ли, Ховард был весьма видным мужчиной, но с годами…

— …обрюзг и облысел, — заключила Луэлла.

— Но стоит только взглянуть на Слоана… — продолжала Нора.

— …или другого здешнего офицера, — поспешно добавила Луэлла.

— Словом, у нее давно вошло в привычку бывать среди военных. — Нора улыбнулась. — Как хорошо, что у Слоана есть жена! Теперь Марлей будет знать свое место, верно? Я имею в виду, что она лишилась последней надежды, .. Впрочем, думаю, сейчас ей особенно не терпится выйти замуж. В конце концов, став женой Ховарда, она исполнила волю отца, обрела респектабельное имя и большое состояние. И теперь вправе выбрать в мужья… кого пожелает.

Они продолжали обмениваться бесцеремонными репликами. Сабрина сжалась, чувствуя, как нож рассекает сердце.

Музыканты еще играли, а Сабрина беседовала с Эммой Рид, когда на ее плечо легла тяжелая ладонь. Обернувшись, Сабрина увидела рядом с собой Слоана.

— Мисс Рид! — вежливо поприветствовал он Эмму. — Дорогая, если ты не против, я хотел бы уйти домой.

— Разумеется, я не против! Идите куда вам угодно, сэр, — отозвалась Сабрина.

Слоан удивленно приподнял бровь. Эмма мягко рассмеялась:

— По-моему, ваш супруг хочет увести вас отсюда, Сабрина. Офицерам вечно не хватает времени на своих жен! Я вполне понимаю вас. Спокойной ночи! — быстро закончила она, улыбнулась Слоану и отошла.

— Ну так что же? — осведомился Слоан. — Мы уходим?

— Повторяю: можешь идти куда захочешь.

— А я повторяю, что хотел бы удалиться вместе с тобой.

— Но я не собираюсь уходить.

— Сабрина!

— Сэр, вы ясно дали понять, что не нуждаетесь в моем обществе. Прошу вас, не наменяйте своему правилу и впредь.

В его глазах мелькнула убийственная ярость.

— Сабрина, я буду вынужден унести тебя отсюда, — предостерег он.

Сабрина поняла, что в эту минуту он способен на все.

Ее подмывало послать мужа ко всем чертям вместе с его бывшими любовницами.

Но она сдержалась. Распрямив плечи, Сабрина позволила Слоану закутать ее в плащ и вывести из дома Кастеров.

На улице она решительно зашагала, стараясь опередить Слоана. Он легко нагнал ее. По возвращении домой Сабрина сама сняла плащ и сразу отошла от мужа.

— Ладно, что, черт возьми, случилось на этот раз? — раздраженно спросил он.

Сабрина круто обернулась:

— Опять старые знакомые? Он нахмурился:

— Ничего не понимаю…

— Очаровательная вдовушка Ховард? Слоан стиснул зубы и вздохнул:

— При чем тут Марлен Ховард? Мне надоели твои намеки.

— Намеки?!

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Ты не просто знаком с ней: ты собирался на ней жениться!

Бросив в лицо мужу это обвинение, Сабрина застыла, затаив дыхание.

Сплетницы не солгали — она поняла это прежде, чем Слоан спросил:

— Ну и что?

Сабрина пришла в ярость оттого, что ее охватило чувство опустошенности. Нет, она не позволит причинить ей боль!

— Мог бы и сообщить мне об этом!

— С какой стати? Что бы это изменило? — нетерпеливо отмахнулся он.

— С какой стати? — ошеломленно переспросила Сабрина. Похоже, он был не в силах понять всю щекотливость положения, в котором она оказалась. А может, Слоан все понимал, но был равнодушен к ее мукам. Он настоял на браке лишь из упрямства и потому, что хотел иметь детей. Он никогда не говорил ей о любви.

— Я в дурном расположении духа, Слоан. Мне следовало уйти с вечеринки одной, — с достоинством произнесла Сабрина и направилась прочь, но Слоан догнал ее, и Сабрине пришлось отступить к стене.

— Сабрина… — начал он, упершись ладонями в стену по обе стороны от ее головы. — Сабрина, я не хотел…

— В прошлый раз ты пожелал покинуть вечеринку в одиночестве, теперь моя очередь. — Она прикусила нижнюю губу и опустила ресницы. — Прошу тебя, уйди, Слоан. Это тебе отлично удается. Оставь меня.

— Нет, Сабрина. Меня беспокоит нынешнее положение, а тебя — то, что случилось много лет назад.

— Но ты… даже не удосужился поговорить со мной.

— Потому, что прошлое не имеет никакого отношения к настоящему.

— Вы были любовниками?

— Какая разница?

— Я хочу знать.

Лицо Слоана напряглось, глаза помрачнели.

— Да, — ровным тоном произнес он. Сабрина ахнула.

— Незачем ахать. Все кончено, Сабрина, кончено уже давно. Поэтому у тебя нет причин тревожиться!

Она затихла, глядя на него. Ее терзали ярость и чувство беспомощности, и в это мгновение ей хотелось лишь остаться одной.

Внезапно Слоан сдавленно выругался и сорвался с места. Подхватив Сабрину на руки, он бросил ее на постель и, не дав опомниться, придавил всем телом.

— Слоан! — вскрикнула она, пытаясь высвободиться. Он держал ее мертвой хваткой.

— Я безумно соскучился по тебе, — хрипло прошептал он. «Я тоже…»

Эти слова чуть не сорвались с губ Сабрины, но она не знала, стоит ли произносить их вслух.

Слоям «гляделся в ее глаза, словно пытаясь отыскать проблеск чувств. Его челюсти сжались, он приподнялся, и Сабрина решила, что муж намерен уйти.

Но он не отпустил ее.

— Я безумно соскучился по тебе, — повторил Слоан, перевернул ее на бок и принялся воевать с пуговицами на платье, действуя решительно и нетерпеливо. Сабрина слышала шорох ткани и хриплое дыхание. — Могла бы и помочь! — раздраженно проворчал он.

Сабрина взглянула на него в упор.

— Вот уж не думала, что тебе требуется помощь, когда ты рвешь мою одежду!

— Я не стал бы рвать ее, не будь ты так чертовски упряма.

— Я не упряма, просто я…

— Ты ревнуешь.

— Что за нелепость! — воскликнула она, надеясь, что румянец ее не выдаст. Чтобы спрятать лицо, Сабрина сама стащила пышное бальное платье через голову и бросила его на пол у постели.

Слоан поднял бровь и расплылся в улыбке, вглядываясь в ее сердитое лицо.

— Благодарю! — негромко и насмешливо пробормотал он. Не сводя глаз с лица Сабрины, Слоан расшнуровал ее корсет, мимоходом касаясь освобожденной груди. От этого прикосновения к коже Сабрины мгновенно прилила кровь. Она дышала с трудом, сдерживаясь, чтобы не вскрикивать при каждом вздохе, но не сводила глаз с его губ и не пыталась уклониться от порывистой ласки пальцев…

Слоан действовал стремительно, вероятно, спеша воспользоваться ее неожиданной покорностью. Вскоре Сабрина была обнажена и лежала в постели, томясь в ожидании.

Он поднялся и задул лампы. Сабрина слышала, как Слоан раздевается, и не двигалась с места. Она ждала, сдерживая дрожь.

Минуту погодя он улегся рядом.

Сабрина ощутила его возбуждение. Ей казалось, что ее сжигает пламя безумного желания Она прикусила губу, стыдясь себя и гложущего ее голода, который грозил превратиться в пытку. Их тела соприкоснулись, Сабрина ощутила грудью твердый торс, горячая плоть проникла между ее бедер. Она открыла рот, пытаясь возразить, сказать, что еще не успокоилась, но слова так и не сорвались с ее уст: Слоан заставил ее замолчать яростным поцелуем. Во время поцелуя он с силой погрузился в нее и начал двигаться с поспешностью, свидетельствующей о буре страсти. Только теперь Сабрина поняла, как ей недоставало Слоана по ночам: она желала его, мечтала о близости, но гордость мешала ей признаться в этом. Особенно теперь, когда она опасалась… что ее желания слишком сильны.

Она извивалась, билась, выгибалась ему навстречу, вцепившись ногтями в плечи, поглаживая его по спине, обнимая и отталкивая, вновь и вновь сжимая пальцами бронзовую плоть.

Он оставил в покое ее губы и осыпал поцелуями шею и грудь, а затем втянул в рот сосок. Мир перед глазами Сабрины вдруг покачнулся, ее охватила жажда, требующая немедленного удовлетворения. Казалось, все будет продолжаться бесконечно, но освобождение наступило слишком быстро, завершившись сокрушительным взрывом. Его тело забилось в ответных спазмах, изливая сок страсти.

Неожиданно Слоан приподнялся и отстранился. Сабрину сразу охватил озноб. Слоан притянул ее к себе и хрипло прошептал:

— Я соскучился по тебе.

Сабрина не ответила, но и не оттолкнула его. Она понимала, что уже не стремится к разводу, и все-таки…

Постепенно Сабрина осознала, почему ее борьба со Слоаном продолжалась так долго. Уступить желанию было так легко, как и восхищаться им, как… стать жертвой любви.

И боли, которая не замедлила появиться.

Она зашевелилась, пытаясь отодвинуться. Мысли о Слоане пугали ее. Сабрина ничего не могла с собой поделать: уколы ревности по-прежнему ранили ее сердце.

Но ведь сегодня рядом с ним лежала она. Его жена, а не Марлен Ховард.

Сабрина затихла, пережидая бурю, поднявшуюся в душе.

Любовь тоже ранит.

— В чем дело? Что случилось? — негромко спросил Слоан.

Она покачала головой, не решаясь поведать о своих опасениях.

— Ничего. Просто… я сама не понимаю. Я не хочу…

— Чего?

— Ничего. Я так устала, Слоан…

Он промолчал. Вскоре сон сморил Сабрину.

Но Слоан не спал. Приподнявшись на локте, он внимательно вглядывался в лицо спящей жены. Тревога не покидала его. С каждым прикосновением к Сабрине в нем нарастала страсть. Каждый раз она отвечала на его ласки, как искушенная любовница. Воспоминания о Сабрине неотступно преследовали его: он вспоминал ее голос, аромат, смех, шелковистые волосы.

Но Сабрина отодвинулась от него, и ее последние слова таили скрытый смысл.

Так чего же она не хочет?

Детей? Его детей? Или детей, вынужденных жить на границе?

Сабрина промолчала, но, должно быть, хотела сказать именно об этом. Он сам не раз заявлял, что мечтает иметь детей. Но расстаться с Сабриной он не мог. Черт побери, она отвергала его!

Глубокой ночью, мучаясь бессонницей, Слоан решил, что больше ни к чему не станет ее принуждать.

В следующий раз она сама должна прийти к нему.

А если этого не произойдет?

Слоан поспешно отогнал страшную мысль. Она сама должна принять решение.

Даже погибая в агонии желания, он будет ждать, пока Сабрина сама сделает первый шаг.

Сабрина понимала, что совершает некрасивый поступок, но искушение было слишком велико.

Она решилась заглянуть в ящики письменного стола Слоана.

Он где-то пропадал весь день. Сабрина чистила, мыла и чинила и к вечеру от усталости и досады была готова расплакаться.

Тут-то ей и пришло в голову, что пора бы побольше разузнать о человеке, сводящем ее с ума.

В ящиках обнаружились главным образом деловые письма и приказы. Из них Сабрина выяснила, что, когда она вернулась в Америку, Слоан отправился в лагеря сиу с правительственным ультиматумом, в котором индейцам предписывалось вернуться в резервации. Изредка он делал записи в дневнике, и среди них нашлась такая: «По-моему, даже Красное Облако готов окончательно порвать с белыми и присоединиться к так называемым враждебным индейцам. От этого шага его удерживает только мысль о людях, зависящих от него. Поскольку нам приходится быть откровенными и верить письмам, мы научились с поразительной точностью понимать друг друга без слов. Конец уже близок, и я всей душой сожалею об этом, ибо нам предстоит страшное кровопролитие».

Сабрина слегка прикусила губу, услышала шум у двери и осторожно закрыла дневник. Она подождала, но в дверь так и не постучали, и она открыла нижний ящик стола. Там лежал толстый альбом с потускневшими фотографиями. Быстро просмотрев его, Сабрина выяснила, что первые страницы украшают снимки времен гражданской войны. Она отыскала фотографии, на которых Слоан, Ястреб и Дэвид стояли рядом, изображения домов, чудесных пейзажей, а потом…

Дальше ее глазам предстали снимки индейского поселения. Она увидела воина с обнаженным торсом и в кожаных штанах, сидящего верхом на лошади, и не сразу узнала в нем Слоана. Сабрина невольно содрогнулась, но продолжала ли стать страницы, словно зачарованная. На снимках рядом с Ястребом стояла прекрасная стройная молодая индианка с младенцем на руках. Затем вновь появился Слоан. он стоял по пояс в воде, повернув смеющееся лицо к пышнотелой индианке, плескавшей в него водой.

Неужели это и есть женщина из племени шайенов, о которой слышала Сабрина?

Она опустила голову на стол, встревоженная неожиданным приступом тошноты, но тут же вздрогнула в панике: дверь открылась.