Интерлюдия. СЕМЕЙНЫЙ БИЗНЕС

Культура Альянса основана на разнообразных древних традициях человечества. Развитие не прерывалось, потому что общественные потрясения обошли Альянс стороной, и после крушения Империи сохранилась преемственность человеческой культуры. Культурный коллапс в скоплении Синдиката оказался куда более глубоким, и многие основные социальные институты были безвозвратно утрачены; к тому же борьба семейств с военной верхушкой провоцировала постоянное недовольство и тем единственным институтом, который сумел выжить после катастрофы — армией. В итоге в общественном устройстве Синдиката проявились лишь те элементы традиционного уклада, которые сохранились в памяти народа: семья и бизнес. Общественное положение граждан Синдиката определялось по занимаемому месту в семье и деловой жизни. Структура общества непрерывно усложнялась, и вскоре оказалось, что вся деловая жизнь контролируется членами невероятно разросшегося семейного клана. Главой такого Семейства являлся Отец; члены семьи — даже женщины — носили титулы либо Сыновей, либо Наследников. Любое управление сводилось к менеджменту — так, армейские офицеры назывались Военными Менеджерами, космонавты носили звания вице-президентов по вооружению, транспорту и так далее, или же были помощниками менеджеров, вице-президентами ассоциаций или региональными менеджерами. Прорабы примерно соответствовали по званию нашим сержантам. В Синдикате не было дипломатов и послов, но зато имелись менеджеры по связи и взаимоотношениям.

На это накладывалась сложная система семейно-родственных отношений, которая отражала не только факт рождения гражданина в данной семье и в данном качестве, но и его непосредственную значимость для всей семьи. Двоюродный Кузен, вообще с трудом воспринимавшийся всеми как член Семейства, благодаря своим способностям мог со временем стать Сыном и даже Наследником Отцовства — точно так же имело место и обратное; но во всех случаях не принадлежащий к Семейству гражданин не имел никаких шансов стать хотя бы простым Кузеном.

Подобное общественное устройство привело к тому, что жизнь во всей полноте стала восприниматься как часть главного дела всей семьи — семейного бизнеса. Ценность каждого человека определялась тем, насколько он способствовал росту благосостояния всей семьи. Военная служба была не только очень дорогостоящей необходимостью, но и источником доходов. Каждая операция оценивалась не только по тому, насколько удалось решить чисто военные задачи, но и тем, оправдывался ли риск полученной выгодой — не только военной, но и финансовой.

Билл Фосетт. ДАЖЕ БЕЗ КРАСКИ

Эта небольшая зеленая планета, расположенная в четырех световых годах от Цели, носила кодовое обозначение «Коричневая». Теперь уже никто не мог сказать с уверенностью, было ли связано это название с цветом ее неглубоких и грязноватых морей, или еще с чем-то. Планета была очень милой, с приятным мягким климатом и дружелюбными аборигенами. Если бы не два обстоятельства, эта планета ни для кого не представляла бы особого интереса — а тем более для полного адмирала Флота. Первым обстоятельством являлся Город Радости — ремонтно-восстановительная станция второго класса, вокруг которой сами собой выросли многие сотни «мест отдыха». В основном их сооружали бизнесмены, работавшие в шоу-индустрии и нанимавшие для работы в них девушек и юношей на любой вкус. Изредка однообразие увеселительных заведений нарушали неоновые огни притонов для запрещенных азартных игр, на которые здесь смотрели сквозь пальцы. Как только Флот Адмирала Дуэйна заканчивал очередные учения и на поверхность Коричневой опускались набитые космонавтами и десантниками транспортные корабли, жизнь в притонах начинала бурлить, и буквально за одну ночь приобретались и терялись целые состояния.

Когда Эйб Мейер впервые увидел другую достопримечательность этой планеты, то остолбенел от удивления. Если где-то в Африке, если верить знаменитому Киплингу, существовали целые кладбища слонов, то увиденное здесь вполне можно было назвать техническим эквивалентом такого кладбища. По всей долине, в которую они вошли, на многие мили вокруг лежали корпуса сотен и сотен космических аппаратов халиан. Некоторые производили впечатление готовых хоть сейчас взмыть ввысь, у других отсутствовали целые куски корпуса, но все они были повреждены — в той или иной степени. Вся сцена безмолвно свидетельствовала об исключительной эффективности оружия Флота.

Ауро Ле-Барик внимательно наблюдал за реакцией старшего начальника, когда офицер-порученец лейтенант Бромли приступил к пояснениям. Он ничем не мог ему помочь, но обратил внимание, что даже в своем новом мундире Мейер по-прежнему казался каким-то взъерошенным.

— Адмирал, — начал лейтенант, страшно довольный тем, что полностью завладел вниманием единственного Адмирала в радиусе четырех световых лет, — мы даже не предполагали, что Синдикат использовал эту планету как место складирования поврежденных аппаратов, которые халиане не могли восстановить своими силами.

Он ненадолго замолчал, и Мейер еще раз обвел взглядом долину. Неожиданно возникшая перед ними панорама представляла весьма впечатляющее зрелище. На этом кладбище кораблей имелись образцы всех без исключения судов, использовавшихся халианами, а также несколько захваченных ими кораблей Альянса. Вокруг росла совершенно неуместная здесь высокая желтая «трава», пробиваясь сквозь развалины некогда грозных машин. Через корпуса кораблей, попавших сюда первыми, уже проросли молодые деревца, и теперь ветви высовывались из разбитых люков и пробоин все еще блестящих металлических скорлупок. Отойдя немного в сторону, Ауро обратил внимание на десятки небольших силуэтов, сновавших среди обломков. Их гид вновь пустился в сбивчивые объяснения, как будто боялся забыть заученное наизусть. Вероятно, эти места не так уж часто удостаивали своим вниманием настоящий Адмирал и прославленный герой, и теперь лейтенант из кожи вон лез, чтобы произвести на почетных гостей наилучшее впечатление.

— Разведка считает, что противник боялся оставлять поврежденные корабли на. Цели или на Халии, где какие-нибудь особо одаренные хорь… э-э-э, халиане могли разобраться в конструкции и принципах работы кораблей. По-видимому, они обучили несколько тысяч жителей этой планеты демонтажу, а возможно и ремонту каких-то компонентов оборудования, но вряд ли успели что-нибудь сделать до эвакуации.

— А я считал, что местные жители не знали техники, — прервал его Ауро, не в силах противиться искушению испытать порученца на прочность. Кроме того он был старше по чину, хоть и на десяток лет моложе. И вдобавок лейтенант, казалось, совершенно не замечал его присутствия.

Бромли был очень огорчен тем, что его хорошо продуманная и тщательно отрепетированная речь в присутствии Адмирала была кем-то бесцеремонно прервана. Ауро не было еще и двадцати, и на вид он выглядел нисколько не старше своего возраста, однако на его плечах уже красовались капитанские погоны — запоздалое признание того факта, что именно он был старшим помощником Мейера во время их вмешательства в сражение у Цели год назад.

Заметив присутствие на груди юнца двух огромных металлических штуковин, свидетельствовавших о проявленном им в бою героизме, лейтенант решил проявить благоразумие и адресовал ответ обоим посетителям.

— Местные эльфы — мы называем аборигенов «эльфами»— очень неплохо разбираются в технике. Они уже имели представление об электричестве и даже об атомном строении вещества еще до того, как были завоеваны халианами, — пояснил он. — А недостаток теоретической подготовки вполне компенсируется легкостью обучения.

— А почему я не заметил с орбиты ни одного города? — поинтересовался, чуть повысив тон, такой же новоиспеченный адмирал Абрахам Мейер, давая понять, что ждет продолжения лекции. Он также заметил, что их гид игнорировал молодого капитана, и теперь с удовлетворением отметил его смущение и неловкость. Эйбу был симпатичен этот парнишка, попавший к нему избалованным кадетом почти восемнадцать месяцев назад, и он искренне переживал за него. Как адмиралу, ему не пристало находиться во время посадки в рубке управления — тем более во время посадки столь стремительной. Единственной помехой на пути к курорту были спутники Коричневой. Каждый из них имел не более двадцати миль в поперечнике, но количество их было просто огромным. Несколько тысяч небесных тел двигались по непостоянным орбитам вокруг планеты, окружая ее тонким, но очень опасным для кораблей поясом. На многих из них были установлены маяки, но опасность была по-прежнему велика.

— Их и в самом деле нет, — ответил Бромли, довольный тем, что ему не придется возражать адмиралу. — На поверхности нет никаких сооружений; эльфы живут под землей, и там их постройки тянутся на многие мили. Никто не знает в точности, где они расположены и насколько их много. У аборигенов отсутствуют какие-либо общественные институты, а лидеры появляются только на тот период, пока требуется выполнить какую-либо работу — социологи совсем запутались, пытаясь выделить их среди прочих особей. Но безделушки они любят и за какой-нибудь ваучер готовы работать для вас или ответят на ваши вопросы.

Невдалеке показалась группка аборигенов, тащивших кусок обшивки аппарата — Майер понял, что ему предстояло стать крышей какого-нибудь борделя. Но это было бы еще ничего — здесь валялось столько ненужного металлолома, что из него можно было бы выстроить не один бордель, а целый город Бордо. Он отправился сюда, чтобы оценить, может ли Флот извлечь из всего этого хлама какую-нибудь пользу; здесь наверняка валялось множество вполне пригодного оборудования — может быть, даже вполне работоспособные двигатели и блоки питания. Очевидно, что это кладбище кораблей могло оказать неоценимую помощь Флоту. План, по которому куперовские подпространственные двигатели или защитные модули могли обойтись Флоту всего в несколько ваучеров, показался адмиралу исключительно привлекательным. Беспощадные урезатели бюджета в Порту смогли бы наконец вздохнуть спокойно.

— Эй, вы! — окликнул лейтенант мгновенно замерших на месте аборигенов. Те осторожно положили свою добычу на землю и направились к офицерам.

— Чем могу служить? — спросил один из них на чистейшем стандартном, когда вся группка подошла поближе — акцента почти не чувствовалось. На Ауро он произвел самое хорошее впечатление.

— Они обучаются очень быстро, в основном запоминают все наизусть, — объяснил Бромли, заметив удивленное выражение на лицах гостей. — Для изучения языка лучше способа и не придумаешь. Только не заставляйте их спрягать глаголы. Я уже говорил, что в теории они слабы, но зато отлично выполняют прямые приказы. Социологи утверждают, что они могут легко адаптироваться к новым несложным формам поведения, но управляются инстинктом в гораздо большей степени, чем большинство других рас. Не могут анализировать свои поступки, посмотреть на ситуацию со стороны. Им потребуются еще многие тысячи лет, чтобы понять, откуда здесь вдруг очутилось все это.

Почему аборигенов называли эльфами, становилось ясно с первого взгляда. Они были невысокими — гораздо ниже Ауро, имели большие ушки с торчащими вверх кончиками, зеленоватую кожу и мясистые отростки на лицах, напоминавшие усы и бороду. Огромные золотистые глаза с кошачьим разрезом, но расположенным горизонтально, только усиливали сходство со сказочным героем. Одежда на большинстве из них была сделана из ткани, подозрительно напоминавшей материал для военной формы.

Прежде чем посетители успели вымолвить хоть слово, коммуникатор в стоявшем невдалеке гравикаре издал три пронзительных звонка. Ауро и Эйб сразу узнали этот сигнал: он означал, что сейчас будет передано важное сообщение. Удивленный лейтенант Бромли заспешил к машине. После короткой беседы, которую ни адмирал, ни Ле-Барик не слышали, он обернулся к ним.

— Мне приказано немедленно отвезти вас назад в командный центр, — быстро проговорил он и прыгнул в кресло, даже не закончив фразы.

Опускаясь на свое место, Ауро обратил внимание на то, что лицо лейтенанта стало бледным, как бумага, и только высокий чин удержал его от расспросов во время короткого полета к металлическому куполообразному сооружению, служившему командным центром — единственному месту на планете, служившему не для отдыха или разврата.

На обратном пути они пролетели прямо над долиной, и Ауро ничем не мог объяснить самому себе то восхищение, с которым Мейер глядел на груды обычного металла, проплывавшие под ними. Молодой капитан попытался расслабиться, подражая своему старшему начальнику, твердо веря в то, что Эйб ничуть не взволнован — такого просто не могло быть! Разве может произойти что-то серьезное на планете, которая отведена для отдыха личного состава?

На противоположном конце кладбища есть еще одна долина с большим мелководным озером, где на берегу и находится официальный комплекс отдыха. Домики мягких пастельных цветов удивительно гармонировали с мирным живописным ландшафтом. Строительство комплекса закончилось всего лишь несколько дней назад, и Мейеру предстояло присутствовать на торжественном открытии. Блестящие спортивные снаряды маняще поблескивали на ярком солнце, серебряные ведерца в полудюжине баров уже наполнены льдом, ожидая начала шумного празднества. Десятки строителей, вынужденных с окончанием строительства отправиться на свои опасные и тяжелые рабочие места в космосе, бродили между зданий, наводя последний лоск перед торжественным событием.

Возле комплекса виднелся знакомый купол стандартного командного центра; на расположенном рядом с ним космопорте кипела жизнь. На железобетонной стартовой площадке стояли десятки небольших аппаратов, постоянно кто-нибудь взлетал или садился. Бурная жизнь местного космопорта сильно удивила Ауро при первой посадке, но когда он выбрался из адмиральского катера, то обнаружил, что это яхты местных предпринимателей. Все они были не вооружены и не могли двигаться в гиперпространственном режиме, а большинство вряд ли смогло бы добраться даже до стационарной орбиты. Некоторые имели мощные двигатели и явно предназначались для участия в спортивных гонках. Эти аппараты были завезены сюда в трюмах огромных транспортных кораблей вместе с другими крайне необходимыми для отдыха личного состава Флота продуктами — алкоголем и игровыми автоматами. Несколько яхт с кричаще-пестрой раскраской предназначались, по мысли Ауро, для любителей проводить отпуск в невесомости.

Его фантазии о любовных утехах в отсутствии силы тяжести рассыпались при взгляде на командира строительного подразделения, приближавшегося к их гравикару. Лицо этого человека еще час назад сияло радостной улыбкой; теперь оно было искажено гримасой и казалось землисто-серым. Он сломя голову несся им навстречу через парковочную площадку и чуть не врезался в медленно опускавшийся автомобиль. Не позаботившись даже о том, чтобы отдать честь адмиралу, он с ходу объяснил причину внезапной суматохи — с Цели только что прибыла информационная торпеда. В ней сообщалось, что неподалеку обнаружена группировка кораблей Синдиката численностью до тридцати единиц. Почти все корабли Флота находились на учениях, и оставшиеся едва смогли отбить атаку, а когда корабли Синдиката развернулись и стали уходить, то пустились в погоню. Во время этого преследования обнаружилось, что часть вражеских кораблей отошла от основной группировки и направилась к Коричневой.

Нетрудно было догадаться, что Синдикат твердо решил исправить свой просчет и лишить противника доставшейся ему вместе с планетой столь богатой добычи. Командовавший Флотом адмирал Нортин имел слишком мало сил, чтобы отправить сюда часть своих кораблей. Для него главной задачей было защитить жизненно важный для Флота космопорт на Цели. Он смог отправить Дуэйну информационную торпеду, но реальную помощь они могли получить не ранее, чем через неделю.

Итак, через пару дней здесь должны были объявиться от восьми до десяти кораблей Синдиката. Приказав Эйбу Мейеру, как старшему по званию, организовать оборону планеты, Нортин в заключение пожелал им удачи.

Часом позже адмирал Абрахам Мейер, следуя давней и освященной временем традиции, собрал штабное совещание. Он не собирался отдать просто так, без борьбы, столь богатый трофей. Но уже в первые минуты совещания, оценив обстановку, он был уже почти готов разделить паническое настроение офицера-строителя.

Их положение нельзя было назвать даже безнадежным. Они находились за многие парсеки от любой надежды. Все имевшееся на планете оружие состояло из семи лазерных ружей и четырех дисковых автоматов местных полицейских. Даже если бы все инженеры работали бы эти два дня не покладая рук, то в лучшем случае смогли бы собрать пять-шесть лазерных пушек — на любом корабле Синдиката их гораздо больше. К тому же пушки эти не смогут изменить позицию и после первого же залпа будут немедленно уничтожены ракетами противника и лучами лазерных орудий.

Они не смогли бы даже нанести противнику сколь-нибудь серьезный урон. Его кораблям достаточно было бы занять Позиции на стационарной орбите, а затем методично расстрелять все кладбище кораблей — защитные экраны не позволят уничтожить любой снаряд, даже если обороняющиеся и смогут за оставшиеся пару суток привести хоть что-то в боеготовый вид. В то же время на поверхности планеты включить защитный экран невозможно — он является побочным эффектом работы гиперпространственного куперовского двигателя, а любая попытка включить такой двигатель хотя бы в нескольких километрах от сравнительно небольшого астероида, не говоря уж о планете, неизбежно закончилась бы чудовищной силы взрывом, и на месте семимильной долины образовалась бы воронка глубиной в несколько сотен метров.

Мейер, не согласный в душе со столь пессимистичными выводами, поинтересовался, имеется ли какое-нибудь оружие у аборигенов, но в ответ раздался только невеселый хохот, немало сконфузивший его поначалу. Доктор Скип Нейбергер, руководитель социологической экспедиции, объяснил ему причину такой реакции.

— Местные жители в некотором смысле исключительно разумны, — произнес он лекторским тоном. — Они способны выполнять приказы и гибко реагировать на меняющиеся условия. Какие-то события в прошлом подстегнули развитие их интеллекта, однако мы до сих пор не нашли никаких следов ни одного живого хищника. Проблема в том, что эльфы не имеют представления о вооруженном противоборстве как таковом, они по природе не склонны к соперничеству. В их языке нет слов не только для понятий «война»и «убийство»— но даже для «согласия»и «не-согласия», а самый близкий аналог глагола «бороться» дословно означает «спасаться бегством».

— Планета сплошных проклятых пацифистов, — добавил один из строителей, — и тысячи их превратятся в обугленные головешки, когда синдикатчики начнут огнем выжигать эту долину.

Поняв, что ему предстоит защищать безоружными руками планету, населенную пацифистами, да еще и без всякой надежды на помощь со стороны, Эйб Мейер почувствовал себя несколько неуютно.

— А как дела с краской? — поинтересовался он у старшего по званию инженера — скорее чтобы напомнить самому себе, что безвыходных положений не бывает, чем в надежде услышать что-нибудь важное.

— Последняя израсходована вчера на орбитальные флайеры, — последовал ответ. — Заявок поступило на несколько сотен галлонов больше — в основном на серую и стандартную голубую.

Итак, даже краски не осталось. Ле-Барик, услышав об этом, пришел даже в большее уныние, чем адмирал. Мейер прикинул в уме, действительно ли ситуация настолько безнадежна, как кажется. Складывалось впечатление, что им остается одно — попытаться укрыться под землей, бросив трофейные аппараты на верную гибель. Вариант капитуляции можно было даже не рассматривать — вряд ли корабли Синдиката рискнут совершить посадку только для того, чтобы захватить несколько пленных. Возможно, ему остается лишь приказать эвакуировать всех мирных граждан на удаленный континент и молиться, чтобы сканеры кораблей противника захватили в прицел не все новенькие постройки. Если так, то им предстояло два мучительно долгих дня, а затем — очень короткое сражение. С заранее известным исходом.

Совещание закончилось адресованным ко всем присутствовавшим пустым пожеланием поразмышлять над возможными решениями задачи. Эйбу показалось, что большая часть отправилась к себе собирать вещи и ждать, когда он отдаст приказ об эвакуации.

А еще через два часа залитый потом адмирал возился в искореженных остатках того, что еще не так давно было легким халианским истребителем. Переднюю треть его поразил удар лазерной пушки дредноута — ракеты были менее точны, и после их прямого попадания от корабля оставалось обычно лишь облако пыли.

Это был уже пятый корабль, в котором успел побывать Эйб. Ощущение жесточайшего цейтнота только придало ему силы. И с каждым новым кораблем решимость Эйба защитить драгоценные трофеи все возрастала. Однако сделать это было просто невозможно.

Снаружи его терпеливо поджидал у гравикара смущенный Ауро. Однажды ему уже довелось видеть чудо, сотворенное его командиром, и теперь он в душе надеялся стать свидетелем еще одного. Пока Мейер прерывистым голосом сообщал о своих находках, Ауро втайне ожидал от шефа объяснения, почему они присутствуют здесь. Как и в трех предыдущих, и в пятом корабле либо двигатель, либо генераторы защитных экранов оказались в рабочем состоянии. Становилось ясно, что Синдикат и в самом деле планировал в ближайшее время заняться ремонтом этих кораблей. Однако сами корпуса кораблей оказались сильно поврежденными, и местные инженеры просто не успели бы собрать из них хотя бы один боеспособный корабль — даже если бы знали, как. А даже если бы это и удалось, у них все равно не было подготовленных экипажей, способных противостоять эскадре Синдиката.

Над их головами с гулом пронесся один из гражданских кораблей. По-видимому, по планете уже поползли слухи, и вскоре всевозможные яхты должны были заполнить все небо. Вслед за первым свечой ввысь на огромной скорости устремился еще один, и можно было легко различить на слух пронзительный звон его двигателя. Тыловик до мозга костей, Мейер досадливо поморщился. Такой маневр вел к бессмысленному расходу топлива, так как до появления противника оставалось еще тридцать шесть часов. Наблюдая, как корабль сначала превратился в точку, а затем исчез в ярко-зеленом небе, Мейер понял, что пилот аппарата задумал скрыться среди многочисленных лун Коричневой. Ну что же, действительно неплохой план — если ему удастся скрыться до прибытия подкрепления. Ни один из кораблей Синдиката к спутникам и близко не подойдет, так как высокая плотность мелких каменных фрагментов не позволит им включить защитные экраны и лишит нападающих возможности маневра.

Несколькими мгновениями позднее Ауро с удивлением заметил, как на лице Мейера появилась довольная улыбка. Ему уже довелось видеть ее однажды.

Как и следовало ожидать, приказ Мейера о конфискации частных яхт был встречен гражданским населением с шумным неодобрением — лишь немногие поверили его заверениям, что затем они будут возвращены в целости и сохранности, но некоторым потребовалось увидеть направленный на них единственный лазер адмиральского катера, прежде чем «добровольно» передать свои корабли на нужды Флота. Если только его план сработает и ему удастся выжить, начнется страшная кутерьма с требованиями выплатить компенсацию; но если замысел провалится, надежды выжить во время бомбардировки не будет практически никакой.

Как и большинство его идей, родившаяся на этот раз была настолько сумасшедшей, что адмирал избегал делиться ей даже с Ле-Бариком. Отдельные детали задуманного Эйбом плана уже осуществлялись полным ходом. Аборигены, которым один раз показали, что надо делать, начали заполонять космодром двигателями халианских кораблей и защитными модулями, среди которых оказалось на удивление много совершенно невредимых. Их сразу же устанавливали в конфискованные яхты и вместе с инженером отправляли в космос. Когда яхты достигли намеченных районов, главная часть плана Мейера была полностью выполнена. Эйб не говорил никому и был уверен, что никто сам не догадался об этом — даже если они и проиграют, им по крайней мере удастся надежно спрятать от противника множество драгоценных двигателей. Когда Ауро сообщил, что приборы катера зарегистрировали выход из подпространства в нескольких миллионах километров от Коричневой девяти вражеских кораблей, последняя группа инженеров уже благополучно возвратилась обратно.

После долгих часов томительно ожидания в катере Ауро был почти рад увидеть приближающегося противника. Он подождал еще несколько минут, а затем широко открыл неуклюжий дроссель и пошел прямо на них. Он явственно представил себе лицо командира вражеской эскадры, когда тот увидел несущийся на них одинокий корабль. Наверняка он решил, что им управляет сумасшедший. Из крошечной лазерной пушки при помощи компьютера управления огнем он открыл огонь еще до того, как приблизился на достаточное расстояние. Попал он в кого-нибудь или нет, большого значения не имело.

Несколько мгновений молодой капитан надеялся, что на приманку поддастся вся флотилия, однако ее командир оказался либо очень осторожным, либо дальновидным. От строя отделились два легких корабля, которые понеслись навстречу катеру. Сделав резкий маневр, Ауро ушел от преследователей и скрылся среди обломков лунного пояса. Скрытые на всех крупных обломках маяки позволяли ему маневрировать в этом хаосе гораздо более уверенно, чем преследователям. Ауро сбросил скорость и стал ждать.

Когда первый истребитель достаточно сблизился со скалистым обломком в полсотни метров в поперечнике, уже три корабля обращались в четверти пути вокруг планеты. Защитное поле истребителя вступило во взаимодействие со спрятанным на нем защитным модулем, включенным поступившим с катера сигналом. Вся соль заключалась в том, что оба модуля были изготовлены в Синдикате и работали на одной и той же частоте. Даже Ауро не ожидал такого результата. Истребитель и каменная глыба исчезли в ослепительной вспышке, затмившей его экраны на несколько секунд.

Второй корабль, вероятно также поврежденный при взрыве, наугад выпустил несколько лазерных лучей примерно в направлении Ауро и прекратил преследование. Ле-Барик не взял на себя труд отстреливаться и позволил себе расслабиться только после того, как прошел лунный пояс и скрылся в атмосфере планеты.

В командном центре он очутился двумя часами позже, когда командир вражеской флотилии решился пожертвовать еще одним кораблем, который попытался в одиночку преодолеть опасный пояс, отделявший его от планеты. Он прошел почти половину пути, прежде чем его экран вступил во взаимодействие с экраном, установленным на астероиде примерно такого же, как и корабль, размера. Здесь же находилось очень плотное облако мелких каменных обломков, так что установить, в какую именно ловушку угодил второй корабль, было уже невозможно. Ночное небо Коричневой осветила еще одна вспышка.

Прошел почти день томительного ожидания; командир вражеской эскадры не решался предпринять ничего нового, и Ауро уже почти поверил в то, что им удастся выйти победителями, Мейер же казался более озабоченным, чем обычно. Он смог урвать для сна всего несколько часов, а все остальное время безвылазно провел у главной консоли. Самый молодой капитан на Флоте окончательно утратил всякую надежду, когда противник принялся методично уничтожать спутники планеты один за другим.

Командира вражеской эскадры испугать было трудно, и он сделал то же, что на его месте предпринял бы и сам Ауро. Если спутники представляли собой серьезную проблему, нужно было просто от них избавиться. Потребовалось некоторое время, чтобы определить траектории всех обломков и проделать в поясе брешь, по которой можно было бы добраться до цели. Для такой масштабной операции потребовалось огромное количество ракет — необычно огромное, но вполне допустимое. А с низкой орбиты кладбище кораблей можно было выжечь лазерами самое большее за час.

Когда первые корабли Синдиката стали опускаться в искусственную брешь, на создание которой потребовалось три часа, Мейер запустил четыре ближайшие шлюпки, уцелевшие при торпедной атаке Синдиката. Их автопилоты и система защиты от столкновений были переделаны, и теперь все четыре устремились к приближающемуся кораблю Синдиката. Существовала опасность, что противник сможет кодированным сигналом перепрограммировать компьютеры и послать им сигнал «свой», но если это и было сделано, то слишком поздно. Только два из них были уничтожены системами противоракетной обороны, а третий не смог запустить свой защитный модуль и прошел всего в нескольких метрах от вовремя отошедшего в сторону истребителя, не причинив ему никакого вреда; однако противоторпедного маневра оказалось достаточно, чтобы четвертая шлюпка оказалась достаточно близко от противника, когда совершенно неожиданно включился его подпространственный двигатель, и на рассветном небе Коричневой вспыхнула еще одна яркая звезда.

Прошел час, затем целые сутки. Семь оставшихся кораблей Синдиката недвижно висели в пространстве в нескольких десятках планетных диаметров над Коричневой. До прихода помощи оставалось еще суток трое, не больше. Кто знает, может, им все-таки удастся дождаться ее, подумал Ауро, обнаружив, что теплый ветерок и мягкий свет местного светила придали ему оптимизма. Он уже почти было поверил, что Мейер и на этот раз сможет спасти их в совершенно безнадежной ситуации, но в этот момент из командного центра донесся вопль дежурного. Ауро и Эйб Мейер бросились внутрь.