Следующая баржа была сплошь гружена картофелем в свободно увязанных тюках. Они перекатывались по палубе, как бурдюки с вином. Хозяин, как раз насыпавший свой товар на обширную чашу подвесных весов, мельком кивнул проходящим Шарине и Далару. Зато его многочисленные потомки побросали все свои дела и откровенно уставились вслед диковинной птице. Если это и было неприятно роконарцу, то виду он не подал: напротив, еще выше задрал голову и на третий корабль перескочил картинно-танцевальным движением.

В плавучей харчевне хозяйничала женщина средних лет. Она стояла у жаровни, а симпатичный юноша лет двадцати помогал ей: мелко рубил рыбу с овощами и заворачивал в лепешки. Тут же суетился десятилетний мальчишка – раскладывал готовые пироги на широких листьях морских растений и получал деньги у покупателей.

Шарина чуть не захлебнулась от набежавшей слюны. Впрочем, она чувствовала себя настолько голодной, что сейчас и сырые водоросли показались бы ей вкуснятиной. Когда опередившая ее пара пожилых крестьян отошла в сторону, с удивлением разглядывая приобретенный пирожок (вот вам и новые городские впечатления!), Шарина поспешила занять их место.

– Мне, пожалуйста, три вон тех… а мой друг будет… – и она вопросительно посмотрела на Далара.

– Тоже три, – кивнул тот, – для начала.

– О-о, вы, похоже, не местные, – подал голос юноша. Он с улыбкой поднял глаза на девушку, в то время как руки проворно продолжали работать. – Я имею в виду, не с наших Лодок.

Мальчишка подал Шарине два пирога, женщина тут же шлепнула еще парочку на жаровню. Она искоса бросила взгляд на чужестранцев, но вмешиваться в разговор не стала.

– Я с Хафта, а мой друг из более далеких мест, – ответила девушка, доставая кошелек. Медяки, которые она хранила в рукаве, растерялись за тысячи миль и лет отсюда. Хорошо еще, что серебро сохранилось. – К сожалению, у меня нет монет. Но, может быть, это…

– О, у нас на Лодках вы гораздо выгоднее продадите свой металл, – улыбнулся юноша. – А-а… Хафт, где же это такой будет?

Тем временем, женщина, все так же молча, сняла очередные два пирожка, отложила их в сторону и потянулась за слитком, который предлагала ей Шарина. Юноша вытер о фартук нож и подал матери. Та расположила слиток на разделочной доске, точным и сильным движением отколупнув крошечный кусочек.

– Чистое? – спросил сын.

– Судя по мягкости, да, – ворчливо ответила женщина. Она вернула серебро девушке, поместила осколок на одну чашечку подвесных весов и уравновесила другую несколькими зернышками овса. Добившись желаемого результата, она смахнула металл в непромокаемый кошелек, который носила под туникой.

– Хафт – это остров, на севере отсюда, – пояснила Шарина.

Женщина подала ей три бронзовые монеты из мешочка, весящего у гриля. Единственной отличительной чертой монет являлась буковка, нацарапанная на лицевой стороне.

– А, мы-то больше плаваем в южном направлении, – продолжал говорить юноша. – На восток несут течения, на запад приходится добираться под парусами. Меня зовут Бантрус, мы вместе с моей матерью Браской владеем «Колумбиной».

Затем он ткнул большим пальцем на мальчишку-помощника:

– А это Пилф, мой племянник. Впрочем, здесь, на Лодках, мы все в той или иной степени родственники. Раз вы с Севера, то можете и не знать этого.

Естественно, они не знали.

– Я Шарина, а моего друга зовут Далар, – проговорила девушка с набитым ртом. После жаровни начинка пирожков, конечно, прогревалась, но пропечься не успевала. В другое время полусырая рыба покоробила бы Шарину, но сейчас она, наверное, проглотила бы кефаль еще живой.

– Вы, наверное, приехали посмотреть процессию Микона? – предположил Бантрус. Он вернулся к работе, но на лице по-прежнему гуляла улыбка как приглашение к продолжению разговора. – Поверьте, это прекрасное зрелище. Говорю вам абсолютно точно, несмотря на то, что уже наблюдал его пять раз.

– Микон следует за нами по всему побережью, – внес свою лепту Пилф, подавая Шарине последнюю пару пирожков. – По словам моего брата Джема, Микон знает, что толпу можно поймать на такой дешевый трюк. Именно поэтому он и тащится вдоль всего побережья.

– Пилф, прекрати болтать о политике с незнакомцами! – крикнула Браска. – И не вздумай обсуждать земельную политику с кем бы то ни было. У Джема мозги морского ежа, но я-то понимаю, что к чему… Так вот: если ты ослушаешься, я спущу с тебя шкуру и вдобавок отправлю обратно на «Попутный ветер».

– Да, госпожа, – пробормотал Пилф. Он без напоминания поджег от жаровни пучок морской травы и, вскарабкавшись на десятифутовую мачту, засветил там фонарь.

В этот момент где-то на набережной взревели трубы. Взошедшие звезды ярко горели на темно-лиловом восточном горизонте.

– Смотрите, начинается процессия! – в сердцах воскликнул Бантрус. – Мам, можно я поднимусь с нашими гостями на мачту? Ведь во время процессии все равно покупателей не будет.

– По мне, так они и сами могут куда-нибудь забраться и посмотреть, – огрызнулась Браска. Пожав плечами, она добавила, очевидно, в продолжение старого разговора: – Ты ведь теперь уже взрослый и не обязан считаться с матерью… Что тебе до нашего дела?

– Мам! Ну сколько раз тебе говорить…

– Думаю, нам лучше уйти, – громко вмешалась Шарина. Она обрела способность говорить таким образом – громко и звонко, с тех пор как стала леди Шариной с Хафта. Не то чтобы она очень хотела превратиться в аристократку или ей очень это нравилось… просто девушка научилась этому так же, как в свое время научилась обслуживать отцовских клиентов во время Овечьей Ярмарки.

Шарина решительно повернулась. И тут же Далар, поспешно запихав в рот последний пирожок, встал между нею и Бантрусом. Типичная реакция телохранителя, даже когда ситуация ничем не угрожала.

– Подождите! Глупо обращать внимание на ее ворчание, – обратился к ним Бантрус, снова понизив голос до нормальной громкости. Теперь с ними снова беседовал обычный паренек, а не разъяренный сын надоедливой матери. – Шарина… э-э… Далар!

Ну да, конечно. Ничего удивительного, что юноша запомнил в первую очередь имя девушки.

– Давайте поднимемся на мачту, и вы насладитесь зрелищем процессии, – говоря это, парень отвесил легкий поклон в сторону Браски. Та с непреклонным видом стояла на корме судна, нарочито не замечая сына.

– Благодарю вас, – ответила Шарина, – с большим удовольствием.

С мачты свисала грубая веревка с узлами – очевидно, она играла здесь роль лестницы. Проигнорировав ее, девушка начала карабкаться по мачте, цепляясь руками и босыми ногами. У себя дома она привыкла лазать по деревьям, и ей хотелось доказать этому Бантрусу, что она не какая-нибудь изнеженная городская девчонка.

Увы, ее прошлое в Барке было так давно… Боль в грудных мышцах напомнила Шарине, что завтра наутро ей придется жестоко расплачиваться за сегодняшнее лихачество.

Взобравшись, она уселась на свернутый парус достаточно далеко от мачты, чтобы там осталось еще место для Далара между ней и Бантрусом. Похоже, юноша предпочел не понять намека (или, может, понял его весьма своеобразно) и устроился рядом с Шариной. Девушка начала что-то говорить, но тут ее телохранитель, совершив героический прыжок снизу, повис рядом – зацепившись когтями и вежливо поглядывая на юношу.

Тот сначала было сердито нахмурился, но затем, рассмеявшись, отодвинулся поближе к мачте и уступил место гостю. Он указал вдаль, откуда раздавался призывный звук труб.

– Смотрите! Скоро начнется.

Набережная была буквально запружена народом, но, насколько Шарина могла разглядеть при свете фонарей, среди наблюдателей собралось гораздо больше сухопутных горожан, чем старожилов баркасов. Она припомнила, что Бантрус рассказывал о Миконе, следующем за Лодками. Процессия приближалась, освещаемая светом дымящих факелов. Теперь девушка могла уже разглядеть лошадей: одна из них вскинула голову и громко заржала. Это вызвало одобрительные крики среди зрителей.

– Микон утверждает, что он брат бога Грозы, – заговорил Бантрус, понизив голос, чтобы мать не могла его расслышать. – Не удивлюсь, если люди верят ему – во всяком случае, обитатели сельской глубинки. Иначе какой смысл устраивать подобный переполох?

– Мой собственный опыт подсказывает: не всегда вы, люди, делаете то, что имеет смысл, – ответил Далар, наблюдавший за столпотворением. – Да и моя жизнь на Роконаре подтверждает это.

Какое-то время Бантрус обдумывал замечание птицы. Шарине юноша показался довольно неглупым, но сейчас он явно был поставлен в тупик. Очевидно, он привык больше ориентироваться на тональность слов, чем на их значение. Далар же принципиально избегал эмоциональной окраски своей речи… Да и вообще подчас вкладывал в слова совсем не тот смысл, который мог бы заподозрить слушатель.

– Ну, так или иначе, это достойное зрелище, – отреагировал наконец юноша. – Особенно когда смотришь впервые.

Он откашлялся и продолжал, снова заговорщицки понизив тон:

– Этот принц Микон… как бы поточнее выразиться. Он не делает ничего плохого жителям Лодок. Пока, во всяком случае… Но он какой-то недружелюбный, что ли. По-моему, он ставит целью подчинить себе весь Кордин. И, возможно, не только. Не удивлюсь, если он не успокоится, пока не доберется до облачного дворца с молнией – или куда там он нацелился…

– Но в вашем распоряжении ведь все море, – возразила Шарина. – Разве вы не можете убраться подальше от этого Микона? В конце концов, уплыть с Кордина?

– Нет, госпожа, не можем, – покачал головой Бантрус. – Лодки всегда останавливаются на ночь в каком-нибудь порту. Посмотрите сами…

И он обвел рукой гавань, забитую плоскими с крутыми носами баркасами.

– Мы можем пришвартоваться просто к берегу, если нам нигде не предоставят места… иногда мы так и делаем. Но плыть от Пэйра до Ноля – нам это не под силу. Мы – торговцы, а не мореходы.

– До Ноля? – вырвалось у Шарины.

– Есть такой остров на востоке, госпожа, – пояснил юноша, очевидно, решив, что она никогда о нем не слышала. – Йольцы торгуют зерном и цитрусами. А также поставляют на рынок так называемое апельсиновое вино.

– Ну да, – кивнула девушка. Она и забыла, что пока Ноль представлял собой просто один из Островов. Пройдет еще несколько тысячелетий, прежде чем ошибка придворного мага приведет к катастрофе. Остров опустится на морское дно и на многие века станет символом воинствующего зла.

– Мы на своих Лодках играем роль посредников для жителей всех Островов, – с гордостью продолжал Бантрус, но в голосе его девушка услышала и тревожные нотки. – Видите ли, все реки, впадающие во Внешнее Море, текут по неудобным скалистым долинам. Крестьянам, обитающим в глубинке, приходится добираться до побережья, обменивать свой товар и затем возвращаться обратно к себе на ферму. Возможно, от соседней долины их отделяет всего несколько миль. Но там дорога пролегает через непроходимые горные хребты, и им проще осуществлять торговлю через нас.

Краем глаза Шарина заметила какое-то движение в дальнем конце набережной, но продолжала, наклонившись вперед, слушать Бантруса. Юноша рассказывал ей совершенно незнакомые вещи. Помимо академического интереса, который Рейзе сумел привить детям, Шарину интересовала и практическая сторона вопроса: в путешествии любая информация ценна. Не исключено, что именно она спасет ей жизнь.

– Выходит, сухопутные люди нуждаются в нас, – продолжал Бантрус. – Но и Лодки не могут существовать без земли. Во времена моего прапрадедушки на каждом клочке суши был свой правитель со своим законом… где лучше, где хуже. Но все они знали, что Лодки необходимы им. Сейчас же… – Юноша пожал плечами. – Микон подминает под себя весь Кордин. Он требует, чтобы все подчинялись ему – поклонялись, как он теперь говорит. Он претендует на роль Бога. А мы, на Лодках, не привыкли кланяться кому-то на суше. Да даже если б мы и хотели… не можем же мы одновременно поклоняться Микону и Жрице Гвельфа на Шенги. А ведь есть еще Рагга на Тизамуре и многие другие. И кто его знает, сколько новых богов появится, прежде чем я доживу до возраста моей матери?

– Возможно, у правителя всех Островов и не возникнет такой нужды в Лодках, как у мелких вождей, – логично предположила Шарина. – Хотя, на мой взгляд, им невыгодно отказываться от ваших услуг.

– Знаете ли, среди моих соотечественников очень часто встречались люди, – снова вступил Далар, – которые скорее бы поступились своими материальными интересами, чем властью над другими согражданами. То же самое я видел и среди людей.

Скривившись, Бантрус махнул в сторону набережной.

– Ладно уж, смотрите представление, а то все пропустите. И, если на то пошло, все эти разговоры бесполезны. Вряд ли вы сможете нам чем-то помочь… если, конечно, вы сами не относитесь к разряду богов.

Трубачи, сопровождавшие процессию, выдули долгую пронзительную ноту и смолкли. Вместо них в рупор взревел глашатай:

– Да здравствует Микон, Защитник Кордина, брат бога Грозы!

– Вы слышите? Гром! – удивленно воскликнула Шарина. Она хорошо видела человека, неподвижно стоявшего в открытой повозке, которая медленно катилась по улице. Его серебряные доспехи ярко блестели в свете факелов. Рядом с повозкой шел закованный в латы эскорт. И этот звук… при совершенно ясном небе!

Затем она разглядела группу слуг в простых туниках и головных повязках. Выбежав из-за экипажа, они бросились вперед, таща с собой…

И тут девушка начала смеяться.

– Смотрите! Да они же несут бронзовые листы и подстилают их под колеса повозки. Немудрено, что раздается такой грохот, будто гремит гром. Вот вам и вся божественность Микона!

– Да здравствует Микон, Защитник и Бог! – продолжал надрываться человек с рупором, его слова едва можно было разобрать из-за искусственного грохота. Впереди повозки шагали солдаты, в чью задачу, помимо приветственных криков, входила еще и расчистка дороги от напиравшей публики.

Собравшиеся горожане тоже надсаживались будь здоров. Шарина вспомнила мужчину, который заговорил с ними, как только они появились из водяного бака.

– Должно быть, некоторые и впрямь верят в Микона, – произнесла она вслух. – Или же решили поддерживать его по каким-то своим соображениям.

– Да, – нехотя согласился Бантрус. – Но даже среди тех, кто не верит… вряд ли сыщется хоть один из десяти, кто рискнет возмутиться, если Микон захочет прибрать к рукам Лодки.

Юноша придвинулся к собеседникам и еще больше понизил голос.

– Нам надо сражаться, если мы хотим выжить, – прошептал он. – По крайней мере, быть к этому готовым. А такие, как моя мать, даже мысли подобной не допускают. Мы же с моими друзьями не можем мириться.

Шарина в ответ серьезно кивнула, но что сказать, не нашлась. Если уж Лодки непригодны к дальним плаваниям, то еще меньше они годятся на роль пиратского флота. Вот и выходит, что правители Островов вполне могут обойтись без Лодок с их обитателями. И те оказываются в полной зависимости от доброй воли – или хотя бы терпения – правителя.

Теперь девушка понимала, почему никаких упоминаний о Лодках не дошло до ее дней. Они попали в разряд информации между правдой и мифом, нечто мимолетное, которое исчезло, испарилось еще на памяти поколения Бантруса. Как он и боялся…

Процессия – все так же медленно и с помпой – продвигалась по набережной. Шарина не могла отделаться от ощущения, будто происходит что-то зловещее.

Проследив за взглядом Бантруса, она заметила человека, который приближался к «Колумбине», пересекая ряды пришвартованных баркасов.

– Это Джем, – пояснил юноша. – Наверное, что-то случилось.

Он начал спускаться, бросив гостям:

– Мне надо поговорить с ним. А вы можете здесь оставаться …

– Думаю, мы увидели уже достаточно на сегодня, – решила Шарина. Ее телохранитель, поняв с полуслова, последовал за Бантрусом вниз по мачте.

Они спустились как раз в тот момент, когда Джем – здоровый парень со шрамом через весь лоб – ступил на палубу. Браска, угрюмо зыркнув на него со своего места, запальчиво заявила:

– И не рассчитывай, что я потерплю тебя здесь с твоими глупостями! Думаешь, я не знаю, что у тебя на уме? Прекрасно знаю!

– Они здесь! – воскликнул Джем, пожирая глазами Далара. Затем обернулся к Бантрусу: – Он настоящий?

– Вполне, – уверил его Далар и для вящей убедительности дрыгнул правой ногой в воздухе. Из-под другой ноги полетели щепки – никто не посмел бы утверждать, что это переодетый человек.

– Что ты имеешь в виду? Кто здесь? – поинтересовалась Шарина, у нее появились дурные предчувствия.

– Вы – те самые, кого разыскивает Микон! – пояснил парень. – Кто-то сообщил ему, что на Лодках объявилась огромная птица, а с нею прекрасная принцесса. По словам Микона, их послал его брат Брут, бог Грозы. Он уже отправил людей обыскивать порт.

Обернувшись к приятелю, Джем добавил:

– Хоть я считал все это выдумкой, тем не менее понимал: ни с того, ни с сего Микон не устроит такой переполох, должна существовать какая-то причина. Именно поэтому я поспешил сюда предупредить тебя. Вот уж никак не ожидал…

Он снова уставился на Далара. Спросил:

– Так это правда? Боги действительно послали вас встретиться с Миконом?

– Вы должны немедленно покинуть наш корабль! – завизжала Браска. Она выхватила разделочный нож и, не помня себя от страха, замахнулась на Шарину. – Сейчас же! Вон отсюда!

Далар немедленно подобрался для броска, но Шарина встала между ним и обезумевшей женщиной.

– Она права, нам надо уходить, – сказала она. Девушка понятия не имела, каковы у Микона виды на птицу, зато прекрасно представляла себе, какая роль уготована ей самой при дворе правителя. – И не беспокойтесь: мы не собираемся вести дел с Миконом. Скажите, куда мы можем уйти?

– Ей нельзя здесь оставаться! – продолжала вопить Браска. Руки у нее тряслись, глаза остекленели от ужаса. Она была сильной, уверенной женщиной, но сейчас неведомая опасность буквально парализовала ее мыслительные способности.

– Джем? – очнулся Бантрус. – Если сегодня ночью мы выплывем в Клестис, у нас будет время все подготовить. Надо действовать немедленно!

– Точно, – кивнул его товарищ после секундного колебания. Обращаясь к Шарине, он произнес: – Пойдемте с нами на «Попутный Ветер», мы отплываем сегодня же. Они хотят сделать из вас символ… Отлично, но вы станете нашим символом!

Он развернулся и перепрыгнул с носа «Колумбины» на корму соседнего судна, возвращаясь тем же путем, которым прибыл сюда. Без малейших раздумий Шарина последовала за ним. Слабо себе представляя, во что ввязывается, девушка тем не менее прекрасно понимала от чего бежит.

У них за спиной Бантрус торопливо увязывал в узел свои нехитрые пожитки. Его мать, выронив нож из рук, тихо подвывала.

Лорд Валдрон, отвесив поклон принцу Гаррику, произнес:

– Восемь батальонов могут выступить в течение четырех часов…

Скорчив кислую гримасу, он выдавил из себя:

– … Ваше Высочество. Сюда же я включаю фалангу. Практически передовые части готовы к марш-броску немедленно, остальные подтянутся за ними.

Он бросил через стол высокомерный взгляд на лорда Аттапера и спросил.

– Командир Кровавых Орлов с многолетним стажем желает что-нибудь добавить?

Несмотря на ворчливый тон Валдрона, Гаррик оценил его поступок: обращение к извечному сопернику являлось попыткой снизить накал страстей в ходе совещания. Старый аристократ понимал: принц все равно поинтересуется мнением Аттапера. Считая это оскорбительным для себя, он пытался предвосхитить подобное развитие событий собственным вопросом.

– Я бы ввел фалангу в бой без промедления, – ответил Аттапер. – Лорд Зеттин вместе с инструкторами из Кровавых Орлов проделали большую работу и достигли впечатляющих результатов… под общим управлением Королевской Армии.

Легкий поклон в строну Валдрона.

– Ну что ж, тогда сегодня ночью… – начал Гаррик.

Но в этот момент дверь у него за спиной распахнулась, и юноша обернулся. Остальные члены совета были возмущены: Валдрон в гневе даже схватился за меч. Гаррик же почувствовал, как его окатило ужасом. Должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы их прервали в такой момент.

На пороге появился его отец в сопровождении человека с наспех перевязанной, головой и в забрызганной кровью одежде. Судя по костюму – туника с белой каймой и высоко зашнурованные сапоги – мужчина служил носильщиком для высокопоставленных придворных лиц.

Рейзе вскинул руку, останавливая лорда Питре, который собирался сказать что-то резкое.

– Перескажи им то, что ты сообщил мне! – велел он носильщику.

– Мы с Хиллером стояли на посту у покоев леди Теноктрис – вдруг понадобится куда-нибудь ее отнести? – когда к ней заявился какой-то мужчина, с виду – жирный деревенщина, – начал рассказывать парень. Невольно содрогнувшись, он прикоснулся к повязке, которая успела уже пропитаться кровью.

Отложив свои записи в сторону и прихватив кувшин со стола, Лиэйн поспешно бросилась к носильщику.

– Мельник Катчин, – пояснил Рейзе сыну и всем остальным. – Прости, Гаррик, это моя оплошность. Часовые на воротах видели, как он приходил ко мне раньше. Поэтому приняли на веру его слова о том, что у него личное дело к господину управляющему.

Гаррик лишь отмахнулся. Сейчас не время искать виноватых. К тому же никто – ни Рейзе, ни он сам – не мог предусмотреть такого подвоха со стороны родственника.

– Я слышал их разговор, – продолжал носильщик с закрытыми глазами. Лиэйн тем временем сняла свой пояс и, разодрав его на бинты, осторожно промакивала рваную рану на голове бедняги. – Он заявил, что вы послали за леди Теноктрис. Якобы необходимо срочно доставить ее в конюшни на Белой улице, те самые, что стоят на развалинах старого храма. Причем немедленно и без охраны.

– Без охраны? – взвился Аттапер, голос его не предвещал ничего хорошего.

– Именно так он сказал, – поспешил поправиться носильщик. – Но стражники отказались отпускать леди одну. Они сослались на приказ командира и сказали, что не посмеют его нарушить, пусть хоть сама Госпожа спустится с неба и потребует иного.

Аттапер удовлетворенно кивнул. Гаррик не решился бы назвать гримасу на лице старого Кровавого Орла улыбкой, но это было максимально к тому близко… если вообще допустить, что гранитная глыба способна улыбаться.

– Мы вышли вместе с этим простолюдином, – рассказывал носильщик. – За воротами его дожидались наемные носилки. Леди Теноктрис захватила с собой свою сумку. Она что-то делала по дороге, но что именно, я не знаю.

Раненый принял чашу из рук Лиэйн и жадно прихлебнул из нее. Девушка поморщилась, заметив, что вода смешалась с капавшей кровью, но сам носильщик, похоже, не обратил на это ни малейшего внимания. Скорее всего, он попросту ничего не видел.

– Мы прибыли на место, – продолжал мужчина. Голос его звучал по-прежнему хрипло, но он немного приободрился. – Это действительно оказались конюшни, как он и говорил. Там было заперто, но незнакомец отпер дверь своим ключом. Он повел леди Теноктрис вниз, и охранники отправились с нею. Мы с Хиллером остались снаружи у носилок, но нам все было хорошо слышно.

«Мы знаем имя его напарника, – подумал Гаррик, – но не его собственное. При других обстоятельствах я никогда вообще бы не обратил внимания на этого человека».

– Так вот, я слышу: леди Теноктрис говорит что-то о камне. А стражник толкует о какой-то статуе. И тут кто-то как закричит… И вспышка красного света, только…

Носильщик поднял глаза на слушателей и замялся в некотором смущении.

– Клянусь Госпожой, милостивые господа: он проявился прямо сквозь камни, а не то, чтобы прошел через обычную дверь, как это делают все. Поверьте, я не лгу. Именно так все и было.

– Продолжай, – спокойно велел Гаррик. Он чувствовал присутствие короля Каруса внутри себя – будто пружина сжата до предела. Но оба: и юноша, и его предок – понимали, что прежде, чем действовать, необходимо получить информацию. Аттапер и Валдрон выслали своих помощников из зала заседания: в случае чего войска должны быть готовы к немедленным действиям.

– Мы с Хиллером побежали к лестнице, – рассказывал носильщик. – Он впереди меня… ну, как мы и шли до того. И увидели перед собой фундамент… а задней стенки нет как нет. Вместо нее: заснеженное поле. И посреди него стоят какие-то ужасные создания – ничего страшнее я в жизни не видел. Знаете, вроде пауков… или еще хуже. Но стоят на задних лапах и огромные, как быки. И эти твари пошли в нашу сторону, а охранники бросились на них.

Мужчина бросил тоскующий взгляд на графин с вином, стоявший на столике. Гаррик потянулся и подал его страдальцу, игнорируя строгий отцовский взгляд.

– Правильно, парень, ну его к чертям собачьим – этот этикет, – проворчал король Карус. – Бедняге просто необходимо выпить.

– Хиллер бросился обратно, а я замер на месте, как примерз, – продолжал носильщик. Лиэйн тем временем оканчивала промывать рану у него на голове. Кинжалом, который всегда носила с собой, она откромсала кусок от подола своей внешней туники. – Тут мы столкнулись и кубарем покатились по лестнице. И увидели… там был какой-то человек, весь в белом. Он появился вместе с монстрами. Леди Теноктрис что-то начала говорить ему… но тот покрутил какую-то штучку перед ней, и леди вроде как окаменела. И этот парень увел ее с собой.

– А что в это время делали стражники? – спросил Аттапер. Он старался говорить бесстрастно, но слова дрожали и рвались вперед, как горячие скакуны на старте.

Носильщик бросил на него странный взгляд.

– Они умирали, милорд, – ответил он. – Я уже говорил вам: эти твари были ростом с быков. К тому же имели жуткие когти на всех шести лапах. Один ударил меня, вот посмотрите, что осталось…

И он осторожно прикоснулся ко лбу, стараясь не мешать Лиэйн, которая накладывала ему новую повязку.

– … сами понимаете: после такого я попытался удрать. И здесь мне повезло больше, чем бедняге Хиллеру.

– Госпожа Милостивая! – вскипел Валдрон. – Ты просто бежал?! Да ты должен…

– Он сделал именно то, что должен был, – вмешалась Лиэйн. Она бросила на вояку взгляд через плечо, в то время как пальцы ее ловко закрепляли повязку золотой фибулой. – А именно: поспешил сюда информировать нас.

– Ты в состоянии ехать верхом? – спросил Гаррик у носильщика.

– Что? – растерянно переспросил тот. – Я верхом? Нет, конечно, милорд.

Как Гаррик и ожидал.

– Тогда мы все пойдем пешком, веди нас! – решил он. Может, лучше положить парня в паланкин? – Ты сможешь проделать этот путь?

– Еще бы, сир, – с неожиданной гордостью ответил мужчина. – Сюда я бежал во весь опор и радовался, что голова осталась на плечах. А вот Хиллер… Подонки! Он валяется там, как головешка! – Вскинув голову, он решительно сказал: – Пойдемте. Я поведу вас!

– Берем с собой всех дежурных Кровавых Орлов, – дал распоряжение Гаррик лорду Аттаперу. – Остальные остаются здесь и ждут дальнейших приказаний.

– Есть, – козырнул тот, еще один его помощник метнулся к двери. – Я уже поднял весь батальон по тревоге.

– Лорд Валдрон, – продолжал принц. – Распорядитесь, чтобы Королевские Войска были наготове в казармах.

– Да, Ваше Высочество. – На этот раз в его обращении не чувствовалось ни зависти, ни иронии. Наверное, дело в серьезности момента, а возможно, в той стальной решимости, которая появилась в голосе юноши – вот он, Карус! – в минуту кризиса. – Сейчас они уже вооружаются.

– Ну все, тогда выходим! – Гаррик поднялся и принял из рук слуги свой меч на перевязи, который снимал на время совещания.