Конан-Дойль Артур
      Тайна Кломбер Холла
      Перевод Чешко Н.Ф.
      ГЛАВА 1. Хеджира к западу от Эдинбурга.
      Я, Джон Фотерджил Вэст, студент права в университете святого
      Андрея, решил написать следующие страницы, чтобы коротко и по-деловому засвидетельствовать известные мне факты.
      Я не стремлюсь ни к литературному успеху, ни к тому, чтобы красотами стиля или искусной компоновкой сюжета бросить еще более глубокую тень на странную цепь событий, о которой мне придется рассказывать. Предел моих желаний в том, чтобы все, кто знает что-нибудь об этом деле, могли, прочтя мое изложение событий, с чистой совестью подтвердить его, не найдя ни одного абзаца, в котором я добавил или убавил что-нибудь относительно истины.
      Если мне удастся достичь этой цели, я буду полностью удовлетворен результатами моей первой и, скорее всего, последней литературной попытки.
      Мой отец, Джон Хантер Вэст, завоевал широкую известность как знаток санскрита и восточных языков, и его имя все еще знаменито в среде тех, кто интересуется подобными вещами. Это он первым после сэра Вильяма Джонса обратил внимание на огромную ценность раннеперсидской литературы, и его переводы Гафиза и Феридеддина Атара заслужили самые горячие похвалы барона фон Гаммерпургстала из Вены и других выдающихся критиков Континента.
      В январском выпуске Orientalisches Sienzblat за 1861 год его назвали "Уважаемый и высокоученый Хантер Вэст из Эдинбурга", и я хорошо помню, как он вырезал эту статью и поместил ее с простительным тщеславием среди самых драгоценных семейных реликвий.
      Его готовили к профессии стряпчего или "писца печати", как это именнуется в Шотландии, но его ученое хобби поглощало так много времени, что на профессиональные занятия почти ничего не оставалось.
      Покамест клиенты разыскивали его в конторе на улице Георга, он зарывался куда-нибудь в недра Адвокатской библиотеки или возился с каким-нибудь потертым манускриптом в Философском Институте, занимая голову куда усердней сводом законов Мену, действовавшим за шесть столетий до Рождества Христова, чем запутанными проблемами шотландских законов девятнадцатого века. Так что не приходится удивляться тому, что с накоплением его ученности практика его рассасывалась, и в тот самый момент, когда он дошел до зенита известности, он добрался также до надира своих денежных средств.
      Увы! Ни в одном из наших отечественных университетов не завели кафедры санскрита, и не найдя нигде спроса на то единственное умственное достояние, которым отец располагал, нам пришлось бы примириться с благородной бедностью, утешаясь афоризмами Фирдоуси, Омара Хайама и других отцовских восточных кумиров, если бы не неожиданная щедрость и доброта его сводного брата Вильяма Фаринтоша, лэрда Бренксома, что в Вигтауншире.
      Этот Вильям Фаринтош владел земельными угодьями, размеры которых, к несчастью, самым непропорциональным образом относились к цене, потому что они занимали самую холодную и голую часть холодного и голого графства. Но будучи холостяком, он тратил немного и умудрялся на ренту со своих немногочисленных домиков и выручку от продажи гэловэйских пони, которых он разводил на своих пустошах, не только жить, как подобает лэрду, но и положить порядочную сумму в банк.
      Мы мало слышали о нашем родственнике в дни нашего сравнительного благоденствия, но, как раз когда мы уже не знали, что и делать, пришло спасительное письмо, уверившее нас в поддержке и сочувствии. В нем лэрд Бренксома сообщал нам, что его легкие уже некоторое время слабеют и что доктор Истерлинг из Стрэнрэера настоятельно рекомендовал ему провести остаток лет в каком-нибудь более мягком климате. Поэтому он решил отправиться на юг Италии и просил нас обосноваться в его отсутствие в Бренксоме с тем, чтобы отец взял на себя обязанности управляющего и земельного агента на жаловании, которое позволяло нам оставить всякий страх перед нуждой.
      Моя мать к тому времени уже несколько лет как умерла, так что отцу пришлось советоваться только со мной и моей сестрой
      Эстер, и можно легко себе представить, что решение заняло у нас немного времени. Отец уехал в Вигтаун в тот же вечер, а Эстер и я последовали за ним через несколько дней, везя с собой два картофельных мешка ученой литературы и около трех пригоршней прочих семейных пожитков, достойных беспокойства и платы за перевозку.
      ГЛАВА 2. Каким странным образом был арендован Кломбер.
      Бренксом мог бы показаться убогим жильем в сравнении с домом английского сквайра, но нам после тесной квартиры он виделся царственно великолепным.
      Представьте себе длинное низкое здание под красной черепичной крышей, с густыми ромбическими переплетами в окнах и обилие жилых комнат с закопченными потолками и деревянными панелями. Перед входом зеленела маленькая лужайка, опоясанная узкой каймой тщедушных и малорослых буков, сучковатых и сморщенных от разрушительного действия морских соленых ветров. За ними виднелись разбросанные хижины Бренксом-Бира не больше дюжины домов, заселенных грубоватыми рыбаками, видевшими в лэрде своего естественного защитника.
      К западу лежал широкий желтый пляж и Ирландское море, а во всех остальных направлениях безлюдные пустоши, серовато-зеленые вблизи и пурпурные в отдалении, простирались вдаль длинными низкими волнами до самого горизонта.
      Очень холодное и очень безлюдное это Вигтауновское побережье. Можно пройти много утомительных миль и не встретить ни одного живого существа, кроме огромных, тяжело хлопающих крыльями альбатросов, перекликающихся пронзительными печальными голосами.
      Очень безлюдно и очень холодно! Стоит только потерять из виду Бренксом, и уже ничто не напоминает о человеке, кроме того места, где высокая белая башня Кломбер Холла вздымается, как гигантский могильный памятник, над окружающими усадьбу елями и лиственницами.
      Это большое здание, в миле примерно от нашего дома, построил богатый купец из Глазго, отличавшийся нелюдимостью и странными вкусами, но ко времени нашего приезда дом уже много лет никто не снимал, и он стоял, потрепанный непогодой, и пустые незашторенные окна отстраненно блестели над склоном холма.
      Пустой и заплесневелый, дом служил только маяком для рыбаков, которые обнаружили, что, держа на одной линии белую башню Кломбера с лэрдовской трубой, они как раз выходят в промежуток между опасными рифами, вздымающими зубчатые спины, как некие спящие чудища, над бурными водами исхлестанного ветром залива.
      В это дикое место судьба привела отца, сестру и меня. Но нас безлюдье не пугало. После шумной суеты большого города и утомительной необходимости поддерживать приличный образ жизни при недостатке средств нас успокаивали умиротворяющая чистота горизонта и незамутненный воздух. Здесь, по крайней мере, некому было совать нос в твои дела и надоедать болтовней.
      Лэрд оставил нам свой фаэтон и двух пони, на них мы с отцом объезжали поместье, исполняя те легкие обязанности, что выпадают на долю здешнего управляющего, а наша милая Эстер тем временем присматривала за хозяйством и озаряла темный старый дом.
      Так шла наша несложная и однообразная жизнь до той летней ночи, когда случилось неожиданное происшествие, оказавшееся предвестником тех странных событий, для описания которых я взял в руки перо.
      У меня вошло в привычку выходить вечерами в море на ялике лэрда, чтобы поймать несколько мерланов к ужину. В тот раз со мной была сестра, она сидела с книгой на корме, пока я забрасывал удочки с борта.
      Солнце уже спустилось за ирландское побережье, но сияющее
      облако все еще отмечало место этого спуска и отбрасывало
      отсвет на воды. Весь обширный океан прошивали и рассекали алые
      прожилки. Я встал в лодке на ноги и с восхищением любовался
      обширной панорамой берега, моря и неба, как вдруг сестра схватила меня за рукав с негромким восклицанием удивления:
      - Смотри, Джон! Свет в башне Кломбера!
      Я повернул голову и всмотрелся в высокое белое строение, выглядывавшее из-за пояса деревьев. В одном из окон я различил слабый отблеск света; он вдруг исчез, а потом снова появился в другом окне, повыше. Там он мерцал некоторое время, а потом промелькнул поочередно в нескольких нижних окнах, покамест не скрылся из виду за деревьями. Ясно было, что кто-то с лампой или свечой поднялся по лестнице в башню, а потом вернулся в дом.
      - Да кто же это может быть? - воскликнул я, обращаясь скорее к себе самому, чем к Эстер, потому что удивление на ее лице ясно говорило о том, что ей нечего предложить в ответ. - Или кто-нибудь из Бренксом-Бира захотел осмотреть дом?
      Сестра покачала головой:
      - Никто из них не рискнул бы и шагу ступить за ворота, - возразила она. - И потом, Джон, ключи ведь у агента в Вигтауне. Никто из здешних, даже будь они так любопытны, не смог бы туда попасть.
      Когда я вспомнил о массивной двери и внушительных ставнях, ограждавших нижний этаж Кломбера, мне ничего не оставалось, кроме как признать силу сестриных аргументов. Неурочный посетитель должен был или приложить немалую силу, чтобы вломиться внутрь, или же получить в свое распоряжение ключи.
      Заинтригованный этой маленькой тайной, я стал грести к берегу с намерением самому убедиться, кто бы мог вторгнуться в усадьбу и зачем. Оставив сестру в Бренксоме и взяв с собой Сэта Джемисона - старого моряка и самого крепкого среди здешних рыбаков - я отправился через пустошь в сгущающуюся темноту.
      - А ведь в нем ночами неладно, в доме-то, - сообщил мой спутник, заметно замедляя шаги после того, как я сообщил ему цель нашей вылазки. Не зазря ведь собственный хозяин к нему на шотландскую милю не подходит.
      - Ну, Сэт, вот тебе и кто-то такой, кто не боится входить туда, сказал я, показывая на большое здание, белеющее перед нами в сумерках.
      Огонек, который мы видели с моря, двигался за окном нижнего этажа, ставни с окон оказались сняты. Теперь я различил второй, более слабый огонек, следовавший за первым в нескольких шагах. По-видимому, двое, один с лампой, другой со свечой или фонариком, внимательно осматривали дом.
      - Ну нет, по мне - пусть каждый на свою кашу дует, - упрямо заявил Сэт Джемисон, решительно останавливаясь. - Что нам за дело, коли дух или призрак вздумал заглянуть в Кломбер? Последняя дурость в такие дела мешаться.
      - Бросьте! - воскликнул я, - не воображаете же вы, что дух приехал сюда в пролетке? Что там за огни у ворот?
      - Фонари пролетки, верно! - воскликнул мой спутник уже менее мрачным тоном. - Давайте править туда, мистер Вэст, да высмотрим на ней порт приписки.
      К этому времени уже спустилась ночь, оставив только узкую полосу света на западе. Спотыкаясь в зарослях вереска, мы добрались до Вигтаунской дороги там, где высокие каменные столбы отмечали поворот на подъездную аллею Кломбера. Высокий экипаж стоял у ворот, лошадь щипала траву с узкой придорожной полосы.
      - Все в порядке, - объявил Джемисон, приглядевшись к покинутому экипажу. - Я его отлично знаю. Мэйстера МакНила карета, агента из Вигтауна, это который ключи хранит.
      - Если так, то мы можем поговорить с ним, раз уж мы здесь,
      - ответил я, - они спускаются, если не ошибаюсь.
      Пока я говорил, мы услыхали стук тяжелой двери, и через несколько минут два человека, один высокий и угловатый, второй низенький и толстый, приблизились к нам в темноте. Они так увлеклись беседой, что не заметили нас до тех пор, пока не вышли за ворота.
      - Добрый вечер, мистер МакНил, - обратился я к вигтаунскому агенту по недвижимости, с которым меня когда-то знакомили.
      Меньший из двоих обернулся ко мне и оказался действительно
      МакНилом, но его более высокий спутник отпрыгнул в сторону и проявил все признаки страшного волнения.
      - В чем дело, мистер МакНил? - услышал я его прерывающийся голос. Вот как вы исполняете свое обещание? Что это значит?
      - Не волнуйтесь, генерал! Не волнуйтесь! - заговорил маленький толстый агент успокаивающим тоном, словно с испуганным ребенком. - Это молодой мистер Фотерджил Вэст из Бренксома, хотя что его привело сюда сейчас - понять не могу. Но раз уж вы должны быть соседями, я лучше всего поступлю, если воспользуюсь случаем и представлю вас друг другу. Мистер Вэст, это генерал Хизерстоун, он собирается снять Кломбер Холл.
      Я протянул руку высокому незнакомцу, тот неохотно и с некоторыми колебаниями пожал ее.
      - Я здесь, - пояснил я, - потому что заметил ваши огни в окнах, и мне пришло в голову, что могло случиться что-то неладное. Я очень рад, что пришел, потому что это дало мне возможность познакомиться с генералом.
      У меня возникло впечатление, что пока я говорил, новый арендатор Кломбер Холла старался как можно лучше рассмотреть меня в темноте. Когда я кончил, он протянул длинную дрожащую руку и повернул фонарь пролетки так, что он пролил яркий свет на мое лицо.
      - Боже милостивый, МакНил! - воскликнул он тем же дрожащим голосом, да этот парень коричневый как шоколад. Он не англичанин. Вы ведь не англичанин, вы, сэр?
      - Я шотландец по рождению и по воспитанию, - сообщил я, удерживаясь от смеха только из-за очевидного ужаса моего собеседника.
      - Шотландец, вот как? - отозвался он со вздохом облегчения.
      - В наше время все на одно лицо. Вы должны извинить меня, мистер... мистер Вэст. Я человек нервный, чертовски нервный. Пойдемте, мистер МакНил, мы должны быть в Вигтауне меньше, чем через час. Доброй ночи, джентльмены, доброй ночи!
      Оба они забрались в пролетку, агент взмахнул кнутом, и экипаж прогрохотал мимо нас прочь, в темноту, простирая вперед два ярких тоннеля желтого света, покуда шум колес не замер в отдалении.
      - Что вы думаете о нашем новом соседе, Джемисон? - спросил я после долгого молчания.
      - Право, мистер Вэст, сдается мне, он и вправду чертовски нервный. Может, с совестью не в ладу.
      - Скорее с печенью, - предположил я. - Он выглядит так, как будто подверг свое здоровье слишком большим испытаниям. Но задувает холодный ветер, Сэт, друг мой, и нам обоим пора по домам.
      Я пожелал своему спутнику доброй ночи и направился через пустошь к веселому красноватому огоньку окна бренксомовской гостиной.
      ГЛАВА 3. О том, как развивалось наше знакомство с генерал-майором ДЖ. Б. Хизерстоуном.
      Легко можно себе представить, как взбудоражили наше небольшое общество все эти новости, что замок снова снят, и как снят, и кем, и всевозможные догадки о новых жильцах и о причинах, загнавших их в такую глушь.
      Вскоре обнаружилось, что какие бы мотивы их сюда не привели, оставаться здесь они вознамерились долго, потому что из
      Вигтауна потянулись вереницы плотников и обойщиков, и стук молотков раздавался в замке с утра до ночи.
      Удивительно, как быстро исчезли все следы непогоды, и большой угловатый дом предстал новеньким с иголочки, как если бы его возвели вчера. Стало ясным, что генерал Хизерстоун не стеснен в деньгах, и не скудость толкнула его в наши края.
      - Может быть, он увлечен науками, - предположил отец, когда мы обсуждали этот вопрос за завтраком. - Может быть, он выбрал это уединенное место, чтобы закончить некий свой magnum opus. Если так, я буду счастлив предложить к его услугам свою библиотеку.
      Надо было видеть, в какой велеречивой манере он говорил о двух картофельных чувалах книг.
      - Возможно, вы и правы, отец, - сказал я, - но во время нашей короткой встречи генерал не показался мне человеком с ярко выраженными литературными вкусами. По-моему он здесь по совету врача - надеется, что покой и свежий воздух восстановят его расшатанную нервную систему. Если бы вы только видели, как он уставился на меня, ломая пальцы, вы бы сразу согласились, что она у него не в порядке.
      - Хотела бы я знать, есть ли у него жена и дети, - сказала сестра. Бедняги, как им здесь будет одиноко! Да ведь кроме нас здесь нет никого, с кем можно было бы поговорить, на добрых семь миль кругом.
      - Генерал Хизерстоун прославился в армии, - заметил отец.
      - Как, папа, вы знаете что-нибудь о нем?
      - Ах дорогие, - проговорил отец, улыбаясь в свою кофейную чашку, - вы только что смеялись над моей библиотекой, но как видите, иногда от нее бывает польза. - С этими словами он взял с полки томик в красной обложке и принялся листать его. - Вот Индийский Армейский Реестр трехлетней давности, - пояснил он,
      - а вот и джентльмен, который нам нужен. Хизерстоун Дж.Б., кавалер ордена Бани, мои дорогие, и Креста Виктории - неплохо, а? Прежде полковник индийской пехоты, 41-й Бенгальский, но теперь в отставке в чине генерал-майора. Здесь, во втором столбце, послужной список - взятие Газни и оборона
      Джелалабада, Собраон в 1848-м, индийский мятеж и покорение Удха. Пять раз упоминался в депешах. Я думаю, мои дорогие, что мы можем гордиться нашим новым соседом.
      - Там, наверное, не написано, женат он или нет? - спросила Эстер.
      - Нет, - отец вскинул седую голову, явно предвкушая собственную шутку, - под заголовком "Отважные предприятия" нет ничего подобного, хотя могло бы быть, дорогая, вполне могло.
      Однако все наши сомнения вскоре разрешились, потому что в тот самый день, в который переделки и меблировка закончились, мне выпал случай съездить в Вигтаун, и я встретил по дороге карету, везущую генерала Хизерстоуна с семьей в их новый дом. Рядом с генералом сидела пожилая леди, утомленная и нездоровая на вид, а напротив - молодой человек примерно моих лет и девушка года на два, наверное, моложе.
      Я приподнял шляпу и собирался проехать мимо, но генерал велел кучеру остановиться и протянул мне руку. Теперь, при свете дня, я разглядел, что его лицо, хотя и твердое и суровое, могло принимать довольно добродушное выражение.
      - Как вы поживаете, мистер Фотерджил Вэст? - воскликнул он.
      - Я должен извиниться перед вами, если я был немножко резок в ту ночь - вы должны простить старого солдата, который большую часть жизни провел в упряжке. Все равно вы должны признать, что слишком темнокожи для шотландца.
      - В нас есть испанская кровь, - пояснил я, удивляясь про себя его настойчивому вниманию к этому предмету.
      - Это, конечно все объясняет, - отозвался он. - Дорогая, - обернулся он к жене, позволь представить тебе мистера Фотерджила Вэста. А это мой сын и моя дочь. Мы приехали сюда в поисках покоя, мистер Вэст, полного покоя.
      - И вы не могли бы найти для этого лучшего места, - сказал я.
      - О, вы так думаете? Здесь, должно быть очень тихо и очень пустынно. Наверное, ночью можно обойти всю округу и не встретить живой души, а?
      - Да, немногие гуляют, когда стемнеет, - согласился я.
      - И вас не слишком беспокоят бродяги или странствующие нищие, а? Никаких жестянщиков, бродячих попрошаек, негодяев-цыган - не крутятся здесь подобные паразиты?
      - Становится прохладно, - вмешалась миссис Хизерстоун, плотнее запахиваясь в котиковую накидку. - К тому же мы задерживаем мистера Вэста.
      - В самом деле, дорогая, в самом деле. Трогайте, кучер! Всего хорошего, мистер Вэст.
      Карета прогрохотала в направлении усадьбы, а я задумчиво направил свою лошадь шагом к нашей маленькой провинциальной метрополии.
      Когда я выехал на Хай Стрит, мистер МакНил выбежал из своей конторы и остановил меня.
      - Наши новые арендаторы уже прибыли, - сообщил он. - Отправились в замок сегодня утром.
      - Я встретил их по дороге, - ответил я.
      Глядя сверху вниз на маленького агента, я заметил, что он раскраснелся и носит все признаки недавнего употребления лишнего стаканчика.
      - Люблю иметь дела с настоящими джентльменами, - проговорил он со смехом. - Они меня понимают, и я понимаю их. "Сколько писать?" - спрашивает генерал, раскрывая чековую книжку. "Двести", - говорю я, имея в виду небольшую прибавочку за мое время и заботы.
      - Я думал, что вам заплатил землевладелец, - заметил я.
      - Верно, верно, но прибавочку получить всегда неплохо. Он заполнил чек и бросил мне его так, вроде это старая почтовая марка. Вот так честные люди дела делают - каждому свое, и никому не обидно. А не то чтобы там за чужой счет наживаться. Заходите, мистер Вэст, попробуйте мое виски!
      - Нет, спасибо. У меня дела.
      - Да, да, дела - это главное. Да и пить по утрам не стоит. Что до меня, то кроме глотка до завтрака для аппетита, да может быть стаканчика или двух после, для пищеварения, я к спиртному до полудня не прикасаюсь. Что вы думаете о генерале, мистер Вэст.
      - У меня еще не было возможности о нем судить, - ответил я.
      Мистер МакНил постучал себя пальцем по лбу.
      - Вот что о нем думаю я, - сообщил он доверительным шепотом, кивая мне головой. - Он упал, сэр, упал в моих глазах. Послушайте, мистер Вэст, что бы вы посчитали доказательством сумасшествия?
      - Например, предлагать пустой чек вигтаунскому агенту по недвижимости, - предположил я.
      - А! всегда вы шутите. Но послушайте, между нами, если бы человек вас спросил, как далеко отсюда морской порт, и заходят ли сюда корабли с Востока, и есть ли на дорогах бродяги, и не противозаконно ли будет, если он построит стену вокруг своей земли, что бы вы о нем подумали, а?
      - Я подумал бы, конечно, что он человек эксцентричный, - признал я.
      - Если б каждый получал, что ему полагается, наш друг поселился бы в доме с очень высокой стеной вокруг и притом не потратил бы на это ни единого фартинга.
      - Где же это? - спросил я, снисходя к остроумию агента.
      - Да в вигтаунском сумасшедшем доме, вот где, - воскликнул МакНил, захлебнувшись смехом, и я поехал своей дорогой, оставив его все еще хихикающим над своей веселой шуткой.
      Приезд семьи новых арендаторов в Кломбер Холл ничуть не развеял монотонности жизни в нашем богом забытом углу, потому что вместо того, чтобы участвовать в простых удовольствиях, какие может предложить деревенская жизнь, или заинтересоваться, как мы надеялись, нашими попытками улучшить быт нашего небогатого арендаторского и рыбацкого люда, они, казалось, избегали появляться кому бы то ни было на глаза и едва ли вообще выходили за подъездные ворота.
      Мы скоро обнаружили, что агент упоминал об ограждении участка не зря, потому что целой толпе рабочих пришлось трудиться вовсю от зари до зари, возводя высокую деревянную ограду вокруг всего имения.
      Когда со стеной покончили и увенчали ее остриями, Кломбер Парк остался доступным разве что для какого-нибудь особенно дерзкого взломщика. Можно было подумать, что старый воин так пропитался военным образом мыслей, что, как Дядюшка Тоби, даже в мирное время не мог удержаться от сидения в осаде.
      И, что еще более странно, он и припасами дом снабдил, как для осады, потому что Бигби, крупнейший зеленщик Вигтауна, сам похвалился мне в порыве радости и восторга, что генерал прислал ему заказ на сотни дюжин фунтов, банок и пакетов всевозможнейших видов консервированного мяса и овощей.
      Можно себе представить, что все эти необыкновенные события не прошли без злых комментариев. По всей округе до самой границы Англии только и говорили, что о новых обитателях Кломбер Холла и о причинах их приезда.
      Однако, единственной гипотезой, которую сумели произвести на свет наши буколические умы, осталась та, которая уже приходила в голову агенту, мистеру МакНилу - а именно, что генерал со всей своей семьей подвержен сумасшествию, либо, в качестве альтернативы, что он совершил некое отвратительное преступлние и пытается укрыться от последствий.
      Оба эти предположения при сложившихся обстоятельствах были вполне естественны, но ни одно не казалось мне верным.
      В самом деле, поведение генерала Хизерстоуна при нашей первой встрече давало все основания подозревать у него душевную болезнь, но никто не мог бы показать себя более разумным или более вежливым человеком, чем он впоследствии.
      И потом, его жена и дети вели ту же уединенную жизнь, что и он, так что причина этого не могла заключаться в его собственном здоровье. А предположение, что он скрывается от правосудия казалось еще менее правдоподобным. Вигтаун место хмурое и уединенное, но не настолько уж дикое, чтобы прославленный воин мог надеяться здесь укрыться, да и не стал бы человек, боящийся огласки, давать столько пищи языкам.
      В общем, я готов был поверить, что правильное решение загадки заключается в его собственном упоминании о любви к тишине, и что в наши края эту семью загнала почти болезненная жажда отдыха и одиночества. Очень скоро мы убедились, как далеко это стремление к изоляции может их завести.
      Однажды утром отец спустился к завтраку с отсветом великой решимости на лице.
      - Одень-ка розовое платье, Эстер, - распорядился он, - и ты, Джон, приоденься. Я решил, что мы сегодня прокатимся и засвидетельствуем наше почтение миссис Хизерстоун и генералу.
      - Визит в Кломбер! - воскликнула Эстер, хлопая в ладоши.
      - Я здесь нахожусь, - произнес отец с достоинством, - не только как управляющий лэрда, но и как его родственник. В этом качестве я уверен, что поступлю согласно его желаниям, если нанесу визит новым соседям и окажу им все внимание, какое только в наших силах. Сейчас им должно быть очень одиноко без друзей и знакомых. Что говорит великий Фирдоуси? "Изысканнейшее украшение в доме - друзья".
      Мы с сестрой знали по опыту, что когда старик принимается обосновывать свое решение цитатами из персидских поэтов, это решение уже ничто не поколеблет. Можете не сомневаться, что вечером у дверей стоял фаэтон, а в фаэтоне сидел отец в костюме для визитов и натягивал пару новых перчаток.
      - Сюда, дорогие мои, - позвал он нас, ловко щелкая кнутом.
      - Покажем генералу, что ему не приходится стыдиться своих соседей.
      Увы, гордость всегда предшествует падению. Нашим сытым пони и сияющей упряжи не суждено было в тот день произвести впечатление на арендаторов Кломбера. Мы подъехали к воротам, и я уже собирался выйти открыть их, когда наше внимание привлекла большая деревянная табличка, прибитая к дереву таким образом, что никто не мог пройти, не заметив ее. На белой доске большими черными печатными буквами красовалась следующая гостеприимная надпись:
      ГЕНЕРАЛ И МИССИС ХИЗЕРСТОУН
      НЕ ИМЕЮТ ЖЕЛАНИЯ
      УВЕЛИЧИВАТЬ КРУГ СВОИХ ЗНАКОМСТВ
      Несколько минут мы сидели, глядя на этообъявление в
      молчаливом изумлении. Потом мы с Эстер,подкупленные
      нелепостью всей истории, расхохотались,но отец развернул
      упряжку и стал править домой со сжатымигубами и омраченным
      лицом. Я никогда не видел этого доброгочеловека так глубоко
      возмущенным, и я уверен, что возмутило его не мелочное чувство собственного оскорбленного тщеславия, а мысль о пренебрежении, оказанном лэрду Бренксома, чье достоинство он представлял.
      ГЛАВА 4. О молодом человеке с седой головой.
      Если я и чувствовал себя уязвленным из-за этого семейного фиаско, то чувство было мимолетным, а вскоре и вовсе стерлось из моей памяти.
      Так случилось, что как раз на следующий день мне пришлось проходить той же дорогой, и я остановился взглянуть еще раз на несносный плакат. Я стоял, глядя на него, и задавал себе вопрос, что могло побудить наших соседей предпринять такой оскорбительный шаг, как вдруг заметил милое девичье лицо, выглядывающее ко мне из-за ограды, и белую руку, горячо жестикулирующую, приглашая меня приблизиться. Когда я подошел, то разглядел ту самую молодую леди, которую видел в карете с генералом.
      - Мистер Вэст, - быстро прошептала она, нервно оглядываясь кругом, я хочу извиниться перед вами за то унижение, которому вы и ваша семья подверглись вчера. Мой брат был на аллее и все видел, но он бессилен вмешаться. Уверяю вас, мистер Вэст, если эта ужасная вещь, - она показала на плакат,
      - раздражает вас, то брата и меня она мучает гораздо сильнее.
      - Да почему же, мисс Хизерстоун? - отозвался я, сводя все к шутке. Британия свободная страна, и если человек предпочитает распугивать гостей из своих владений, окружающим нечего возразить.
      - Это, по меньшей мере, грубо, - воскликнула она, капризно топнув ногой. - Подумать только, что и вашу сестру ни за что ни про что так обидели! Я готова провалиться от стыда при одной только мысли.
      - Ради бога, не беспокойтесь об этом ни минуты, - попросил я искренне. - Я уверен, что у вашего отца есть какая-то неизвестная нам причина для такого поведения.
      - Богу известно, что есть! - ответила она с неподдельной печалью в голосе, - а все-таки, я думаю, было бы достойнее встать лицом к опасности, чем бежать от нее. И все же ему лучше знать, и мы судить его не можем. Но кто это? - воскликнула она, испугано всматриваясь в темную аллею. - А, это мой брат Мордонт. Мордонт, - объяснила она брату, когда тот подошел, - я извинилась перед мистером Вэстом за вчерашнее от твоего имени так же, как и от моего.
      - Я очень, очень рад возможности сделать это самому,- вежливо отозвался он. - Хотел бы я только встретиться с вашей сестрой и вашим отцом, чтобы извиниться и перед ними тоже. Беги-ка лучше в дом, малышка, скоро время завтракать. Нет-нет, не уходите, мистер Вэст. Я хочу сказать вам пару слов.
      Мисс Хизерстоун с ясной улыбкой помахала мне рукой и легким шагом удалилась по аллее, а брат ее отпер ворота, вышел наружу и запер их за собой.
      - Я немного прогуляюсь с вами, если вы не возражаете. Угощайтесь манилой, - он вытащил из кармана две сигары и протянул одну мне. - Они недурны, можете убедиться. В Индии я сделался знатоком табака. Надеюсь, я вам не помешал?
      - Нисколько, - ответил я. - Я очень рад вашему обществу.
      - Открою вам секрет, - признался мой спутник,- это первый раз, когда я вышел за пределы усадьбы с тех пор, как мы здесь.
      - А ваша сестра?
      - Она тоже никогда не выходила. Я удрал от отца сегодня, но ему бы это очень не понравилось, узнай он об этом. У него такая причуда, чтобы мы ни с кем, кроме друг друга, не имели дела. То есть некоторые назвали бы это причудой, что до меня, я думаю, у него есть солидные основания для всего, что он делает, хотя может быть, в этом случае он немного и перестарался.
      - Вам должно быть очень одиноко, - сказал я. - Может быть, вам удастся иногда выскользнуть из дому и прийти покурить со мной? Вон тот дом - это Бренксом.
      - Право же, вы очень добры, - ответил он, и взгляд его просиял. - Я бы с огромным удовольствием выбирался время от времени. Кроме Израэля Стэйкса, нашего старого кучера и садовника, мне не с кем словом перемолвиться.