13

– Какая девушка? – не­винным голосом спросил командор эдинбургских тамплиеров. – Наместник, вы знаете, что на это существует запрет. Мы не имеем права держать женщин ни в одном отделении ордена Бедных Рыцарей Святого Храма. Нам было бы трудно объяснить почитаемому нами государю Шотлан­дии королю Уильяму, как к нам сюда попала девушка.

Они пересекли двор, и командор взял фитц Гэмлина под руку, когда они приблизились к гру­де камней, которую перетаскивали каменщики.

– Осторожнее, милорд, смотрите под ноги. Мы перестраиваем склепы, потому что, к несчас­тью, несколько дней назад часть наших подзем­ных помещений обрушилась.

Верховный судья и королевский наместник с любопытством оглядывал внутренний двор и ка­зармы тамплиеров. Он слышал о таинственных сборищах в этих подземных помещениях. Плотники, работавшие там, рассказывали о них в городе. Насколько известно, во время обвала подземного свода никто не пострадал, хотя тамплиеры были столь скрытны, что если бы в чем-то признались, то это было бы весьма странно, поскольку противоречило их правилам.

Для фитц Гэмлина все это было диковинным: он слышал о воинственном ордене множество раз­ных историй, но не думал, что такое возможно здесь, в Эдинбурге. Слышал о тайных обрядах и инициациях. Весьма странных обрядах, если их вообще можно было назвать религиозными обря­дами. А также об их опытах в области оккультных наук.

Командор тамплиеров провел его через двор, и после шума, царившего во дворе, они оказались в тишине трапезной.

– Асгард де ля Герш, – сказал фитц Гэмлин, – один из самых уважаемых рыцарей ваше­го ордена, получил документ, подписанный коро­лем Уильямом, на право поисков девушки, кото­рую, как подозревают, похитили из монастыря Сен-Сюльпис. Дело в том, что я сам выдал ему эту бумагу. А теперь мы разыскиваем его, потому что у нас есть все основания полагать, что девуш­ка с ним.

Командор выдвинул скамью и жестом пригла­сил верховного судью и наместника сесть. Как только тот занял свое место, из кухни прибежал белый кот и прыгнул тамплиеру на колени.

Высокий тамплиер прижал его к груди и сидел, поглаживая пальцем серьгу с драгоценным камнем, висевшую у кота в ушке.

– Господин наместник, я знаю рыцаря Асгарда де ля Герша, – любезно сказал командор, – но он не числится среди наших братьев в Эдинбурге. Он приехал из Лондона, а до того был в Париже.

Фитц Гэмлин сжал губы. «Это не ответ, – сказал он себе. – Ведь я спросил о девушке. Что воображают о себе эти высокомерные монахи, когда пытаются играть в подобные игры с верхов­ным судьей и наместником короля?»

Вошел тамплиер низшего ранга, неся чаши и кувшин вина, которое командор разлил собствен­норучно.

«Что самое возмутительное, – продолжал думать фитц Гэмлин, – так это то, что именно король дал большую часть денег, чтобы выкупить у Санаха эту девицу. И теперь Уильям Лев с не­терпением ждет ее, но, похоже, тамплиеры не же­лают с ней расставаться».

А время поджимало. Лев Шотландский уже собирал на южных границах своих вассалов, пото­му что готовился выступить против короля Генри­ха Английского и отвоевать часть земель, поте­рянных после смерти своего брата короля Малкольма.

Последние несколько недель король Уильям готовился начать войну, а для этого припас не­сколько реликвий, таких, например, как недавно найденная кость Святого Андрея, с которой над­лежало идти в бой. И, наслышанный о необычайных талантах юной ясновидящей из монастыря Сен-Сюльпис, той самой девушки, которую, как предполагалось, привез из Лох-Этива тамплиер де ля Герш, Лев Шотландский очень хотел запо­лучить ее.

В конце концов королю Уильяму надоело ждать. До него доходили слухи о том, что тампли­ер де ля Герш действительно вернулся с девуш­кой, но что оба они оказались недоступными и на­ходились у храмовников на окраине его собствен­ной столицы.

Фитц Гэмлин не отваживался сказать королю, что слышал он сам. А именно, что девушка была не более и не менее как узницей тамплиеров и что обрушившиеся своды подземных склепов в их эдинбургском отделении были следствием какого-то тайного ритуала в скрытом от всех зале собра­ний (или как там они его еще называют на свой лад), в котором девушка принимала участие.

Разглядывая поверх края чаши с вином аске­тическое худощавое лицо командора, фитц Гэмлин составил обо всем собственное мнение. Ему не особенно нравились его соотечественники-нор­мандцы. Ему не по вкусу были ни их надменность, ни их пристрастие к тайнам. Но для них было опасно насмехаться над шотландским королем и водить его за нос. Девушку скрывают здесь, у тамплиеров, в этом фитц Гэмлин был теперь со­вершенно уверен.

Он решил, что прикажет личной гвардии ко­роля Уильяма прийти сюда и учинить обыск. Ко­ролевские гвардейцы могут явиться под предлогом поисков подземных цистерн для сбора воды и древнего водопровода, чтобы проверить, не пострадали ли эти сооружения во время недавнего обвала подземных потолков в замке тамплиеров. Кто-нибудь из королевской канцелярии мог бы представить бумаги, свидетельствующие об их су­ществовании в прошлом. Если даже таких бумаг, как и самого водопровода, никогда не было.

Наместник с трудом подавил улыбку, когда излагал командору свои соображения по поводу поврежденных водопровода и цистерн. Эта мрач­ная личность, казалось, проявляла отчаянные уси­лия, чтобы скрыть свое раздражение, но на щеках командора все же проступил темный румянец.

– Никто никогда до сих пор не производил здесь обыск! – рявкнул командор. Кот, потрево­женный его тоном, спрыгнул у него с колен – шерсть его встала дыбом. – Мы – монахи, гос­подин наместник! И это святая земля!

– Конечно, вы правы, – кивнув, миролюби­во согласился фитц Гэмлин, однако не смог сдер­жать улыбки. – И король наш Уильям, сэр, сде­лает все возможное, чтобы вы не пострадали. Что же касается ваших религиозных взглядов, то я прослежу, чтобы и им было оказано уважение. Вместе со строителями и землекопами королев­ская гвардия доставит сюда и епископа Эдинбург­ского.

Идэйн из окна видела, как командор и богато разодетый господин, по виду королевский чинов­ник, прошли через двор и исчезли за дверью трапезной. Минутой позже кто-то тихонько постучал в ее дверь.

Дверь была заперта, и она не могла ее от­переть, но из-за двери услышала тихий голос Асгарда де ля Герша:

– Здесь королевский наместник, он же – верховный судья. Думаю, ты видела его из своего окна, да? Тамплиеры обеспокоены тем, что ко­роль Уильям пришлет кого-нибудь искать тебя здесь.

Идэйн подбежала к дубовой двери и, прижав­шись к ней вплотную, шепотом спросила:

– Почему ты здесь?

Когда сводчатый потолок в подземелье начал рушиться, тамплиер вынес ее оттуда, но тем не менее привел в ее же комнату и запер.

– Ты один из них, – с горечью сказала Идэйн. – Скажи своим братьям-тамплиерам, чтобы они отпустили меня! Почему меня здесь держат?

По другую сторону двери – молчание. По­том Идэйн услышала сдавленный голос:

– Клянусь честью, я не позволю нанести те­бе вреда, благородная девица. Страсти Господни, ты не представляешь, что здесь сейчас происхо­дит – это чистое безумие! Они напуганы, но и возбуждены твоим предсказанием, хоть ты и посулила нам, тамплиерам, гибель. Но, главное, они желают знать, если твое пророчество верно, умрет ли Уильям Лев. Они знают, что это ты заставила подземные своды обрушиться. Они убедились в твоей силе.

Идэйн прижалась лбом к толстым дубовым доскам двери.

– Я не сказала, что он умрет. – Голос ее от отчаяния звучал глухо. – Это был раненый лев, и именно он предстал мне в моем видении, понима­ешь? И он упал к моим ногам. – Идэйн глубоко вздохнула. – Боже мой, почему вы считаете, что именно я заставила потолки обвалиться? Кто-ни­будь пострадал?

– Благородная дева, – вздохнул рыцарь, – теперь это не имеет значения. Прошлой ночью все члены ордена, что живут здесь, заседали, и реше­ние их таково: хотя пророчества твои мрачные, но ты тот самый оракул, которого они искали. Поэ­тому они решили удержать тебя – если не здесь, то где-нибудь в другом месте. Кое-кто считает даже, что тебя следует отправить в Париж к Ве­ликому магистру.

Идэйн застонала.

– Да, это представляет собой очень большую опасность, – согласился де ля Герш. – Понима­ешь, я был обязан привезти тебя сюда. Я поклялся Великому магистру на своем мече и не мог престу­пить эту клятву и привезти тебя сначала королю Уильяму. Каюсь, это мой великий грех, и я буду расплачиваться за него целую вечность. Ты не представляешь, как я страдаю! Увы, я не могу рассказать тебе всего, что случилось с этими де­вушками-оракулами, которых они пытались использовать и держали в заточении.

– Тогда ты должен помочь мне выбраться отсюда.

Он был прав: вина за то, что он доставил ее сюда, а не к королю, лежит только на нем, и она не сможет так легко простить его.

– Я боюсь тамплиеров. Не понимаю, чего они хотят от меня. Все, что я делала и говорила в подземелье, – ложь. Меня заставили выпить опиум! Ты же слышал, они сами говорили об этом.

Де ля Герш долго молчал. Она слышала его дыхание по другую сторону тяжелой дубовой две­ри и могла даже представить, как он стоит там в своем белом, обычном для тамплиера плаще, вы­сокий и красивый, с поникшей белокурой головой.

Наконец она услышала его шепот:

– Благородная девица, клянусь Иисусом Христом и Пресвятой Девой, я не позволю им увезти тебя отсюда.

– Отсюда?!

Идэйн прижала ладони к дубовой двери – внезапно ее охватило тяжкое предчувствие. Пре­святая Матерь Божия! Из того, что и как он гово­рил, она поняла, что самой ее жизни угрожает опасность.

– Скажи мне, Асгард де ля Герш, что мне грозит, или да падет на тебя гнев Божий! – по­чти выкрикнула она. – Что ты хотел этим ска­зать? Что означают твои слова, будто ты не дашь им увезти меня отсюда?

Но он ушел.

Позже, когда наступил вечер и стало темно, дверь отперли, и Идэйн увидела командора эдин­бургских тамплиеров, а также приора и других рыцарей, незнакомых ей. На всех них были доспе­хи, а также плащи с крестами и капюшоны из металлических колец. Вперед выступил монах Калди. Она отшатнулась, и в ее комнату стремитель­но вошел приор и набросил ей на плечи плащ на меховой подкладке.

– Нет! – закричала она. – Не делайте этого!

Но кричать было бесполезно – кто-то из них быстро заткнул ей рот кляпом. Идэйн пыталась сопротивляться, но двое там­плиеров завернули ее в плащ и связали шнурами. А потом, спеленутую, как тюк, подняли ее и поне­сли к лестнице, ведущей наружу. Во дворе толпи­лись рыцари и слуги с факелами. Вперед вышел де ля Герш и сел на своего гнедого жеребца.

– Девица, – обратился к Идэйн командор, склоняясь над ней, в то время как Идэйн извива­лась в отчаянных попытках освободиться. – Ради собственной и нашей безопасности ты долж­на делать то, что тебе велят. Дело становится очень и очень деликатным. Мы надеемся, что ры­царь Асгард де ля Герш сможет убедить тебя, что судьба твоя сложится гораздо благополучнее, если ты останешься с рыцарями Святого Храма, под нашим покровительством, чем с королем Уильямом Шотландским.

Ей хотелось закричать, умолять их сказать, куда ее везут, но тамплиеры удалились, чтобы от­крыть большие деревянные ворота.

Магнус!

Идэйн сделала новую отчаянную попытку крикнуть, но крик ее не прозвучал вслух, это от него зазвенело у нее в ушах, крик этот будто бился у нее в голове. Она беспомощно сражалась с веревками, которыми ее связали поверх плаща, зная, что Магнус попытается ответить ей, если, конечно, с ним не случилось ничего ужасного.

При этой мысли Идэйн охватила глубокая скорбь. Во время их последней встречи в лесу он, пеший солдат, никак не походил на ее странствую­щего рыцаря. Боже милостивый, да и как он мог бы помочь ей теперь?!

Когда тамплиеры тащили ее к воротам, Идэйн не уловила ни знака, ни шепота, никаких пред­вестников его появления – ничего.

И в этом момент открылись внешние ворота, и она увидела, что уже ночь и что утопающая в тени дорога ведет к лесу. Она видела темные очертания деревьев. На краю леса Идэйн разли­чила несколько повозок, а вокруг них суетились люди, стояли лошади.

Де ля Герш, фигуру которого она различила по белому плащу и поблескивающим серебром ла­там, пришпорил своего коня. Гнедой поскакал к дороге, командор и приор отставали на несколь­ко шагов. Командор тамплиеров спросил монаха Калди:

– Брат Брикриу, смогут эти люди провезти девицу по городу?

– Да, – кивнул ирландец, – они утверж­дают, что всю свою жизнь только и делают, что скрываются от королевской стражи.

Из группы людей, толпившихся вокруг повозок, вперед выступила какая-то фигура. Но преж­де чем человек заговорил, темноту и тишину ночи пронзил отчаянный вопль, от которого кровь за­стыла в жилах. Тамплиеры, тащившие Идэйн, вздрогнули и чуть не уронили девушку. Позади, у ворот, кто-то зажег факел, но тотчас же, подчиня­ясь окрикам, погасил его.

Из темноты с диким ревом что-то ринулось на тамплиеров – это оказался одинокий всадник, летевший на полном скаку. Он несся по грязной и мокрой дороге, размахивая огромным сверкающим мечом. В лунном свете казалось, что от меча летят искры.

Всадник набросился на тамплиеров, толпив­шихся у ворот, и раскидал их во все стороны. В суматохе приор не удержался на ногах и упал на землю, а несколько рыцарей попадали на него. Асгард де ля Герш, еще остававшийся в седле, по­вернул своего гнедого жеребца, чтобы встретить издающее боевые крики привидение, бросившееся на него.

Всадники сошлись. Послышался звон мечей.

– Давай, давай, храмовник! – послышался хриплый крик.

– Иисусе! – закричал командор эдинбург­ских тамплиеров, хватаясь за меч, которого при нем не было. – Неужели это призыв к честному поединку? Или это засада? Кто это?

За их спинами тамплиеры, в основном без­оружные, выбегали из ворот на дорогу. Двое, та­щившие Идэйн, уронили ее и ринулись на помощь своим сотоварищам.

Время от времени в полосу света попадали кони и яростно нападавшие друг на друга всадни­ки. Одна из лошадей заржала и встала на дыбы – ее ранили. Идэйн лежала на земле, а вокруг нее топали ноги не менее чем сотни тамплиеров. Сердце ее бешено стучало. А голос все кричал, подзадоривая: «Давай, давай!»

Идэйн узнала его – голос принадлежал Маг­нусу. Ей и не надо было видеть рыцаря, чтобы уз­нать.

– В сторонку, в сторонку!

Приор и монах Калди пытались убедить там­плиеров не лезть под копыта коней двух участни­ков поединка. На молодом рыжеволосом рыцаре не было ни брони, ни шлема, и вооружен он был только огромным блестящим в свете луны мечом, свистевшим в воздухе при каждом взмахе. Лоша­ди, пританцовывая, пятились, потом, пришпорен­ные всадниками, снова бросались друг на друга. Один из участников поединка громко вскрикнул от боли.

– Де ля Герш ранен! – крикнул кто-то из тамплиеров.

Нападение из темноты было столь внезапным, что многие храмовники, не успевшие оправиться от изумления, все еще стояли на дороге, не спо­собные ни к чему, кроме созерцания. Услышав, что тамплиер ранен, они ринулись вперед, пытаясь стащить нападавшего с коня. Множество рук ух­ватили рыжеволосого рыцаря за плащ.

– Сражайтесь по правилам! – крикнул кто-то из задних рядов.

– Нет, это какой-то изгой, мы его не зна­ем! – отозвался другой голос.

В воротах появилась фигура, натягивавшая на бегу плащ.

– Клянусь Святым Крестом! Я знаю манеру этого одержимого. Это щенок Найэла фитц Джу­лиана!

Повозки под деревьями разворачивались, при этом лошадей нахлестывали нещадно: возницы то­ропились убраться отсюда подальше. К ним на­правился командор.

– Это не щенок! – крикнул он через пле­чо. – Это взрослый боец, к тому же очень опас­ный. Стащите его с коня! – Он махнул рукой. – Уберите с дороги эти телеги! Боже милосердный! Вам остается только затрубить в фанфары, чтобы все узнали, что мы здесь делаем!

Из бока де ля Герша текла кровь, которая в лунном свете казалась черной. Парируя удар, Магнус чуть подался в седле назад, при этом са­пог из овечьей кожи выскользнул из стремени – кто-то за него уцепился. Напрасно он лягался, пытаясь высвободить ногу, как в это время ране­ный тамплиер пришпорил своего коня, заставив его рвануться вперед, и сильным ударом вышиб Магнуса из седла.

Обезумевший от страха конь поднялся на ды­бы, и Магнус оказался на дороге. Нога его за­стряла в стремени, и он не мог ее освободить. Конь переступал с ноги на ногу, волоча его за собой, а Асгард де ля Герш тем временем зажи­мал кровоточащую рану в боку. Но, видимо, силы его иссякли, потому что он свалился на землю, меч выпал из его руки в металлической перчатке.

Толпа тамплиеров рванулась вперед, но в этот момент ночь огласилась новыми звуками: трубили рога, послышался топот несущихся галопом коней. В темноте уже можно было различить приближа­ющихся всадников.

– Назад! Назад! – закричал приор. Не­сколько рыцарей повернули и побежали к воро­там. В темноте кто-то наклонился над Идэйн и перевернул ее на спину.

– Сядь, девушка.

Монах Калди придал ей сидячее положение и стал рывками развязывать стягивающие ее веревки.

– Король Уильям послал за тобой свою гвар­дию! – прокричал монах ей в лицо. – Лев все еще ищет тебя.

Просунув руки ей под мышки, он заставил Идэйн подняться. Она не могла стоять и прислонилась к монаху. Суматошная толпа тамплиеров, кажется, позабыла и об Асгарде и о Магнусе, стараясь укрыться в своем замке. Но наступающие рыцари короля за­гораживали им путь, оттесняя их на дорогу.

Монах Калди потянул Идэйн к деревьям и уже тронувшимся повозкам. Добравшись до них, он вскарабкался в бли­жайшую и втянул за собой Идэйн, рухнувшую на дно повозки, как куль с мукой. Идэйн больно ударилась о деревянный борт, а потом почувствовала рядом с собой живое существо. Как оказа­лось, на дне повозки сидела на корточках женщи­на с ребенком.

Какие-то всадники кружили вокруг повозок, переговариваясь на неизвестном Идэйн языке. За их спинами рыцари короля Уильяма рвались в ворота твердыни тамплиеров и трубили в рога, пода­вая сигнал друг другу. Повозки одна за другой ныряли в лесную чащу прямо с дороги и исчезали среди темных деревьев.

Постепенно шум битвы, крики и звуки труб отдалялись и теперь были едва слышны. Повозки поехали медленнее и не так сильно кренились то на один, то на другой бок. Идэйн села, ощупывая голову и лицо. Когда монах Калди втащил ее в повозку, Идэйн ушиблась о ее бортик. Теперь ее пальцы нащупали болезненную шишку на лбу, а во рту она ощутила вкус крови.

«Куда они едут?» – вяло думала она. Что это за люди, говорящие на неизвестном ей стран­ном языке? Это, уж конечно, не французский, язык норманнов, и, возможно, даже не гэльский, на котором говорят шотландцы.

Появился какой-то всадник. Он свешивался с седла и заглядывал в каждую повозку. Он был без шлема, с обнаженным и обагренным кровью мечом. Дышал он все еще тяжело. Наконец он до­брался до повозки с Идэйн.