Глава 8

Беатрис чувствовала себя опустошенной и выжатой, как апельсин, из которого она с утра сделала сок. Правда, сразу же его разлила… Сегодня утром у нее все валилось из рук. Она нечаянно разбила зеркало в ванной, уронила на себя чашку с горячим чаем, а вот теперь рукав пиджака от кремового костюма, который она собиралась надеть, оказался у нее в руке. Беатрис никак не могла понять, как же она умудрилась сотворить такое с безумно дорогим костюмом, который берегла как зеницу ока.

Еще дедушка Фрейд говорил, что такие ситуации — проявление бессознательного, подумала она. Я просто не хочу туда идти. Не хочу встречаться с Шейном. Не хочу ставить свою подпись. Но разве я могу поступить по-другому? Разве можно идти против судьбы? Я уже один раз попробовала — и оказалась в больнице. И потом, может быть, Элен права, и это вовсе не конец, а просто возможность попробовать другую жизнь? Не каждой представляется шанс на год стать замужней женщиной, а потом расстаться. И никаких судебных процессов и скандалов. Просто я панически боюсь брака и всего, что с ним связано, а на самом деле, может быть, бояться нечего? Может быть, мне даже понравится!

Беатрис обреченно покачала головой и отбросила испорченный костюм. Надо было срочно решить, в чем идти, хотя у нее не было никакого желания идти куда бы то ни было.

Скорее, наоборот: надеть уютную пижаму и забраться под одеяло, чтобы спрятаться там от всех проблем, неожиданно свалившихся на ее голову.

Почему тебе, Шейн Пирсон, так сильно захотелось жениться на мне? Неужели вокруг мало женщин? Да все невесты Лондона устроили бы драку за право стать твоей женой, пусть даже на год! Для чего тебе понадобилась я? И это при том, что ты и без брака получил бы мое тело. А вот душа, боюсь, не достанется тебе никогда. Особенно после того, что я пережила по твоей вине. Мы можем остаться добрыми знакомыми, может быть, даже друзьями, это зависит от того, насколько мирно мы проживем этот год, но вот любимым ты для меня не станешь никогда.

Под окном просигналила машина. Беатрис знала, что Питер с Элен скоро заедут за ней, но ей казалось, что у нее еще есть немного времени. Совсем чуть-чуть перед неизбежным.

Она судорожно распахнула платяной шкаф и схватила первое, что попалось под руку. Это оказалось то самое черное, расшитое стеклярусом платье, в котором она ходила в ресторан с Шейном.

— Раз с него все началось, им все и должно закончиться.

Беатрис быстро надела платье, схватила сумочку и выбежала из квартиры. Переживания переживаниями, а все же нехорошо заставлять Питера и Элен ждать. Да и время уже поджимало.

Питер встретил ее сияющей улыбкой.

— Необычный наряд для невесты, — прокомментировал он ее внешний вид. — Но ты как всегда неотразима. И я даже немного завидую Шейну.

— Но только немного! — Беатрис понизила голос и добавила:

— Если бы ты знал, в чем будет Элен на вашей свадьбе!

— О чем вы шепчетесь?! Мы уже опаздываем! — воскликнула Элен, явно раздраженная их легкомысленным поведением. — Бетти, не стоит опаздывать на собственную свадьбу! И потом, почему ты решила, что в черном модно выходить замуж?

— Только потому, что в моем гардеробе это единственное достойное случая платье.

Элен недовольно покачала головой. Она так и не рассказала ни брату, ни жениху о причине плохого самочувствия Беатрис и ее странного поведения. Она честно хранила тайну подруги, вот только Элен с каждым днем все отчетливее понимала, что Беатрис сама портит себе жизнь и вместо того, чтобы обратиться за помощью к специалисту или хотя бы рассказать обо всем Шейну, пытается смириться с тем, что называет своей судьбой.

— Беатрис, мне кажется, ты не права, — тихо сказала Элен, воспользовавшись тем, что Питер отвлекся на звонок по мобильному телефону.

— Элен, прекрати! Мне и так не слишком весело. Мало того что у меня внутри как будто комок льда, так я еще и порвала костюм за тысячу фунтов!

— Как это? — удивилась Элен.

— У меня сегодня все валится из рук! — пожаловалась Беатрис. — Я не спала всю ночь, утром вылила на себя чашку кипятка, костюм за пять минут до выхода развалился у меня в руках. А теперь еще ты пытаешься читать мне нотации! Остается только пойти повеситься. Но, боюсь, сегодня мне и это не удастся: веревка точно оборвется!

— Не стоит так драматизировать, Бетти! — остановила ее Элен. — Мы уже обсуждали этот вопрос, и не раз. У тебя был другой выход, но ты не захотела им воспользоваться.

— Вот поэтому я считаю этот разговор бессмысленным! — отрезала Беатрис.

Чтобы подчеркнуть весомость своих слов, она отвернулась от Элен и принялась что-то высматривать за окном. Элен недовольно пожала плечами. Она все еще надеялась образумить подругу, пока не стало слишком поздно.

— О чем спор, девочки?! — спросил жизнерадостный Питер, закончив разговор и садясь за руль.

Ему-то как раз казалось, что проблем нет.

Да, брак Шейна и Беатрис казался ему странным, но… в конце концов, это их дело. Он хорошо знал Бетти и был уверен, что его подруга способна еще и не на такое! А сейчас, когда Беатрис вроде бы пришла в норму, Питеру казалось, что все наладится. Да и как же иначе, ведь через полмесяца Элен станет его женой!

Как и всякий счастливый человек, Питер был склонен думать, что все вокруг, если и не так же счастливы, как он, то хотя бы довольны жизнью.

— Бетти, ну что ты надулась! Я, например, считаю, что, раз уж вы решили не венчаться, твой наряд может быть какого угодно цвета.

— Спасибо, Питер! — язвительно поблагодарила его за попытку поддержки Беатрис.

— Элен, может быть, ты мне скажешь, что происходит с нашей Бетти? У нее очередной приступ черной хандры?

— Она мне запретила говорить с "кем-либо на эту тему, — холодно ответила Элен.

— Меня, конечно, радует тот факт, что моя будущая жена умеет держать язык за зубами — Не злись, Питер! — попросила Беатрис, стремясь загладить свою неловкость.

Питер и Элен любили ее и желали ей только добра. И вот из-за того, что сегодня самый ужасный день в ее жизни, Беатрис сорвала злость на близких. Питер и Элен не виноваты в том, что произойдет с ней всего через двадцать минут.

— Кажется, у меня просто типичное волнение невесты перед свадьбой.

Элен хмыкнула и пробормотала что-то неразборчивое. Питер высказался гораздо конкретнее:

— Беатрис Керуин и волнение невесты — несовместимы.

— Давайте закроем эту тему! — попросила Беатрис. — У меня сегодня, в конце концов, самый счастливый день в жизни! Я выхожу замуж!

— Действительно, не стоит говорить об этом в такой день. Хотя бы у Беатрис должно быть хорошее настроение, — сказала Элен и положила руку на плечо подруги, показывая ей, что готова сделать первый шаг к миру. Беатрис благодарно улыбнулась ей в ответ. — Хватит и того, что Шейн будет в бешенстве.

— Почему?! — удивилась Беатрис.

— Наша мамочка в очередной раз устроила ему скандал! — раздраженно объяснила Элен. — Она любит сбрасывать свое напряжение таким образом. Как только вспомню, что мне пришлось пережить, когда я сообщила, что выхожу за Питера!..

— Бедный Шейн! — воскликнул Питер. — Я ему искренне сочувствую. Кажется, меня твоя мама согласилась терпеть только потому, что ты пообещала ей уйти в монастырь, если она не даст согласия на наш брак.

— Не отвлекайся от дороги, милый! — посоветовала ему Элен.

— Ваша мама настроена против меня? — спросила Беатрис, заранее догадываясь об ответе.

— Конечно! Как и против любой другой женщины, которая может разделить с ней малютку Шейна!

— И, конечно, какая-то добрая душа пересказала ей обо мне все слухи! — воскликнула раздосадованная Беатрис.

— Ну что ты! Какие слухи?! — фальшиво запротестовала Элен.

— Элен, ты прелесть и поэтому не умеешь врать, — сказала ей Беатрис, с трудом сдерживая смех. — К тому же я и сама иногда слышала о себе кое-что. И меня это часто удивляло. Но брак наш продлится всего год, так что Шейну придется терпеть укоры вашей матери не слишком долго.

— Я очень рад видеть вас, Беатрис! Признаться, я боялся, что вы передумаете в самый последний момент! — Шейн склонился к руке Беатрис с очаровательной улыбкой.

— Мне слишком дорог мой «Счастливый день», мистер Пирсон! — язвительно ответила Беатрис.

Как только она увидела улыбающегося, похожего на большого, объевшегося сливок кота Шейна, ледяной ком в ее груди растаял, сменившись раздражением.

— Жаль, что вы делаете этот шаг только ради вашей фирмы.

— Мне жаль, что я вообще делаю этот шаг.

— Ребята, не ссорьтесь! — взмолился Питер. Это, конечно, не мое дело, но если вы собираетесь весь этот год провести в пикировках…

Вы сойдете с ума через два месяца!

— Знаешь, Пит, мне кажется, что я уже сошел с ума. Когда сделал предложение мисс Керуин, — признался Шейн.

— Вы еще можете отказаться от своего предложения, мистер Пирсон, — предложила Беатрис.

— Ну что вы! Как можно! Я не могу оскорбить женщину отказом!

В его голосе была такая горькая ирония, что Беатрис показалось, будто он съел неспелый лимон, нет, ящик неспелых лимонов.

— Я не буду в обиде на вас, мистер Пирсон! — съязвила она в ответ.

— Время! — поторопила их Элен.

— Прошу. — Шейн галантно предложил Беатрис руку.

Она положила свою ставшую неожиданно холодной ладонь на сгиб его локтя.

Беатрис не слишком хорошо запомнила, как происходила регистрация. Она до дрожи в коленях боялась, что сейчас на свободу вновь вырвется Ужас, который прочно обосновался в ее груди. Пелена страха застилала ей глаза. Беатрис даже удивилась, как умудрилась поставить свою подпись в нужном месте.

Только на улице Беатрис вздохнула с облегчением. Она была жива, здорова, и единственное, что ее беспокоило, было сильное чувство голода. Но эта проблема будет решена в ближайшее время. Сейчас они поедут в какой-нибудь ресторан — отметить «эпохальное событие». А дальше… Беатрис даже не хотела думать об этом.

— Вот видишь, ничего страшного! — услышала она тихий шепот Элен.

— Элен, а что будет дальше? — спросила Беатрис.

— Не знаю, Бетти, — честно ответила Элен. — Дальше все будет зависеть от тебя. От тебя и от Шейна, — добавила она, немного подумав.

— Я боюсь, Элен! — призналась Беатрис. — Я умела раньше жить одним днем, а теперь… Я боюсь.

— Не стоит меня бояться!

Они и не заметили, как к ним подошел Шейн.

— Тебя мама не учила, что подслушивать чужие разговоры нехорошо?! — грозно сверкнув глазами, поинтересовалась Элен.

— Учила. Но, если бы я всегда следовал советам нашей матушки, я бы до сих пор носил подгузники! Кстати, она могла бы и прийти.

Не каждый день сын женится!

— Шейн, ты же ее знаешь. Какая-то не слишком умная, но очень завистливая приятельница рассказала ей о Бетти всякие гадости, а мама так легко всему верит! — попробовала успокоить его Элен.

— Это проблема мамы, — отрезал Шейн. — Когда увидишь ее сегодня, скажи, что я был очень, очень зол на нее.

Беатрис предпочла не вмешиваться в эту беседу, но ей совсем не понравилось то, как Шейн отзывался о матери. Она решила, что при случае стоит выяснить у Элен подробности их взаимоотношений. Все же она в некотором роде стала причиной размолвки сына и матери.

— Мисс Керуин, точнее, миссис Пирсон, позвольте проводить вас к машине? — Шейн вновь предложил Беатрис руку. — Не уверен, что быстро смогу привыкнуть к тому, что вы теперь моя жена, миссис Пирсон.

— Можешь начать с того, чтобы называть Бетти по имени! — предложила Элен.

— Позволите мне эту вольность? — спросил Шейн у Беатрис.

— Лучше уж так, чем миссис Пирсон, — пробормотала она.

— Это я понял, едва увидев ваш наряд, — недовольно сказал Шейн.

— Только не ссорьтесь прямо сейчас! Когда я уйду, сколько вам угодно! — взмолилась Элен. — Я не вижу смысла в вашем браке и не могу сказать, что одобряю твою идею, Шейн. Но, если уж так получилось, вы могли хотя бы сделать вид, что уважаете друг друга!

Элен круто развернулась на каблуках и пошла прочь от них к машине, где уже ждал Питер.

— Кажется, она права, — тихо сказал Шейн. — По крайней мере, на людях мы должны соблюдать некоторые формальности, например, делать вид, что мы счастливы и довольны. Как то и положено молодоженам.

— Это я должна делать вид, мистер Пирсон, а вот вы и так должны быть довольны. Ведь вы получили все, что желали.

— Нет, моя дорогая, не все. Все я получу этой ночью.

От его улыбки Беатрис стало не по себе. Но, как только она заглянула в его глаза, все сомнения и страхи улетучились. Она почувствовала, что ждет этой ночи, ждет ласк Шейна, его поцелуев, его любви.

— Вы так же сильно хотите этого, как и я, не так ли, Беатрис? — спросил он, пожирая ее глазами. — Только прошу вас, не портите этот момент, лучше промолчите, если вы недостаточно сильны, чтобы сказать правду. Вы хотите меня?

— Да! — ответила Беатрис, с вызовом глядя на него.

Шейн обнял ее за талию и с довольной улыбкой повел к машине, где их уже заждались Элен и Питер.

Ужин прошел в спокойной атмосфере, но за столом не было сказано ни одного слова о том событии, ради которого собрались. Не было ни одного тоста за молодую семью. Не сговариваясь, все сочли за лучшее обходить молчанием эту тему.

Элен и Питер довольно быстро распрощались с новобрачными и уехали. Весь вечер Элен сидела как на иголках и почти ничего не говорила. Несколько раз она хотела что-то сказать, слова рвались из ее груди, как птицы из силков, но каждый раз она встречала взгляд Беатрис, и птицы-слова замирали в своих клетках.

Как только Элен и Питер уехали, Шейн впервые за вечер обратился напрямую к Беатрис.

— Вы уже созрели, чтобы увидеть свой дом?

— Я уже видела свою квартиру. И не раз.

— Я говорю о том доме, который станет вашим на ближайший год, — резко бросил Шейн. — Беатрис, я пытаюсь вести себя с вами как джентльмен. Должен сказать, одно ваше появление в черном платье на регистрации собственного брака могло бы довести до припадка кого угодно. Но не меня. Теперь я хочу перенести вас через порог своего дома в соответствии с традициями, а вы начинаете язвить и ерничать. Давайте договоримся: я уважаю вас, а вы уважаете меня. Тогда этот год пройдет легко и без потерь.

Беатрис несколько секунд молчала, обдумывая то, что сказал ей Шейн. Он был прав: как бы ей не нравилось то, что происходит, все же стоит быть вежливыми по отношению друг к другу, как-никак они теперь связаны узами брака. Да и жить гораздо проще, если не скандалить. Может быть, тогда ей удастся избежать самого страшного?

— Я согласна, мистер Пирсон. Только у меня еще одно условие, — добавила она.

— Я не отпущу вас жить отдельно. Знать, что тебе принадлежит такое богатство и хранить его отдельно от себя!..

— Нет. Я хочу вам предложить перейти на «ты». Просто как-то странно: муж и жена, а обращаются друг к другу, как чужие люди.

— На это я соглашусь с удовольствием, Беатрис.

— Меня это не может не радовать. А теперь могу я задать один вопрос, Шейн?

— Ты уже задала один.

Он улыбнулся, и эта добрая открытая улыбка преобразила его лицо. Больше не было ненавистного Беатрис цветочного короля, был просто Шейн Пирсон — интересный собеседник, очаровательный спутник и просто мечта любой женщины.

— Зачем ты на мне женился, Шейн?

Он пожал плечами.

— Мне так было нужно.

Беатрис покачала головой.

— Это не ответ.

— Прости, но ничего лучше я тебе предложить не могу. Должен сказать, что не последнюю роль сыграла та настойчивость, с которой ты добивалась моего внимания. Моя бедная секретарша, когда услышала, что я женюсь на тебе, чуть не потеряла сознание от ужаса. Но я пообещал, что в офисе ты будешь появляться как можно реже.

Беатрис рассмеялась, Шейн присоединился к ней. Беатрис рассказала ему о том, что происходило за дверями его кабинета во время ее памятного визита в его офис. Они хохотали и никак не могли остановиться.

Когда сил не то что на смех, а на дыхание уже не хватало, Беатрис вытерла набежавшие слезы и неожиданно серьезным голосом сказала:

— Ты мне очень нравишься, когда смеешься.

— Тогда поехали домой, и я буду улыбаться тебе всю ночь, Он одарил ее еще одной улыбкой, и Беатрис почувствовала, как лед в ее груди растопляется огнем, зародившимся внизу ее живота и медленно струящимся по телу, заставляя руки дрожать и дыхание учащаться. Краска бросилась ей в лицо, но Беатрис не смогла отвести взгляд от полных огня глаз Шейна.

Она медленно кивнула.

Они одновременно встали из-за стола. Молча вышли на улицу. В такси не сказали друг другу ни одного слова. Но в этом, молчании было больше смысла, чем во многих пустых каждодневных разговорах. Они знали, что сейчас не нужны слова. Сейчас нужна тишина, та тишина, в которой слышен каждый вздох, каждый удар сердца. Та тишина, которая рождает чудо любви.

Высадив их у небольшого, очень уютного даже внешне особняка, таксист уехал. Шейн открыл дверь, подхватил Беатрис на руки и перенес ее через порог.

В темной прихожей, освещенной скудным, рваным светом уличного фонаря, он поставил ее на пол и помог снять накидку. Его пальцы были нежными и ласковыми. Но каждое его прикосновение к обнаженной коже плеч казалось Беатрис обжигающим, как раскаленный уголь.

Она почувствовала горячие, шероховатые губы Шейна на своем плече. Он обхватил ее руками, прижимая к своему телу, и она ощутила растущее желание Шейна. Его губы проложили дорожку от плеча к мочке аккуратного уха Беатрис. Она чувствовала, как тропинка его поцелуев горит на коже, и закусила губу, чтобы ни единым звуком не спугнуть страсть, зарождавшуюся в ней. Страсть, способную растопить лед страха.

Шейн опустил с ее плеч тонкие бретели платья и провел рукой по груди Беатрис, помогая ткани упасть и открыть его глазам, его рукам и губам желанное и прекрасное тело. Небольшая грудь Беатрис словно спелый плод легла в руку Шейна. Его большой палец нашел напрягшийся в ожидании ласки сосок и осторожно погладил темно-вишневый бутон.

Беатрис показалось, что она сейчас лишится чувств от охватившей ее страсти, которая грозила затянуть ее в свой омут с головой.

Она прильнула к сильному телу Шейна и поняла, как ему сложно сохранять остатки самообладания и не наброситься на нее прямо здесь. Она чувствовала, как Шейна затягивает тот же омут страсти.

Резким движением Беатрис повернулась к Шейну. Он в недоумении замер, боясь, что одним словом или жестом она сейчас разрушит то, что возникло между ними.

Но Беатрис взяла в ладони его лицо и прижалась к его губам. Они опаляли, как солнце Кипра, о котором Беатрис грезила в детстве.

В них была сладость фруктов и терпкость молодого вина. Шейн ответил на поцелуй Беатрис, и она почувствовала, что больше не может сдерживать свою страсть. Она отстранилась от Шейна и посмотрела в его глаза. В неверном свете фонаря они казались темными провалами на его лице, но в самой глубине этой пропасти Беатрис увидела желание, с которым уже не мог совладать никто. И ничто.

— Сейчас, — тихо сказала она.

Больше не нужно было слов. Все слова уже были сказаны. Теперь были лишь два тела, которые переплетались, танцуя древний танец влечения и страсти.

Беатрис целовала лицо Шейна: веки, высокие скулы, крепкий подбородок, ранние морщинки. Его руки, сильные и нежные, подняли Беатрис над полом. Он прижал ее спиной к стене. Его умелые пальцы были, как казалось Беатрис, всюду. Одним движением она расстегнула «молнию» на его брюках.

— Сейчас! — повторила она, прижимаясь к Шейну.

Он отодвинул шелковый треугольник трусиков Беатрис и вошел в нее.

Словно палящее солнце пустыни оказалось запертым в маленькой прихожей особняка. Им казалось, что мир вокруг сходит с ума от страсти. Беатрис не чувствовала, что стена за ее спиной холодна, что она впивается ногтями в спину Шейна. Они стали одним целым, они двигались в одном ритме, пытаясь слиться, соединить свои тела.

Солнце пустыни стремительно входило в зенит, свет его был уже нестерпимым, и Беатрис закрыла глаза. Ей казалось, что наслаждение, которое она испытывала, нельзя уже терпеть, но каждый новый вдох, каждое новое движение Шейна вело ее выше… и еще выше…

И вот солнце догнало Беатрис и взорвалось в ее теле огненным цунами.

Беатрис услышала, как застонал Шейн, прижимая ее послушное тело к себе. Он все еще не размыкал рук, как будто боялся упасть без нее. Беатрис хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, чтобы ее ноги обвивали талию Шейна, а руки — его шею. Чтобы она чувствовала на своей щеке его горячее дыхание. Чтобы его нежные пальцы играли с ее волосами.