Незадолго до десяти раздался гром барабанов и лязг тарелок, заставившие шумную толпу немного поутихнуть. Пучок багрового света выхватил на эстраде Монти Брандмейстера. Зычным голосом тот объявил, что звезда сцены, экрана, радио и телевидения, великая маленькая Моффет собирается петь, после чего она согласилась участвовать в розыгрыше лотереи и вручать призы.
      У молодой певицы оказался довольно приятный голос, и хотя о таланте говорить не приходилось, тем не менее власть оглушительной рекламы, хорошая оркестровка и мощный микрофон создавали у доверчивой публики впечатление, что перед ними выступает настоящая звезда.
      После выступления певицы вечер неожиданно приобрел для
      Филиппа и Рут особую значимость. Разыгрывалась лотерея, и обладателей выигрышных билетов под гром барабанов просили подняться на помост для получения призов.
      Роскошный приемник достался сержанту авиации. Робея в свете прожектора, тот поднялся на сцену вместе со своей подругой.
      Затем был разыгран второй приз - проигрыватель.
      - Билет номер 183. Норман Стэнсдейл. Прошу счастливого обладателя подняться сюда... Норман Стэнсдейл... Номер 183...
      Из угла послышался радостный возглас, и краснолицый солдат, сияя от радости, вскочил, схватив за руку свою жену.
      - Посмотрите! - прошептала Рут, возбужденно сжав руку Филиппа. - Это пара с фотографии. Шон Рейнольдс и женщина с аккордеоном!
      - Бог ты мой, вы правы! Стэнсдейлы,? Так кто же они на самом деле, черт побери?
      Подбадриваемые громкими возгласами, солдат с женой поднялись на помост и стояли, глуповато улыбаясь в ярком пучке света.
      - Я бы отдал все на свете, чтобы инспектор Гайд был сейчас здесь, - в голосе Филиппа звучало напряжение.
      - Я бы отдала ещё больше, чтобы выиграть утешительный приз и стоять рядом с ними, - добавила Рут.
      Но удача их обошла. Ни один из утешительных призов им не достался. Рут растроенно вздохнула. Неожиданно Филипп сообщил:
      - У меня появилась идея.
      Он стал продираться сквозь толпу, заполнявшую зал, к вестибюлю. Блондинка с крупным бюстом упаковывала за столом вещи.
      - У вас ещё остались пластинки вашей сестры?
      - Для вас найдется.
      - Прекрасно. Я куплю одну.
      Минуту спустя он уже был рядом с Рут, держа в руке пластинку.
      - Она нам поможет их провести. Мы себя выдадим за обладателей выигрышного билета. Рядовой Стэнсдейл так ошарашен всей этой чепухой, что вряд ли запомнил, кто на самом деле получил утешительные призы.
      Церемония закончилась. Монти Брандмейстер и его"Пожарники" снова взялись за инструменты, и за считанные секунды танцзал был забит до отказа. Филипп ни на миг не упускал чету Стэнсдейлов из вида. Когда те направились к бару, Филипп подтолкнул локтем Рут и вместе с ней незаметно последовал за супругами.
      В углу бара пустовал столик; отсюда они могли наблюдать за солдатом и его женой, угощавшими выпивкой шумную группу армейских друзей и произносившими тосты за их здоровье. Филипп приготовился ждать. Ему нужно было поговорить с супругами наедине, и потому знакомству с ними полагалось выглядеть как можно более естественным.
      Появление Лютера Харриса не сулило ничего хорошего. Лютер увидел Филиппа, и на его лицо набежала тень беспокойства.
      - Привет, Лютер. Я рад, что ты сумел прийти. Присаживайся и выпей.
      Поколебавшись, Лютер сел на предложенный стул.
      - Я ненадолго, - пробормотал он, с беспокойством поглядывая через плечо. - У Моффет снова мигрень, и она просила пораньше отвезти её домой.
      - Ты подцепил прелестную певичку, Лютер.
      - Хм? О, да. Она очень полезна для дела.
      Он достал серебряный портсигар и слегка дрожащей рукой зажег сигарету. Вдруг поняв, что поступил невежливо, протянул портсигар Рут и Филиппу. Те дружно отказались.
      - Что так? - удивился Лютер. - Ты же дымил, как паровоз?
      - Пытаюсь бросить.
      - А-а... - он глубоко затянулся сигаретой. - Ну и для чего же ты хотел увидеться со мной?
      - Я просто думал, что приятно будет поболтать с тобой, вот и все, любезно произнес Филипп.
      Последовало неловкое молчание. Филипп был уверен, что Лютер должен заговорить.
      - Ужасные новости о Рексе. Я просто не мог поверить.
      - А я и не верю, Лютер, - подчеркнул Филипп.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Рекс не покончил с собой. Его убили.
      Лютер облизнул губы.
      - Так считает полиция?
      - Так считаю я.
      - Ну, на твоем месте я бы, вероятно, тоже так думал, особенно после того, что случилось с Энди. Слишком подозрительный случай.
      - Определенно. Ты не думаешь, что он каким-то образом связан с Рексом?
      - Похоже на то. Или невероятное совпадение. Эти ребята были в чем-то замешаны, Филипп. Скорее всего. Хотя Бог его знает, во что.
      Лютер начал откровенно поглядывать на часы.
      - Если я не ошибаюсь, - поспешно сказал Филипп, - ты приезжал в Мидлсекс повидаться с Энди?
      - Да, я на днях заезжал с ним поболтать. Но "поболтать" - это пожалуй сильно сказано, я и дюжины слов от него не услышал.
      - Со мной он разговаривал так же. Скажи мне, Лютер, Рекс упоминал когда-нибудь о желании поехать в Мейденхед?
      - Я такого не помню. А что он там делал?
      - Ничего. Жил в отеле, читал книгу.
      - Рекс читал книгу! Он, должно быть, решил начать новую жизнь. А как назывался отель?
      - "Королевский сокол".
      - Это не тот, что стоит у моста?
      - Нет, он на другом берегу. Красивое старинное здание, много дерева, с соломенной крышей - типичный постоялый двор старых добрых времен. Хозяйка там женщина по имени Ванесса Кэртис. И у неё есть управляющий, которого зовут Тэлбот.
      - Никогда о них не слышал, дружище.
      - Я так и думал. А как насчет парня по имени Флетчер - о нем ты слышал?
      Лютер снял очки и стал их тщательно протирать. Похоже, он обдумывал ответ. Наконец произнес:
      - Нет, не думаю.
      Брови Филиппа поползли вверх.
      - Странно. А он слышал о тебе.
      Лютер, похоже, насторожился.
      - Что ты имеешь ввиду? - спросил он осторожно.
      - На днях он проник в мою студию, и мы провели с ним легкую разминку. В результате он оставил мне на память о своем визите бумажник. А внутри оказался вот этот билет, - Филипп показал входной билет на вечер. - На нем карандашом нацарапаны три имени: Рекс Хольт, Энди Вильсон и Лютер Харрис. Странно, не правда ли?
      Лютер протянул руку и схватил билет. Когда он рассматривал написанные на билете имена, его пальцы дрожали. Горло у него пересохло, и, прежде чем начать говорить, он отхлебнул из стакана.
      - Почему, черт возьми, мое имя оказалось здесь?
      - Не знаю, Лютер. Я как раз надеялся, что ты мне сможешь ответить на этот вопрос.
      - Но я никогда не слышал ни о каком Флетчере. Как он выглядит?
      - Высокий, худой, скверно выбрит. На нем был синий плащ с поясом, а сам он довольно умело владеет ножом.
      - Ножом? - Лютер сделал ещё один глоток.
      - Да. Он метнул его в меня.
      Лютер выдавил из себя слабую улыбку.
      - Ну, по крайней мере, он промахнулся.
      - Да нет. Он чертовски точно попал в цель, - и Филипп кратко описал схватку в студии.
      Лоб Лютера вдруг покрылся капельками пота.
      - Это невероятно. Я хочу сказать... Ну, во всяком случае, я никогда не слышал об этом парне и не имею ни малейшего понятия, почему мое имя оказалось на билете. А что говорит обо всем этом Энди?
      - Я его не спрашивал.
      - Почему же?
      - Потому что Флетчер побывал у меня уже после того, как я навещал Энди в больнице.
      - На твоем месте я бы показал Энди этот билет и спросил его про Флетчера. Заодно бы выяснил, почему на этом чертовом билете написано мое имя.
      - Пожалуй, ты прав, Лютер. Я так и поступлю.
      - Мне надо торопиться, - поднялся Лютер, - или Моффет устроит скандал. Пока, дружище. Доброй ночи, Рут.
      Наблюдая за удалявшейся фигурой, Филипп не мог избавиться от сомнений. Повернулся, чтобы спросить Рут о её впечатлении, и обнаружил, что она встала из-за стола и направляется в женскую комнату с долгоиграющей пластинкой, купленной Филиппом. Взглянув в ту сторону, где сидели Стэнсдейлы, он довольно улыбнулся: солдатская жена, очевидно, отбыла в том же направлении.
      Филипп закурил сигарету, первую за вечер, и стал терпеливо ждать появления обеих девушек. Ждать пришлось долго, но когда дверь женской комнаты в конце концов открылась, он увидел, что уловка удалась. Делясь какими-то женскими секретами, две только что подружившихся девушек направлялись к столику. Он встал.
      - Филипп, это - Фрида Стэнсдейл, счастливая обладательница проигрывателя, - представила Рут. - Я сказала, что у нас проигрывателя нет, и она обещала позволить нам прослушать наш утешительный приз на их новом аппарате.
      Они дружно рассмеялись, и Филипп поздравил Фриду с удачным выигрышем. Та грустно улыбнулась.
      - Мы с ним только намучаемся, если не продадим. Нормана перебрасывают в армии с места на место, а чтобы оставить аппарат на хранение, у нас нет денег.
      - Ну, так продайте его. Почему бы вашему мужу не подойти сюда и не выпить с нами? Глядишь, мы найдем вам покупателя.
      После некоторого размышления миссис Стэнсдейл приняла предложение.
      - Должна вам сказать, что я не возражала бы вытащить его из этой толпы, - сказала она, кивнув в сторону шумной группы коллег, окружавшей её мужа. - Подождите минутку, я его приведу.
      Когда она отошла, Рут торопливо шепнула:
      - Что теперь будем делать?
      - Продолжать в том же духе, - проворчал Филипп.
      Через несколько секунд Фрида Стэнсдейл вернулась, ведя за собой мужа. Они устроились за столом, а Филипп тем временем заказал напитки. Поначалу разговор состоял из шутливых замечаний о доставшихся им призах и количестве пива, выставленного Норманом Стэнсдейлом в ознаменование победы в лотерее.
      - Отпуск явно удался, не правда ли? - тепло улыбаясь, спросила Рут.
      - Что верно, то верно! - ответил солдат. - Хуже то, что в пятницу надо возвращаться в часть.
      - Не позволяйте себя дурачить, - добродушно вставила его жена. - Он обожает такую жизнь и будет рад избавиться от меня.
      Задорно подмигнув Филиппу, Стэнсдейл поднял пивную кружку.
      - За возлюбленных и жен - и пусть они никогда не встретятся!
      Улыбающийся Филипп поднял свой стакан, а Рут в этот момент обратилась к нему через стол:
      - Пятница... не в этот ли день несчастный Рекс тоже должен был возвращаться?
      - Да, кажется, именно в пятницу, - подхватил разговор Филипп и, как бы между прочим, пояснил Стэнсдейлу: - Рут говорит о своем друге - он, как и вы, был в отпуске. Только его армия уже никогда не увидит. Он совсем недавно покончил с собой. Вы, наверно, читали об этом в газетах.
      - Не солдат ли из отеля в Мейденхеде? - воскликнула Фрида.
      - Да, - кивнула Рут, - Рекс Хольт. Ужасный случай.
      - И он был вашим другом? - спросил Норман Стэнсдейл, широко раскрыв глаза от удивления.
      - Да, - подтвердила Рут, - очень близким другом.
      - Провалиться мне на этом месте, до чего же мир тесен! - воскликнул солдат.
      - Почему? - спросил Филипп, стараясь придать спокойствие своему голосу. - Разве вы его знали?
      - Нет, не знал, но я познакомился с его братом.
      Филипп едва не поперхнулся пивом, Рут, пытаясь скрыть волнение, принялась рыться в сумочке.
      - Подумать только, - небрежно продолжал Филипп, - где же вы с ним познакомились?
      - В его студии. У него симпатичное заведеньице недалеко от Вестминстерского моста. Он там нас с женой щелкнул на память пару раз. Несколько месяцев назад.
      Сохраняя полное самообладание, Филипп спросил:
      - Значит вас фотографировал брат Рекса? Вы уверены в этом? И как же зовут этого фотографа?
      - Филипп Хольт, - дружелюбно сообщил Стэнсдейл. - Смешно все это выглядело с самого начала и до конца. Мы с Фридой, по правде говоря, так и не поняли что к чему, не так ли, дорогая?
      - Так, - хихикнула Фрида. - Зато полсотни фунтов нам были очень кстати.
      - Звучит интригующе, - признала Рут. - Расскажите нам, пожалуйста, как было дело.
      "-Слава Богу, - подумала она, - что они слегка навеселе от пива и своего выигрыша, иначе сообразили бы, что наш интерес не случаен".
      К счастью для них, Фриду Стэнсдейл не надо было тянуть за язык. А рассказанная ею история, неоднократно прерывавшаяся мужем, была и в самом деле презабавной от начала до конца. И только собрав все силы в кулак Филиппу и Рут удалось не выдать себя.
      - Дело было в феврале, - начала Фрида, - как раз отпуск Нормана подходил к концу.
      - Мы сидели на мели, - вставил супруг. - И прочно.
      - Вот уж точно. Думаю, у нас было не больше десяти шил лингов на двоих. Мы пили пиво в пабе на Стрэнде, когда симпатичный брюнет завел с нами разговор. Сказал, что его зовут Клиф Флетчер и что ему нужна пара свежих лиц для рекламных целей, поскольку он работает на большое рекламное агенство или что-то в этом роде.
      - Мне сразу же это дело не понравилось, - доверительно сообщил Норман, осовело глядя в кружку. - Подумал, что этот парень хочет, чтобы Фрида позировала ему нагишом. Но он и меня пригласил и хотел отснять только наши физиономии. Предложил нам полсотни за работу. Ну, а мы, как я уже сказал, были на мели. Потому, немного поломавшись для виду, мы быстро согласились.
      - Он нам дал свою визитку с адресом студии, - продолжала Фрида. - Это как раз и оказалось заведение Филиппа Хольта, о котором мы вам говорили. Мы пообещали прийти туда на следующий день к десяти утра. Той ночью мы с Норманом долго спорили, но в конце концов решили, что вреда от этого не будет, а хорошие деньги упускать грех.
      - И вам заплатили, как обещали? - спросила Рут.
      - Да, конечно.
      - А для каких снимков вы позировали?
      - Идиотских, просто идиотских! - заявил Норман. - Лучше уж снимали бы Фриду в костюме Евы. - Он подмигнул Филиппу. Вы, может, не согласитесь, но у неё совсем неплохая...
      - Норман! - предостерегающе одернула его жена, беззлобно толкнув в грудь. - Хватит, не распускай язык! - И, повернувшись к Рут, добавила укоризненно: - Уж эти мужчины...
      - Все они одинаковы, - охотно согласилась Рут. - Расска жите нам о фотографиях.
      - Ну, как сказал Норман, они были просто идиотскими. Мне на плечи навесили аккордеон, а Норман стоял позади и улыбался в камеру, пока я занималась клавишами. Я же не могу взять ни одной ноты, так что можете догадаться, как я себя чувствовала, держа в руках эту тяжесть. Но потом немного освоилась. Они сделали массу снимков - все более или менее одинаковые, меняли только положение рук на клавишах.
      - И что же, сам Филипп Хольт делал снимки? - спросил Филипп.
      - Да.
      - Кто ещё там был?
      - Только этот тип, Флетчер. Он сидел в сторонке и давал советы и инструкции по бумажке.
      - По бумажке? Для чего?
      - Мы с Норманом так и не поняли, в чем тут дело. Время от времени они прекращали съемку и, пока мы жарились под яркими лампами, склонялись над этим клочком бумаги. Потом переставляли мои пальцы на клавишах и снимали снова. Было в этом что-то странное.
      - Ничего другого вам не предлагали?
      - Нет, только это.
      - А что за человек Филипп Хольт? - с невинным видом спросила Рут. - Он похож на своего брата? Вы, конечно, видели фотографию Рекса в газетах.
      - Трудно сказать...
      Филипп пережил неприятный момент, когда перед тем, как ответить, Фрида задержала на нем свой взгляд. Он опустил глаза и уставился на фото Моффет на конверте пластинки, впервые радуясь тому, что у них с младшим братом не было большого сходства. Рут называла его Филиппом, но супруги Стэнсдейлы явно воспринимали это как простое совпадение; если бы они обнаружили семейное сходство, то могли заподозрить что-то неладное и отказаться отвечать на вопросы.
      - Нет, большого сходства я не заметила, - сказала наконец Фрида.
      - Рекс был высокого роста, светловолосый и очень симпатичный, отважно продолжала Рут.
      - В самом деле? - солдат покачал головой. - Тогда они вовсе не были похожи, хотя его брат-фотограф-человек достаточно высокий, верно, Фрида?
      Жена кивнула, но не проявила интереса к словам мужа и, хотя разговор коснулся чрезвычайно интересной темы, ни Филипп, ни Рут не решились подтолкнуть супругов к его продолжению.
      - И что же случилось потом? - спросила Рут.
      - Вроде бы ничего больше. Под конец они расплатились с нами, и мы ушли. С тех пор мы их не видели. Я забыл про всю эту чепуху, как только закончился мой отпуск.
      - Вы видели снимки, которые они сделали?
      - В то время - нет.
      - А позднее?
      - Да, я видел. Забавно получилось. Как раз несколько дней назад. Я был в Олдершоте - навещал приятелей, с которыми давным-давно не виделся. Мы играли в "дартс" в пивной, когда вошел какой-то штатский и, поболтав с барменом, подо шел ко мне и показал несколько снимков. Честное слово, никогда в жизни не был я так удивлен!
      - И что дальше?
      - Ну, он стал спрашивать, где меня фотографировали, сколько за это заплатили и всякое такое. Я, естественно, говорю, какого черта, это вас не касается. А он улыбается и показывает мне жетон Скотланд-Ярда! Напугал меня до смерти, я вам скажу. Но он заверил, что мне нечего беспокоиться, это обычная проверка и ничего больше. По-моему, мы не сделали ничего плохого, как вы считаете?
      - Как?.. Плохого? Нет, конечно, ничего, - рассеянно произнес Филипп. Вы поступили очень разумно, подняв пятьдесят фунтов, валявшихся на дороге. Мне бы кто-нибудь сделал такое предложение... Ну что ж, дорогая, - заметил Филипп, глядя на часы и обращаясь к Рут, - уже поздно, пора отваливать. Очень было приятно познакомиться с вами, - сказал он супругам. - Желаю удачно провести оставшиеся дни отпуска.
      Они обменялись рукопожатиями, и Филипп пошел получать плащи. Рут ждала его в вестибюле.
      - Что теперь? - возбужденно спросила она.
      - Мне хотелось бы перекинуться парой слов с джентльменом по имени Гайд, - хмуро ответил Филипп.
      - Вы уверены в том, что это инспектор нашел Стэнсдейла в олдершотской пивной?
      - Гайд или кто-то из его помошников. В любом случае создалась кошмарная ситуация. Стэнсдейла и его супругу нельзя винить за то, что их провел какой-то самозванец. Но если я не поспешу и не развею заблуждения инспектора Гайда, он под махнет ордер на мой арест - и пикнуть не успеешь!
      - Почему же инспектор до сих пор этого не сделал? Он, должно быть, несколько дней уже в курсе.
      - Ему, наверное, нравится играть в кошки-мышки. Я просто должен встретиться с ним и оправдаться.
      Они вышли на улицу, и Филипп направился к ближайшей телефонной будке. Через минуту он вышел оттуда бледный от злости и тревоги.
      - Проклятье! Он не желает встречаться со мной сегодня. Уверен, что дело может подождать до завтра.
      - Но что он сказал насчет...
      - Да он не дал мне словечка вставить. Играет, как кошка с мышкой и наслаждается этой забавой. Сказал, что заскочит в студию завтра в одиннадцать утра. Я никогда не думал, что он может быть таким незаинтересованным, даже безразличным. Просто не понимаю человека!
      - Да, мужчины - тяжелый народ, - пробормотала Рут.
      .
      ГЛАВА 9
      Бурной оказалась встреча инспектора Гайда с Филиппом, состоявшаяся на следующее утро. Рут, формально не присутствовавшая на ней, но "легкомысленно забывшая" плотно прикрыть дверь, говорила потом Филиппу:
      - Вы напоминали капризного мальчишку, попавшего в беду из-за того, что он наделал, или, что ещё хуже, из-за того, чего он не делал.
      Скверное начало было положено первыми же словами Филиппа, выпалившего:
      - Инспектор, в какую дьявольскую игру вы играете?
      Гайд оставался совершенно невозмутимым.
      - Не можете ли вы высказаться несколько яснее, сэр?
      - Вы знаете, о чем я говорю - о фотографиях Рейнольдсов, или, исходя из того, что нам известно сегодня - о фотографиях Стэнсдейлов. Будучи последний раз здесь, вы показали мне эти проклятые снимки и спросили, знаю ли я изображенную на них пару.
      - Верно, мистер Хольт. И вы ответили, что не знаете.
      - Хорошенькое дело! - взорвался Филипп. - И все это время вы были на сто процентов уверены не только в том, что я их знаю, но и в том, что я их сам фотографировал вот в этой студии!
      - Разве я был уверен в этом, сэр?
      - Ну, конечно же - должны были!
      Дружелюбная улыбка появилась на лице Гайда.
      - Что ж, в таком случае позвольте мне вновь спросить вас: вы делали эти фотографии?
      - Нет, не делал! Но я не ожидаю, что вы поверите мне, поскольку...
      - Почему же, мистер Хольт? Я не такой уж Фома неверующий. Посудите сами: ведь в этом деле имеется по меньшей мере пять аспектов, которые давали мне основание для подозрений и даже для вашего ареста.
      - Пять? Полагаю, вы не станете делиться ими со мной?
      Вынув из кармана трубку, Гайд не торопясь тщательно набил её ароматным табаком. Беспристрастному наблюдателю было бы понятно, что инспектор дает Филиппу время успокоиться. После долгих поисков спичек он наконец раскурил трубку.
      - Почему бы и нет, мистер Хольт? Если я напомню, что поверил вам в те дни, когда вы оказались в весьма сложном положении, это может помочь вам почувствовать ко мне немного больше доверия. А теперь позвольте рассказать историю дела Рекса Хольта, как она видится в официальной версии.
      - Это, должно быть, интересно, - откликнулся Филипп.
      - Что ж, начну с самого начала - со смерти вашего брата... Нас всегда учили, что прежде всего надо искать мотив и благоприятную возможность для совершения преступления. У вас такая возможность была, поскольку, по вашему собственному признанию, в ночь его смерти вы оказались в нескольких милях оттуда. Я тщательно анализировал ваше алиби и в конце концов пришел к выводу, что вы говорите правду.
      - Очень мило с вашей стороны.
      - И тем не менее, алиби само по себе было весьма шатким.
      Ведь это факт, что вы ездили в Марлоу судить конкурс и вполне могли на обратном пути проникнуть в "Королевский сокол". Вы могли застрелить брата, подделать записку о самоубийстве и незаметно исчезнуть из отеля, воспользовавшись шумом и суетой на банкете драматического общества. Мы с вами знаем, что ничего этого не было, как здравомыслящий человек должны вы признать, что такое могло случиться.
      - Теоретически это возможно, - неохотно согласился Филипп.
      - Благодарю вас. Далее. Когда я показал вам записку, вы определенно подтвердили почерк брата.
      - Признаю: я обманулся. Почерк был очень похож, но Рекс не мог этого написать - он был убит!
      - Вот именно. Эксперты доказали, что записка была очень ловкой подделкой.
      - Вот как...
      - Кто же её подделал, мистер Хольт? Кому легче всего было состряпать тонкую имитацию почерка Рекса Хольта, как не его брату, знавшему его всю жизнь? И не для того ли вы подтвердили руку Рекса, чтобы заставить меня поверить в то, что записка написана именно им?
      - Боже мой, инспектор, вы же не думаете...
      - Я ничего подобного не думаю, мистер Хольт, - успокоил его Гайд. Просто рассказываю, как видится это дело с формальной точки зрения.
      - Понимаю. Продолжайте, инспектор.
      - Теперь переходим к мотиву, наиболее важному фактору в любом деле об убийстве. Кто выигрывал от смерти вашего брата? На первый взгляд, только один человек - вы. Сумма в двадцать тысяч фунтов, оставленная для него под опекой, автоматически перешла к вам, когда он за несколько месяцев до вступления в права наследования ушел из жизни.
      - Кто-то, вероятно, знал все это и пытался подстроить...
      Поднятая рука Гайда остановила реплику Филиппа.
      - Я просто рассказываю, как все это выглядело или могло выглядеть. Таким образом, в ваши руки перешла изрядная сумма денег. Естественно, я задал себе вопрос: нуждались ли вы в деньгах? И когда выяснил, что ответ на этот вопрос утвердительный, ваше положение стало очень тяжелым. Вы крайне нуждались в деньгах. Ваш бизнес переживал тяжелые времена, и вы оказались обременены крупными долгами. И развод обошелся вам в кругленькую сумму регулярно выплачиваемых алиментов...
      - Достаточно, черт возьми! Я же все это сам признал!
      - Знаю, что признали. Но эти факты мы все равно рано или поздно бы выяснили. Ну, а теперь, - Гайд в этот момент казался странно смущенным, прошу простить меня за следующий аргумент, но вполне можно предположить, что получение наследства было не единственным мотивом вашего стремления избавиться от брата. Существовала ещё деликатная ситуация, связанная с мисс Сандерс.
      - Рут? Черт! Она тут при чем?
      - Прошу вас, не волнуйтесь. Повторяю: это только предположение, хотя звучит оно вполне убедительно. Путем различных опросов и наблюдений мы установили, что мисс Сандерс одно время была в дружбе с вашим братом, а я склонен думать, согласитесь вы со мной или нет, что вы сами к ней неравнодушны, мистер Хольт.
      Лицо Филиппа побагровело.
      - Послушайте, инспектор... Мои отношения с секретарем - сугубо деловые. Она очень приятная девушка, но...
      - Убедительно прошу простить меня за бестактность. Я ни в коем случае не хочу вторгаться в вашу личную жизнь, но я - полицейский, расследующий дело об убийстве, и обязан до конца проверить все возможные версии. Вполне можно сделать вывод, что, избавляясь от своего брата, вы устраняли также главного соперника в любви.
      - Какая глупость! Мисс Сандерс - всего-навсего очень хороший секретарь...
      - В таком случае вы, должно быть, слепы, мистер Хольт. Она обладает и другими достоинствами.
      Но продолжим, мне предстоит рассказать вам о четвертом аспекте истории с Шоном Рейнольдсом. Представьте себе мои чувства после того, как энергичные изыскания большой группы сыщиков из Скотланд-ярда не подтвердили ни одного из ваших показаний - они не обнаружили ни солдата по имени Шон Рейнольдс в Гамбурге, ни следов дорожного происшествия, ни вдовы в Дублине, ни фотографии или хотя бы бумажника среди вещей вашего брата. Мне это совсем не понравилось.
      - Могу вас понять. Ну, а когда фотография в конце концов нашлась?
      - Она лишь внесла ещё большую путаницу. Да, я принял ваше разъяснение, но то, как неожиданно фотография появилась в витрине, ключ к которой был только у вас и вашего секретаря... Думаю, можно понять, почему меня не покидали сомнения.
      - У вас было достаточно оснований, чтобы уже десять раз меня арестовать.
      - Верно, - улыбаясь, Гайд поднялся, выбил трубку и прошел к окну, но, к счастью, я не слишком импульсивный человек, мистер Хольт.
      Он повернулся, сделал несколько шагов по комнате и пояснил:
      - Я предпочитаю действовать на основе фактов, а не предчувствий и подозрений. Например, на ложные выводы мог натолкнуть случай с ранением Вильсона. В него стреляли вскоре после того, как он покинул эту студию, а вы признали, что тоже вышли из помещения - подышать свежим воздухом. Не думаю, чтобы кто-нибудь предположил, что вы сели в машину, тайком медленно последовали за Вильсоном и стреляли в него у бара. Но вы легко могли воспользоваться уличным телефоном, чтобы организовать это покушение. Да и сунуть незаметно томик стихов в сумку Вильсона перед его уходом тоже не составило бы для вас труда.
      - Эта мысль никогда не приходила мне в голову.
      - Я уверен. Тем не менее такой вариант возможен. И опять же, мне не доставила большого удовольствия фраза Вильсона, когда он в бреду просил вас уничтожить фотографию.
      Филипп тряхнул головой, смахивая на боксера, пытающегося не рухнуть после нокаутирующего удара.
      - Удивляюсь, инспектор, почему вы не развесили мое фото в витринах с надписью "Враг общества номер 1". Вы оказались даже настолько великодушны, что не упомянули ещё некоторых фактов, таких, как тайный визит сюда Линдерхофа, покушение на миссис Кэртис возле кафе, где мы должны были с ней встре титься и, конечно же, убийство Квейла ножом с отпечатками моих пальцев.
      Гайд загадочно улыбнулся.
      - А потом пришла удивительная новость про фотографии с аккордеоном. Я действительно поразился, когда сержант Томпсон доложил мне, как ему удалось разыскать тех, кто изображен на фото, и они ему рассказали, как позировали Филиппу Хольту в его студии, в Вестминстере! У меня и в самом деле выдались беспокойные деньки, пока я не выяснил, что вы не могли сделать те фотографии, потому что...
      - Потому что в феврале я был на Бермудах.
      - Точно! - Инспектор прошел к креслу, в котором оставил свой портфель, и извлек конверт с нацарапанными на нем заметками. - Вы прибыли на Бермуды второго февраля и покинули их двадцать восьмого. Останавливались в отеле "Океанский пляж", в номере сто два.
      Впервые за все утро черты Филиппа смягчились, и на его лице появилась довольная улыбка.
      - Кажется, вам не удалось выяснить, что я ел на завтрак, инспектор.
      - Если понадобится, мы и это сможем установить, - рассмеявшись, ответил Гайд. Конверт вновь отправился в портфель. - Так вот, мистер Хольт, я рассчитываю, что наша сегодняшняя беседа разрядила атмосферу, и в дальнейшем мы сможем быть абсолютно откровенными друг с другом.
      - Да, конечно. В самом деле вы были очень откровенны.
      - Полагаю, вы ответите мне тем же и расскажете, что вас привело вчера на танцы в Кэмден? Вы по-прежнему нас держите в неведении относительно ваших действий.
      - Я... - Филипп смущенно закашлялся. - Предыдущей ночью у меня вышла небольшая стычка с человеком по имени Флетчер. Я застал его в своей квартире. Ну, а он метнул в меня нож... Мы сцепились, и он довольно скоро сбежал. Того, за чем явился, он не нашел, зато я нашел на полу его бумажник. В нем был билет на танцы, а на обратной стороне билета написаны имена Рекса Хольта, Энди Вильсона и Лютера Харриса. Рекс когда-то говорил, что собирается пойти на танцы. Вот я и подумал, что неплохо бы сходить туда самому, прихватив с собой мисс Сандерс, чтобы мое появление выглядело более естественным.
      Брови инспектора взметнулись вверх двумя крутыми дугами...