– Зачем ты об этом спрашиваешь? – смутилась Эрика. – Уверен ли ты, что хотел бы это услышать? Я… подожди… – Она покраснела, но выдержала его взгляд. – Я не испытываю никакой ревности по поводу твоей любви к Лили, но тем не менее у меня нет желания выслушивать подробности.

Дэниел усмехнулся.

– Так уж и никакой?

Эрика рассмеялась.

– Если быть совершенно честной, я нахожу это даже раздражающим. – Она облизнула губы и призналась: – Что касается меня и Джека, наша история романтична. Тебе и в самом деле хочется ее услышать?

– Да.

Эрика закрыла глаза.

– О предприимчивом молодом человеке Джеке Райерсоне я услышала от своих знакомых. Пригляделась к нему издали. Он очень красив, Дэниел. И обладает огромным юношеским обаянием. Но при детски невинных зеленых глазах и обезоруживающей улыбке он наделен проницательным умом математика. Он может настолько сосредоточиться, что если бы через гостиную в это время проехал поезд, то Джек бы его не заметил. Он проводит часы за книгами и счетами и вполне может забыть о еде.

На моего отца Джек еще до нашего с ним знакомства произвел колоссальное впечатление, – продолжала Эрика негромко. – Близкому другу нашей семьи, владельцу текстильной фабрики, грозила потеря всего состояния, но явился Джек и спас дело. Мы все были совершенно потрясены. Ну а меня больше всего поразило то обстоятельство, что такой деловой человек обладает очаровательной внешностью. Тебя это огорчает, Дэниел?

– Нет. – Он взглянул на нее с недоверчивой усмешкой. – Твои родители высоко оценили его еще до знакомства с ним за его математические способности и за то, что он спас состояние вашего друга? А ты, совсем не зная его, была очарована его внешностью?

– Дело не только во внешности, – поспешила оправдаться Эрика. – Он очень высокий, быть может, даже выше тебя, но у него нет твоей… то есть он совершенно иначе сложен. Мама называет его долговязым.

– Долговязым? – Дэниел засмеялся. – Ладно, продолжай. Когда же ты с ним все-таки познакомилась?

– Это произошло во время фейерверка в честь Дня независимости. Я знала, что он там будет и что наши общие знакомые сообщили ему о моем присутствии.

– И он все-таки пришел? Отважный мужчина. Тебе следовало раньше сказать мне о его смелости.

Эрика несколько секунд пристально смотрела на Дэниела, потом пожала плечами.

– Нас представили друг другу, и тут начался фейерверк, и я захотела проверить, романтик ли Джек, и… и притворилась, что меня испугал шум и треск ракет. И Джек обнял меня, и мы поняли, что созданы друг для друга.

– Он тебя поцеловал?

– Джек? Поцеловал меня при людях? Конечно, нет. Я разве не упоминала о том, что он очень сдержан?

– Нет.

– Но это так. Прошли недели, прежде чем он меня поцеловал. В воскресенье, после обеда, на крыльце нашего дома. Еще через три месяца он попросил у папы моей руки. Это было незадолго до папиной смерти. Но как говорит мама, папа, по крайней мере, покоится в мире, зная, что у меня есть такой нареченный, как Джек, который удержит меня от глупых выходок.

– Это и есть жизненное предназначение Райерсона?

– Прости, не поняла.

– Почему вы до сих пор не женаты? Я не математик, – заверил Дэниел Эрику, – но мне сдается, что вы помолвлены по меньшей мере год.

– Полтора, – уточнила Эрика. – Джек не импульсивен, капитан. Он хотел жениться и начать семейную жизнь в определенном возрасте. Особенно в связи с ответственностью, которую он несет за своих маленьких сестер. В декабре ему исполнится двадцать восемь лет, и, таким образом, декабрь соответствует его планам. Правда, теперь он предложил перенести свадьбу на сентябрь, потому что…

– Почему?

Эрика покраснела и мысленно выругала себя за болтливость.

– Но я подумала, что лучше оставить прежнюю дату, пусть все будет по воле Джека.

– По воле Джека? – поддразнил ее Дэниел. – Все? В том числе и любовные шашни с распутными моряками?

– Замолчи! – Эрика спрятала лицо у него на груди. – Ты просто невозможен, Дэниел Маккалем! Значит, ты ревнуешь, представляя меня в объятиях Джека?

– Особенно если учесть, что ты не в его объятиях, а в моих, – вполне резонно поправил Дэниел.

– Да, я понимаю, но… Ладно, оставим это. Ты, вероятно, прав.

Она погладила его по щеке, как бы извиняясь, и снова принялась мысленно ругать себя:

«Вечно ты недовольна, все тебе не так, глупая Эрика. Неужели ты и вправду хотела бы, чтобы Дэниел сходил с ума от ревности и потребовал, чтобы ты порвала с Джеком и вышла замуж за него?»

Увы, но именно этого она и хотела, невзирая на очевидную глупость подобного желания. Это было бы так прекрасно. Так романтично. Так ошеломительно. Но ведь она была бы вынуждена отказать ему, а это все разрушило бы. Ее сердце было бы разбито. И ради чего? Какой в этом смысл?

Если бы Дэниел предложил ей выйти за него замуж, это значило бы, что он ее любит, и тогда его сердце разбилось бы из-за ее отказа. Он никогда не догадался бы, что она так поступила, чтобы оставить ему свободу. Он стал бы с ней спорить…

«А что, если бы он победил в споре? – осмелилась она задать себе вопрос. – Что, если бы он уговорил тебя выйти за него? Увез бы тебя на Ла-Кресент и любил бы тебя вечно… И ты воспитывала бы его детей и подарила бы ему еще малышей, чтобы они тоже его любили, как и дети Лили. Что, если бы любовь удержала его при тебе и избавила от опасной, изнурительной жизни, которая сделала его таким, какой он есть?..»

– Ты о чем так задумалась, Эрика?

– Что? – спохватилась она и, перебирая пальцами густые черные волосы Дэниела, объяснила с нежностью: – Я думала о том, что ты сделал сегодня. Взбирался по этим предательским веревкам в сокрушительный шторм. Спас О'Рурка и, возможно, всех нас. – Она быстрым и легким движением поцеловала его в губы. – Ведь ты радовался опасности, верно?

– В такие минуты у меня кровь в жилах закипает, – кивнув, ответил он. – Похожее состояние у меня вызываешь только ты.

И как бы в доказательство этих слов он опрокинул Эрику на спину и обрушился на нее с такой страстью, что у нее перехватило дыхание и сердце, казалось, вырвется из груди.

«Так должно быть до самого Салема»… Дэниел выполнял свой обет, одаривая Эрику таким обилием любовных ласк, что она не помнила себя от счастья; дни и ночи смешались для нее. Все остальное – разговоры с Полли, трапезы с Шоном, наспех нацарапанные письма к матери и Саре – отступало в сторону перед самым важным: ожиданием каждой новой встречи с любовником. Но помимо того, что она упивалась любовными ласками Дэниела, Эрика радовалась долгим разговорам с ним. Уроки и целые лекции о шхуне, о море, о небе… И конечно же, игры, в которых она каждый раз выступала в роли новой женщины, а он неизменно оставался все тем же гордым, бесстрашным, воинственным героем, достойным ее обожания.

Каждый раз, ловя себя на желании продолжить все это, Эрика вспоминала о цене – Дэниелу пришлось бы оставить жизнь, которую он любил, а она знала бы, что вынудила его к этому по чисто эгоистическим причинам. И еще она напоминала себе: Дэниел считает, что она выйдет замуж за Джека. То была одновременно и правда, и ложь, потому что теперь Эрика не могла вернуться на прежний путь. Но она продолжала играть роль неверной нареченной – ради Дэниела.

Все это заметно беспокоило Шона, и Эрика наконец уединилась с ним, решив успокоить его в последний раз.

– Если бы он любил меня, то постарался бы убедить расстаться с Джеком и не выходить за него замуж. А вы знаете, что он сделал вместо этого?

– Что?

– Он вынудил меня рассказать ему все о Джеке – до мельчайших романтических подробностей. Хотел удостовериться, как он утверждал, что я попаду в хорошие руки. И я рассказала все, без малейшего намека на то, что это может кончиться ничем. Теперь Дэниел может уплывать без оглядки. Ведь вы этого хотели, правда?

– Не имеет значения, чего хочу я. Важно лишь то, что необходимо Дэнни.

– Именно это я и имела в виду.

Шон в задумчивости пожевал губами.

– Он расспрашивал о Райерсоне?

– Я могла бы сказать, что на него мой рассказ произвел впечатление.

– Он ревновал?

– Нет. – Эрика покраснела и призналась: – Это меня даже немного задело. Но ведь мы оба понимаем, что у него есть причины желать, чтобы я любила Джека, поэтому я и стараюсь не принимать все это близко к сердцу.

– Вы любите Дэнни?

Эрика помолчала, потом взяла руку Шона в свою.

– Я скажу вам, но только при условии, что вы сохраните это в тайне. Боюсь, что да. Моя бабушка влюблялась пять раз, а Дэнни – моя первая любовь, так что в будущем у меня серьезные перспективы. – Она оставила легкомысленно-шутливый тон и убежденно добавила: – Он нуждается в море. И в свободе. Я признательна вам, Шон, за то, что вы мне это объяснили. Я и сама увидела доказательства тому во время этого плавания. И я слишком люблю его для того, чтобы пытаться оторвать от всего этого.

– Вы уверены, что он не любит вас?

– Абсолютно. – Эрика поспешила откашляться, обеспокоенная ноткой боли в собственном голосе. – Он увлечен мною, это так, но он меня не любит. Если бы любил, то ревновал бы к Джеку хоть немного. Вы так не считаете?

– Может, он и ревнует, только вам этого не показывает.

– Нет. Он смеялся и шутил, превращая все в игру. – Она снова откашлялась. – Однажды Дэниел сказал мне, что мое самое привлекательное свойство – нетребовательность. К этому, в конце концов, все и возвращается. Я взывала к нему, зная, что принадлежу Джеку, он воззвал ко мне, зная, что принадлежит морю. Вся эта великолепная любовная история с самого начала была обречена.

– И вы в состоянии уйти?

– Разве у меня есть выбор?

– Подойдите сюда. – Шон ласково и тепло обнял Эрику. – Мы приходим в Салем завтра утром. Дэнни сказал вам об этом?

– Я знала, что уже скоро, но… завтра? – Она вздохнула и высвободилась. – Мне пора укладывать вещи. – Эрика снова вздохнула. – Вы тут присмотрите за ним? Он такой беспечный…

– Сделаю все, что в моих силах.

– А Полли заметно изменилась к лучшему.

– Да, вы сделали из нее настоящую маленькую леди. Мы будем следить, чтобы она не забывала о хороших манерах.

– А близнецы и Абби? Вы передадите им, что я их полюбила? – Эрика быстро вытерла слезу со щеки. – Я обещала себе не плакать.

Шон снова обнял ее и похлопал по спине, утешая:

– Идите и поплачьте. От таких вещей сердце разрывается.

– У меня будет еще много времени для слез, когда я покину шхуну. А сейчас я вовсе не хочу, чтобы Дэниел Маккалем увидел меня заплаканной. – Она взглянула Шону в глаза. – Он будет помнить меня, Шон? Я ведь знаю, он встречает множество женщин…

– Он не забудет вас, – пообещал Шон голосом, прерывающимся от полноты чувств. – И вечно будет недоумевать, зачем отпустил вас. И я тоже стану мучиться, имел ли я право давать вам такой совет.

– Я сама должна была все предвидеть, так что не браните себя. Вы только заботьтесь о Маккалемах и о себе, мне тогда ни о чем не придется волноваться. – Она высвободилась из рук Шона и снова вытерла глаза. – Мне надо привести себя в порядок до того, как он меня увидит. Отвлеките его каким-нибудь делом, ладно? Я хочу выглядеть особенно красивой сегодня вечером – ведь это последний вечер, который мы проведем вместе.

Голос Эрики прервался, и она поспешила уйти, боясь, что снова кинется в объятия старшего помощника – на этот раз рыдая в голос.

«Это твоя последняя ночь с ним, и ты прекрасно знала, что она настанет, – твердила она себе. – Ты можешь рассчитывать лишь на то, что сделаешь ее незабываемой для капитана Дэниела Маккалема».

Помощник кока приготовил для нее ванну, и Эрика блаженствовала в горячей воде, заставляя себя думать лишь о предстоящем вечере. Потом она снова призвала на помощь юного слугу и попросила его нагреть щипцы для завивки, которыми не пользовалась с того самого дня, как покинула Бостон. Скоро волосы Эрики были подняты на макушку, перевязаны лентой и каскадами блестящих колец ниспадали на спину – точь-в-точь как когда-то у ее бабушки.

Бабушка как бы служила вдохновительницей сегодняшнего замысла внучки: надевая на палец кольцо с бриллиантом и сапфиром, Эрика напомнила себе, что, как утверждала и мать, бабушка была самой красивой и уверенной в себе женщиной из всех, кого ей доводилось знать. И особенно безмятежной и почти греховно удовлетворенной она чувствовала себя в последние годы жизни.

«Потому что в молодости у нее было много любовников, – с вызовом заявила себе Эрика. – Ты знаешь о пятерых, а их, разумеется, было гораздо больше. Она, безусловно, одобрила бы то, чем ты занималась здесь, на шхуне. Она-то понимала, что бывают чувства страстные, но далеко не вечные».

В последние несколько дней и ночей каюта капитана стала и каютой Эрики; готовясь к свиданию, она пользовалась преимуществом глядеться в большое зеркало, закрепленное на стене сбоку от двери. Надев белую шелковую рубашку и кружевную нижнюю юбку, Эрика хмурилась в нерешительности, не зная, какое платье выбрать, чтобы сразить любовника наповал. Дэниел уже видел весь ее гардероб, кроме того одеяния, в котором она сейчас стояла перед зеркалом, любуясь собой.

И когда дверь распахнулась, Эрика не поспешила накинуть что-либо на себя, а осталась стоять, гордая, полная надежд, ожидая непредсказуемой, как всегда, реакции Дэниела.

В его синих глазах вспыхнуло восхищение при виде ее обнаженных плеч и очаровательных кудрей. Наклонив голову набок, он спросил негромко и спокойно:

– Что за игра сегодня?

– Не понимаю?

– Принцесса? Королева? Герцогиня?

Эрика сделала скромный реверанс.

– Вы мне льстите, капитан. Боюсь, что я всего лишь простая крестьянская девушка из французской провинции.

– Вот как? Вы изображаете вашу матушку? Или бабушку?

– Разумеется, бабушку. Мама родилась в Париже, и в ней нет ни капельки простоты.

– Я хочу услышать рассказ о них обеих, – заявил Дэниел, подходя к Эрике и обнимая ее. Он поцеловал ее в губы раз и другой, а затем отнес к кровати и сел, держа Эрику на коленях. – Сначала о бабушке: ведь именно ее я должен благодарить за твои милые представления, не так ли?

– Она бы тебя обожала, – вздохнула Эрика, обвивая руками шею Дэниела. – Она поняла бы, какие чувства мы испытываем друг к другу, и одобрила бы нас.

– А что сказала бы твоя мать?

– Если бы я рассказала ей, она пришла бы в ужас. Но, в конечном счете, она же дочь моей бабушки и в глубине души поняла бы меня. Дело в том, что мама полюбила папу в таком юном возрасте, что даже не осознает, каким сложным может быть это чувство. Хотя мне думается, что теперь она это поняла, – лукаво добавила Эрика. – Подозреваю, что для поездки в Париж была особая причина. Во всяком случае, опыт бабушки был совершенно противоположным. Она влюблялась пять раз.

– Пять?

– Она пять раз выходила замуж, – покраснев, сообщила Эрика, – ну, я и полагаю, что она любила.

– Пять раз выходила замуж? – Дэниел изобразил невероятное изумление. – Что-то она не похожа на простую французскую крестьяночку, Эрика. – Он поиграл колечком ее волос и сказал: – Если она была хоть наполовину так красива, как ее внучка, я полагаю, мужчины приезжали очень издалека, чтобы удостоиться одного ее взгляда.

– Капитан Маккалем! – Эрика сделала строгое лицо. – Уж не пытаетесь ли вы соблазнить меня? Осторожнее, – продолжала она кокетливо, – не то я сама решу обзавестись пятью мужьями, и вы станете первым из них. Мы подождем, пока подрастут близнецы, а тогда поженимся и всю жизнь станем плавать по морям вместе.

– Я бы очень этого хотел, – внезапно охрипшим голосом произнес Дэниел и, приподняв Эрику, уложил ее на кровать. – Я мог бы показать вам поразительные места, мадемуазель, – склонившись над ней, мечтательно сказал он. – Там есть необыкновенные яства, и птицы, и звезды, и солнечные закаты, которых не увидишь, пока не доберешься до края земли. Со мной.

Эрика почувствовала, что предательские слезы вот-вот навернутся на глаза, и заставила себя улыбнуться, глядя в сияющие глаза капитана. Она высказала свое предложение не всерьез, а затевая новую игру, но Дэниел ответил так, что она поняла: ему не хочется расставаться – по крайней мере расставаться без надежды встретиться снова и любить друг друга.

– Если я собираюсь стать одним из твоих пяти мужей, значит, мне можно тебя поцеловать?

В ответ она запустила пальцы в густые взлохмаченные волосы Дэниела и притянула к себе его голову, страстно целуя в губы и по-прежнему стараясь утаить от него свои слезы. Она чувствовала, что сегодня он был нежнее и ласковее, чем раньше, – ведь нынешняя ночь была последней и он хотел сохранить ее в памяти навсегда.

Эрика же хотела большего, и когда Дэниел овладел ею, сердце у нее забилось гулко и часто не только от его возбуждающих движений, но и от слов, сказанных им словно бы в шутку. Значит, он хотел, чтобы она поплыла с ним на край земли. Он хотел стать ее мужем. Произносил он свои слова так, будто они лишь часть их романтической игры, но он говорил правду, быть может, сам того не сознавая. И вдруг Эрика поняла, как они должны поступить.

«Потому что так может быть! – твердила она себе как в тумане, отдаваясь его умелым ласкам. – Я могу плавать с ним и не стану его связывать. Я буду воодушевлять его, пробуждать в нем бесстрашие и отвагу, я завладею его сердцем. А он наполнит мою жизнь такими потрясающими событиями и приключениями, что я перестану понимать, как это другие женщины живут на земле и не сходят с ума от скуки».

– Дэниел! – повторяла она вслух снова и снова, пока не достигла пика наслаждения, пока не услышала, как он не проговорил, а простонал ее имя, а потом крепко сжал ее в объятиях и прошептал:

– Мне все больше нравится мысль стать одним из твоих пяти мужей.

– Мне тоже, – вздохнула она, благодарно прижимаясь к нему.

Не имеет значения, что для Дэниела это игра. Важно лишь то, что происходит между ними. И Эрика намеревалась победить.

На следующий день она не стала укладывать свои вещи, уверенная, что успеет съездить в Бостон, лично разорвать помолвку – Джек, безусловно, заслуживает такой малости! – и вернуться в Салем до того, как отплывет «Ночная звезда». Шону необходимо повидаться с Бетси, другим членам команды захочется хоть пару деньков поразвлечься, посидеть в многочисленных в этом портовом городе тавернах и пивных.

А потом она просто предъявит Маккалему ультиматум. Он хочет стать одним из ее пяти мужей? Отлично. Он может стать первым. Он хочет увезти ее на край земли, когда подрастут близнецы? Отлично. За исключением того, что она не собирается ждать так долго, и, стало быть, у него есть выбор: он может оставить детей в Салеме у Абби или взять их с собой.

Если Шон Линч посмеет бросить в ее сторону хоть один косой взгляд, она ему задаст такую трепку, что он не скоро это забудет! Эрика не Лили. Она вполне здоровая искательница приключений. И если Дэниелу нужно в женщинах разнообразие, она в состоянии изобразить любую, какая ему нравится. Она уже доказала, на что способна, и ему это пришлось по вкусу.

В последние часы их плавания Эрике порой казалось, что Дэниел пришел к тому же решению, что и она. Он держался весело и сердечно. Ей это казалось добрым знаком – ведь если бы он считал, что они прощаются навсегда, это хоть как-то сказалось бы на его настроении. И он, наверное, попытался бы улучить несколько минут для последнего свидания у него в каюте. А он – и это просто великолепный знак! – как ни в чем не бывало занимался своим делом, поглядывал на снасти, подбадривал менее опытных молодых членов команды, предлагая им повыше забираться на мачту, пока погода ясная.

Солнце, которое так долго не могло пробиться сквозь толщу туч, сегодня наконец-то добилось в этом успеха и заливало шхуну и ее благодарных обитателей золотым теплом. Эрика и Полли устроились играть в карты на палубе под солнышком, а матросы суетились вокруг них, бегали весело и бодро, предвкушая горячую еду и мягкие постели в самом ближайшем будущем – всего через несколько часов.

И тут О'Рурк выкрикнул со своего наблюдательного поста высоко над палубой:

– Салем!

Суета на палубе в ту же секунду превратилась в нечто подобное всеобщему буйному помешательству.

– Скорее, Полли! – выкрикнула Эрика, быстро собирая игральные карты и запихивая их в жестяную коробку, в которой они хранились. – Мы выходим из подчинения. Я хочу посмотреть, как мы пришвартуемся.

Улыбка девчушки была немного покровительственной.

– Пройдет еще довольно много времени, пока это случится. А если папа позволит вести шхуну дяде Шону, то времени пройдет гораздо больше, потому что он очень осторожный.

– Ты у нас настоящий знаток морского дела, – улыбнулась Эрика. – Я тоже намерена научиться этому, и как можно скорее. – Она взяла девочку за руку. – Расскажи пока мне о доме твоей бабушки в Салеме. Ты часто там бываешь?

Полли кивнула и сказала:

– Там сейчас живут бабушка и дедушка Майкла О'Рурка. Они присматривают за домом, пока наша бабушка остается с нами.

– Как это славно!

– Они такие веселые, – согласилась Полли, – хотя и старые. Иногда к ним в гости приезжают дети, и это совсем здорово.

– Понятно.

Эрика подумала о своем плане познакомить Полли с маленькими сестричками Джека и встрепенулась от радости. Да, это прекрасно. Словно бы все происшедшее предвещало, что они с Дэниелом соединятся навсегда.

Бросив взгляд в сторону юта, она увидела, что Дэниел смотрит на нее с задумчивой улыбкой, и помахала ему. Еще одно доброе предзнаменование. Он размышляет о женитьбе и, как любой нормальный мужчина, немного растерян. Но он не выглядит опечаленным, как было бы перед разлукой навсегда; в то же время он и не слишком весел – веселость означала бы, что он радуется избавлению от сложностей, привнесенных Эрикой в его жизнь.

«Потому что ему приятны эти осложнения, и он любит тебя», – заверила она себя.

Там, на юте, Дэниел бросил последний восхищенный взгляд на свою красивую пассажирку и отошел к штурвалу, тотчас обнаружив, что его старший помощник взирает на своего капитана с явным неодобрением в зеленых глазах.

– Проблемы?

Шон покачал головой.

– Не со шхуной по крайней мере. Я просто думаю, понимаешь ли ты, что творишь.

– В каком смысле?

– В смысле Эрики. В состоянии ли ты расстаться с ней, когда настанет час?

– Может, это и не понадобится, – передернув плечами, ответил Дэниел.

– Что это значит?

– Это значит, что я решил удержать ее. – Дэниел виновато улыбнулся. – Я знаю, что мы заключили пакт, Шон, но я его нарушу. Похоже, я более склонен к браку, чем считал.

– Дэнни… – Шон задумчиво помолчал. – А как же Райерсон?

– На этот счет не стоит беспокоиться. Эрика рассказала мне все о нем. Хотел бы я, чтобы ты это слышал. Ее отец выбрал для дочери Райерсона в качестве средства удерживать ее от сумасбродства. Как она сама выразилась, «от глупых выходок».

– Не слишком легкая работенка, – заметил Шон.

– Просто непосильная, – весело согласился Дэниел. – Я, например, решил даже и не пытаться. Тем более что ее выходки мне по вкусу, так что остается только смотреть на них и радоваться.

– На Ла-Кресенте?

– Ей там нравится.

– И у вас с ней будут дети?

– Я думаю, она будет на этом настаивать, – пожимая плечами, произнес Дэниел. – По причинам, о которых я как джентльмен вынужден пока умолчать.

– Ты сказал ей о своих чувствах?

– Пока нет, но скажу, как только она порвет со своим Райерсоном. В глубине души она уже с ним покончила. Ей осталось лишь признаться в этом себе и сообщить о своем решении Райерсону. – Он заговорил более серьезным тоном. – Она не любит его, Шон. Это легко понять по тому, как она говорит о нем. Девушка жаждала любви – ты ведь понимаешь, что она для этого создана, – и ее отец выбрал для нее этого парня, а Эрика попыталась полюбить его. На мое счастье, попытка оказалась неудачной.

Шон улыбнулся – несколько натянуто.

– Вот почему ты не ревновал ее к Джеку.

– Ревновать к нему? К математику, который торчит у себя в кабинете, уткнувшись в книги, в то время как его красавица невеста удирает на острова? Я признателен ему до глубины души за то, что он удерживал ее возле себя два года, чтобы я познакомился с ней и женился.

– А если она не захочет выходить за тебя?

– С чего бы это? – начал Дэниел и вдруг усмехнулся как-то невесело. – Прошлой ночью она позволила мне стать одним из ее пяти мужей. Я решил стать первым. Если повезет, ей, может, и не понадобятся другие.

– Пяти мужей?

– Ну да, так что у тебя тоже есть шанс, если ты в этом заинтересован.

Первый помощник поморщился.

– Никогда не видел тебя в таком прекрасном настроении. Принимаю это как некое доказательство. В конце концов, Эрика та, кто тебе нужен. Даже если… – Он помолчал и спросил: – Так ты расстался с мыслью о покупке клипера?

– Что?

– Ты же говорил, что продашь «Ночную звезду» и купишь клипер. Лет через десять, когда близнецы достаточно подрастут, чтобы или плавать вместе с тобой, или учиться торговому делу в Салеме. Если у тебя с Эрикой будет новая семья…

– При Эрике и «Ночной звезде» у меня будет столько приключений, что хватит до конца дней. – Дэниел с воодушевлением похлопал своего помощника по спине. – Порадуйся за меня, Шон. В ней есть все, чего может пожелать мужчина, и она моя.

Шон испытующе посмотрел на него.

– Ты должен поговорить с ней. И никаких игр. Иначе все может плохо кончиться, когда она увидится с Райерсоном.

– Я же сказал тебе, что он не помеха. – Дэниел покачал головой, удивляясь, как это Шон не замечает очевидного. – Эрика сделает все, что должна сделать, и вернется еще до конца недели. Она даже не стала упаковывать свои вещи. Одна из ее маленьких причуд. И оставь, пожалуйста, свои сомнения. Я смотрю вперед лет на пятьдесят или даже больше. И Эрика тоже. Могу дать тебе гарантию.

Дэниел заранее послал извещение в Бостон, и Эрика была уверена, что Джек пришлет за ней экипаж. Хорошо бы Сара выкроила время и приехала, это дало бы замечательную возможность поделиться с ней восхитительными подробностями любовной истории, не опасаясь, что Джек подслушает и обидится. Надеясь еще издали увидеть гувернантку, Эрика обосновалась у самых поручней шхуны, которую Шон мастерски вел к пристани на глазах у радостной толпы моряков, детей и гуляющих горожан.

Она не особенно готовилась к разговору с Джеком, в глубине души полагая, что он отнесется ко всему услышанному спокойно. Ведь это прежде всего его проблема. А он вообще ко всему относится слишком спокойно. Именно это часто задевало Эрику.

«Наверное, ты должна рассказать ему обо всем, – говорила она себе, высматривая в толпе Сару или хотя бы кучера Джека. – Не скрывай от него подробностей твоего увлечения Дэниелом. Бомбардируй его этими подробностями, чтобы он понял, как следует относиться к своей истинной любви. Расскажи ему о поцелуях. О лунном свете. О пирате и принцессе… ну нет, об этом, пожалуй, не надо. Пусть он все прочувствует, попробует на вкус и сделает необходимые выводы».

Тут она увидела знакомое лицо, но отнюдь не лицо Сары или кучера. То был сам Джек! Искренне удивленная и тронутая, Эрика упрекнула себя за то, что сомневалась в его появлении на пристани. С точки зрения Джека они были все еще помолвлены, и если ее записка об отъезде на Багамы поразила его, а сам отъезд показался чистой глупостью, то, как и подобает джентльмену, он, разумеется, должен был встретить возлюбленную на пристани.

Эрика принялась было махать своему красивому нареченному, но внезапно ее осенила мысль, по ее мнению, совершенно блестящая. Она развернулась на сто восемьдесят градусов и помчалась на ют, где едва не столкнулась с Дэниелом.

– В чем дело? – спросил он. – Ты увидела привидение?

– Идем скорее! – потребовала Эрика, хватая его за рукав и увлекая к поручням на обозрение всем собравшимся на пристани. – Джек вон там, в толпе. Он приехал сам!

– А ты чего ожидала? – усмехнулся Дэниел. – Ведь мы послали извещение. Однако меня не занимают ни долговязые личности, ни юношеское обаяние, так что уволь…

– Дэниел! Послушай меня, – умоляла Эрика, обвивая руками его шею. – Ты должен поцеловать меня так, как не целовал еще ни разу. Это мой шанс показать Джеку то, о чем я просила его долгие месяцы. Так что, пожалуйста, сделай это!

Держа Эрику за плечи, он в изумлении смотрел на нее сверху вниз, обескуражено пытаясь сообразить, чья же она женщина. Впервые за прошедшую в плавании неделю Дэниел не был уверен, что понимает это.

Эрика хочет показать Райерсону, каких поцелуев она жаждет? Зачем она хлопочет об этом теперь? Щеки у нее горят, золотистые глаза сияют – ради Райерсона? Потому что он соизволил явиться «лично» в Салем? И теперь получил возможность вернуть ее? Или он ее и не терял?

– Не упрямься, Дэниел! Покажи ему, каким великолепным это может быть, если он…

– С радостью. – В бурном приступе гнева, смешанного с уязвленной гордостью, он притянул Эрику к себе и поцеловал грубо, без малейшей нежности, а потом оттолкнул от себя осторожным, но лишенным всякого почтения жестом.

– Уходи. Беги к нему, а мне надо заняться грузом.

– Дэниел…

– Иди! Парень ждал достаточно долго! И теперь, когда он понял, чего ты от него хочешь, соверши романтическое воссоединение, о котором ты так мечтала.

Широко раскрытые глаза Эрики были полны тревоги, и это еще больше разъярило Дэниела. Неужели она ожидала, что он ласково попрощается с ней, отправляя в постель к другому мужчине? В постель первого мужа, ни много ни мало!

– Передай ему мои наилучшие пожелания. – Он разразился жестким смехом. – И поблагодари за то, что я могу передать ему тебя с рук на руки. Иначе я просто не знал бы, как от тебя отделаться.