Глава 6

Защита подкаменья Мифиль

Позже он проснулся от того, что Мореход тряс его за плечо. Высунув голову из-под одеял, в тусклом свете полуприкрытых чаш с гравием он увидел, что снегопад прекратился, но рассвет еще не наступил. Ночь набросила на долину свое черное покрывало.

– Отстань. Дай мне поспать… – неразборчиво забормотал он, пытаясь снова залезть под одеяло. Мореход продолжал его трясти:

– Вставай, юр-Лорд. Тебе нужно поесть. Скоро выходим.

– Рассвет… – Губы Кавенанта плохо слушались, точно онемение распространилось уже и на них. – Он говорил – мы выходим на рассвете.

– Йорквин заметил огни, приближающиеся к Мифилю со стороны Южных Равнин. Люди по ночам теперь не осмеливаются ходить с огнями. К нам со стороны подкаменья тоже кто-то подбирается. Мы не можем больше оставаться здесь.

Все еще толком не проснувшись, Кавенант напился холодной талой воды. Ледяной ветер быстро привел его в чувство. Дрожа от холода, он взял протянутую миску с едой, в которой обнаружил хлеб и ягоды алианты, и принялся быстро есть.

– Если… Кто бы ни были эти твари… Если они придут, мы здесь в безопасности? – спросил он с набитым ртом.

– Может быть. Но защитникам подкаменья придется туго. Они – люди Триока, мы должны помочь.

– А почему бы им просто не спрятаться в горах и не дождаться, пока нападающие уйдут?

– Они не раз делали так прежде. На Мифиль нападают не в первый раз. Жителям опостылело восстанавливать разрушенные дома, и на этот раз они решили драться.

Опустошив миску, Кавенант снова напился холодной воды, от которой у него заломило горло.

– Я – плохой воин.

– Я помню. – Мореход улыбнулся, глядя на него со странным выражением, словно то, что он на самом деле помнил, не соответствовало словам Кавенанта. – Ты будешь в безопасности.

Взяв флягу и миску, он положил их в большой кожаный мешок; вытащив оттуда тяжелую куртку из овчины, он протянул ее Кавенанту.

– Она сослужит тебе хорошую службу – хотя от этой зимы не защитит никакая одежда, никакой огонь. Жаль, что я не могу предложить тебе обувь получше. Но жители подкаменья носят только сандалии. – Он достал из мешка пару сандалий на толстой подошве.

Обуваясь, Кавенант впервые увидел, как сильно изранены его ноги. От кончиков пальцев до пяток они были стерты, избиты и покрыты кровавыми волдырями; со щиколоток свисали остатки носков. Но боли он не чувствовал.

– Нечего тревожиться об этом, – пробормотал он себе под нос. – Это всего лишь проказа.

Он натянул сандалии и застегнул ремешки. “Когда-нибудь я, наверно, пойму, зачем вообще пытаюсь заботиться о своем здоровье”, – подумал Кавенант. Но в глубине души он знал зачем. Этого требовала та цель, которая становилась все отчетливее с тех пор, как он снова оказался в Стране.

– Тебе непременно нужно побывать в моем мире, – прошептал он, обращаясь не столько к Великану, сколько к самому себе. – Это нестрашно, зато перестаешь что-либо чувствовать.

В этот момент Триок их окликнул. Мореход быстро упаковал одеяла в мешок, взял его в одну руку, в другую – чашу с гравием, и вместе с Кавенантом они двинулись в сторону подкаменья.

Триок со своими спутниками стояли около узкой расщелины, которая вела в долину. Они разговаривали тихими напряженными голосами, дожидаясь, пока Мореход и Кавенант присоединятся.

– Горный брат, – отрывисто произнес Триок, – разведчики вернулись с Равнин. Слен сообщил… – Он резко оборвал себя, насмешливо улыбнувшись. – Прости, я забыл о вежливости и не представил вас друг другу. – Он повернулся к пожилому коренастому мужчине, который с трудом переводил дыхание на холоде. – Слен, муж Терас, это юр-Лорд Томас Кавенант, Неверящий и Носящий Белое Золото. Неверящий, это Слен, самый лучший повар на всех Южных Равнинах, а его жена, Терас – старейшина подкаменья Мифиль.

Кавенант и Слен отсалютовали друг другу; у Кавенанта это получилось довольно неуклюже, словно холод и онемение сковывали его движения. Триок повернулся к двум другим своим товарищам, мужчине и женщине, похожим друг на друга как близнецы. У обоих был воинственный и одновременно изрядно потрепанный вид, словно ночные стычки были для них самым обычным делом; когда они посмотрели на Кавенанта, их взгляды ничего не выражали – точно они утратили способность удивляться.

– Это Йорквин и Квайррел, – произнес Триок. – Мы воюем с ними плечом к плечу с первых дней нападения на Страну. Неверящий, когда до нас дошла весть об осаде Ревелстоуна, мы как раз гнались за большой бандой тварей Серого Убийцы на Южных Равнинах. Мы тут же оставили их и скрылись, заметая следы. Но несколько наших наблюдателей продолжали следить за ними. Вернувшиеся только что наблюдатели сообщили, что сначала бандитам никак не удавалось найти нас, но два дня назад они неожиданно ринулись прямо к Мифилю. – Угрюмо помолчав, Триок продолжал:

– Думаю, их привлекла та сила, которую мы использовали на Смотровой Площадке Кевина. Меленкурион! У некоторых из этих тварей есть глаза… Я хочу сказать, что они способны чувствовать…

– Значит, мы здесь не в безопасности, – сказал Мореход. – Если они и в самом деле “увидели”, как действует Высокое Дерево, то не успокоятся до тех пор, пока не захватят его, чтобы отдать Душегубу, и не убьют его обладателя.

Закашлявшись, Слен сказал:

– – Нужно уходить. Они нападут на рассвете. Триок коротко кивнул.

– Мы готовы. – Он посмотрел на Кавенанта и Морехода. – Неверящий, мы пойдем пешком – дни поездок верхом давно позади. Справишься?

– Сейчас уже поздно думать о том, с чем я справлюсь, а с чем нет, – ответил Кавенант, пожав плечами. – В крайнем случае. Мореход, если я стану вас задерживать, может взять меня на руки.

– Ну, что же… Тогда, – Триок затянул потуже пояс плаща и поднял над головой чашу с гравием, освещая дорогу, – пошли.

Квайррел быстро первой двинулась вперед во мрак ущелья, за ней – Триок и Слен; дальше шли Кавенант и Мореход, который держал вторую чашу с гравием; Йорквин замыкал шествие.

Пройдя совсем немного, Кавенант понял, что у него еще слишком мало сил для путешествия. Мышцы не слушались, каждое движение давалось с трудом, он начал замерзать. Кавенант пытался держаться, несмотря ни на что, но когда показалось подкаменье, он понял, что без помощи ему не обойтись. Если он хотел когда-нибудь достигнуть той цели, которая скрыто зрела в душе, он должен был научиться принимать помощь. Тяжело дыша, он привалился к скале. Мореход тут же склонился над ним:

– Я здесь, друг мой.

– Мореход, мне не справиться одному. Добродушно рассмеявшись, Мореход сказал:

– И мне тоже, друг мой, и мне тоже. В дружбе есть своя прелесть, не так ли?

Без видимых усилий подняв Кавенанта, он взял его на руки, как ребенка, так, чтобы тот мог смотреть вперед, и отдал ему чашу с гравием. В теплом свете огненных камней стало видно, что Великан ухмыляется.

– Я рискую, друг мой, – произнес он. – Быть полезным – очень приятно: это легко может превратиться в опасную привычку.

Он замолчал, заметив нахмуренное лицо обернувшегося к ним Триока. Вскоре Триок закрыл свою чашу с гравием, по кивку Морехода Кавенант сделал то же самое, и Великан спрятал ее в мешок. Дальше они спускались по открытому склону горы в полной темноте, лишь вдалеке, точно искры, мерцали сторожевые огни.

– Их много, – напряженно произнес Мореход. – Они нападут на рассвете – так сказал Слен.

– Тогда нужно поторопиться, – сверкнув глазами, ответил Триок.

Свернув влево, он трусцой двинулся по темному карнизу. Быстрыми шагами Мореход догнал его, и вскоре они уже шли по более пологому склону. Постепенно Кавенант почувствовал, что воздух стал гораздо менее разреженным. Тепло прижатой к груди чаши с гравием придавало ему сил. Он попытался вспомнить, как выглядела эта тропа весной, но мешали мрак и холод. Между тем Триок перешел на бег, и вслед за ним Мореход. Толчки, которые при этом испытывал Кавенант, вытрясли у него из головы все посторонние мысли. Глаза понемногу привыкали к темноте, и вскоре он уже мог различать очертания высоких гор слева, глубокую долину справа и на дне ее ощерившуюся льдом замерзшую реку. Затем тропа круто свернула к подкаменью, а за восточными пиками гор стали видны первые тусклые проблески занимающегося рассвета.

Из-под подошв Триока, который бежал все быстрее, летели комья серого снега; над головой Кавенанта тяжело, с хрипом дышал Мореход.

Неожиданно Квайррел резко остановилась. Когда Триок и Мореход нагнали ее, они увидели, что рядом с ней стоит еще одна женщина, жительница подкаменья. Она быстро и негромко произнесла:

– Триок, люди готовы. Твари приближаются. Их много, но разведчики не заметили ни пещерников, ни юр-вайлов. Что будем делать?

Пока она говорила, Кавенант спрыгнул на землю. Потопав ногами, чтобы разогнать кровь, он подошел поближе, прислушиваясь к разговору.

– Кто-то из них “видит”, – сказал Триок. – Они охотятся за Высоким Деревом.

– Старейшины сказали то же самое.

– Мы воспользуемся этим, чтобы заманить их в ловушку. Я останусь с этой стороны подкаменья, так, чтобы им пришлось перерыть все дома, разыскивая меня. Они разделятся. Нам помогут само подкаменье и неожиданность нашего нападения. Скажи людям, чтобы они спрятались за стенами домов, на той стороне.

Женщина повернулась и направилась к подкаменью. Триок медленно последовал за ней, на ходу давая указания Квайррел и Йорквину. Бок о бок с Мореходом Кавенант пошел следом за ними, раздумывая о том, как бы ему уцелеть в предстоящей схватке. Триок был уверен, что твари охотятся за ломиллиалором, но Кавенант придерживался иного мнения. Он подозревал, что банда по указанию Фоула разыскивает его и Белое Золото.

Тяжело дыша, он шел вслед за Триоком, и вскоре его взору открылись очертания каменных домов, выстроенных по кругу; по большей части они были одноэтажными, с плоскими крышами. Их входы были обращены к открытой площадке в центре круга, где происходили собрания жителей.

В отдалении, у входа в долину, виднелись огни нападавших. Они быстро перемещались, точно твари уже чувствовали запах добычи и это их подгоняло.

Пристально вглядываясь в направлении огней, Триок сказал, обращаясь к Мореходу:

– Если мы потерпим поражение. Высокое Дерево и Неверящий остаются на твоем попечении. Ты должен будешь сделать то, что не удалось мне.

– Мы справимся с ними, – ответил Мореход. – Нельзя допустить, чтобы они ушли. Что такого особенного ты можешь не успеть сделать?

Резко тряхнув головой в сторону Кавенанта, Триок ответил:

– Простить его.

Не дожидаясь ответа, от устремился к подкаменью. Кавенант кинулся следом, но онемевшие ноги подвели – они так неуверенно скользили, что он не мог передвигаться достаточно быстро. И все же у самого подножия холма ему удалось догнать Триока. Схватив его за руку, он произнес, тяжело выдыхая клубы пара:

– Не надо прощать меня. Не надо мучить себя ради меня. Просто дай мне оружие, чтобы я тоже мог сражаться. Триок резко выдернул свою руку.

– Оружие? – почти прокричал он. – Зачем тебе оружие? У тебя же есть твое кольцо, пользуйся им! – Но тут же взяв себя в руки, он мягко добавил:

– Кавенант, может быть, настанет день, когда мы поймем друг друга, ты и я.

Сунув руку под плащ, он достал каменный нож с длинным лезвием и с серьезным выражением лица вручил его Кавенанту, словно они были добрыми товарищами. И тут же заторопился прочь, к своим людям, которые суетились, занимая позиции на окраинах селения.

Кавенант смотрел на нож в своей руке, точно это была ядовитая змея. Теперь, когда у него и вправду оказалось оружие, он понятия не имел, что с ним делать. Он вопросительно посмотрел на Морехода, но внимание того было поглощено зрелищем приближающихся огней; глаза его пылали, точно в них отражались все битвы, в которых ему пришлось участвовать. Кавенант внутренне содрогнулся. Он покрутил нож в руке, поворачивая его то так, то эдак; потом распахнул куртку и сунул нож под ремень.

– Что дальше? – требовательно спросил он, пытаясь отвлечь Великана. – Будем просто стоять? Или начнем бегать кругами?

Лицо Великана потемнело.

– Они защищают свои дома, – сурово произнес он. – Если не можешь помочь, воздержись, по крайней мере, от насмешек.

Махнув рукой, он зашагал в направлении ближайших домов.

Сокрушаясь по поводу того, что он навлек на себя непривычный гнев Морехода, Кавенант поплелся за ним. Большинство людей уже спрятались за домами. Великан задержался у задней стены одного из них, прочные навесы которого, поддерживающие плоскую крышу, доходили ему до шеи. Когда Кавенант оказался рядом, он легко поднял его и без особых усилий броском закинул на крышу.

Кавенант упал лицом в снег. Отплевываясь, он тут же поднялся на колени и разгневанно повернулся к Великану.

– Здесь ты будешь в большей безопасности, – сказал тот и кивнул в сторону соседнего дома. – Я буду охранять тебя оттуда. Пригнись пониже, они уже почти здесь.

Кавенант тут же упал ничком. Словно по сигналу, в то же мгновение вокруг воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь угрюмым завыванием ветра. На крыше он чувствовал себя совершенно беззащитным. Даже от такой высоты у него кружилась голова; он знал, что не сможет ни взглянуть вниз, ни спрыгнуть в случае необходимости. Откатившись от края, он замер. Хотя его движения были приглушены снегом, ему они показались очень громкими. Некоторое время у него не хватало мужества обернуться – он боялся увидеть над краем крыши злобные глаза преследователей.

Но мало-помалу страх и тревога исчезли. Ругая себя за трусость, раскинув в сторону руки, он медленно и осторожно начал разворачиваться и, в конце концов, оказался лицом к центру подкаменья.

Все небо над долиной было обложено густыми серыми облаками, сквозь которые просачивался бледный утренний свет, придавая всему болезненный, унылый вид. От этого зрелища Кавенанта пробрал озноб. Дневные сумерки были неестественны, не правильны – отсюда он ощущал это даже острее, чем со Смотровой Площадки Кевина. И злоба стоявшего за всем этим ошеломляла. Фоулу оказалось по плечу исказить даже самые фундаментальные земные законы! В таком случае, что для него какой-то один несчастный прокаженный? Кавенанту вдруг стало ясно, что любая попытка противостоять этой мощи была смехотворна.

Рука Кавенанта невольно потянулась к ножу, словно одно прикосновение к нему могло напомнить ему о том, на что способны мужество и сила духа. Однако в этот момент сквозь вой ветра до него донеслось неясное лязгание. Напрягая слух, он понял, что орда тварей Фоула приближается.

Они даже не старались идти бесшумно, двигаясь с уверенностью голодной толпы, не сомневающейся в успехе. Грязным потоком катясь вдоль реки, они клацали оружием, вызывая на бой жителей подкаменья. Кавенант вжался в плоскую крышу, глядя через ее край так напряженно, что заломило глаза.

Гортанные крики и удары железа по камню стали слышнее – твари принялись обыскивать первые дома. Кавенант по-прежнему ничего не видел – строения загораживали ему обзор. Повернувшись в другую сторону, он заметил, что в пальцах у него зажат обледеневший комок снега; ему с трудом удалось разжать онемевшую руку. Сделав это, он положил открытые ладони на каменную поверхность крыши, чтобы быть готовым, в случае надобности, к прыжку.

Твари явно не собирались окружать селение, не старались захватить жителей врасплох; они с криками прочесывали дом за домом, двигаясь таким образом, чтобы оттеснить людей к горловине долины. Кавенант не мог придумать этой тактике никакого другого объяснения, кроме беспредельной самоуверенности и презрения к противнику. Твари были абсолютно уверены в том, что люди никуда от них не денутся, и, по-видимому, уже предвкушали кровавую резню. Как ни странно, от этой мысли Кавенанту стало легче – они наверняка вели бы себя иначе, если бы их задачей был захват такой могущественной и таинственной вещи, как его Белое Золото.

Но вскоре ему стало ясно, что такому их поведению могло быть и другое объяснение. Сквозь рассветную мглу он разглядел на дальнем конце селения вспышку зеленого света. Она длилась всего мгновение, но воздух сразу же наполнился грохотом, который могли бы издавать множество валунов, скатываясь откуда-то и ударяясь друг о друга. Кавенант был настолько ошеломлен, что едва не вскочил на ноги, чтобы разглядеть, что случилось. Однако первые твари уже показались в центре подкаменья, и он остался лежать.

Большинство из них напоминали людей, но странно обезображенных, словно еще при рождении некий могучий кулак сдавил и перекрутил им все кости, искорежив почти до неузнаваемости. Глаза находились не на своем месте, носы и рты уродливо выпирали, кожа бугрилась, точно глина, выдавливаемая между сильными пальцами; у некоторых по лицу сочилась отвратительная на вид жидкость, словно вся голова была огромной гноящейся язвой. Все остальные части тела также выглядели неестественно уродливо. У одних чудовищно изгибались спины, у других имелись лишние руки и ноги, у третьих голова казалась вдавленной, располагаясь на уровне груди. Но от всех без исключения веяло ненавистью ко всему здоровому и хорошему – ненавистью, которая, по-видимому, была самой их сутью.

Они были совершенно голые, если не считать мешков с едой и веревок, на которых болталось оружие. Сплевывая и скалясь, они вступили на главную площадь. Там они стояли, обмениваясь гортанными выкриками, пока с другого конца селения не сообщили о том, что половина домов уже у них в руках. Тогда их вожак – высокий, костистый, с тремя массивными руками – пролаял какую-то команду, обращаясь к стоящим рядом. В ответ к нему приблизилась большая группа, ведя за собой троих, еще более удивительных и непохожих на остальных.

Эти трое были слепы и безволосы, точно юр-вайлы, но, в отличие от последних, у них отсутствовали и носы, и уши. Крошечные головы сидели на могучих плечах. Бочкообразное туловище заканчивалось короткими ногами, тяжелые руки свешивались почти до земли. От плечей до кончиков пальцев тыльную сторону рук покрывали странного вида присоски.

Эти необыкновенные твари подошли к одному из домов и встали по разные стороны. По команде они приблизились к стенам, как можно шире раскинув руки, и, дойдя до них, прижались своими присосками к плоским камням. Казалось, они обнимают дом, источая на него свою злобную силу, захлестнувшуюся вокруг него, как петля.

Кавенант с возрастающим страхом наблюдал за ними. Теперь он все понял – эти трое были здесь главные. Между тем исходящая от последних сила возрастала, и вместе с ней усиливался запах эфирного масла; петля, наброшенная на дом, которая сначала только угадывалась, потом превратилась в сверкающий зеленый трос, бегущий через руки каждой твари вокруг дома и стискивающий его с неутолимой яростью. У Кавенанта мелькнула мысль крикнуть, предупредить жителей подкаменья об опасности. Но от страха язык у него точно прирос к гортани, внутри все похолодело. Не отдавая себе в этом отчета, он встал на четвереньки, чтобы лучше видеть происходящее.

Прошло несколько мгновений, в течение которых воздух трещал от зеленых искр. Казалось, камень, из которого был сделан дом, безмолвно кричит от боли и возрастающего давления. Потом обхватившая его петля взорвалась зеленым огнем, и дом, раскрошившись, начал осыпаться внутрь. Все, что в нем находилось, оказалось похоронено под грудой камней. Сделав свое дело, три ужасных разрушителя отошли назад и тупо замерли, ожидая нового приказа.

Внезапно невдалеке послышался пронзительный женский крик. Услышав, что кто-то бежит среди домов, Кавенант вскочил на ноги и увидел, как мимо дома, на крыше которого он находился, промчалась женщина с развевающимися седыми волосами; обеими руками она держала перед собой длинный нож. Она бежала к площади.

Он последовал за ней, перепрыгнув на соседнюю крышу. Потеряв равновесие, он упал и заскользил к самому краю, но тут же поднялся и отошел подальше, чтобы разбежаться для следующего прыжка.

Отсюда он хорошо видел, как женщина, ворвавшись на площадь, мгновенно оказалась среди тварей. Они были ошеломлены ее неожиданным появлением и не сразу пришли в себя. С разбегу подскочив к трехрукому вожаку, женщина вонзила свой длинный нож в его грудь со всей силой, на которую была способна, загнав его по самую рукоятку.

Другая тварь тут же схватила ее за волосы и отшвырнула прочь. Женщина упала, исчезнув из поля зрения Кавенанта. Он лишь видел, как твари двинулись к ней, угрожающе подняв мечи.

Кавенант перепрыгнул на следующую крышу, и на этот раз ему удалось сохранить равновесие. Пробежав по каменной поверхности, он прыгнул снова, оказавшись на крыше того дома, рядом с которым упала женщина. Не сумев затормозить, он свалился с крыши и рухнул на землю рядом с женщиной.

Удар оглушил его. Но его неожиданное появление ошеломило нападающих; ближе всех стоящая тварь отскочила, угрожающе размахивая мечом, точно перед ней из-под земли вырос целый отряд воинов. Встряхнув головой, чтобы прийти в себя, Кавенант поднялся на ноги.

Припав к земле, твари воинственно вертели своими мечами. Но когда до них дошло, что перед ними всего лишь наполовину оглушенный мужчина, они разразились хриплыми ругательствами и злорадным хохотом. Вложив в ножны оружие, некоторые из них двинулись к Кавенанту и к женщине, проявляя, однако, заметную осторожность. Другие, окружив их кольцом, продолжали глумливо насмехаться.

Дыхание тварей в морозном воздухе не поднималось паром, как у людей, – эта зима была, очевидно, для них самой подходящей средой.

Они приближались, жадно облизываясь, точно собирались сожрать Кавенанта живьем.

Женщина резко свистнула, чтобы их отвлечь, но они не обратили на нее ни малейшего внимания. Когда твари с гиканьем приблизились к Кавенанту вплотную, он неожиданно взмахнул рукой со своим кольцом, сделал шаг вперед и закричал:

– Убирайтесь, вы, кровожадные ублюдки, или я уничтожу вас на месте!

То ли его крик, то ли вид кольца напугал их; они отпрыгнули и снова схватились за оружие.

Схватив женщину за руку, Кавенант бросился бежать. Обогнув угол дома, он помчался в сторону, прочь от открытого пространства.

Взревев от ярости, твари кинулись в погоню. Но когда они оказались на узкой тропе между домами, на помощь пришел Мореход, ринувшийся вперед, точно таран. В тесном проходе между домами тварям некуда было деваться, и он мгновенно расправился с ближними, отбросив остальных к центру площади.

По крышам на помощь уже вбежали жители подкаменья во главе с Триоком, Квайррел и Йорквином. Воспользовавшись свалкой, возникшей из-за неожиданного нападения Великана, они обрушили на тварей град мечей и копий. Другие забежали вперед, преследуя всех, кто пытался скрыться в проходах между домами. Мгновенно все подкаменье оказалось охвачено сражением.

Но Кавенант ничего этого не видел; он продолжал бежать, пока не оказался за пределами последних домов, точно собирался мчаться дальше, в долину. Его остановил Слен, неожиданно выросший перед ним, точно из-под земли. Хрипло дыша, он закричал, обращаясь к женщине:

– Глупая! Куда ты несешься?

И схватив Кавенанта за рукав, он потянул его за собой, приговаривая:

– Пошли, пошли!

Вслед за Сленом Кавенант с женщиной двинулись по незаметной тропе, ведущей к подножию холмов. По дороге им все чаще попадались огромные валуны, лежащие здесь, очевидно, с незапамятных времен, но Слен уверенно пробирался между ними. Вскоре они добрались до скалы, в которой обнаружилась большая, хорошо укрытая пещера. У входа в нее на страже стояли несколько жителей подкаменья, а внутри около чаш с гравием сгрудились больные, дети и старики.

Первым желанием Кавенанта было войти в пещеру и присоединиться к ним. Но заметив сбоку от входа крутой склон с широкой площадкой наверху, он свернул туда, надеясь увидеть с высоты, что происходит в подкаменье. Седая женщина поднялась за ним следом; вскоре они уже стояли рядом, глядя на сражение.

Наконец он заметил, как высоко они забрались. Голова закружилась, ноги стали ватными, и он тут же отодвинулся от края. Мгновенно вся долина завертелась перед ним. Подумать только! Неужели это он совсем недавно прыгал по крышам? Однако женщина, заметив, что ему плохо, поддержала его. Постепенно головокружение прошло – наверное, от сильного желания видеть, что происходит в подкаменье. Вцепившись в плечо женщины, он заставил себя посмотреть вниз.

В центре боя над всеми возвышался Великан. Размахивая мощными кулаками, точно дубинками, он обрушивал их на тварей, сметая со своего пути ударами, от которых их головы, казалось, могли разлететься вдребезги. Однако их было очень много; к тому же у них имелось хорошее оружие, в то время как он действовал голыми руками. Постепенно им удалось оттеснить Морехода к той троице, которая занималась разрушением домов.

Теплый, радостный голос женщины болезненно ударил по напряженным нервам.

– Томас Кавенант, благодарю тебя, – сказала она. – Моя жизнь принадлежит тебе.

"Мореход!” – внутренне простонал он.

– Что? – Он не был уверен, что не ослышался. – Мне не нужна ваша жизнь! Какого черта вам понадобилось врываться туда?

– Не сердись, – тихо произнесла она. – Я ждала тебя. Я скакала верхом на ранихинах, которых ты мне присылал. Смысл ее слов не дошел до него.