Когда после глубокого и страстного поцелуя Консидайн поднял голову, Ианта стояла с закрытыми глазами и глубоко дышала. Он произнес полушепотом:
– Прости, мне не следовало так поступать.
Я мечтал поцеловать тебя с тех пор, как впервые увидел. Одни твои губы могут свести с ума, и меня ужасно влечет к тебе. Но между нами ничего не будет.
Ианта открыла глаза. Хотя он не спрашивал, она кивнула.
– Ничего не будет, – эхом повторила она.
Ианта это хорошо понимала. Что она могла предложить такому мужчине, как Алекс Консидайн? Телеведущая малоизвестного сериала и хромой научный работник с отвратительным шрамом на ноге? Как же ей далеко до тех обворожительных и блистательных женщин, в обществе которых он вращается!
– Я знаю, что тебя тоже влечет ко мне, – произнес Консидайн.
– Влечение – это не все, что я к тебе испытываю, – сказала Ианта. – Не знаю, что за страсть влечет меня к тебе, но она внушает мне ужас. Не хочу ничего продолжать, потому что у нас нет будущего, – в ее голосе все больше звучали горькие и ироничные нотки, – а если тебе нужно удовлетворить самолюбие, то могу признаться, что действительно хочу тебя.
Консидайн усмехнулся, но глаза его глядели серьезно. Он взял ее руку, поднес к губам и начал целовать пальцы. Однако Ианта выдернула руку и прижала к груди.
– Скажи, ты веришь в переселение душ? – спросил Алекс.
– Нет, – не раздумывая ответила женщина.
– Я тоже не верю. И все же, когда я впервые увидел тебя, мне показалось, что мы уже встречались раньше. Твои глаза, нежный профиль, волосы – все мне казалось знакомым.
– Ты мельком видел мой сериал, – скептически произнесла Ианта, – только тогда не обратил на меня внимания.
– Нет, сериал тут ни при чем, – Консидайн отвел взгляд в сторону, погрузившись в свои мысли, – мне скоро нужно принять решение, от которого зависит моя судьба. Решение, которое нельзя отложить. А ты вовсе не та женщина, с которой заводят мимолетные романы. Ах, если бы у меня было две жизни! – Какое-то время он выглядел растерянным, но вскоре его лицо приобрело привычное твердое выражение. – Остается надеяться, что в другой жизни мы встретимся и продолжим этот разговор.
Он повернулся и пошел прочь, не оборачиваясь, бросив на прощание: – Будь счастлива.
Ианта вошла в дом и защелкнула замок. Прислонившись спиной к двери, она прислушалась к реву мотора отъезжавшей машины.
Почему он не попытался убедить ее, как он выразился, завести с ним мимолетный роман? Ведь от него это не потребовало бы больших усилий.
Однако Ианта призналась себе, что Консидайн в любом случае не стал бы заводить с ней кратковременную связь, ведь он понравился ей именно своей честностью. И все же что за важное решение он должен принять? Может, это только отговорка, чтобы легче отделаться от ненужного знакомства? Ведь она ему не ровня и не пара, и он это понимает, несмотря на свое влечение.
Многие годы Ианта боролась с неуверенностью в себе, пытаясь найти опору в собственной привлекательности. Она знала происхождение этой неуверенности: в тот день, когда ее беспечный и пользующийся успехом у женщин отец оставил их с матерью, Ианта пришла к убеждению, что она отцу не нужна, а значит, любой мужчина, в том числе и самый дорогой, может просто не обратить на нее внимания и спокойно забыть о ней.
Здравый смысл подсказывал, что ее выводы неправильны, но ощущение своей неполноценности часто не давало Ианте покоя и даже определяло многие ее поступки. Иногда ей казалось, что она согласилась сниматься в сериалах только ради того, чтобы отомстить отцу: когда он увидит ее, то пожалеет о своем бегстве из семьи.
Ианта приняла прохладный душ, пытаясь смыть ощущение утраты и прочие глупые мысли. Затем она отправилась прогуляться по пляжу, принуждая себя здороваться с отдыхающими, разговаривать с детьми, улыбаться их родителям. Заставила себя немного постоять в воде и на этот раз гораздо легче справилась с охватившей ее поначалу паникой. Ее нынешние эмоции словно стерли образ кровожадных зубов и память о пережитом страхе и боли.
Вернувшись домой, Ианта легла в постель и попыталась почитать книгу, которую взяла с собой, но так ни разу и не раскрыла. Однако чтение быстро утомило ее, и она потушила свет.
Вместо того чтобы уснуть, Ианта строила планы на будущее в мире, в котором не существует Алекса Консидайна. Она делала это и раньше, а теперь лишь продолжала планирование своей жизни.
Первые лучи солнца осветили высоко стоявшие серые облака – явный признак грядущего изменения погоды. Чтобы не думать о мужчине, который так откровенно заявил о невозможности их отношений, Ианта включила на кухне радио и стала готовить завтрак. Передавали прогноз погоды. Сообщалось, что, если циклон «Дара» будет двигаться в том же направлении и с той же скоростью, через сутки он будет на севере и принесет ураган. В следующих выпусках сообщат о более точном маршруте циклона.
Держа в руке гренок, Ианта вышла на улицу и еще раз посмотрела на покрытое облаками небо. Подувший с востока легкий ветерок покрыл рябью поверхность озера.
До сих пор у Ианты не возникало особого повода для беспокойства. Ее коттедж уже простоял более пятидесяти лет. Циклоны обычно сопровождались сильными ливнями и наводнениями, иногда ветром сносило крыши домов, но главную опасность они представляли для живущих в низинах фермеров или для палаточных лагерей туристов.
Ианта подумала, что, кроме этого коттеджа, не имеет никакого другого жилья. Приступив к работе над сериалом, она оставила свою прежнюю квартиру в Окленде и продала мебель. После нападения акулы Ианта долго лежала в больнице, а в перерывах между курсами лечения перебиралась в дом отца. Нельзя сказать, чтобы он или его новая жена были негостеприимны или невнимательны к ней, но она была обузой, и ей это не нравилось. Поэтому она с радостью согласилась, когда родители Трисии предложили ей поселиться в коттедже.
Знает ли Алекс о приближении циклона? Нужно позвонить и сообщить ему. Но у нее нет номера его телефона. Можно спросить в лавке – там наверняка знают.
Однако Ианта передумала, поймав себя на мысли, что она ищет повода, чтобы пообщаться с Алексом. Ведь он говорил ей, что всегда слушает прогноз погоды.
Ничего, у нее найдутся и свои дела. Прежде всего нужно проверить, есть ли в гараже какие-либо оставленные отцом Трисии вещи, которые могут пригодиться на случай непогоды.
Среди рабочих инструментов и рыболовных снастей Ианта обнаружила пыльную бутылку с керосином и старый примус. Чтобы убедиться в его исправности, она притащила его на кухню, почистила и зажгла. Голубые язычки пламени тотчас образовали кольцо вокруг горелки, убедив Ианту в том, что ею еще не совсем утрачены практические навыки. Теперь отключение электричества не помешает готовить еду и заваривать чай.
Ианта съездила в бакалейную лавку и закупила достаточное количество продуктов, чтобы хватило на несколько суток.
– Остаетесь? – с радостной улыбкой спросила продавщица.
– Да. Наверное, непогода заставит многих разъехаться по домам.
– Не думаю, – продавщице хотелось убедить окружающих в безопасности циклона, чтобы сохранить прежнюю выручку, – наши озера не соединяются с заливом, значит, наводнение нам не грозит. Немного покапает дождь, как это уже было перед Рождеством, и циклон пойдет дальше.
– Фермеры будут довольны, – сказала Ианта, нагружая продуктами сумку.
Собеседница усмехнулась:
– Вы когда-нибудь видели, чтобы фермеры были довольны погодой? В прошлом году они серьезно пострадали от засухи.
Значит, пострадала и бакалейная лавка. Возвращаясь в коттедж, Ианта заметила гребешки волн на поверхности озера, с востока дул влажный ветер.
В лагере туристов наблюдалась непривычная суета: многие укладывали вещи и уезжали. Сосед Ианты, пожилой мужчина с коротко остриженными седеющими волосами и жилистыми красными руками, сообщил ей номер своего телефона в Окленде и попросил:
– Если что случится, дайте нам знать.
– Обязательно, – согласилась Ианта, – вы уезжаете прямо сейчас?
– Да. Жена считает, что оставаться в коттедже небезопасно, и не хочет подвергаться риску.
– А я не вижу никакого риска, ведь до сих пор коттеджи выдерживали любую погоду.
– Тогда счастливо оставаться, – старик подмигнул ей и собрался уходить, но задержался на минуту. – Следите за этим деревом, – он указал на могучий кедр, огромная ветка которого угрожающе свисала над коттеджем Ианты, – два года назад одна из таких ветвей упала прямо перед нашим домом, и я просил фермеров, чтобы дерево спилили, но мне сказали, что оно переживет всех нас, так как имеет крепкий ствол.
Ианта оценивающе оглядела кедр.
– Вашему коттеджу эта ветка неопасна, – заметила она.
Старик покачал головой:
– Если ветер будет достаточно сильный, чтобы сломать эту ветвь, то он зашвырнет ее куда угодно. Если вдруг у вас рухнет крыша, не раздумывайте и перебирайтесь в наш коттедж. Вот, – он протянул ей ключ, – это от черного хода.
– Я не могу взять ваш ключ…
– У нас есть другой. А вам этот пригодится. Если вы не возьмете, я буду беспокоиться.
Так как сосед выглядел очень встревоженным, Ианте пришлось подчиниться. Только после этого он направился к своей машине с резиновой лодкой на крыше и вскоре присоединился к целому каравану уезжающих.
После полудня все небо затянуло тучами и пошел дождь. Упавшие капли громко барабанили по крыше, и Ианта едва расслышала, что кто-то стучится в дверь. Она поспешила открыть. Разочарование, как электрический разряд, поразило ее – на пороге стоял Марк.
– Привет, – неуверенно произнесла она.
– Привет, – охранник озабоченно оглядывался по сторонам, – мистер Консидайн послал меня узнать, все ли у вас в порядке.
– Спасибо, все хорошо, – сказала Ианта, с удовлетворением отметив про себя, что Алекс не уехал с остальными.
– Если будет ураган, ваш коттедж его не выдержит, – произнес Марк.
– Вы местный житель и должны знать, что мы защищены от урагана холмами, – упрекнула Ианта, – передайте мистеру Консидайну, что ему нечего беспокоиться.
Охранник, казалось, не хотел замечать иронии в ее словах:
– Он беспокоится не за себя, его дом выдержит конец света. Вы обратили внимание, что ветви кедра свесились прямо над вашей крышей?
– Да, это очень крепкое дерево, которое переживет любой ураган.
– Ладно, – Марк прекратил спор и возвратился к «рейнджроверу».
Ианта с досады громко захлопнула за ним дверь. Алекс поступил как джентльмен, прислав слугу побеспокоиться о ее безопасности. Мог бы и сам прийти. Или он посчитал, что это неразумно, так как они уже распрощались?
Между тем дождь постепенно превратился в настоящий тропический ливень. Ианта заметила сверкнувшую молнию. Вслед за раскатами грома послышался громкий и требовательный стук в дверь. В тот же момент в доме неожиданно погас свет.
«Черт возьми», – пробормотала Ианта. У нее имелся газовый светильник, свечи и спички, но потеря электроэнергии на столь ранней стадии циклона являлась дурным знаком.
Она открыла дверь. Перед ней стоял Консидайн, он весь промок, глаза смотрели сурово и с беспокойством.
– Собирай вещи, – коротко бросил он и, не дав ей возразить, продолжил: – Марк прав – это огромное дерево представляет опасность. Первая упавшая ветвь проломит крышу. Возьми только самое необходимое, на пару дней ты переберешься ко мне.
Ианта обратила внимание на решительное и грозное выражение лица Алекса:
– К сожалению, это невозможно.
– Почему?
– Я обещала присмотреть за соседским коттеджем. Если начнут обламываться ветви, переберусь туда, у меня есть ключ.
– Это абсурд. Если большая ветка рухнет, ты не успеешь выбежать из дома: выходить на улицу будет опасно – неизвестно, куда ветер швырнет ее.
– Я обещала мистеру Робинсону, – проговорила Ианта.
– Как только кончится ураган, ты вернешься.
– Но Алекс…
– Или ты думаешь, – жестким тоном произнес Консидайн, – что я потребую с тебя деньги за гостеприимство?
Их глаза встретились, и его взгляд показался Ианте холодным и враждебным. Значит, Алекс понимал ее тайные надежды и не одобрял их.
– Нет, я так не думаю.
Где-то рядом послышался сухой треск, очевидно, наиболее слабые кедровые ветви едва выдерживали порывы ветра.
Нельзя терять ни секунды, – поторопил Ианту Алекс, – возьми какую-нибудь одежду, или я сам возьму. Ты едешь со мной.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Пока Ианта собирала вещи – туалетные принадлежности, одежду, обувь и недочитанную книгу, – Алекс забрал из холодильника продукты.
– Ничего не забыла? – напоследок спросил Консидайн.
– Ничего. Разве что захватить примус? Или светильник?
– У меня все это есть.
Они погрузили вещи в «рейнджровер» и отправились в путь. Бросив взгляд на сидевшего за рулем Алекса, Ианта в очередной раз удивилась непроницаемости его лица. Ей казалось, что столь развитое в нем чувство ответственности принудило его везти ее в свой дом и из-за этого он сердит на нее. Но лицо Алекса ничего не выражало, кроме сосредоточенного внимания.
На полпути Ианта огляделась по сторонам:
– Крики
еще не поднялись.
– Еще не выпало достаточного количества осадков.
Она кивнула и подхватила эту наиболее безобидную тему разговора:
– Из-за того что крики не впадают в наши озера, туда не стекает всякая грязь.
– Это объясняет чистоту озерной воды.
Ианта подумала, что Алекс издевается над ней, поддерживая ее бессмысленную болтовню. Она замолчала.
Когда они приехали и Алекс проводил Ианту в гостиную, она возобновила разговор:
– А где же Марк?
– Я отослал его к сестре, их дом недалеко отсюда. Сестра осталась одна, и он за нее беспокоится.
Ианте стало неловко: когда охранник предупреждал ее о приближении циклона, она даже не подумала о его собственной безопасности. Как бы оправдываясь перед собой, она произнесла:
– Мне почему-то трудно представить Марка в кругу семьи.
Алекс пожал плечами:
– У всех у нас есть родственники, даже если с ними потеряна связь.
– Может, у всех и есть, но у меня почему-то нет, – возразила Ианта, – мой отец покинул нас, когда мне исполнилось семь. Он ушел от моей матери к другой женщине, в другую семью, и перестал мною интересоваться.
– Бросил вас на произвол судьбы?
– Он обеспечил мать деньгами, заплатил за то, чтобы я училась в хорошей школе и затем в университете. Из вещей я имела все, что только могла желать.
– Понятно – ты имела все, кроме отца. А что же твоя мать?
– Когда я уехала учиться в университет, она покончила с собой. – Ианта отошла к окну и продолжала, стоя к Алексу спиной: – В предсмертной записке она написала, что после моего отъезда ее жизнь потеряла смысл. Можно сказать, обвинила меня в своей смерти.
– Она что же, предупреждала, что покончит с собой, если ты уедешь?
– Таких условий она не ставила. Но мне хотелось уехать из дома, я устала от претензий матери, я была беззаботной и безответственной, мне хотелось свободы, а для матери контроль надо мной был единственным смыслом существования. Мы часто ссорились из-за этого. Я же не знала тогда, как ей нужна и как сильно она меня любит!
Консидайн заметил, как она поднесла руки к лицу, видимо вытирая слезы. Некоторое время он не знал, что и ответить, не решаясь высказывать свои сожаления. Наконец он произнес:
– Странная любовь, которая отрицает свободу.
Ианта не обратила внимания на его слова и продолжала:
– Отец говорил, что не может жить с ней, потому что она ревнивая истеричка. Я всегда помнила ее измотанной, со взвинченными нервами. Она могла использовать малейший повод, чтобы упрекнуть меня в черствости. Я понимала, что все это из-за отца, и пыталась бережно относиться к ней, но в конце концов не выдержала и уехала.
Алекс подошел к ней и осторожно положил руку на плечо:
– По-моему, твоей матери требовался хороший психотерапевт, если ее нервы настолько расшатались, что твое решение уехать в университет заставило ее покончить с собой.
Прости, но я считаю, что она тебя шантажировала. А когда это не помогло, решила тебя наказать, заставив мучиться.
– Мне следовало помочь ей, хотя бы лучше разобраться…
– Сколько тебе было лет?
– Семнадцать.
– Слишком молода, чтобы отвечать за происшедшее. Кроме того, твоя мать могла бы сама себе помочь, стоило только захотеть. Видно, она не хотела.
Ианта отодвинулась от Алекса, словно пытаясь избавиться от его холодной логики.
– Не хотела, потому что ее бросили. Я это только теперь понимаю. Или ты считаешь, что ее следовало оставить одну?
– Мне трудно судить. Я бы, наверное, не оставил женщину в такой ситуации, но не хочу, чтобы ты винила себя. Наказав тебя за то, что ты ее покинула, твоя мать сделала свой выбор. Это был ее выбор, а не твой.
– Ты говоришь то же самое, что и психотерапевт, которого отец нанимал для матери. Потом его услуги пригодились и мне, когда матери он уже был не нужен… – Ианта снова повернулась к окну и решила сменить тему разговора: – Твой дом в самом деле выдержит конец света?
Помолчав, Алекс ответил рассеянно, словно обычный вопрос застал его врасплох:
– Д-да, пожалуй.
– Ты часто сюда приезжаешь?
– Почти каждый год.
– Мне кажется, твой дом создал настоящий волшебник.
– По крайней мере, знаменитый в Новой Зеландии архитектор. Его зовут Филип Ангоув. Он живет в великолепном доме в бухте Кайпара. Он строит дома не для всех, только для избранных, и мне повезло, что я оказался в их числе.
– Я его видела. Он с женой однажды обедал в доме отца и мачехи. Филип Ангоув происходит из очень богатой семьи, а его жена Антония появилась неизвестно откуда. Но они выглядят хорошей и счастливой парой. Филип – истинный гений в своем деле. В отличие от других архитекторов он умеет вписать загородный дом в окружающую среду, не пытаясь приукрасить природу или переделать ее на свой лад.
– Ноготки, – смеясь, произнес Алекс.
Соседи Ианты разбили перед коттеджем клумбу и насадили несколько рядов ноготков, которые были совершенно не к месту среди здешней дикой растительности. Ианта улыбнулась:
– Вот именно.
Они некоторое время смотрели на непрекращающийся ливень. Пелена дождя размыла очертания всех предметов за окном, и озеро будто слилось воедино с небом и песчаным берегом.
– Похоже, впереди длинная ночь, – сказал Алекс, – может, желаешь что-нибудь выпить?
– Да, спасибо.
Консидайн усадил ее в кресло за столиком и сварил великолепный кофе, чем удивил свою гостью. Ианта вспомнила, что Грег никогда не умел ничего приготовить. Он был единственным сыном и имел двух старших сестер. Его баловали с самого рождения, да Ианта и сама баловала его. Она впервые спросила себя, продолжала бы она ухаживать за ним или в один прекрасный день ей бы надоела его беспечная уверенность в том, что кто-то всегда должен ему прислуживать. И решила, что с годами становится менее терпимой, раз начинает задавать себе такие вопросы. Ей уже двадцать шесть, а не двадцать один.
Алекс поставил на столик поднос с печеньем и уселся в кресло.
– Напоминает домашнюю выпечку, – сказала Ианта, взяв печенье. – О! Афганское – мое любимое!
– Это Марк испек, – сообщил Алекс, забавляясь ее детским восторгом.
– Очень вкусно, – Ианта взяла еще одно. – Он даст рецепт?
– Конечно. Марк также умеет делать бисквиты, но я их не очень люблю, поэтому он совершенствуется на печенье.
– Я не предполагала, что он еще и повар.
– Ну, обычную еду я и сам могу приготовить, хотя вообще это занятие не для мужчин.
– Почему же? Мой отец иногда готовил не хуже матери. А твой?
– Понятия не имею. Отца убили, когда мне было десять лет.
От этих слов, сказанных как бы между прочим, у Ианты мурашки пробежали по коже.
– Прости, я не знала, – неуверенно произнесла она, – это должно быть ужасно.
– Я боготворил его, и моя мать тоже. Мы жили бедно, но с отцом жизнь казалась радостным праздником.
Ианта в душе усомнилась, что Алекс вырос в бедности, его холодная уверенность в себе, дистанция, которую он держал с остальными, – все это являлось прерогативой богатых или знатных.
– Мать была потрясена смертью отца, – продолжал Алекс, – но нашла в себе силы начать новую жизнь и поставить меня на ноги.
– Она жива?
– Жива и здорова. – Он посмотрел на часы. – Не возражаешь, если я включу телевизор?
– Пожалуйста. Только сначала покажи мне, где я буду спать. Я разберу вещи, а затем могу помочь с ужином.
– О, это было бы замечательно! Из меня на самом деле повар никудышный.
Алекс взял сумки Ианты и проводил ее в комнату, где она однажды спала, а сам вернулся в гостиную. Через некоторое время Ианта присоединилась к нему и поинтересовалась:
– Почему у тебя есть свет, а в других домах его отключили?
– У меня в доме стоит собственный аккумулятор.
Ианта кивнула и молча уставилась на экран телевизора. Синоптики сообщали об усилении циклона, советовали фермерам перевести скот из низин в предгорье и предупреждали жителей севера об опасности выходить на улицу. После прогноза погоды последовал небольшой сюжет о королевской семье. Ианта взяла со столика журнал и начала его лениво листать.
– Тебе надоел телевизор? – спросил Алекс. – Может, выключить?
– Нет. Ты ведь сам хотел смотреть.
– Меня интересуют в основном международные новости.
– Тогда, пожалуйста.
– Тебя, я вижу, нельзя назвать роялисткой.
– Наверное, нет, но мне жалко королевские семьи – что за жизнь они ведут?
– Такую же, как звезды телеэкрана. Тебе это должно быть знакомо. Я полагаю, ты согласилась стать ведущей сериала, чтобы приобрести популярность среди телезрителей.
– Тогда я не думала о популярности, а если и приобрела ее, то отличную от той, что имеют королевские семьи. Даже звезды рока или Голливуда могут скрывать от посторонних глаз свою личную жизнь, если захотят. А королевские семьи рождены для публики, и, желают они этого или нет, у них никто не спрашивает.
– Возможно, если ты родился в этой среде, популярность легче переносится, – предположил Алекс.
Ианта пожала плечами:
– Мне кажется, королевская власть подобна унизительному рабству.
Алекс рассмеялся:
– Сильно сказано. Однако ты явно преувеличиваешь. Или рассуждаешь как женщина, мечтающая стать королевой без всяких на то оснований.
– Я вовсе не завидую, а говорю то, что есть, – возразила Ианта. – Когда я посещала частную школу, со мной училась девушка очень знатного происхождения из какой-то азиатской страны. Она влюбилась в парня, который учился с ее братом в университете. Девушка знала, что ей не разрешат выйти за любимого замуж, так как он незнатного происхождения, и они решили тайно бежать. Ее брат все узнал и сообщил отцу, который тотчас приехал и увез ее домой. Через полгода отец выдал ее замуж за какого-то знатного богача. Я встретила эту девушку два или три года спустя. Если бы ты видел ее! Внешне она была здорова и даже весела – разговаривала и улыбалась, вела себя как нормальный человек, а в глазах ничего, кроме безнадежной пустоты! Трудно представить ситуацию, при которой человек оказался бы в более унизительном положении.
– Ты считаешь, что во всем виноват ее отец?
– В ее обществе решение зависит от так называемого семейного клана, не только от отца. Я их не виню, виновата традиция, которая ставит подобные браки выше личного счастья.
– Ничего не поделаешь, существует разница между традиционной культурой, ориентированной на высшие ценности, и культом индивидуализма, – спокойный тон его голоса контрастировал с ее эмоциональной речью, – и то и другое имеет положительные и отрицательные стороны.
– Подобные взгляды устарели. Еще можно понять, если бы она вышла замуж за богача, чтобы спасти семью от нищеты.
– В любой ситуации есть те, кто выигрывает, и те, кто проигрывает.
Ианте показалось, что Алекс в чем-то с ней не согласен, но просто не хочет спорить. Она замолчала, уставившись на экран телевизора, где начался новый репортаж о событиях в маленьком городке где-то на Балканах. Консидайн сделал звук погромче.
«… арестованные объявили голодовку и отказываются от медицинской помощи, – говорил репортер, – за сутки погибло три человека, жертв могло быть больше, но солдаты отказываются стрелять в своих соотечественников. Несмотря на растущее противостояние, маловероятно, что правящий режим прислушается к требованиям манифестантов восстановить монархию, так как нет никаких свидетельств того, что исчезнувший принц жив…»
Алекс выключил телевизор, и комната наполнилась мерным шумом дождя за окном.
– Мне жалко этих иллирийцев, – первой заговорила Ианта, пытаясь ослабить напряжение, повисшее в воздухе, – у них тяжелые времена, их несколько раз предавали, и, похоже, сейчас их снова предадут или обманут. И зачем только мучают эту крошечную страну на берегу Адриатики, этот осколок бывшей Византийской империи? Почему режим не может позволить людям жить так, как они хотят?
– Может быть, ты знаешь, чего они хотят? – иронично спросил Консидайн.
– Демократического общества, наверное, – предположила Ианта.
– Вовсе нет. Они хотят возвращения своего принца.
– Ты имеешь в виду исчезнувшего принца? Я и раньше слышала эту легенду. Неужели в эту сказку кто-нибудь верит?
– Они – верят.
– Разве его не убили?
– Убили – это почти достоверно известно. Но, если тобой тысячу лет управляли монархи, трудно отказаться от привычки.
– Странно. Может, для иллирийцев это просто мечта, настолько сильная, что она прекратилась в реальность?
Алекс ничего не ответил, и Ианта спросила: – Ты, кажется, хорошо знаешь эту малоизвестную страну?
– Иллирию? У меня там свои интересы.
Ианта подумала, что речь идет о чисто деловых интересах и Алекс не станет об этом распространяться, однако, к ее удивлению, он заговорил совсем о другом:
– Моя семья поддерживала народ Иллирии. Многие ее члены поплатились за это своими жизнями.
Ианте, считавшей Алекса выходцем из Южной Европы, пришла в голову мысль, что он мог иметь родственников как в Италии, так и в Иллирии, эти страны граничили друг с другом, что порождало смешанные браки. Но она не высказала свое предположение вслух и тем более не решилась расспрашивать Консидайна о его погибших родственниках – мрачное выражение его лица говорило Ианте, что он не намерен далее обсуждать эту тему. Осторожно выбирая слова, она поинтересовалась:
– А как тамошним монархам удавалось удерживать в своих руках власть на протяжении стольких веков?
– Это горная страна с огромной центральной долиной и узким выходом к морю. Полезных ископаемых практически нет. Жители известны своим независимым нравом и свирепостью.
– Значит, бессмысленно ее завоевывать.
– Вот именно.
– Хорошо. Тысячи лет они жили сами по себе со своими монархами. Как же они умудрились потерять последнего принца?
– Он бесследно исчез, когда власть захватили коммунисты.
– Наверное, они уничтожили его, беднягу.
– Никто не знает правды.
– У него была семья?
– Принц был женат. Многие иллирийцы считают, что он и его жена скрылись. Вскоре коммунистов свергли и состоялись так называемые свободные выборы. Однако новое правительство составили те же люди, что находились у власти при коммунистах. Страну ограбили, после чего у народа окончательно лопнуло терпение. Люди решили, что, если выйдут на улицы и будут достаточно долго демонстрировать свой протест, их исчезнувший принц рано или поздно узнает об этом, возвратится и спасет их.
– Романтичная история, – призналась Ианта, – но, если принц на самом деле спасся и где-то скрывается, он, наверное, мысленно благодарит иллирийцев за преданность и живет в свое удовольствие, по крайней мере как нормальный человек.
– Ты бы тоже так поступила на его месте?
– Разумеется.
– Даже если бы от тебя зависела судьба этих людей?
– По-моему, привыкнув к радостям обычной жизни, человек не станет рисковать и возвращаться к власти.
– Даже если чувство долга велит ему вернуться?
– У тебя слишком развито это чувство, я бы сказала, чересчур развито, – заметила Ианта. – Мне действительно жаль иллирийцев, но принц не вернется и не спасет этих бедняг.
Очевидно утомленный беседой об исчезнувшем принце Иллирийском, Консидайн заговорил на другую тему и к прежней больше не возвращался.
В продолжение беседы Ианта еще несколько раз пыталась хоть что-то узнать о Консидайне, но ей удалось выудить только то, что он вырос в Австралии и там же начал блестящую карьеру бизнесмена. Алекс прекратил ее дальнейшие расспросы, напомнив с улыбкой: – Пора готовить ужин. Надеюсь, ты не передумала мне помочь?
Они отправились на кухню, где дружно приготовили суп из зеленого горошка, рыбное филе и овощной салат.
За ужином Ианта возобновила попытки проникнуть во внутренний мир собеседника, заведя речь об эстетических вкусах. Консидайн предположил, что самыми прекрасными произведениями в мире искусств являются итальянские оперы.
– Говорят, в Италии столь придирчивая публика, – сказала Ианта, – что самого способного тенора могут освистать и прогнать со сцены, если слушателям не понравится уровень его исполнения.
– Тамошняя публика ценит умение петь, а не способность брать отдельные ноты, – объяснил Консидайн. – Прекрасный голос вовсе не предполагает совершенное пение. Но если ты слышишь прекрасную музыку, забывая об исполнителе, значит, пение совершенно.
Ианта чуть склонила голову набок, пытаясь понять его мысль.
– Я обязательно это проверю, – шутливо предупредила она, – если когда-нибудь окажусь в оперном театре. Что касается меня, я поклонница старых голливудских мелодрам. Там все так прекрасно: счастливая жизнь, возвышенные чувства, красивые актеры.
