Ианта Браун выглянула в окно, пытаясь понять, где она находится. Перед ней открылся необыкновенно живописный пейзаж: ослепительно белый песок, уходящий в прозрачно-голубую воду озера, застывшие в знойном воздухе кроны деревьев.
      Казалось, время здесь остановилось и привычная суета навсегда уступила место умиротворению и покою. Все это напоминало Ианте о ее сладостном пребывании на пальмовых островах Океании. Для полного сходства не хватало разве что шумящего прибоя и миролюбивых полинезийцев. Ну и, конечно, пальм.
      Ничего удивительного – ведь те острова находились в тропиках в двух тысячах миль к северу от Новой Зеландии.
      Ианта помассировала нывшую от боли ногу и нахмурилась, заметив на запястье стертую кожу и красные следы от пальцев. Мужчина, бесцеремонно притащивший ее в этот дом, вовсе не напоминал миролюбивого полинезийца. Его долг – привести ее сюда для дальнейших объяснений. А в чем собственно дело – это ее, видите ли, не касается!
      После бессонной ночи, вызванной болями в ноге, ее так клонило ко сну, что она слишком быстро отключилась и даже не успела должным образом отреагировать на нападение. А сейчас, придя в себя, Ианта была полна негодования. Конечно, можно вылезть в окно и убежать. А если догонят? Нет, лучше не унижаться.
      Она оглядела просторную комнату, обстановка которой напоминала временное пристанище богача: роскошь удачно гармонировала с уютом и практичностью. В последние годы Ианте приходилось жить в спартанской обстановке, а стоя посередине своей крошечной каюты на шхуне, она могла без труда дотянуться до любой стены.
      Ианта оперлась на здоровую ногу. Десять минут назад она мирно спала на траве под соснами. Но неизвестно откуда появился этот бугай с ручищами гориллы и, не обращая внимания на протесты, протащил ее метров триста по извилистой тропинке к дому, который она прежде не заметила и о существовании которого даже не догадывалась.
      За ее спиной распахнулась дверь. Затаив дыхание, Ианта осторожно повернула голову и покосилась на высокую фигуру вошедшего.
      Затем, преодолевая страх, стиснула зубы и обернулась.
      Она ожидала увидеть притащившего ее верзилу, однако мужчина, разглядывавший ее с порога, показался более подозрительным, а потому и более опасным: его прищуренные глаза смотрели холодно и сурово, беззастенчиво изучая ее лицо и фигуру.
      – Кто вы такой, – спросила она как можно строже, – и какое имели право насильно привести меня сюда?!
      – А вы знаете, что в Новой Зеландии действуют законы, запрещающие заходить на чужую территорию?
      Он говорил, словно англичанин, окончивший Оксфорд, отчетливо и плавно выговаривая каждое слово, разве что в его низком голосе звучал какой-то странный акцент, принадлежность которого Ианта не могла точно определить. Внешне незнакомец походил на итальянца – смуглолицый, с черной кудрявой шевелюрой. Рослый и хорошо сложенный, он был весьма привлекателен: властное выражение волевого лица с твердым подбородком и плотно сжатыми губами немного смягчалось голубизной внимательных глаз, однако взгляд был пронзительный и неумолимый. Ианте показалось, что такой же взгляд должен быть у ястреба, застывшего в небе и готового в любую секунду спикировать вниз и вцепиться в добычу.
      Однако, чем привлекательнее казался Ианте мужчина, тем меньше она была готова ему доверять. Она мельком взглянула на его белоснежную сорочку и элегантные черные брюки, подумав, что в своих потертых шортах и мятой майке, потемневшей от пыли, выглядит как самая настоящая бродяжка. При этой мысли ее подбородок чуть приподнялся.
      – Законы о частных земельных владениях в Новой Зеландии более терпимы, чем вам кажется. Во всяком случае, наши озера – государственный заповедник.
      – Но только не это. Земля вокруг озера приватизирована. Чтобы попасть сюда, вы должны были войти в калитку.
      Тут он, конечно, прав, но желание Ианты уйти подальше от пялившихся на нее туристов пересилило осторожность. Ианта тяжело вздохнула, пытаясь овладеть собой. Впервые с тех пор, как она пришла в сознание после операции, когда ей наложили на ногу до сотни швов, Ианта почувствовала такой гнев и прилив энергии.
      – Как бы то ни было, но это не дает никаких оснований вашему охраннику насильно тащить меня на эту виллу. Все, что он должен был сделать, – попросить меня покинуть территорию. В случае моего отказа вы могли бы заявить в полицию, наконец, обратиться в суд. Но хочу заметить, вам пришлось бы доказать тогда, что я причинила какой-либо ущерб, иначе суд не примет вашу жалобу во внимание.
      – Похоже, вы имеете привычку вторгаться в чужие владения! – Проигнорировав ее взбешенный взгляд, мужчина продолжал: – Слишком уж хорошо осведомлены о своих правах.
      – Какое-то время я работала в департаменте заповедников, где можно уточнить все здешние законы. Там нигде не сказано о правилах задержания одних граждан другими. Новозеландская полиция никогда не одобряла нападения на людей. Ваш охранник должен это знать, так как сам наверняка новозеландец.
      Мужчина заметил ссадину на ее запястье:
      – Он причинил вам боль?
      – Нет.
      Незнакомец подошел вплотную к Ианте и, взяв за руку, принялся внимательно рассматривать запястье, чем изрядно ее удивил.
      – Он стер вам кожу.
      – Я сама постоянно стираю кожу – здесь ваш сторож ни при чем. Хотя из-за него я несколько раз споткнулась. Но он каждый раз меня удерживал, не давая упасть.
      Она выдернула руку и отступила назад к окну.
      – Извините, – холодно произнес мужчина.
      – Кстати, хочу заметить, что я находилась во владениях королевы – Королевы? – переспросил он.
      – В Новой Зеландии почти все побережья и водные пути принадлежат королеве. Земля на двадцать метров от побережья, даже если это частная собственность, принадлежит Короне, чтобы люди могли свободно ею пользоваться.
      – И, желая попасть во владения вашей королевы, вы вторглись в мои владения?!
      «Вашей королевы» – значит, он не англичанин, подумала Ианта, а вслух произнесла:
      – Я вовсе не собираюсь оправдываться и доказывать, что не хотела задеть ваши личные интересы. Зато охранник доказал мне свою силу и тупость, когда тащил меня сюда.
      В былые времена Ианта могла гордиться своей спортивной фигурой и ловкостью движений, но, провалявшись около года на больничной койке, ужасно похудела и была в плохой форме. Разве могла она оказать какое-нибудь сопротивление охраннику с телосложением регбиста-нападающего?
      – Пожалуй, вы правы, – устало произнес собеседник, – и я приношу извинения за то, что Марк переусердствовал, охраняя мою собственность. Ему не следовало дотрагиваться до вас, тем более приводить сюда силой.
      – Знаете, за что новозеландцы больше всего любят свою страну? – воодушевившись, спросила Ианта и сама же ответила: – За то, что могут ходить, где хотят.
      – Вы меня убедили. Чтобы немного компенсировать вину Марка, позвольте предложить вам выпить. Чай или, может, что-нибудь покрепче? Затем я провожу вас к вашей машине.
      Ианта смутилась:
      – Нет, я не хочу пить, спасибо.
      – Понимаю, вам неприятно находиться в моем доме, но я хотел бы доказать, что вам здесь нечего бояться.
      Ее взгляд скользнул по его лицу, но оно было непроницаемо. Ианта спросила себя, знает ли он, о чем она думает. Конечно, нет – ведь она сама не понимала, что с ней происходит.
      – Я и не боюсь.
      – Тогда позвольте поухаживать за вами.
      – Ухаживать за мной не нужно. Хотя… я, пожалуй, выпью чашку чаю, если позволите.
      – Разумеется.
      Он жестом предложил ей перейти в другую комнату и сам последовал за гостьей. От внезапной боли в ноге Ианта слегка захромала. Заметив это, он взял ее за локоть. Женщине показалось, что он также увидел шрам на ее ноге и болезненно поморщился, но она к этому привыкла.
      Длинные загорелые пальцы надежно поддерживали Ианту. Хозяин проводил ее по коридору на веранду, откуда открывался вид на песчаный пляж и озеро необыкновенно яркой синевы, с играющими на поверхности солнечными бликами.
      – О! – воскликнула Ианта.
      – Что случилось? – Сильные пальцы еще крепче стиснули ее руку.
      – Ничего. Озеро смотрится отсюда великолепно!
      Усаживая гостью в кресло, мужчина произнес:
      – Оно смотрится великолепно с любой точки. Я много путешествовал, но нигде не видел воду подобной синевы.
      – Потому что это песчаное озеро, – объяснила Ианта. – Над белым песком вода гораздо интенсивнее отражает небо.
      Он сел в кресло напротив:
      – Какая бы ни была причина, озеро прекрасно, как и вся Новая Зеландия. Здесь такие разнообразные пейзажи. Чего стоят одни только лесные озера у предгорий!
      – А мне всегда нравились теплые солнечные пляжи. Могу сидеть на них с утра до вечера.
      Ианта тут же поймала себя на мысли, что говорит о впечатлениях двух– или трехлетней давности.
      – Глядя на вас, не скажешь, что вы неженка.
      – Я люблю тепло. Хоть я и родилась на севере, но никогда не смогла бы привыкнуть к снегу.
      – Вода тоже не всегда бывает теплой.
      Мужчина больше ни разу не взглянул на ее ногу, но Ианта сожалела, что надела шорты, а не брюки. Она понимала, что отвратительный шрам, изуродовавший ее ногу, неприятно поразит любого. И, хотя врачи из отделения пластической хирургии обещали немного его разгладить, он останется навсегда и не даст ей забыть о прошлом.
      – Если становится холодно, можно прекратить купание, – сказала Ианта, – а вот снег я просто не люблю.
      – Тогда горный альпийский пейзаж вам бы не понравился. Там моя родина, хотя большую часть жизни я провел в Австралии, где нет гор, только огромное небо.
      – Я не была ни в Европе, ни в Австралии. Только видела фотографии.
      Дверь открылась, и на веранду вышел Марк, держа поднос с чайным сервизом. Видимо, его хозяин распорядился приготовить угощение еще до того, как увиделся с Иантой. Марк поставил поднос ближе к гостье, затем пододвинул столик вплотную к ней.
      – Прошу прощения, если я вас тогда испугал, – произнес он низким хрипловатым голосом, – но вы вторглись в частные владения.
      – Право на собственность не дает полномочий на насильственные действия, – ответила Ианта официальным тоном, – но я принимаю ваши извинения.
      Она улыбнулась здоровяку, который покосился на хозяина.
      – Спасибо, Марк, – произнес тот.
      Когда охранник удалился, Ианта налила себе чай с крепким смолистым ароматом. Она поинтересовалась, что это за сорт.
      – «Лапсанг Сушонг», – ответил мужчина, – китайский чай. Вам не нравится? Может, заварить другой?
      – Нет-нет, – запротестовала она, – просто я такой никогда не пила. Обожаю пробовать что-нибудь новое.
      Он подождал, пока Ианта сделает еще несколько глотков, и улыбнулся, когда она сказала:
      – Здесь такой не пьют. Но мне нравится.
      – А вы здешняя? Или проводите отпуск, как я?
      – Провожу отпуск.
      – Вы поселились в кемпинге?
      – Нет, в коттедже.
      – В одном из тех маленьких домиков в районе кемпинга?
      – Да.
      – Я слышал, что это временные постройки.
      Ианта утвердительно кивнула:
      – Они стоят на зарезервированной территории. Владельцам не разрешается делать какие-либо пристройки, коттеджи можно только ремонтировать или укреплять. Передача по наследству тоже запрещена. В случае смерти владельца коттедж должен быть снесен, а земля возвращена Короне.
      – Ваш коттедж принадлежит вашей семье?
      – Его арендовали мои друзья, чтобы дать мне возможность отдохнуть. Пока, к счастью, погода благоприятствует.
      – Опасаетесь перемены погоды?
      – На севере погода вообще непредсказуема. Как, впрочем, во всей Новой Зеландии. Настоящий кошмар для синоптиков. Страна узкая и длинная, циклоны идут отовсюду, – и с теплых северных морей, и с Антарктики. Сейчас середина зимы, и, если повезет, безоблачная погода продержится до конца февраля, – ее педантичные объяснения служили как бы ширмой, дававшей возможность оградить себя от чересчур любопытного мужского взгляда, – конечно, если с севера не придет мощный циклон. В этом сезоне мы уже два пережили, но они приносили лишь небольшие дожди…
      Хозяин и гостья обсудили еще несколько столь же «значительных» тем, однако одновременно с этим происходил скрытый диалог: каждый раз поднимая глаза, Ианта ловила на себе пристальный испытующий взгляд и ощущала дрожь во всем теле – пугающую и приятную.
      Наконец она поставила пустую чашку на поднос:
      – Спасибо за оригинальный чай, но мне пора.
      – Конечно, – он тотчас поднялся, – я отвезу вас к вашей машине.
      – Я могу дойти пешком, – машинально ответила она.
      – И еще больше натрудите ногу.
      Ианта поднялась и, как назло, почувствовала пульсирующую боль в ноге, которую, как она знала по опыту, можно остановить, только если прилечь.
      – Хорошо, – неохотно согласилась она и добавила: – Большое спасибо.
      – Это моя компенсация за причиненный ущерб.
      – Но не вы притащили меня сюда.
      – Марк работает у меня, значит, я отвечаю за его действия.
      Хозяин дома снова взял ее за локоть, помогая подняться. Ианта сделала несколько шагов и от острого приступа боли чуть не упала. Пробормотав что-то сквозь зубы, мужчина энергичным движением подхватил свою гостью на руки.
      – Эй! – только и крикнула она, не в состоянии больше ничего произнести, так как у нее перехватило дыхание.
      – Возможно, вы бы предпочли, чтобы на моем месте оказался Марк, но сейчас с вами я.
      Крепко прижав ее к мускулистому телу, мужчина с удивительной легкостью направился по коридору к широкой входной двери. Овладев собой, Ианта сказала как можно спокойнее:
      – Нести меня не нужно, в этом нет необходимости.
      – Вы бледны, и ваш лоб в испарине. Я не хочу, чтобы по дороге вы потеряли сознание.
      – Падать в обморок я не собираюсь. У меня немного болит нога, но идти я могу сама.
      Ианта больше всего не любила, когда ее жалели. Однако мужчина с ней не спорил. Возможно, он действительно ощущал вину за действия Марка. Ее сердце подпрыгивало и замирало всякий раз, когда она бросала взгляд на суровый и красивый мужской профиль всего в нескольких сантиметрах от ее глаз. «Обычная симпатия, которую испытывает всякая молодая женщина при встрече с интересным мужчиной, – не более того», – подумала Ианта и огляделась по сторонам.
      Они оказались в уютном дворике, в глубине которого стоял вместительный «рейнджровер».
      – Осторожно, – предупредил мужчина, бережно опуская ее на землю.
      Женщина ухватилась за ручку дверцы, и на какое-то время он снова обнял ее, поддерживая. Ианта отпустила ручку, и он отступил назад.
      – Вы сможете сесть? – Он распахнул перед ней дверцу.
      – Да, конечно.
      Преодолевая неутихавшую боль в ноге, она забралась на сиденье, облегченно вздохнула и пристегнула ремень. Мужчина обошел автомобиль, открыл другую дверцу и сел за руль.
      – Я полагаю, вы оставили свою машину возле калитки? – спросил он, заводя мотор.
      – Да, у обочины.
      Он уверенно вел большой автомобиль по узкой песчаной дороге. Ианта молча смотрела вперед, пока не увидела свою машину возле молодого сосняка.
      – Вот она, – указала она.
      – Я вижу.
      Он затормозил рядом с ее машиной. Ианта торопливо вылезла из «рейнджровера» и заковыляла к своей подержанной «тойоте», подавляя ироничную улыбку: единственное, чем ее машина была похожа на роскошный «ровер», – это густая пелена песчаной пыли, которая их покрывала.
      Ианта забралась в жаркий, нагретый солнцем салон и опустила стекла. Ей хотелось, чтобы ее провожатый, кто бы он ни был, поскорее уехал, оставив ее одну, не навязывая более близкое знакомство. Ей ни с кем не хотелось делиться переживаниями прошлого, а будущее не предвещало никаких перспектив.
      – Спасибо, что проводили! – Она принудила себя мило улыбнуться.
      – Это я должен заранее поблагодарить вас за то, что не станете обращаться в полицию, – ответил он, высунувшись из окна машины.
      – Нет, не стану.
      – Если желаете, могу предложить вам свой пляж – в любое время, когда захотите купаться.
      – Благодарю, вы очень любезны.
      Ианта завела мотор, но тот закашлял и заглох. Она попробовала снова. К счастью, со второй попытки он завелся. Ианта помахала мужчине рукой и начала выруливать на дорогу. Он крикнул ей вслед:
      – Я еду за вами! Хочу удостовериться, что вы благополучно доберетесь!
      «В этом нет необходимости», – хотела было ответить она, но ее машина уже оторвалась на несколько метров и набирала скорость.
      Следовавший сзади «ровер» держался на расстоянии, словно охраняя ее. Поначалу Ианта раздумывала, не остановиться ли у какого-либо чужого коттеджа, но здравый смысл подсказал ей, что если незнакомец захочет узнать, где она живет, то сделает это с помощью обычных расспросов.
      Наконец она подрулила к третьему коттеджу на берегу озера, развернулась во дворике с нависавшими ветвями огромного кедра и въехала в гараж. «Ровер» притормозил у обочины, его мотор продолжал работать на холостом ходу, пока Ианта не поставила машину и не направилась к двери домика. Последнее, что женщина успела увидеть, когда оглянулась, – красивый мужской профиль и руку, машущую на прощание. Он отъехал, когда Ианта вошла в коридор, щелкнув замком входной двери.
      Женщина распахнула окна, чтобы проветрить помещение, и села в кресло, размышляя о своем приключении.
      Что же это за роскошный дом, в котором она случайно побывала? Он не похож на обычное пристанище туриста. И что за человек хозяин дома, зачем-то нанявший охранника? Уж не скрывается ли он от кого-то? Вряд ли. Но что она знает о жизни богачей? Или таких красавцев, как он? С его внешностью он мог бы стать кинозвездой. Его лицо словно сошло с обложки модного журнала: оно казалось удивительно знакомым.
      Ианта взглянула на шрам на ноге, в тысячный раз убеждаясь в его отвратительности. Пурпурно-красный и неровный, с розоватыми следами швов, он протянулся от лодыжки до бедра. Когда-то Ианта едва не умерла от болевого шока и потери крови. Тогда она даже желала смерти – как избавления от мук. А в период длительного выздоровления в довершение всех бед пришлось еще испытать на себе жалость окружающих, которые безмерно ей сочувствовали, убеждая смириться с искалеченной ногой. Сейчас она вспоминала это время и удивлялась: «Неужели и я сама начинаю жалеть себя? Раньше я за собой такого не замечала».
      Ианта направилась в ванную, погрузив пальцы в густые локоны волос и откидывая их на спину. Родители ее подруги Трисии Уфам, которым принадлежал коттедж, поселили Ианту здесь на неограниченный срок. Отдавая ей ключи, Трисия говорила: «Когда твои волосы отрастут до плеч, не отрезай их, пусть будут еще длиннее – они у тебя такие красивые!» Тогда Ианта ответила: «Мне приходится их подрезать, потому что они мешают—я провожу много времени под водой с аквалангом».
      Теперь она сомневалась, что вообще когда-либо наденет акваланг. Было бы просто счастьем, если бы она снова смогла заниматься плаванием. Стиснув зубы, Ианта заставила себя умыться. «Жалость к себе – последнее прибежище для нытиков, – сказала она своему отражению в зеркале, – скоро я смогу плавать, нужно еще немного потерпеть».
      В дверь постучали. Сидевший за рабочим столом мужчина оторвался от чтения газет:
      – Да, войдите.
      На пороге появился Марк.
      – Перед тем как вы начнете меня отчитывать, – смущенно начал он, – я сам хочу признать, что поступил по-идиотски.
      Складка на лбу Алекса Консидайна чуть разгладилась.
      – Впредь пусть твое рвение не затмевает разум. И, если заподозришь что-то неладное, сначала сообщи мне, – Алекс улыбнулся. – Тебя, наверное, усиленно инструктировала моя мать?
      Марк облегченно вздохнул и тоже улыбнулся:
      – Еще как инструктировала! Сказала, что вам грозит опасность и я должен беречь вас как зеницу ока.
      – Тогда тем более не следует приводить в дом чужого человека, пусть даже женщину. – Алекс знал, как порой навязчива бывает мать в своей заботе о нем, а Марк всего лишь слуга, а не телохранитель. – Моя мать всю жизнь оберегала меня. А здесь мне некого опасаться, тем более эту молодую женщину с изуродованной ногой. Не обращай внимания на капризы моей матери.
      Хотя Консидайн знал о существовании людей, которые бы обрадовались, узнав о его смерти, но в Новой Зеландии его жизнь была вне опасности. Это небольшое государство, омываемое Тихим океаном, имеет свои проблемы. Как и многие другие страны, оно борется с растущей во всем мире преступностью, но находиться здесь не более опасно, чем в любой другой точке мира.
      Алекс бегло просмотрел несколько лежавших на столе факсов:
      – Кстати, кто эта женщина? Ведь ты ее знаешь, правда?
      – Как вы догадались? – удивился Марк.
      – Значит, я прав. Если бы она была обычным туристом, ты бы проводил ее за калитку и велел идти своей дорогой.
      – Да, мне показалось, что я видел ее раньше. Тогда я припомнил, что это было в телепередаче. Я подумал, что она репортер, и привел ее в дом. Может, вы захотели бы дать ей интервью. Алекс кивнул:
      – Понятно. Больше ничего о ней сказать не можешь?
      – Потом, когда подавал чай, я вспомнил точно, кто она такая. Пару лет назад, если не больше, она снималась в документальном телесериале о жизни морских глубин, пока на нее где-то в Тихом океане не напала акула.
      Консидайну стало немного не по себе: «Значит, вот откуда этот ужасный шрам и хромота!»
      – Ты знаешь ее имя?
      – Ианта Браун. В свое время она не сходила с обложек разных модных журналов. Конечно, после такой травмы ее уволили с работы, – Марк пожал плечами, – на ее место взяли другую красотку, с такой же фигурой, но которая почти ничего не смыслила в работе, хотя тоже неплохо смотрелась в бикини. Ианта Браун по-настоящему любила свое дело.
      Алекс понимающе кивнул, и Марк продолжал:
      – Кстати, я вовсе не нарочно поранил кожу на ее руке. Когда мы проходили мимо озера, она споткнулась и чуть не упала в воду и ее вдруг затрясло как в лихорадке. Тогда я сам испугался и, когда тащил ее подальше от воды, наверное, слишком сильно сжал ей руку. Но я не хотел причинить ей боль.
      – Наверное, вид воды обращает ее в панику, – предположил Консидайн, – После того, что она пережила, это вполне возможно.
      – Но акулы в наших озерах никогда не водились.
      – Еще не хватало! – Алекс рассмеялся. – Хорошо, ты можешь идти.
      – В котором часу подать ужин?
      – В восемь.
      Когда дверь за Марком закрылась, Алекс продолжил чтение газет. Через час он вышел на веранду и, глядя на гладь озера, вспомнил об Ианте Браун, заинтригованный рассказом Марка. Но Консидайн знал женщин, способных не только заинтриговать, но и разжечь в мужчине чувственный огонь одним лишь телодвижением или улыбкой.
      Ианта чем-то их напоминала и все же была другой. Да, у нее красивая фигура и кожа, а ее светло-карие глаза манят и завораживают. Интересно, как она выглядела на тех журнальных обложках: смогли ли фотографы уловить и передать ее по-особому неповторимую прелесть или сделали из нее стандартную куклу?
      В первые минуты встречи в ее глазах янтарного цвета сверкала самая настоящая ярость, даже длинные густые ресницы не могли это скрыть. А что за роскошные волосы! Одних этих волнистых локонов достаточно, чтобы сразить мужское сердце.
      Даже его сердце дрогнуло, и он это знал. Впрочем, его реакция была вполне примитивной: он хотел, чтобы ее волосы разметались по подушке в его спальне, чтобы нежный чувственный рот отвечал на его поцелуи, а глаза загорелись огнем страсти.
      Несколько раз, когда он встречал ее взгляд, у него перехватывало дыхание. И теперь при воспоминании об Ианте он подавлял в себе чувственное желание, дикое и почти неуправляемое.
      Алекс призвал свой холодный аналитический ум, который не раз выручал его. Однако перед ним стояло больше вопросов, чем ответов. Консидайн не мог понять, что в этой женщине вызывает в нем такую страсть. Ианта вовсе не пыталась увлечь или подзадорить его. Она вела себя немного скованно, но скованность часто означает лишь безразличие. Косметики на ее лице никакой. Однако Ианта вовсе не похожа на пуританку. Скорее ее холодный и подчеркнуто обыденный вид всего лишь ширма, скрывающая пылкую ненасытную чувственность.
      «Что увидели эти обворожительные глаза, когда пытливо разглядывали меня? – спрашивал себя Алекс. – Наверное, то, что сам вижу каждое утро в зеркале: лицо с твердыми и властными чертами, унаследованными от далеких и родовитых предков. Может, она всего лишь пыталась понять, какую опасность я представляю для нее? Но, когда она поняла, что бояться нечего, ее отношение не стало более доверительным».
      Ее холодность бросала вызов его мужскому началу, заставляя задуматься, каким способом можно разбить неприступную стену. Этот вызов исходил от ее манящих глаз, густых роскошных волос и… тела, скрытого простой одеждой. О да, Консидайн не мог не заметить и не оценить стройность ее ног и соблазнительную округлость бедер и груди.
      Однако в Ианте Браун было и нечто другое: хромота, шрам во всю ногу, безрадостное выражение глаз, лицо, бледнеющее при каждом приступе боли. Вспоминая это, Алекс чувствовал неодолимое желание защитить женщину от всех ее напастей, подставить плечо, успокоить и подбодрить. Эти чувства удивляли его своей новизной.
      Он был мужчиной сильных страстей, но и с достаточно твердым характером, чтобы их контролировать, а при необходимости и подавлять. В отношениях с женщинами Консидайн был далеко не святоша и не новичок, порой он сам себе казался циником, особенно в отношениях с теми красотками, которые были готовы на все, лишь бы повыгоднее продать свою красоту. В первый миг, когда Алекс увидел глядевшую в окно Ианту – ее длинные ноги, гибкий стан и соблазнительную округлость бедер под джинсовыми шортами, – она напомнила ему одну из тех сексапильных девиц, что встречались ему в прошлом. Но по мере общения сексуальное влечение постепенно отошло на второй план, уступив место желанию овладеть всем существом этой женщины, не только ее телом.
      Консидайну вспомнилась симпатичная мордашка и податливое тело одной капризной красотки, которая приходила в бешенство, когда ее называли «девочкой по вызову», но являлась к нему по первому его зову. Она страстно хотела его и отдавалась ему не из-за денег или власти, а потому, что он, по ее словам, был «единственным на свете настоящим мужчиной». Он знал, что она искренна. Консидайн никогда не использовал женщин и на их страсть отвечал такой же страстью.
      Алекс вернулся в комнату. Стопка факсов, лежавших на столе возле портативного компьютера, напомнила ему, что даже скоротечное любовное увлечение исключено в его нынешнем положении. Нельзя забывать о более важных вещах. Для того он и прибыл в Новую Зеландию, чтобы все обдумать и принять решение, от которого зависит не только его судьба, но и судьбы многих других.
      Однако мысли об Ианте Браун становились все навязчивее и неотступнее. Сейчас его занимал забавный контраст между ее редким именем и прозаичной фамилией. Ее имя означало «цветок фиалки», хотя первая Ианта, как ему подсказывало его классическое образование, была греческой нимфой-океанидой, одной из многочисленных дочерей Океана и Тефиды. Наверное, Браун здорово смотрелась в своем телесериале. Интересно, в каком облике она являлась зрителям – как загадочная морская дева или как педантичная сотрудница научной лаборатории, не замечающая своей привлекательности или не желающая выставлять ее напоказ?
      Раз уж Марк сообщил, кто она такая, можно узнать о ней побольше. Консидайн послал факс в Окленд, и через несколько минут ему прислали ответ. Но ни слова о ее личной жизни. Выдержки из женских журналов рассказывали о ее работе океанолога с дельфинами, о съемках, носивших не только научный, но и рекламный характер. «И с акулами», – мысленно произнес Консидайн.
      За ужином Алекс узнал, что Марк собирается утром съездить в Даргавилл, и велел ему купить в видеомагазине все кассеты с фильмами, где снималась Ианта Браун.

      Поднявшись с постели после тяжелой бессонной ночи, Ианта выпила два стакана чаю и заставила себя съесть пару гренков, перед тем как поехать в ближайший город, маленький сонный порт Даргавилл в устье Северной Вайоры.
      В магазине она запаслась продуктами, которые не продавались в бакалейной лавке кемпинга, а также купила несколько журналов и газет.
      По дороге назад Ианта заметила на обочине «рейнджровер» с поднятым капотом, из-под которого поднималась едва заметная струйка дыма. Знакомый верзила стоял рядом, изучая неисправность. Ианта хотела было надавить на газ и поскорее проехать мимо Марка, однако недавнее происшествие неким странным образом связало их друг с другом, и женщина, сама не зная почему, нажала на тормоз, дала задний ход и остановилась рядом с «ровером».
      – Привет, – сухо бросила она, – что случилось?
      – Все нормально, – мрачно отозвался Марк.
      – Хотите, я заеду в мастерскую Кайху, если вам нужен какой-нибудь инструмент или запчасть?
      – У меня есть все необходимое, – заверил он, – но вы можете сделать мне одолжение. Я купил замороженные продукты, и, хотя они надежно упакованы, не хотелось бы, чтобы они растаяли. Вы не завезете их к нам?
      «Значит, я уже не представляю для них опасности», – с иронией подумала Ианта и холодно ответила:
      – Хорошо, давайте сюда ваши продукты.
      Через пять минут Ианта продолжила свой путь, с большим пакетом в багажнике, ругая себя за то, что, возможно, поступила неразумно и неосмотрительно. Однако в Новой Зеландии к ней везде проявляли заботливое внимание, и не помочь Марку было бы невеликодушно. Теперь ей предстояло вновь посетить льва в его логове или, вернее, ястреба в его гнезде. Гордого и хищного ястреба. К тому же еще и красивого.
      Миновав три озера, она поехала вдоль низкой проволочной ограды, за которой располагались сосновая роща со спрятавшимся в ее тени роскошным домом и четвертое озеро. Дальше начинался дикий лес. По другую сторону дороги зеленели поля, и вдалеке маячили фермерские постройки. Наконец, Ианта увидела едва заметный поворот в сторону от шоссе и узкий проезд для машины.
      Когда она въехала во двор, ее охватило легкое волнение. Ианта вылезла из машины и нажала на кнопку дверного звонка. Тут из-за угла дома, словно встречая гостью, важной походкой вышел павлин. Распушив золотисто-зеленый хвост с круглым темным узором посередине каждого пера, он стал вальяжно прохаживаться по дворику. Его многоцветное оперенье отличалось иссиня-черным отливом, грудка была шоколадного цвета с забавным белым воротничком. Не будучи специалистом по орнитологии, Ианта все же знала, что черный павлин – очень редкая для Новой Зеландии порода, в том числе и для северной части страны. Ианта вспомнила, что маорийские птицы имеют репутацию предвестников смерти, но она не верила в приметы. Научный работник как-никак! И все же, когда она стояла в ожидании перед массивной деревянной дверью, появление черного павлина показалось ей знаком судьбы, и знаком недобрым. Эта мысль неприятно поразила Ианту, и она заставила себя усмехнуться: «Разве есть связь между судьбой человека и опереньем этого красавца? Конечно, нет, если научно подойти к этому вопросу. Дарвин бы со мной согласился».
      Ианта повернулась, чтобы снова позвонить, но не успел ее палец дотронуться до кнопки, как дверь бесшумно отворилась и на пороге появился тот самый мужчина, из-за которого она так плохо спала в эту ночь. На его удивленный взгляд она ответила принужденной улыбкой:
      – У меня в машине замороженные продукты, которые попросил завезти ваш… шофер.
      – Спасибо. Идемте, я заберу их.
      Они подошли к «тойоте». Забирая из рук Ианты пакет, мужчина сообщил:
      – Я знаю, что Марк попал в небольшую аварию. Вы нас очень выручили. Не знаю, как отблагодарить…
      – Не стоит преувеличивать.
      – Тем не менее позвольте предложить вам что-нибудь выпить. Я вижу, что вы устали и хотите пить.
      Ианта почувствовала сбоку какое-то движение и, повернувшись, увидела уходящего за дом павлина. Он, словно прощаясь, еще раз распушил золотисто-зеленый хвост и скрылся из виду.
      «Очевидно, это тоже какой-то знак судьбы», – иронично подумала Ианта и едва заметно усмехнулась. В лесах Новой Зеландии слишком много водилось павлинов, чтобы придавать присутствию здесь этих полуодомашненных птиц какое-то особое значение.
      Мужчина заметил ее улыбку:
      – Я вижу, вам он тоже понравился. Так что вы будете пить?
      Ианта приложила ладонь ко лбу:
      – Очень жарко. По правде говоря, я действительно устала и во рту у меня все пересохло.
      – Но прежде давайте познакомимся. – Он улыбнулся и протянул свободную руку. – Меня зовут Алекс Консидайн.
      Ианте показалось, что она где-то уже слышала это имя, но где – не могла вспомнить.
      – А я – Ианта Браун, – на одном выдохе произнесла женщина, пожимая ему руку.
      – Очень приятно, мисс Браун, прошу в дом.
      Видя, что она не двигается с места, Консидайн поинтересовался:
      – Хотите что-нибудь взять с собой? Может, у вас тоже есть скоропортящиеся продукты? У меня вместительный холодильник.
      Ианта только сейчас вспомнила, что намеревалась заехать к себе и выгрузить купленное мясо. Но она так волновалась, предвкушая новую встречу с этим мужчиной, что промчалась мимо своего коттеджа, забыв все на свете.
      – Да, если позволите, – она передала Консидайну свой пакет, – и еще, мисс Браун звучит слишком официально, я предпочитаю, чтобы меня называли Ианта.
      – Я в таком случае – Алекс.
      Он жестом пригласил ее войти в дом и вошел следом. Проводив женщину в гостиную с таким замечательным видом на пляж и озеро, он произнес:
      – Я сейчас, только положу продукты в морозилку.
      Вскоре Алекс принес поднос с прохладительными напитками.
      – Если желаешь, я заварю чай или сварю кофе, – предложил он.
      – Нет, лучше холодного сока.
      – И давай перейдем на свежий воздух.
      Когда они расположились в креслах на веранде, Ианта поинтересовалась:
      – Алекс, почему ты решил провести отпуск именно здесь?
      – Хотелось найти тихое место, где никто меня не знает, – с готовностью ответил он. – Какой тебе налить – апельсиновый или лимонный?
      – Лимонный, спасибо.
      Его объяснение показалось Ианте правдивым, но он явно что-то недоговаривал. Принимая из его рук стакан, она произнесла:
      – Я уверена, что вскоре ты обязательно наткнешься на кого-то из знакомых. Новая Зеландия богата на разного рода случайные встречи.
      – Надеюсь, со мной этого не произойдет. В крайнем случае постараюсь увидеть их раньше, чем они заметят меня. Ты тоже приехала сюда в поисках уединения и покоя?
      – Именно так. Меня угораздило столкнуться с челюстями акулы, из-за этого я три раза лежала в больнице. Когда закончился полный курс лечения, мне захотелось скрыться куда-нибудь подальше от людских глаз.
      Если бы Консидайн проявил какие-либо признаки жалости к ней, она бы поставила стакан, придумала причину и ушла. Но Алекс рассудительно произнес:
      – Нападение акулы – вероятно, самое страшное, что может испытать человек.
      – Удивительно, но мне это не показалось столь уж страшным. Это произошло, когда я поднималась по веревочной лестнице на борт шхуны и наполовину вылезла из воды. Полагаю, я случайно оказалась на пути какой-то охотившейся акулы. Боли я сначала не почувствовала, хотя она располосовала мне всю ногу, – первой моей реакцией был страх, я машинально двинула ее кулаком по носу. Мне повезло – акула была небольшой, но ей не понравилось, что ее стукнули в самое больное место.
      – А какой разновидности акула?
      Неожиданно Ианта рассмеялась: тот же самый вопрос задал ей профессор университета, когда навестил ее в больнице.
      – Тигровая.
      – Ее поймали?
      – Никто и не пытался ее ловить. Она же не виновата, что родилась для охоты. Насколько известно – и несмотря на фильм «Челюсти», – акулы не могут стать людоедами, как это происходит с леопардами или львами. Акулы едят все, что попадется на пути. В тот день ей попалась я.
      – Ты удивительно терпима, если не сказать больше. Как будто симпатизируешь убийце, – произнес он задумчиво. – Я бы обязательно убил того, кто попытался бы меня убить.
      Ианта не сомневалась, что он бы поступил именно так.
      – Подводный мир вообще агрессивная среда, – объяснила она. – Плавая, всегда рискуешь столкнуться с кем-нибудь большим и прожорливым или маленьким и ядовитым.
      – Тебя, наверное, можно считать специалистом по подводному плаванию?
      – О, это всегда было мое любимое занятие!
      Консидайн едва заметно нахмурился.
      – Ты сказала, что трижды проходила курс лечения. Это из-за того, что ты телевизионная знаменитость?
      «Марк разболтал, кто же еще, – подумала Ианта, – маловероятно, что Алекс смотрел ее документальный сериал, ведь его зарубежный прокат начался совсем недавно. Лучше бы Марк держал язык за зубами».
      Она беспечно произнесла:
      – Нападение акулы всегда горячая новость для журналистов, а я была совсем маленькой знаменитостью.
      Шрам на ноге ныл и чесался, но Ианта постаралась не обращать на это внимания. Ах, если бы она могла так же просто проигнорировать испытующий взгляд Алекса!
      – И все-таки как ты начала эту карьеру? – поинтересовался он.
      Его голос вовсе не звучал требовательно, Консидайн без энтузиазма расспрашивал гостью, словно нехотя поддерживая беседу, и его безразличный тон вселял в душу Ианты приятное умиротворение.
      – Моя специальность – морская биология. Я изучала жизнь дельфинов у островов Тихого океана, когда съемочная группа решила сделать небольшой клип с моим участием для новозеландского телевидения. Через шесть месяцев мне позвонили и предложили стать ведущей документального сериала о морских обитателях Океании.
      – И, предвкушая славу кинозвезды, ты согласилась.
      Он произнес это без тени иронии. Хотя Ианта чувствовала, что Консидайн хочет слегка подразнить ее, в его расспросах звучало понимание и одобрение.
      Ианта рассмеялась:
      – Если бы это было причиной, то какое бы меня ждало разочарование! Мы жили в спартанских условиях на шхуне, предназначенной для перевозки грузов, а не пассажиров. Я согласилась, потому что эта деятельность во многом совпадала с моей исследовательской работой и телекомпания предложила хорошие деньги и все необходимое, так что мне не пришлось ходить с протянутой рукой к разным спонсорам.
      – И ты планируешь вернуться к своим дельфинам?
      – Да, как только смогу.
      Ианта опустила голову, не желая, чтобы Консидайн прочел по ее лицу твердую решимость побороть болезнь. Однако тут же усомнилась в своем умении скрывать свои эмоции. Алекс, как ей показалось, напротив, проявлял только те чувства, которые желал показать, хотя внешностью он не напоминал карточного шулера. Сейчас он выглядел крайне заинтересованным:
      – Тебе нравилось сниматься?
      – Да, если не считать мелких разборок с режиссерами.
      Консидайн вопросительно поднял брови, и Ианта пояснила:
      – Я не сразу поняла, что им нужна всего лишь кукла в модном купальнике, которая красиво барахтается в воде. Сначала они потребовали, чтобы я отрастила волосы настолько, чтобы могла эффектно встряхивать ими перед камерой. Потом им понадобилось, чтобы я научилась изящно разгонять стайки красивых рыб, поднимать со дна и грациозно гладить каких-нибудь несчастных моллюсков. После небольшого скандала съемки стали гораздо интереснее.
      Его красиво очерченные губы тронула едва заметная улыбка.
      – И как же ты инициировала скандал?
      – Да взяла и порвала бумажки, именуемые контрактом, и бросила их по ветру. В конце концов они поняли, что я не просто какая-нибудь очаровательная русалка с сексуальными причудами, предпочитающая мужчинам дельфинов.
      – А на самом деле ты предпочитаешь мужчин?
      Ианта рассмеялась:
      – Вообще-то да. Хотя среди дельфинов очень интересно, если по-настоящему про никнуть в их среду. Кажется, что ты их изучаешь, а на самом деле они изучают тебя и подстраиваются под твои требования. В этом проявление их доброты.
      Ианта вздохнула. Ей показалось, что она уже достаточно много рассказала о себе.
      – Ты, наверное, какое-то время жил в Англии? – поинтересовалась она. – Я сужу по твоему акценту и правильным речевым оборотам.
      Консидайн покачал головой:
      – Акцент у меня от матери. В детстве она очень строго следила за правильностью моей речи.
      – Не все англичане правильно говорят на своем языке, – заметила Ианта, – и разве возможно заставить ребенка говорить как британский премьер-министр?
      Она улыбнулась, вспомнив, как Трисия воевала со своим пятилетним малышом.
      – Не знаю, – ответил Консидайн, – у меня нет детей, я не женат.
      Сердце Ианты учащенно забилось, тогда как Алекс невозмутимо возобновил свои расспросы:
      – Ты бы продолжила работу ведущей сериала?
      – Режиссерам не нужна теледива с уродливым шрамом на ноге. Это не эстетично. И хромать перед камерой недопустимо.
      Ее тон вполне соответствовал подчеркнутому прагматизму ее слов. Ианта не слышала, что пробормотал Консидайн сквозь зубы, но, судя по гневному огню в глазах, это было грубое ругательство.
      – Они тебе так сказали? – спросил он гораздо резче, чем намеревался.
      – Нет, но ведь это и так понятно. Продюсеры не допустят, чтобы их передачи вызывали у зрителя неприятные ассоциации. А в программах для развлечений ничто не должно напоминать о том, что реальный мир жесток и кровожаден. Зрители негодуют, даже когда им показывают насекомых, пожирающих друг друга! Наверное, потому, что большинство из нас теперь живет в городах, нам хочется верить, что мир живой природы прекрасен и гармоничен.
      Выражение лица Консидайна смягчилось, он откинулся на спинку кресла:
      – А ты этому не веришь?
      Она пожала плечами:
      – Он необыкновенно красив, но далеко не сентиментален. Порой природа кажется мне пустой и бесчувственной, хотя и красивой, а ее гармония —. примитивной. Животные убивают и поедают друг друга, чтобы выжить. Для людей подобная мораль кощунственна, а для зверей это высшая мудрость. Даже стадные животные, о которых мы знаем больше, имеют строгую иерархию и жестокие правила, поражающие людей своей дикостью.
      – Но мы ведь тоже стадные животные?
      – Да, конечно. Наша суть – а может, и проблема – в том, что мы отдаем себе отчет в своих действиях. А животные руководствуются инстинктами.
      – Значит, для животных не является жестокостью прогнать больного или раненого сородича из стада. Но почему же так поступают люди?
      Сначала Ианта не поняла, что Алекс имеет в виду. А когда поняла, бросила на него негодующий взгляд:
      – Животные прогоняют или бросают больных, чтобы их присутствие не привлекло хищников и чтобы не пострадало все стадо. Что касается меня, я не больна, но моя травма могла поставить под угрозу существование всего сериала, если бы зрители прекратили его смотреть. Кроме того, я попала в больницу, когда снимались завершающие серии, и пришлось найти мне замену. У меня нет претензий к продюсерам фильма.
      – Как я уже говорил, ты удивительно терпимый человек.
      Ианта промолчала, лишь подумав про себя, что потеря работы – наименьшая из всех ее проблем и здесь можно быть терпимой.
      – Ты что же, навсегда останешься хромой или как? – поинтересовался Консидайн, взглянув на ее ногу.
      Впервые Ианта осознала, что люди, замечавшие ее шрам, реагировали по-разному: одни с грубым любопытством разглядывали ее и комментировали, другие вежливо отворачивались и затем сочувственно глядели ей в глаза. Все они раздражали, потому что подчеркивали ее ущербность. Алекс, по крайней мере, смотрел на ее шрам без отвращения.
      – Наверное, навсегда.
      – Ты так говоришь, как будто тебе это безразлично.
      – Я стараюсь не беспокоиться о вещах, которые не могу изменить. Не всегда это получается, но жалеть о прошлом – бесполезная трата времени.
      – Жалеть о чем угодно – бесполезная трата времени.
      Ианта молча кивнула, не желая поддерживать этот разговор. Она и так слишком разоткровенничалась с Консидайном – обычно она ни с кем не делилась своими проблемами. И ей стало неловко при мысли о том, что Алекс понимает: ее безразличие к болезни – маска, которую порой слишком тяжело носить.
      Ианта вслушалась в пение цикад, сейчас достигшее своего крещендо, с озера донесся протяжный и ленивый крик чаек, затем раздался рев мотора на одном из озер, где разрешалось пользоваться катерами.
      Консидайн, по-видимому тоже решивший сменить тему беседы, поинтересовался:
      – Ты что-нибудь знаешь о природе возникновения здешних озер? Почему в нашей долине есть озера, а по другую сторону гор – нет?
      – Потому что под нашей долиной настоящая ванна из различных металлоносных пород, в которой собирается дождевая вода и образует озера. На дне силикатные пески, поэтому оно такое белое.
      – Значит, это редкое образование?
      – Нет, подобные озера есть у подножия песчаных холмов. На севере их предостаточно.
      – Ты в университете и геологию изучала?
      – Нет, я просто любитель, – ответила Ианта и поднялась, – мне пора ехать. Благодарю за угощение. Надеюсь, ваш «рейнджровер» скоро починят.
      – Это неважно, – Алекс тоже поднялся, – главное, что Марк не пострадал.
      Ианта обрадовалась, что Консидайн не делал попыток уговорить ее остаться. Или ей показалось, что она этому рада? Несмотря на всю экзотичность его домашней обстановки, с ним оказалось очень легко общаться, и она рассказала о себе гораздо больше, чем намеревалась. И гораздо больше, чем он рассказал о себе.
      Когда они выходили с веранды, у Ианты вновь заболела нога. Она лишь немного оступилась, и сильная мужская рука поддержала ее за локоть. Ианту однажды ужалила океанская медуза, и сейчас она почувствовала то же самое: шок, а затем словно уколы тысячи игл. Однако она не подала виду, только подняла глаза, чтобы попытаться узнать, не чувствует ли то же самое Алекс. Но увидела лишь его заботливый взгляд.
      – Все в порядке? – спросил Консидайн и отпустил ее локоть, когда убедился, что она крепко стоит на ногах.
      Ианта принужденно улыбнулась:
      – Да, спасибо.
      – Может быть, тебе стоит отдохнуть?
      – Нет, – ответила она, торопливо добавив: – Тем более не нужно нести меня к машине.
      Он нахмурился, бросив взгляд на ее ногу:
      – Ты постоянно будешь спотыкаться?
      – Нет, мне сказали, что это прекратится, когда мышцы окрепнут.
      Хирург рекомендовал ей больше двигаться, но она стеснялась ходить, так как ее хромота вызывала жалость у окружающих. Прощаясь с Консидайном, она решила про себя, что начнет тренировки, игнорируя взгляды и разговоры за своей спиной, и эта решимость слегка притупила ее депрессию. По дороге домой Ианту переполняло желание покончить с одиночеством, ставшим уже почти потребностью и вошедшим в привычку.
      Вернувшись в коттедж, Ианта распахнула все окна и села в кресло полистать газету. Через несколько минут чтение увлекло ее и заставило забыться. Ианта словно вошла через воображаемую дверь в иную реальность. Двое мужчин, пожимающие друг другу руки на первой полосе, вовсе не являлись государственными мужами, подписавшими важный договор, они были лишь второсортными актерами, снимок которых помещен здесь, чтобы заполнить пустое место. Люди, марширующие по улицам столицы крошечного государства где-то на юге Европы, казались массовкой из старого кино, на передний план были специально выдвинуты мужчины с суровыми изможденными лицами, одетые в крестьянское рубище. Лишь фотография детей, играющих на морском берегу, казалась подлинной. Разглядывая детей, Ианта с болью в сердце думала о том, что только они совершенны и счастливы.
      Она отправилась на оживленный пляж, наполненный веселым визгом игравшей детворы; отдыхающие, как обычно, загорали или купались на мелководье в белеющей, словно молоко, воде. Ианта зажмурилась, но тут же заставила себя открыть глаза и пробормотала:
      – Нечего стоять здесь, а то тебя будут считать трусихой.
      Она неуверенно побрела по белому песку к воде, но у нее закружилась голова. Охватившая ее паника тотчас вызвала дрожь во всем теле. Ианта некоторое время в нерешительности стояла, затем развернулась и побрела назад, шатаясь и еле волоча ноги. Мимо нее проходили двое молодых людей, и Ианта сквозь шум в ушах расслышала, как один из них крикнул:
      – Эй, блондиночка, может, тебе помочь?
      Она прошла было мимо, однако приятель кричавшего подбежал к Ианте и схватил за руку. Вдруг раздался властный окрик:
      – Оставь ее!
      Парни обернулись, изумленно уставившись на спешащего к ним мужчину, который несколькими широкими шагами преодолел расстояние, разделявшее их. Узнав Алекса Консидайна, Ианта застыла на месте. Алекс был выше ростом, зато парни – шире в плечах, их накачанные фигуры с гипертрофированными мышцами составляли разительный контраст с атлетической грацией Консидайна. От статного облика Консидайна, от его властного, агрессивного вида исходила такая несокрушимая уверенность в себе, что парень немедленно отпустил Ианту, а другой смущенно пробормотал:
      – Все нормально, капитан. Мы только хотели помочь…
      Они отступили назад и, бормоча какие-то оправдания, отправились своей дорогой. Но Алекс уже не обращал на них внимания.
      – С тобой все в порядке? – с неподдельной тревогой спросил он Ианту.
      Он бережно обнял ее за плечи, взгляд выражал удивление и волнение, когда он смотрел на бледно-желтое лицо и темные круги под глазами женщины.
      – Д-да, – еле слышно проговорила она.
      – Что же, черт возьми, с тобой творится? – тихо спросил Алекс.
      Ианта глубоко вздохнула.
      – Извини, – тихо ответила она, пытаясь преодолеть слабость и не покидавшую ее панику.
      – Идем, – с настойчивой заботой произнес Консидайн и повел женщину к ее коттеджу.
      К тому времени, когда они вошли внутрь, Ианта уже немного пришла в себя.
      – Зачем ты приехал? – бесстрастно спросила она.
      – Я привез забытые тобой продукты.
      Только сейчас Ианта заметила у него в руках свой пакет. Не спрашивая разрешения, Консидайн открыл холодильник и положил пакет в морозилку.
      – Тебе нужно что-нибудь стимулирующее, – он оглянулся по сторонам, – я сварю кофе.
      – Ничего не нужно, – запротестовала Ианта, – со мной все в порядке.
      Но Алекс уже обнаружил графин с апельсиновым соком.
      – Это подойдет, – Он налил стакан и подал ей, – сядь, пожалуйста.
      Ианта уже не протестовала – неловко плюхнулась в подставленное Алексом кресло, убрала упавшие на лицо густые локоны и, взяв стакан, хотела поднести его к губам, но оранжевая жидкость заплясала в ее дрожащих руках. Алекс забрал у нее стакан и начал медленно поить ее. Сделав несколько глотков, она почувствовала прилив сил и остатки сока допила самостоятельно.
      Когда Ианта поставила стакан на стол, Консидайн спросил:
      – Что с тобой случилось? Что тебе сказали эти парни?
      – Они тут ни при чем.
      – Тогда что же?
      – У меня закружилась голова.
      – Тебе напекло голову?
      Это могла быть правдоподобная отговорка, но Ианта не умела лгать, хотя откровенничать тоже не хотелось. Покачала головой:
      – Нет… может быть… хотя навряд ли.
      Почувствовав, что ей душно в жаркой комнате, она тихо произнесла:
      – Я лучше выйду на воздух.
      – Хорошо. Тебе помочь?
      – Нет! – воскликнула она и тут же смягчила слишком резкий отказ: – Спасибо, мне уже намного лучше.
      Когда они вновь оказались на улице, Ианта предложила:
      – Давай немного пройдемся. Посмотрим, как отдыхают другие.
      – Почему бы нет?
      На пляже ничего не изменилось. Дети по-прежнему весело бегали по берегу или плескались в воде вместе со взрослыми. Проходя мимо обитателей кемпинга, Ианта старалась показать, что ей безразличен мужчина, идущий рядом.
      Оглядываясь вокруг, Алекс задумчиво произнес:
      – Это место напоминает мне деревню, в которой я жил до десяти лет.
      Они шли, прогуливаясь по берегу озера мимо отдыхавших семей, компаний подростков. Ианта замечала, что многие с интересом разглядывают их. Она привыкла ощущать на себе любопытные взгляды, а сейчас видела, что и на Алекса смотрят с таким же нескрываемым интересом. Однако Консидайн не обращал ни малейшего внимания на взгляды окружающих.
      Она недоуменно спрашивала себя, кто же на самом деле Алекс Консидайн. Ианта где-то встречала это имя, возможно, оно появлялось на страницах газет. Ианта обладала хорошей зрительной памятью. Если бы она когда-либо видела его фотографию, то навсегда бы запомнила эту поразительно красивую внешность. Но разве фотография могла передать магнетизм его личности или ауру бескомпромиссной требовательности? Наверное, нет. Ианта решила больше не думать об этом, так как отчего-то начала опасаться собственных размышлений, которые могли завести слишком далеко.
      Хотя Ианта захватила соломенную шляпу, когда они покидали коттедж, солнце слегка обжигало ее плечи. Алекс же шел с непокрытой головой, и Ианте вдруг захотелось передать ему свою шляпу, но она не решилась, так как это могло показаться ему излишней фамильярностью.
      – Ты, наверное, хорошо знаешь эти места, – произнес Консидайн.
      Она кивнула и перевела взгляд на прибрежные заросли камыша, которые как бы стирали береговую линию, постепенно переходя в кустарник, посадки чайного дерева и сосен. Здесь заканчивался пляж, уступая место душистому сосновому лесу.
      – Я многие годы проводила здесь школьные каникулы со своей лучшей подругой, – сказала Ианта, – ее родители – владельцы моего коттеджа.
      Когда-то Ианта знала каждый дюйм на этом берегу. В те долгие и счастливые летние месяцы она и Трисия целыми днями пропадали на озере. Теперь ее подруга нянчит своих маленьких детей, а Ианта пытается собрать по кусочкам осколки своей жизни.
      – Давай вернемся назад, – предложила она, – здесь берег узкий и песок все сырее, – и посмотрела на его туфли. – Ты же не хочешь промочить ноги?
      Он усмехнулся:
      – Да, мне следовало заранее переобуться…
      Ианта развернулась, и, конечно, ее травмированная нога выбрала именно этот момент, чтобы в очередной раз подвернуться. Вместо того чтобы попытаться удержать равновесие, Ианта забеспокоилась о том, как бы Алекс снова не взял ее на руки. Она непроизвольно шагнула в сторону. Спотыкаясь и хромая, Ианта сделала несколько шагов к озеру и рухнула в прибрежное мелководье.
      Какой-то ужасный миг – целую секунду – она, охваченная дикой паникой, не могла двигаться, но, тут же придя в себя, в ужасе выскочила из воды. Дрожа всем телом и всхлипывая, Ианта металась по берегу – как будто пыталась отбиться от невидимых противников и не знала, куда бежать.

      Сильные руки Консидайна подхватили ее и, крепко обняв, заставили прекратить призрачную борьбу. Паника уступила место полному и постыдному бессилию.
      – Все нормально, – тихо шептали губы Алекса, успокаивая ее, словно маленькую девочку, – все хорошо, Ианта, тебе нечего бояться.
      – Я знаю, – еле слышно проговорила она, сделав нерешительную попытку оттолкнуть Алекса: уж слишком заманчивой показалась ей идея остаться как можно дольше в его объятиях и забыть обо всем. Ианта сказала своему громко стучавшему сердцу, что Консидайн всего лишь пытается успокоить ее, не более того.
      Когда Алекс освободил ее, по его быстрому взгляду женщина поняла, что никто из отдыхавших не заметил, как она упала, по крайней мере никто не придал этому значения, и она несколько успокоилась. Однако Консидайн, не отрывая взгляда, беспокойно смотрел ей в лицо. Он хотел что-то произнести, но она опередила его:
      – Только не нужно меня жалеть.
      В его глазах появилось выражение изумления.
      – Жалеть? С какой стати? Я вовсе не собираюсь тебя жалеть. Лучше возьми меня под руку и пойдем обратно.
      Он согнул руку, и Ианта оперлась на нее. По дороге назад она старалась не смотреть в сторону озера – усердно рассматривала кроны деревьев. Заметив это, Алекс спросил:
      – Ты не знаешь, что за птицы здесь обитают?
      Сделав усилие, Ианта ответила:
      – Весной и осенью у озер собираются перелетные птицы. А из здешних – ржанки, они делают гнезда прямо в песке.
      К тому времени, как они вернулись к коттеджу и сели на длинную скамейку во дворе, Ианта окончательно успокоилась. Консидайн взглянул ей в глаза и без предисловий спросил:
      – Скажи, почему женщина, которая страдает водобоязнью, должна выходить на пляж и смотреть на воду?
      – Я должна к ней снова привыкнуть, – объяснила Ианта.
      – Ты хоть раз заходила в воду с тех пор, как на тебя напала акула?
      – Нет. – Ианта откашлялась, чтобы голос звучал менее хрипло, и продолжала: – Вода тут ни при чем. Главное – эти зубы! Даже во сне меня преследует кошмар: я плаваю с дельфинами, они играют и улыбаются, но вдруг в их улыбках появляется что-то зловещее, и они превращаются в акул. Я вижу страшный оскал, два ряда зубов… Открывается огромная пасть, хватает меня и тащит вниз, и тогда я просто погибаю…
      Она закрыла глаза, чтобы Алекс не заметил набежавшие слезы. Консидайн долгое время молчал, не зная, что и сказать. Затем взял ее за руку и позвал:
      – Ианта!
      Она открыла глаза, что-то отчаянное и протестующее мелькнуло в них.
      – Я не боюсь воды. Я принимаю ванну или чищу зубы без какой-либо неприязни, могу ездить на машине вдоль побережья, даже гулять по пляжу. Но стоит мне подойти… – Она вздохнула. – В общем, ты сам видел.
      – Ты приехала сюда, чтобы избавиться от этого… синдрома?
      Ианта вынула ладонь из его руки, неловко поежившись: ей показалось, что в его вопросе прозвучали ироничные нотки.
      – Здесь я научилась плавать, – ответила она, глядя перед собой, – хорошо помню тот день, когда мы с Трисией плескались и брызгались у самого берега, но ее мать остановила наши шалости и дала нам первые уроки плавания. Казалось, на свете нет ничего более естественного и безопасного, чем плавание. В то лето мать Трисии не позволяла нам заплывать за черту, запретную и мучительную, которая еще долго маячила перед нами. Понимаешь, о чем я?
      – Черта? Какое-нибудь веревочное ограждение, не позволяющее ступить в более глубокую воду?
      – Здесь, как известно, озера глубокие. Эта глубина, а также исключительная прозрачность воды и ослепительная белизна песка – вот та запретная черта. Заплыть подальше означало преступить ее, попасть в другое измерение. Я испытывала самое большое удовольствие, когда тайком от матери Трисии заплывала за определенный ею барьер и ощущала, что не достаю до дна ногами. Я становилась взрослее и сильнее, чувствовала себя человеком, которому все подвластно.
      – Ты и есть человек, которому все подвластно. То, что с тобой происходит, – временно, это обычное следствие травмы, естественная реакция на пережитые страх и боль.
      – Но я не в состоянии вступить в воду даже по щиколотку! – гневно возразила Ианта. – Думала, что пребывание здесь мне поможет, ведь самые большие обитатели этих озер – угри. Они-то на людей не нападают!
      – Значит, ты еще не полностью оправилась от травмы, – продолжал убеждать ее Консидайн, – нужно подождать, пройдет время, и ты увидишь, как все изменится к лучшему.
      – А я все больше начинаю сомневаться. Ты видел мое состояние, когда я упала в воду? Это называется панический приступ.
      – Во-первых, тебе нужно набраться спокойствия. И терпения. Ты получала какие-нибудь консультации?
      Она покачала головой:
      – Я никому об этом не рассказывала, кроме Трисии. И тебя.
      – Но почему?
      – Не знаю. Наверное, потому, что для меня это унизительно, стыдно. Я уже плавала в бассейне, но любой естественный водоем, не говоря уже о море, вызывает у меня безотчетный страх. Мне казалось, что я избавлюсь от этого в самое ближайшее время. А приехав сюда, поняла, что моя болезнь гораздо серьезнее, чем я думала.
      Консидайн посмотрел ей в глаза:
      – Тебе нельзя оставаться одной. Где твои родные?
      – Моя мать умерла. – Голос Ианты дрогнул, она кашлянула и произнесла более уверенно: – Отец женился, и у него другая семья. В любом случае мне никто не нужен – чем они могут мне помочь? – Их глаза встретились, и Ианта слегка улыбнулась. – Сегодня, можно сказать, я сделала первый шаг: находилась в воде целую секунду и со мной даже не случилась истерика!
      – Я видел, чего это тебе стоило. Необходимо, чтобы рядом с тобой находился помощник, это нельзя делать в одиночку, полагаясь только на свою силу воли. Неужели нет никого, кто мог бы приехать сюда и побыть с тобой, скажем Трисия? Кажется, это твоя подруга?
      – Она замужем, у нее двое детей и полным-полно хлопот. – Ианта поднялась со скамейки. – Извини, я чувствую себя совершенно разбитой.
      – Тогда тебе не мешает хорошенько выспаться.
      Они направились к коттеджу.
      – Извини меня, – повторила Ианта.
      – За что? За то, что ты пытаешься ступить в воду независимо от того, чего тебе это стоит – морально и физически? Наверное, это со стороны может показаться смешным и глупым, но на самом деле достойно восхищения. Если тебе нужна какая-нибудь помощь, я могу остаться с тобой.
      – Нет, мне ничего не нужно.
      – Тогда обещай, что пока воздержишься от попыток войти в воду.
      – Ладно, – согласилась Ианта. Не понимая, какое Алекс имеет право давать ей указания и почему она подчиняется им, она добавила: – О, если б такая попытка оказалась удачной!
      Консидайн проследил за тем, чтобы Ианта заперла дверь, и только после этого вернулся к своей машине.
      Когда он уехал, Ианта побрела в спальню, легла на узкую кровать и, завернувшись в покрывало, почти тотчас уснула.
      Ей снились дельфины, ангелы океанов, ласковые и загадочные, с глазами цвета морской волны, и Ианта боялась закричать во сне, так как знала, что сейчас произойдет. Однако на этот раз картина изменилась: один из дельфинов превратился в морского принца. Он обнял ее, увлекая в морские глубины. Если она пугалась огромных рыб или пускающих пузыри раковин, он весело хохотал над ней. Его взгляд приковывал к себе еще сильнее, чем его объятия. Ианта больше не сопротивлялась, и они погружались все глубже и глубже…
      Оба были нагие, и Ианту охватила приятная дрожь, когда они поплыли навстречу стремительному потоку водных масс, горячему и нежному, как шелк. Объятия принца становились все более соблазнительными, поцелуи – более горячими, а смуглая кожа – более нежной…
      Проснувшись, Ианта сладко потянулась, и утренняя прохлада коснулась ее рук. Она сразу поняла значение своего сна. Однако ей уже давно не приходилось видеть подобные сны, так же как и не приходилось встречать мужчину, способного целиком овладеть ее душой, хотя ей был знаком эффект «узнавания в толпе», это внезапное откровение сексуального выбора.
      Алекс не выказывал никаких признаков взаимности. Может, она их просто не распознала? По неизменно обаятельному, но суровому выражению его лица невозможно было угадать чувства или мысли. Да и сама она тщательно скрывала свои эмоции, а его кажущееся безразличие разве не являлось отражением ее собственной холодности?
      Ианта посмотрела на часы. Без четверти шесть. Спать больше не хотелось. Она подумала о том, как сейчас встанет и разгонит под теплым душем остатки мучительно-сладкого сна. И тут Ианта внезапно вспомнила, где однажды видела имя Алекса Консидайна.
      Она прочла о нем в деловой рубрике газеты, лежа на больничной койке, когда началось послеоперационное сращивание раздробленной кости ноги. Затворник и миллиардер Алекс Консидайн начал с нуля еще в средней школе и получил свою первую прибыль после того, как создал программу компьютерного обеспечения, находившую применение и по сей день, так как все, что он делал, носило печать таланта и целеустремленности.
      Его имя, воспоминания о статье с его крошечной фотографией в деловом костюме словно разбудили сознание Ианты, она тотчас поняла, как много позволяла себе фантазий насчет этого мужчины.
      Ианта торопливо поднялась с постели и отправилась в ванную, где подставила тело под струю холодного душа, чувствуя потребность испытать небольшой шок. Затем включила телевизор и с сосредоточенным вниманием уселась перед экраном.
      Утренние новости сообщали о гибели трех человек в районе горы Кука, самой высокой точки Новой Зеландии, еще двое утонули на пляжах западного побережья. Ураган пронесся по восточному побережью Северной Америки, снегопады накрыли белым одеялом Европу, в Африке разбился самолет.
      Продолжались марши протеста в каком-то крошечном административном центре на побережье Адриатики. С угрюмым и решительным видом перед камерой проходили демонстранты, их колонны едва умещались на узких улочках. «Демонстрации не прекращаются уже третью неделю, – тараторил в камеру репортер, – пока еще не был отдан приказ о применении силы. – Камера показала полицейского, с невозмутимым видом стоящего на тротуаре. – Однако правящий режим и ранее совершал насилие в отношении граждан Иллирии, и многие из протестующих полагают, что применение против них оружия лишь вопрос времени…»
      Ианта выключила этот бесконечный поток и отправилась готовить завтрак.
      Значит, Алекс Консидайн принадлежит к миру богачей! Она и раньше догадывалась – разве не об этом говорили роскошь его жилища и загадочность его поведения? И к чему теперь это глупое негодование? Злиться надо только на себя. Да, она почувствовала обычное влечение, но его можно побороть. Она больше не будет видеться с Консидайном, и влечение скоро пройдет.
      Есть проблемы поважнее. Она сделала первую попытку войти в воду – и почти удачно! Пусть это произошло случайно и она от ужаса чуть не лишилась сознания, но какое-то время она провела в воде.
      Завтра она попробует снова, на этот раз более осторожно. Рано или поздно она сможет стоять в озере не паникуя. Если это получится – самое худшее останется позади. Она вернется к работе, не опасаясь чудовищ, затаившихся в морских глубинах, не боясь ни крови, ни боли, ни смертоносных челюстей.
      В размышлениях и домашних хлопотах незаметно прошел день. Лишь когда последние лучи солнца скрылись за холмами, Ианта решила прогуляться вдоль пляжа.
      На небе уже густо высыпали звезды. Мерцающая поверхность озера показалась Ианте мрачной и жуткой бездной, куда могли провалиться сказочные звездные города с горящими в темноте огнями небоскребов. Женщиной овладело беспокойство, она побрела по песку, вдыхая полной грудью влажный ночной воздух.
      За неделю до Рождества циклон достаточно освежил воздух над лагерем автомобилистов, так что теперь вместо знойной духоты можно было наслаждаться сочным запахом разнотравья и принесенным из соснового бора душистым ароматом хвои. Неуверенно двигаясь по серебристому песку, Ианта в который раз говорила себе, что Алекс никогда по-настоящему не увлечется женщиной с безобразным шрамом на ноге, которая, нелепо хромая, не в состоянии танцевать и бегать. Сам он мог бы завоевать сердце любой красавицы, даже если б не имел огромных денег.
      Натруженные ходьбой мышцы травмированной ноги начали слегка побаливать, что, как обычно, послужило сигналом к окончанию прогулки. Ианта отправилась в обратный путь. Приблизившись к коттеджу, она заметила в темноте мрачную, сутулую фигуру мужчины, сидящего на скамейке. Это был Консидайн.
      Ианта не приглашала и не ждала его, но пройти мимо не могла, хотя ее сегодняшнее открытие проложило между ними огромную пропасть. Не сказав ни слова, Ианта села рядом на край скамьи.
      Некоторое время они сидели молча, словно противники, ожидающие, кто сдастся первым. Наконец Консидайн произнес:
      – Я хотел убедиться, что с тобой ничего не случилось.
      – Как видишь, все в порядке.
      – Да, теперь вижу.
      Снова наступило молчание. Ианта слышала громкое биение своего сердца. Если бы Алекс не пришел, она бы его больше никогда не увидела. По крайней мере, не захотела бы видеть. Ианта точно знала это, как до сантиметра знала длину своего шрама на ноге.
      Возможно, Консидайн тоже осознавал, что его приход открывает для них какую-то новую возможность, к которой оба они уже были готовы подсознательно. Однако Ианта продолжала убеждать себя, что ей надо немедленно уйти и как можно крепче закрыть за собой дверь коттеджа – ее не прельщали мимолетные любовные увлечения, тем более с таким кавалером, как Алекс Консидайн.
      С невероятным трудом она произнесла:
      – Ты очень добр ко мне, но тебе не стоит сюда приходить.
      Ианте показалось, что Консидайн слегка помрачнел, хотя темнота едва позволяла различить черты его лица.
      – Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы демонстрировать тебе мою доброту.
      – А для чего?
      – Не знаю. Какой-то определенной причины, пожалуй, нет. Так, безотчетный импульс. А вот у тебя как будто появились причины не доверять мне?
      Ианта почувствовала прилив неизвестно откуда взявшейся злости. Она быстро заговорила:
      – Нет, почему же? Я полностью тебе доверяю. Мы уже достаточно знакомы. Одного только не пойму: не сообщить, кто ты такой, – это тоже безотчетный импульс?
      Алекс тотчас понял, на что намекает Ианта. Она почувствовала это по угрожающему выражению его глаз. Видимо, данная тема является для Консидайна запретной. Но это только усиливало ее недоверие.
      – Я не подозревал, что тебе свойствен снобизм, – холодно произнес он.
      – Мне он как раз несвойствен.
      Ианта не стала говорить, что расценивает его молчание как предательство.
      – Тогда какая разница, чем я занимаюсь?
      Для него – никакой. И для нее теперь тоже.
      – Очень тяжело сообщить собеседнику, что ты компьютерный магнат.
      – Ах вот что! – Алекс внимательно посмотрел на Ианту. – Не стоит придавать этому слишком большое значение.
      – Конечно, не стоит.
      Хотя это разрушило несколько прекрасных воздушных замков, которые она только начала возводить.
      – Значит, мы по-прежнему друзья? – спросил Консидайн.
      А разве они были друзьями? «Нет!» – закричало все ее существо. Дружба являлась самой последней вещью, которую Ианта ожидала от Алекса. «Да! – ответил ее разум. – Было начало дружбы, потому что ничто другое невозможно».
      – Конечно, друзья.
      – Тогда не буду слишком навязывать свою дружбу, – произнес Консидайн, – спокойной ночи, Ианта.
      – Спокойной ночи…
      Машина Консидайна уже давно растворилась в темноте сумерек, а Ианта все еще сидела на скамейке. Зачем он приезжал? Наверное, его привело чувство ответственности. Хотел убедиться, что она пришла в себя после нечаянного падения в воду. Теперь, выполнив свой долг и успокоившись, Консидайн уехал, и она его больше не увидит. Да, так должно быть. Другие варианты продолжения их отношений неприемлемы.
      Ианта захромала к дому и с силой захлопнула дверь, словно отгораживаясь от остального мира.
      – Запасаетесь, чтобы переждать циклон? – поинтересовалась продавщица, вручая сдачу.
      Ианта нахмурилась:
      – Какой циклон? Он только что прошел.
      – Вы еще не слышали? Сегодня в утренних новостях сообщили, что ожидается еще один – и более сильный, чем предрождественский, он зарождается в Коралловом море и может принести нам ураган.
      – Но раньше у нас никогда не было больше трех ураганов в год!
      – Наверное, это из-за глобального потепления.
      Продавщица выглядела расстроенной – подобные циклоны угрожали ее бизнесу.
      – Пока циклон доберется до Новой Зеландии, от него останутся только дожди, – успокоительно произнесла Ианта, – они обычно приносят наводнения на восточном побережье, а здесь мы надежно защищены.
      Распрощавшись с продавщицей, она собрала свои покупки и покинула бакалейную лавку. На улице стояла привычная жара, на небе – ни облачка, и появление какого-либо циклона казалось маловероятным.
      Ианта подумала, что ей следовало закупить продукты про запас, но ее холодильник слишком мал, а циклон редко отличается стабильностью. Если он действительно направится на Северный остров, тогда можно будет сделать дополнительные закупки.
      По дороге домой Ианта решила отправиться к озеру и попробовать войти в воду, хотя бы по щиколотку. Выбрав на пляже место, где играли дети, она остановилась в полуметре от воды, сбросила сандалии и положила рядом пакет с покупками. От внутренней борьбы у Ианты пересохло в горле, сердце учащенно забилось.
      Тем временем несколько ребятишек, игравших рядом с ней в догонялки, разом бросились в воду, и Ианта машинально двинулась вслед за ними, стараясь ни о чем не думать. Это был скорее бесконтрольный поступок, чем волевое усилие.
      Что-то прохладное и влажное обожгло ее подошвы. Ианта посмотрела вниз: вода омывала пальцы ног, лизала щиколотки, и едва различимые озерные волны казались ей языками пламени. У Ианты закружилась голова, однако ей удалось собраться. Усилием воли она подавила желание выбежать на берег и заставила себя сделать маленький шаг вперед, а затем еще один.
      «Все, больше не могу», – сказала она себе и тут же выскочила из воды. Однако никакого душевного подъема Ианта не испытывала. «Стоит ли переживать такие мучения?» – спрашивала она себя, с трудом переводя дыхание, – воздух словно не желал поступать в легкие, тело трясло как в лихорадке. Ианта решила, что сначала придет в себя, а потом уже оценит произошедшее.
      Привел ее в чувство звонкий детский голосок:
      – Вам обязательно нужно надеть на голову шляпу!
      Перед ней стояла девочка лет шести, черноглазая, с каштановыми волосами под детской шляпкой и золотистой от загара кожей.
      – Я знаю, – с усилием проговорила Ианта.
      – Где ваша шляпа? Моя мама говорит: «Не смей выходить на улицу без головного убора».
      – Твоя мама правильно говорит.
      – Может, у вас нет шляпы?
      – Есть – большая, соломенная, с цветочком фиалки.
      Сердце Ианты уже успокоилось, дыхание стало равномерным, ощущение страха постепенно рассеялось.
      – В машине можно сидеть с непокрытой головой, – продолжала читать наставления девочка, очевидно подражая своей матери, – но, когда вылезаешь, нужно сразу надеть шляпу.
      Ианта приняла смиренный вид и с пафосом произнесла:
      – Обещаю, что все буду делать так, как сказала твоя мама.
      Девочка закрыла рот ладошкой, чтобы скрыть усмешку, но не удержалась и прыснула. Ианта присоединилась к ней. Вдруг девочка воскликнула:
      – Ах, какая у вас рана! Где вы поранились?
      – Случайно порезалась.
      Где-то рядом затормозила машина, и мужской голос осторожно позвал:
      – Ианта!
      Она обернулась, улыбка исчезла с ее лица.
      – Вы его знаете? – спросила девочка, немного оробев и подозрительно разглядывая Алекса.
      – Да.
      Консидайн по-мужски ловко вылез из машины и подошел к Ианте.
      – Моя мама говорит, что нельзя садиться в чужую машину, – произнесла девочка и насупилась, видимо, чувствуя некоторую напряженность ситуации.
 
      – Правильно говорит, – Алекс улыбнулся девочке, – никогда не садись в машину к незнакомцу. Но лично я пока не намерен предлагать тебе свои услуги, а Ианта – моя подруга.
      – А она не надела шляпу, и вы тоже, – недовольно пробурчала девочка.
      – Я только на минуту вылез из машины, – оправдывался Алекс, пытаясь угадать причину беспокойства девочки, – а моя подруга теперь шагу не ступит без шляпы.
      Консидайн не смотрел на Ианту, все его внимание было поглощено разговором с девочкой, которая заметно осмелела и затараторила:
      – Вы намерены ее подвезти? Видели, какая у нее больная нога?! Чтобы ее вылечить, нужно ее поцеловать. Моя мама всегда…
      – Клеом! Клеом! – Женский голос окликал девочку. – Иди сюда, не приставай к людям!
      – Это моя мама, – с важностью сообщила девчушка, – мне нужно идти, до свидания.
      Малышка улыбнулась и убежала к маме. Алекс бросил на Ианту быстрый взгляд:
      – Не обращай внимания – она всего лишь ребенок.
      – Я люблю общество детей, – ответила Ианта, – они правдивые и искренние, всегда говорят то, что думают. Я ненавижу ложь и елейную жалость, а это детям несвойственно. Многие мои знакомые, выражая мне свое сочувствие, убеждали меня в том, что шрам останется навсегда и мне придется изменить мое отношение к жизни. Теперь я думаю, что чужая трагедия возвышает людей в собственных глазах. С тех пор всякая жалость и сочувствие мне отвратительны.
      – Я тебя не жалею, – ответил Консидайн, – жалеть можно слабых, а я тебя таковой не считаю.
      – Извини, я говорю о своем недавнем прошлом. Когда мне удастся разработать мышцы, боль пройдет окончательно. Я, собственно, и приехала на озера, чтобы скрыться от навязчивого сочувствия.
      – Понимаю, мне тоже порой приходилось от всех прятаться, – задумчиво произнес Алекс, как будто в этих словах имелся скрытый смысл, известный только ему одному. Затем он отрывисто произнес: – Я видел, как ты стояла у воды и, кажется, зашла в нее. На этот раз тебя никто не укусил?
      – Нет, все прошло как нельзя лучше. Хотя меня трясло как в лихорадке и в какой-то миг потемнело в глазах, так, что я едва устояла на ногах. К счастью, Клеом отвлекла меня.
      Алекс строго посмотрел на Ианту:
      – Ты все еще бледнее полотна. Если хочешь, поедем со мной пообедаем.
      Любой разумный человек ответил бы «нет». Но разве это могло чем-то повредить? Ианта никогда не считала для себя запретным обед с интересным мужчиной, пусть даже с миллиардером. Конечно, лишнее общение с Консидайном не принесет покоя ее душе, однако… И она ответила:
      – Это хорошая идея, я согласна.
      – Отлично.
      – Только мне нужно переодеться.
      – Необязательно, ты хорошо одета.
      Коричневая рубашка и потертые шорты хоть и шли ей, но были слишком заношенными и продолжали оставаться в гардеробе Ианты только из соображений практичности. Если же судить по домашней обстановке Консидайна, он любит холодное загадочное изящество и женщины ему нравятся одетые так же элегантно, как и он сам, имеющие понятие о стиле и умении подать себя…
      – Ианта, – прервал ее мысли Алекс.
      Она вздрогнула, удивленная строгостью его тона:
      – Что?
      – В следующий раз, когда выйдешь на улицу, не забудь надеть шляпу.
      Ианта рассмеялась:
      – Она просто прелесть, не правда ли?
      Алекс подобрал пакет с продуктами и направился к машине. Ианта стряхнула песок с ног, обула сандалии и поспешила за ним. Уже забравшись в салон машины, она вспомнила разговор с продавщицей:
      – Я что-то слышала про новый циклон.
      Ты знаешь об этом?
      Он кивнул, включая зажигание, затем нахмурился:
      – А ты разве не в курсе?
      – Нет.
      – Ты включаешь телевизор? Хотя бы радио слушаешь?
      Машина плавно развернулась и выехала на дорогу. Ианта пожала плечами:
      – Иногда смотрю, но только не прогноз погоды.
      Скоро прогноз погоды станет твоей любимой передачей.

      Через десять минут Ианта наслаждалась изысканным интерьером дома Консидайна. Ей вспомнилась назойливая надпись на плакатах в национальных парках: «Не увозите ничего, кроме впечатлений, не оставляйте ничего, кроме частицы вашей души». Именно так Ианта и решила себя вести: позволить себе некоторое время побыть в обществе Алекса, чтобы остались приятные воспоминания, и вернуться к своей жизни, не отягощая себя мечтами о каком-либо сближении с ним, так как прекрасно понимала всю призрачность подобных надежд.
      Они обедали на веранде. Ианта потом вспоминала, что еда состояла в основном из нескольких видов хорошо приготовленных салатов, но кулинарная экзотика осталась почти незамеченной, так как Алекс оказался очень интересным собеседником. Красочно и со знанием дела он расписывал будущее Интернета, вынудил Ианту подискутировать о том, куда движется цивилизация и почему исчезли динозавры, развеселился и заразил ее смехом, когда они пришли к согласию, что мини-юбки вошли в моду только во времена экономического расцвета.
      Его остроумие и эрудиция поразили ее. Ей нравился его смех, нравилось заставлять его смеяться. Когда он спрашивал про ее карьеру, Ианта вспоминала забавные эпизоды, и в эти минуты для нее не существовало ни ее болезни, ни связанных с ней проблем.
      За кофе Ианта исподволь любовалась его по-мужски красивым лицом, словно сошедшим со старинного холста, и воображение говорило ей, что эти волевые и отточенные черты могут принадлежать только героям или принцам. Такие мужчины, облаченные в рыцарские доспехи, отстаивали права угнетенных или спасали возлюбленную, огнем и мечом пробивая себе дорогу сквозь толпу неприятелей. Собрав воедино ум, силу и способность повелевать, они творили свою судьбу и решали судьбы других.
      Все это в какой-то степени оправдывало его замкнутость. «Благородный рыцарь», – иронично подумала Ианта, пытаясь заглушить в себе порыв мечтательности и спуститься с небес на землю. Но ее вернул к реальности сам Консидайн, предложив небольшую прогулку.
      – Мы можем спуститься к воде, – добавил он.
      – Только ненадолго, – согласилась Ианта.
      Они вышли на берег озера, над которым застыла знойная тишина, едва ощущавшийся ветерок не тревожил голубую неподвижную поверхность. Ианта сбросила сандалии и, стиснув зубы, посмотрела в прозрачную воду с белеющим на дне песком. Сделала большой шаг вперед, но остановилась в дюйме от воды.
      – Расслабься, – раздался голос Консидайна.
      – Тебе легко говорить.
      Алекс приблизился вплотную к Ианте и положил руку ей на плечо. Она всем телом подалась вперед и ступила в дразнящую голубизну.
      – Молодец, у тебя сильная воля, – подбодрил ее Консидайн, хотя чувствовал, что она дрожит всем телом. Он убрал руку с ее плеча.
      – Сомневаюсь, – еле слышно пролепетала Ианта.
      Однако она стояла в воде и, все еще холодея от ужаса, ощущала восторг от преодоления так долго преследовавшей ее болезни.
      – Тут нечего сомневаться, – невозмутимо продолжал Алекс, – после пережитого тобой страха ты еще находишь в себе силы бороться. И побеждать.
      Ианта несколько раз глубоко вдохнула. Разве Алекс может понять, что страх она испытывает именно сейчас?
      – Гипервентиляция легких?
      – Нет, дыхательное упражнение.
      – И помогает?
      – Наверное, – она улыбнулась, – ведь я стою.
      Едва Ианта это произнесла, как ей показалось, что она теряет контроль над собой. Она тут же выскочила из воды на горячий песок и застыла на месте. Консидайн заметил потерянное выражение ее лица. Опасаясь, что у Ианты может начаться приступ паники, он легким движением подхватил ее на руки и отнес в тень под деревьями.
      – Я думал, в моем присутствии тебе будет легче, – сказал он, ставя ее на землю.
      Ианта схватила его за плечи и прижалась к нему, что заставило Алекса обнять ее. Пальцы женщины вцепились в твердь его мускулов под тонким материалом рубашки, грудь едва ощутимо касалась его широкой груди. Ианта также ощущала прикосновение его бедер и смутно осознавала признаки мужского возбуждения.
      – Все хорошо, Ианта, – звучал его шепот, – все хорошо.
      Алекс осторожно поцеловал ее в лоб, затем его губы коснулись ее брови, виска и… отступили. Ианта затаила дыхание и закрыла глаза, Замерев в ожидании. Но, так как ничего больше не последовало, она отстранилась и опустила голову. Руки Алекса еще миг удерживали ее, прежде чем отпустить, но вот опустились и они.
      – Извини, – произнесла Ианта первое, что пришло ей на ум, отступая на шаг.
      – Это ты меня извини, – произнес Алекс, – мне не следовало принуждать тебя заходить в воду.
      – Ты меня не принуждал, мне самой хотелось это сделать, – возразила она, стараясь не глядеть ему в глаза, – если я не преодолею себя, то не смогу вернуться к работе. В этот раз у меня не кружилась голова, значит, все идет к лучшему.
      – Да, большой прогресс, – с усмешкой произнес Консидайн.
      Когда они подошли к дому, их встретил Марк, очевидно дожидавшийся Алекса.
      – Что такое? – еще издали спросил Консидайн.
      – Вам звонят.
      – Я возьму трубку в кабинете.
      – Хорошо.
      Когда охранник повернулся, чтобы уйти, Алекс произнес:
      – Принеси, пожалуйста, мисс Браун что-нибудь выпить.
      – Нет, спасибо, я не хочу, – возразила Ианта.
      Она знала, что ее голос звучит скованно, а отказ – неубедительно, но ей не хотелось общаться с Марком. Консидайн бросил на нее внимательный взгляд, затем кивнул и, когда Марк что-то тихо сообщил ему, не обращая больше внимания на Ианту, вошел вместе с ним в дом.
      Ианта отправилась на веранду, под крышу которой не проникали лучи солнца, села в плетеное кресло и задумалась. О Господи, что же произошло в те краткие минуты, когда Алекс заключил ее в объятия? Весь внутренний мир пошатнулся, перевернувшись, словно поменялись его полюса: север встал на место юга. Но постичь смысл произошедших перемен оказалось невозможно – слишком много эмоций боролось в ней, не позволяя разуму расставить все по своим местам.
      Нет, это не любовь, ведь она приходит постепенно, пока ты наконец не поймешь, что влюблен. Когда-то Ианта познала, что такое любовь, жила ее восторгами, помнила пережитое потрясение от ее потери. А этот дикий всеобъемлющий голод был вызван сексуальным желанием, самой сильной и естественной потребностью после потребности дышать и есть.
      Хорошо, пусть будет так: ей захотелось заниматься любовью с Алексом Консидайном. В сущности, ей этого захотелось с первой встречи с ним. Что вполне естественно в ее нынешней ситуации. Правда, это желание еще никогда не заявляло о себе с такой неистовой силой.
      Пять лет назад у нее был Грег…
      Ее губы сжались при воспоминании об ощущении утраты. Да, сначала беззаботный весельчак Грег ей просто понравился, привязанность переросла в любовь. Но даже с Гретом она могла контролировать свои желания. Ничто из того, что было в прошлом, не могло подготовить ее к нынешнему дикому желанию, которое давило и причиняло почти физическую боль. Все рациональное в ней сжигалось одним взглядом Алекса и той неописуемой аурой вокруг него, говорившей любой женщине, что он прекрасный любовник, мужчина, имеющий престиж и способности позаботиться о ней и ее детях.
      У людей, как и у животных, происходят брачные игры, которые сводятся к выбору партнера, только люди играют более утонченно. В итоге женщины выбирают умных мужчин с надежным социальным положением, а мужчины ищут в будущих женах ласку и красоту.
      Грег тоже обладал умом и положением в обществе и, наверное, смог бы обеспечить достойную жизнь для своей семьи, кроме того, он был простодушен и мил. После помолвки с Иантой Грег уехал на короткое время в Папуа – Новую Гвинею, где работал по своей специальности – морским биологом. На реке Сепик он заболел тропической лихорадкой и умер по дороге в больницу, однако осматривавший его врач сказал, что, даже если бы его успели довезти до больницы, он скончался бы на больничной койке.
      Когда он умер, Ианта думала, что тоже умрет – от горя. Но она сумела пережить эту утрату. Его смерть навсегда осталась в ее сердце незаживающей раной, но теперь Ианта вспоминала о нем с любовью и сожалением…
      – Извини, что задержался, – прервал ее мысли голос Алекса.
      Ианта поднялась с кресла, опасаясь, что Консидайн заметил, как она вздрогнула при его появлении.
      – Ничего. Вообще-то мне пора домой.
      Алекс нахмурился, явно чем-то обеспокоенный:
      – Мне должны еще раз позвонить. Может, ты подождешь? Если хочешь, приляг и отдохни.
      – А Марк не может ответить на звонок?
      – Он только что уехал в Даргавилл. Если бы я знал, что тебе нужно уходить…
      – Хорошо, я посижу здесь, полюбуюсь на озеро.
      – Скоро сюда перейдет солнце. Будет лучше, если ты уйдешь в гостиную или одну из спален.
      – Я не хотела бы стать обузой.
      – Ерунда.
      Консидайн подал ей руку и проводил в спальню. Ианта взглянула на кровать и подавила зевок – ей действительно хотелось спать.
      – Если пожелаешь умыться или принять душ, ванная вон там, – показал Алекс.
      Когда он ушел, Ианта отправилась в ванную. Там она заметила приготовленные туалетные принадлежности и висевшие на вешалке несколько полотенец. Разве Алекс ожидал гостя? «Не твое дело», – сказала Ианта своему отражению в зеркале. Она вымыла ноги, затем вернулась в спальню, легла на постель, укрывшись легким покрывалом, и тотчас уснула.
      Однако вскоре сквозь сон она услышала, что ее кто-то окликнул, и проснулась.
      – Отдохнула немного? – спросил стоявший у кровати Алекс.
      Ианта кивнула, и он продолжал:
      – Лучше я сейчас отвезу тебя домой. В другой части планеты люди проснулись, и, похоже, у меня впереди беспокойная ночь.
      Конечно, миллиардерам нужно следить за своими капиталами. Значит, не напрасно она причисляла Алекса к сильным мира сего. Он действительно оказался завоевателем – только современных империй, связанных с компьютерным обеспечением и Интернетом.
      Ианта поднялась с постели:
      – Ты всю ночь будешь работать?
      – Может быть. В другом полушарии ситуация меняется быстрее, и иногда нужно успеть правильно отреагировать. Я подожду тебя в гостиной.
      Женщина умыла лицо и расчесала волосы, размышляя о том, что продолжение общения с Консидайном может иметь нежелательные для нее последствия – это подсказывало ей ее громко бьющееся сердце.
      В гостиной она сказала:
      – Если у тебя неотложные дела, пусть меня отвезет Марк. Или он еще не вернулся?
      – Вернулся. Но моя мать учила меня, что если я пригласил девушку, то сам должен проводить ее домой.
      – Она женщина с принципами.
      – И весьма высокими.
      Солнце уже село, и начало смеркаться. Они ехали молча мимо лугов, покрывшихся вечерней росой, где цикады пели свой бесконечный гимн радости. По другую сторону дороги мирно паслись коровы, не обращая ни малейшего внимания на проезжавшую машину.
      – Желаю всего наилучшего, – произнес Консидайн, проводив Ианту до двери ее коттеджа.
      – И я тебе тоже.
      Она произнесла эту фразу как прощальную, и Алекс это почувствовал. Некоторое время они стояли молча, где-то невдалеке раздавались крики и смех купающихся детей. Наконец Ианта сделала движение, чтобы уйти.
      – Ианта, – позвал Консидайн.
      На секунду она замерла на пороге, и Алекс шагнул к ней. Быстрым движением он наклонил голову и поцеловал ее в губы. Его руки обняли ее за плечи, но она и не собиралась вырываться, крепко прижав свои губы к его губам.
      Когда после глубокого и страстного поцелуя Консидайн поднял голову, Ианта стояла с закрытыми глазами и глубоко дышала. Он произнес полушепотом:
      – Прости, мне не следовало так поступать.
      Я мечтал поцеловать тебя с тех пор, как впервые увидел. Одни твои губы могут свести с ума, и меня ужасно влечет к тебе. Но между нами ничего не будет.
      Ианта открыла глаза. Хотя он не спрашивал, она кивнула.
      – Ничего не будет, – эхом повторила она.
      Ианта это хорошо понимала. Что она могла предложить такому мужчине, как Алекс Консидайн? Телеведущая малоизвестного сериала и хромой научный работник с отвратительным шрамом на ноге? Как же ей далеко до тех обворожительных и блистательных женщин, в обществе которых он вращается!
      – Я знаю, что тебя тоже влечет ко мне, – произнес Консидайн.
      – Влечение – это не все, что я к тебе испытываю, – сказала Ианта. – Не знаю, что за страсть влечет меня к тебе, но она внушает мне ужас. Не хочу ничего продолжать, потому что у нас нет будущего, – в ее голосе все больше звучали горькие и ироничные нотки, – а если тебе нужно удовлетворить самолюбие, то могу признаться, что действительно хочу тебя.
      Консидайн усмехнулся, но глаза его глядели серьезно. Он взял ее руку, поднес к губам и начал целовать пальцы. Однако Ианта выдернула руку и прижала к груди.
      – Скажи, ты веришь в переселение душ? – спросил Алекс.
      – Нет, – не раздумывая ответила женщина.
      – Я тоже не верю. И все же, когда я впервые увидел тебя, мне показалось, что мы уже встречались раньше. Твои глаза, нежный профиль, волосы – все мне казалось знакомым.
      – Ты мельком видел мой сериал, – скептически произнесла Ианта, – только тогда не обратил на меня внимания.
      – Нет, сериал тут ни при чем, – Консидайн отвел взгляд в сторону, погрузившись в свои мысли, – мне скоро нужно принять решение, от которого зависит моя судьба. Решение, которое нельзя отложить. А ты вовсе не та женщина, с которой заводят мимолетные романы. Ах, если бы у меня было две жизни! – Какое-то время он выглядел растерянным, но вскоре его лицо приобрело привычное твердое выражение. – Остается надеяться, что в другой жизни мы встретимся и продолжим этот разговор.
      Он повернулся и пошел прочь, не оборачиваясь, бросив на прощание: – Будь счастлива.
      Ианта вошла в дом и защелкнула замок. Прислонившись спиной к двери, она прислушалась к реву мотора отъезжавшей машины.
      Почему он не попытался убедить ее, как он выразился, завести с ним мимолетный роман? Ведь от него это не потребовало бы больших усилий.
      Однако Ианта призналась себе, что Консидайн в любом случае не стал бы заводить с ней кратковременную связь, ведь он понравился ей именно своей честностью. И все же что за важное решение он должен принять? Может, это только отговорка, чтобы легче отделаться от ненужного знакомства? Ведь она ему не ровня и не пара, и он это понимает, несмотря на свое влечение.
      Многие годы Ианта боролась с неуверенностью в себе, пытаясь найти опору в собственной привлекательности. Она знала происхождение этой неуверенности: в тот день, когда ее беспечный и пользующийся успехом у женщин отец оставил их с матерью, Ианта пришла к убеждению, что она отцу не нужна, а значит, любой мужчина, в том числе и самый дорогой, может просто не обратить на нее внимания и спокойно забыть о ней.
      Здравый смысл подсказывал, что ее выводы неправильны, но ощущение своей неполноценности часто не давало Ианте покоя и даже определяло многие ее поступки. Иногда ей казалось, что она согласилась сниматься в сериалах только ради того, чтобы отомстить отцу: когда он увидит ее, то пожалеет о своем бегстве из семьи.
      Ианта приняла прохладный душ, пытаясь смыть ощущение утраты и прочие глупые мысли. Затем она отправилась прогуляться по пляжу, принуждая себя здороваться с отдыхающими, разговаривать с детьми, улыбаться их родителям. Заставила себя немного постоять в воде и на этот раз гораздо легче справилась с охватившей ее поначалу паникой. Ее нынешние эмоции словно стерли образ кровожадных зубов и память о пережитом страхе и боли.
      Вернувшись домой, Ианта легла в постель и попыталась почитать книгу, которую взяла с собой, но так ни разу и не раскрыла. Однако чтение быстро утомило ее, и она потушила свет.
      Вместо того чтобы уснуть, Ианта строила планы на будущее в мире, в котором не существует Алекса Консидайна. Она делала это и раньше, а теперь лишь продолжала планирование своей жизни.
      Первые лучи солнца осветили высоко стоявшие серые облака – явный признак грядущего изменения погоды. Чтобы не думать о мужчине, который так откровенно заявил о невозможности их отношений, Ианта включила на кухне радио и стала готовить завтрак. Передавали прогноз погоды. Сообщалось, что, если циклон «Дара» будет двигаться в том же направлении и с той же скоростью, через сутки он будет на севере и принесет ураган. В следующих выпусках сообщат о более точном маршруте циклона.
      Держа в руке гренок, Ианта вышла на улицу и еще раз посмотрела на покрытое облаками небо. Подувший с востока легкий ветерок покрыл рябью поверхность озера.
      До сих пор у Ианты не возникало особого повода для беспокойства. Ее коттедж уже простоял более пятидесяти лет. Циклоны обычно сопровождались сильными ливнями и наводнениями, иногда ветром сносило крыши домов, но главную опасность они представляли для живущих в низинах фермеров или для палаточных лагерей туристов.
      Ианта подумала, что, кроме этого коттеджа, не имеет никакого другого жилья. Приступив к работе над сериалом, она оставила свою прежнюю квартиру в Окленде и продала мебель. После нападения акулы Ианта долго лежала в больнице, а в перерывах между курсами лечения перебиралась в дом отца. Нельзя сказать, чтобы он или его новая жена были негостеприимны или невнимательны к ней, но она была обузой, и ей это не нравилось. Поэтому она с радостью согласилась, когда родители Трисии предложили ей поселиться в коттедже.
      Знает ли Алекс о приближении циклона? Нужно позвонить и сообщить ему. Но у нее нет номера его телефона. Можно спросить в лавке – там наверняка знают.
      Однако Ианта передумала, поймав себя на мысли, что она ищет повода, чтобы пообщаться с Алексом. Ведь он говорил ей, что всегда слушает прогноз погоды.
      Ничего, у нее найдутся и свои дела. Прежде всего нужно проверить, есть ли в гараже какие-либо оставленные отцом Трисии вещи, которые могут пригодиться на случай непогоды.
      Среди рабочих инструментов и рыболовных снастей Ианта обнаружила пыльную бутылку с керосином и старый примус. Чтобы убедиться в его исправности, она притащила его на кухню, почистила и зажгла. Голубые язычки пламени тотчас образовали кольцо вокруг горелки, убедив Ианту в том, что ею еще не совсем утрачены практические навыки. Теперь отключение электричества не помешает готовить еду и заваривать чай.
      Ианта съездила в бакалейную лавку и закупила достаточное количество продуктов, чтобы хватило на несколько суток.
      – Остаетесь? – с радостной улыбкой спросила продавщица.
      – Да. Наверное, непогода заставит многих разъехаться по домам.
      – Не думаю, – продавщице хотелось убедить окружающих в безопасности циклона, чтобы сохранить прежнюю выручку, – наши озера не соединяются с заливом, значит, наводнение нам не грозит. Немного покапает дождь, как это уже было перед Рождеством, и циклон пойдет дальше.
      – Фермеры будут довольны, – сказала Ианта, нагружая продуктами сумку.
      Собеседница усмехнулась:
      – Вы когда-нибудь видели, чтобы фермеры были довольны погодой? В прошлом году они серьезно пострадали от засухи.
      Значит, пострадала и бакалейная лавка. Возвращаясь в коттедж, Ианта заметила гребешки волн на поверхности озера, с востока дул влажный ветер.
      В лагере туристов наблюдалась непривычная суета: многие укладывали вещи и уезжали. Сосед Ианты, пожилой мужчина с коротко остриженными седеющими волосами и жилистыми красными руками, сообщил ей номер своего телефона в Окленде и попросил:
      – Если что случится, дайте нам знать.
      – Обязательно, – согласилась Ианта, – вы уезжаете прямо сейчас?
      – Да. Жена считает, что оставаться в коттедже небезопасно, и не хочет подвергаться риску.
      – А я не вижу никакого риска, ведь до сих пор коттеджи выдерживали любую погоду.
      – Тогда счастливо оставаться, – старик подмигнул ей и собрался уходить, но задержался на минуту. – Следите за этим деревом, – он указал на могучий кедр, огромная ветка которого угрожающе свисала над коттеджем Ианты, – два года назад одна из таких ветвей упала прямо перед нашим домом, и я просил фермеров, чтобы дерево спилили, но мне сказали, что оно переживет всех нас, так как имеет крепкий ствол.
      Ианта оценивающе оглядела кедр.
      – Вашему коттеджу эта ветка неопасна, – заметила она.
      Старик покачал головой:
      – Если ветер будет достаточно сильный, чтобы сломать эту ветвь, то он зашвырнет ее куда угодно. Если вдруг у вас рухнет крыша, не раздумывайте и перебирайтесь в наш коттедж. Вот, – он протянул ей ключ, – это от черного хода.
      – Я не могу взять ваш ключ…
      – У нас есть другой. А вам этот пригодится. Если вы не возьмете, я буду беспокоиться.
      Так как сосед выглядел очень встревоженным, Ианте пришлось подчиниться. Только после этого он направился к своей машине с резиновой лодкой на крыше и вскоре присоединился к целому каравану уезжающих.
      После полудня все небо затянуло тучами и пошел дождь. Упавшие капли громко барабанили по крыше, и Ианта едва расслышала, что кто-то стучится в дверь. Она поспешила открыть. Разочарование, как электрический разряд, поразило ее – на пороге стоял Марк.
      – Привет, – неуверенно произнесла она.
      – Привет, – охранник озабоченно оглядывался по сторонам, – мистер Консидайн послал меня узнать, все ли у вас в порядке.
      – Спасибо, все хорошо, – сказала Ианта, с удовлетворением отметив про себя, что Алекс не уехал с остальными.
      – Если будет ураган, ваш коттедж его не выдержит, – произнес Марк.
      – Вы местный житель и должны знать, что мы защищены от урагана холмами, – упрекнула Ианта, – передайте мистеру Консидайну, что ему нечего беспокоиться.
      Охранник, казалось, не хотел замечать иронии в ее словах:
      – Он беспокоится не за себя, его дом выдержит конец света. Вы обратили внимание, что ветви кедра свесились прямо над вашей крышей?
      – Да, это очень крепкое дерево, которое переживет любой ураган.
      – Ладно, – Марк прекратил спор и возвратился к «рейнджроверу».
      Ианта с досады громко захлопнула за ним дверь. Алекс поступил как джентльмен, прислав слугу побеспокоиться о ее безопасности. Мог бы и сам прийти. Или он посчитал, что это неразумно, так как они уже распрощались?
      Между тем дождь постепенно превратился в настоящий тропический ливень. Ианта заметила сверкнувшую молнию. Вслед за раскатами грома послышался громкий и требовательный стук в дверь. В тот же момент в доме неожиданно погас свет.
      «Черт возьми», – пробормотала Ианта. У нее имелся газовый светильник, свечи и спички, но потеря электроэнергии на столь ранней стадии циклона являлась дурным знаком.
      Она открыла дверь. Перед ней стоял Консидайн, он весь промок, глаза смотрели сурово и с беспокойством.
      – Собирай вещи, – коротко бросил он и, не дав ей возразить, продолжил: – Марк прав – это огромное дерево представляет опасность. Первая упавшая ветвь проломит крышу. Возьми только самое необходимое, на пару дней ты переберешься ко мне.
      Ианта обратила внимание на решительное и грозное выражение лица Алекса:
      – К сожалению, это невозможно.
      – Почему?
      – Я обещала присмотреть за соседским коттеджем. Если начнут обламываться ветви, переберусь туда, у меня есть ключ.
      – Это абсурд. Если большая ветка рухнет, ты не успеешь выбежать из дома: выходить на улицу будет опасно – неизвестно, куда ветер швырнет ее.
      – Я обещала мистеру Робинсону, – проговорила Ианта.
      – Как только кончится ураган, ты вернешься.
      – Но Алекс…
      – Или ты думаешь, – жестким тоном произнес Консидайн, – что я потребую с тебя деньги за гостеприимство?
      Их глаза встретились, и его взгляд показался Ианте холодным и враждебным. Значит, Алекс понимал ее тайные надежды и не одобрял их.
      – Нет, я так не думаю.
      Где-то рядом послышался сухой треск, очевидно, наиболее слабые кедровые ветви едва выдерживали порывы ветра.
      Нельзя терять ни секунды, – поторопил Ианту Алекс, – возьми какую-нибудь одежду, или я сам возьму. Ты едешь со мной.

      Пока Ианта собирала вещи – туалетные принадлежности, одежду, обувь и недочитанную книгу, – Алекс забрал из холодильника продукты.
      – Ничего не забыла? – напоследок спросил Консидайн.
      – Ничего. Разве что захватить примус? Или светильник?
      – У меня все это есть.
      Они погрузили вещи в «рейнджровер» и отправились в путь. Бросив взгляд на сидевшего за рулем Алекса, Ианта в очередной раз удивилась непроницаемости его лица. Ей казалось, что столь развитое в нем чувство ответственности принудило его везти ее в свой дом и из-за этого он сердит на нее. Но лицо Алекса ничего не выражало, кроме сосредоточенного внимания.
      На полпути Ианта огляделась по сторонам:
      – Крики еще не поднялись.
      – Еще не выпало достаточного количества осадков.
      Она кивнула и подхватила эту наиболее безобидную тему разговора:
      – Из-за того что крики не впадают в наши озера, туда не стекает всякая грязь.
      – Это объясняет чистоту озерной воды.
      Ианта подумала, что Алекс издевается над ней, поддерживая ее бессмысленную болтовню. Она замолчала.
      Когда они приехали и Алекс проводил Ианту в гостиную, она возобновила разговор:
      – А где же Марк?
      – Я отослал его к сестре, их дом недалеко отсюда. Сестра осталась одна, и он за нее беспокоится.
      Ианте стало неловко: когда охранник предупреждал ее о приближении циклона, она даже не подумала о его собственной безопасности. Как бы оправдываясь перед собой, она произнесла:
      – Мне почему-то трудно представить Марка в кругу семьи.
      Алекс пожал плечами:
      – У всех у нас есть родственники, даже если с ними потеряна связь.
      – Может, у всех и есть, но у меня почему-то нет, – возразила Ианта, – мой отец покинул нас, когда мне исполнилось семь. Он ушел от моей матери к другой женщине, в другую семью, и перестал мною интересоваться.
      – Бросил вас на произвол судьбы?
      – Он обеспечил мать деньгами, заплатил за то, чтобы я училась в хорошей школе и затем в университете. Из вещей я имела все, что только могла желать.
      – Понятно – ты имела все, кроме отца. А что же твоя мать?
      – Когда я уехала учиться в университет, она покончила с собой. – Ианта отошла к окну и продолжала, стоя к Алексу спиной: – В предсмертной записке она написала, что после моего отъезда ее жизнь потеряла смысл. Можно сказать, обвинила меня в своей смерти.
      – Она что же, предупреждала, что покончит с собой, если ты уедешь?
      – Таких условий она не ставила. Но мне хотелось уехать из дома, я устала от претензий матери, я была беззаботной и безответственной, мне хотелось свободы, а для матери контроль надо мной был единственным смыслом существования. Мы часто ссорились из-за этого. Я же не знала тогда, как ей нужна и как сильно она меня любит!
      Консидайн заметил, как она поднесла руки к лицу, видимо вытирая слезы. Некоторое время он не знал, что и ответить, не решаясь высказывать свои сожаления. Наконец он произнес:
      – Странная любовь, которая отрицает свободу.
      Ианта не обратила внимания на его слова и продолжала:
      – Отец говорил, что не может жить с ней, потому что она ревнивая истеричка. Я всегда помнила ее измотанной, со взвинченными нервами. Она могла использовать малейший повод, чтобы упрекнуть меня в черствости. Я понимала, что все это из-за отца, и пыталась бережно относиться к ней, но в конце концов не выдержала и уехала.
      Алекс подошел к ней и осторожно положил руку на плечо:
      – По-моему, твоей матери требовался хороший психотерапевт, если ее нервы настолько расшатались, что твое решение уехать в университет заставило ее покончить с собой.
      Прости, но я считаю, что она тебя шантажировала. А когда это не помогло, решила тебя наказать, заставив мучиться.
      – Мне следовало помочь ей, хотя бы лучше разобраться…
      – Сколько тебе было лет?
      – Семнадцать.
      – Слишком молода, чтобы отвечать за происшедшее. Кроме того, твоя мать могла бы сама себе помочь, стоило только захотеть. Видно, она не хотела.
      Ианта отодвинулась от Алекса, словно пытаясь избавиться от его холодной логики.
      – Не хотела, потому что ее бросили. Я это только теперь понимаю. Или ты считаешь, что ее следовало оставить одну?
      – Мне трудно судить. Я бы, наверное, не оставил женщину в такой ситуации, но не хочу, чтобы ты винила себя. Наказав тебя за то, что ты ее покинула, твоя мать сделала свой выбор. Это был ее выбор, а не твой.
      – Ты говоришь то же самое, что и психотерапевт, которого отец нанимал для матери. Потом его услуги пригодились и мне, когда матери он уже был не нужен… – Ианта снова повернулась к окну и решила сменить тему разговора: – Твой дом в самом деле выдержит конец света?
      Помолчав, Алекс ответил рассеянно, словно обычный вопрос застал его врасплох:
      – Д-да, пожалуй.
      – Ты часто сюда приезжаешь?
      – Почти каждый год.
      – Мне кажется, твой дом создал настоящий волшебник.
      – По крайней мере, знаменитый в Новой Зеландии архитектор. Его зовут Филип Ангоув. Он живет в великолепном доме в бухте Кайпара. Он строит дома не для всех, только для избранных, и мне повезло, что я оказался в их числе.
      – Я его видела. Он с женой однажды обедал в доме отца и мачехи. Филип Ангоув происходит из очень богатой семьи, а его жена Антония появилась неизвестно откуда. Но они выглядят хорошей и счастливой парой. Филип – истинный гений в своем деле. В отличие от других архитекторов он умеет вписать загородный дом в окружающую среду, не пытаясь приукрасить природу или переделать ее на свой лад.
      – Ноготки, – смеясь, произнес Алекс.
      Соседи Ианты разбили перед коттеджем клумбу и насадили несколько рядов ноготков, которые были совершенно не к месту среди здешней дикой растительности. Ианта улыбнулась:
      – Вот именно.
      Они некоторое время смотрели на непрекращающийся ливень. Пелена дождя размыла очертания всех предметов за окном, и озеро будто слилось воедино с небом и песчаным берегом.
      – Похоже, впереди длинная ночь, – сказал Алекс, – может, желаешь что-нибудь выпить?
      – Да, спасибо.
      Консидайн усадил ее в кресло за столиком и сварил великолепный кофе, чем удивил свою гостью. Ианта вспомнила, что Грег никогда не умел ничего приготовить. Он был единственным сыном и имел двух старших сестер. Его баловали с самого рождения, да Ианта и сама баловала его. Она впервые спросила себя, продолжала бы она ухаживать за ним или в один прекрасный день ей бы надоела его беспечная уверенность в том, что кто-то всегда должен ему прислуживать. И решила, что с годами становится менее терпимой, раз начинает задавать себе такие вопросы. Ей уже двадцать шесть, а не двадцать один.
      Алекс поставил на столик поднос с печеньем и уселся в кресло.
      – Напоминает домашнюю выпечку, – сказала Ианта, взяв печенье. – О! Афганское – мое любимое!
      – Это Марк испек, – сообщил Алекс, забавляясь ее детским восторгом.
      – Очень вкусно, – Ианта взяла еще одно. – Он даст рецепт?
      – Конечно. Марк также умеет делать бисквиты, но я их не очень люблю, поэтому он совершенствуется на печенье.
      – Я не предполагала, что он еще и повар.
      – Ну, обычную еду я и сам могу приготовить, хотя вообще это занятие не для мужчин.
      – Почему же? Мой отец иногда готовил не хуже матери. А твой?
      – Понятия не имею. Отца убили, когда мне было десять лет.
      От этих слов, сказанных как бы между прочим, у Ианты мурашки пробежали по коже.
      – Прости, я не знала, – неуверенно произнесла она, – это должно быть ужасно.
      – Я боготворил его, и моя мать тоже. Мы жили бедно, но с отцом жизнь казалась радостным праздником.
      Ианта в душе усомнилась, что Алекс вырос в бедности, его холодная уверенность в себе, дистанция, которую он держал с остальными, – все это являлось прерогативой богатых или знатных.
      – Мать была потрясена смертью отца, – продолжал Алекс, – но нашла в себе силы начать новую жизнь и поставить меня на ноги.
      – Она жива?
      – Жива и здорова. – Он посмотрел на часы. – Не возражаешь, если я включу телевизор?
      – Пожалуйста. Только сначала покажи мне, где я буду спать. Я разберу вещи, а затем могу помочь с ужином.
      – О, это было бы замечательно! Из меня на самом деле повар никудышный.
      Алекс взял сумки Ианты и проводил ее в комнату, где она однажды спала, а сам вернулся в гостиную. Через некоторое время Ианта присоединилась к нему и поинтересовалась:
      – Почему у тебя есть свет, а в других домах его отключили?
      – У меня в доме стоит собственный аккумулятор.
      Ианта кивнула и молча уставилась на экран телевизора. Синоптики сообщали об усилении циклона, советовали фермерам перевести скот из низин в предгорье и предупреждали жителей севера об опасности выходить на улицу. После прогноза погоды последовал небольшой сюжет о королевской семье. Ианта взяла со столика журнал и начала его лениво листать.
      – Тебе надоел телевизор? – спросил Алекс. – Может, выключить?
      – Нет. Ты ведь сам хотел смотреть.
      – Меня интересуют в основном международные новости.
      – Тогда, пожалуйста.
      – Тебя, я вижу, нельзя назвать роялисткой.
      – Наверное, нет, но мне жалко королевские семьи – что за жизнь они ведут?
      – Такую же, как звезды телеэкрана. Тебе это должно быть знакомо. Я полагаю, ты согласилась стать ведущей сериала, чтобы приобрести популярность среди телезрителей.
      – Тогда я не думала о популярности, а если и приобрела ее, то отличную от той, что имеют королевские семьи. Даже звезды рока или Голливуда могут скрывать от посторонних глаз свою личную жизнь, если захотят. А королевские семьи рождены для публики, и, желают они этого или нет, у них никто не спрашивает.
      – Возможно, если ты родился в этой среде, популярность легче переносится, – предположил Алекс.
      Ианта пожала плечами:
      – Мне кажется, королевская власть подобна унизительному рабству.
      Алекс рассмеялся:
      – Сильно сказано. Однако ты явно преувеличиваешь. Или рассуждаешь как женщина, мечтающая стать королевой без всяких на то оснований.
      – Я вовсе не завидую, а говорю то, что есть, – возразила Ианта. – Когда я посещала частную школу, со мной училась девушка очень знатного происхождения из какой-то азиатской страны. Она влюбилась в парня, который учился с ее братом в университете. Девушка знала, что ей не разрешат выйти за любимого замуж, так как он незнатного происхождения, и они решили тайно бежать. Ее брат все узнал и сообщил отцу, который тотчас приехал и увез ее домой. Через полгода отец выдал ее замуж за какого-то знатного богача. Я встретила эту девушку два или три года спустя. Если бы ты видел ее! Внешне она была здорова и даже весела – разговаривала и улыбалась, вела себя как нормальный человек, а в глазах ничего, кроме безнадежной пустоты! Трудно представить ситуацию, при которой человек оказался бы в более унизительном положении.
      – Ты считаешь, что во всем виноват ее отец?
      – В ее обществе решение зависит от так называемого семейного клана, не только от отца. Я их не виню, виновата традиция, которая ставит подобные браки выше личного счастья.
      – Ничего не поделаешь, существует разница между традиционной культурой, ориентированной на высшие ценности, и культом индивидуализма, – спокойный тон его голоса контрастировал с ее эмоциональной речью, – и то и другое имеет положительные и отрицательные стороны.
      – Подобные взгляды устарели. Еще можно понять, если бы она вышла замуж за богача, чтобы спасти семью от нищеты.
      – В любой ситуации есть те, кто выигрывает, и те, кто проигрывает.
      Ианте показалось, что Алекс в чем-то с ней не согласен, но просто не хочет спорить. Она замолчала, уставившись на экран телевизора, где начался новый репортаж о событиях в маленьком городке где-то на Балканах. Консидайн сделал звук погромче.
      «… арестованные объявили голодовку и отказываются от медицинской помощи, – говорил репортер, – за сутки погибло три человека, жертв могло быть больше, но солдаты отказываются стрелять в своих соотечественников. Несмотря на растущее противостояние, маловероятно, что правящий режим прислушается к требованиям манифестантов восстановить монархию, так как нет никаких свидетельств того, что исчезнувший принц жив…»
      Алекс выключил телевизор, и комната наполнилась мерным шумом дождя за окном.
      – Мне жалко этих иллирийцев, – первой заговорила Ианта, пытаясь ослабить напряжение, повисшее в воздухе, – у них тяжелые времена, их несколько раз предавали, и, похоже, сейчас их снова предадут или обманут. И зачем только мучают эту крошечную страну на берегу Адриатики, этот осколок бывшей Византийской империи? Почему режим не может позволить людям жить так, как они хотят?
      – Может быть, ты знаешь, чего они хотят? – иронично спросил Консидайн.
      – Демократического общества, наверное, – предположила Ианта.
      – Вовсе нет. Они хотят возвращения своего принца.
      – Ты имеешь в виду исчезнувшего принца? Я и раньше слышала эту легенду. Неужели в эту сказку кто-нибудь верит?
      – Они – верят.
      – Разве его не убили?
      – Убили – это почти достоверно известно. Но, если тобой тысячу лет управляли монархи, трудно отказаться от привычки.
      – Странно. Может, для иллирийцев это просто мечта, настолько сильная, что она прекратилась в реальность?
      Алекс ничего не ответил, и Ианта спросила: – Ты, кажется, хорошо знаешь эту малоизвестную страну?
      – Иллирию? У меня там свои интересы.
      Ианта подумала, что речь идет о чисто деловых интересах и Алекс не станет об этом распространяться, однако, к ее удивлению, он заговорил совсем о другом:
      – Моя семья поддерживала народ Иллирии. Многие ее члены поплатились за это своими жизнями.
      Ианте, считавшей Алекса выходцем из Южной Европы, пришла в голову мысль, что он мог иметь родственников как в Италии, так и в Иллирии, эти страны граничили друг с другом, что порождало смешанные браки. Но она не высказала свое предположение вслух и тем более не решилась расспрашивать Консидайна о его погибших родственниках – мрачное выражение его лица говорило Ианте, что он не намерен далее обсуждать эту тему. Осторожно выбирая слова, она поинтересовалась:
      – А как тамошним монархам удавалось удерживать в своих руках власть на протяжении стольких веков?
      – Это горная страна с огромной центральной долиной и узким выходом к морю. Полезных ископаемых практически нет. Жители известны своим независимым нравом и свирепостью.
      – Значит, бессмысленно ее завоевывать.
      – Вот именно.
      – Хорошо. Тысячи лет они жили сами по себе со своими монархами. Как же они умудрились потерять последнего принца?
      – Он бесследно исчез, когда власть захватили коммунисты.
      – Наверное, они уничтожили его, беднягу.
      – Никто не знает правды.
      – У него была семья?
      – Принц был женат. Многие иллирийцы считают, что он и его жена скрылись. Вскоре коммунистов свергли и состоялись так называемые свободные выборы. Однако новое правительство составили те же люди, что находились у власти при коммунистах. Страну ограбили, после чего у народа окончательно лопнуло терпение. Люди решили, что, если выйдут на улицы и будут достаточно долго демонстрировать свой протест, их исчезнувший принц рано или поздно узнает об этом, возвратится и спасет их.
      – Романтичная история, – призналась Ианта, – но, если принц на самом деле спасся и где-то скрывается, он, наверное, мысленно благодарит иллирийцев за преданность и живет в свое удовольствие, по крайней мере как нормальный человек.
      – Ты бы тоже так поступила на его месте?
      – Разумеется.
      – Даже если бы от тебя зависела судьба этих людей?
      – По-моему, привыкнув к радостям обычной жизни, человек не станет рисковать и возвращаться к власти.
      – Даже если чувство долга велит ему вернуться?
      – У тебя слишком развито это чувство, я бы сказала, чересчур развито, – заметила Ианта. – Мне действительно жаль иллирийцев, но принц не вернется и не спасет этих бедняг.
      Очевидно утомленный беседой об исчезнувшем принце Иллирийском, Консидайн заговорил на другую тему и к прежней больше не возвращался.
      В продолжение беседы Ианта еще несколько раз пыталась хоть что-то узнать о Консидайне, но ей удалось выудить только то, что он вырос в Австралии и там же начал блестящую карьеру бизнесмена. Алекс прекратил ее дальнейшие расспросы, напомнив с улыбкой: – Пора готовить ужин. Надеюсь, ты не передумала мне помочь?
      Они отправились на кухню, где дружно приготовили суп из зеленого горошка, рыбное филе и овощной салат.
      За ужином Ианта возобновила попытки проникнуть во внутренний мир собеседника, заведя речь об эстетических вкусах. Консидайн предположил, что самыми прекрасными произведениями в мире искусств являются итальянские оперы.
      – Говорят, в Италии столь придирчивая публика, – сказала Ианта, – что самого способного тенора могут освистать и прогнать со сцены, если слушателям не понравится уровень его исполнения.
      – Тамошняя публика ценит умение петь, а не способность брать отдельные ноты, – объяснил Консидайн. – Прекрасный голос вовсе не предполагает совершенное пение. Но если ты слышишь прекрасную музыку, забывая об исполнителе, значит, пение совершенно.
      Ианта чуть склонила голову набок, пытаясь понять его мысль.
      – Я обязательно это проверю, – шутливо предупредила она, – если когда-нибудь окажусь в оперном театре. Что касается меня, я поклонница старых голливудских мелодрам. Там все так прекрасно: счастливая жизнь, возвышенные чувства, красивые актеры.
      – И актрисы, – подхватил Консидайн. – Там предпочли бы взять на роль не одаренную актрису, а первую встречную смазливую красотку, которая будет мило улыбаться в камеру.
      – И это правильно! – горячилась Ианта. – Ведь женщиной надо прежде всего любоваться!
      Их глаза встретились, и Алекс улыбнулся ей. «Как хорошо, что я его знаю недостаточно долго, чтобы влюбиться», – подумала Ианта. Она улыбнулась ему в ответ, но улыбки тут же исчезли с их лиц, так как кто-то громко постучал в дверь черного хода. Ианта удивленно вскинула брови:
      – Кого это занесло в такую погоду?
      – Сиди здесь, я открою, – сказал Алекс.

      Когда открылась дверь, Ианта с трудом расслышала сквозь шум ливня всхлипывающий женский голос. Вскоре Алекс появился в гостиной с женщиной лет сорока в намокшем плаще с откинутым капюшоном.
      – Налей чашку кофе миссис… – начал Алекс и вопросительно посмотрел на вошедшую.
      – … Шендон, – представилась гостья, ее губы дрожали то ли от холода, то ли в нервной лихорадке. – Но у нас мало времени. Марк здесь?
      – Нет, – ответил Алекс.
      – Как? – недоверчиво переспросила женщина. – Я думала, он с вами.
      – Зачем вам нужен Марк? – поинтересовался Алекс, усаживая миссис Шендон в кресло.
      Ианта налила кофе, и гостья, зажав чашку между ладоней, сделала несколько жадных глотков.
      – Вчера мой муж Роб отправился перегнать скот в предгорье, чтобы уберечь его от; наводнения. Роб оставил записку, что вернется сегодня вечером, но до сих пор не вернулся. Я пыталась его искать, но в темноте ничего не видно. Дорогу к нашему дому пересекает крик, но теперь он поднялся и даже затопил мост.
      Миссис Шендон допила кофе и поставила чашку на стол.
      – Так зачем вам понадобился Марк? – спросил Консидайн.
      – Он приятель Роба, они часто помогали друг другу. Может, он что-нибудь знает?
      – Марка здесь нет, – повторил Алекс, – вы пытались связаться с кем-нибудь?
      – Я не могла ни до кого дозвониться. Наверное, не в порядке линия.
      Консидайн поднялся и направился в кабинет, коротко бросив:
      – Попробую дозвониться сам.
      Когда он вернулся, миссис Шендон нетерпеливо спросила:
      – Нам кто-нибудь поможет?
      – Боюсь, что нет, – ответил Алекс. – Как вы добрались сюда?
      – На машине, я оставила ее у вас во дворе под навесом.
      – Пожалуй, мы возьмем мой «рейнджровер», – высказал он вслух свои соображения. – В диспетчерской гражданской обороны сказали, что все службы спасения заняты эвакуацией и очисткой размытых дорог в районе Даргавилла. Там тоже сильное наводнение, и они опасаются возможных жертв. А заниматься поиском пропавшего фермера, не зная точно, где он находится, они пока не могут.
      Вскоре все трое ехали по запруженной водой дороге, «рейнджровер» рассекал колесами водные потоки, отбрасывая их в стороны.
      – Ваш муж уехал на тракторе? – поинтересовался Алекс.
      – Нет, – миссис Шендон покачала головой, – на вездеходе.
      – Но трактор у вас есть?
      – Да.
      – Тогда мы им воспользуемся.
      – Вы справитесь с управлением? – удивилась женщина. – Я, например, не смогла бы.
      – Справлюсь. Когда-то во время университетских каникул я работал на бульдозере.
      Миссис Шендон удовлетворенно кивнула и откинулась на спинку сиденья.
      – У трактора мощные фары? – спросил Консидайн.
      – Фары большие, – сказала женщина, – наверное, мощные.
      – Это нам поможет. – Алекс уже заехал на ферму. – Теперь куда?
      – Сверните налево, – указала женщина, – трактор в большом гараже.
      – По какой дороге должен был возвратиться ваш муж?
      – Со стороны крика.
      – Тогда мы поедем ему навстречу.
      Пересевшая за руль «рейнджровера» Ианта увидела, как управляемый Алексом трактор медленно выехал из гаража и направился к дороге. Находившаяся рядом с Иантой миссис Шендон уверенно произнесла:
      – Роб хороший пловец. И с ним собака.
      Ианта понимала, что женщина пытается хоть чем-то приободрить себя.
      – Мы обязательно найдем его, – заверила ее Ианта.
      Она включила зажигание и повела машину по размытой дороге вслед за огромным желтого цвета трактором. На полпути к крику миссис Шендон воскликнула, указывая вперед:
      – Это Бонни!
      К машине мчалась с призывным лаем черно-белая пятнистая колли, ее шерсть вымокла и прилипла к телу, и собака казалась тощей и изможденной. Ианта чуть притормозила, и миссис Шендон опустила стекло.
      – Ищи Роба! – скомандовала она, пытаясь перекричать шум ливня. – Ищи Роба!
      Услышав команду хозяйки, колли сначала нерешительно замерла на месте, а затем бросилась в сторону крика, временами останавливаясь и оборачиваясь назад, чтобы убедиться, что люди следуют за ней.
      Наконец трактор заехал в низину на берег крика, «ровер» остановился позади него. Женщины вылезли из машины и присоединились к Алексу, стоявшему у самой воды, разлившейся вширь на несколько метров.
      – Здесь должен быть бревенчатый мост, – сообщила Шендон, – но его затопило.
      – Какова глубина крика? – спросил ее Алекс.
      – Обычно не больше метра. А сейчас глубже раза в полтора-два.
      – Значит, маловероятно, что вездеход погрузился на дно и мы не можем увидеть его крышу? – Женщина пожала плечами, и Алекс продолжал: – Даже если мы найдем затопленный мост и попробуем проехать, мы рискуем увязнуть.
      – Здесь совсем ничего не видно, – сказала Ианта, – наверное, Роб не обнаружил моста, и машина застряла на дне крика где-нибудь в другом месте.
      – Я буду светить на поверхность воды и на тот берег, – предупредил Консидайн.
      Он вернулся в кабину трактора, и фары осветили то место, где предположительно скрылся под водой мост. Но ничто не говорило о местонахождении вездехода в мутном, быстро текущем потоке. Трактор сдал чуть назад, повернул и медленно поехал по водной кромке, наискось освещая противоположный берег. В кромешной темноте свет от фар уловил едва заметные очертания вездехода.
      – Вот он! – закричала Шендон. – Это вездеход!
      Ианта изо всех сил всматривалась туда, куда указывала Шендон, пока не различила метрах в десяти силуэт лежащей на боку машины. Возможно, Роб не нашел моста и, чтобы не заехать в воду, слишком резко вывернул руль, из-за чего машину перевернуло у самого берега.
      Тем временем Консидайн направил свет прямо на лобовое стекло вездехода и подошел к женщинам.
      – Что там поблескивает в кабине? – спросил он у Шендон.
      – Это непромокаемый комбинезон мужа. Значит, Роб в кабине! – радостно воскликнула женщина, но тут же с тревогой в голосе добавила: – Он ранен!
      – Если он действительно там, мы сможем ему помочь, – невозмутимо произнес Консидайн. – Нам нужно объехать крик. Вы знаете другую дорогу?
      Шендон покачала головой:
      – Это единственная дорога. Потому здесь и проложили мост.
      – Какова ширина моста? – поинтересовался Алекс.
      – По нему проедет обычная автомашина, но на тракторе Роб проезжал через крик, не пользуясь мостом.
      – Сначала я переберусь на тот берег, – сказал Консидайн женщинам, – а там уже разберусь, что делать дальше.
      Он достал из багажника «ровера» длинную веревку, свернул ее и завязал петлю. Сделав лассо, Алекс вошел по колено в воду и начал набрасывать петлю на колесо вездехода, пока одна из попыток не оказалась удачной. Натянув веревку, он привязал другой конец к трактору.
      Женщины молча следили за его ловкими движениями, словно он выполнял свою обычную работу. Однако, когда Консидайн проверил прочность натяжения веревки и ступил в воду, Ианта с волнением окликнула его:
      – Алекс!
      Тот на миг обернулся, но ничего не сказал, лишь ободряюще улыбнулся одними губами. Держась за веревку и преодолевая сильное течение, Консидайн дошел почти до середины крика, погрузившись в воду по шею. Он поплыл, придерживаясь за веревку, пока не преодолел самый глубокий участок. Когда снова появилась возможность идти по дну, он торопливо выбрался на противоположный берег.
      Потом выбил кулаком окно вездехода, открыл дверцу и вытащил Роба из кабины. Фермер тихо простонал, открыл глаза и снова закрыл их – он находился в полуобморочном состоянии. Алекс заметил кровь на голове Роба, видимо, тот ударился о стенку кабины. Рана была неопасной, но Роб не смог бы перейти крик, даже если ему помочь.
      Консидайн отвязал веревку, уперся в крышу и, раскачав вездеход, несколькими сильными толчками поставил его на колеса. Затем затащил фермера в кабину, сел за руль и захлопнул дверцу.
      Он знал, что рискует, но чувство опасности лишь придавало ему сил и уверенности. Алекс повернул ключ и включил зажигание: судя по работе мотора, вездеход в порядке. Если случится худшее и машина застрянет посреди крика, то можно успеть вытащить фермера из кабины и проплыть с ним пару метров, пока ноги не нащупают дно.
      Стоявшие на другом берегу женщины увидели, как вездеход въехал в воду, погружаясь все глубже и отбрасывая в стороны пену и брызги.
      – Твой Алекс – бесстрашный человек, – сказала Шендон. – Если бы не он…
      – То, что делает Алекс, – безрассудство, – перебила ее Ианта, не веря, что все кончится благополучно.
      Вездеход добрался до середины крика и скрылся под водой, но через мгновение вынырнул и продолжил движение. Когда до берега оставалось не больше двух метров и из воды показались колеса, мотор закашлял и заглох. Машина стала. Обе женщины бросились к открывшейся дверце и помогли Консидайну вытащить Роба.
      – Он расшиб голову, – кратко сообщил Алекс, – перенесем его в «ровер».
      Миссис Шендон обняла мужа и прижалась к нему, а Ианта и Алекс удерживали его на ногах.
      – Ианта, – Консидайн рассмеялся с выражением триумфа на лице, – ты стоишь в воде?!
      – Да, и мне не страшно, – призналась она, – главное, что с тобой все в порядке.
      Он наклонился к ней, и их губы слились в коротком горячем поцелуе.
      Все худшее осталось позади. Роба перенесли на заднее сиденье «ровера», над мужем уже колдовала миссис Шендон, накладывая ему повязку. Рядом с хозяином, часто дыша и высунув язык, лежала Бонни.
      Ианта села за руль «ровера», дожидаясь, когда Алекс привяжет к вездеходу трос. Как только Консидайн закончил все приготовления и залез в кабину трактора, она включила зажигание. Ианта вела машину к ферме, следя в зеркальце заднего вида, чтобы трактор и взятый на буксир вездеход не отставали.
      Когда они подъехали к дому фермеров, Роб уже пришел в себя. Его уложили в постель и сменили повязку.
      – Как же это меня угораздило? – удивлялся он. – Я даже не помню, когда и обо что ударился.
      – И хорошо, что не помнишь, – успокаивала его жена, – тебе не нужно думать о плохом. Как только ливень утихнет, я отвезу тебя в больницу.
      – Но ведь я здоров! – протестовал Роб.
      – А как же быть с потерей памяти? – спросила Ианта.
      Все четверо дружно рассмеялись.
      – Миссис Шендон, – уже серьезно произнес Алекс, – ваша машина пусть останется в моем гараже, можете забрать ее, когда захотите. А сейчас нам пора домой, пока дороги окончательно не размыло.
      Алекс и Ианта отказались от предложенного чая и ночлега и, распрощавшись с четой Шендонов, отправились в обратный путь.
      Светало, и ливень немного ослаб, словно за ночь истратил все силы. Ехавшие в «рейнджровере» мужчина и женщина испытывали прилив энтузиазма оттого, что так удачно выручили беднягу-фермера и его жену. И все же Ианта чувствовала, что невидимая преграда, на некоторое время разрушенная совместной борьбой со стихией, вновь возникла между ними. Молча сидевший за рулем Консидайн продолжал оставаться для нее таким же скрытным и недоступным, как и прежде.
      Еще вчера Ианта убеждала себя, что испытывает к Алексу не более чем влечение, вызванное его исключительной привлекательностью, а также ее собственным сексуальным голодом. Но после того, как он бесстрашно и хладнокровно преодолел водный поток, спасая фермера, а затем так горячо поцеловал ее, она осознала, что сексуальное желание уступило место какому-то новому чувству, радостному и всеобъемлющему, о котором не могли сообщить ничего вразумительного ни ее ум, ни ее жизненный опыт.
      С влечением можно легко справиться: проигнорировать его, и оно постепенно исчезнет. Но если это любовь – сложное смешение разнородных желаний, страстей и надежд, объединенных в неодолимую тягу к незнакомому и вдруг ставшему близким тебе человеку?! Нет, только не любовь, с этим чувством бороться бесполезно, ибо сразу подпадаешь под манящие и страшные своей неотвратимостью чары, подобные гипнозу, что влечет цыпленка навстречу змеиной пасти…
      – Сегодня ты смогла войти в воду и даже не заметила этого.
      Ианта вздрогнула, Алекс прервал ее путаные размышления.
      – Что? – спросила она.
      – Теперь ты можешь спокойно заходить в воду?
      – О, я хотела бы надеяться, что это так. Наверное, сегодня ночью я забыла о своих страхах. А как ты перенес купание?
      – Отлично. Теплая вода, теплый дождь.
      – Может, тебе стоило одолжить сухую одежду?
      – За меня не беспокойся. Во-первых, я уже почти обсох, во-вторых, я закаленный и гораздо выносливее, чем тебе кажется.
      «Еще не слишком поздно, – успокаивала себя Ианта, – когда мы расстанемся, я смогу это перенести».
      Они приехали в дом Консидайна, переоделись и выпили горячего чая в гостиной. После столь богатой событиями и впечатлениями ночи спать не хотелось.
      – Нас так долго пугали мрачными прогнозами, – заметила Ианта, – а ураган-то, по всей видимости, уходит на юг и новых проблем нам не доставит.
      Алекс посмотрел на часы:
      – Я включу утренние новости.
      Телеведущий перечислил районы, которые подверглись незначительным наводнениям. Сообщалось об антициклоне, идущем с Антарктики.
      – Это утешительная новость, – обрадовалась Ианта, – скоро дожди прекратятся…
      – Тише!
      Она недоуменно уставилась на Алекса. Тот слегка побледнел, когда телеведущий обратился к очередной теме:
      «В Иллирии объявлено военное положение. Верные правительству войска применили силу против восставших, которые в свою очередь активно вооружаются. Иностранным гражданам рекомендовано немедленно покинуть страну».
      Алекс выключил телевизор.
      – Тебе налить еще чаю? – спросил он.
      – Нет, спасибо, – Ианта подозрительно взглянула ему в лицо, вновь ставшее непроницаемым. – Ты говорил, что в Иллирии погибли твои родственники. У тебя что, там кто-то остался?
      Он бросил на нее быстрый, обжигающий своей холодной отчужденностью взгляд:
      – Почему ты об этом спрашиваешь?
      – Ты проявляешь повышенный интерес ко всему, что там происходит.
      – Еще бы, – Алекс горько усмехнулся, – я сам иллириец.
      Ианта открыла рот от удивления, потрясенная его признанием.
      – Разве ты не догадывалась? – спросил Консидайн.
      – Нет. Я думала, ты итальянец.
      – Я рос в маленькой предгорной деревушке, пока мне не исполнилось десять лет. Тогда моего отца арестовали коммунисты, и нам с матерью пришлось скрываться. Мы нашли убежище в Австралии.
      Консидайн замолчал. Ианте хотелось услышать продолжение его рассказа, но внезапно ее поразила страшная мысль:
      – Ведь ты не собираешься туда возвращаться?
      Он молчал.
      Глядя теперь на Консидайна, она видела перед собой совсем иного человека, полного решимости свершить то, что предначертано ему судьбой, в которой для Ианты нет места.
      – Алекс, – она схватила его за руку, не в силах долее сдерживать свои чувства, – там начнется гражданская война!
      – Я мог бы ее предотвратить.
      – Каким образом? Ведь ты всего лишь человек. Да, у тебя есть деньги, которые дают власть, но там тебя просто убьют!
      Он положил ладонь на ее руку:
      – Сомневаюсь. Но в любом случае я должен поехать.
      – Ты не можешь быть в ответе за этих несчастных людей.
      – Я в ответе за них, – спокойно сказал Алекс.
      Невероятная догадка осенила Ианту:
      – Т-ты и есть… исчезнувший принц? Да?

      – Нет, но я его сын. Я надеюсь, что мой отец погиб, – Алекс метнул строгий взгляд на ее побледневшее лицо, – иначе ему пришлось бы двадцать лет томиться в застенках режима.
      Ианта высвободила руку:
      – Но, если режим сменился три года назад, значит, политзаключенных освободили.
      – Нет. Когда правящая группировка пришла к власти, она объявила, что не содержит в тюрьмах политзаключенных. А политические преследования только ужесточились, всех недовольных бросили за решетку.
      – Значит, если ты возвратишься, тебя непременно убьют.
      Алекс промолчал, и Ианта нетерпеливо потребовала:
      – Ради Бога, объясни все, не мучай меня своей скрытностью, я должна знать!
      – Хорошо, – Консидайн тяжело вздохнул, – я не исключаю, что меня могут убить. Однако у меня будет гораздо больше доброжелателей, чем противников. Я наладил связи с влиятельными людьми и знаю положение дел: в Иллирии есть надежные силы, которые меня поддержат. На самом деле в стране царит анархия и режим не обладает реальной властью. Я знаю, что армия перейдет на мою сторону. Генералам нужна стабильность, они прислуживают режиму, потому что не видят никаких иных перспектив, которые бы привели к правопорядку. Если я вернусь, генералы сами сбросят правящую группировку и помогут мне сформировать надежное правительство.
      – Из верных и влиятельных людей? – спросила Ианта, пытаясь понять, что к чему.
      – Да. Есть многие, кто не потерял надежду, что Консидайн вернется и займет пустующий трон. У меня есть на это право – и наследственное, и моральное. Я владею огромным состоянием. Наш народ, да и те, кто сейчас у власти, понимают, что я ничего не выиграю, если возглавлю маленькую, обнищавшую и нестабильную страну. Мои желания совпадают с желаниями подавляющего большинства: я не хочу допустить дальнейшего кровопролития.
      – Но разве люди поверят тебе?
      – Меня признают. Я похож на отца; Консидайн – наша родовая фамилия. Меня лично знает достаточное число людей, и в народе давно ходят слухи, что наследный принц жив. Поэтому они и проводят демонстрации, и я чувствую ответственность перед ними. Как бы то ни было, я возвращаюсь не только для того, чтобы занять трон; королевские почести и привилегии меня не прельщают.
      – И все-таки разумнее не ехать в эту страну, – сказала Ианта, со страхом думая, что может ожидать Алекса, – никто не упрекнет тебя, если ты останешься.
      – Но это будет бесчестно.
      Она вздохнула и произнесла с долей сарказма:
      – Да. И безответственно. Ведь ты же очень ответственный человек.
      Консидайн усмехнулся:
      – Что поделаешь, таким меня воспитали. – Он поднялся. – Пойду в кабинет. Мне обязательно нужно позвонить Марку. Хочешь еще чаю?
      – Нет, я лучше прилягу. У меня разболелась нога.
      – Дать обезболивающее? – строго спросил он.
      – Нет, само пройдет.
      Ианта побрела в спальню, чувствуя себя совершенно разбитой. Раздевшись, она улеглась в кровать и завернулась в легкое покрывало. Заливший комнату утренний свет не помешал ей крепко уснуть.
      Ее разбудил негромкий, но настойчивый стук в дверь. Ианта открыла глаза:
      – Войдите.
      В комнате появился Консидайн, проговоривший с порога:
      – Ианта, сегодня вечером я…
      Вдруг он замолчал, остановившись у кровати и с жадным восторгом разглядывая Ианту. Она лежала в одной полупрозрачной сорочке, сброшенное во сне покрывало валялось на полу. Алекс не выдержал и воскликнул:
      – Какая ты стройная! А твои волосы, рассыпанные по подушке, напоминают лучи солнца. Среди морских дев ты самая красивая.
      Его комплименты звучали почти как обвинение. Ианта села и потянулась было за покрывалом, но передумала.
      – А ты самый красивый и желанный мужчина из тех, кого я встречала в своей жизни.
      – Это неразумно, Ианта.
      – Знаю.
      Консидайн присел на кровать. Трудно сказать, кто из них первым сделал движение навстречу другому, но уже в следующий миг Алекс накрыл Ианту своим телом. Его губы осыпали поцелуями ее рот, лицо, шею, голые плечи с такой ненасытной страстью, что женщине оставалось лишь с готовностью покориться его ласкам. Ее руки крепко обхватили его шею, губы жадно ловили каждый поцелуй. Алекс приподнялся, и его ладонь коснулась ее тела, скользнув по груди, по изгибу тонкой талии и округлому бедру. Тело Ианты невольно и нетерпеливо подалось навстречу его руке, призывая к более интимным ласкам. Пальцы Консидайна невзначай дотронулись до шероховатой кожи, где обозначилось начало шрама на ноге.
      – Нет! – неожиданно вырвалось у Алекса, и он, отпрянув от Ианты, соскочил с кровати.
      Он стоял над ней, тяжело дыша и растерянно глядя на покрывало, лежащее на полу. Ианта подобрала его и укрыла ноги.
      Она боялась посмотреть Алексу в глаза, желая в эту минуту только одного – чтобы он ушел, оставив ее в одиночестве переживать унижение и стыд.
      – Твоя нога тут ни при чем, – проговорил Алекс.
      – О, не беспокойся, – ответила она, возвысив голос, – я знаю, что шрам отвратительный. Но мне скоро сделают пластическую операцию, и он станет менее заметен.
      Резким движением Консидайн сорвал с ее ног покрывало и бросил на пол. Ианта закрыла глаза. Чего он хочет? Еще больше унизить ее?
      – К чему ты это сказала? – недоуменно поинтересовался Алекс. – Посмотри на меня.
      Она решилась поднять на него глаза, и он продолжал:
      – Любой мужчина, который отвергнет тебя из-за этого шрама, может считаться полным идиотом. Я понимаю женщину, страдающую от природного уродства или бездетности. Но, если ты переживаешь из-за такой мелочи, остальным вообще жить не стоит. Жалеть тебя может разве только тот, кто жил среди богов.
      Ианта немного пришла в себя и даже решилась на шутку:
      – Значит, ты признаешь, что я не богиня?
      – Нет, – парировал он, – ты всего лишь Ианта – океанская нимфа. Я знаю, что жалеть нужно мужчин, которым ты встретилась на пути.
      Однако Ианта, похоже, восприняла его шутку всерьез:
      – Значит, по-твоему, меня способен полюбить только простой смертный?
      – Я не понимаю, к чему ты клонишь. По-моему, ты просто расхандрилась.
      – Тогда почему ты отпрянул от меня, как от какой-то… скользкой жабы?
      Он посмотрел ей в глаза:
      – Я не хочу заниматься с тобой любовью, как уходящий на войну солдат, который старается получить как можно больше удовольствий, зная, что это в последний раз, – его слова звучали отчетливо и резко, как удары кнута, – я не могу тебе ничего предложить.
      Ни в настоящем, ни в будущем. Собственно, я зашел сообщить, что сегодня вечером уезжаю из Новой Зеландии.
      Ианта впервые поняла, что значит выражение «разбитое сердце». О, разве она сама не говорила себе, что их отношения не имеют будущего?
      – Да, я понимаю, – пробормотала Ианта, все еще отказываясь верить в окончание сказки, которую сама же и сочиняла, – не беспокойся за меня и не думай ни о чем. Ты мне очень понравился, но мы так мало знаем друг друга и между нами ничего еще не было…
      Ее голос ослаб, и она замолчала.
      – Значит, легко будет забыть? – с горечью спросил Консидайн. – Дай Бог. Я не буду заниматься с тобой любовью, потому что ты заслуживаешь большего, чем я могу дать.
      Но не думай, что я не испытываю к тебе влечения. Еще ни одна женщина не была для меня столь желанной, как ты.
      Он повернулся на каблуках и торопливо вышел из спальни, но его слова отозвались болью в душе Ианты. Неужели его нынешнее признание – это все, что она могла от него получить? Она поднялась с кровати и направилась в ванную принять душ. Оделась и вышла в гостиную.
      – Дождь кончился, – такими словами встретил ее Консидайн.
      – Да, – ответила Ианта, – и теперь я могу вернуться в свой маленький коттедж.
      – Собери вещи, я отвезу тебя.
      Они ехали по размытой дороге, замечая упавшие у обочины деревья и залитые водой луга и обсуждая масштабы ущерба, нанесенного ураганом. На подъезде к лагерю автомобилистов они увидели впереди упавшую на дорогу огромную ветвь. Алекс затормозил.
      – Останься в машине, – велел он Ианте.
      Она наблюдала, как Консидайн энергично оттаскивает ветвь на обочину, словно испытывая жадную потребность в физической деятельности.
      Коттедж Ианты оказался цел и невредим, так же как и соседский. Однако между домами валялась огромная кедровая ветвь, та самая, что нависала у Ианты над крышей. Она каким-то странным образом не повредила ни одно из строений. Ствол самого кедра треснул, еще несколько веток сломалось, на их месте торчали уродливые обломки.
      – Попроси кого-нибудь спилить дерево, – сказал Консидайн.
      – Хорошо.
      Алекс тщательно осмотрел коттедж снаружи и изнутри, пока не убедился, что все в порядке. Они вышли на порог.
      – Ну, прощай, – произнес Алекс.
      Ианта молчала, не глядя на него.
      – Обещай мне кое-что, ладно? – попросил Консидайн.
      Она готова была обещать ему все на свете!
      – Что?
      – Ты продолжишь попытки войти в воду.
      – Да, обещаю.
      – Я видел фильм с твоим участием. Ты рождена для плавания. Я хочу, чтобы ты возвратилась к работе. Сделай это ради меня.
      Ианта кивнула, и он добавил:
      – И еще…
      Она подняла глаза, и Алекс продолжал:
      – Обещай, что будешь вспоминать меня.
      – А зачем?
      – Может, когда-нибудь мы встретимся и я найду для тебя более нежные слова, чем теперь, – он отвел глаза, – хотя это вряд ли произойдет.
      Ианта снова кивнула. Слезы душили ее, и она боялась разрыдаться, но Алекс уже повернулся и неровной походкой направился к машине. «Вот и все», – подумала Ианта. Через минуту «рейнджровер» укатил прочь.
      В бакалейной лавке Ианте передали, что Трисия уже несколько раз звонила ей. Ближе к вечеру Ианта дозвонилась до подруги.
      – С тобой все в порядке?! – беспокоилась Трисия.
      – Да, не кричи, пожалуйста. В порядке. Коттедж тоже в порядке.
      – К черту коттедж! Я чуть не сошла с ума, когда позвонила твоему отцу и узнала, что ты все еще на озере, а до тебя не могла дозвониться. Хочешь переехать ко мне и пожить немного у нас?
      – Нет, не будь идиоткой, я же сказала, что мне здесь хорошо. – Ианта, смягчив тон, продолжала: – Коттедж нисколько не поврежден, но твой любимый кедр слегка пообломался и треснул.
      – Мои родители, которые сейчас в Австралии у тети Холли, передавали, что кедр можно распилить на дрова и продать. Если ты это организуешь, то потом пришли мне чек.
      – Хорошо, – согласилась Ианта, такое занятие хоть немного отвлечет ее.
      – И все-таки приезжай ко мне, – продолжала Трисия. – Обещаю интересное общение с моим сыном, который открыл для себя, что малевать рисунки пальцем гораздо удобнее, чем кисточкой. И с дочуркой, которая наконец-то спит всю ночь.
      – Я рада, что у тебя все так замечательно.
      – А у тебя разве нет?
      – У меня тоже, – Ианта не сразу вспомнила о своем достижении, – я научилась входить в воду.
      – Правда?! Ну-ка, расскажи, как тебе это удалось?
      Ианта поделилась своей радостью.
      – И теперь ты сможешь плавать?
      – Думаю, что да.
      Трисия пришла в неописуемый восторг, и, заканчивая разговор, Ианта грустно улыбалась: в этом есть какая-то злая ирония, что от фобии ее излечила очередная горькая утрата, при которой все остальное просто потеряло значение.
      Она позвонила отцу и, не застав его дома, попросила мачеху передать, что с ней все в порядке. Затем Ианта узнала у владельца лавки, кому нужны дрова и кто может спилить ее кедр. Она набрала номер.
      – Мужа нет дома, – ответил женский голос, – но я ему передам. Как вас зовут?
      Когда Ианта назвалась, женщина воскликнула:
      – О, все правильно, ваш муж звонил насчет этого дерева.
      – Мой муж?
      «Алекс, наверное», – решила Ианта.
      – Да, он звонил час назад и разговаривал с Джоном. Так что Джон в курсе и приедет к вам вечером, до того как стемнеет.
      – Вам повезло, – говорил Джон Ианте в тот вечер, когда Алекс уже покидал Новую Зеландию, – еще один такой ураган, и ваше дерево точно не выдержит и рухнет. О'кей, утром я спилю его.
      Назавтра Джон пришел со взрослым сыном, и им на пару пришлось изрядно попотеть, чтобы свалить и распилить огромное дерево. Тем временем возвратились соседи, которые сразу же начали оплакивать побитые ураганом ноготки.
      Ианта передала им ключ и ушла на пляж. Она несколько раз окунулась в воду, страх за дальнейшую судьбу Алекса оказался надежной защитой от водобоязни.
      Вечером в теленовостях ничего существенного об Иллирии не сообщалось, и возможность узнать что-нибудь откладывалась на неопределенный срок. На следующее утро – тоже ничего. Ианта заставила себя выполнить множество незначительных дел, стараясь чем угодно заполнить время, лишь бы усмирить ни на минуту не покидавшее ее волнение.
      Наконец в вечерних новостях диктор объявил: «В Иллирии произошел бескровный государственный переворот. Скрывавшийся от политических преследований наследный принц возвратился в страну и был объявлен главой государства». Ианта похолодела, не веря, что перевороты бывают бескровными, и тут на экране появился он! Голос диктора стал едва различимым, изображение поплыло у нее перед глазами. Ианта едва не лишилась сознания. Она откинулась на спинку кресла и, немного придя в себя, бессмысленно уставилась на экран. Главное – Алекс жив!
      Он находился в центре огромной шумящей толпы, которая восторженно приветствовала его. Он что-то говорил, спокойный, властный и энергичный, касался множества протянутых к нему рук. Ианта вытерла слезы, текущие по щекам, и сосредоточила внимание на словах репортера: «… направились в собор, где архиепископ приготовился провести коронацию. Одновременно с возвращением принца найдена и возвращена в собор икона святого Иоанна. До сих пор считалось, что икона, как и другие найденные реликвии принца, была уничтожена коммунистическим режимом».
      Картина ликующих народных масс сменилась другой, чинной и молчаливой: на площади перед собором люди дружно преклонили колени, лица светились благоговением и счастьем, многие плакали. Архиепископ неспешно увенчал голову принца золотой короной. Затем послышался звон колоколов, но его заглушил рев обезумевшей от радости толпы.
      «Едва принц Алекс Консидайн появился в Иллирии, – продолжал репортер, – как почти тотчас прекратился вооруженный конфликт. Его признали, и, несмотря на заверения, что его появление носит исключительно миротворческий характер, народ потребовал коронации принца в соборе. Некоторые одиозные члены правящей хунты были убиты, остальные бежали, армия и полиция присягнули на верность короне». Ведущий, как ни в чем не бывало, перешел к следующей теме, и Ианта выключила телевизор.
      Ей вспомнились слова, которые она сказала Алексу, что ей жаль королевские семьи, ведь у них такая невыносимая жизнь. Может, в ту минуту Консидайн отказался от мысли связать с ней свою судьбу? Если, конечно, у него вообще возникала такая мысль. Эх, лучше бы держать язык за зубами! Хотя все равно ничего бы не вышло, ведь для надежных отношений одного влечения мало. А о любви он ничего не говорил.

* * *

      Потянулись пустые, безрадостные дни. Раньше Ианта считала, что сполна познала горечь утрат. Она долго оплакивала весельчака Грега, и боль одиночества так неохотно отступала. Но горе от нынешней потери оказалось еще тяжелее. Может, потому, что с Грегом она по крайней мере познала радость любви? Более всего ее мучила беспрерывная борьба с собой: Ианта боялась признаться себе в том, что полюбила Алекса, и убеждала себя в необходимости отвергнуть и подавить возникшее чувство из-за невозможности реализовать его.
      Первое время Ианте казалось, что она сходит с ума. Ночами ей снился Алекс, и она просыпалась вся в слезах, испытывая невыносимые душевные муки, порой переходившие в настоящую физическую боль. В такие минуты Ианта торопилась немедленно чем-нибудь отвлечься, уверяя себя, что пройдут недели, месяцы – и боль утихнет. Ведь на самом деле ничего серьезного между ней и Консидайном не произошло – всего лишь несколько поцелуев и мимолетные страстные объятия в день его отъезда. Разве этого достаточно для настоящей любви?
      В конце концов Ианта взяла себя в руки и начала действовать. Прежде всего надо было осуществить то, о чем просил ее Алекс: «Ты должна плавать – ради меня».
      Изо дня в день она приходила на озеро и окуналась в воду, заплывая с каждым разом все дальше и пробуя нырять. Боязнь очутиться в зубах акулы уже не беспокоила ее, а значит, был сделан первый шаг, чтобы вернуться к прежней, относительно полноценной жизни.

      – Ианта, такая возможность представляется только раз в жизни! – говорил по телефону энергичный и напористый Билл Фенн, тот самый, что когда-то снимал ее в сериалах. – Морская бухта Иллирии еще никем не изучена. По крайней мере ни одним ученым с таким дипломом и такими навыками, как у тебя. И теперь, когда нам дали разрешение, ты сидишь сложа руки и говоришь, что у тебя нет настроения!
      – Не кипятись, Билл. Ты же знаешь, что я не сижу сложа руки, а продолжаю свои прежние исследования. Лучше скажи, он сам тебя просил об этом?
      – Кто – он?
      – Принц.
      – Кто?! – Билл расхохотался. – Ты что там, действительно тронулась? Алло? Ианта, это я, Билл Фенн, твой режиссер.
      – Я поняла. А разве ты не знаешь, о ком я говорю?
      – Ты имеешь в виду принца Алекса Консидайна? Но при чем тут он? У нас достаточно спонсоров, и специальное разрешение принца не потребуется. Он слишком занят государственными делами, чтобы еще курировать какие-то документальные телесериалы. Как же, станет он вытирать о нас свои башмаки! – Билл захохотал в трубку, ласково добавив: – Ианта, вспомни, как нам хорошо работалось вместе, как мы были увлечены…
      Это было правдой. Общение с Биллом Фенном всегда вселяло в Ианту энтузиазм и веру в свои силы, так произошло и на этот раз. Тем более что она осознавала всю правоту его слов: мечты о профессиональных подводных съемках не покидали ее даже в самые тяжелые минуты жизни. Но возможность посетить Иллирию не на шутку напугала женщину.
      – Почему именно я? У меня шрам на ноге. После операции он менее заметен, но я все еще немного хромаю.
      – Уж мне как режиссеру виднее, что у тебя заметно, а что нет. Ты будешь плавать, а не ходить. Мне важнее твои навыки и умение общаться с дельфинами. А если ты считаешь себя уродиной, то я тебе скажу: пригласи я любого другого, кто хоть что-то смыслит в дельфинах, на экране он будет смотреться еще ужаснее, чем ты, и распугает моих зрителей. Ианта улыбнулась:
      – Узнаю старину Билла, который все может и которого все любят. Но то, о чем ты просишь, невозможно. Здесь, на островах Рассела, я арендовала на год хорошую квартиру, у меня надежные спонсоры для исследовательской работы и у меня уже есть кое-какие результаты. Работы мне хватит надолго. А в Иллирию пусть едет кто-нибудь другой. Меня когда-то успешно заменяла Шанна Пирс.
      – Я уже разговаривал с Пирс, у нее в самом разгаре съемки в Коралловом море, – возразил Билл, – послушай меня, Ианта, ты можешь поручить свою работу какому-нибудь аспиранту. Съемки займут не более месяца, а если все пойдет удачно, то не более двух недель. Дельфины там обитают в огромном количестве, и никто их не изучал. Ты получишь новую информацию, а мы – новую премию за фильм. В прошлый раз нам вручили «Оскара» за подводные съемки только благодаря тебе. Жюри понравилось твое умение сочетать научный энтузиазм с кинематографической эстетикой. А теперь мы докажем, что наша победа не была случайной, и у нас появятся новые спонсоры. – Билл перевел дух и продолжал: – Ты знаешь, сколько лет нам не позволяли снимать в этом заливе? Коммунистический режим не одобрял съемки фильма о стране, пусть даже с таким нейтральным в политическом отношении сюжетом. И вот наконец нам дали «зеленый свет», а ты нас подводишь…
      Режиссер еще долго уговаривал Ианту, но та слушала его вполуха, думая о своем. Алекс Консидайн так или иначе осведомлен о будущих съемках и, одобряя их, должен знать, что Ианта не входит в съемочную группу. В случае, если Ианта появится в Иллирии, Консидайн может подумать, что она преследует его, ищет встречи. А, судя по словам Билла, Алекс о ней даже не спросил.
      Несколько недель спустя после того, как Ианта увидела по телевизору коронацию Консидайна, с ней связалась фирма, предложившая спонсировать ее исследования на островах Рассела, и она не раздумывая согласилась. В какой-то мере данное предложение явилось спасательным кругом: работа увлекла Ианту, избавила от глубокой депрессии и подарила долгожданное душевное равновесие.
      И теперь, когда прошло шесть месяцев, Билл Фенн хочет разрушить ее хрупкий покой.
      Между тем режиссер исчерпал все свои аргументы и заключил:
      – Ианта, сейчас я не требую от тебя согласия. Но ты должна обещать мне, что подумаешь и дашь окончательный ответ. Ты знаешь, как связаться со мной? И отлично. В крайнем случае я найду тебе замену. Но не буду терять надежду, что ты примешь участие в съемках.
      – Хорошо, я обещаю подумать, – рассеянно ответила та.
      – И смотри не стригись коротко!
      – Ты так говоришь, словно я уже согласилась.
      – Я буду ждать от тебя разумного ответа, так что до скорого свидания.
      Режиссер положил трубку.
      Разговор с Биллом действительно заставил ее задуматься, вспомнить то, о чем она уже стала забывать. Ианта боялась, что в Иллирии случайно увидится с Консидайном. Что хорошего может принести такая встреча?
      В течение полугода Ианта старалась гнать от себя мысли об Алексе, что оказалось делом нетрудным: с тех пор как новость о романтическом и победоносном возвращении принца в Иллирию потеряла свою остроту, пресса и телевидение заметно ослабили внимание к этой стране. Ианте удалось только узнать, что Консидайн сделал Иллирию более открытой для привлечения иностранных туристов, начал реформы, которые бы обеспечили приток капитала в экономику его крошечной страны, наладил дипломатические отношения с крупнейшими державами мира.
      Но все это лишь отдаляло их друг от друга. Ианта решила, что их отношения прерваны навсегда, для нее это всего лишь неудачный мимолетный роман, а в его жизни встреча с ней вообще не имела никакого значения. Алекс приезжал на озера, чтобы принять судьбоносное решение, и в его новой жизни для Ианты не оставалось места. Она давала ему понять, что желает продолжить их отношения, но, даже зная о ее чувствах, Алекс отверг ее. Возможно, когда-нибудь она будет ему благодарна.
      Жаль только, что их расставание не оказалось теплым и дружеским, таким, после которого легче принять разрыв и смириться с ним. Ничего не поделаешь, судьба подобных Консидайну людей определена еще до рождения, и, если не считать нескольких дней, когда их дороги случайно пересеклись, они должны были разойтись в разные стороны.
      Так стоит ли опасаться, что им суждено будет встретиться? Они столь далеки друг от друга, да и сам шанс такой встречи минимален: Алекс слишком занят, чтобы уделять внимание какой-то съемочной группе, тут Билл Фенн прав. И нет ничего плохого в том, что она увидит страну, в которой Алекс родился, людей, чья кровь течет в его жилах, древнюю культуру, придающую ему силы. Путешествие по Иллирии будет отзываться в ее душе болью, но то будет светлая боль, которая наконец должна прогнать не покидающее ее ощущение отверженности и унижения. Да, она поедет в Иллирию.
      Около полуночи три недели спустя Ианта растерянно стояла в оживленном зале аэропорта в другой части планеты. Поставив у ног чемодан, она в который раз оглядывалась вокруг в поисках хоть одного знакомого лица. Никто из съемочной группы ее не встречал, и никто в зале не держал перед собой табличку с ее именем. Хотя самолет прибыл вовремя. Странно.
      Томящиеся в ожидании смуглолицые люди, говор на языке, схожем с итальянским, встречи, объятия, смех – все это начинало утомлять ее. На Ианту почти не обращали внимания, однако из своих наблюдений она сделала, вывод, что блондинка в Иллирии – большая редкость, так же, наверное, выглядел снег в пустыне.
      Новоприбывшие постепенно покидали зал, и вскоре там почти никого не осталось. Ианта решила, что придется добираться самой. Ее группа наверняка остановилась в городской гостинице. Нужно взять такси.
      Она вышла из здания аэропорта на широкий тротуар и огляделась в поисках стоянки такси. И тут же возле нее притормозил длинный черный лимузин, из которого торопливо вышел мужчина. Он взял у нее из рук вещи, пробормотав на ломаном английском извинения и какое-то приветствие, смысл которого Ианта не разобрала. Она было решила, что ее грабят, – шофер лимузина был вылитый гангстер! – но вовремя одумалась: бандиты не бывают так подчеркнуто любезны и не носят униформу.
      Мужчина усадил ее на заднее сиденье, а сам вернулся за руль. В салоне стоял аромат сигар и дорогой парфюмерии. Ианта радовалась, что скоро сможет лечь и поспать по крайней мере до обеда. Все-таки странно, почему шофер не спросил ее имени.
      – Вам уже передали, кто я? – поинтересовалась она.
      – Разумеется, мэм, – ответил тот.
      Ианта решила, что шофер знает, куда ее везти. Послышалась трель сотового телефона, водитель поднял трубку, и Ианта расслышала, как он упомянул имя Алекса Консидайна. У нее учащенно забилось сердце, сонливость тотчас исчезла.
      – Куда мы едем? – поинтересовалась она беспечным тоном.
      Водитель чуть обернулся, пожал плечами и ответил с загадочной улыбкой:
      – Туда, где вас ждут.
      Ианта отвернулась к окну, отчего-то не решившись больше задавать вопросы. Лимузин ехал по узкому ночному шоссе, мимо домов, построенных в разные периоды времени: старинные здания удивительно чередовались с многоэтажными бетонными громадами. Ничто на этих пустынных улочках не напоминало о кипевших здесь полгода назад демонстрациях или о торжествах по поводу возвращения принца.
      Извилистая дорога устремилась в гору, и через некоторое время на пути лимузина встала высокая крепостная стена. Машина сбавила скорость и проехала под аркой мимо двух часовых, взявших ружья на караул.
      Ианта подумала, что гостиничное помещение является частью замка. Они проехали мимо парадного входа, свернули за угол и остановились у менее примечательных дверей. Но эти двери тоже вели в замок!
      Здесь обитает Алекс Консидайн, и она будет находиться рядом с ним! При этой мысли у нее захватило дух. Первоначальное волнение, не покидавшее Ианту с тех пор, как она ступила на землю Иллирии, сейчас превратилось в безотчетную радость.
      Навстречу им вышел мужчина, который чопорно поклонился Ианте и предложил следовать за ним. Они поднялись по мраморной лестнице и пошли по зеленой ковровой дорожке вдоль коридора, на каменных стенах которого сияли рыцарские доспехи, мечи и кинжалы. Войдя в лифт, Ианта усмехнулась: «Алиса в Стране чудес».
      У нее немного закружилась голова, но она приписала это последствиям утомительного перелета. Из лифта они направились вдоль другого коридора, застеленного синей ковровой дорожкой, на стенах висели портреты предков Алекса Консидайна – все они в той или иной мере походили на него.
      Провожатый подвел Ианту к дверям, раскрыл их и жестом пригласил ее войти.
      – Подождите здесь, мэм, – сказал он. – Если желаете что-нибудь выпить, вам сейчас принесут.
      – Нет, благодарю, – ответила Ианта, хотя не отказалась бы от чашки кофе или бокала вина, чтобы взбодриться и согреться.
      Придворный закрыл за ней двери и удалился. Ианта находилась в безлюдной гостиной, горевшие свечи озаряли неровным светом роскошное убранство комнаты: кресла, зеркала, диваны с подушками, на одном из столиков, ожидая гостей, стоял чайный сервиз.
      Ианта выглянула в окно, но ничего не разглядела, кроме темного внутреннего дворика замка. Она уселась в пружинистое кресло, спрашивая себя, что все это могло означать?
      Мало-помалу Ианта начала понимать суть происходящего, и, чем ближе подходила к разгадке тайны, тем громче билось ее сердце. Когда-то Алекс Консидайн отверг ее, но тогда этого требовала ситуация, в которой он оказался. Вместе с тем он признался, что она желанна для него, как никакая иная женщина. И просил не забывать его. И теперь, когда все худшее для иллирийцев осталось в прошлом и Консидайн освоился… Значит?! Нет, этого не может быть!
      Но как иначе объяснить то, что она находится в замке? Все это не случайно. Билл Фенн, наивный чудак, просто не знает, откуда пришла инициатива снять фильм о жизни морских глубин Иллирии и пригласить на съемки Ианту.
      В самых потаенных уголках души она не переставала мечтать о том, что Алекс не забыл ее и пожелает с ней встретиться. Эти мечты, которые она считала умершими, вмиг воскресли и приобрели реальные очертания. Ею овладело лихорадочное и безудержное веселье. Ианта подошла к серванту, достала бутылку красного вина, налила рюмку и выпила залпом.
      Вдруг двери со стуком распахнулись, заставив ее обернуться. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, так как к ней быстрыми шагами приближался… статный и красивый мужчина, Алекс Консидайн, принц Иллирии.
      Он как будто не изменился, хотя в его нынешнем облике чувствовался легкий оттенок придворного высокомерия. Принц остановился на полдороге и остолбенело уставился на Ианту.
      Она поставила рюмку и пошла к нему навстречу, раскрыв объятия:
      – О, Алекс!
      – Ианта?!
      Он был все таким же сдержанным, но Ианту это не остановило. Она бросилась к нему на шею. Консидайн слегка обнял ее и провел ладонью по волосам.
      – Ианта, дорогая, как ты здесь очутилась?
      Она подняла на него глаза; он разглядывал ее, словно сам не верил в возможность этой встречи.
      – О, Алекс, поцелуй меня, довольно притворяться, мне столько нужно сказать тебе, а главное – что я тебя… люблю.
      – Ах, Ианта, – вздохнул он и поцеловал ее в лоб, – ты все такая же: неповторимая и сказочно красивая! Я так рад тебя снова увидеть! Жаль, что сейчас не время для признаний.
      – Почему? Ты просил, чтобы я не забывала тебя, а сам…
      Она опустила руки и отступила назад.
      – Нет, я не забыл, – он покосился на сервант, – но у тебя такой усталый вид. Ты пила вино?
      – Да, немного, – она игриво улыбнулась.
      – И все-таки, как ты здесь оказалась?
      – Будто сам не знаешь. Меня привезли из аэропорта, вообще я должна присоединиться к съемочной группе Билла Фенна, мы снимаем фильм о дельфинах.
      – Билл Фенн? Да, я слышал, – мрачно отозвался он, – значит, ты вошла в состав этой группы? Тогда подожди меня здесь одну минуту и никуда не уходи. Хорошо?
      Она с готовностью кивнула, и Консидайн торопливо вышел из комнаты. Вскоре он вернулся, Ианта тут же обрушила на него целый град упреков:
      – Алекс, почему ты ничего не ответил на мое признание? Ты всегда был для меня загадкой, и сейчас я тоже не понимаю, что у тебя на уме. Может, ты думаешь, что я много выпила?
      – Давай отложим этот разговор, тебе нужно отдохнуть. Произошло недоразумение, о котором ты узнаешь позже. И не наделай новых глупостей.
      – Глупостей? Но я считала, что меня везут к съемочной группе. Тогда где же они все?
      – В гостинице. Не беспокойся, ты проведешь ночь здесь.
      – Если нужно… я сама найду гостиницу.
      – Сейчас тебя там никто не ждет.
      Консидайн позвонил. Появившемуся в гостиной слуге Алекс дал какие-то указания и, когда тот поклонился, обратился к Ианте на английском:
      – Слуга проводит тебя в спальню и приведет горничную.
      – Мне не понадобится горничная.
      – Понадобится, – возразил Консидайн. – Желаю тебе хорошо выспаться. Завтра, как только будешь готова, тебя отвезут в гостиницу. Спокойной ночи.
      – Спокойной ночи, – недоуменно ответила Ианта.
      Она послушно вышла вслед за слугой из гостиной, обдумывая разговор с Алексом. Разве она допустила какую-нибудь глупость? У нее дрожали руки, наверное от вина. Может, он прав и ей прежде всего необходимо выспаться?
      Миновав несколько коридоров и лестничных пролетов, они очутились в спальне. Слуга поклонился и вышел, и на смену ему пришла горничная средних лет, со строгим лицом, ее волосы были собраны и аккуратно заколоты на затылке. Она занесла вещи Ианты и указала ей, где находится ванная и где гостья будет спать. Через минуту Ианта нежилась в ванне, сдувая с поверхности воды душистую пену.
      Ей подали свежую сорочку и ночной халат. Горничная указала на дорожную одежду Ианты, жестами имитируя движения утюга. Ианта кивнула, не в силах больше ни с кем спорить, и послушно легла в постель, как только горничная жестом пригласила ее. Она утонула в пуховой перине и, забыв обо всем на свете, уснула крепким сном.
      Ианта проснулась около полудня. Вошла горничная и принесла на подносе завтрак. Произнеся какое-то приветствие, она покинула спальню. Однако вскоре появилась вновь, сопровождая женщину постарше, но с величавой осанкой и в дорогом платье. Новоприбывшая села в придвинутое горничной кресло у кровати и с вежливой улыбкой произнесла:
      – Добрый день, Ианта Браун. Как тебе спалось?
      – Хорошо, – она села, – добрый день.
      – Я Серена Консидайн, мать Алекса. Он просил меня прийти, потому что я говорю по-английски. Добро пожаловать в Иллирию. Леола принесла тебе завтрак. После того как ты позавтракаешь, я распоряжусь, чтобы тебя отвезли в гостиницу, где находится съемочная группа.
      – А как я здесь очутилась?
      – О, произошла забавная ошибка. – Серена рассмеялась. – Придворные перестарались, проявив излишнее усердие. Лучше забудь об этом происшествии. К сожалению, принц занят с самого утра и вряд ли сможет увидеться с тобой. Но он просил передать, что был рад предоставить тебе ночлег в замке и надеется, что ты хорошо отдохнула.
      – Благодарю. А принц не может встретиться со мной сегодня или…
      – Не знаю, дорогая, – мягко прервала ее Серена, – скажи мне, как тебе понравилась Иллирия?
      – Я еще ничего не видела…
      – Кроме съемок в сериале что ты собираешься делать в нашей стране? Какие у тебя планы?
      Ианта недоуменно посмотрела на собеседницу, и та уточнила вопрос:
      – После съемок ты, полагаю, планируешь уехать к себе домой?
      – Да, наверное, – рассеянно ответила Ианта.
      Мать Консидайна удовлетворенно кивнула и продолжала с неизменно любезной улыбкой:
      – Алекс много о тебе рассказывал. Жаль, что у него теперь так мало времени и он не может пообщаться с такой хорошей знакомой. – Серена поднялась. – Если что-нибудь понадобится, позвони Леоле. Через час за тобой придут и отвезут в гостиницу. Желаю тебе успешных съемок.
      – Спасибо.
      Проводив взглядом покинувших спальню Серену и Леолу, Ианта сладко потянулась и глубоко вздохнула. Мать Консидайна показалась ей такой милой женщиной!
      Только непонятно, когда же Алекс найдет время для объяснения? Да и собирается ли он это делать? Или хочет дать ей возможность сначала познакомиться со страной? Неужели дворцовый этикет заключается в том, чтобы говорить загадками?

      Все участники съемочной группы встретили ее с радостным ликованием и долго подшучивали над ней, узнав о проведенной ею ночи в замке.
      – Я думала, что вы меня встретите, – сердито говорила Ианта, когда ее проводили в гостиничный холл и все расселись вокруг своей знаменитости.
 
      Наливая ей кофе, звукорежиссер Фред Ньюман начал было оправдываться:
      – Мы бы обязательно встретили тебя, если бы ты прилетела сегодняшним рейсом, как и договаривались.
      – Но это согласно предварительной договоренности, – возразила Ианта, – а я смогла улететь днем раньше и послала факс, где сообщила об изменениях.
      – Твой факс мы получили только сегодня утром, – объяснил Билл Фенн, – но, если бы мы тебя встретили, ты бы не провела ночь с принцем. Представляешь, как много бы ты потеряла?
      Раздался дружный хохот, и Ианта поспешила возразить:
      – Я вовсе не спала с принцем!
      Но это лишь усилило смех. Шутка Ианте не понравилась, и она серьезно спросила:
      – Когда мы отправимся в лагерь?
      – На этот раз у нас нет лагеря, – сообщил оператор.
      – Да, нам предложили пустующую рыбацкую хижину на берегу, – подхватил режиссер, – правда, здорово? Уже завтра с утра мы должны туда перебраться, даже если сегодняшний раут затянется допоздна.
      – Какой раут? – переспросила Ианта.
      – Сегодня вечером принц устраивает в замке прием. Приглашены знатные гости, и нам тоже оказана честь.
      Сердце Ианты запрыгало от радостного волнения – она сможет увидеться с Алексом и поговорить! Еще недавно Консидайн казался ей далеким полумифическим героем. Но с тех пор, как она ступила на землю Иллирии и Алекс оказался совсем рядом, у нее неожиданно проснулась потребность как можно чаще видеться с ним – теперь это казалось так просто, словно они по-прежнему жили на озерах и возможность общения не вызывала проблем.
      – Но у меня нет подходящего платья, – расстроилась Ианта.
      – Ерунда, – возразил Билл, – ты всегда хорошо выглядишь. Тебе достаточно распустить волосы. Здешние ценят блондинок.
      – А почему нам оказана такая честь?
      – Видишь ли, мы снимаем дельфинов, а здесь их почитают: ходит легенда, что они спасали иллирийцев. На домах даже есть эмблемы с изображением дельфинов, – Билл указал на нарисованные на стене холла голубые волны, из которых выныривали дельфины, у одного на спине сидела русалка, – словом, мы для них как рекламные агенты.
      – Ианте надо посетить местный музей, – предложили сразу несколько человек. – Мы все уже там побывали.
      – Разумеется, – подхватил Фенн, – до вечера ты успеешь. Там дадут переводчика, а в библиотеке при музее узнаешь об акватории залива.
      – Думаешь, мне сообщат что-нибудь существенное? – усомнилась Ианта.
      – В любом случае полезно ознакомиться со здешними традициями. Помнишь, как мы отправились на этот треклятый островок на Маркизах, не предполагая, что чужестранкам запрещено ступать на его землю?
      – Помню. Но меня тогда аборигены простили.
      – Это мы спасли тебя. На тебе был гидрокостюм и ласты, и мы объяснили, что ты не ступаешь по земле своими собственными ногами. Я это неспроста говорю. Мы должны показать иллирийцам, что не причиним им никакого вреда.
      – Здесь действительно обитает много дельфинов?
      – Да, и они с нетерпением ждут начала съемок.
      Билл оказался прав: в музее и библиотеке Ианта с удовольствием почерпнула много нового о дельфинах, однако информация носила большей частью фольклорный характер.
      Когда экскурсионный автобус увозил Ианту обратно в гостиницу, она разговорилась с переводчицей Грасьелой. Разговор коснулся происходящих в Иллирии реформ.
      – Еще недавно, при коммунистическом режиме, – рассказывала Грасьела, – в стране царила атмосфера подозрительности и страха, мы жили безрадостно и скучно. После его падения наступили три еще более ужасных года, страна катилась к гражданской войне. Но теперь, когда вернулся наш принц, жизнь постепенно нормализуется.
      – Наверное, принцу сложно управлять государством, о котором он мало знает, – предположила Ианта.
      Переводчица решительно покачала головой:
      – Он жил здесь до десяти лет, а детские впечатления самые сильные. Алекс и его родители работали в поле вместе с крестьянами, поэтому он знает о жизни простых людей не понаслышке.
      – Они работали в поле, потому что их так наказали коммунисты?
      – Нет. Коммунисты и не подозревали, что принц и его жена по-прежнему живут в Иллирии. Принц Иван предпочел остаться с нами. Он с верными людьми выкопал подземный ход. Большое число противников режима принц и его люди спасли и переправили через горы в Италию. Поэтому многие любили принца, защищая его и жену, а затем и сына, когда тот появился на свет.
      – Он храбрый человек.
      – Наши монархи всегда отличались храбростью. Когда Алексу исполнилось десять лет, кто-то предал их. Отец поплатился жизнью, но успел спасти жену и сына. Зимой они перешли через горы и тайно уехали в Австралию. Там их многие принимали за итальянцев. Они жили в неприметном австралийском городке, пока Алекс не поступил в университет. Он стал компьютерным экспертом и сделал огромные деньги, которые теперь вкладывает в экономику страны.
      – Я видела коронацию по телевизору, – сказала Ианта. – Почему его так поспешно короновали – толпа повела его в собор прямо из аэропорта?
      – Мы боялись, что он покинет нас. Принц Алекс заявил, что прибыл лишь как миротворец. Мы желали мира, но знали, что он наступит только при воцарении принца. И тогда, не теряя времени, мы его короновали, после чего он уже не может нас покинуть.
      «Значит, Алекс говорил правду там, на озерах, что не хочет править», – подумала Ианта и вслух произнесла:
      – И одно его появление предотвратило войну?
      – Да, а иначе нам бы ничто не помогло. Алекс примирил всех, и теперь мы снова единая семья. Конечно, многие не могут забыть, что среди нас есть люди, которые помогали режиму. Но он нас убедил, что месть и зло могут породить лишь новую месть и новое зло. Нашему принцу мы во всем доверяем, он умеет руководить – недаром он удачливый бизнесмен, а так как он красивый, – заключила Грасьела с улыбкой, – мы все влюблены в него. Алексу пора жениться, мы желаем ему счастья и поэтому очень строго следим за появлением возможных невест. Только лучшая из лучших достанется принцу.
      – Его невеста непременно должна быть аристократкой? – предположила Ианта.
      – Желательно. Но думаю, что брак с незнатной девушкой тоже возможен. Лично для меня главное, чтобы принц был счастлив, имел детей и всегда оставался с нами.
      – И много ли претенденток на роль невесты принца?
      – Не так уж и много. Есть одна англичанка, которая вполне подходит. Еще француженка. И, кроме того, ходят слухи о какой-то актрисе. Или певице?
      – Почему англичанка подходит?
      – Это миловидная блондинка аристократического происхождения. Сегодня рано утром она прилетела в Иллирию. По этому случаю в замке устраивается раут – принц давно хотел представить ее своим приближенным.
      – Ах вот оно что! Значит, это ее ожидал лимузин! – размышляла вслух Ианта.
      – Какой лимузин? – переспросила Грасьела.
      – Это я так, – Ианта улыбнулась, – кажется, мы уже дома.
      Автобус подъехал к гостинице и высадил пассажиров. Только теперь Ианта поняла всю глупость своего положения. Если бы не случайный разговор с переводчицей, она могла бы попасть в унизительное положение на рауте. Алекс оказался прав – она поспешила с любовными признаниями, а он, боясь ее обидеть, не сказал правды о невесте. Но своих признаний Ианта не стыдилась, ей радостно было сознавать, что Алекс теперь знает о ее чувствах.
      Жажда соперничества закралась в ее сознание. В голове возникали все новые и новые вопросы. Что это за англичанка и так ли она миловидна, как об этом сообщила Грасьела? Теперь оставалось только одно – услышать ответ самого Алекса. Странно, что он не объяснил все сразу. Что его может удерживать от признания? И разве их брак невозможен? Наверное, в его душе происходит мучительный выбор. Или… он поступает бесчестно?!
      Но последнее предположение Ианта тотчас отвергла. Вероятно, Алекс сомневается, что она согласится с образом жизни принцессы и ради этого откажется от своей работы. Надо сообщить, что она согласна и не будет ему помехой в государственных делах.
      Ианта уверенно сказала себе, что хочет навсегда остаться с Алексом в Иллирии, а остальное не имеет значения. Если счастье возможно, зачем его упускать? Только бы ее не опередили. Пусть Алекс ответит взаимностью или отвергнет ее как недостойную.
      Через несколько часов Ианта стояла в толпе приглашенных в зале для приемов, с ней рядом находились несколько участников съемочной группы. Привыкшие ходить в рубашках с короткими рукавами или футболках, ее коллеги-мужчины чувствовали себя неловко в костюмах и галстуках. Сама Ианта в вечернем платье и туфлях на низком каблуке опасалась, что ей придется много двигаться и окружающим бросится в глаза ее незначительная хромота.
      К счастью, их вскоре проводили мимо тронного зала, где собрались приближенные особы, в угловую комнату и усадили за стол. Подали шампанское, и к ним периодически подсаживались местные газетчики, чтобы расспросить Билла Фенна и его друзей о впечатлениях об Иллирии.
      Ианта обратила внимание на мелькнувшую в тронном зале высокую фигуру Алекса. Он держался уверенно и независимо, чувствуя себя так же непринужденно, как и в своем далеком доме на озерах. Кажется, рядом с ним находилась мать и еще какая-то молодая блондинка. Ианта не сумела ее получше разглядеть.
      Официант унес пустые бокалы и ее полный – она не притронулась к шампанскому. Рассеянно прислушиваясь к оживленной болтовне Билла Фенна, Ианта начала беспокоиться, что Алекс может вообще не подойти к ним. Однако через некоторое время Алекс появился в гостиной под руку с той самой блондинкой, рядом с ними шел седоватый, худощавый мужчина с суровым выражением лица. Все трое неспешно знакомились с гостями, пока наконец не дошла очередь и до компании Ианты. Мужчины встали. Здороваясь с ними, Алекс дружелюбно улыбался, он пожал также протянутую Иантой руку, но лицо его было непроницаемо.
      – Добро пожаловать в замок, – проговорил он, – позвольте представить вам: леди Софи, дочь британского герцога, английский дипломат…
      Алекс произнес еще несколько слов, которые, наверное, говорились согласно протоколу, но все внимание Ианты было приковано к его спутнице. Леди Софи показалась ей не просто миловидной, а ослепительно красивой. Или такой делали ее многочисленные бриллианты на белом платье, напоминавшем подвенечный наряд?
      Она обменялась с Иантой приветствиями, ее официальная улыбка и плавные отработанные движения завораживали, однако томный взгляд ее голубых глаз был столь же непроницаем, как и у Алекса. Словом, леди Софи вполне обладала тем загадочным и холодным шармом, который всегда сообщал особую прелесть английским аристократкам.
      Последовал заключительный обмен любезностями, после чего Консидайн в сопровождении англичанки и ее спутника вернулся в тронный зал. За столом возобновилась прерванная беседа. Ианта уже почти не надеялась, что на рауте ей удастся наедине поговорить с Консидайном, когда слуга подал ей на подносе записку. Стараясь не привлекать к себе внимания, Ианта незаметно раскрыла ее и прочла: «Ианта, нам необходимо поговорить. В полночь я буду ждать тебя на берегу залива. Алекс».
      Она спрятала записку в карман и прислушалась к кипевшей за столом дискуссии. Один из журналистов рассказал легенду, по которой династия принцев будет находиться у власти ровно столько, сколько в заливе Иллирии будут жить дельфины.
      – Ну, подобные верования имеются во всех монархических странах, – возразил Фенн. – Британцы полагают, что их Корона просуществует до тех пор, пока лондонский Тауэр не покинут все вороны. Не столько важна длительность правления монархов, сколько важен уровень жизни их подданных. Я заметил, что Иллирия выглядит совсем нищей.
      – Она и есть нищая, – согласился журналист, – но принц намерен превратить ее в маленький рай. Как он это собирается сделать – одному ему ведомо, но мы все верим в успех.
      – Отличный тост! – воскликнул Фенн и подозвал официанта, разносившего шампанское.
      Все выпили за процветание Иллирии. Ианта также осушила бокал, отметив тем самым окончание томительной неизвестности, и на нее напал приступ беззаботного веселья: сегодня в полночь она отправится на свидание с собственным счастьем! Ианта радостно провела остаток вечера, уделив наконец должное внимание как назойливым газетчикам, так и своей компании.
      Лунная дорожка протянулась по поверхности воды до самого берега. Хотя полночь еще не наступила, залив уже полностью погрузился в темноту. Ианта гуляла по пустынному пляжу, думая, как легко вместе с любимым пройти по лунной дорожке через море в неведомую страну, где они будут только вдвоем и никто не помешает их счастью.
      Плеск прибрежной воды навевал Ианте воспоминания о ее прежней жизни на озерах. Хорошо, что Алекс выбрал для свидания именно такое место, которое поможет их сближению.
      Звук подъехавшего автомобиля заставил ее обернуться. Потушив фары, Алекс Консидайн вылез из машины и торопливо подошел к Ианте.
      – Ты давно меня ожидаешь? – В его голосе слышалось волнение.
      – Нет.
      Ианта стояла к нему вполоборота, и Алекс коснулся ее локтя, словно желая привлечь к себе внимание.
      – Ты пришла пешком?
      – Да, мне некуда спешить. Съемки начнутся завтра утром. А где сейчас леди Софи?
      – Уехала сразу по окончании раута. Ианта?!
      Их глаза встретились, и дальнейшие объяснения не потребовались. Приблизившись вплотную к Ианте, Алекс заключил ее в объятия, крепко прижимая к себе. Она подняла голову, и их губы слились в жадном и неистовом поцелуе, словно оба припали к живительному источнику и не могли вдоволь насладиться его влагой. Наконец принц отстранился.
      – Ианта, я люблю тебя, – произнес он, глубоко вздохнув, – теперь я знаю, что с момента нашей первой встречи полюбил тебя. Но не мог ничего сказать. Ведь я боялся признаться самому себе, боялся потерять голову. Нас словно разделял какой-то барьер.
      Ианта нежно провела ладонью по его щеке:
      – Нас разделяло твое чувство долга.
      – Наверное. Но прошлой ночью ты сделала мне признание, и в моей душе все перемешалось. Теперь мне нужно многое сказать тебе.
      – О, и мне тоже!
      – Хорошо, говори ты, – предложил Алекс.
      Они улыбнулись друг другу и снова поцеловались.
      – Я ведь тоже по-разному оценивала свое чувство к тебе, – начала Ианта, – при первой встрече я была готова тебя ненавидеть, потом ты мне чем-то понравился, но не более того. Я даже обрадовалась, что не влюбилась в тебя. Однако после той ночи, когда мы спасли фермера, я поняла, что на меня надвигается любовь. Но оказалось, что это еще полбеды. Когда ты жил рядом на озерах, мне было просто хорошо и я не задумывалась о любви, о том, что ею надо дорожить, придумывать какие-нибудь уловки, чтобы приблизить тебя, чего я никогда не умела. Но, когда ты уехал, я поняла, что не могу без тебя. Даже не предполагала, что так тяжело тебя потерять. Всеми силами пыталась тебя забыть, но когда приехала сюда и ты оказался рядом, то ясно поняла, что судьба связала нас навечно. Ведь я раньше не знала, что значит влюбиться. Думала – просто найти подходящего во всех отношениях партнера.
      – А оказалось? – спросил Консидайн, не отрывая взгляда от ее лица.
      – Это бесконечная радость – осознавать, что есть такой человек, который абсолютно всем тебе нравится, и бесконечное страдание, если ты не с ним. – Ианта усмехнулась самой себе, вообразив, сколь наивными могут показаться ее слова. – Наверное, твоя любовь не столь сильна, как моя, но мне все равно. Я хочу быть с тобой, а остальное неважно. А о чем ты хотел мне рассказать?
      Алекс отвел глаза и тяжело вздохнул.
      – Видишь ли, я уже почти определил свое будущее, – проговорил он.
      – Без меня? – удивилась Ианта.
      – Да, представь себе. И если б не твое признание… – Заметив разочарование во взгляде Ианты, он поцеловал уголки ее глаз. – Ты должна понять. Порой мужчинам бывает не до любовных утех. Помнишь, как я покидал озера, надеясь избавить мою страну от несчастий? Тогда я считал, что, как только покончим с ненавистным режимом, все сразу изменится. Но управлять оказалось еще труднее, чем занять трон. Я запретил себе иные мысли, кроме тех, что связаны с восстановлением Иллирии.
      – И знакомство с леди Софи стало созвучно твоим мыслям?
      – Верно.
      – Но ты ее не любишь? Ведь так?
      – Нет. Хотя с ней интересно и… она довольно мила. Но в данном случае дело не в любви.
      – И ты не женишься на ней?
      – Я планировал, но теперь… – Алекс обнял Ианту, и они двинулись вдоль берега. – Если бы ты знала, сколько я боролся с собой, чтобы освободиться от твоих чар! Я привык управлять своей волей. А сейчас впервые испытываю такую растерянность!
      Ианта недоуменно подняла на него глаза:
      – Разве ты не женишься на мне? Ведь мы любим друг друга! Что тебя останавливает?
      – Мне нужно всего несколько дней. Я повторяю: если б не твое признание… – Он еще крепче обнял ее и продолжал: – Ианта, моя единственная, я совсем запутался. Я получил приглашение посетить Англию. Завтра отбываю.
      – Ты поедешь к леди Софи?
      – Дело не в ней. В Лондоне есть люди, которые проявляют чрезвычайный интерес к моей стране. После этой поездки все решится, и я дам тебе окончательный ответ.
      – Но это будет положительный ответ?
      – Конечно, глупенькая! Я не мыслю без тебя жизни!
      Они сели в машину, и у дверей гостиницы Алекс поцеловал Ианту долгим и страстным поцелуем.
      – Так я превращусь в великого путешественника, – улыбаясь, заметил он.
      – Почему? – удивилась Ианта.
      – Как только я вернусь, снова начну собирать чемоданы.
      – А как же я? – ошарашенно спросила она.
      – Что-то я не слышал, чтобы в свадебное путешествие отправлялись в одиночку.
      Ианта подняла на него сияющие глаза и счастливо засмеялась:
      – Возвращайся скорей!