Современная электронная библиотека ModernLib.Net

И один в поле воин (№2) - У Черных рыцарей

ModernLib.Net / Исторические приключения / Дольд-Михайлик Юрий Петрович / У Черных рыцарей - Чтение (стр. 4)
Автор: Дольд-Михайлик Юрий Петрович
Жанры: Исторические приключения,
Военная проза
Серия: И один в поле воин

 

 


Мария, как обычно в таких случаях, спряталась в кибитке. Но на этот раз всеобщее веселье захватило и её. То ли она была уверена, что её не накажут при гостях, то ли так уже взыграла молодая кровь, только девушка соскочила с воза и вошла в круг. Молодёжь сразу перестала танцевать, но Мария словно и не заметила этого: она пошла плясать одна.

Раскинув руки, как птица крылья, и чуть-чуть согнув их в локтях, Мария медленно проплыла по кругу. Но вот шаги её становятся все мельче и мельче, вот она уже лишь перебирает ногами — маленькая фигурка выпрямилась и сразу словно выросла, руки сомкнулись за спиной и лишь подёргивание плеч и длинной чёрной косы показывает, что Мария не стоит, а мелко-мелко перебирает ногами, направляясь к середине круга.

— Быстрее! — властно бросает она музыкантам, видя, что все вокруг замерли, что глаза присутствующих прикованы к ней.

Дойдя до середины, плясунья с неожиданной силой топнула ногой и, словно вихрь, закружилась по кругу. Мария чувствовала: этим бешеным танцем она словно выходит на бой за свои права, словно мстит Аделе за её издевательства, мстит всем тем, кто до сих пор не считал её человеком.

Теперь девушка не видела никого и ничего. Она то словно ветер проносилась мимо людей, плотным кольцом обступивших её, то останавливалась и, слегка подрагивая всем телом, плавно и как бы лениво изгибалась, то молниеносно выпрямлялась, грациозно покачивалась, и каждый мускул её гибкого тела под лавиной звуков подрагивал, как подрагивает молодое деревце под дождём.

А музыканты все ускоряли и ускоряли темп. Только напрасно они пытаются сморить Марию!

Вот она снова постукивает каблучками, и стук этот заглушает звуки музыки. Теперь Мария в самом центре круга. Впрочем, она ли это? Мелькают лишь краски, сливаясь в сплошную пёструю линию — Мария завертелась волчком, закружилась на одной ноге. Дух захватывало при взгляде на неё. Сколько это может длиться? Пора бы замедлить темп. Но Мария все кружится, кружится, кружится… И вдруг, неожиданно для всех, останавливается и замирает…

Возбуждённая, но не уставшая, радостная от одержанной победы, которую она ощущает всем своим существом, Мария широко открытыми глазами глядит на присутствующих. Она привыкла к похвальным выкрикам трианцев и теперь воспринимает все восторги как нечто совершенно закономерное.

Девушка выскочила из круга. Но пробиться сквозь толпу не так-то просто. Одна гостья силой останавливает её и, сняв длинный шарф, повязывает его Марии, а лысоватый, очень высокий мужчина подносит ей полную кружку вина.

— Чья ты? — спрашивает он нетерпеливо.

Мария с жадностью припадает к кружке — так хочется пить!

— Ничья. Она у нас приблудная, — отвечает вместо неё Петро.

Приблудная! Это слово, как удар кнута, рассекает воздух. Мария срывается с места. Но мчится уже не к кибитке, из которой выскочила, а к шатру атамана. Пускай её убьют, но она поступит, как хочет! И девочка позволяет себе неслыханную дерзость — падает на постель самой Аделы.

Здесь она пролежала долго, позабыв обо всём, кроме обиды, нанесённой после триумфа, не прислушиваясь к тому, что творилось в таборе.

— Выйди, Мария, гости хотят попрощаться с тобой! — раздался вдруг голос Аделы, такой необычно ласковый, что девушка даже не поверила. Но жена атамана и впрямь стояла рядом и глядела спокойно, словно считая совершенно естественным, что девушка лежит на её постели.

Мария вышла. Возле шатра её ждала толпа гостей. Длинный сеньор, тот, что угощал вином, вопросительно заглянул ей в глаза, потом крепко и долго пожимал руку. Девушка почувствовала — в ладони осталась какая-то бумажка. Поклонившись гостям, Мария снова скрылась в шатре. Ей не терпелось узнать, что за бумажку передал ей длинный. Поглядела Это были деньги. Странные какие-то, таких она даже не видела.

Когда гости уехали и шум мотора затих, Мария вышла на свежий воздух. Старые цыгане допивали вино, привезённое гостями. Девушка спокойно направилась к ним, на что раньше никогда не отважилась бы. Мужчины замолчали и с любопытством поглядывали на неё. Она подошла к Петру и протянула ему деньги.

— Возьмите! Это тот дал!

Вечером, вперые за целый год, Мария ужинала со всеми вместе, даже сидела рядом с Аделой.

Утро следующего дня началось уже совсем неожиданно: Адела вынула из большого узла цветастую юбку, шёлковую кофту и приказала девочке принарядиться. Увидав, что наряд велик для тоненькой Марии, старуха собственноручно приладила все, где подрезав, а где ушив. Когда же Мария пошла к реке умываться, никто не издевался над ней, как раньше. Все почему-то с любопытством глазели на неё.

Не успели позавтракать, как к табору опять подъехала вчерашняя машина. Из неё, с большим трудом протиснувшись в дверцу, вылез толстый человек, а следом тот высоченный господин, который накануне угощал Марию вином. Увидев девушку, длинный прицетливо помахал рукой, но не подошёл — Петро сразу же пригласил прибывших к себе в шатёр, туда же вошли и несколько старых цыган.

Через четверть часа все вернулись из большого шатра атамана и толпа во главе с Петром подошла к Марии.

— Чужая ты нам, Мария! — начал атаман. — Вот уже год, как ты в таборе, а чужой была, чужой и осталась. И красота у тебя — цыганская, и кровь наша, но испортили тебя старейшие в твоём роду. Вот мы и решили отдать тебя этому господину в служанки на год, а может и дольше прослужишь. Всё будет зависеть от тебя. Будешь послушной — останешься. Станешь привередничать или проворуешься, господин вернёт тебя раньше. Тогда берегись! Я палец приложил к этой бумаге — значит, отдаю тебя в услужение. — Петро кивнул на толстого гостя, который держал в руке исписанную бумагу.

На минуту воцарилось молчание. Все с любопытством глядели на Марию, что она скажет.

Девочка окинула всех долгим взглядом и молча пошла к машине.

МЕСТЬ АГНЕССЫ МЕНЕНДОС

Банкиру Карлосу Менендосу менее всего нужна была служанка. Он даже не знал, сколько у него слуг и какие они. Всем в его доме после смерти жены заправляла старая нянька Пепита. Не вмешивалась она только в управление виллой своего бывшего питомца в Сан-Рафаэль — чудесной местности неподалёку от Мадрида. Здесь хозяйством ведала тётка Карлоса — донья Иренэ, молчаливый свидетель всех амурных похождений племянника.

Сюда и привёз дон Карлос Марию.

Донья Иренэ привыкла к тому, что время от времени Карлос привозит с собой «хорошенькую знакомую», которой крайне необходимо подышать свежим воздухом и отдохнуть от столичной сутолоки. Молчаливо включившись в эту игру, донья Иренэ вежливо приветствовала каждую гостью, всячески её ублажала, тактично не замечая вульгарных манер очередной знакомой, чересчур свободного её поведения, нескромности туалетов Но чтобы на вилле появилась цыганка, да ещё такая молоденькая, почти девочка, — нет, такого старуха не помнила.

Впрочем, вначале донья Иренэ не очень горевала по этому поводу. Убедившись в мимолётности увлечений своего племянника, она надеялась, что пройдёт месяц, другой — и Мария исчезнет так же бесследно, как и все её предшественницы. Очевидно, на такой финал новой любовной авантюры рассчитывал и дон Карлос.

Он охотно откликнулся на приглашение старого приятеля принять участие в морской прогулке на яхте. Даже начал готовиться в дорогу. Но все его планы рухнули.

Произошло невероятное: банкир Карлос Менендос влюбился. До безумия!

Возможно, этому способствовала прошлая жизнь. Стареющий банкир, успевший в молодости немало покуралесить, теперь стремился к чему-то большему, чем купленная любовь или скоропреходящая интрижка. Возможно, этот взрыв бешеной страсти был вызван поведением Марии, которая держала себя с неприступностью королевы.

— Убегу! — заявила она при первой же попытке Карлоса добиться своего силой. — Задушу сонного вот этим шарфом и убегу! — Глаза девушки при этом так блеснули, что Карлос понял — свою угрозу она выполнит не колеблясь.

То, что Марию может потянуть к вольной цыганской жизни, теперь очень волновало Карлоса. Иногда он совсем лишался рассудка от страха. Уезжая утром в Мадрид, он по нескольку раз напоминал слугам, чтобы они следили за каждым шагом девушки. Удвоенный штат садовников охранял все подступы к вилле и был обязан немедленно сообщить в полицию, если где-либо вблизи будут замечены цыгане. С полицией на этот счёт у Менендоса была особая договорённость. Часто среди дня Карлос бросал все дела и мчался в Сан-Рафаэль, гонимый подозрениями, страхом и непобедимым желанием убедиться, что Мария здесь, не сбежала. Лишь увидев девушку, он успокаивался и посылал гонцов в город за каким-либо новым украшением, лакомствами, за всем, что могло понравиться его маленькой колдунье.

Мария принимала подарки с таким видом, словно драгоценные камни и шёлковые наряды были для неё привычными вещами. Она равнодушно отодвигала вазу с самыми вкусными пирожными, чуть надкусывала дорогую конфету, едва прикасалась к отборным фруктам.

Отоспавшись на мягком, отъевшись за всю свою голодную жизнь, девушка явно затосковала. Целыми часами она сидела неподвижно, впившись взглядом в тучку на далёком горизонте, а когда та исчезала, Мария вдруг вскакивала с места, швыряла на пол всё, что попадалось под руку, срывала с себя браслеты, бусы, с озлоблением топтала их ногами.

Таких припадков злобы Карлос боялся больше всего. Он был готов лечь девушке под ноги, только бы она успокоилась, только бы улыбнулась.

— Мария приворожила нашего хозяина каким-то зельем, все цыганки — ведьмы, — нашёптывали донье Иренэ служанки.

Старая женщина и сама готова была поверить в колдовские чары. Тем более, что в характере девушки было что-то непостижимое. Все остальные вели себя, как подобает в их положении — сначала немного капризничали, потом всеми силами стремились войти в милость, затем и вовсе стушёвывались. А эта даже не приказывает, а все делается, как она хочет, подарки принимает как бы из милости, голова гордо закинута, как у инфанты. И Карлос при ней даже не паж, а просто шут. Совсем ума лишился. Хорошо ещё, что эта цыганка-ведьма не жадна на деньги. А то этот сумасшедший мог бы за один танец или песню положить к её ногам все своё состояние.

Донья Иренэ даже не догадывается, как близка она к истине.

Да, дон Карлос не то что состояние, но и имя Менендосов решил предложить Марии.

Понимая, какую скандальную сенсацию может вызвать женитьба одного из богатейших банкиров Мадрида на неграмотной цыганке, дон Карлос решил не разглашать своего намерения. Он просто внезапно заболел нервным расстройством, которое требовало долгого и систематического лечения, а главное отдыха от всех дел.

— Понимаешь, я так устал, что ни один врач здесь мне не может помочь. Надо рассеяться, изменить условия жизни. В таких случаях лучший врач — поездка за границу, — объяснял он тётке, которая страшно перепугалась, поверив в болезнь племянника.

— Я уверена, что такой отдых пойдёт тебе на пользу, — согласилась она.

— Свежие впечатления, новые интересные знакомства…

Донья Иренэ оборвала фразу, боясь сказать что-либо лишнее. В глубине души она лелеяла надежду, что Карлос, разлучившись с Марией, навсегда вылечится не только от всех болезней, но и от этого нелепого увлечения; возможно, даже найдёт достойную пару и снова женится.

Через месяц, уладив все свои дела в Испании, дон Карлос Менендос выехал за границу. Собираясь в дорогу, он приказал и Марии быть готовой.

— Отвезу её обратно в табор, — коротко объяснил он.

Донья Иренэ облегчённо вздохнула.

С этого времени в Сан-Рафаэль монотонное течение времени нарушалось лишь получением писем и открыток с незнакомыми марками и штемпелями чужих стран. В своих корреспонденциях Карлос коротко сообщал, что чувствует себя лучше, но не настолько хорошо, чтобы можно было надеяться на быстрое воэнрашение домой; туманно намекал на какие-то личные причины столь длительного отсутствия.

Старая тётка не знала, что и думать. Через несколько месяцев пришло письмо, которое все объяснило. Племянник писал, что неделю назад он женился на дочери турецкого негоцианта, что новая жена ради него приняла христианскую веру и назвали её Агнессой, — теперь она добрая католичка. А ещё через год телеграмма-молния принесла новую радостную весть: у супругов Менендос родилась наследница и назвали её в честь старой доньи Иренэ.

Вернулся Менендос в Мадрид только в конце 1935 года. Приехал вначале один и надолго заперся с тёткой в своём кабинете. О беседе, состоявшейся наедине, Иренэ никому ничего не рассказывала. О том,что разговор был бурный, догадывались лишь слуги, до слуха которых доносились рыдания доньи и гневные выкрики хозяина дома. Но постепенно голоса за дверью стихли, и тётка с племянником расстались совсем мирно.

— Итак, я всецело полагаюсь на вас, — сказал дон Карлос, нежно целуя тётке руку. — Уверяю вас, никто даже не догадается… Если вы подготовите все, как мы условились.

В тот же вечер дон Карлос выехал в Сарагоссу, где остановилась Агнесса с маленькой дочкой — та немного прихворнула в дороге. А донья Иренэ стала лихорадочно готовиться к приезду новоявленной племянницы и внучки. Сославшись на то, что молодожёны везут с собой полный штат прислуги, она уволила всех старых служанок и лакеев, щедро наградив их и пролив не одну слезу, заключила с подрядчиком договор на ремонт виллы, вызвала декораторов, которые должны бьыи привести в порядок обстановку.

С утра до поздней ночи хлопотала донья Иренэ, стараясь забыться и рассеяться. Днём и в самом деле было легче. А ночью печальные мысли обступали её со всех сторон.

Как обманул, как усыпил её бдительность Карлос! Она отдала ему жизнь, спускала ему все, только бы он был весел и счастлив. Верно, за это и покарала её мадонна. За слезы, пролитые первой женой Карлоса, за надругательства над теми женщинами и девушками, которых она, тётка, скрывала под этой крышей. Вот одна из них и стала хозяйкой этого дома. Да ещё худшая из худших. Цыганка! Та самая Мария, от которой Иренэ так хотелось избавиться. Что из того, что Карлос обратил её в католичество? Для доньи Иренэ она навсегда останется басурманкой, злой колдуньей… А может, это воля мадонны — спасти грешную языческую душу, а через неё и душу бедняги Карлоса? Ведь благословила же пречистая дева их союз ребёнком Карлос сказал, что назвать девочку Иренэ предложила цыганка. Верно, лжёт, чтобы примирить её с Марией, или, как её теперь зовут, Агнессой. Надо привыкнуть так её величать. Имя, данное святой церковью при крещении, священно.

Впрочем, не эти раздумья, а само появление Марии-Агнессы окончательно примирило старую донью с молодой женой племянника. Трудно было узнать в этой женщине когда-то дикую, гордую и горячую девушку. Даже внешне Мария изменилась. Изящно, по-европейски одетая, сдержанная в движениях, она могла стать теперь украшением лучшей мадридской гостиной.

При встрече обе женщины ни словечком не обмолиились о прошлом.

— Приветствую тебя в твоём новом доме, Агнесса! — просто сказала донья Иренэ. — Надеюсь, ты будешь в нём счастлива.

— Вот моё счастье! — смеясь, Агнесса протянула старой женщине пышный, расшитый кружевами свёрток — Беспокойное счастье, так что нам его хватит на двоих!

Словно в подтверждение этих слов, из конверта донёсся громкий заливистый плач.

— Она больна? — всполошилась донья Иренэ.

— Просто надоело лежать спелёнутой. Сейчас я её разверну.

Обе женщины склонились над младенцем. Освобождённая от пелёнок, девчушка сразу же успокоилась. Двигая розовыми ручками и ножками, она заагукала, словно тоже хотела поздороваться. Сердце доньи Иренэ сжалось от нежности

— Да она же беленькая! — взволнованно воскликнула старая женщина. — Точнёхонько, как бабушка Карлоса, Тереза Менендос! Боже, какие волосики! Словно святые ангелы соткали их из солнечных лучей!

И действительно, солнечным лучом стала Иренэ Менендос для всех обитателей виллы Сан-Рафаэль.

Крутые перемены в судьбе и школа, которую прошла Мария у духовников в Италии, казалось, совсем пригасили страстность её натуры. Тем ярче вспыхнула в ней безумная любовь к рождённому ею маленькому существу. Девочкой измерялось все: возникшее чувство приязни и благодарности к Карлосу, примирение с его тёткой, которая так заботилась о маленькой, пробуждение настоящей глубокой религиозности. Ибо кто же, как не Иисус и Пресвятая мадонна, может защитить её крошку от всяческих бед? Ни одной мессы не пропускала Агнесса (отныне и мы будем называть её так), умоляя небо даровать её любимой Иренэ счастливую судьбу. Падре Антонио, постоянный духовник Агнессы, не мог нахвалиться своей новой прихожанкой, её щедрыми дарами, её преданностью святой католической церкви.

— Поверьте мне, — говорил он Иренэ Менендос, эта новообращённая христианка стоит десяти старых. Как у каждого неофита, в душе её пылает пламень веры, способный зажечь других. Вы только поглядите, как изменился дон Карлос…

С последним утверждением нельзя было не согласиться. О бывших увлечениях дона Карлоса напоминала лишь преждевременно облысевшая голова. Отдав дань светским обычаям, сделав все необходимые визиты, он прочно осел возле жены и дочки, даже отказался от личного руководства банковской конторой, которой управляли теперь доверенные лица. Отныне его время принадлежало только Агнессе и Иренэ. Ведь жена сбивается с ног, хлопоча возле малютки, такой прелестной, но такой слабенькой.

Здоровье девочки волновало и отца и мать. Не то, чтобы малютка часто болела, но росла она худенькой, часто плакала без причины, плохо ела. Любой врач, осмотри он Иренэ, порекомендовал бы обычные средства: не кутать ребёнка, больше держать на свежем воздухе, кормить не тогда, когда этого захочется чересчур заботливым маме, папе и тётке, а строго по часам, и девочка наверняка окрепла бы. Но дон Карлос пригласил к дочери самого модного мадридского педиатра-педолога, а тот придерживался правила, чем богаче пациент, тем сложнее надо ставить диагноз.

С тех пор супруги Менендос жили в постоянной тревоге за Иренэ. Проявлялось это по-разноу. Агнесса ещё усерднее постилась, давала ещё больше денег на всевозможные приюты, ещё горячее молилась. Карлос с головой погрузился в различные медицинские справочники, журналы, учебники. Газет он теперь не читал, ибо ничто его больше не интересовало. Даже победа Народного фронта на выборах 16 февраля 1936 года, а затем установление в стране революционной власти скорее удивили дона Менендоса, нежели заинтересовали. Ведь его имений, разбросанных в различных уголках Испании, пока никто не трогал, законную жену ни одна власть отобрать у него не может, дочка хотя и болела, но подрастала. Приказав своим доверенным лицам в случае чего перевести часть капитала в заграничные банки, Менендос совсем успокоился.

— Этот сброд, всплывший на поверхность, не способен управлять страной,

— успокаивал он жену и тётку. — Даже полезно, если испанцы в этом убедятся! Поверьте, пройдёт месяц, другой — и все станет на свои места.

Вопреки этому прогнозу, разбушевавшаяся Испания клокотала. Даже такой недалёкий политик, как дон Карлос, стал понимать, что дело гораздо серьёзнее, чем он предполагал. Менендос нервничал, все чаще говорил о бегстве за границу. Возле раньше молчавшего радиоприёмника теперь во время утренних и вечерних передач собиралась вся семья.

Включили приёмник и утром 19 июля. Первым передали сообщение, очень взволновавшее Карлоса: революционное правительство Испании издало приказ об изъятии частных машин для нужд рабочих организаций. Вся семья восприняла это как подлинную катастрофу. Лишить их машины? Да это же неслыханный произвол! Ведь дело совсем не в материальном ущербе. Забирая машину, семью ставят в совершенно безвыходное положение. А что, если понадобится срочно вызвать врача к Иренэ? Как добраться из Сан-Рафаэля до Мадрида? Ведь они из-за болезни дочери живут на два дома, а машина — это не прихоть, а необходимость. Не станет же Агнесса с маленькой Иренэ два часа трястись поездом, если на машине можно домчаться за полчаса. Бывает, что каждый час, даже несколько минут становятся выигрышем в борьбе за жизнь.

— Нет, я буду протестовать! Я уплачу любой штраф, налог, а машину не отдам. Немедленно едем в Мадрид! Должны же там понять наше особое положение,

— заявил хозяин дома так решительно, что никто не решился с ним спорить.

Сразу же после завтрака выехали в Мадрид. Дон Карлос сам вёл машину. И не прямым путём, как обычно, а через Гвадарраму. Это удлиняло дорогу, но давало и серьёзные преимущества: меньше шансов попасть на глаза патрулю, который безусловно уже охотится на автомобилистов на шоссе. Да и местность, по которой придётся ехать, не так надоела. А им всем надо рассеяться, отвлечься от тревожных мыслей.

Новые пейзажи действительно немного развлекли Агнессу. Маленькая Иренэ заснула, и ничто не мешало молодой женщине любоваться дорогой, бездонной синевой неба, наслаждаться тем ощущением движения, которое всегда рождает быстрая езда. Карлос и донья Иренэ, которая сидела рядом с ним на переднем сиденье, о чём-то тихо разговаривали, и муж не докучал Агнессе чрезмерными заботами. Как хорошо, что можно отдаться потоку собственных мыслей или просто закрыть глаза, подставив лицо встречному ветру, и ни о чём не думать. Лишь чувствовать на коленях тепло нежного детского тельца…

— Ещё несколько километров — и Гвадаррама, бросил дон Карлос, повернувшись к жене. Агнесса молча улыбнулась и, откинув голову на спинку сиденья, закрыла глаза.

Молодая женщина, видно, задремала, потому что никогда потом не могла вспомнить, с чего всё началось. Вдруг она услышала выстрелы, увидела голову мужа, упавшую на руль, глубокий кювет, к которому мчалась машина, огромную скалу… Дальше все провалилось и было окутано черным туманом…

Придя в себя, Агнесса увидала, то лежит в нескольких метрах от разбитой машины. Отчаянно вскрикнув, молодая женщина стала искать глазами дочку и только позже поняла, что Иренэ с ней: это её тельце она так крепко сжимает руками. Очевидно, в последнюю минуту мать успела прижать девочку к себе, и из машины их выбросило вместе.

Одного взгляда, брошенного на Карлоса и его тётку, было достаточно, чтобы понять — никакая помощь им уже не нужна. Шатаясь, Агнесса поднялась и побрела в сторону Гвадаррамы…

Если бы не падре Антонио, жену покойного дона Карлоса Менендоса, наверно, заперли бы в сумасшедший дом. На следствии, начавшемся по делу бандитского налёта на машину и её пассажиров, Агнесса упрямо повторяла, что зовут её Мария, а фамилии у неё нет.

Вызванные медицинские эксперты установили, что у молодой женщины сильное нервное потрясение и требуется длительное лечение. Один духовник понимал истинную причину её бреда. Да и был ли это бред? Душевное потрясение, вызванное катастрофой со всеми её последствиями, — это оно привело к уходу в прошлое, о котором теперь, кроме падре, никто не знал. Милое прошлое, — ведь с годами забывается все плохое и помнится только хорошее! Для человека, дух которого сломлен, оно часто становится самым надёжным убежищем. Надо бороться против Марии за душу Агнессы. Католички Агнессы…

Орудием в этой борьбе стала Иренэ.

Лишь впоследствии узнала Агнесса, как много сделал для её несчастной дочки падре Антонио. В хозяйстве, оставшемся после смерти Карлоса и его тётки, он один теперь руководил всем. Вызывал врачей, добывал самые дефицитные лекарства, следил за тем, чтобы своевременно проделывались все необходимые процедуры. Агнесса ничего этого не замечала. Устроившись на скамеечке возле кроватки дочери, она безотрывно глядела на её похудевшее, бледное личико и маленькие неподвижные ножки. Даже плач девочки не выводил её из прострации.

Использовав все способы влияния на убитую горем мать и не достигнув никаких конкретных результатов, падре решил прибегнуть к крайней мере.

— Пойдём! — властно сказал он однажды.

Молодая женщина сидела не шевелясь.

— Пойдём! Именем этой страдалицы приказываю тебе — пойдём!

Оробев под взглядом чёрных пылающих глаз своего духовника, Агнесса поднялась.

Не замечая дороги, она шла за падре куда-то далеко, на окраину селения. Возле покосившейся, сбитой из досок и листов жести хижины Антонио остановился.

— Войди первая!

Агнесса переступила порог. Страшный смрад ударил ей в нос. Но молодая женщина пошатнулась не от этого, а от зрелища, открывшегося ей: в углу, на куче лохмотьев, копошилось какое-то существо, похожее на паучка. На худенькой шейке беспомощно моталась маленькая головка, тонкие, как два шнурочка, ручки старались то ли что-то схватить, то ли на что-то опереться, и лишь длинные ножки лежали неподвижно, как два иссохших стебелька.

— Ты хочешь, чтобы и Иренэ стала такой? — безжалостно спросил падре, указывая на калеку.

Впервые за всё время Агнесса разрыдалась и, не ожидая своего спутника, бросилась домой.

Так вторично умерла Мария и вторично родилась Агнесса — верная дочь католической церкви. Преисполненная деятельной любви мать. Наследница рода Менендосов.

Падре не напрасно боролся за душу своей лучшей прихожанки. Теперь молодая женщина подчинялась ему во всём. Он как бы заново лепил её душу, руководствуясь одному ему известными планами. А планы Антонио простирались далеко. И Агнессе в них отводилась не малая роль.

Впрочем, падре не торопил событий, ибо сейчас молодой донье Менендос было не до его планов. Иренэ все ещё не становилась на ножки, хотя немного повеселела и даже поправилась. Увидев в этом залог выздоровления, Агнесса немного успокоилась, но здесь на неё свалилась новая беда: правительство конфисковало большую часть имущества покойного Карлоса. Дом в Мадриде забрали под госпиталь. А как раз в эта время девочка стала жаловаться на боль в позвоночнике. Невольно рядом с горем и сердце Агнессы рождалось чувство жгучей ненависти к виновникам всех её бед. А виновниками она считала не бандитов, обстрелявших машину, а новую власть, издавшую приказ о реквизиции машины. Не будь этого приказа, они бы в тот день не поехали в Мадрид, не произошло бы аварии, в которой искалечена её дочь и убит муж. И разве не новая власть конфисковала её имущество, забрала мадридский дом? Правду говорит падре: виной всему прежде всего коммунисты, безбожники…

…Вот теперь падре Антонио мог доверить Агнессе свою заветную мечту — начать крестовый поход против гонителей веры.

— Немалых жертв потребует этот поход, но и награда за них будет велика. Не одно чудо уготовил бог своим избранникам. Будешь с нами, дочь моя? — торжественно спросил падре.

— Конечно! — горячо вырвалось у Агнессы.

— Тогда будем готовиться и ждать, когда пробьёт час…

Час пробил в марте 1939 года, когда Франко вступил в Мадрид и провозгласил себя диктатором. На следующий же день в газетах появилось заявление вдовы дона Карлоса Менендоса, Агнессы Менендос, что отныне основная цель её жизни — месть за смерть мужа и увечье дочери.

На это она отдаёт все своё наследство, этому она посвятит все свои силы.

Имя Агнессы Менендос несколько дней не сходило с газетных полос. В её адрес приходили многочисленные телеграммы из Берлина, Рима, Нью-Йорка, Лондона, Парижа. Представитель Ватикана посетил виллу в Сан-Рафаэль и передал Агнессе папское благословение. Личный посланец Гитлера, майор Нунке сообщил, что ему приказано остаться в Мадриде и в случае надобности стать специальным советником благородной испанской доньи.

Неожиданное появление Нунке вначале взволновало падре Антонио, но они быстро договорились о форме, в какую должно вылиться движение, и о сфере деятельности каждого. Итогом были опубликованные в фашистской прессе сообщения, что вдова Менендос открывает школу «рыцарей благородного духа». Здесь будут воспитываться кадры для будущего крестового похода против безбожной большевистской Москвы.

Теперь уже не только приветственные телеграммы, а денежные переводы и всяческие ценности присылали Агнессе Менендос известные и неизвестные друзья и единомышленники. И надо признать, что переводы эти были своевременны. Неожиданно выяснилось, что наследство вдовы дона Карлоса не так уж велико. Его доверенные лица не только запутали финансовые дела, но и хорошенько поживились. Все якобы переведённые за границу деньги куда-то таинственно исчезли.

Агнесса совершенно растерялась. Теперь майор Нунке стал не просто советником, а до зарезу необходимым ей человеком. Даже падре Антонио стал заискивать перед ним.

О, он умница, этот Нунке! Его совершенно не взволновало сообщение падре о том, что у Агнессы, по сути дела, нет свободных денег для школы. Того, что осталось, с трудом хватит на содержание больной Иренэ. Спинка все ещё болит, а ножки отказываются носить худенькое тельце… При создавшихся обстоятельствах школа должна содержать Агнессу, а не она её…

Нунке прежде всего предложил не разглашать фактическое положение вещей.

— Новые деньги липнут к старым… Слышали эту поговорку? Итак, для всех Агнесса должна остаться богатой… Дальнейшее зависит от нас с вами…

И Нунке не терял времени. Не от имени Агнессы, а как её советник, он рассылал в разные страны, по одному ему известным адресам, многочисленные письма, предупредительно сообщая при этом номер банковского счёта популярной теперь вдовы Менендос.

ТЕРРАРИУМ ВОЗЛЕ ФИГЕРАСА

Если от небольшого городка Фигерас, расположенною в испанской провинции Каталонии, вы проедете километров двадцать на северо-восток, то непременно попадёте на маленькое плато размером с футбольное поле. На нём увидите добротные строения: придорожную таверну, двор, обнесённый высокой, быть может, даже излишне высокой стеной. У вас тотчас возникает впечатление, что хозяин этого, говоря попросту, трактира делает отличный бизнес, ибо на всех строениях и внутреннем убранстве таверны лежит печать достатка и той хозяйственной заботливости, которая красноречиво убеждает: здесь можно не бояться, что вам подадут плохо приготовленное блюдо или уложат на грязные простыни, если вас потянет вздремнуть после вкусного обеда. А поживи вы в таверне день-два, у вас невольно возникнет множество вопросов и далеко не на каждый вы получите ответ.

Вы многого бы не поняли, и прежде всего — откуда этот достаток? Таверна находится от Фигераса в каких-нибудь двадцати километрах, так что путешественник, едущий из города, ещё не успеет проголодаться и поэтому минует таверну, а если и остановится, то всего на несколько минут — промочить горло вином с водой, как это любят испанцы. Так же поступают те, кто едет не из города, а в город. У них тоже нет оснований надолго задерживаться перед самым городом — каждый, естественно, стремится поскорее добраться домой или в гостиницу.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23