Уходя, доктор Лаврентьев остановился в прихожей.
      - Методы разрушения человеческого организма разрабатываются быстрее, чем методы его восстановления. В будущем человеческом обществе такого быть не должно.
      То, что сказал Лаврентьев, звучало не очень утешительно. Сам Николай не задал ни одного вопроса. Как будто его судьба его не интересовала. Или он заранее с ней примирился. Он нехотя приподнимался, с глаз снимали повязку, и он покорно открывал глаза.
      "Так видите?" - "Нет". - "А так? А если нажать?" - "Да нет же!"
      В этом "Да нет же!" прозвучали горечь, раздражение и досада одновременно.
      Когда доктор ушел, он взял Нонну за руку и тихонько ее пожал.
      - Мой отец, - сказал он, - во время второй мировой войны был офицером связи и был прикомандирован к американской армии. Как-то на фронте в Италии он повстречался с солдатами, которые несли на носилках своего раненого товарища. У того в зубах была сигарета, и когда он вздыхал, то дым выходил наружу из правого легкого, развороченного миной. Впереди шел батальонный священник и бормотал молитву. Когда они остановились, раненый солдат выплюнул сигарету и сказал: "Отец! Не молись за меня. Молись за тех, кто еще живой..."
      Помолчав, Николай добавил:
      - Храбрый был солдат. Мудрый...
      Неужели Николай сейчас думает об этом? Или спит? Вдруг он шевельнулся и приподнял голову. Нонна быстро подошла к нему.
      - Что тебе, милый?..
      - Ты еще здесь?
      - Да. Что тебе нужно?
      - Ничего... Я просто вспомнил...
      - Разве ты не спал?
      - Не знаю. Может быть, и спал.
      Она взяла руку Николая и нагнулась над ним так, что их щеки соприкоснулись.
      - Ты хотел мне что-то сказать. Что ты вспомнил?
      - Да... Понимаешь, когда мы начали работать над "Рассветом", я долго думал над задачей, мне уже тогда показалось, что мы ее неправильно сформулировали...
      - То есть?..
      - Все, в том числе и я, понимали задачу так: нужно наладить производство антивещества.
      - Верно.
      - Нет, неверно. Очень даже неверно.
      Николай сел, облокотившись о спинку кровати.
      - Дело в том, что создание антивещества не имеет никакого отношения к энергетике. Мы никогда таким способом не получим никакого выигрыша в энергии. Наоборот... Затратив в космотронах какое-то количество энергии, мы получим количество антиматерии значительно меньше эйнштейновского эквивалента. КПД производства ничтожное...
      - Ты все время об этом думал?
      - А о чем же я должен думать?
      Нонна склонилась над ним совсем низко, а потом тихонько положила голову ему на колени. Он нисколько не удивился, и его тонкие пальцы заскользили по ее золотистым волосам...
      - Короче говоря, мы не создавали энергию. Мы просто ее консервировали в форме антижелеза...
      - Да...
      Николай смущенно засмеялся...
      - Может быть, это идиотская идея, но она пришла мне в голову сразу же после того, как он ударил меня по глазам световым лучом... Ты слушаешь?
      Она кивнула головой, спрятав лицо в одеяло.
      - Если речь идет о том, чтобы консервировать энергию, то зачем обязательно создавать антивещество? Почему не воспользоваться принципом квантового генератора?
      - Перестань, я прошу тебя, - прошептала Нонна.
      Но он ее не слушал.
      - Конечно, обычные лазеры для этого не годятся. В них можно упрятать лишь мизерное количество мощности. Кроме того, эта мощность не может долго храниться. Трудно зарядить рубиновый стержень, скажем, во Владивостоке и перевезти энергию в Москву. Один шальной квант света, и все вылетит наружу... Индукционное излучение... Но я думаю, задача разрешима... Скажем, если понизить температуру и спектр теплового излучения сдвинуть далеко в длинноволновую часть...
      - Боже мой! И ты все время об этом думал?
      - Нет, Нон, ты послушай! А какие существуют препятствия для создания лазеров, консервирующих энергию на ядерном уровне, а? Уверяю тебя, никаких! Я в связи с этим вспомнил эффект Мессбауэра... Честное слово, можно идти этим путем! Нужно только продумать... Гм, любопытно! Наши космотроны еще могут пригодиться...
      Нонна подняла голову и в упор посмотрела в запрокинутое лицо Николая: на губах довольная улыбка, и, кажется, на глазах нет никакой повязки, и он видит что-то чудесное, такое, чего никто не видел.
      Она больше не слышала, что он говорит. Она скорее чувствовала, чем понимала. Какой-то новый путь, новая лазейка в лабиринте науки, неожиданная тропинка, найденная такой дорогой ценой. Она смотрела на него счастливыми глазами и видела только губы и складки возле губ, и двигающийся подбородок, и решительные кивки головой, и смелые движения рук.
      Блестящая импровизация, прилив научного вдохновения, когда совершаются неожиданные открытия, делаются смелые шаги через барьеры и пропасти...
      Они боялись пошевелиться, он и она... Напряженно вслушивались в ставшую необычной тишину, и дышали очень тихо, чтобы ее не нарушить...
      - Хочешь кофе?
      - Да, милая...
      - Осторожно, он горячий..
      - Дай мне в руки, я справлюсь...
      - Нет, лучше открой рот... Вот так... Ты мне позволишь тебя поить и кормить?
      Он тихонько засмеялся и поцеловал ее в лоб.
      - Неужели ты думаешь, что я уйду на пенсию?
      - Конечно, нет!
      Она крепко прижалась к нему.
      - Я хотел тебе сказать...
      Она зажала ему рот рукой.
      - Ш-ш-ш! Ничего не говори! Если бы ты знал, какая я счастливая!
      - Но я...
      - Ни слова! Говори о квантовых генераторах, говори об эффекте Мессбауэра, говори о звездах, о Вселенной, об антижелезе. О чем угодно, только не об этом...
      Но он больше не говорил о ядерных лазерах. Перед ним внезапно встала совершенно новая, огромная проблема, о которой он раньше никогда не думал.
      КОНТРАТАКА
      1.
      В аэропорту не было никаких формальностей. Паспорт с надписью "Электроконцерн Саккоро" обладал магическим действием.
      Их поджидал небольшой потрепанный автомобиль устаревшей модели, но с отличным мотором. Это Мюллер определил сразу, как только машина тронулась.
      Знакомые асфальтовые дороги с липами на обочинах. Дороги неширокие, но прямые, без ухабов и выбоин. За липами простирались пожелтевшие поля, из-за начавших терять листву высоких деревьев вырисовывались красные кирпичные постройки ферм, сараев и загонов для скота...
      Мюллер приоткрыл окно. В лицо пахнул прохладный осенний воздух, такой, которого он не знал уже много лет и который сейчас показался ему таким родным. Он думал, что привык к морю и пескам, к легкому запаху рыбы и гниющих водорослей. Но нет!
      Отсутствие времен года и неизменные картины тропиков больше напоминают собрания шедевров искусства в музее, которыми приятно любоваться, но с которыми тяжело жить всю жизнь...
      Многие годы, проведенные на островах, сделали его малоподвижным и вялым, пассивным и медлительным. Ему все чаще приходила в голову мысль, что из всех самых мучительных и тяжких испытаний, выпавших на его долю, "свободная" жизнь в чужих краях была самым страшным испытанием.
      И вот сейчас, когда прохладный осенний ветер трепал его седеющие волосы, щекотал ноздри и гладил по щекам, он ожил! Он поежился от приятного, сладостного прилива энергии и воли, от того, что сейчас может произойти что-то неизвестное и неожиданное, когда нужно быстро принимать решение и быть готовым к отчаянной схватке...
      Вот они, знакомые добротные поселки, дома из традиционного красного кирпича, улицы, крепкие каменные ограды, сложенные из гранитных глыб.
      Еще тогда, перед войной, он жил в одном из таких поселков вместе с доктором Роберто. До организации Отдельной лаборатории было еще далеко, и они часами бродили по таким улицам и по асфальтовым дорогам, соединявшим одинокие кирпичные острова.
      Роберто говорил:
      - Да, человек - общественное животное. Но как далеко простирается его врожденный коллективизм? Не кажется ли вам, мой юный коллега, что социальные инстинкты людей действуют лишь до той поры, пока отдельному индивидууму нужна помощь коллектива? Как только он получает от общества все, что необходимо для обособленной жизни, он от него бежит?
      Был дождливый день, на улицах городка было безлюдно и казалось, будто старинные коттеджи съежились от порывов осеннего ветра. Они чем-то напоминали дремлющих злых собак, уткнувших носы в теплоту своей рыжей шерсти. Сам вид этих фундаментальных, построенных на века кирпичных домов как бы подтверждал рассуждения Роберто. Но для Мюллера это был не аргумент.
      - Все дело в энергии, - продолжал Роберто. - Хлеб, шерстяные костюмы и полупроводниковые приемники можно делать из земли и воздуха. Была бы энергия. Я предвижу такое время, когда энергию мощной электростанции можно будет носить в кармане. И, конечно, естественным направлением научного творчества будет разработка методов создания миниатюрной цивилизации вот для такой кирпичной крепости.
      - Если вы так говорите, то я смею утверждать, что вы понимаете современную цивилизацию просто как сумму хороших и удобных предметов. Вы ее сводите к хлебу, костюмам, теплу и свету, автомобилю и коттеджу на берегу моря.
      - Не я так понимаю цивилизацию, а они.
      - А почему вы думаете, что когда наступит время карманной энергетики, люди будут такими, как они, а не как вы?
      - Потому что их больше!
      Мюллер рассмеялся:
      - Мой дорогой учитель! Всего десять тысяч лет тому назад земля в основном была заселена дикарями...
      Роберто нахмурился и посмотрел на Мюллера исподлобья.
      - Когда я был помоложе, я читал книжки одного большого ученого... Умные сочинения. Математически отточенная логика. Он тоже рассматривал общество в историческом плане... Но я слишком стар, чтобы ждать тысячу лет... Меня волнует прежде всего то, что будет через год, два, пять...
      Через год после этого разговора началась вторая мировая война...
      Вон ее медленно затягивающиеся раны...
      Деревьев на обочине было мало, и там, где они росли, виднелись мелкие выемки, прикрытые желтыми стеблями повалившегося бурьяна. В открытом поле торчал кусок красной кирпичной стены, тоже поросший травой, а возле нее несколько бетонных надолб, и за ними почти сравнявшаяся с поверхностью земли зигзагообразная полоса.
      - Знакомо? - вкрадчиво спросил Сулло. Мысли Мюллера прервались, и он сразу почувствовал себя не на родине, а на поле боя, на фронте!
      - О, да, конечно! Родные места!
      - Родные?
      Сулло пожевал жвачку.
      - Вы знаете, какой поселок мы сейчас проехали?
      - Конечно, - ответил Мюллер. - Кессель.
      - А какой будет следующий?
      - Карлсдорф...
      За длинным деревянным столом сидело трое. Перед ними были какие-то бумаги и географическая карта. Выражение их лиц было безразличным и усталым. Здесь было очень накурено. При появлении гостей они не встали и не поздоровались. Только один из них, высокий и черноволосый, отодвинулся в сторону от того места, где стояли два пустых стула. Казалось, будто Мюллер и Сулло только на минуту вышли, и сейчас вернулись обратно, чтобы продолжить совещание. Мюллер подумал: "Величайшее чудо - современная связь. Это сборище подготовлено и четко функционирует, хотя его участники разделены десятками тысяч километров!"
      - Все готово? - спросил Сулло.
      - Да, - ответил черноволосый.
      - Кто пойдете нами?
      - Скарт. Он знает это место.
      Широкоплечий моложавый парень Скарт нехотя поднял голову.
      - Мне все ясно. Пусть профессор отдыхает. Они привыкли ночью спать, добавил он иронически. - А сегодня режим придется нарушить...
      - Пошли, - скомандовал Сулло.
      Мюллер понял, что ни в какие детали предстоящей операции его посвящать не будут. Он - вещь, которую повезут, понесут, если будет нужно - уничтожат... "Действительно, нужно отдохнуть. И выспаться". Он начал раздеваться, как вдруг дверь распахнулась и в нее буквально влетел запыхавшийся Сулло.
      - Первый цилиндр уже распотрошили там. Скажите, ваше второе хранилище там, на том берегу, тоже набито никому не нужной чепухой?
      Мюллер оторопел.
      - А почему?.. Думаю, что нет...
      - Смотрите!..
      Сулло вышел. По телу у Мюллера разлился холодок. Он, волнуясь, соображал, к чему эти вопросы? Почему так внезапно?
      Он с тоской посмотрел на старинный коричневый шкаф в углу, где наверху стоял пыльный бюст Гете. Поэт хитро улыбался и спрашивал:
      Не я ль тебя надолго исцелил
      От тягостной хандры воображенья?
      Мюллер улыбнулся в ответ и быстро уснул.
      2.
      План Скарта поражал своей наглостью. Место для перехода границы было выбрано нарочно самое открытое и неудобное. Плоские, лишенные растительности берега, широкая река, на противоположном берегу - новый ярко освещенный городок Зеллингер. Был воскресный вечер, и с той стороны доносилась музыка.
      Скарт сел за весла и начал грести. Руль держал Сулло.
      Скарт греб сильно и уверенно, как будто совершал вечернюю лодочную прогулку. С каждым взмахом весел нос лодки высоко подпрыгивал.
      - Вы не забыли, что нужно говорить? - шепотом спросил Скарт. - Мы иностранные туристы. Наняли лодку в Зондерштадте и решили посмотреть восточный берег. Граница? А мы не знали. Неужели не разрешается? Удивительно! В таком случае просим дать нам возможность вернуться. Вот и весь разговор. Но я думаю, что он не состоится.
      Скарт снова налег на весла.
      Лодка достигла средины реки и теперь шла вдоль берега. Там был городской парк. Электрические фонари стояли прямо на набережной, и свет беспокойно плескался в холодной воде. Мюллер хорошо видел набережную, деревянные боны и большой лодочный причал.
      - Просто, как чайник, - хихикнул Скарт, когда нос лодки коснулся причала. Но где же Симка?
      Они стали подниматься по пологой лестнице вверх. Вдруг погас свет. Потухли все фонари, электричество погасло и в окнах домов. Скарт усмехнулся.
      - Все идет, как по нотам. Пошли скорее.
      Они прошли мимо ресторана. Звучала танцевальная музыка, из темных окон доносились громкие голоса и смех.
      - Странно, Симка нас не встречает. Ага, вот кто-то...
      Они пошли медленнее. Сулло шел за Мюллером почти вплотную, иногда твердый и острый предмет, спрятанный в кармане пиджака, задевал Мюллера за бок...
      - Нет, это не Симка, - прошептал Скарт.
      Высокий широкоплечий силуэт посреди дороги. Лица не было видно, только огонек сигаретки краснеет в темноте.
      - Откуда дует ветер? - спросил густой, хриплый бас. Трое остановились как вкопанные.
      - Откуда дует ветер? - повторил бас.
      - Ветер дует с запада, - произнес Скарт. - Где Симка?
      - Печет пироги. Он на месте. Возвращаться будем другим путем.
      Скарт кивнул головой. Они вышли из парка и прямо на мостовой увидели большой грузовик с фургоном. Скарт остановился.
      - Почему грузовик?
      - "Опель" там... На нем вы поедете на север. Здесь нельзя...
      - Не нравится мне это... - сказал Сулло.
      - Как хотите, - сказал бас. - Можете возвращаться, пока темно. Свет зажгут через десять минут.
      - Хорошо, поехали, - решительно сказал Скарт. - Как твое имя?
      - Вилли.
      - Вот что, Вилли, ты сядешь в фургон с этим господином, - он тронул Сулло за руку, - а я и этот господин поедем в кабине шофера.
      Мюллер слушал все это с видимым безучастием. Он силился представить себе дальнейшие события.
      Мюллер сидел между шофером и Скартом. Тот приоткрыл окно и положил локоть на подоконник. Когда грузовик поехал по асфальтовым улицам города, Скарт замурлыкал песенку.
      Городок кончился, машина пересекла небольшое поле и углубилась в рощу. Здесь дорога была неасфальтированная, заброшенная, заросшая бурьяном.
      Внезапно машина резко затормозила и остановилась. Рука Скарта молниеносно оказалась в кармане.
      - В чем дело? - спросил он.
      - Куда теперь? Здесь развилка.
      - Ваша очередь командовать, профессор.
      - Налево, поближе к реке.
      Они ехали очень медленно, и Мюллер слышал, как низкие ветки деревьев царапали о брезентовый фургон.
      - У вас отличная память, профессор, - сказал Скарт и закурил. - Сколько лет прошло с тех пор?
      - Два десятка с лишним...
      Скарт присвистнул.
      - И после этого вы еще помните дорогу?
      - Еще бы. Здесь было бомбоубежище. Осторожно, шофер, сейчас будет ров...
      Действительно, машина наклонилась и начала медленно спускаться.
      - Отличная память. Просто позавидуешь! - восхищался Скарт. - И вы помните даже дерево?..
      Мюллер слегка пожал плечами.
      - Нужно подъехать к тому месту, где была лаборатория. А там я сориентируюсь, - сказал он.
      - И все же вы молодчина, профессор, - продолжал восхищаться Скарт. - Я думал, что вы этакий пугливый и слабонервный интеллигент... С такими всегда много возни. Как с худой бочкой, из которой течет масло...
      Мюллер ничего не ответил.
      Лес сразу кончился, и впереди, совсем близко, заблестели огни в окнах многоэтажных зданий. А совсем рядом, за поляной, виднелась черная полоса асфальтовой дороги. Она спускалась вниз, к реке. Это была та самая дорога. Перед глазами Мюллера вспыхнула страшная картина; пылающие деревья, два огромных бомбардировщика и обессиленный доктор Роберто на обочине...
      - Это было здесь, - сказал он хриплым голосом. - Выйдем...
      Они вышли. Мюллер медленно побрел по опушке, по сырой увядшей траве, всматриваясь в сырую землю... Он никогда не предполагал, что за это время здесь вырастет новый город с большими домами, полными света и жизни. Город начинался совсем рядом, сразу за асфальтовой дорогой. Вот она, неистребимая жизнь!
      За ним гуськом шли Скарт, Сулло, а в самом конце громадный, широкоплечий Вилли. Мюллер отлично понимал, что сейчас всякое неверное движение, любой подозрительный шаг неумолимо и неизбежно станет для него последним. Его провожатые не скрывали от него своей решимости покончить с ним, если только появится хоть тень подозрения. Это были прекрасно обученные профессиональные убийцы, для которых смерть давным-давно стала привычным ремеслом и источником существования.
      Он остановился и с тоской посмотрел на светящиеся окна высоких современных домов. За этими окнами жили люди, мужчины и женщины. В своих квартирах, вместе со своими детьми, они были там и не подозревали, что совсем рядом с ними и во имя их жизни один человек, далекий, незнакомый, сейчас, сию минуту, делает осторожные шаги по краю пропасти. И даже если его уничтожат и завтра найдут его труп, то и тогда никто из них не узнает, кто он и почему здесь оказался.
      - Итак? - услышал он за своей спиной.
      "Неужели я ошибся и мои соотечественники стали такими беспечными, что не заметили нас?" - подумал Мюллер.
      - Здесь должна быть тропинка в лес, - сказал он глухо. Сердце сильно стучало.
      Сулло зашагал рядом с Мюллером. Было слышно, как он чавкает, жуя свою вечную жвачку. Мюллеру стало жутко.
      - Еще далеко? - спросил Скарт.
      - Нет. Шагов сто.
      Они услышали, как по асфальту зашуршали колеса автомашины и как она плавно остановилась.
      - Ага, Симка. Я знаю его "Опель". Пошли быстрее.
      Тропинка совсем заросла, и Мюллер раздвигал ветки руками. Они были мокрые, холодные и колючие.
      - Тише, - пригрозил Скарт. - Ломаете сучья, как бегемот.
      Они вышли на небольшую полянку.
      - Так, теперь сюда. Пятьдесят шагов на восток.
      Мюллер тяжело дышал, хотя они прошли всего несколько десятков метров. Тишина была зловещей и безмолвной. Иногда сверху на лицо ему падали тяжелые капли.
      - Пятьдесят шагов прошли, - прошептал Скарт. Мюллер остановился. Кромешная сырая тьма и тревожное безмолвие.
      Один среди хищников...
      - Ага, вот, - сказал он наобум, показывая на высокое дерево.
      - Это не ель, это липа, - заметил Сулло.
      - Черт возьми, действительно. Должна быть ель. В темноте его взор блуждал, чтобы найти хоть какую-нибудь ель...
      - А не та? - услышал он голос Вилли.
      Среди кустарников возвышалось развесистое дерево.
      - Да! - почему-то обрадовался Мюллер. "В моем распоряжении еще десять шагов..." По боку царапнуло что-то острое. Все понятно, господин Скарт...
      - Копайте здесь, - прошептал Мюллер, задыхаясь.
      - Нет, копайте вы. Так сподручнее, - сказал Скарт. Сулло стал перед ним, Скарт сзади, Вилли слева... Лопата вонзилась в тугой дерн.
      - Быстрее. Машинам нельзя здесь торчать долго. Ш-ш...
      Все замерли. Среди веток послышалось легкое шуршание.
      - Ветер. Копайте быстрее.
      Глаза привыкли к темноте, и Мюллер отчетливо видел, что Сулло стоял с пистолетом в руке, а Скарт держал длинный нож. "Неужели конец!.."
      Лопата вдруг уперлась в толстый корень. Он постучал по нему. Подошел Вилли и небольшим топориком одним махом перерубил его.
      - За такое время ваш клад не мог зарасти, - прохрипел Скарт. - Что-то мне не верится, что здесь что-нибудь есть...
      - Точно здесь...
      Мюллер сжал зубы и начал яростно выбрасывать из ямы щепки.
      - Тише. Не сопите так...
      И вдруг! Перед самым лицом раздался выстрел, и он увидел пистолет в руках Сулло, вывернутый чьей-то рукой вверх. Мюллер невольно прикрыл рукой глаза. Сзади кто-то, наверное, Скарт, икнул, затем глухой удар, и он икнул еще раз и тяжело повалился.
      - Вилли, осторожно. Их нужно взять живыми! - услышал Мюллер громкий голос.
      3.
      Жизнь на острове Лас Пальмас замерла. Под предлогом рождественских праздников Саккоро предложил всем жителям не только Лас Пальмас, но и Куэлло и Сардонео отправиться далеко на юг, на Пуэрто Рондо - небольшой райский остров с буйной девственной растительностью, золотистыми берегами и теплыми лагунами.
      Френк поднялся очень рано и отправился к морю. На острове не было ни одного человека. Даже часового у причала не оказалось.
      После купания он отправился на восточный берег острова, где за высокой стеной находилось футбольное поле. Сюда доставят ампулу с антижелезом и взорвут ее в присутствии Саккоро.
      Не доходя до огороженной площадки, Френк решительно махнул рукой и повернул обратно.
      У входа в бетонированный бункер он увидел первого человека. Молодой парень в форме "войск Саккоро" охранял вход. При виде Френка он улыбнулся, козырнул и отошел в сторону, чтобы пропустить его. На мгновенье Френк задумался, глядя на часового.
      Центральная лаборатория была упрятана глубоко в бетонированном подвале. Рядом с ней находилось хранилище антижелеза. В магнитных ловушках накопилось около сорока граммов этого страшного металла. Шарообразные комки, рожденные из хаоса сталкивающихся нуклонов, совершали стремительные колебания в цилиндрических бутылках из кварца. Они были безопасны до той поры, пока, к электромагнитам подводился электрический ток. Сложная система блокировки обеспечивала непрерывную подачу электроэнергии в хранилище, и все было устроено так, что при любой мыслимой аварии электромагниты продолжали работать. Для безопасности было смонтировано несколько каскадов аккумуляторных станций, которые в случае необходимости включались мгновенно.
      Прежде всего нужно было отсоединить эти аварийные аккумуляторные станции...
      Френк открыл тяжелую металлическую дверь и с изумлением застыл на пороге. Лаборатория была залита светом, а у входа в аккумуляторную сидел... Онто Саккоро. При виде Френка он вскочил на ноги и отложил журнал.
      Несколько секунд они молча разглядывали друг друга.
      - Вот уж не ожидал! - воскликнул Френк. - Почему здесь в такую рань?
      Онто замялся. Затем кивнул на железную дверь, за которой находились магнитные ловушки, сказал:
      - Пришел помочь тебе приготовиться... Ведь сегодня у тебя нет помощников.
      - Понятно.
      Френк лихорадочно думал, что делать. Кабель от аккумуляторных станций проходил в бетонной стене, и доступ к нему был замурован. Лишь в одном месте, известном только Френку, стенка была тонкой, всего в несколько сантиметров. Ее нужно было продолбить. Присутствие младшего Саккоро сильно усложняло дело...
      Френк подошел к большому титановому прессу и включил рубильник. Он нажал кнопку, и многотонная махина бесшумно опустилась на стальную плиту.
      - Это для чего? - спросил Онто. "Я должен на него разозлиться. Иначе ничего не выйдет..."
      - Подай мне вон тот осциллограф.
      Онто поднес металлический ящик и поставил его на стол рядом с прессом. Он раскручивал кабель и искоса наблюдал за Френком, а тот еще несколько раз нажал кнопку, как бы желая убедиться, что пресс работает безотказно.
      Как избавиться от молодого Саккоро? И тут он вспомнил Лиз! Ага, теперь, кажется, он сможет разозлиться!
      Он остановился и спросил:
      - Ну, как твоя семейная жизнь?
      Онто пожал плечами.
      - Сегодня я не затевал бы этого разговора.
      - И все же?
      - Ты знаешь, игра была честной...
      Действительно, игра была честной. Френк про себя отметил, что он не питает к этому парню никакой злости.
      Онто и Лиз, Лиз и Онто! Ведь это такая ерунда по сравнению с тем, что он задумал... И все же ему нужно разозлиться.
      - Подай мне вон тот рулон бумаги. На нем схема.
      - Знаешь, не читай им лекции. Они тупы и все равно ничего не поймут, посоветовал Онто.
      Френка тронула его прямота. Как от него избавиться, если он не питает к нему никакой неприязни?
      - Лиз - хорошая женщина, - сказал Френк, вешая схему на доску.
      Он очень хотел разозлиться на Онто из-за Лиз, но у него ничего не получалось.
      Время подползало к девяти утра. Через час сюда начнут съезжаться...
      - Признайся, ты ее у меня отбил, - сказал Френк не очень уверенно.
      - Нет. Она сама пришла ко мне. Я ей как-то намекнул, что если ты от нее откажешься, она может прийти ко мне. Так оно и случилось...
      - Все готово. Можно отдохнуть.
      Они сели напротив друг друга. Френк заметил в глазах Онто едва уловимую тревогу. В бетонном бункере было тихо, как в склепе. Сюда едва доносился шум трансформаторов из хранилища.
      - Страшно? - спросил Френк.
      - Почему ты спрашиваешь?
      - Вот мы сидим с тобой рядом, а там, за стенкой, сорок граммов мгновенной смерти.
      Онто вытащил сигаретку и закурил.
      - Ты очень изменился, Френк, за последние дни. Постарел, - сказал он, выпуская густые клубы дыма.
      - Когда каждый день находишься рядом с этим, постареешь... Где сейчас Лиз?
      - Что она тебе далась? Уехала со всеми на Рондо.
      Френк снова подошел к прессу. Опять то же бесшумное, мгновенное движение многотонной титановой болванки вверх и вниз.
      Что делать, что делать?
      - Тебя что-то беспокоит? - сказал Онто. Голос у него был глухой и тревожный.
      - А тебя?
      Онто замялся. Его глаза беспокойно забегали вдоль стен лаборатории.
      Руки его лихорадочно шарили по карманам в поисках зажигалки. Сигарета потухла. Наконец ему удалось найти зажигалку, он раскурил сигарету и глубоко затянулся. Затем его как прорвало:
      - Я не хочу умирать! Ты понимаешь? Я боюсь. Я не знаю, как это случится, но я уверен, что ты задумал именно это. Молчи и не говори ни слова. Когда ты прогнал Лиз, мне стало все ясно. Я хотел тебя убить. Да. Однажды ночью я шел за тобой по пятам. Но я не был уверен. Я не хочу умирать, Френк. Я знаю, что мой старик страшный человек. И ты знаешь это. Я из другого теста, другое поколение. Я не знаю, каким я буду в его возрасте. Но сейчас я не хочу, понимаешь, не хочу!
      Голос у него дрожал, глаза блуждали, его трясло.
      - Что я могу сейчас сделать? Ты знаешь, почему я пришел сюда так рано? Я хотел убить тебя. Да, смотри, - он вытащил из кармана маленький никелированный браунинг. - На, возьми... Я не могу им воспользоваться... Я просто не уверен, прав ли я. А если не прав? Или, вернее, может быть, ты прав и твое решение единственно верное. Убивать тебя бесполезно, потому что этим ничего не остановишь. Слишком далеко все зашло. А эти твои бутылки с проклятым веществом... Господи, что будет! Неужели ты сегодня...
      Его глаза стали совершенно безумными, и рука медленно потянулась к браунингу.
      Френк опередил его.
      - Скажи, ты действительно задумал это? Скажи только правду! Умоляю тебя. Ты ведь нарочно потребовал, чтобы все уехали на Рондо! Все, кроме самых главных. Ты хорошо знаешь, что было бы, если бы ты отдал проклятое вещество им? Они уже наняли трех летчиков. Огромные, бесшабашные парни. Смертники. Пьют и гуляют на Овори. Они готовы к вылету... Скажи, что мне делать, что делать? Пусть я трус и ты презираешь меня, но я не хочу испаряться с вами вместе! Понимаешь, не хочу! Френк, скажи, что мне делать?..
      Френк встал. Онто был бледен и весь трясся. Боже, какой жалкий он был сейчас.
      - Убирайся отсюда, - наконец, прошептал Френк. - Убирайся немедленно!
      Онто попятился к выходной двери.
      - Стой! - крикнул Френк. - Я провожу тебя до причала. Я не очень-то верю, что у тебя хватит решимости даже убежать.
      Какое ослепительное солнце! Ни единого облачка на небе...
      - Ты поедешь с этим парнем, -сказал Френк, указывая на часового.
      В ответ он услышал только лязг зубов. Онто сгорбился и торопливо зашагал к причалу.
      - Пошли, - сказал Френк часовому. - Ты проводишь господина Онто на остров Пуэрто Рондо.
      - Да, - бросил Онто. - Я успею, Френк, мы успеем?..
      - Если поторопитесь, успеете.
      Онто перескочил через борт лодки, за ним влез ничего не понимавший часовой. Френк отцепил лодку от причала. Застучал мотор. Онто взглянул на него вытаращенными невидящими глазами.
      - Прощай, Френк... О, будь ты проклят!..
      Его часы показывали половину десятого. Ждать оставалось тридцать минут.
      Он вернулся в бетонный бункер и принялся долбить стену рядом с железной дверью. Кабель в нише он перерезал ножом...
      После этого он открыл хранилище и подошел к кварцевой бутыли, заключенной в массивный железный кожух. Ловушка была тяжелой, и он едва дотащил ее до пресса. За ней волоклись провода в резиновой изоляции.