– Несогласен, – с раздражением перебил его граф. – Мне скучно. А мой друг изнывает от бездействия. Так что этому укротителю стада девственниц не мешало бы в скором времени оказаться внутри одной из них. И побыстрее!

Слухи росли и множились, как снежный ком. Уик искал себе невесту. Уик никого себе не искал. Поиски вели его друзья. Мать графа давила на сына. Состояние Уика оказалось не таким уж солидным. Графу требовался наследник. Уик искал самую невинную из всех девственниц. Он вообще никого не искал. Вся затея графа была не более чем еще один обман с его стороны, а сам Уик пребывал в очередном притоне, предаваясь, по своему обыкновению, разврату.

Уик, Уик, Уик – он желал заполучить девственницу. Нет. Он искал опытную, здоровую женщину, способную родить ребенка. Нет, требовалась непорочная девица. Приданое не имело значения. Важны были хорошие манеры и знатное происхождение. А также ходили слухи о некоем соглашении, подписав которое, претендентка после рождения наследника должна была отказаться от дальнейших притязаний на графа.

Размер вознаграждения, которое Уик готов был заплатить одной из счастливиц, вырос до астрономических размеров. Тысячи фунтов за то, чтобы девственница один раз раздвинула ноги и родила наследника. Мать графа охвачена отчаянием. Сам граф – тоже. Годы берут свое, он стареет, и, как говорится, пришло время навести порядок в делах.

А что же сам Уик? В своем городском особняке на улице Св. апостола Иакова граф наслаждался поднятой им шумихой, находя затею весьма забавной. Однако по мере приближения кульминационной встречи с тремя девицами, готовыми пожертвовать своей невинностью и родить ему сына, графа все больше охватывали сомнения.

В этой затее Уику нравилось абсолютно все, за исключением одного небольшого «но» – в конце эксперимента он получал на руки дитя, которое могло в будущем оказаться его точной копией, несмотря на облагораживающее влияние бабушки-графини и непорочную чистоту ее будущей невестки.

Когда все получится, надо будет отослать их подальше с глаз долой. Через неделю он о них уже забудет. А его вдовствующая мать, царящая в их имении в Хоулкоме, получит в свое распоряжение невестку и внука. Это самое меньшее, что он мог сделать для нее.

Ачто касается воздержания, Уику пришлось признать, что в определенной степени аскетизм действительно доставлял удовольствие. Одна только мысль, что в любую минуту он спокойно мог вызвать одну из служанок и переспать с ней, но предпочитал не делать этого, волновала кровь. Приятно было сдерживать свои желания, зная, что в скором времени он сможет сполна насладиться девственной плотью самой лучшей из трех претенденток, готовых принести ему любую жертву.

От этой мысли тело графа пронзило острое желание. Занятие любовью, по мнению Уика, было единственным стоящим делом в жизни. И даже здесь приходилось сталкиваться со многими ограничениями… поиск партнерши, быстрое течение времени и как результат – старость и мужская немощь.

Однако, несмотря на все сложности, это хлопотное занятие стоило тех сил и денег, которые Уик регулярно тратил на него. Нужды его пениса не давали ему покоя. Воспаленное воображение графа рисовало картины, одну заманчивее другой: невинная девушка познает радости плоти; ее обожающий взгляд, неопытные руки, ласкающие тело Уика, невинная гурия, жаждущая его семени, его ребенка… Все это было внове для графа, привыкшего к холодным, самовлюбленным и опытным красавицам. И ни одна из них не стоила и минуты проведенного с ней времени.

Внезапно Уик очнулся от сладких грез. Им нужны только его деньги.

Эта мысль вернула графа на землю.

– Ты опять думаешь негативно, – одернул его Эллингем.

– И как далеко мы продвинулись? – поинтересовался граф с обманчивой мягкостью в голосе.

– О, мы прекрасно проводим время в поисках идеальной девственницы, – весело заверил его Эллингем. – Ноне волнуйся, дорогой Уик, уже совсем скоро пред твоим взором предстанет целомудренная красавица, с которой ты сможешь претворить в жизнь все свои фантазии.

В Лондоне, казалось, не осталось ни одного места, где бы не сплетничали о графе. От торговых лавок до городских библиотек – везде обсуждали будущую женитьбу Уика.

Дженис с трудом сдерживала раздражение.

– И как это ему удается? – с возмущением воскликнула она во время утренней прогулки с матерью. – Женитьба этого монстра – главная тема всех разговоров. От них некуда скрыться! Как будто мало ему сплетен. Я все бы отдала за шанс проучить этого мерзавца!

– Ты? – В голосе матери прозвучало сомнение. – Милая моя, тебе следует изменить свое отношение к графу, если ты хочешь привлечь к себе его внимание, а сейчас ты ему совсем не пара. Таких мужчин, как Уик, привлекают иные женщины.

– Но я подхожу больше, чем Джулия. Ты же мне сама об этом сказала. Уик закусил ею, а теперь желает получить блюдо посытнее и хочет жениться. В Лондоне сейчас все матери ломают головы над тем, как бы зацепить взгляд графских подхалимов. И по-твоему, мне следует быть среди соискательниц.

– Да, я действительно так говорила, – ответила ее мать.

– А как же бедная Джулия? – спросила Дженис. И что он «делал» с ней такого, о чем она поклялась никому не рассказывать? – Ведь если все зайдет достаточно далеко, граф по-настоящему женится на одной из претенденток. И она знает об этом…

– Годовой доход в 50 тысяч фунтов может помочь забыть многое, – возразила мать Дженис. – А женщины ко всему привыкают. Джулия смирится со своей потерей.

– Но я не смирюсь! Она должна быть отомщена. Но что она скажет, если из всех претенденток выберут меня? Мало того что я собираюсь принять участие в этой охоте за деньгами графа, у меня есть шанс получить и сам трофей.

– Она все правильно поймет, – заверила ее мать. – Джулия сама недавно сказала за чаем, что хочет отомстить Уику.

– Все равно ее решимость не смягчит удара, – с отчаянием заметила Дженис. – Ноя не могу спокойно наблюдать за этим цирком, зная, что какая-нибудь недалекая, но хитрая девица быстро родит Уику наследника и, получив за это кучу денег, благополучно оставит его в покое. Нет, его следует наказать, он должен страдать за свою подлость. Кто-то просто обязан преподнести этому чудовищу урок, мама. Ведь только ради мести я согласилась участвовать в этом фарсе. Я не могу видеть, как страдает бедная Джулия.

– Но его невестой может оказаться другая, – резонно заметила мать девушки. – И не надо обманывать себя. Как ты собираешься мстить, если даже не представляешь, что он может потребовать от будущей жены?

Нет, так далеко Дженис не загадывала. Конкретного плана у нее не было, а о том, что искушенный граф мог потребовать от предполагаемой супруги, она имела смутное представление. Однако одно Дженис знала наверняка: она пойдет на все, лишь бы проучить этого мерзавца и спасти еще одну невинную и ни о чем не подозревающую душу.

– Итак, дорогая, договорились: на первых порах, когда придется общаться с приближенными графа, ты будешь скрывать свои истинные чувства. А позже твоя ненависть вполне может сыграть нам на руку.

Дженис не очень понимала, о чем толковала мать, но одно стало очевидным: Джулия должна быть в курсе всех предстоящих событий.

– Я превращусь в ее ангела мести, – подвела итог Дженис.

– В его постели?

– Я успею проучить Уика намного раньше.

– Милая моя девочка, ты же знаешь, что я всегда готова поддержать любую девушку, желающую при помощи своих женских чар завоевать богатого и знатного мужчину – такого, как Уик, например. Но романтическое желание отомстить тебя совсем не красит. У тебя складывается неправильное отношение к графу. Забудь про все свои глупости и веди себя так, словно единственное, о чем ты мечтаешь, – это выйти за него замуж. И тогда все пойдет как по маслу.

Дженис фыркнула в ответ.

– Хорошо. Какие бы цели я ни преследовала в охоте за графом, одно знаю точно: мне необходимо одобрение Джулии. Хоть это и причинит ей боль, но я должна с ней поговорить.

Однако как сказать Джулии о том, что во имя мести она собиралась соблазнить графа?

В теории ее план выглядел вполне осуществимым. Но когда дело касалось конкретных шагов, все оказывалось намного сложнее.

Может, вся эта затея с местью – просто плод ее разгоряченного воображения? Еще ни одна женщина не могла серьезно увлечь Уика. Он играл их чувствами, влюблял в себя, а затем уходил, даже не оглядываясь. И кто мог сказать, что за цели он преследовал на этот раз? Хотел ли Уик найти себе жену, родить ребенка и наконец изменить к себе отношение в обществе, превратившись в солидного и уважаемого человека? Или же это была одна из его очередных грязных игр – совращение девственницы и приобретение наследника?

Только за одну эту низость граф обязан был понести наказание. Однако Дженис сомневалась, что во всем Лондоне, да и вообще в Англии, найдется хоть одна девушка или женщина, способная пойти против могущественного графа и преподать ему урок.

Лишь она одна…

Но какие у нее шансы? Даже учитывая поддержку ее матери, уверенной в том, что Дженис подходит графу по всем статьям.

И все же эта мысль так прочно засела у нее в голове, что она не собиралась отступать. Постоянные слухи, пронизанные похотью и жаждой денег, то и дело возникали в разговорах друзей по любому поводу. Это выводило Дженис из себя. Каждая мать, у дочери которой был хоть малейший шанс принять участие в ярмарке невест, надеялась, что именно она окажется той единственной.

И даже ее родная мать не стала исключением.

– Вот такие на сегодня новости, – подвела итог свежим слухам Дженис, когда они вместе с матерью вернулись из библиотеки в надежде, что несколько новых романов отвлекут Джулию от мрачных мыслей. Сама же Джулия, как всегда, сидела в своей любимой голубой комнате, грустила и ждала очередных известий.

Дженис продолжила разговор, обдумывая каждое слово.

– Бесчинства графа нельзя оставить безнаказанными! Его необходимо остановить. Кто-то должен это сделать во имя всех тех невинных девушек, чьи сердца он так безжалостно разбил.

– О, как бы я хотела… – с грустью произнесла Джулия, нервно теребя корешки новых книг, лежащих у нее на коленях. Затем, посмотрев на мать, которая вошла в комнату с подносом в руках, продолжила с большой решимостью: – Да, у меня перед глазами так и стоит эта картина: смелая амазонка, готовая лишить графа его достоинства, и он, валяющийся у нее в ногах и молящий о пощаде…

– Именно, – поддакнула сестре Дженис. – Отважная, бесстрашная амазонка…

– И кто же будет той дурочкой, которая оттолкнет от себя мужчину с годовым доходом в 50 тысяч фунтов и сделает его своим врагом? – спросила мать.

– Джулия согласна: что-то должно быть сделано в отношении графа, – с вызовом ответила ей Дженис.

– Неужели? – проворчала мать, разливая по чашкам чай. – Джулия, как тебе понравились книги, которые мы взяли в библиотеке?

– Мне особенно пришлись по душе истории про месть. – Голос девушки заметно окреп.

– В следующий раз я это учту. Дженис, чаю? Дженис взяла чашку и сделала маленький глоток. Она и не подозревала, что Джулия так сильно захочет отомстить графу.

– А что, если мы попытаемся каким-нибудь образом осуществить твою мечту? – осторожно поинтересовалась она у младшей сестры.

– Дженис… – с предостережением произнесла мать. В ее голосе, казалось, звучало: «Не сейчас и не здесь. Не говори ей, не причиняй боли…»

Взгляд Джулии метнулся от матери к сестре. Она испытующе посмотрела на Дженис.

– Ты? А ты бы смогла?..

– Я хочу сделать хоть что-нибудь. Я чувствую, что просто обязана что-то предпринять. Но я не могу игнорировать твои чувства… несмотря на то что, может быть, это первый и единственный шанс поставить Уика на колени. Ведь никто из претенденток никогда не пойдет на такой риск, только я одна… Но скорее всего ничего не получится. Ведь все мы знаем, что за этим последует…

Внутри Джулии шла явная борьба… граф и то, что он с ней проделывал…

– Я даже подумать боюсь…

– Хватит. Не продолжай… – тут же прервала ее Дженис. Вся решимость Джулии, ее жажда мести выражались всего лишь в словах.

– Но мама считает, что ты смогла бы это сделать…

– Нет, даже не думай… Вдруг «конкурс невест» выиграю я? Что будет тогда с тобой?

– Столько денег… – прошептала Джулия. – Они все могли быть моими…

– Ш-ш-ш… больше никаких разговоров на эту тему.

– Подожди… – Джулия протестующе подняла руку. – Я согласна, пусть он примет наказание от тебя…

– Нет, Джулия. Не говори так. Ты сейчас не в себе.

– Да нет же. Мой ум ясен, как никогда. Сделай это. Я настаиваю. Мама права. Пусть он искупит свою вину, женившись на тебе. Ты ему больше подходишь – у тебя сильный характер и храброе сердце. Из всех претенденток, включая меня, ты самая лучшая кандидатура. Покажи им всем, Дженис. Этим сплетникам и интриганам… Покажи ему… – Джулия с силой сжала руку сестры. – Покажи мне… А главное… Заставь Уика заплатить за все…

Дженис была сильно взволнована.

– Я так поздно начала. Все девушки уже две недели как в игре. А приспешники графа еще даже не взглянули на меня. Мне совершенно нечего надеть. У нас ничего не получится!

– Из любого положения можно найти выход, – невозмутимо ответила мать.

Вскоре они с Дженис подходили к двери самого модного портного на Бонд-стрит.

– Безусловно, без хитрости нам не обойтись, но когда работают три головы, ты, вне всякого сомнения, привлечешь внимание графа. И это будет только начало.

– А я думаю, что это уже конец.

– Давай не будем пессимистками. Пойдем… у нас еще много дел.

Вторая половина дня прошла бурно: бесконечные примерки, дорогие платья, дюжинами меняющиеся на Дженис, и сотни уколов булавками были призваны создать умопомрачительный гардероб, подчеркивающий ее девичьи достоинства.

– Можешь быть уверена, граф – настоящий эксперт в женской моде, – заявила мать со свойственной ей практичностью. – И поэтому к вечерним платьям нам понадобится особый подход. Следует забыть о скромности. Конечно, в рамках хорошего вкуса. – Она быстро взглянула на старшую дочь. – Чтобы привлечь его внимание. Ты, надеюсь, понимаешь, о каком внимании я говорю…

Мать Дженис подошла к делу со всей серьезностью. Она считала, что ее старшая дочь может составить серьезную конкуренцию другим претенденткам, которых друзья графа отбраковывали одну за другой по своим, только им известным причинам.

– В конце концов, не все девицы, мнящие себя истинными леди, обладают достаточно знатным происхождением и необходимыми качествами, чтобы подойти на роль жены Уика, – продолжила мать Дженис. – Богатая глупышка уже через неделю наскучит ему до смерти. Самоуверенная красавица будет требовать к себе постоянного внимания. А это не приведет ни к чему хорошему. Наивная и невинная девочка, такая, как Джулия, только разочарует. И я совершенно не виню Уика за то, что произошло у него с твоей сестрой. Он ждал от нее слишком многого. И не смотри на меня так. Джулия наивна и чиста, как ребенок. Она постоянно витает в облаках и мечтает о возвышенных чувствах. А графу нужна девушка, которая бы сочетала в себе красоту, хорошее воспитание, практичность и ум, то есть все те качества, которые в избытке есть у тебя. И если ты умело воспользуешься ими и забудешь о своей глупой мести, то, будь уверена, Уик сразу обратит на тебя внимание, а главное, сделает предложение.

– И я получу его деньги, – парировала Дженис. Она не собиралась обманываться насчет графа. Это было бы по крайней мере наивно. От того, что Уик официально искал себе жену, его образ не становился хоть сколько-нибудь положительнее, учитывая скандальную репутацию графа и его сластолюбие. Однако Дженис ничего не слышала о том, что тестирование претенденток включало в себя постель.

О Господи, она даже не думала об этом. А что, если это было правдой? Сможет ли она пойти на такое, даже ради мести?

Неужели за деньги люди готовы вынести любое унижение?

Но благодаря деньгам отца она стала обладательницей самых роскошных и элегантных бальных платьев, подумала Дженис на следующий вечер, красуясь перед зеркалом в наряде из бледно-желтого шелка. Глубокое декольте квадратной формы и узкий лиф придавали пышность ее груди, едва прикрытой изящными рюшами.

К платью прилагались туфли в тон и изящная лента, украшавшая ее длинные волосы. В этой одежде Дженис выглядела невинно и в то же время вызывающе – именно такого эффекта и добивалась ее мать.

Непривычный образ немного смущал Дженис, ибо крой нового туалета оказался весьма фривольным. При определенном освещении очертания ее тела просматривались в мельчайших деталях. А если Дженис наклонялась вперед, ее грудь, с трудом сдерживаемая корсетом, была готова выпрыгнуть из глубокого декольте. Подол платья решили укоротить настолько, насколько позволяли правила приличия, и даже чуть больше. В результате при ходьбе Дженис «невзначай» демонстрировала изящные лодыжки. А завершала образ высокая прическа, обнажающая нежную девичью шейку.

Именно такой вид мог привлечь внимание мужчин, подобных Уику: приятные женские формы, искусно подчеркнутая грудь, выглядывающие из-под подола платья щиколотки с перекрещивающимися атласными лентами и максимально обнаженные те части тела, которые позволялось демонстрировать в обществе – руки, шея и уши.

Подобным премудростям обычно не учат в школе. Женщины, как правило, узнают их на собственном опыте, и лишь немногим счастливицам удается овладеть этими приемами в совершенстве. Обычно они хранят свои знания в тайне и не допускают новичков в круг посвященных, обрекая неопытных девушек на постоянные ошибки и неудачу.

Подобные знания таили в себе власть. Дженис поняла это, когда, переступив порог бального зала в Кавендиш-Хаус, располагавшемся на Риджент-стрит, столкнулась с сотней враждебных глаз других претенденток.

Они не желали видеть рядом с собой еще одну соперницу. Это была их законная территория, где они дневали и ночевали в надежде на то, что Эллингем обратит на них внимание.

И это был второй урок, который Дженис пришлось усвоить в тот же вечер: непрошеные гости вроде нее должны быть готовы к борьбе не на жизнь, а на смерть.