Но у Маврикия сложились уникальные отношения с Велисарием. Григорий не считал себя вправе укорять полководца. Даже если чертов дурак на самом деле настаивает на том, чтобы бессмысленно рисковать.
      Велисарий нырнул под крепостной вал. Григорий и Анастасий опустили щиты и вздохнули с облегчением.
      - Можно сделать вылазку, - сказал Григорий. - Попытаться повредить орудия. Вероятно, мы не сможем подобраться достаточно близко, но, не исключено, удастся выстрелить в несущие устройства.
      Велисарий покачал головой.
      - Это будет чистое самоубийство. Основная часть армии малва еще не прибыла, но там по крайней мере находятся тридцать тысяч человек. Большинство - йетайцы и кушаны, вместе с несколькими подразделениями кавалеристов-раджпутов.
      Велисарий снова покачал головой. Однако жест был почти ленивым. Большая часть разума полководца, казалось, концентрировалась за пределами его тела.
      - Нет шанса, Григорий. Даже если бы мы и сделали вылазку со всеми имеющимися у нас людьми. Малва знают так же, как мы, что эти орудия - ключ к быстрому прорыву в Харк. Именно поэтому они высвободили большинство своих судов, осуществляющих поставки, чтобы побыстрее доставить орудия сюда. Они, вероятно, надеются снова занять город до того, как мы полностью его разрушим.
      Велисарий замолчал. Теперь он отвернулся от врага за стенами. Полководец изучал внутреннюю часть Харка. Город, как и большинство больших портов, представлял собой лабиринт. Если не считать причалы и небольшой императорский квартал, где в прошлом жили персидские наместники, Харк состоял из множества узких улочек. В одно время, судя по всему, в городе имелось несколько небольших площадей. Но на протяжении многих лет требования и реалии торговли дали о себе знать. Харк был городом арендуемых помещений, складов, базаров, пакгаузов, общежитий, гостиниц, борделей и многочисленных других зданий, спроектированных для моряков и их грузов. Здания в городе строились или из кирпича, сделанного из глины, или просто представляли собой покрытую гипсом насыпь.
      Короче, строения, которые ждут, чтобы стать мусором.
      - Если мы сможем спасти его от пожара... - произнес Велисарий задумчиво. Его мысли бежали по широкому кругу, перескакивая через столетия, которые ему показывал Эйд.
      "Ты думаешь о Сталинграде".
      Велисарий почесал подбородок.
      "Да, Эйд. Сколько времени люди Чуйкова продержались в руинах?* До того, как наконец начали контрнаступление?"
      ______________
      * Чуйков Василий Иванович (1900-1982 гг.) - маршал Советского Союза. Во время Великой Отечественной войны командовал рядом армий, в том числе 62-й армией в Сталинградской битве.
      "Дольше, чем потребуется нам, - сообщил Эйд ментально. - Удерживать улицу за улицей - это самый трудный вид сражения, которое только можно представить, конечно если тебя не беспокоит спасение города".
      Велисарий улыбнулся. Звериное выражение было бы достойно Валентина.
      "Я в любом случае планирую его разрушить. Я собирался сделать все это сразу, когда мы уйдем. Но нет оснований не устроить гала-представление немного пораньше. Зачем ограничиваться вечерним балом, когда можно устраивать танцы каждую ночь? А если потребуется, то и на протяжении нескольких недель".
      Велисарий принял решение и повернулся к Григорию.
      - Как много времени потребуется, чтобы повернуть осадные орудия? Я имею в виду наши - те, которые смотрят на море с южной стены. Я хочу, чтобы они смотрели на город.
      Григорий дернулся.
      - А что с...?
      Катафракт замолчал. Его взгляд обратился на юг. С возвышения на крепостном валу северной стены Григорий мог видеть весь город до гавани. Четко просматривались двадцать галер малва, которые патрулировали как раз вне радиуса действия обращенных к морю осадных орудий.
      Григорий ответил на собственный вопрос.
      - Наверное, они нам не требуются против галер. - Он нахмурился на мгновение, раздумывая. - Мне потребуется по крайней мере три дня, полководец. - И добавил виновато: - Орудия огромные. Единственная причина, почему мы вообще можем это сделать менее чем за две недели, - это возможность воспользоваться портовыми кранами...
      Велисарий похлопал его по руке.
      - Пяти дней достаточно, Григорий. Возьми неделю. Не забудь: тебе придется построить новые крепостные валы. Защищая орудия от огня, идущего из города. - Глаза Григория округлились.
      - Ты собираешься впустить малва внутрь! - Велисарий кивнул.
      - В любом случае они пробьют бреши в стенах, после того как начнут стрелять из осадных орудий. Вместо того чтобы терять людей, пытаясь удержать стены, когда подобное просто невозможно, мы лучше позволим им войти. Тогда... - Он показал на "муравейник" города. - Чем больше стен и зданий они разобьют, тем хуже для них. Мы можем везде установить обычные мины и мины-ловушки. Мы будем отступать через город, день за днем, разрушая его по мере отступления. Малва придется бросаться в атаку на катафрактов и мушкетеров на самой худшей местности, которую я только могу придумать. К тому времени, как они прижмут нас у причалов, они потеряют тысячи людей. Скорее десятки тысяч.
      На мгновение обычно спокойное лицо Велисария стало похожим на дикую железную маску.
      - Даже если Антонина никогда не появится и мы умрем здесь, я намереваюсь вскрыть брюхо этому зверю малва. Одним или другим способом.
      Он встал, пригнувшись.
      - Давайте это сделаем, - приказал он. - Я поставлю Феликса вместо тебя командовать пикинерами. В любом случае пришло время для его следующего повышения. Ты концентрируйся на осадных орудиях. После того, как мы повернем их кругом, малва будут противостоять картечи. Они никогда не смогут перетащить свои осадные орудия в этот бедлам.
      Григорий изучал далекие южные стены города, смотрящие на море.
      - У них все равно будет радиус... - Велисарий фыркнул.
      - С какой точностью? Да, несколько выстрелов ударят по гавани. Но большинство пролетят мимо, и требуется очень много времени, чтобы перезарядить эти орудия. Более того, чем дальше они оттесняют нас, тем ближе подходят к собственной артиллерии - бывшей артиллерии малва, направленной теперь на них.
      Улыбка Григория стала звериной.
      - Да, это так. А до того, как они попадут в радиус действия картечи... Помнишь твою идею о цепных выстрелах?
      Велисарий намеревался тут же уйти. Но энтузиазму на лице офицера-артиллериста было невозможно противостоять. И поэтому несколько приятных минут полководец и его военачальник обсуждали способы убийства и нанесения увечий. Если сказать по правде, они их смаковали.
      Эйд держался вне обсуждения, в большей или меньшей степени, за исключением замечаний время от времени.
      Нежелательных замечаний, с точки зрения Велисария.
      "Как мы, кристаллы, когда-то могли вырасти из таких протоплазменных головорезов? - язвительно замечал он. - Неужели мы не можем научиться просто ладить друг с другом?"
      К утру десятого дня осадные орудия малва завершили свою работу по разрушению. Кусок северной стены Харка длиной в двести ярдов не представлял собой ничего, кроме груды обломков. Двадцать тысяч йетайцев штурмовали город из траншей, расположенных в четверти мили. Они всей своей массой бросились в проем. Подразделения кушанов мешались с батальонами йетайцев, охраняющими подразделения гренадеров из кшатриев.
      - Они наконец чему-то научились, - заметил Маврикий, изучая надвигающуюся орду через узкое окно-щель. Он сидел на корточках рядом с Велисарием в башне, менее чем в двухстах ярдах от того, что раньше было северной стеной Харка. Положение на возвышении предоставляло обоим мужчинам четкий вид на поля брани.
      Велисарий все еще тяжело дышал от усилия, которое потребовалось, чтобы подняться по узким ступеням. Он забрался наверх башни всего несколько секунд назад. Маврикий твердо отказался позволить ему подняться наверх, пока осадные орудия не прекратили стрелять. Хилиарх не хотел, чтобы случайный осколок убил римского главнокомандующего.
      Велисарий пытался спорить с подчиненным, но Маврикий отказался уступить. Более того, Анастасий отказался уступить. Гигант дал ясно понять, простыми словами, что готов исполнять желания Маврикия грубой силой поднять Велисария на руки и держать его.
      - Что происходит? - спросил Велисарий.
      Полководец прижался глазом к другому окну. На мгновение он был дезориентирован узким полем зрения. Узкое окно проектировалось для лучников. Одно время, до того, как Харк разросся, башня, в которой он находился, являлась частью изначальной защитной стены.
      - Они, наконец, научились воевать, - повторил Маврикий и показал пальцем в узкое окно. - Посмотри на них, парень. Теперь атаку ведут йетайцы вместо того, чтобы гнать вперед регулярную армию. И они используют кушанов в качестве легкой пехоты, чтобы прикрывать гренадеров. - Через мгновение он проворчал: - Хорошее построение. Точно так же я бы сам все сделал, если без мушкетеров.
      Он повернулся и улыбнулся полководцу.
      - Готов поспорить: чудовище Линк бьет себя по старой женской заднице. Жалеет, что провалился с мушкетерами.
      Велисарий ответил улыбкой на улыбку. Тремя днями раньше, в одном из складов рядом с гаванью, римские солдаты нашли двести ящиков с мушкетами. Оружие все еще было покрыто маслом, защищающим его от соленого воздуха во время морского путешествия.
      Империя малва наконец начала выпускать ручные пушки - это было ясно. И точно так же ясно, что не доставила их в Месопотамию вовремя, чтобы это принесло какую-то пользу Линку. Как подозревал Велисарий, Линк намеревался начать подготовку мушкетеров. Три ящика были открыты и оружие вычищено. Но порох в Харк еще не доставили. По крайней мере римские солдаты, исследующие склады и готовящие их к уничтожению, не обнаружили его.
      Велисарий улыбнулся. Теперь все мушкеты лежали под водой в гавани Харка. Римские мушкетеры один раз взглянули на оружие и объявили его непригодным для использования. Слишком грубое. Слишком примитивно сделано. Главное - не для нас. Полное дерьмо.
      По правде говоря, Велисарий не думал, что приспособления малва значительно хуже римских. Но он позволил мушекетерам насладиться процессом, когда они выбрасывали "полное дерьмо" в море. У них в любом случае было столько мушкетов, сколько требовалось, да и корабли для побега и так окажутся переполнены.
      Требовалось эвакуировать по крайней мере шесть тысяч персидских гражданских лиц вместе с римскими войсками.
      Первая волна йетайцев уже перебиралась через разрушенную стену. Партии гранат летели через их головы, расчищая путь.
      Однако нечего было расчищать. Как только стали стрелять осадные орудия, Маврикий отвел назад войска со стен. Эти солдаты уже давно заняли другие позиции.
      - Когда? - спросил Маврикий.
      Велисарий изучал атаку через узкое окно. То, что было северной стеной, теперь стало кишащим йетайцами муравейником. Солдаты медленно продвигались вперед, спотыкаясь и падая на обломках камня, но по крайней мере пятьсот уже находились на ровной местности внутри города.
      Если бы йетайцев не охватила ярость атаки, они могли бы задуматься о ровной местности. Площадь составляла в ширину пятьдесят ярдов, находилась прямо за северной стеной и была расчищена войсками Велисария. "Расчищена" в смысле, что здания поспешно разрушили. Высушенные на солнце кирпичи никто не уносил, их просто распределили вокруг. В результате получилось поле из камней и кусков стен, которое перемежалось небольшими холмиками из кирпичей, сделанных из глины.
      Йетайцы также могли бы задуматься об этих холмиках. Но у них не будет для этого времени.
      Теперь по крайней мере тысяча йетайцев плотно сгрудились на ровной местности вместе с примерно двумястами кушанами и кшатриями. Солдаты малва приближались к первой линии все еще стоящих неповрежденными зданий. Они теперь двигались более медленно, ожидая засаду. Гренадеры из кшатриев стали бросать гранаты в первые здания.
      - Теперь, - сказал Велисарий.
      Маврикий свистнул. Мгновение спустя небольшое подразделение трубачей на нижнем уровне башни начало трубить в трубы. Звук внутри каменных стен башни имел странный тембр. Но ожидающие солдаты узнали сигнал.
      Зажгли дюжины запалов. Это были быстро горящие запалы. Три секунды спустя начался кошмар.
      Разбросанные везде кучки кирпичей взорвались, когда спрятанные внутри них большие амфоры разорвались от взрывающихся веществ. Амфоры - большие сосуды с двумя ручками - проектировались, чтобы держать в них зерно. Но с таким же успехом в них мог храниться лигроин.
      Некоторые сосуды загорелись от взрывов. Кучки превратились во взметающиеся вверх шары пламени и ярости, обжигающие собравшихся вокруг них солдат.
      Большинство сосудов только разбились, выплеснув содержимое. Лигроин, который находился в них, был неразбавленным и с большим количеством добавок. Обычно одного запала было недостаточно, чтобы его зажечь. Но взрывы послали облака испарений и потоки пахучего лигроина во все стороны. Через несколько секунд большинство солдат малва, собравшихся на ровном участке, покрылись налетом этой смеси.
      Прозвучала следующая партия взрывов.
      Мины, спрятанные под обломками, были уложены у стен ближайших жилых зданий. Их за последние несколько дней сделали римские войска, работающие на складах в гавани, в кузницах и ремонтных мастерских.
      Эти мины получились грубыми. На самом деле это были ведра, наполненные взрывчатыми веществами и лежащие на боку. Некоторые - медные кастрюли, но большинство - просто амфоры, армированные железными обручами. Деревянные крышки удерживали заряды, чтобы те не вывалились.
      Эти мины проектировались для поджигательных целей. Как только заряды в основании ведер сработали, легко воспламеняющиеся материалы, смоченные разлитым лигроином, взметнулись вверх. Сотни - тысячи - горящих предметов дождем падали по всей территории перед малва, зажигая грубый лигроин, который уже смочил местность.
      Через несколько секунд сотни воинов малва превратились в человеческие факелы. Все остальные звуки исчезли в едином вопле боли.
      - Боже, - прошептал Маврикий, выглядывая через отверстие. - Боже, прости нам грехи наши.
      Через несколько секунд Велисарий отвернулся. Казалось, его лицо превратилось в камень.
      - Это должно остановить атаку, - сказал он. - Теперь они будут наступать, как улитки.
      Взгляд Маврикия все еще фокусировался на живых факелах внизу. Нельзя сказать, что он побледнел, но его лицо вытянулось. Он с шипением медленно выпустил воздух между стиснутых зубов.
      Затем быстро, резко тряхнув головой, он тоже отвернулся. И бросил взгляд на Велисария.
      - Улитки? Скорее они будут наступать с той же скоростью, как растущие корни деревьев. - Затем снова прошипел: - Боже.
      Мушкетеры стали с грохотом забираться на платформу башни, чтобы занять места у отверстий для лучников. Велисарий с Маврикием протиснулись между солдат и стали спускаться по лестнице. Оба молчали.
      По крайней мере не произносили ничего вслух, пытаясь стряхнуть с себя ужас, Велисарий разговаривал с Эйдом.
      "Именно это ты имел в виду, да?"
      Эйд понял вопрос. Его разум и разум Велисария на протяжении лет сплелись собственными корнями.
      "Да. Войны будущего на самом деле не станут цивилизованными, даже следуя Женевской конвенции. Возможно, более антисептическими в том смысле, что люди смогут убивать друг друга на расстоянии, с которого не видят лиц врагов. Но я думаю, что это делает войну еще более бесчеловечной".
      Ни человеку, ни кристаллу не показалось странным, что Эйд использовал слово "бесчеловечный" так, как использовал. Так сказать "изнутри". Не казалось странным и то, что, использовав слово, Эйд также готов отвечать за последствия. Если в слове и имелось какое-то обвинение, то оно направлялось в той же мере на кристалл, как и на использовавших лигроин людей. В конце концов ведь именно Эйд показал Велисарию мины "клеймор"* из будущего.
      ______________
      * Мина "клеймор" - противопехотная мина направленного действия.
      Вопрос о собственной человечности Эйда был решен. Великие создали Эйда и ему подобных и назвали их "люди". Но, как и всегда, это звание следовало устанавливать в борьбе. Эйд претендовал на свою человечность и человечность рода кристаллов в человеческом племени самым уверенным и самым древним способом.
      Он за нее боролся.
      Глава 35
      Деогхар.
      Осень 532 года н.э.
      Ирина саркастически рассмеялась.
      - Ну, Дададжи, как ты думаешь, что они теперь говорят? - Она оперлась правым локтем о стенку паланкина, высунулась наружу, повернула голову назад и посмотрела на слонов, которые следовали за ними. В следующем паланкине ехала керальская делегация. Вида лица Ганапати оказалось достаточно, чтобы Ирина откровенно расхохоталась.
      Холкар не потрудился повернуть голову. Он просто смотрел на приветствующие их толпы вдоль дороги и улыбался.
      - Несомненно, они понимают свою ошибку и клянутся снова заняться изучением философии.
      Глаза Ирины все еще были направлены в конец процессии, и она удивленно покачала головой.
      - Если Ганапати не закроет рот, то первый сильный порыв ветра вышвырнет его из паланкина.
      Ирина слегка вытянула шею, пытаясь получше рассмотреть слонов, которые шли по дороге за керальцами.
      - То же касается и послов Чолы. И судя по тому, что я вижу, и послов с Хайнаня. - И снова она покачала головой - на этот раз не в удивлении, а весело. - О вы, неверящие, - пробормотала она. - Вы не верили в нее.
      Ирина убрала локоть и повернулась назад в их паланкин. На мгновение глаза Ирины встретились с глазами другой женщины, которая сидела напротив нее в объятиях Холкара. Жена Дададжи улыбнулась ей. Выражение лица было робким, даже очень робким, таким, что Ирина могла смотреть на женщину только с болью.
      Ирина тут же ответила собственной улыбкой, добавив в выражение столько утешения, уверенности и подбадривания, сколько могла. Жена Дададжи практически мгновенно опустила глаза.
      "Бедная Гаутами! Она все еще в шоке. Но по крайней мере мне удалось получить от нее улыбку".
      Ирина отвела взгляд от маленькой, седой женщины, которую обнимал Холкар. Она чувствовала к ней глубокую симпатию, но знала: пристальные взгляды только заставят жену Холкара еще больше уйти в себя. Проблема была не в том, что Гаутами до сих пор страдала от каких-то симптомов после долгого пребывания в плену. На самом деле совсем наоборот. Гаутами прошла путь от жены скромного писаря в городе маратхи до рабыни в кухне малва, а затем от рабыни до жены пешвы древней Сатаваханы. Последний прыжок, как думала Ирина, принес в некотором роде больший стресс, чем первое падение. Несчастная женщина вдруг обнаружила себя на самой вершине индийской социальной лестницы.
      Когда Ирина отвернулась, то заметила еще одну колонну маратхи, приближающихся к дороге, по которой Шакунтала с триумфом следовала в Деогхар. Мягкая улыбка, которой Ирина улыбалась Гаутами, переродилась в нечто гораздо более жизнерадостное и оптимистичное - улыбку на грани почти чистой дикости.
      Слово "колонна" на самом деле не совсем подходило. "Разношерстная орда" лучше отражало реальность. Впереди, крича и гикая, следовали примерно две дюжины молодых мужчин. Пять из них сидели на лошадях, и они то выезжали вперед, то возвращались назад - самоназначенная "кавалерия" какой-то деревни, которая их снарядила. Остальные маршировали - лучше сказать изображали подобие атаки - пешком. У всех имелось оружие, хотя в большинстве случаев оно все еще несло на себе следы недавних превращений. По большей части маратхи вооружились мотыгами, которые местный кузнец превратил в подобие боевых топоров. Но Ирина тут и там заметила несколько настоящих копий и мечей.
      За неугомонными и буйными молодыми людьми шли другие, более взрослые. Они тоже несли оружие порой самое неожиданное. Часть из них, которые сидели на лошадях, даже надели доспехи и держали у седел хорошо сделанные луки и мечи. Эти в той деревне сходили за кшатриев, а деревня явно находилась где-то в вулканической местности Великой Страны. За ними, маршируя более медленно, шло, возможно, двести или триста человек. Женщины, дети, старики, больные и калеки, священники - Ирина не сомневалась ни на мгновение, что толпа включает всех жителей деревни, которые могли передвигаться на своих ногах.
      Колонна достигла дороги и стала смешиваться с толпой по обеим сторонам, вытянувшейся насколько могли видеть глаза. Ирина не стала снова оглядываться назад, но знала: многие из этих людей, после того как пройдет процессия Шакунталы, присоединятся к огромной толпе, которая последует за императрицей в Деогхар. Греческая дама благородного происхождения даже прекратила оценивать их количество.
      "Я не представляла, что в Великой Стране столько людей. Она кажется такой голой местностью".
      Дададжи, вероятно, почувствовал какие-то из ее мыслей.
      - Нас много, да? - заметил он. Холкар покрутил головой, оценивая происходящее вокруг. - Я сам не осознавал. И не думаю, что кто-то осознавал. И это тоже придаст им смелости, когда они отправятся назад в свои деревни.
      Внезапный крик донесся из толпы впереди. Мгновение спустя процессия остановилась. Дададжи перегнулся через боковую сторону паланкина и посмотрел вперед.
      - Она снова произносит речь, - Холкар покачал головой и улыбнулся. Если она будет так продолжать...
      Громкий рев потопил его слова. Затем, подобно волне, рев прокатился по толпе, которая стояла вдоль дороги. Через секунды, когда люди рядом с паланкином присоединились, шум стал оглушительным. Большинство из этих людей просто не могли слышать слов Шакунталы, но это не имело никакого значения. Они знали, что она сказала.
      На протяжении дней, когда ее экспедиция в Деогхар двигалась через южную Махараштру, императрица Андхры повторяла одну простую, короткую, сжатую речь. К этому времени все маратхи в радиусе дня пути верхом - быстро, галопом - знали ее содержание:
      - Андхра - невеста Махараштры. Моя армия - это мое приданое. Мой муж сломит хребет малва. Мои сыновья перемелят кости малва.
      Это даже больше не была речь. Просто песня, все слова которой наизусть знали и повторяли тысячи - десятки тысяч - маратхи, которые не слышали лично выступлений императрицы. Они - и многие другие. Великая Страна на протяжении столетий служила раем людям, которые бежали от тирании и гнета. Маратхи, как народ, считались дворняжками, полукровками, нечистым результатом связей предшествующих поколений, которые нашли убежище в горах и на неплодородных почвах Махараштры. Новые беженцы, которые вливались потоком после того, как малва начали свое покорение Индии, просто продолжили процесс. Многие из голосов, поющие слова Шакунталы, делали это не на языке маратхи, а на дюжинах других языков Индии.
      Рев стих. Процессия опять тронулась в путь. Ирина вопросительно посмотрела на Холкара.
      - Что ты говорил, Дададжи?
      Пешва покачал головой, все еще улыбаясь.
      - Если она станет продолжать в том же духе, то охрипнет к тому времени, как доберется до, Деогхара и совсем не сможет сделать предложение Рао. - Его улыбка стала шире, почти озорной. - Знаешь, он ведь до сих пор не сказал "да"? А его едва ли назовешь человеком, на которого можно давить и запугивать, даже она не сможет.
      Ирина улыбнулась в ответ.
      - Но мне не кажется, что ты сильно беспокоишься. Боже праведный! А что если он скажет "нет"? Ужас!
      Холкар не ответил словами. Выражения его лица было достаточно.
      Ирина рассмеялась.
      - Тебе следует служить моделью скульпторам, Дададжи - в следующий раз, когда нам потребуется слепить Будду.
      Холкар покрепче прижал к себе жену.
      - Я это повторяю Гаутами, - он рассмеялся. - Упрямая женщина! Она настаивает на отрицании моей святости. - Конечно настаиваю, - тут же последовал ответ. Ирина чуть не сделала резкий вдох, увидев глаза женщины. Все еще робкие, все еще наполовину опущенные, но - да! Блестят!
      - Какой же святой храпит? - спросила Гаутами. "Боже - она пошутила!"
      - Девушка сошла с ума, Малоджи, - проворчал Рао, гневно глядя вниз на слона, вышагивающего первым в огромной и странной процессии, которая почти достигла огромных ворот в южной стене Деогхара. С места наверху этой стены Рао мог четко видеть Шакунталу. Императрица ехала в одиночестве на первом слоне и стояла абсолютно прямо во всех императорских регалиях.
      - Посмотри! - закричал он, показывая обвинительным перстом. - У нее в паланкине даже нет телохранителя!
      Малоджи спокойно изучил армию крестьян маратхи, вооруженных пиками, которые шли по обеим сторонам, сразу же за крепкими рядами кушанов, маршировавшими рядом с императрицей. Его взгляд переместился на чернокожих солдат, украшенных страусиными перьями, которые шли позади слона.
      Затем Малоджи неторопливо изучил различные воинские подразделения, которые двигались по всему ландшафту к югу от окруженного стенами города, напряженно приглядываясь, нет ли где врагов из малва. Он узнал войска из Чолы и Кералы, но не мог точно определить, откуда остальные. В целом их, возможно, набиралось три тысячи, подумал он. Однако было трудно оценить точно, из-за большой толпы маратхи, которые, казалось, заполняли всю местность.
      Рао стал стучать по верху стены ладонями.
      - О чем думает Кунгас? - спросил он.
      Малоджи отвернулся от процессии и удовлетворенно вздохнул.
      - Я никогда не осознавал, как в этом мире много наций, - пробормотал он. Затем, бросив взгляд на раздраженного человека рядом, рассмеялся. Расслабься, Рао! - Малоджи снова рассмеялся. - Я на самом деле не думаю, что ей угрожает какая-либо опасность от армии Подлого.
      Теперь Малоджи рассмеялся открыто и показал головой назад, на север.
      - Ха! Все войска Подлого окружают его лагерь, в то время как он сам дрожит в своем шатре. Подлый явно чувствует, что сегодня осаждают его.
      Рао все еще шлепал ладонями по стене. Малоджи фыркнул.
      - Прекрати это, старый друг! - Он прогнулся вперед и прижал руки Рао к камням. - Ты ведешь себя глупо и сам это знаешь. Только сегодня утром из Бхаруча пришел еще один отчет. Все большее количество войск малва вваливается в город, в поисках убежища. Полные гарнизоны, довольно часто из маленьких городков. Вся земля бурлит от восстания. Великая Страна начинает кипеть. Нет ни одного шанса в мире, что малва ударят по императрице. Не сегодня, это точно.
      Рао уставился на него. Мгновение пытался вырвать руки из-под рук Малоджи. Но в этом усилии не было особой уверенности.
      - Она все равно сумасшедшая, - пробормотал он упрямо. - Весь этот ее план сумасшедший. Это... это... - Рао вдохнул воздух. - Она наносит угрозу своей чистоте - ее священной родословной - просто ради государственных интересов. - На мгновение вернулся обычный ум Рао.
      - Признаю, это великолепный удар, с точки зрения привлечения союзничества маратхи. - Но через мгновение ум унесло ветром, и Рао скова нахмурился - Но это все равно...
      - Прекрати! - приказал Малоджи.
      Внезапно, почти злобно он схватил Рао за запястья и оттащил его от стены.
      Рао удивился и встретился с взглядом Малоджи. Малоджи покачал головой.
      - Ты ни во что это не веришь, Рао. Ты просто боишься, и это все. Боишься, что твои слова - правда. Боишься, что девушка, которая приезжает к тебе сегодня, - это не та девушка, которую ты страстно желал, а просто императрица, ведущая войну.
      Через мгновение Рао опустил глаза. Он ничего не сказал. Не было необходимости в словах. Малоджи улыбнулся.
      - Так я и думал.
      Он освободил запястья Рао, только чтобы схватить его за плечи и повернуть к лестнице, которая вела вниз в город. Они уже слышали, как открываются огромные ворота.
      - Иди, иди! Вы двое давно не разговаривали друг с другом. - Он стал толкать Рао впереди себя. Величайший танцор Махараштры волочил ноги.
      - И позволь мне кое-что предложить, - Малоджи рассмеялся сдавленным смешком. - Думаю, тебе пора прекратить думать о ней, как о "девочке".
      Теперь они остались одни. Даже Кунгас вышел из комнаты, спокойный, зная, что его императрица находится с человеком, который среди прочего является одним из величайших в Индии наемных убийц. Рао уставился на Шакунталу. Прошло три года с тех пор, как он в последний раз ее видел. И тогда только на два часа.
      - Ты изменилась, - сказал он. - Сильно.
      Шакунтала начала отводить глаза, но потом уверенно на него посмотрела.
      - Как? - спросила она, распрямив спину. Обычно Шакунтала держалась очень прямо, поэтому всегда выглядела выше, чем на самом деле. Теперь она стояла, как императрица. В ее черных глазах блестела та же императорская аура.
      Рао покачал головой. Это было медленное движение человека в полубессознательном состоянии, который пытался соединить реальность и видение.
      - Ты кажешься... значительно старше. Значительно... - он махнул рукой. Жест, как и качание головой, получился неопределенным и робким. Он вдохнул воздух. - Ты была красивой девочкой. Теперь ты гораздо красивее, теперь, когда ты стала женщиной. Не понимаю, как такое возможно.
      В глазах Шакунталы появился намек на влагу. Но единственным выражением на лице оставалась хитрая улыбка.
      - Ты не сильно изменился, Рао. Если не считать, что в твоей бороде появились седые волоски.
      Рао стоял так же прямо, как императрица. И сказал резко:
      - Это - только одна из причин...
      - Замолчи.
      Рот Рао захлопнулся. Он никогда раньше не слышал, чтобы Шакунтала так разговаривала. Пантера Махараштры был поражен так же, как все изнеженные и избалованные послы из брахманов, которых тоже заставил замолчать этот древний голос великой Сатаваханы.
      Когда Шакунтала продолжила, говорила она холодным и повелительным тоном.
      - Я не желаю ничего слушать про твой возраст. Что с того? Для меня он никогда не имел значения. Он не имел для меня значения, когда я была девочкой и меня в плену держали малва. И теперь он для меня не имеет значения, когда я - императрица Андхры.
      Она фыркнула.
      - И значит даже меньше! Ни один неопытный молодой муж долго не продержался бы против малва, поэтому я все равно достаточно скоро стала бы вдовой.