Она покачала головой и улыбнулась.
      - Что тебя так веселит? - спросил Кунгас.
      - Просто вспомнила нашу первую встречу. Мне казалось, что ты очень уродлив.
      Его губы слегка пошевелились - это движение служило Кунгасу улыбкой.
      - Но, надеюсь, больше так не думаешь?
      Она не ответила. Но Кунгас не упустил легкое подергивание ее рук. Словно она тоже хотела гладить и ласкать. Ирина откашлялась.
      - Есть новости. Новости, касающиеся семьи Дададжи. Мои люди обнаружили местонахождение его сына. Место, где он был, мне следует сказать. Похоже, несколько месяцев назад сын Дададжи вместе с группой рабов убежал с плантации своего хозяина в Восточной Индии. Очевидно, он был предводителем. А потом, судя по отчету, присоединился к одной из банд мятежников в лесу.
      Кунгас хлопнул в ладоши. На мгновение маска исчезла. Его лицо светилось чистой радостью.
      - Как здорово! Дададжи будет в экстазе!
      Ирина предупреждающе подняла руку.
      - Ему угрожает серьезная опасность, Кунгас, и я ничего не могу сделать, чтобы помочь ему. Малва направляют войска в леса, поскольку наконец поняли, что больше не могут отмахиваться от мятежников, как от обычной шайки разбойников.
      Кунгас пожал плечами.
      - И что? Парень умрет с оружием в руке, борясь с асурами, которые опустошают его родину. Это в худшем случае. Ты думаешь, это разорвет сердце Дададжи? Ты на самом деле его не понимаешь, Ирина. Под внешностью мягкого ученого скрывается человек Великой Страны. Он проведет погребальные обряды, будет плакать - в то время, как его сердце поет от радости.
      Ирина уставилась на него. Вначале скептически. Затем кивнула и положилась на его мнение (а ей нравилось полагаться на его мнение.)
      - Это не все, - добавила она. - И это больше, чем новость. - Она сделала глубокий вдох. - Мои шпионы также нашли его жену. Она - рабыня в кухне господина благородного происхождения, прямо в Каушамби. Следуя моим указаниям, они решили, что ее можно выкрасть. В столице малва господа благородного происхождения не очень сурово охраняют свои особняки, - она фыркнула и усмехнулась.
      Глаза Кунгаса округлились. У другого человека они фактически вылезли бы из орбит. Ирина рассмеялась.
      - О, да. Она здесь, Кунгас. В Сурате. - Гречанка кивнула на дверь. - На самом деле в этом доме. Мой человек держит ее внизу, в гостиной.
      Теперь даже легендарный самоконтроль Кунгаса ломался.
      - Здесь? - Он глубоко вздохнул, уставился на дверь и приподнялся, словно готовясь сорваться с места. - Мы должны немедленно отвести ее к Дададжи! Он будет так...
      - Прекрати!
      Кунгас пошатнулся и остановился. Мгновение он хмурился, глядя на Ирину в непонимании. Затем, когда пришло понимание, выражение его лица изменилось. Или он, по крайней мере, решил, что все понял.
      - Ее изуродовали, - заявил он. - Возможно, обесчестили. Ты боишься, что Дададжи...
      Ирина издала удивленный смешок.
      - Нет. Нет. - Она успокаивающе улыбнулась. - С ней все в порядке, Кунгас, по отчету моего агента. Конечно, она очень устала. Он сказал, что она заснула через несколько секунд после того, как оказалась на диване. Путешествие было долгим и утомительным, а жизнь раба - сплошная тяжелая работа. Но она в порядке. Что касается другого...
      Ирина помахала рукой, словно успокаивая беспокойного ребенка.
      - Мой шпион говорит, что ее никто не насиловал, даже ее хозяин. Знаешь ли, она - не молоденькая девушка. Она одного возраста с Дададжи.
      Ирина отвернулась, ее челюсти сжались.
      - Когда после покорения Андхры появилось столько молодых рабынь, которых можно насиловать, пожилых просто бьют, пока они не станут покорными. - Ее следующие слова были холодными, наполненными горечью столетий. Греческих женщин тоже насиловали, достаточно часто. И они слушали греческих мужчин и греческих поэтов, которые хвастались троянскими женщинами. - Даже Дададжи не станет считать это осквернением.
      - Тогда почему бы сразу не позвать Дададжи? - резко спросил Кунгас.
      Ирина сделала глубокий вдох и покачала головой.
      - Как такой умный человек может быть таким глупым? - Кунгасу потребовалась секунда, может две, чтобы наконец понять причину ее беспокойства.
      - А... - он мгновение смотрел в окно. - Понятно.
      Кунгас посмотрел вниз на свои руки и широко развел пальцы.
      - Сегодня вечером императрица созывает совет. Она говорит, что окончательно решит, какое брачное предложение принять.
      Пальцы сложились в кулаки. Кунгас посмотрел вверх на Ирину.
      - Тогда ты впервые объявишь свое мнение. И ты не хочешь, чтобы Дададжи воздержался от отстаивания своего, потому что считает себя твоим должником.
      Она кивнула. Кунгас усмехнулся.
      - Я никогда не мог представить, что у лучшей римской шпионки такой суровый кодекс чести.
      Ирина саркастически посмотрела на него.
      - Не хочу лишать тебя иллюзий, Кунгас. Я делаю это не из чести, а из простой... - она замолчала. Когда заговорила снова, то едкий сарказм ушел из ее голоса. - В некоторой степени да. В некоторой. - Она вздохнула. - Дададжи трудно манипулировать даже мне. Это все равно, что интриговать против святого.
      Ирина подняла руку и вытерла лицо. Вернулась начальница шпионской сети.
      - Но это все равно не главная причина. Дело это государственное. Какое бы решение ни приняла императрица, оно будет неизменяемым. Ты знаешь Шакунталу, Кунгас. Она, как я думаю, такая же умная, как Юстиниан.
      Ирина засмеялась резко.
      - У нее определенно сила воли Феодоры. - Затем, качая головой, она добавила: - Но она все еще девочка во многих смыслах. Если она обнаружит в будущем, что один из ее ближайших советников - он ей, как отец, и ты это знаешь - не дал совет по такому критическому вопросу... - Качание головой стало яростным. - Нет, нет, нет. Подобное потрясет ее уверенность в себе до самых корней. А это мы не можем позволить. Она может принять неправильное решение. Правители часто так делают. Но ее уверенность никогда не должна покачнуться - или все будет потеряно.
      Кунгас смотрел на нее, склонив голову набок.
      - Я тебе когда-нибудь говорил, что ты - очень умная женщина?
      - Несколько раз, - ответила Ирина и улыбнулась. Она сама склонила голову набок и вопросительно посмотрела в его веселые глаза. - Ты все равно все еще не спросил, - тихо сказала она. - Какое у меня мнение. Странно, но мы никогда не обсуждали этот вопрос.
      Кунгас развел руками.
      - Почему это странно? Я знаю твое мнение, точно так же, как ты знаешь мое.
      Он опустил руки и поднял плечи.
      - Это очевидно. У меня даже есть надежда, что после того, как мы объясним нашу точку зрения, то убедим и Дададжи.
      Ирина фыркнула. Кунгас улыбнулся, но покачал головой.
      - Думаю, ты слишком скептически настроена. - Широкие тяжелые плечи расправились. - Но мы вскоре узнаем.
      Он начал двигаться к двери.
      - Я думаю, Ирина, будет лучше, если ты выступишь первой.
      - Согласна. Удар получается сильнее, если приходит из неожиданного источника. Конечно, ты выступишь тоже, в нужное время.
      Он не потрудился ответить. Не было необходимости. Мгновение, не произнося ни слова, мужчина и женщина в комнате вместе наслаждались пониманием этого.
      Кунгас подошел к двери. Но Ирина заговорила до того, как он ее открыл.
      - Кунгас. - Он повернул голову. Ирина показала на письменный стол. - Ты теперь можешь читать. Достаточно хорошо на кушанском, и твой греческий становится приемлемым. Пишешь ты пока еще плохо, но это только вопрос практики.
      Его глаза устремились на стол и задержались там на мгновение. Затем закрылись.
      - Почему, Кунгас? - спросила она. Ее голос был ровным, но окрашенным беспокойством. И, да, каким-то количеством боли и злости. - Моя постель всегда открыта для тебя. Но ты ни разу не пришел. Ни разу, за недели после битвы.
      Кунгас открыл глаза. Когда он посмотрел на Ирину, глядел он спокойно. Спокойно и уверенно.
      - Пока нет.
      Взгляд Ирины не был таким спокойным.
      - Я не девственница, Кунгас, - сказала она. Возможно, со злобой или просто просяще.
      Маска на лице Кунгаса сломалась. Ирина сдержала глубокий вздох. Она никогда не видела, чтобы Кунгас по-настоящему улыбался.
      - Я и не думал, что ты девственница! - выпалил он. Потом опустил голову и потряс ею, как бык. - Шокирующая новость. Она меня ужасно расстроила. Ты не поверишь, как я огорчен и разочарован! О, что мне делать?
      Несмотря на сильное напряжение, Ирина не могла сдержать смех. Кунгас поднял голову, все еще улыбаясь.
      Но в ее глазах оставался вопрос. Кунгас сделал несколько шагов вперед, протянул руку и привлек ее голову к своему плечу.
      - Я должен вначале сделать это, Ирина, - тихо сказал он, поглаживая ее волосы. - Я не могу... - он замолчал, подыскивая слова. - Я не могу заниматься своими нуждами, пока нужды императрицы все еще остаются неудовлетворенными. Теперь я уже слишком долго ее охранял. А эта борьба, как я думаю, для нее самая отчаянная. Я должен проследить, чтобы она в безопасности прошла сквозь нее.
      Ирина почувствовала, как его грудь легко вздымается от мягкого смеха.
      - Называй это моей дхармой, если хочешь.
      Ирина кивнула, ее голова все еще лежала на плече у Кунгаса. Она протянула руку и погладила его шею сзади. Нежные пальцы плясали на его крепких мышцах.
      - Я понимаю, - прошептала Ирина. - Пока я понимаю. - Она один раз рассмеялась сама, очень тихо. - Но мне может снова потребоваться успокоение, учти. Если это будет и дальше продолжаться.
      Ирина знала, что Кунгас улыбается.
      - Недолго, я думаю, - услышала она его слова. - Знаешь ли, девушка она решительная.
      Ирина вздохнула и прекратила гладить шею Кунгаса. Мгновение спустя она крепко положила руки ему на грудь, отодвигая его от себя.
      - Да, - прошептала она. - Она определенно решительная. - Теперь Ирина оттолкнула его.
      - Тогда иди. Я увижу тебя сегодня вечером на совещании. - Он церемонно поклонился.
      - Приготовься сражаться, Ирина Макремболитисса. Дракон индийских предрассудков ждет твоего римского копья.
      Веселье вернулось с полной силой.
      - Какая смехотворная метафора! Тебе пора снова заняться чтением, глупый варвар!
      Глава 25
      Был поздний вечер, когда Ирина заговорила. Совещание продолжалось уже несколько часов.
      Ирина вытянула шею, поворачивая голову в одну и другую сторону. Внешне это казалось жестом человека, который просто потягивается, чтобы оставаться внимательным во время долгого, очень долгого совещания советников императрицы.
      На самом деле она пыталась не улыбнуться образу, который возник у нее в сознании.
      "Это не "совещание". Это - улыбка, убирайся, убирайся! - чертов проклятый аукцион".
      Ее глаза остановились на императрице. Шакунтала сидела напряженно с прямой спиной на подушке, положенной на трон. Сам трон был широким и низким. В позе лотоса, с руками по бокам Шакунтала напоминала Ирине статую богини на алтаре. Девушка поддерживала эту позу и суровое выражение лица на протяжении всего совещания - казалось, совсем без усилий. Как знала Ирина, эта самодисциплина была одним из многих подарков девочке Рагуната Рао.
      Ирина легко покачала головой.
      "Прекрати думать о ней, как о "девочке". Теперь это женщина. Да, ей не больше двадцати, и она все еще девственница. Но тем не менее женщина".
      За долгие месяцы - теперь уже почти год - с тех пор, как Ирина приехала в Индию, она очень полюбила Шакунталу. В частной жизни повелительное, императорское поведение Шакунталы превращалось в нечто совсем другое. Все равно оставались железная воля и уверенность в себе, которые посрамили бы слона. Но также присутствовали и юмор, и быстрый ум, и добродушное подшучивание, и готовность слушать, и принятие человеческих слабостей. И это тоже было наследство от Рагуната Рао.
      Ни один из многих советников Шакунталы ни на мгновение не сомневался, что императрица, если посчитает необходимым, может приказать казнить тысячи человек, даже не моргнув глазом. Но ни один из этих советников ни на мгновение не колебался, высказывая свое мнение. И это тоже было наследством от Рао.
      Теперь глаза Ирины остановились на большой группе мужчин, сидящих перед императрицей на собственных плюшевых подушках, которые лежали на покрытом ковром полу.
      Они были участниками аукциона.
      Здесь собрались послы из всех королевств Индии, все еще независимых от малва. Был представлен Тамрапарни, огромный остров к югу от Индии, который иногда называли Цейлон. И за последние две недели также прибыли полномочные представители из всех королевств индийского мира. Большинство этих послов привели с собой солдат, чтобы доказать искренность своих предложений. Подразделения из Чолы и с Тамрапарни оказались достаточно крупными. Сурат был набит, как ящик, солдаты размещались практически везде.
      Они появились или путем, по которому шла контрабанда, украдкой прорвавшись сквозь блокаду побережья, или, гораздо чаще, добрались пешком по суше через Кералу. Керала, которой правил дедушка Шакунталы, тоже была представлена, несмотря на предательское попустительство в прошлом году, когда малва устроили заговор против императрицы и подослали к ней наемных убийц. Шакунтала практически заставила представителя Кералы Ганапати унижаться и пресмыкаться. Но в конце она разрешила Керале присоединиться к аукциону.
      Ирина до последних нескольких недель полностью не понимала истинные объемы индийского мира. Она всегда думала, что индуизм и его буддийское ответвление - это религии Индии. Но, как и христианство, эти религии за столетия широко распространились, а вместе с ними распространилась и культура.
      Там были представители Чампы, и Хайнаня, и Лангкави, и Тарумы, и многих других стран. Лица этих послов несли отпечатки рас Юго-Восточной Азии и ее великих архипелагов, но под кожей они оставались детьми Индии - в том, что имело значение. Нации, зачатые индийскими миссионерами, вскормленные индийскими обычаями, выращенные индийской торговлей и воспитанные на санскрите или одном из производных языков.
      Даже Китай был представлен буддийским монахом, которого послало одно из великих королевств той далекой земли. Он, в отличие от остальных, не приехал бороться за руку Шакунталы. Он просто приехал посмотреть. Но люди - по крайней мере, королевские послы - не путешествуют через море просто, чтобы посмотреть на камень. Они приезжают, чтобы изучить комету.
      Восстание Шакунталы потрясло малва. Самая могущественная в мире империя все еще стояла на ногах и все еще ревела в ярости. Но она ввязалась в смертельную схватку с противниками с таинственного Запада - врагами, которые оказались более значительными, чем представлял индуистский мир. А теперь, поднимаясь из каменистой почвы Великой Страны, восстание Шакунталы молотом било по коленям гиганта. Если эти колени когда-то сломаются...
      Независимые королевства индуистского мира наконец отбросили колебания. Они все еще боялись малва, приходя в оцепенение от чудовища, но Шакунтала показала, что зверя можно ранить. Пустить кровь. Возможно, не сломить. Это еще нужно посмотреть. Но даже колеблющиеся, робкие, капризные королевства Южной Индии и Юго-Восточной Азии наконец поняли правду.
      Вернулась Андхра. Великая Сатавахана, самая благородная династия в их мире, все еще жива. Эта империя и эта династия закрывали щитом Южную Индию и индийские земли за ней на протяжении столетий. Возможно, она все еще способна это делать.
      Все они прибыли, и все они боролись за династический брак. И борьба получалась яростной. На протяжении недель перед совещанием хитрый пешва Дададжи Холкар сравнивал одно предложение с другим, ставя сопутствующие условия против ограничений, пока не осталось ничего, кроме твердых предложений союзничества. На самом совещании, на протяжении многих часов, Дададжи превратил эти твердые предложения в бруски железа.
      Ирина сдержала улыбку. Дададжи Холкар, низкорожденный сын оскверненной Махараштры, перехитрил и обыграл послов более искусной тактикой, добился преимуществ искусными маневрами во время переговоров с самыми опытными дипломатами индуистского мира из касты брахманов. Если бы кому-то из них сейчас сказали, что сам Дададжи - только представитель низкой касты вайшиев, а на самом деле - просто шудра в любой индийской стране за исключением Великой Страны - они были бы шокированы от макушек своих аристократических голов до подошв своих чистых брахманских ног. Конечно, они также расстроились бы при мысли об осквернении, которому подвергались на протяжении многих часов частных бесед с этим человеком. Однако по большей части они просто поразились бы.
      - Это невозможно! Он - один из самых образованных людей в Индии! Ученый, так же как и государственный деятель!
      Ирина могла представить, как бы они недоверчиво восклицали:
      - Это невозможно! Он же - пешва Андхры! Как могла великая Сатавахана самые чистые в Индии кшатрии - быть обманута таким человеком? Невозможно!
      Старания Ирины сдержать веселье трансформировалась в нечто более мрачное. Что-то холодное и расчетливое и - в своем роде - полностью безжалостное. Она тоже могла быть палачом.
      При виде дипломатов из брахманов, сидящих перед императрицей, глаза Ирины засверкали.
      "Я покажу вам, что возможно. Дураки!"
      Пришло время. Послы представили свои предложения. Дададжи суммировал ситуацию. Оставалось только принять решение императрице.
      Ирина не смогла бы объяснить маленькие движения головой и руками, и глазами, которые привлекли внимание Шакунталы. Не могла и сама молодая императрица. Но две женщины провели много часов во время частных и официальных бесед. Ирина знала, как подать сигнал императрице, точно так же, как императрица понимала, как интерпретировать эти сигналы.
      Голова Шакунталы повернулась к Ирине. Вероятно, большинству наблюдателей глаза императрицы казались яркими, как и всегда. Но Ирина чувствовала тупое смирение в этом императорском взгляде.
      - Я хотела бы послушать римского посла, - заявила Шакунтала.
      Как и всегда во время официальных мероприятий, голос императрицы поражал. Да, юный, по тембру. Но только что выточенный клинок - это все равно меч.
      Среди дипломатов начал подниматься легкий шум. Глаза Шакунталы резко вернулись к ним.
      - Я слышу возражения? - спросила она. - Среди вас есть кто-то, желающий высказаться?
      Шепот прекратился. Глаза Шакунталы напоминали железные ядра. Ее часто называли Черноглазой Жемчужиной Сатаваханы. Черный, несмотря на всю свою красоту, может быть ужасающим цветом.
      Черное железо ударило по глине.
      - Вы посмеете возражать? - прошипела она. - Вы? - Статуя шевельнулась, слегка. Богиня легким движением руки отмахнулась от насекомых.
      - После того как малва покорили Андхру и вывесили мешок из кожи моего отца, как трофей Шандагупты, что вы сделали?
      Статуя презрительно ухмыльнулась.
      - Вы дрожали и выли, и скулили, и пытались спрятаться в своих дворцах. - Заговорила богиня. - Рим - только Рим - не стал съеживаться перед зверем.
      Следующие слова Шакунтала произнесла сквозь стиснутые зубы.
      - Не сомневайтесь в одном, вы, дипломаты. Если малва падут, то копье, которое положит это чудовище, будут держать римские руки. Не наши. Одни мы не сможем сделать это - даже если мы все объединимся. Наша задача - защищать Деканское плоскогорье и делать все возможное, чтобы изувечить зверя.
      Дипломаты склонили головы. Эти брахманы, несмотря на все свое образование, оставались ограниченными людьми, поглощенными собой в такой степени, что Ирина, привыкшая к римскому космополитизму, часто находила это поразительным. Но даже они к этому времени знали имя Велисария. Странное имя, иноземное, но тем не менее легендарное. Даже в Южной Индии, даже в Юго-Восточной Азии слышали про Анату. И Нехар Малку, где Велисарий утопил войска малва.
      Шакунтала не сводила взгляда со склоненных голов, не смягчаясь целую минуту. Черное железо так же тяжело, как и крепко. На протяжении этой долгой минуты, пока индийские дипломаты трусили, и прятали головы, Ирина через океан отправила ментальное послание одному человеку. Конечно, он не получит его, но она знала, что он бы получил наслаждение от ее каприза. Этот человек провел с ней много часов в Константинополе, скорее дней, советуя Ирине, как лучше выполнить полученное ею великое задание. Объясняя женщине настоящего будущее, помощи в создании которого он от нее хотел.
      "Ну, Велисарий, ты хотел свою войну на полуострове*. Верю, ты ее получил. И если у нас нет Веллингтона и Торрес Ведрас, у нас есть кое-что не менее хорошее. У нас есть Рао и горные форты Великой Страны, и..."**
      ______________
      * Война на полуострове - война на Пиренейском полуострове 1808-1814 гг.
      ** Торрес Ведрас - город в Центральной Португалии. Во время войны на Пиренейском полуострове Веллингтон построил рядом свою знаменитую защитную систему (линии Торрес Ведрас) и с успехом защитил Лиссабон от французов.
      Ее взгляд упал на твердое, суровое, дикое лицо.
      "...и у нас также есть мой мужчина. Мой".
      Ирина получила успокоение от этой собственнической мысли и трансформировала мягкость в твердую цель.
      - Говори, посол из Рима, - приказала Шакунтала.
      Ирина встала со стула и шагнула в центр большой комнаты. Дюжины глаз зафиксировались на ней.
      Она научилась этому у Феодоры. Римская императрица-регентша тоже учила Ирину перед тем, как она отправилась в Индию. Она объясняла начальнице шпионской сети, которая привыкла работать в тени, как действовать при дневном свете.
      - Если нужно советовать и выносить суждения, всегда делай это сидя, говорила ей Феодора. - Но всегда вставай, если на самом деле хочешь убедить и склонить к своей точке зрения.
      Ирина, в своем стиле, начала с юмора.
      - Посмотрите на эти одежды, люди Индии, - она взялась за тяжелый рукав. - Нелепые и противоречащие здравому смыслу, не так ли? Почти орудие пыток в этой жаркой стране.
      Появилось много улыбок. Ирина тоже улыбнулась.
      - Один раз мне посоветовали заменить их на сари. - Она почувствовала искривление знакомых губ, хотя и не поворачивала головы. - Но я отмахнулась от совета. Почему? Потому что, хотя одежды и нелепы, то, что они представляют, - нет.
      Ирина медленно обвела взглядом толпу. Улыбка исчезла. Ее лицо стало серьезным.
      - Они представляют сам Рим. Рим - и его тысячу лет. - Молчание. И снова она медленно обвела взглядом помещение.
      - Тысячу лет, - повторила Ирина. - Какая-нибудь индийская династия может похвастаться таким сроком жизни?
      Молчание. Ирина в очередной раз обвела взглядом комнату.
      - Величайшая империя в истории Индии, империя династии Маурьев, правила только полтора столетия. Гупты - не более двух. - Она кивнула на Шакунталу. - Андхра больше, но даже Андхра не может претендовать на половину того, что имеет Рим.
      Ее суровое лицо смягчилось, слегка. И снова Ирина кивнула императрице. Кивок был почти поклоном.
      - Хотя, если Бог даст, в грядущие столетия Андхра сможет соответствовать достижениям Рима.
      Вернулась суровость.
      - Тысяча лет. Подумайте об этом, благородные господа Индии. А затем спросите себя: как это было сделано?
      И снова Ирина улыбнулась и снова дернула за тяжелый рукав.
      - Это было сделано такими одеждами. Тяжелыми, неуместными, неподходящими одеждами. В этих одеждах заключается секрет.
      Ирина сделала паузу и ждала. Теперь она получила их полное внимание. Она воспользовалась временем, пока ждала, и послала еще одно капризное, ментальное послание через океан. Ирина поблагодарила суровую, холодную императрицу по имени Феодора, которая родилась в нищете на улицах Александрии, за то, что та научила греческую даму благородного происхождения, как быть великолепной и величественной.
      - Секрет вот в чем. Это одежды Рима. Но они не римские. Это одежда гуннов, которые мы приняли, как свои.
      Поднялся шепот.
      - Гуннов? Грязных, варварских гуннов?
      - Да. Одежда гуннов. Мы приняли их и мы взяли у гуннов штаны, когда наши солдаты стали кавалеристами. Точно так же, как мы взяли у ариев доспехи, оружие и тактику персидских конников. Точно так же, как мы взяли у карфагенян - восемьсот лет назад - секреты морского боя. Точно так же, как мы брали столетие за столетием мудрость Греции и делали ее собственной. Точно так же, как мы приняли послание Христа в Палестине. Точно также, как мы взяли все, что нам требовалось - и отбросили все, что должны были, чтобы Рим выстоял.
      Она показала пальцем на север.
      - Малва называют нас дворняжками или полукровками и хвастаются своей собственной чистотой. Пусть будет так. Рим отмахивается от названия, как слон от мухи. Или...
      Ирина улыбнулась. Или, возможно, оскалила зубы.
      - Скажем лучше: Рим проглатывает это название. Точно так же, как огромный, полудикий, косматый мастиф-полукровка, рожденный на улице от волка, справляется с чистокровным, ухоженным домашним животным.
      По комнате пробежал смешок. Ирина подождала, пока веселье не прошло. Теперь она показала на Шакунталу.
      - Императрица сказала - и сказала правильно, - что если зверь по имени малва падет, то рука, которая держит копье, будет римской. Я могу дать имя этой руке. Это Велисарий.
      Ирина сделала паузу, позволив имени эхом прокатиться по комнате.
      - Велисарий. Славное имя для Рима. Ужасное для малва. Но в конце концов это просто имя. Просто как это - только материя, - она потрогала пальцами рукав. - Поэтому вы должны спросить себя - почему имя несет такой вес? Откуда оно?
      Он в пожала плечами.
      - Во-первых, это фракийское имя, которое дали старшему сыну мелкого господина благородного происхождения в одной из римских сельскохозяйственных провинций. Если сказать по правде, не прошло даже трех поколений после того, как его предки были крестьянами.
      Ирина холодно уставилась на толпу.
      - Тем не менее этот крестьянин разбивал армии. Армии, гораздо более могущественные, чем те, которым вы способны противостоять. И почему это так, благородные господа Индии?
      Ее смешок был таким же холодным, как глаза.
      - Я скажу вам, почему. Потому что у Велисария есть душа, так же как и имя. И какая бы ни была плоть, которая сделала этого человека, или родословная, которая дала имя, душа выковалась на той великой наковальне, которую история назвала Рим.
      Она широко развела и подняла руки в тяжелых рукавах.
      - Точно так же как и я, гречанка благородного происхождения, одетая в одежды гуннов, была выкована на той же наковальне.
      Ирина теперь чувствовала, как Феодора течет сквозь нее, подобно горячему огню по венам. Феодора и Антонина, и все женщины, которые рожали Рим, столетие за столетием, вплоть до волчицы, которая выкормила Ромула и Рема.
      Она повернулась к Шакунтале.
      - Ты, императрица Андхры, спросила моего совета относительно вступления в брак. Я - римлянка и могу дать тебе только римский совет. У моей подруги Феодоры, которая сегодня правит в Риме, есть любимая поговорка. Не топчи старых друзей, стремясь получить новых.
      Она обвела взглядом лица в толпе, высматривая признаки понимания.
      Ничего. Люди смотрели на нее неотрывно, но не понимали. Только глаза Дададжи Холкара округлялись.
      "Дави, дави. Нанеси еще один удар".
      - За кого тебе следует выйти замуж? Для римлянки ответ очевиден. Ты монархиня, Шакунтала, и у тебя есть долг перед твоим народом. Выходи замуж за силу - вот римский ответ. Выходи замуж за силу, и за смелость, и преданность, и крепость, которые привели тебя на трон и удерживают тебя там. Выходи замуж за сильную руку, которая может защитить тебя от малва и в ответ нанести сильные удары.
      Ирина обвела взглядом лица. Смотрят неотрывно - но все равно ничего. За исключением Холкара. Лицо с широко открытыми глазами, почти бледное от шока, когда он начал понимать.
      "И снова удар молота. Даже предрассудки в конце поддадутся железу".
      - Не выходи замуж за мужчину, императрица. Выходи замуж за народ. Выходи замуж за народ - единственный народ, который никогда тебя не предал. Выходи замуж за народ, который нес Андхру на своих плечах, когда Андхра кровоточила и была сломлена. Выходи замуж за мужчин, которые изматывают малва в горах, и женщин, которые контрабандным путем доставляют еду в Деогхар. Выходи замуж за нацию, которая отправила сыновей в битву, не считаясь с ценой, в то время как все остальные нации сжимались в страхе. Выходи замуж за парней, которые были посажены на колы Подлого, и за их младших братьев, которые выходят вперед и занимают их места. Выходи за этот народ, Шакунтала! Выходи за огромного, дикого, косматого мастифа из гор, а не...
      Она показала обвинительно на собравшихся представителей аристократии индуистского мира.
      - А не этих... этих чистокровных комнатных собачек. - Обвиняющие пальцы сжались в кулаки. Она выставила кулак перед собой.
      - Тогда... Тогда, Шакунтала, ты будешь держать в руке силу. Истинную силу, реальную силу, а не ее иллюзию. Сталь, а не хрупкое дерево.
      Ирина опустила кулак и словно сбросила что-то с пальцев. В этом жесте было тысячелетнее презрение.
      - Выходи замуж римским образом, девочка, - сказала Ирина. Мягко, но с уверенностью римского тысячелетия. - Выходи замуж за Махараштру. Найди лучшего мужчину этой грубой нации и вложи свою руку в его. Пусть этот человек танцует брачный танец на твоей свадьбе. Открой свое лоно самой благородной династии Индии и самой древней династии для сырого, свежего зерна Великой Страны. Пусть сыновья, которые родятся от этого союза, несут судьбу Андхры в будущее. Если ты так сделаешь, то эта судьба будет измеряться веками. Если сделаешь наоборот, то годами. Что касается остального... - Ирина пожала плечами.
      - Что могут сказать или подумать люди... - Теперь она рассмеялась. В этом звуке совсем не было веселья. В нем не слышалось ничего, кроме несклоняющегося, безжалостного презрения. Соль, посеянная в почву. - Пусть болтают, Шакунтала. Пусть кудахчут и жалуются. Пусть пищат о чистоте и загрязнении. Пусть ухмыляются, если посмеют. Какое тебе дело? Пока их троны шатаются, твой будет стоять твердо. И они вскоре придут к тебе - поверь мне - как нищие на пыльной улице. Станут просить тебя отпустить грубого и неотесанного мужа, который сидит рядом с тобой на троне и лежит в твоей постели, вести их армии в битву.