Тяготы первых часов

Многочисленные биографы, историки и журналисты не перестают удивляться, как нашему герою удалось перебраться через тщательно охраняемый кордон. Любого, кто был задержан при попытке пересечь границу, ожидал немедленный арест, обвинение в шпионаже и расстрел или, в лучшем случае, долгие годы в лагерях. Он, как видим, всего этого сумел избежать – благодаря своему дару, благоволению судьбы, ну и, конечно, прекрасному голубому светилу, гуляющему по небосводу.

Была осень 1939 года. Две великие страны – Россия и Германия – были союзниками. Поэтому наивно было бы предполагать, что его, еврея, примут с распростертыми объятиями, цветами и оркестром. Вольфа здесь никто не знал, никто не ждал…

К тому же в эпоху воинствующего материализма и атеизма ясновидящие, гадалки, прорицатели и все прочие лица подобного толка воспринимались в научных кругах как мошенники и шарлатаны. Ничего такого, что можно объяснить с позиций материализма, нет и быть не может – такое мнение еще и сейчас бытует среди ученых мужей, а что же говорить о далеком предвоенном времени!

Все это Мессинг понимал, но надеялся на свой талант, на удачу, на поддержку властей, на доброту советских людей. Почти без денег, на пределе последних сил, уставший и голодный, он наконец оказался на своей второй родине, где ему суждено было прожить до конца его дней.

Ну а сейчас – как быть, куда податься? Знакомых в советской стране у него нет, русского языка он вообще не знает… При нем нет никаких документов, только плакат, где за его голову были обещаны огромные деньги. На дворе холодная осенняя ночь, и надо где-то преклонить голову, перевести дух, собраться с мыслями.

Вначале Вольф набрел на гостиницу, но свободных мест в ней не оказалось. С завистью и интересом он смотрел на счастливцев – постояльцев гостиницы. Это были ничем внешне не примечательные люди – в кепках, а не шляпах, в ватниках или простых пальто, а не манто или шубах. То есть они совсем не походили на тех богатых и благополучных людей, которых он привык видеть в фешенебельных европейских гостиницах…

Однако делать было нечего, кроме как отправиться на поиски пристанища. И оно было наконец найдено: вместе с другими беженцами он переночевал на полу в синагоге. Теснота и духота были невероятными, но настроение у Вольфа было хорошее: он на свободе! И это было главное.

А утром он отправился устраивать свою жизнь…

Чиновничьи проверки

И вот холодным ноябрьским утром 1939 года перед дверью Брестского областного исполкома остановился невысокий, худой и одетый совсем не по сезону мужчина средних лет. Несмотря на изможденный вид, проницательные глаза его сияли и весь облик говорил о решимости и серьезности намерений.

Он прошел в здание и поднялся в кабинет заведующего отделом культуры товарища Абросимова.

Ответив на приветствие, хозяин кабинета удивился:

– Почему вы так плохо выглядите и кто вы такой?

– Я – артист, беженец из оккупированной Польши, а зовут меня Вольфом Мессингом.

– Вы певец или музыкант?

– Нет, я телепат.

От изумления глаза чиновника полезли на лоб: это что-то новенькое! К тому же надо учесть политическую напряженность военных лет, особенно заметную в приграничном городе. О любом подозрительном лице надо было докладывать «куда следует». Посетитель обладал характерной для еврея внешностью, выглядел странно, вел себя с уверенным достоинством, да к тому же имел какую-то мудреную профессию… Ну чем не шпион!

Но Вольф держался на удивление спокойно:

– Подождите, Петр Андреевич! «Стукнуть» на меня вы всегда успеете. Вот лучше проверьте, что я умею делать…

– Да откуда вы, черт возьми, узнали, о чем я думал? И как, в конце концов, узнали, как меня звать?

– А вот это и есть моя профессия – чтение чужих мыслей. А ваше имя я прочитал на табличке перед дверью.

Чиновник, несколько смягчившись, рассмеялся. Как позже вспоминал наш герой, у него остались самые лучшие впечатления об этом человеке.

Любопытство в конце концов взяло верх, и он решил проверить гостя.

На столе у Петра Андреевича стоял огромный букет, рядом с которым острый взгляд Мессинга заметил крошечную булавку.

– Сейчас я выйду на несколько секунд, а вы воткните сей предмет в любой из цветков, но так, чтобы это было незаметно.

Сказано – сделано, и по возвращении Вольф моментально достал булавку из цветка. Но чудеса на этом не закончились:

– Вас, Петр Андреевич, ждет большое будущее: вы станете послом. – Забегая вперед, отметим, что через некоторое время это предсказание сбылось.

О необычайных способностях польского беженца чиновник сразу же сообщил высокому лицу – первому секретарю компартии Белоруссии Пантелеймону Пономаренко. Вот что вспоминает об этом сам партийный деятель: «Мы сразу же Вольфа Григорьевича к нам на комиссию пригласили. Я задумал, чтобы Мессинг прошел в соседнее помещение, где у нас была библиотека, отыскал там нужный том Ленина и показал нам заглавие статьи „Шаг вперед, два шага назад". Мы понимали, что Вольф Григорьевич тогда не мог читать эту работу. Он ушел и долго не возвращался. И тогда мой заместитель говорит: „Утек твой еврейчик". И тут как раз приходит Мессинг, несет нужный том и тычет пальцем в название статьи. А он тогда по-русски практически не читал».

Таким образом, проверки убедили чиновников, что эмигрант действительно обладает незаурядными способностями: читает мысли, отдает команды на расстоянии, владеет гипнозом – то есть он вполне способен выступать на публике. И его включили в одну из артистических бригад, обслуживающих Брестский район.

Первое мая телепат встретил в Бресте. Ему интересно и приятно было идти вместе со всеми на демонстрации и нести портрет Сталина. Вместе с жителями города он приветствовал его руководителей, которые с трибуны, в свою очередь, приветствовали трудящихся. Все это было ново и необычно для польского еврея, и все это вселяло в него оптимизм и уверенность в завтрашнем дне.

Вскоре он стал популярен настолько, что его решено было отправить в Минск, а затем – в гастроли по всей республике.

Похищение из концертного зала

О его феноменальном даре начали слагать легенды, а само имя Вольф Мессинга окружено ореолом таинственности и по сей день. Но советское правительство не торопилось выпускать мага на большую сцену; и ему, в свое время объездившему чуть ли не весь мир, приходилось первое время довольствоваться выступлениями в клубах и дворцах культуры. Все это время он находился под негласным контролем органов НКВД – власти все же были не вполне уверены в политической благонадежности беглого еврея.

Но если имя артиста вызывало у людей большой интерес и любопытство, то имя Сталина наводило на его подданных ужас. До вождя дошли слухи о кудеснике, и он приказал доставить того в Кремль. В Бога он не верил, но, как всякий тиран, интересовался мистикой и оккультизмом.

Выступление на сцене гомельского клуба внезапно прервалось появлением людей в военной форме с красными повязками на рукавах:

– Извините, товарищи, представление окончено.

Публика безмолвно стала расходиться. В то предгрозовое время было не положено ни удивляться чему бы то ни было, ни пытаться понять, кого уводят, куда, за что… Артиста посадили в автомобиль и увезли в неизвестном направлении. Абсурдность ситуации, однако, нисколько не встревожила телепата: он сразу понял, что ничего дурного похитители не замышляют, а просто выполняют чей-то приказ.

На напоминание о том, что надо заплатить за гостиницу и взять с собой чемоданчик, который остался в Гомеле, ему ответили успокаивающе: не волнуйтесь, все будет в порядке.

Путешествие было довольно долгим: вначале – автомобиль, потом – остановка в гостинице, затем авиаперелет и вот – Москва. Привезли пленника, как потом выяснилось, в загородную резиденцию Сталина.

Невысокий усатый человек, попыхивая трубкой, вошел, поздоровался и внимательно посмотрел на гостя. Тот его сразу узнал и, ответив на приветствие, воскликнул:

– А я вас, товарищ Сталин, на руках носил!

– ?

– На первомайской демонстрации!

– Кто вы и откуда прибыли?

– Я еврей, выходец из Польши. Бежал от фашистов сюда, в СССР.

С одной стороны, Сталину вроде было приятно, что вторую родину телепат решил обрести не в Америке, допустим, а в Стране Советов, но с другой… Тогда отношения главы Советского Союза с Гитлером были хорошими, и, как и его «друг», сам он тоже евреев не жаловал. Поэтому по лицу хозяина пробежала недовольная гримаса.

После этого завязался недолгий разговор – спрашивал в основном вождь: о чем говорил Пилсудский? Каково положение в Польше? Нетрудно догадаться, что на последний вопрос Сталин сам прекрасно знал ответ, но, видимо, он просто хотел для начала «прощупать» ясновидца, определить, наблюдателен и правдив ли он. Впрочем, очевидно, те же цели преследовали и его расспросы о происхождении Вольфа: вряд ли осторожный и страдающий манией преследования тиран пригласил бы к себе человека, о котором ничего не знал.

– Ну а теперь, товарищ Мессинг, покажите-ка мне, на что вы способны.

Несколько несложных трюков, неизменно удивлявшие зрителей, на вождя, однако, особого впечатления не произвели. Правда, «тяжелую артиллерию» – чтение мыслей, телепатию, гипноз – гость продемонстрировать не успел, потому что Сталин прекратил на этом разговор и велел ему придти завтра прямо в Кремль.

100 тысяч – по чистой бумажке

Наступил следующий день, и наш герой оказался опять перед взором высочайшего. На сей раз хозяин был не один: возле него сидел толстенький человечек с длинным хрящеватым носом и в пенсне.

– Ну что же, Вольф, продолжим. Я слышал, вы хорошо умеете читать мысли. Что вы можете сказать обо мне?

– Извините, товарищ Сталин, я не могу работать при вашем полицейском комиссаре.

– Лаврентий Павлович, выйди-ка!

Стекла пенсне злобно сверкнули, но Берия покинул кабинет.

– Вы очень одиноки, товарищ Сталин. Вас окружает много людей, но вы не должны им доверять. А особенно – вот этому, который только что вышел.

Сталин, никогда не отличавшийся доверчивостью, посмотрел на собеседника с некоторой долей уважения: ведь он в точности угадал его мысли!

– Ну ладно, вижу, вы действительно кое-что умеете. А вот смогли бы вы применить свое искусство для чего-то важного, нужного для нашей партии?

Телепат вначале заволновался: он не знал, что предложить вождю, и одновременно с этим понимал, что от ответа зависит его дальнейшая судьба, а может, и жизнь. Что ответить, какие услуги предложить быстрому на расправу тирану?

И тут перед его мысленным взором замелькали картинки из криминального прошлого человека, сидящего перед ним с трубкой во рту. Вот совсем молодой Джугашвили и еще один кавказец (биографы вождя подтвердят, что это Тер-Петросян по кличке Камо) совершают набег на банк и скрываются с мешком денег. Будущему вождю тогда удалось скрыться, а его подельника арестовали. Совершались такие набеги с благословения самого великого революционера и основателя советского государства: «эксы» – так называл Ленин грабежи – необходимы были для отъема денег, необходимых партии.

Мессинг, никогда не взявший ничего чужого, не знал, как ему быть. Но потом, собравшись с духом, произнес чуть ли не шепотом:

– Ну если надо для партии, я могу реквизировать деньги из банка.

Такое слово, видно, бывшему участнику набега было незнакомо, однако смысл предложенного он уловил.

– Это как же, подломить банк?

– Да нет, товарищ Сталин, зачем ломать, я могу и так взять деньги.

Тут уже не знакомый с блатным языком маг, как видим, тоже не вполне понял вождя.

А тот был несказанно удивлен: как это так – пройти в банк и открыто взять деньги! Но твердая решимость и уверенность в голосе собеседника заставили его серьезно воспринять это предложение. Итак, решение было принято, осталось обсудить незначительные детали.

Прощаясь, кремлевский горец улыбнулся:

– Ох и хитрец вы, как я вижу, товарищ Вольф!

На это гость парировал:

– Да нет, не я, а вы – вот уж действительно хитрец.

Мало кому поздоровилось бы от такой фамильярности, но Мессингу она сошла с рук: Сталину понравился этот удивительный человек.

Не откладывая в долгий ящик, приступили к дальнейшей проверке Мессинга. Сумма, которую надо было получить в банке, составляла ни много ни мало 100 тысяч – целое состояние!

Для чистоты эксперимента была составлена комиссия из трех человек, которая должна была внимательно следить за происходящим. Четверо человек подошли к Центральному банку на Неглинной. Мессинг, держа в руке чистый лист бумаги, обратился к кассиру:

– Выдай-ка мне, дорогой товарищ, вот по этому документу сто тысяч рублей. Да постарайся, чтобы купюры были покрупнее, а то в чемодане не поместятся. Видишь, он у меня не такой уж большой, – с этими словами главное действующее лицо эксперимента поставило чемодан на стол.

Кассир взял бумажку, внимательно изучил ее, неторопливо отсчитал нужную сумму и выложил деньги на стол. Столь же неспешно телепат сложил деньги в чемодан. На этом опыт можно было считать законченным. Он прошел как нельзя лучше: ведь гипнотический дар ему уже приходилось применять неоднократно. Вспомним хотя бы случай, когда он в юности загипнотизировал контролера, протянув ему клочок газеты.

Но сейчас дело обстояло сложнее: прежде чем получить деньги у кассира, надо было вначале подать бухгалтеру чек, который затем проверяли внутренние службы банка, после – ревизоры и другие работники. И лишь после столь тщательной проверки чек попадал к кассиру. Он тоже, прежде чем выдать деньги, должен спросить у клиента его фамилию и сверить всю информацию с данными документов…

Но ведь и опыта и умения теперь у ясновидящего было куда больше: именно в то довоенное время его уникальный дар расцвел в полную силу, так что никакого труда пройти все эти препоны на пути к деньгам ему не составило.

Свидетели зафиксировали удачное завершение эксперимента, и настала пора вернуть деньги. Уже вышедший из гипнотического транса кассир, увидев наконец «чек», упал без чувств. По счастью, все обошлось.

В Кремль без пропуска

Надо ли говорить, что после блестящего «ограбления» банка вера в сверхъестественные способности Мессинга у партийного руководства возросла. Но маниакально подозрительный Сталин на этом не успокоился. Он все думал, какое бы еще испытание придумать для ясновидящего. Возможно, к сомнениям примешивалось и желание узнать, до каких же пределов могут дойти его возможности. Не исключено также, что любознательный тиран, чувствуя, сколь дивная птичка попала к нему в коготки, решил поиграть с ней, демонстрируя свое могущество и безграничную власть.

Сейчас нам остается только строить догадки о том, что двигало вождем и о чем они подолгу беседовали… Сам маг не любил распространяться об этом, а никаких документов не сохранилось – точнее, они хранятся в архивах на Лубянке под грифом «Совершенно секретно». Поэтому контакты двух столь незаурядных людей породили огромное количество мифов, легенд и слухов. Непонятно вообще, для чего, собственно, Мессинг был нужен вождю всех времен и народов.

Бытовало мнение, что он хотел иметь личного ясновидящего, способного проникать в мысли приближенных. Вольфа Григорьевича даже отождествляли с Ганнусеном, придворным телепатом Гитлера. Однако это сомнительно: мозг окружающих Сталина был настолько парализован страхом за свою жизнь, что никаким другим помыслам места не оставалось.

Можно предположить и такое. Сталин, одержимый маниакальным страхом за свою жизнь, побаивался Мессинга: ведь этот феноменальный польский еврей мог за его спиной настроить против него приближенных, организовать заговор. Поэтому он счел за лучшее расположить его, приблизить к своей высочайшей особе. К тому же советы телепата, его предсказания были ему небезынтересны.

Но как бы то ни было, похвалив его за прекрасно выполненное задание, Сталин преподнес новое. Он спросил, может ли Мессинг пройти к нему в кремлевский кабинет так просто, без пропуска. И, хотя такое было совершенно немыслимым, учитывая тройное кольцо охраны, чудо-человеке легкостью согласился.

А на лице генералиссимуса заиграла скептическая ухмылка:

– Ну что же, жду тебя, товарищ Вольф, завтра ровно в 10 часов утра.

К изумлению, а может, и к ужасу вождя, ровно в назначенный час польский беженец появился в его кабинете.

– Как вам это удалось? Я предупредил охрану, да еще и раздал всем фотографии с вашим изображением. Они не должны были вас пропустить!

– Но вы же приказали не пускать Мессинга, а я внушил охранникам, что идет Берия, и они даже отдавали мне честь!

Ошеломленный Сталин решил повторить эксперимент, предложив гостю выйти таким же образом. Разумеется, и это было исполнено, а с улицы Мессинг даже помахал хозяину Кремля рукой.

По слухам, аналогичным образом наш герой проник и в кабинет Берии. Могущественный главный полицай страны протянул палец – это была его манера здороваться. Однако Мессинг от «рукопожатия» отказался:

– Простите, у меня болит рука.

Берия и раньше недолюбливал телепата – после того, как тот отказался говорить со Сталиным при нем, а сейчас и вовсе воспылал к нему ненавистью. Он говорил, что беженец – немецкий шпион, ему доверять нельзя. И вообще, с ним надо разобраться. Что значит «разобраться» – знали все: арест и расстрел без суда и следствия.

Власть Сталина была, конечно, большей, чем Берии, и он решил заступиться за Вольфа:

– Лаврентий Павлович, если мы с тобой будем убирать всех, кто больше нас знает и обладает феноменальными способностями, то с кем же останемся?

Как мы знаем, эти слова тирана разошлись с делами: по его приказу планомерно истреблялся цвет нации. Но это уже, как говорится, из несколько другой оперы. А пока что следует отметить благоволение Сталина к ясновидящему, благодаря которому Мессингу было разрешено гастролировать уже не только по Белоруссии, но и по всей России. Он переехал в Москву и стал артистом Москонцерта.

«Вижу советские танки в Берлине!»

Казалось – все, проверки окончены, можно наконец заниматься любимым делом, удивлять людей, совершенствовать свой уникальный дар и развивать все его грани. Но не тут-то было. Да, наш герой мог теперь беспрепятственно гастролировать, стал хорошо зарабатывать, а его выступления неизменно собирали полные залы. Но он постоянно чувствовал над собой недремлющее око НКВД – мстительный и злопамятный Берия помнил об унижении, которому подверг его телепат, и все искал случая, чтобы отомстить.

Артиста несколько раз арестовывали по подозрению в шпионаже или по другим, не менее бредовым, поводам, но каждый раз по указанию Сталина отпускали.

В 1940 году кудесника пригласили выступить в клуб НКВД. Зал, как обычно, был полон. «Заплечных дел мастера» – циничные следователи и безжалостные палачи, как обычные зрители, охали и ахали, удивляясь невиданным доселе чудесам, которые творил артист. В конце выступления он, как всегда, предложил задавать вопросы. Как правило люди интересовались, найдется ли украденная вещь, состоится ли поездка и тому подобное.

Но эти зрители были особенными, поэтому никого не удивил вопрос:

– Каково ваше отношение, товарищ Мессинг, к советско-германскому пакту?

Будь он более осторожным и осмотрительным, громогласно провозгласил бы со сцены фразу, не сходящую со страниц газет, вроде «Я, как и весь советский народ, верю в торжество сталинской политики, в нерушимую дружбу русских и немцев!». В крайнем случае можно было бы отделаться общими фразами, но герой нашего повествования всегда отличался принципиальностью и честностью.

Поэтому он задумался, обратив взор, как казалось, в глубь себя. Перед ним предстала отчетливая картинка, которую он, не побоявшись высоких гостей, озвучил:

– Вижу танки с красными звездами на улицах Берлина!

И наступила гробовая тишина. Учитывая обстановку того времени, это выражение имело не только переносный, но и прямой смысл. Годом раньше был составлен договор о ненападении, получивший название «пакт Молотова – Риббентропа». Мудрую политику вождя прославляли и в каждом доме, и в общественном транспорте, и на улицах. «Теперь войны не будет, спасибо тебе, дорогой товарищ Сталин», – так думали многие советские люди. Да что там многие – так думали и говорили все, кому дорога была жизнь.

Поэтому предсказание Мессинга было подобно грому среди ясного неба. О нем сразу же стало известно в ЦК партии, где его строго отчитали за «провокационные, аполитичные, порочащие… и т. д.» речи.

Посольство Германии потребовало объяснений и официальных извинений. Пришлось наркому иностранных дел оправдываться, извиняться за опрометчивое высказывание «частного лица».

Над головой пророка нависли грозовые тучи. И не миновать бы ему ареста со всеми печальными последствиями, но, по слухам, САМ приказал его не трогать. Это было удивительно и непонятно, но, если учесть, что Мессинг был симпатичен вождю, объяснить такую лояльность все-таки можно.

Начало войны

После этого инцидента Вольф, и до этого мало интересующийся политикой, решил держаться подальше от сильных мира сего. Но главный человек Советского Союза не оставлял его в покое и иногда вызывал к себе то в Кремль, то на дачу в Кунцево.

Рассказывают, что перед самым началом войны состоялась их очередная встреча. Вождь стал распекать гостя:

– Как ты мог так скомпрометировать нашу страну перед германскими друзьями? У меня из-за тебя ухудшились отношения с Гитлером.

– Я, товарищ Сталин, сказал только то, что видел.

– Да ты что, и впрямь думаешь, что будет война?

– Да, будет, и очень скоро.

– Теперь я вижу, что Лаврентий не ошибся: ты – опасный человек. Я даже думаю, что ты подослан в Россию Черчиллем. Но смотри, если ты ошибся и войны не будет – я прикажу тебя расстрелять! И в любом случае я тебе запрещаю вещать.

Воскресенье, 22 июня 1941 года Мессинг встретил в Грузии. Теперь у него был импресарио – писатель Виктор Финк. Накануне артист успешно выступил в Тбилиси, но никакого удовлетворения от своей работы не испытал. Настроение было пасмурным, тревожило нехорошее предчувствие. А на другой день вся страна услышала по радио речь Молотова о начале Великой Отечественной войны.

Надо было поездом возвращаться в Москву. Бдительность служб была утроенной: на каждой станции проверяли документы, ссаживали подозрительных с поезда. Телепата с его польско-еврейским акцентом и своеобразной внешностью неоднократно пытались обвинить в шпионаже, но импресарио представлял неопровержимые факты полной непричастности известного ясновидящего к разведывательной деятельности.

Однако по приезде в Москву его все же арестовали по тем же основаниям, Через некоторое время недоразумение прояснилось: Мессинг уже был известен в Москве как артист, а вовсе не шпион.

Первое время после вероломного нападения «союзника» на Россию Сталин не мог придти в себя: как же так – а пакт, а заверения в вечной дружбе? Несколько дней он сидел у себя в кабинете в полном одиночестве и прострации. И тогда он вспомнил о Мессинге – одном из немногих, кому мог хоть немного доверять. Тем более что в его провидческом даре он в очередной раз убедился. Содержание этой беседы скрыто под покровом тайны, но известно, что телепату удалось вдохнуть в тирана жизнь, привести в нормальное, рабочее состояние. В результате он смог выступить перед соотечественниками.

А Мессинг желал одного – поскорее оказаться вдали от кремлевского горца. Вряд ли он читал «Горе от ума», но руководствовался ставшим крылатым выражением:

В первые дни войны он наряду с некоторыми другими коллегами был эвакуирован в Новосибирск. Состояние его здоровья не допускало даже мысли об участии в военных действиях, отчего Мессинг очень страдал. Ему казалось, что в это тяжелое время он не сможет быть полезным стране, приютившей и обогревшей его. Однако и для фронта, и для народа он смог сделать многое.

Истребитель – в подарок

Вольф понимал, что ничего другого, кроме своего феноменального дара, предложить воющему Советскому Союзу он не может. Но кому в это время, тяжелое для всего народа, нужны его «Психологические опыты»? Однако оказалось, что очень даже нужны.

Усталые и измученные рабочие оборонных заводов, по несколько суток не имеющие возможности отойти от станка, были рады хоть немного передохнуть. Формировались воинские части. И представления телепата воодушевляли будущих солдат, вселяли в них уверенность в победе. В числе других известных артистов ему неоднократно приходилось выступать среди бойцов, в эвакогоспиталях и прямо под открытым небом.

Мессинг до конца своих дней бережно хранил пачку пожелтевших от времени отзывов о своих концертах в период войны. Позволим себе привести в сокращенном виде лишь один из сотен подобных, он приводится в книге Вольфа Мессинга «О себе самом»:

Конечно, не страдающий меркантильностью артист почти все выступления проводил бесплатно, не считаясь ни со временем, ни с расстоянием. Продолжались его гастроли и по концертным залам, проходили они по-прежнему при полных аншлагах. По популярности в те годы он превосходил Козловского и Лемешева, а большая часть выручки от концертов пополняла государственную казну столь необходимыми в военное время средствами.

Кудесник в те времена был одним из самых высокооплачиваемых людей в стране. Однажды, во время гастролей по Сибири, он увидел в одной из местных газет портрет балтийского летчика Константина Ковалева и прочитал указ о присвоении ему звания Героя Советского Союза.

К тому времени Вольф Григорьевич мог позволить себе сделать своей второй родине подарок, способный приблизить победу. Он отдал значительную часть своих сбережений в фонд Красной армии с целевым назначением – построить истребитель и предоставить его в распоряжение балтийского героя-аса.

И вскоре Ковалев получил новенький Як-7, на котором было написано: «За победу!» и ниже: «Подарок от советского патриота профессора В. Г. Мессинга – балтийскому летчику, Герою Советского Союза К. Ковалеву».

На этом самолете летчик сбил 33 фашистских истребителя. Подарок Мессинга был как будто заговорен (а может, «как будто» здесь и лишнее) – из всех военных передряг он выходил целым и невредимым! Не чудо ли это? Причем ас говаривал, что на фашистов наводило панику одно лишь имя телепата, написанное на борту. Впоследствии они с Мессингом подружились, их дружба продолжалась долгие годы.

А после войны в Ленинграде был создан музей, где легендарный Як-7 был выставлен в качестве экспоната.

Провокация

Мессинг, хоть и сделавший такой щедрый подарок второй родине, был уверен, что победа будет ею одержана и без его финансовых вливаний. Это на сцене он – маг и кудесник, умеющий, казалось бы, все, но в жизни – вполне обычный человек, со своими слабостями и недостатками.

Его стало подводить здоровье; он очень хорошо зарабатывал и не хотел терять то, что нажито нелегким трудом. Эти опасения были не напрасны, потому что рубль стремительно дешевел. Внимание со стороны спецслужб и периодические вызовы на Лубянку или в Кремль изматывали его, не давали спокойно жить и работать. Наконец, живя в воюющей, нестабильной и непонятной стране, он не чувствовал себя полностью своим, не был уверен в завтрашнем дне и просто-напросто опасался за свою жизнь.

Все эти причины и послужили мотивом к тому, что случилось в дальнейшем.

Однажды, находясь в Узбекистане на гастролях, он познакомился с неким Абрамом Калинским, еще молодым и симпатичным мужчиной. Они разговорились, и новый знакомый поведал о себе многое. Он – земляк известного телепата, тоже родом из Польши, из местечка Ломжи. Подпольная коммунистическая деятельность привела его к аресту, но чудом ему удалось избежать смертной казни: Калинского обменяли на какого-то важного и нужного польским властям человека. Абрам рассказывал, что его спасло знакомство с советским начальником политуправления, с тех пор их отношения продолжаются. Вот и сейчас, в Ташкенте, он выполняет особые поручения управления.