Падение Башен

Герцогиня схватила две бьющиеся ноги, и когда все трое подались назад, шипение ящерицы перешло в визг. Он прекратился, когда горло было сжато усиками. Вот...

Было темно. Влажная почва скользила под грубой кожей Джона, когда его бескостное тело втискивалось в землю. С одной стороны чувствовалась вибрация (да, это Петра). Он стал закапываться под углом, пока не пробил разделяющий их слой земли, и они пошли вглубь вместе, соприкасаясь боками.

— Где Эркор? — спросил Джон.

— Он ушел вперед, к храму.

— Он снова в милости у жрицы?

— По-видимому. Она послала ему вызов горячий цикл назад.

— Его поступок был очень велик, и она вряд ли простила его. Я думаю, что и мы впутались в интригу.

Дрожь прошла по телу громадного червя рядом с Джоном.

— Надеюсь, что нет, — нервно провибрировала она. — Но все равно мы будем там. Будем ждать молитв в конце цикла, и я надеюсь, что она не произнесет открытого обвинения. Затем они молча пробивались к храму и к церемоний конца цикла.

Храм был участком мягкой почвы, влажной от ароматизированной жидкости, бьющей из всех углов подземного мира. Джон почувствовал экзотический запах еще до того, как изменилась текстура земли и он пробился в роскошный ил. Они свернули у края, дожидаясь, когда соберутся остальные черви и начнутся молитвы.

Когда наконец участок заполнился, по храму пошли знакомые вибрации жрицы, со своей паствой она общалась посредством хитроумной системы из двух металлических колец, окружавших участок, и когда она кружилась вокруг колец и говорила, ее слова слышались везде.

— Да здравствует великая богиня Земли, в чьей пищевой колее мы находимся, — начала жрица. — Пусть грязь всегда уступчива будет.

— Пусть никто под ее защитой не раздвоится, пока сам не решил, — ответила паства, и началась молитва.

Наконец ритуал был закончен, и жрица объявила:

— У нас хорошие известия для вас, друзья. Член нашего стада, который ранее вызвал наше неудовольствие, теперь снова с нами.

Джон почувствовал в вибрациях новый, но знакомый рисунок: видимо, Эркор вошел в храм. Но в то же время он понял, что здесь присутствует кто-то еще, кто был много длиннее, но внезапно сжался. И он осознал, что это Лорд Пламени. Герцогиня зашевелилась рядом.

— Лорд Пламени, — прошептала она, касаясь его бока. — Он — жрица!

— Я знаю, — шепнул он в ответ, а жрица между тем продолжала:

— Этот отступник, что снова с нами, устроил заговор, чтобы покончить с нашим циклическим обычаем приносить жертву богине Земли, одиннадцать отделенных детей. Он уверяет, что опускать их глубоко в землю, пока их тела не ссохнутся от Великого Центрального Жара, ниже нашего червиного достоинства. Но теперь он вернулся и согласен принести в жертву себя самого в начале следующего жаркою цикла, и с ним будут принесены в жертву два его сообщника...

Джон и Петра не стали дожидаться указующих вибраций, а сразу бросились вперед между другими поклоняющимися и заскользили по храмовой грязи. Джон столкнулся с телом, посылавшим вибрации Эркора, но тело это было вялым. Видимо, его наркотизировали и притащили сюда против его воли. Но Лорд Пламени...

Джон прыгнул па жрицу и обвился вокруг ее тела, а Петра уже вцепилась в нее. Нижним концом тела он подтащил к себе Эркора. Движение несколько оживило червя, но кто-то обвился вокруг говорящих колец и закричал:

— На помощь! На помощь! Жрицу убивают!

Другие мускулистые тела включились в драку, но не Лорд Пламени. Вот...

Поток синевы лился со скал. Гейзеры оранжевого вздымались от горячих камней, хлестали темное небо. Огонь был прекрасен, и единственный другой свет шел от трех лун в их быстро движущемся в ночи треугольнике.

Джон парил над огнем, экзальтация сжимала мускулы его груди. Воздух бился о его вощеные перья. Его свистящие крылья выгибались в ночь, когда он поднимался.

Открыв клюв, он издал поющий зов:

— Эркор! Петра! Где вы?

Голос Петры пропел:

— Я лечу над зелеными огнями, где горит медь, а сейчас над желтыми натриевыми...

Издалека пришел третий голос:

— Углеводород течет в прибое оранжевого...

Из сотен птиц вокруг к Джону присоединились две, и они вместе поднимались сквозь густеющий дым, пока воздух не охладил их крылья, которые бились как сердца, без остановки, без отдыха. Музыка менялась, мелодии сплетались и переходили одна в другую.

Дымный воздух прорезало карканье. Черные крылья захлопали среди золотых. Пролетая, черная птица яростно вырывала пурпурным клювом пух у других птиц. Ярко-красный коготь бил по глазам. Когда она пролетала сквозь тучу птиц, золотые перья падали вниз и сгорали в огне.

— Следуйте за ней, — крикнула Петра.

— Следуем, — ответили Джон и Эркор.

Джон понесся к мародеру: его клюв погрузился в черные перья. Эркор поднялся выше, а страшное хлопанье крыльев Петры било снизу. Затем клюв Эркора клюнул блестящий глаз, и громадные черные крылья затряслись и ослабли. Джон выпустил тело, и оно, крутясь, упало вниз, в огонь.

— Лорд Пламени там, — запели они.

Из дымящегося тела на скалах вырвалось последнее пламя, а затем Джон уловил нечто, воспарившее из пепла, услышал мощный взрыв мелодии, когда это новое существо поднималось к стае, и затем Джона окутал синий дым. Он попал в ловушку серебристого огня. Он затерялся в красном цвете полированного карбункула, его глаза затуманила слабая зелень мерцающих пчелиных крыльев.

Джон стоял в тронном зале и моргал.

Рядом с ним стояли в тусклом свете Петра и Эркор. Направо, в футе от трона, фигура короля распростерлась на полированных ступенях. Одна рука еще слабо двигалась. Джон подбежал к королю.

— Он жив!

Послышались шаги. Джон поднял глаза и увидел окруживших его стражников с поднятыми энергоножами. Кто-то включил освещение. Эркор и Петра стояли среди стражи.

— Что случилось с его Величеством?

Джон был взволнованным, на Петра спокойно ответила:

— Мы не знаем. Когда мы шли к тронному залу, мы услышали его крик. Затем он вдруг побежал по залу и упал.

— Он жив, — повторил Джон. — Вызовите врача.

— Отойдите, — сказал стражник, и Джон отступил. — Кто вы?

— Я кузина короля, — сказала герцогиня, — а это мои гости.

Страж нахмурился.

— Вам бы лучше вернуться в свои комнаты, Ваша Светлость. И оставайтесь там, пока мы все не выясним.

Подошел еще один страж.

— Да, сэр, к счастью, он включил камеры, прежде чем что-то случилось.

— Прекрасно, — сказал начальник стражи и оглядел по очереди Петру, Джона и Эркора. — Этот зал набит камерами, и их можно включать из десятка мест, — он ждал их реакции, но ее не было. — Мы их вскроем и увидим, что произошло. Прошу вас, идите к себе.

Джон, Эркор и герцогиня вышли из зала. В своей квартире герцогиня упала в кресло и запустила в волосы пальцы.

— Полагаю, что и здесь есть камеры и микрофоны, — сказала она, оглядываясь по сторонам.

Эркор подошел к стене, где был морской подводный пейзаж в коричневых и оранжевых тонах, и положил ладонь на стилизованный глаз осьминога.

— Сейчас нет, — сказал он, — или, во всяком случае, они ничего не слышат через это. Вообще-то говоря, они еще не поставили тут монитор.

— Эти камеры чуть не погубили нас, когда мы похищали принца Лита. Слава богу, на этот раз там ничего нет. Эркор, ты имел случай увидеть, что сделал Лорд Пламени в этот свой визит?

— В этот раз было труднее, — сказал Эркор. — Мозг людей чуточку тяжелее обшаривать, чем мозг неандертальцев, где он прятался в прошлый раз.

— Но что-нибудь ты можешь сказать?

— Могу сказать, кто убил Черджила.

— Кто же?

— Его Величество.

— И ты знаешь, зачем?

— В этом не уверен. В его мозгу было что-то еще... — он вдруг повернулся к Джону. — Помнишь, когда мы шли сюда, я ухватил мысли твоей сестры, и сказал, что что-то вроде не так? Я сказал, что там какое-то калейдоскопическое изображение, и я уловил его рисунок, но не смысл. В мозгу короля был тот же рисунок, тот же образ.

Помолчав, Джон спросил:

— Что означает это подобие?

— Оно означает, что они оба знали что-то одно, и даже чувствовали тот же путь. Но это было скрыто, как если бы они узнали и тут же постарались забыть. В мозгу Оска это было много сильнее, но оно было у обоих. И это, возможно, имеет какое-то отношение к Лорду Пламени.

— Тогда что же это произошло в обоих этих мозгах? — спросила Петра.

— Хороший вопрос, — сказал Эркор. — Мы пробовали его на Катаме, чтобы посмотреть, как он с ним разберется... среди множества других...

В дверь постучали. Появился начальник стражи.

— Ваша Светлость, джентльмены, фильмы просмотрены. Вы свободны приходить и уходить по вашей воле, но позднее вас, возможно, допросят...

— Его Величество сказал что-нибудь еще? — спросила Петра. Страж взглянул исподлобья.

— Его Величество скончался. — Он резко повернулся и вышел.

Джон медленно закрыл за ним дверь.

— Догадываюсь, — сказала Петра, — что изгнание Лорда Пламени оказалось таким ударом, какого король не вынес.

— Всякий здоровый человек устоял бы, — сказал Эркор, — но король всю жизнь был больным.

Петра сложила тонкие пальцы.

— Черджил убит по наущению короля. А теперь король умер из-за... — она не закончила фразы. — Со всеми этими военными делами правительство скоро полностью исказится. Все мелкие чиновники начнут качаться и изгибаться.

— Вы думаете, никто не попытается воспользоваться королевой-матерью как сплачивающей точкой? — спросил Джон.

— Сомневаюсь. Она спокойно живет в своей обители, мягкой комнате в Медицинском Центре под присмотром психиатров. Она страшно сдала за последний год. Я помню, какой властной личностью она была и могла бы тогда дать благо империи.

— Означает это, — сказал Эркор, — что принцу Литу пора вернуться.

Герцогиня кивнула.

— А кто наследник трона после Лита? — спросил Джон.

— Я, — коротко ответила Петра. — Сегодня вечером вы и Эркор должны ехать на материк и как можно скорее привезти принца сюда.

— Если мы найдем его в лесах.

— Найдем, — сказал Эркор.

Джон отодвинул штору и посмотрел на освещенный город. Транзитная лента тянулась из дворца, сверкая под луной.

— Не знаю, — сказал он, — но хотел бы я знать, не вышло ли это дело из повиновения. Никто не собирался убить короля — я во всяком случае.

— Не намекаете ли вы, что это сделала я? — спокойно спросила Петра. — Спросите Эркора, было ли у меня такое намерение.

— Нет, не спрошу, — сказал Джон. — Когда я был в тюрьме, я хотел... — он замолчал.

— Джон, кто был виноват в том, что вы попали в тюрьму?

— Три года назад я назвал бы короля Оска. Но мы оба тогда были школьниками. Да, нечто изломанное и садистское заставило его подначить меня пробраться в тронный зал и стащить королевское знамя. Но нечто равно глупое и опрометчивое заставило меня согласиться и настолько испугало меня, что я убил стражника, пытавшегося задержать меня. Но сейчас, когда я узнал, что король умер, я ожидал в себе чувство свершившейся мести, облегчение, свободу, но ничего этого не было. Я до сих пор не свободен, не только от Тройного Существа, но и от чего-то в самом себе.

— У всех так, — сказала Петра. — У вас, Джон, может быть, больше.

Не поворачиваясь от окна, Джон сказал:

— Эркор, ты можешь почувствовать это. Скажи мне, что это такое?

Голос Эркора был полон серьезного чувства, какого Джон у него еще не слышал:

— Не могу, Джон. Это другая маска, которую я не могу пробить.

Джон резко повернулся.

— Может, тебе кажется, что это вина? Но я очень тонко чувствую нечто, и это нечто не вина, Эркор. Это что-то другое.

Глаза гиганта сощурились в минутной сосредоточенности, а затем он сказал с ноткой неуверенности:

— Нет, это не вина.

— Я не понимаю, — сказал Джон. — Может быть, Катам прав. Каждый раз, когда мы изгоняем Лорда Пламени, я думаю... не является ли все это болезненной фантазией.

— Я знаю одно, — сказала герцогиня, — чем бы это ни являлось, мы можем действовать только так, как действуем. И мы должны как можно скорее вернуть в Торон принца Лита.

— Ладно, — сказал Джон, — значит, едем в лес и привозим Лита обратно.

— Да, — сказала герцогиня. — А я постараюсь узнать кое-что в совете и посмотреть, не смогу ли я перехватить смятение, которое последует.

Джон и Эркор вышли, в дверях Джон растерянно повторил:

— Болезненная фантазия.

— У тебя нет времени думать об этом, — ответил ему Эркор. — Подумай только раз или два и убеди себя, что это не фантазия.

Глава 6

Вырвали человека из одного мира и швырнули в другой.

Подошвы сапог вязли в грязи, он был на вражеской территории за барьером. Земля здесь была мягкая, болотистая. Туман был таким же плотным, влажным, как осенний туман на море, окутывавший на рассвете рыбачью лодку. Воздух по-октябрьски холоден. И небо позади тумана слабо блестело, как полированные раковины.

Нет. Что-то не позволяло ему думать об этом. Нельзя. Тил пошел вперед. Он чувствовал себя неуверенно. На миг туман разошелся, и он увидел бараки, к которым и направился.

Почва стала тверже, и он наконец остановился перед дверью хижины. Света не было. Он чувствовал запах тумана, плавающего в темноте. Слегка пахло водорослями, и этот знакомый запах сделал все более реальным.

— Алло! — окликнул он.

— Привет, — отозвался знакомый голос. Из тумана появилось лицо Торна. — Значит, и ты здесь. Настоящая ловушка.

— Ну.

— Вот твоя койка. — Тил вошел внутрь хижины и увидел у стены ряд коек.

— А в какой стороне враг? — спросил он. — И где все остальные?

— Мы позади линии огня. А остальные скоро будут здесь.

— Здесь, как в аду, ничего не видно, — сказал Тил, косясь на дверь. — Кто-нибудь из этих проклятых ублюдков, может, шляется здесь, подкрадется и сожжет тебя, откуда ты знаешь?

Торн пожал плечами.

— Эй, парень! — в дверях показалась тень. — Креветка! Как тебе здесь нравится?

— Сырость! И пахнет, как в брюхе старого омара.

Еще одна тень закрыла вход.

— Ух, здесь ничего не видно.

— А здесь нечего смотреть, обезьяна — Креветка повернулся к своей койке и лег. — Этот транзитный прыжок принес чертовски многих. Когда враг появится, разбуди меня, но не раньше, понял?

— Привет, Тил, — сказал Лог, входя в хижину. — Я будут играть с тобой в «бродягу».

— Я побью тебя.

— А мне все равно. Мне просто хочется играть.

— Ладно, — сказал Тил. — Пару туров.

Лог прилег у двери, где было светлее и высыпал на порог горсть медяков. Тил тоже сел на корточки и помог выложить монеты квадратом.

На его руки упала тень. Он и Лог подняли глаза. В тумане стоял лесной страж. Лица его не было видно, только желтые глаза.

— Подвиньтесь, я хочу войти, — холодно сказал он. Если бы голос имел цвет, подумал Тил, он блестел бы, как смазанная сталь.

— Разве ты не можешь перешагнуть? — вежливо спросил Лог. — Мы только что уложили монеты... — и вдруг лицо его осветилось радостью. — Ой, Курл! Ты тоже здесь?! Ты первый, кого я встретил, из дома. Рад тебя видеть...

Нога в сапоге выбросилась вперед. Тил и Лог вовремя убрали руки. Монеты разлетелись.

— Курл! — крикнул ему вслед Лог. — Что с тобой? Какие манеры! Будь ты моих размеров, я бы вздул тебя!

— Успокойся, Лог, — сказал Тил. Что-то в голосе стража показывало напряженность, и он не хотел, чтобы она прорвалась. Вспомнив, что Торн говорил о восприимчивости, Тил подумал, что не чувствует ли Лог это тоже.

— Но я знал этого пария в лесу, — сказал Лог, собирая монеты. — Курл был моим другом, а теперь ведет себя, как обезьяна, которая должна была бы весить совсем мало.

— Эй, ребята, вы новички здесь? — еще один неандерталец появился в дверях.

— Да, — сказал Торн.

— Тогда выходите, — сказал неандерталец. — Я кое-что покажу вам.

Торн, Лог и Тил вышли.

— Меня зовут Илло, — представился неандерталец.

— Что ты хочешь показать нам? — спросил Тил.

— Увидишь, — сказал Илло. — Мы показываем это каждому, или некоторым, во всяком случае.

Они вышли на поляну между хижинами. В центре ее стоял шест. Подойдя ближе, Тил увидел, что на шесте прибит знак, указывающий в туман:

«ТОРОМОН — ДОРОГА ДОМОЙ»

— Это поставил Разведчик, — сказал Илло.

— Какой Разведчик? — спросил Тил.

— Лесной страж в вашей хижине, по имени Курл. Он пришел как раз передо мной, — ответил Илло и посмотрел на знак. — Разве тебе не становится лучше?

Тил был в замешательстве. Но Лог положив на шест свои окорокообразные руки, удовлетворенно сказал:

— Угу. Теперь мы знаем, в какой стороне наш дом. Это означает, что мы знаем, где мы. И я чувствую себя лучше.

— Я же говорил, — усмехнулся Илло. — Мы показываем это всем новичкам.

— Значит, это поставил Курл? — спросил Лог. — Да, это на него похоже. В лесу он множество раз заставлял меня чувствовать себя лучше. Почему он так странно действует?

Илло пожал плечами.

— Здесь многие действуют странно. Через некоторое время вы привыкнете.

— А ты давно здесь? — спросил Лог.

— Ну... очень давно. Ты знал Разведчика там, дома? Расскажи, что делается дома.

— Все чокнулись, — сказал Лог. — Только и говорят о войне, больше ни о чем.

Илло кивнул.

— А теперь ты сам на войне. Разведчик здесь чертовски важный парень. Расскажи мне о Курле, каким ты звал его в лесу.

— Ну, он явно отличался от теперешнего... — и оба неандертальца отошли, оставив Торна и Тила.

— Интересно, как он это вычислил? — сказал Тил, разглядывая знак.

— Видимо, знает математику, — ответил Торн.

Когда они вернулись к баракам, большая часть коек была занята. В неосвещенной хижине сквозь висящий даже внутри туман люди выглядели тенями. Тил потел к своей койке и сел. Фигура на соседней конке повернулась.

— Ты из новых парней, пришедших заполнить дыры?

— Какие дыры?

— Ну, замена.

Тил не мог различить лица, и через некоторое время ему вспомнился голос из громкоговорителя на занятиях.

— А что случилось с теми, кого мы заменили?

— Тебе обязательно это знать?

— Нет. Не обязательно. Ну-ну. А что точно вы здесь делаете?

— Ну... — промычала тень, — это зависит от того, чему тебя учили.

— Я механик-ремонтник 606-Б. И так же хорошо знаю 605-Б.

— Ага, тогда у тебя не будет проблем с поисками, чего бы сделать.

Тил усмехнулся и почувствовал жаркую уверенность.

— Я, пожалуй, посплю, — сказала тень.

— Слышь, еще один вопрос, — Тил понизил голос. — Как насчет этого желтоглазого стража?

— Ты имеешь в виду Курла, Разведчика? — спросил человек сзади.

— Ну, того, что поставил указатель.

— Так что ты подразумеваешь под «как насчет» него?

— Ну, он действует как-то странно.

— Так и есть, — ответил голос. — Он Разведчик. Ты тоже был бы странным, если бы делал то, что он. Но поговорим об этом в другой раз, я хочу спать.

— Ладно, — сказал Тил. — Приятного сна.

Он сидел и размышлял, каковы функции Курла, а потом задумался, кого же он, Тил, заменил. Надо бы спросить, что случилось с тем человеком, но... он порадовался, что здесь есть работа по ремонту 606-Б, потому что он мог бы получить машину в разобранном виде, собрать ее, заменить изношенные детали. Если бы он только знал, что... Нет, он не должен думать об этом. Лучше думать о том, что дает хорошее самочувствие.

Через несколько часов Тил бродил возле бараков и услышал голос:

— Кто это?

— Тил 211-Б.

— А, привет, это я, Лог.

— А, это ты, обезьяна. А я думал, что сержант или еще кто.

— Нет, черт побери. — Лог появился в тумане. — Ты тоже напугал меня.

Он едва достигал плеча Тила, но улыбка его сияла сквозь туман.

— Твой приятель Илло сказал тебе что-нибудь насчет того, что готовится.

— Не знаю, понял ли я это. — Лог почесал голову.

— Что именно он сказал?

— Сначала он сказал, что мы перед главной линией вражеских сил. Мы часть полосы перед этой линией. И еще Илло сказал, что боятся, как бы враг не окружил нас и не напал с тыла.

— Чего же ты не понял?

— Как они могут напасть с тыла, если они перед линией баз? И в тридцати милях от нее?

— Очень просто, — начал Тил, но сделал паузу, вспомнив, что говорил ему Торн насчет восприимчивости. — Лог, какова длина линии баз?

— Не знаю. С одного конца до другого, — сказал Лог, пожимая плечами. — Какая это длина?

— Такая и нужна: с одного конца до другого. А допустим, враг обойдет вокруг концов, тогда он и окажется позади нас, верно?

Лог подумал.

— Ага. Наверное, они так и сделают. Я не подумал об обходе. Это значит, что мы в опасности, а?

— Думаю, да, — сказал Тил, чувствуя тревогу и в то же время некоторое превосходство, что решил топологическую задачу Лога. Вероятно, Торн чувствовал то же самое по отношению к нему, Тилу, подумал он. Освидетельствовав свои ощущения, он успокоился, поскольку не нашел в них ничего обидного для обезьяны. — Для того мы и здесь, Лог, чтобы быть в опасности.

— Угу. У нас враг за барьером. Только теперь мы и сами за барьером.

Они подошли к утесу.

— Камень, — сказал Лог, положив ладони на разбитую поверхность. — Они напоминают мне... — он не закончил фразы.

— Лог, как было там, откуда ты пришел?

— Ты имеешь в виду... дом?

— Какой у тебя дом?

— Дом... это... место, где я жил. Нора... и Норм, и Кваг. Они жили там со мной. Норм — моя дочь. — У тебя есть дочь? Сколько ей лет? А сколько тебе?

— Ей четыре лета. А мне девятнадцать зим.

Тил вспомнил, что средняя продолжительность жизни у новых неандертальцев сорок пять лет. Казалось бы, при такой короткой жизни все должно быть по-другому. Оказывается — дочь, семья. Тил почувствовал уважение к этому конденсированному, чужому образу жизни.

— Какой у тебя дом? — спросил он снова.

— Он был в лесу.

— А еще что?

— Он был в разрушенном каменном здании, в «руинах», как это называют. Оставшийся после Великого Пожара. Большие деревья сбили большую часть здания, и там были лестницы, ведущие наверх прямо в открытый воздух. Дети играли на ступенях, а когда приходил ветер, мы забирались в угол внутри здания и пели ветру, а когда лилась вода с неба, мы пели воде. Когда было очень жарко, мы танцевали для луны, только по-другому, потому что солнце и луна разные и не похожи на дождь и ветер. Ты понимаешь?

— Понимаю.

— Иногда мы чинили кожу над отверстием в стене. Выходили и выслеживали кабана, и снаружи уже не был дом. Там...

— Остаток большого мира, — подсказал Тил.

— Да. И он очень, очень большой, этот остаток. Он сильно отличается от дома. Дом... — он сделал, паузу я вернулся к первоначальному определению:

— Дом — это где я живу. Наверное, вы, большие и мудрые люди, думаете, что это глупо. Вы должны знать, что такое дом.

— А разве ты думаешь, что это глупо?

— Нет, — сказал Лог. — Но...

— Тогда и не печалься. Вовсе это не глупо. Лог, видимо, был удовлетворен.

— А какой дом у тебя? Это место, где ты живешь?

— Нет, — сказал Тил. — Во всяком случае, я не жил там три года. Я оставил его, когда в четырнадцать лот приехал в Торон.

— Кое-кто из моего парода поехал туда. Не знаю, правится ли им там. Те, кто вернулся обратно, говорили, что город очень сложен.

— Это верно.

— А что ты делал в городе?

— Да, так, мотался туда-сюда, — уклончиво ответил Тил. — Работу найти не смог, потому что ее мало, и наконец, пошел в армию. Скажи, Илло говорил тебе что-нибудь насчет твоего друга Курла?

— Стража, который поставил указатель?

— Да, и расшвырял нашу игру.

— Ох, у него никаких манер. Я знаю только, что он очень влиятельная особа здесь. Правда, я не знаю, что он тут делает.

— Может, ходит и шпионит за врагом, судя по его имени, Разведчик. Хотел бы я знать, как выглядят враги.

— А знаешь, ты прав. Как мы будем сражаться с ними, если мы их не видели? Придет кто-нибудь из них и скажет «привет», а мы и не узнаем, что это враг?

— Узнаем.

— Ну, — сказал Лог, подумав, — вроде бы должны.

Глава 7

Звезды над яхтой были неподвижны. Вода билась о корпус. На горизонте уменьшались и тонули башни Торона.

— Как ты думаешь, ты узнал бы принца, если бы он вдруг появился и сказал «привет»? — спросил Джон Эркора. Ветер прикладывал холодную ладонь к его щеке, холодные пальцы играли его волосами.

— Не знаю, — ответил Эркор. — Его мозг должен был измениться, тело — вырасти.

Джон наклонился и прищурился, стараясь разглядеть что-нибудь между двумя полотнами черноты — неба и моря, сливающимися перед ними.

— Не поспать ли нам? — сказал он, — Мы будем там на рассвете.

И они отошли от поручней.

Солнце пробивалось сквозь слои ночи, пока не загоралось в воде. Берег был уже виден. Лес подходил почта к самой бухте. Когда-то тут был иммиграционный порт с материка на островной город. Теперь обгорелый док повис там, где три года назад разбился военный самолет. Джон поднялся на палубу и не увидел других судов.. Небо прорезал тонкий вой. Высоко над Джоном неожиданно сверкнули самолеты. Эго была военные машины, перевозившие рекрутов из Торона в Тилфар. С трудом причалив к разрушенному доку, Джон и Эркор выскочили на берег и через полчаса уже стояли среди деревьев. Эркор прислушался, положив ладонь на ствол дерева.

— Теперь ты дома, — сказал Джон. — Каково это ощущение?

— Не такое, как ты думаешь. Я еще ничего не слышу. Пошли дальше.

Они быстро шли лесом. Деревья резко утончились, и Джон увидел впереди блеск, вероятно, отражение солнца в море. Они дошли до утеса, спускавшегося уступами вниз. В пятидесяти футах внизу, но все еще в сотне футов от воды, было обширное каменное плато. Оно горело под солнцем. Маленький храм в конце отбрасывал резкую тень.

— Жрец здесь, — сказал Эркор. — Идем вниз.

Прежде чем они достигли плато, из двери храма вышел человек. Ветер раздувал его черную мантию. На плече висел на кожаном ремешке рог из раковины. Лицо его было много старше, чем у любого другого стража, которого Джон когда-либо видел.

— Зачем ты вернулся? — спросил жрец.

— Взять молодого короля править в Тороне. Его брат, король Оск, умер.

— Здесь в лесу нет королей, — сказал жрец. — Ты ушел от нас, зачем ты вернулся?

Помолчав, Эркор сказал:

— Три года назад молодой светловолосый мальчик пришел в лес. Он был младшим братом короля. Король умер. Теперь мальчик должен править.

Джон обратил внимание, что жрец не был отмечен тройным рубцом телепата.

— Ты чего-то хочешь от него? Ты пришел, чтобы взять что-то из его мозга? Ты знаешь, что это не разрешено.

— Я ничего не возьму из его мозга. Его согласие должно быть дано, а не взято.

— Он не из лесного народа?

— Нет. Он пришел сюда и решил воспользоваться гостеприимством нашего народа. И он вправе уйти. Могу ли я получить разрешение искать его?

Жрец некоторое время молчал.

— Ты можешь искать его, где хочешь, своими методами, — сказал он наконец и вернулся в храм. Джон и Эркор снова пошли в лес.

— Что все это значит? — спросил Джон.

— Много ли из этого ты понял? — спросил Эркор. — Я не имею в виду слова, а то, что было за ними.

— Ты спросил у него разрешения искать Лита... и сказал, зачем ты пришел.

— Да, но я сделал много больше, я, как бы ты сказал, подтвердил статус кво. Дело в том, что среди лесных братьев телепаты находятся в двусмысленном положении и неудобном. В сущности из-за этого я и ушел. Остальные сразу видят, что телепаты выше, и боятся. Понятно, природа нацелена на то, что со временем все стражи станут рождаться телепатами, однако, нетелепаты знают, что это меньшинство растет и угрожает им. Поэтому телепатов нужно отмечать при выявлении и подтвердить номинальную власть жреца-нетелепата. Это сохраняет мир и позволяет природе идти дальше.

— Не хочется думать, что случилось бы, если бы телепаты стали родиться у нас, людей, — сказал Джон. — Тут мир сохранился бы недолго.

Эркор кивнул.

— Вот поэтому мы и скрываем от вас паши способности, насколько это возможно.

— Я сам иногда желал бы слышать мысли других людей, — сказал Джон.

— Это равносильно тому, чтобы дать цветное зрение человеку, неспособному отличить одну форму от другой и не могущему даже оценивать расстояния. Сначала это было бы забавно, вроде игры, а потом стало бы ненужно, и досадной помехой для тебя.

Джон пожал плечами.

— Где мы будем искать Лита?

— Сначала найдем кого-нибудь и поспрошаем о мальчике.

— Именно это жрец и имел в виду, когда сказал, что ты можешь искать где и как хочешь?

— Да.

— Может, твой народ более цивилизован, чем мы.

Эркор рассмеялся.

Десятки троп тянулись, как капилляры по телу леса. Джон и Эркор прошли многие из них, прежде чем Джон начал замечать разбросанные кучки сбитых листьев на черной земле, сломанные веточки, легкие уплотнения почвы, указывающие, что тут кто-то проходил.

— Вон там, — сказал Эркор, — две женщины дремлют на траве. Одна из них видела странного светловолосого мальчика, слегка хромавшего, не из лесного народа. Похож на Лита.

— Откуда у него хромота?

Эркор пожал плечами и, помолчав, сказал:

— Мужчина, прошедший там, однажды охотился со светловолосым мальчиком. Шесть месяцев назад они вместе ставили ловушки.

— За шесть месяцев он мог уйти куда угодно.

— Правильно.

Внезапно Эркор становился, и Джон тоже застыл рядом. Через секунду листья пред ними раздвинулись, и высокий страж с копной седых волос шагнул вперед. По левой стороне лица бежали три рубца.

— Вы идете за молодым иностранцем, — сказал он.