Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Солдат, не спрашивай (Soldier, Ask Not)

ModernLib.Net / Научная фантастика / Диксон Гордон / Солдат, не спрашивай (Soldier, Ask Not) - Чтение (стр. 4)
Автор: Диксон Гордон
Жанр: Научная фантастика

 

 


10

      В полдень, обессиленные, мы присели на поляне перекусить. На всем протяжении нашего пути мы никого не видели и поэтому, едва отдышавшись, Дэйв пошутил:
      – Может быть, эти вояки убрались домой? Я имею в виду Френдлиз.
      Но мне было не до шуток.
      – Прекрати болтать, – прервал я его. – Сейчас меня одно только заботит – почему до сих пор мы не встретили ни одного мятежника?
      – Т-с-с, – прошептал вдруг Дэйв и протянул руку. Я обернулся в том направлении, в котором протянулась его рука и прислушался. Приглушенное дребезжание, гул, еще что-то, что было трудно разобрать, доносились из-за кромки леса.
      – Боже! Они-таки начали свое наступление, – вскричал я, вскакивая на ноги. Остаток сэндвича вылетел у меня из руки.
      – Нам необходимо обязательно посмотреть, что там происходит. Это не более чем в двухстах метрах от нас…
      Фразу я не успел закончить: внезапно громовой раскат ударил в меня и я провалился в темноту.
      Когда я пришел в себя и с трудом встал на негнущиеся ноги, то увидел Дэйва, лежащего метрах в пяти от меня на земле. И метрах в десяти от нас дымилась воронка с наваленными на нее стволами деревьев.
      – Дэйв, – позвал я. Он не отозвался. Я, шатаясь, подошел к нему. Он дышал, и глаза его были открыты. Его лицо было залито кровью, которая хлестала из разбитого носа.
      – Дэйв! Артналет! Необходимо встать и как можно быстрее уносить отсюда ноги. Ты слышишь меня, Дэйв?
      Медленно поднявшись, он оперся на меня, и мы двинулись с максимально возможной для нашего состояния скоростью в сторону предполагаемого расположения кассидиан.
      На всем протяжении нашего «бегства» мы непрерывно слышали глухие раскаты от взрывов акустических снарядов продолжающегося огневого налета.
 
      Через некоторое время в лесу наступила гнетущая тишина. Мы остановились, и я сказал Дэйву:
      – Нам необходимо переждать здесь. Артналет перенесен вглубь территории противника и сейчас начнется наступление. Пойдут войска при поддержке танков. С пехотой мы еще могли бы договориться, но с артиллерией и танками – пустое дело. Поэтому я предлагаю немного отдохнуть, а потом продвинуться вдоль этого склона. Возможно, там мы наткнемся на кассидиан или на первую волну наступающих френдлизцев.
      Тут я увидел, что Дэйв с каким-то непонятным выражением лица смотрит на меня. Через мгновение, к своему стыду, я понял, что это восхищение.
      – Ты спас меня! – воскликнул он.
      – Не говори ерунды. Ты просто был контужен, вот и все.
      – Но ты принял верное решение и не подумал только о себе. Ты подождал, пока я очнусь, и помог мне выбраться из этого ада.
      Я покачал головой. Что ж, пусть считает, что это правда. Он, наверняка, думает, что я отношусь к тем полубезумным героям, которые в любых условиях выполняют свои обязанности, и это его умиляло. Ну и черт с ним. Переубеждать его я не был намерен.
      – Я хочу сказать, – начал было он опять, но я перебил его.
      – Приди в себя, Дэйв. Хватит трепаться, нам необходимо идти.
      Мы двинулись в путь, стремясь обходить многочисленные лесные полянки, залитые ослепительными лучами солнца. Только сейчас у меня возникло чувство, что мы найдем передовые подразделения кассидиан гораздо раньше, чем подойдет первая волна наступающих френдлизцев. И это спасло бы нас. Находиться в гуще боя, среди наступающего противника, даже для члена Гильдии – положение, хуже не придумаешь. Правда, моя одежда ньюсмена, несмотря на изменившийся цвет, ясно отличала меня от военных, но Дэйв, одетый в серую полевую форму кассидиан, хотя и без знаков различия, мог послужить отличной мишенью для разъяренных мятежников.
      Счастье не изменило нам. Внезапно, с вершины одного из деревьев что-то сорвалось, пронеслось в воздухе и взорвалось ярко-желтым пламенем в дюжине футов от нас. Я инстинктивно толкнул Дэйва на землю и, падая, прокричал:
      – Не стреляйте! Здесь ньюсмен!
      – Вижу, вижу, что ты чертов ньюсмен, – прозвучал сзади меня ехидный голос. – Шагом марш ко мне и не болтать!
      Поднявшись с травы и пройдя в направлении голоса несколько футов, мы оказались лицом к лицу с офицером кассидиан, тем самым офицером, с которым я имел счастье разговаривать днем.
      – О, опять вы? – удивился я.
      Но офицер не обрадовался нашей встрече. Низким хрипловатым голосом он начал говорить все, что он думает о таких, как я. Свою речь он закончил риторическим вопросом о том, что не знает, что с нами делать.
      – Ничего не надо делать. Это наша работа – рисковать собой ради сногсшибательного репортажа. И если мы лезем в самую гущу боя, то это касается только нас. Скажите, куда нам надо идти, чтобы не путаться у вас под ногами.
      – Черт побери! – рассмеялся лейтенант. – Ладно, идите вот в этом направлении и побыстрее.
      – Хорошо! Но перед тем, как мы уйдем, ответьте нам, лейтенант, на один вопрос. Чем вы сейчас занимаетесь?
      Офицер посмотрел на меня долгим внимательным взглядом, а затем, чеканя каждую букву, сказал:
      – Закрепляемся!
      – Вы, патруль, собираетесь удерживать эту позицию? Ведь у вас даже нет дюжины человек. Если Френдлиз начнет наступление, вас сметут в одно мгновение.
      Я немного подождал, но он ничего не сказал в ответ.
      – Вы что, сумасшедшие? – начал я опять, но тут лейтенанта прорвало.
      – Вот что, мы не дураки, как кажется некоторым! Но мы попробуем. Мы не собираемся удирать перед черными сутанами.
      Тут он обернулся, подозвал какого-то солдата и что-то ему передал.
      – Отнесите это в штаб, – услышал я. – И скажите, что с нами пара ньюсменов.
      В это время начался артналет, и мы с Дэйвом вслед за кассидианином бросились в укрытие.
      Из наших окопов мы могли прекрасно видеть поросшую лесом низину в направлении предполагаемых позиций френдлизцев. Деревья необыкновенно желтого цвета покрывали соседний холм и тянулись за него. Затем следовали небольшие полянки и опять густые заросли, за которыми наверняка находились акустические орудия Божьих Сынов.
      Это было мое первое хорошо просматриваемое поле генерального сражения. Я тщательно рассматривал его в бинокль, пока, наконец, не заметил едва уловимые признаки движения. На сцене, разворачивающейся передо мной, появлялись передовые отряды мятежников.
      Вскоре между обеими сторонами завязалась ожесточенная перестрелка, которая, правда, вскоре кончилась так же внезапно, как и началась.

11

      В этом не было ничего странного. Войдя в соприкосновение с противником, передовое охранение френдлизцев несколько отошло назад, чтобы дождаться подхода главных сил. Их делом было прощупать позиции кассидиан, не входя при этом в активное соприкосновение.
      Это была очень старая тактика, применявшаяся еще со времен Юлия Цезаря – могучего полководца древнейших времен.
      Передышка позволила мне немного оценить ситуацию. Эта война представляла собой партию двух шахматистов. С одной стороны, несомненно, был Элдер Брайт со своей компанией, который добивался только одной цели – вывести своих легионеров на межзвездный рынок наемников. Брайт, как шахматист, делал ставку на победу одним стремительным ударом.
      Но этот удар мог удаться, если не был вычислен его противником. А этим противником мог быть только Ладна с его соотечественниками.
      Если Ладна смог определить, что я буду на приеме Донала Грима, то таким же образом он мог вычислить, что Брайт хочет нанести сокрушительный удар по кассидианам. И эти расчеты, наверняка, заставили его послать сюда лучшего тактика вооруженных сил Экзотики – Кейси Грима – для того, чтобы разрушить планы Брайта. Но меня в этом столкновении интересовало еще и другое – почему Ладна противостоит Брайту? Ведь Экзотика не должна была вмешиваться в эту гражданскую войну на Новой Земле – хотя это и была достаточно важная планета среди четырнадцати человеческих поселений под звездами.
      И ответ мог лежать только в контрактных отношениях, которые контролировали обмен специалистами.
      Вероятно, Экзотика, будучи «свободным» миром, автоматически противостояла «жестким» мирам Френдлиза. Но это не могло быть единственной причиной. Могли существовать секретные соглашения о контрактном балансе между Экзотикой и Френдлизом, но об этом я ничего не знал. Тем не менее я был в затруднении понять позицию Ладны в текущих делах.
      И второе, что меня сейчас заботило. Даже для такого гражданского человека, как я, было совершенно ясно, что защита этого холма дюжиной людей – совершенная бессмыслица.
      У меня даже возникло мимолетное дружеское чувство к лейтенанту. Это, похоже, был настоящий солдат, отлично знающий свое дело и презирающий смерть.
      Но какой мог бы получиться репортаж!
      Можно было бы отлично подать безудержную храбрость горстки кассидиан, цветисто расписать их безуспешную попытку защитить эту позицию без всякой надежды на поддержку своих частей. Долина смельчаков – против целой армии фанатиков Френдлиза.
      Дэйв толкнул меня в бок и оторвал от приятных размышлений.
      – Взгляни туда… вон туда… – выдохнул он мне в ухо.
      Я посмотрел.
      Между деревьями, приблизительно в километре от нас, происходила перегруппировка основных сил френдлизцев. Тут и там мелькала черная униформа противника, но это было для меня не в диковинку.
      Я недоуменно посмотрел на Дэйва. Он понял и опять показал мне на что-то рукой.
      – Вон там, возле горизонта.
      Я посмотрел и увидел. Из-за деревьев, граничащих с кромкой неба, на расстоянии не более десяти километров от нас возникли какие-то светлые блики. Есть очень мало предметов на свете, которые могли бы создавать такое явление.
      – Танки! – закричал я.
      – Похоже, что они движутся сюда, – добавил Дэйв, напряженно всматриваясь в эти вспышки света, выглядевшие на таком расстоянии вполне безобидными. Но мы отлично знали, что это были прожигающие клинки света с температурой 40 000 градусов, которые могли сбить огромные деревья, окружающие нас, так же легко, как лезвие бритвы срезает волоски на лице человека.
      Эти танки были неуязвимы для пехоты, вооруженной игольчатыми акустическими ружьями. Управляемые снаряды – классическое противотанковое оружие – вышли из употребления еще лет сто назад, когда противоракетная защита этих мастодонтов достигла своей высшей точки. Правда, это сделало танки очень медленными. Но куда спешить? Пехота могла идти в наступление и шагом.
      Наше положение становилось смехотворным. Я услышал какой-то шум справа от себя и увидел, как некоторые солдаты начали вылезать их траншей.
      – Ни с места! – раздался зычный голос командира. – Мы обязаны удержать эту позицию, и если вы ее…
      Но он не успел закончить: разрыв орудийного залпа подбросил его высоко вверх, и он упал на бруствер окопа, залитый кровью.
      Началась атака противника.
      Ни о каком бегстве теперь не могло быть и речи. Хотя кругом рвались снаряды и наступающая пехота открыла ожесточенную пальбу, я не смог заметить среди защитников ни одного, кто был бы парализован страхом и не открыл огонь по противнику из ручных орудийных установок или личного оружия.
      Френдлизцы получили свое. Первая волна атакующих так и не смогла достичь вершины холма – в мгновение ока она была сметена залпами огня. Откатившись к подножию холма, «монахи» залегли. Снова наступила недолгая тишина.
      Я выскочил из окопа и подбежал к лежащему лейтенанту. Это было, конечно, глупо с моей стороны, независимо от того, был ли я одет в форму ньюсмена или нет. У отброшенных назад френдлизцев, конечно, осталось очень много друзей, лежащих на этом холме. Как всегда, я оказался прав! Что-то впилось мне в правую ногу, и я упал лицом вниз.
      Очнулся я в окопе рядом с телом залитого кровью лейтенанта. Возле меня сидели два сержанта. Немного поодаль сидел и Дэйв.
      – Вот что, – начал было я и попробовал встать на свою левую ногу. Тупая боль пронзила мое тело и я вновь потерял сознание.
      Меня привел в чувство голос одного из сержантов.
      – Пора отсюда сматываться, Эйк. В следующий раз они сомнут нас или же пойдут танки!
      – Нет! – прохрипел за моей спиной офицер. Я думал, что он мертв, но когда повернулся, то увидел, что он сидит, прислонившись к стене окопа. На его лице, залитом кровью, застыла судорожная гримаса боли. Он умирал, это было ясно по его глазам.
      Сержант проигнорировал его.
      – Послушай, Эйк, – продолжал он снова, обращаясь ко второму солдату, выглядывающему из окопа. – Теперь командир – ты! Прикажи отступать!
      Сержант Эйк сел на дно траншеи с растерянно бегающими глазами.
      – Я – командир, – захрипел вновь лейтенант. – Я приказываю вам…
      Но тут ужасная боль пронзила мое колено, и я вновь погрузился в небытие.
      – Там, Там, ну, очнись же, наконец, – донесся до меня голос Дэйва.
      Я открыл глаза и увидел его, склонившегося надо мной.
      Пользуясь его помощью, я осторожно сел, вытянув раненую ногу. Офицер уже лежал рядом со мной. В его голове появилась новая рана от игольчатой пули, и он был мертв. Оба сержанта исчезли.
      – Они ушли, Там, – ответил Дэйв на мой немой вопрос. – Нам тоже необходимо уходить. Френдлизцы решили, что мы не стоим их жизней, и просто обошли холм. Но их танки приближаются… Мы не можем идти быстро, потому что твое колено… Попробуй встать, я тебе помогу.
      Я встал, это было ужасно больно, но я встал! Дэйв поддержал меня, и мы начали спускаться по склону холма, прочь от танков.
      Если раньше я с интересом наблюдал за окружающим лесом, размышляя о его красоте и таинственности, то теперь мне было не до этого – каждый шаг давался мне с большим трудом. Но это – что самое удивительное – не отнимало у меня последних сил, а наоборот, подбадривало, придавая ярости. И чем сильнее была боль, тем больше было мое неистовство. Возможно, виной этому было некоторое количество крови древних берсерков, струящейся в моих ирландских венах.
      Мы шли очень медленно и танки вполне могли бы нас догнать. Но в своей слепой ярости я их не боялся. Может быть, где-то подсознательно я не сомневался в том, что моя одежда ньюсмена спасет меня. Я был почти мистически убежден в своей неуязвимости. Единственное, что меня сейчас беспокоило – это Дэйв. Его судьба и судьба Эйлин были мне далеко не безразличны.
      Я кричал на него, гнал прочь, убеждал, чтобы он бросил меня и уходил, так как мне ничто не угрожало. Но он отвечал, что я не бросил его, контуженного, и поэтому он не может сейчас оставить меня одного. И кроме того, его долгом было помочь мне, так как я – брат его жены.
      Обозвав его дураком и глупцом, я сел на землю и отказался идти дальше. Тогда он, без лишних слов, взвалил меня на спину и понес.
      Вот это было уже совсем плохо. Он мог совершенно измучиться, неся меня. Я начал кричать на него, чтобы он немедленно бросил меня.
      И вскоре это подействовало. Менее, чем через пять минут, он опустил меня. Я поднял голову и увидел двух стоящих перед нами молодых френдлизских стрелков, очевидно, привлеченных к нам моими криками.

12

      Я думал, что они обнаружат нас даже раньше, чем это произошло на самом деле. Насколько я знал, все вокруг кишело френдлизцами. Но, очевидно, боясь попасть под обстрел кассидиан, они старались обходить холм стороной.
      Итак, перед нами стояли два френдлизца, два молодых парня. Сержант и рядовой. Насколько я понял, их задачей было обнаружение очагов сопротивления кассидиан и, не вступая с ними в перестрелку, наводить на них основные силы наступающих. Думаю, что они уже давно обнаружили нас, но подходили очень осторожно, опасаясь засады. Похоже, что я разгадал ход их мыслей. Кричал один человек. Солдат Господа не стал бы этого делать ни при каких обстоятельствах, особенно на поле боя! Тогда зачем же кассидианину надо так громко кричать в районе боевых действий? Это было непонятно, а потому требовало повышенной осторожности!
      Но теперь они увидели, кто был перед ними – ньюсмен и его помощник. Оба гражданские.
      – Что такое, сэр? – спросил меня сержант.
      – Черт вас побери, – крикнул я. – Разве вы не видите, что мне необходима медицинская помощь. Доставьте меня в один из ваших полевых госпиталей, да побыстрее!
      – У нас нет приказа, – немного поколебавшись, произнес сержант, – возвращаться с поля боя. – Он посмотрел на своего товарища. – Думаю, все, что мы можем для вас сделать, это доставить на место сбора пленных, где наверняка есть врачи. Это недалеко отсюда.
      – Черт с вами, давайте!
      – Гретен, возьми его, а я понесу твою винтовку, – приказал сержант рядовому. Солдат подхватил меня на спину, и мы двинулись в путь. Мы довольно долго пробирались через лес, то там, то здесь встречая следы недавнего сражения. С большими трудностями нам удалось, наконец, добраться до места назначения. Шесть вооруженных френдлизцев охраняли группу пленных.
      – Кто из вас старший? – спросил их сержант, доставивший нас.
      – Я, – вышел вперед один из френдлизцев. Это был обыкновенный полевой стрелок в звании младшего сержанта. Несмотря на столь малое звание, он был уже довольно пожилой – похоже, ему было уже за сорок.
      – Этот человек – ньюсмен, – сказал сержант, указывая на меня винтовкой, – а другой – его помощник. Ньюсмен ранен, и поскольку мы не можем доставить его в госпиталь, может быть, вы сможете вызвать ему врача по радио.
      – Нет, – покачал головой младший сержант. – У нас здесь нет рации, а командный пункт метрах в двухстах отсюда.
      – Мы с Гретеном могли бы помочь вам, пока кто-нибудь сбегает туда.
      – Это невозможно, – опять покачал головой командир охраны, – у нас нет приказа покидать этот пост.
      – Даже в особых случаях?
      – Такие не указаны!
      – Но…
      – Повторяю, сержант. Нам не было указано ни на какие исключения! Мы не двинемся с места, пока не появится старший командир.
      – А как скоро он может появиться?
      – Не знаю.
      – Тогда, я схожу сам. Подожди меня здесь, Гретен. Командный пункт в этом направлении? Спасибо.
      Он закинул свою винтовку за плечо и исчез за деревьями. Больше мы никогда его не видели.
 
      До этого момента я держался из последних сил, но тут уж можно было бы и дать себе слабинку. Скоро прибудет помощь. Медленно, очень медленно, я погрузился в беспамятство.
      Очнулся я от ужасной боли. Раненая нога ниже колена распухла и малейшее движение вызывало судорожные боли, молотом отдававшиеся в голове.
      Постаравшись принять положение, при котором боль хоть ненамного уменьшилась бы, я начал осматриваться.
      Я лежал в тени деревьев на самом краю поляны. На другом ее конце находилась группа пленных и рядом с ними несколько охранников. Но большинство солдат располагались невдалеке от меня. Среди них я заметил и новое лицо. Человек лет тридцати, в чине фельдфебеля, угрожающе размахивая руками, что-то говорил им.
      Небо над нами отдавало красным. Это лучи заходящего солнца создали удивительную картину. Его лучи падали на мундиры френдлизцев, создавая причудливую игру красок.
      Красное и черное, черное и красное – цвета зловеще отражались на кроне деревьев.
      Я прислушался и услышал, о чем разговаривали солдаты.
      – Ты мальчишка! – рычал фельдфебель. Он потряхивал головой, не в силах сдержать своих эмоций. Его лицо было красным в лучах заходящего солнца.
      – Ты мальчишка! Сопляк! Что ты знаешь о борьбе за выживание на наших суровых, каменистых планетах? Что ты знаешь о целях тех, кто послал нас сюда защищать Слово Божье? Неужели ты не хочешь, чтобы наши дети и женщины жили и процветали, когда все вокруг хотели бы видеть нас мертвыми?
      – Но кое-что я знаю, – ответил чей-то знакомый голос. – Я знаю, что мы правы. Мы во всем придерживаемся Кодекса Наемников.
      – Заткнись! – рявкнул фельдфебель. – Что этот Кодекс перед Кодексом Всемогущего? Что значат эти клятвы перед клятвой Всевышнему. Элдер Брайт сказал, что мы обязаны победить! Эту битву должны услышать в будущем. Нам нужна только победа!
      – Но я говорю…
      – Молчи! Я не желаю слушать тебя. Я твой командир! И только я могу говорить Слово Божье! Нам приказали атаковать врага. Ты и еще четверо должны немедленно отправиться на командный пункт. Не мне тебе напоминать, к чему может привести неповиновение командиру.
      – Тогда мы возьмем пленных с собой…
      Фельдфебель вскинул винтовку и направил ее на спорящего с ним солдата.
      – Так ты отказываешься подчиниться приказу?
      Он немного отошел в сторону и только тут я заметил, что неизвестный, чей голос показался мне знакомым, – рядовой Гретен.
      – Всю жизнь я преклоняюсь перед Богом, и мне не страшно умереть…
      Я пытался привстать, но ужасная боль пронзила мое тело.
      – Эй! Фельдфебель! – закричал я, превозмогая боль.
      Тот быстро оглянулся, и ствол его винтовки холодно уставился мне в глаза. Осклабившись, он кошачьими шагами направился в мою сторону.
      – О, ты уже очнулся, – поинтересовался он. Багровый отблеск заката играл на его физиономии. Его улыбка ясно показала мне, как отлично он понимал, что даже малейшее физическое усилие может меня прикончить.
      – Очнулся достаточно, чтобы услышать кое-какие интересные вещи, – прохрипел я. В горле у меня пересохло, нога начала непроизвольно вздрагивать. Но неукротимая ярость наполняла мое тело невиданной силой. Казалось, еще немного, и она, вырвавшись, испепелит негодяя на месте.
      – Разве ты не знаешь, что я ньюсмен? И все действия, которые могут причинить мне вред – противозаконны! Вот мои бумаги.
      Фельдфебель осторожно нагнулся, взял документы и начал внимательно их рассматривать.
      – Все верно, – сказал я, когда он снова взглянул на меня. – Я ньюсмен. И я не прошу тебя, а приказываю! Мне необходимо срочно в госпиталь! И мой помощник, – я указал на Дэйва, – должен быть со мной.
      Фельдфебель снова уткнулся в документы. Когда он снова оторвал от них свой взгляд, лик его был грозен. Это был лик фанатика.
      – Я знаю тебя, ньюсмен, – заревел он. – Ты один из тех писак, которые в своих статейках чернят Слово Божье. Твои документы – халтура и бессмыслица. Но ты мне нравишься, так как уже успел получить свою долю справедливости. И поэтому я отправлю тебя в госпиталь, и ты напишешь историю нашей борьбы, историю торжества Бога и его последователей.
      – Отправь меня немедленно! – приказал я.
      – Успеешь! – махнув рукой, прервал он меня. – В тех документах, которые ты мне дал, я нигде не нашел сведений о твоем помощнике. На его документах нет ни одной подписи наших командиров о том, что он твой помощник. А что это значит? А? А значит это то, что этот человек – шпион! И поэтому место его с другими военнопленными! И он встретит то, что угодно будет Богу!
      Бросив документы к моим ногам, фельдфебель повернулся и пошел прочь. Я закричал, требуя, чтобы он вернулся, но он не обратил на это никакого внимания.
      Но Гретен подбежал к нему, схватил его за руку и что-то зашептал на ухо, указывая на группу пленных. Фельдфебель грязно выругался.
      Подойдя к солдатам, он закричал:
      – Становись!
      Стрелки поспешно бросились выполнять команду.
      – Смир-но! Напра-во! Шагом марш! Рядовой Гретен! По прибытии на командный пункт доложите командиру, что я послал вас на помощь атакующим.
      Фельдфебель немного постоял, глядя вслед удаляющимся солдатам, а затем, вскинув оружие наизготовку, медленно направился к пленным.
      – Теперь, когда ваши защитники ушли, – угрюмо начал он, – все стало на свои места. Нас впереди ждет не одна атака, и оставлять вас, врагов, в нашем тылу я не могу. А тратить солдат для вашей охраны тоже невозможно, когда на счету каждый боец. Поэтому я посылаю вас туда, откуда вы уже не сможете больше повредить помазанникам Божьим!
      И только сейчас я окончательно понял, что он задумал.
      Крик боли и ненависти, вырвавшийся из моего горла, потонул в громе автоматических выстрелов.

13

      Я мало что помню после этого. Помню, как фельдфебель направился ко мне после того, как перестали шевелиться тела. Он тяжело шел ко мне, держа свое орудие в одной руке.
      Он стоял возле меня и долгим задумчивым взглядом смотрел мне в глаза.
      Я попытался встать, но не смог.
      – Не беспокойся, ньюсмен, я тебя не трону, – сказал он, глядя на меня. Его голос был глубок и спокоен, но глаза были безумны. – Одного только прошу у тебя. Поспеши с этой историей. Ты будешь жить, чтобы всем рассказать о том, что здесь произошло! И пускай все узнают, как беспощадны могут быть Божьи воины к нечестивцам! Может быть, я скоро паду в штурме, в этом или в следующем, но я рад, что исполнил волю того, кто только что управлял моими пальцами! Твоя писанина ничего не значит для тех, кто читает только писание Бога Битв!
      Он отступил назад.
      – А теперь оставайся здесь, ньюсмен, – усмехнулся он одними губами. – Не бойся, они найдут тебя и спасут. – Фельдфебель повернулся и ушел. Я смотрел на его черную спину, тающую в темноте, до тех пор, пока не остался один в темном лесу, один на один с трупами.
      Не знаю, как я добрался до них, как нашел Дэйва. Он был залит кровью, я чувствовал ее. Я приподнял его голову и поставил рядом горящий фонарь.
      – Эйлин? – внезапно спросил он, когда луч света упал ему в глаза. Но глаз он так и не открыл. Я начал тормошить его, что-то говорить, что-то очень странное.
      – Она скоро будет здесь, – пытался я его успокоить.
      Он ничего больше не сказал, а только тяжело дышал.
      Отчаяние разрывало мне сердце. Я не обращал внимания на боль, терзающую мое тело. Все мои мысли были заняты Дэйвом. Я что-то говорил, плакал, молил бога о помощи, но все было зря.
      Внезапно я заметил, что Дэйв открыл глаза. Я наклонился и вдруг увидел на его лице счастливую улыбку.
      – О, Эйлин, ты наконец пришла! – еле слышно произнес он.
      Я не знал, что сказать, и только слезы капали из моих глаз.
      Дэйв еще что-то прошептал и вдруг замолчал на полуслове.
      В это время взошла одна из лун Новой Земли и при ее свете я увидел, что мой шурин мертв.

14

      Меня нашли вскоре после восхода солнца, но не френдлизцы, а кассидиане. Кейси Грим ударил во фланг наступающим войскам Севера, опрокинул их и начал преследовать по всему фронту. И всего за сутки отряды Френдлиза, полностью обескровленные, вынуждены были капитулировать. Гражданская война между Севером и Югом Новой Земли была закончена полной победой кассидиан.
      Но меня это не беспокоило. В полубессознательном состоянии меня доставили в Блаувейн, в госпиталь. Излечение мое несколько затянулось, так как рана оказалась запущенной, и я потерял много крови. Положение еще ухудшилось моим ужасным моральным состоянием.
      Чтобы немного привести меня в чувство, врач сказал мне, что фельдфебеля, который совершил то гнусное убийство, взяли в плен и после недолгого разбирательства расстреляли за нарушение Кодекса Наемников. Но что это могло изменить? Ведь я не смог уберечь Дэйва!
      Я чувствовал себя как в те часы, которые только недавно сломались. Они уже не могут показывать точного времени, но если их поднести к уху и немного потрясти, то можно было бы что-то и услышать. Я сломался, сломался внутренне. И даже известие, пришедшее из «Интерстеллар Ньюс Сервис» о моем зачислении полноправным членом Гильдии не могло ничего изменить в моей жизни. И тогда меня послали на Культис, на одну из двух планет Экзотики, для лечения.
 
      На культисе мне пообещали быстрое излечение, если удастся выбрать способ, которым меня можно будет вылечить. Дело в том, что они не могли применять в моем случае свою власть. Основная их философская концепция заключалась в том, что они не могли использовать силы их собственных личностей для проникновения в психику других индивидуумов. Они могли только предлагать идти по тому пути, который был бы желателен для успешного излечения.
      И инструмент, который они выбрали в качестве указателя направления, был достаточно могущественен. Это была Лиза Кант!
      – Но ты же не психиатр! – изумился я, когда она впервые появилась передо мной. Определенно, в ее присутствии я глупел, говорил резкости и легко раздражался.
      – Но откуда тебе известно, кто я? – усмехнулась она. – Ведь с нашей последней встречи на Земле прошло без малого шесть лет! Не считая, правда, мимолетной встречи на Фриленде, но ты тогда даже не спросил, чем я занималась все это время. Так вот, знай, все это время я была студенткой и изучала психологию в одном из Университетов Культиса.
      – Значит, ты и в самом деле психиатр?
      – И да, и нет! – спокойно ответила она. Внезапно она улыбнулась мне.
      – В любом случае, как мне кажется, психиатр тебе не нужен.
      Когда она сказала это, я понял, что это была моя мысль, мысль, которую я всячески старался от себя прогнать. «Но если она это поняла так быстро, значит, она может все знать обо мне!»
      – Может быть, это и правда, – усмехнулся я. – Может быть, мы сможем немного поболтать!
      – Не возражаю, – просто сказала она.
      – Почему Ладна думает, что ты… что ты могла… в общем, что ты должна была навестить меня?
      – Не просто навестить тебя, а работать с тобой, – поправила она меня.
      Она была одета не в одежду Экзотики, а в простое белое платье. Ее голубые глаза показались мне гораздо более голубыми, чем я помнил. Внезапно она метнула в меня свой взгляд, как отточенное копье.
      – Потому что он верит, что я единственный человек, кого ты можешь послушать.
      Взгляд и слова потрясли меня. Я понял, что эта девушка что-то для меня значит в жизни.
 
      Прошло несколько дней. К этому времени я, пробудившийся и настороженный, использовал свою способность смотреть и увидел, что делали со мной люди Экзотики. Я постоянно жил под тенью, искусно сплетенным общим давлением, давлением, которое не предназначалось для управления моим поведением, но которое постоянно вынуждало меня самому держать рукоять своего существования и направлять свою жизнь в определенную сторону. Вероятно, на структуру, которая составляла мою сущность, влияло окружение… стены, люди и все, что угодно. Все это вынуждало меня жить… не просто жить, а жить активно, полно и радостно.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10