Глава 9

– Иди-ка отдохни. – Джон слегка оттолкнул Хэла от груды еще не убранных кусков породы и принялся бросать их в вагонетки.

На подгибающихся ногах Хэл прошел в глубь туннеля, прислонился к стене, затем, опустившись вниз, сел на землю, отсоединил и откинул назад шлем. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо прежде ему случалось так глубоко дышать.

Сначала Хэл подумал, что Джон просто решил снова немного помочь ему, но потом увидел, что и резчики очередной рабочей группы, откинув шлемы, спускаются с уступа, который стал теперь таким широким, что называть его просто уступом было бы уже не правильно. Тем временем к спустившимся вниз резчикам присоединилась группа отдыхавших шахтеров, и вся бригада начала сообща прорезать наклонный въезд на уступ.

Они уже почти закончили его сооружение, когда из туннеля выкатился и остановился рядом с ними состав из пяти пустых вагонеток. Из передней вагонетки вышел единственный находившийся в ней пассажир – могучий, чем-то напоминавший паука старик. Отброшенный назад шлем позволял разглядеть в его лице восточные черты; широкие плечи были сгорблены, длинные, висящие как плети руки оканчивались захватами. Джон подошел к нему, и они стали негромко беседовать. Хэл находился слишком далеко, чтобы услышать, о чем шел разговор. Говорил в основном Джон, причем почти в самое ухо старику, который слушал его, повернув голову в сторону, время от времени кивал, а крючковатые шипы захватов, как бы служивших окончаниями его рук, то и дело подергивались, словно он не мог дождаться, когда закончится этот разговор. Наконец Джон перестал говорить, повернулся и отошел от собеседника. Старик шагнул в сторону разбросанных у подножия каменной стены кусков пустой породы, отбракованных Хэлом, и набросился на них, орудуя обоими своими захватами.

Именно набросился, по-другому и не скажешь. Хэл считал, что Джон работал захватами быстро и очень ловко, однако то, что делал этот человек, казалось невероятным. Повернувшись лицом к стене и действуя одновременно обеими руками, он не глядя швырял куски пустой породы назад, и все они падали в стоящую позади него пустую вагонетку. А когда вагонетка заполнилась доверху, он, продолжая стоять спиной к составу и по-прежнему не поворачивая головы, начал заполнять следующую. Хэл как зачарованный наблюдал за его работой.

– Ну все, Тэд. Пошли.

Хэл поднял глаза на стоящего перед ним Джона и торопливо поднялся на ноги, готовый снова приняться за работу. Потом увидел, что наклонный подъем уже готов, но шахтеры не поднимаются на новый горизонт, чтобы продолжать врезаться в скалу. Вместо этого все они забираются в заполненные рудой вагонетки и усаживаются поверх нее.

– Мы что, уже закончили? – удивился Хэл, не веря, что желанный момент наконец наступил.

– Да, мы закончили, – ответил Джон. – Залезай на вагонетку.

В сознании Хэла, сосредоточившего все свои силы и мысли на выполнении работы, не отложился тот факт, что весь их состав уже загружен рудой. Он снова взглянул в ту сторону, где работал старик; тот всего за несколько минут убрал почти всю пустую породу, которую Хэл отбрасывал в течение целой смены.

– Что он делает? – спросил пораженный увиденным Хэл, направляясь в сторону своего состава.

– Собирает отходы, – пояснил Джон. – Это уборка. Он увезет то, что мы отбраковали, для окончательной сортировки; ее производят на тот случай, если мы не заметили чего-нибудь стоящего. После этого всю пустую породу свалят в штреке шахты, потом поднимут на-гора и выбросят на поверхность. Ну иди, садись.

– Я все еще не могу поверить, что смена закончилась, – сказал Хэл, забираясь на груду руды.

– Да, Тэд, она закончилась, – подтвердил Джон. Он прошел вперед к передней вагонетке. Хэл не видел, каким образом Джон управлял движением состава, но как только он сел на свое место, состав сразу же тронулся. Для того чтобы отправиться к терминалу, следовало выполнить разворот в обратном направлении, что в условиях весьма ограниченного пространства оказалось делом далеко не простым. Пришлось несколько раз двигаться попеременно то вперед, то назад.

С гулом и лязганьем они катили по туннелям. Хэл, примостившийся на кусках породы, наполовину заполнявших вагонетку, блаженствовал от сознания того, что работа на сегодня окончена. Он выбился из сил, но это состояние совершенно не угнетало его. Наоборот, усталость, ощущавшаяся во всем теле, была почти приятной, и он вспоминал и о проделанной тяжелой работе, и о коротких минутах отдыха даже с некоторым удовольствием. В прошлом году Малахия Насуно объяснил ему, что мышцы его юного, растущего тела еще не обладают такой силой, какая появится, когда он перестанет расти. Но зато, говорил Малахия, восстановление сил после большого напряжения у него сейчас должно происходить быстрее, чем у более взрослого человека такой же силы и одинакового с ним веса. И сейчас, сидя в раскачивающейся из стороны в сторону вагонетке, Хэл чувствовал, как силы вновь возвращаются к нему.

Ему подумалось, что отныне одно общее дело связывает его с остальными шахтерами. И впервые с тех пор, как он покинул Землю, у него появилось ощущение, что кто-то признал его своим и что он принят в одно из сообществ Вселенной.

Хэл все еще пребывал под влиянием охватившего его теплого чувства, когда они въехали на терминал, к шахтному стволу с подъемной клетью. Здесь уже стояло несколько составов, также груженных рудой, другие въезжали на терминал, опережая их состав. Они остановились, и Хэл, увидев, что все шахтеры его бригады выходят из вагонеток, последовал их примеру. Только Джон остался на своем месте и, когда все остальные вышли, тронул состав и увел его в туннель, начинающийся позади шахтной клети.

– Что мы будем делать дальше? – обратился Хэл к одному из членов своей бригады, видя, что, никто не идет к клети, стоящей на дне шахтного ствола с открытыми воротами в ожидании пассажиров.

– Ждать Джона, – ответил ему невысокий худощавый шахтер лет двадцати пяти с черными пиратскими усами, свисающими по краям рта, огибая уголки губ.

Хэл кивнул. Прошло минуты три-четыре, прежде чем Джон появился из туннеля и присоединился к ним.

– Полтонны сверх нормы, – сообщил он, махнув зажатым в руке листком распечатки, прежде чем убрать его в нагрудный карман комбинезона. Бригада одобрительно загудела.

– Ого! И это с новым подручным. Вот здорово! – Шахтер, с которым Хэл разговаривал, дружески хлопнул его по плечу. Вернее, попытался сделать это, поскольку Хэл инстинктивно отшатнулся в сторону от его руки, так что упрятанная в перчатку ладонь лишь едва задела плечо. Но тот, похоже, даже не заметил, что его дружеский жест практически не состоялся.

– Давайте подниматься! – крикнул Джон и первым направился к шахтному стволу. Когда они подошли к клети, она оказалась уже почти наполовину заполненной шахтерами из других бригад.

– Берегитесь! – услышал Хэл, войдя в клеть, возглас над самым своим ухом. – Берегите ваши ноги. У нас появился новый подручный в больших сапогах, который не умеет себя вести.

Хэл обернулся и оказался лицом к лицу с тощим длинноносым парнем, который утверждал, что Хэл наступил ему на ногу, когда они спускались в шахту.

– Что с тобой, Найф? – спросил черноусый шахтер из бригады Хэла. – Ведь это его первый день.

– Я не с тобой разговариваю, Дэйвис, – взглянув на черноусого, резко бросил в ответ шахтер, которого звали Найф. – Пусть отвечает за себя сам, если считает, что теперь он стал одним из нас.

Ворота клети закрылись, она дернулась и стала подниматься вверх.

– Я не прикасался к твоей ноге, – сказал Хэл Найфу.

– Значит, по-твоему, я вру?

– Эй, что там у вас происходит? – донесся сквозь массу плотно сбившихся тел голос Джона Хейккилы. Хэл, ничего не ответив, отвернулся от Найфа.

Клеть продолжала подниматься. Когда она остановилась наверху и ворота открылись, Хэл поспешил выйти и отойти подальше от остальных шахтеров. Несмотря на то что они поднимались к надшахтному зданию, плотно прижавшись друг к другу, какая-то часть прежнего теплого чувства к своим коллегам и сознания единения с ними теперь пропала.

– Идем-ка со мной, – позвал его подошедший сзади Джон. – Мы сейчас снимем комбинезоны, и я покажу тебе, как надо проверять их на герметичность.

Вместе с бригадиром Хэл вошел в ту комнату, где получал из его рук свой комбинезон. Следуя указаниям Джона, он снял его и внимательно следил за тем, как тот прицепил к комбинезону свешивающийся со стены короткий шланг, над которым находилась прямоугольная шкала. Джон загерметизировал комбинезон, присоединил шланг к клапану, расположенному на поясе комбинезона, и нажал на рычажок. Комбинезон вздулся.

– Отлично, – сказал он через секунду и выпустил воздух из комбинезона. – Никогда не забывай выполнять такую проверку после каждой смены. Иначе первый же вдох, который ты сделаешь в негерметичном комбинезоне, окажется для тебя и последним. Я имею в виду горячие газы там, внизу.

– Я буду помнить об этом, – пообещал Хэл. – А теперь скажи…

– Обед через сорок минут, – ответил Джон, не дожидаясь окончания вопроса. – А пока ты мог бы пойти… Эй, смотри-ка, тебя тут кое-кто ищет.

Кое-кто была Тонина. Джон вышел из комнаты, а Тонина подошла ближе, остановилась и внимательно осмотрела Хэла сверху донизу.

– Как тебе удалось оказаться здесь раньше нас? – удивился Хэл. – Я даже не видел тебя сегодня утром в шахтной клети.

– Смены сдвигаются, чтобы подборщики пустой породы могли объезжать забои и выполнять их очистку поочередно, – пояснила она. – Бисон и все мы вместе с ним сегодня спустились вниз раньше вас, поэтому и наверху мы оказались скорее, чем вы.

– Понятно, – кивнул Хэл. Она пошла к выходу, и Хэл рефлекторно двинулся за ней. – Куда мы идем?

– Прочь отсюда. Я хочу посмотреть на тебя при хорошем освещении.

Они вышли через дверь на просторную центральную площадку, служившую накануне местом общего сбора шахтеров. Ее плоскую, покрытую пылью поверхность заливал свет мощных ламп, расположенных высоко под потолком этой огромной выемки в недрах планеты. Большинство шахтеров, свободных от работы, собравшись небольшими группами, прогуливались по площадке явно в ожидании наступления обеденного времени.

– А сейчас стой, – велела Тонина, когда они прошли по площадке некоторое расстояние; теперь прямо на них из-под потолка струился яркий свет, будивший воспоминания о полуденном солнце на Земле. Она, прищурившись, снова внимательно оглядела его. – Ты выглядишь хорошо. Все в порядке! Я слышала, ты неплохо поработал там, внизу.

– Неплохо? – недоверчиво спросил Хэл. – Да я все время отставал. Хорошо, что смена закончилась вовремя, а то Джону пришлось бы мне помогать.

– Все равно это здорово. Ты выдержал свою первую в жизни рабочую смену от начала и до конца. Мало кто из новичков в шахте способен на такое. Дело в том, что, когда человек появляется здесь впервые, его физическая форма не имеет значения. При пользовании захватами работают совершенно особые группы мышц, поэтому на первых порах любой новичок быстро выдыхается.

– Эй ты, большеногий подручный!

Хэл узнал этот голос и, обернувшись, увидел идущего к ним Найфа. Теперь, без комбинезона, тот выглядел менее впечатляюще. Он был на добрых полголовы ниже Хэла и казался щуплым, но полученные в годы учебы знания говорили Хэлу, что Найф, наверное, процентов на двадцать тяжелее, чем он, и что эта разница в весе приходится на полностью сформировавшиеся, окрепшие и набравшие силу кости и мышцы. Распахнутый ворот его широкой рубахи открывал шею и грудь, покрытые темным загаром, который в здешних условиях можно было получить только пользуясь специальными облучателями. У него были прямые широкие плечи, тонкая талия и очень темные глаза.

– Я хочу переброситься с тобой еще парой слов, – заявил он.

– Отстань от него, Найф, – сказала Тонина. – Он же новенький. Не обращай на него внимания, Тэд.

– Не вмешивайся в это дело, Тонина, – остановил ее Найф. – Я разговариваю с тобой, подручный. Я не люблю, когда топчутся на моих ногах, и не люблю, когда меня называют лжецом.

У Хэла засосало под ложечкой. Шахтеры, привлеченные громкими голосами, стали собираться вокруг них в кружок.

– Я сама знаю, что мне делать, Найф! – Тонина встала между ними, повернувшись лицом к Найфу. – Ты бы придумал что-нибудь поумнее, чем задирать новичков. Где Джон? Джон! Джон Хейккила, этот забияка хочет показать себя крутым парнем, приставая к твоему подручному.

Джон услышал ее.

– Что случилось? – спросил он секунду спустя, пробравшись сквозь толпу, уже успевшую образоваться перед ними. – В чем дело, Найф?

– Тебя это не касается, – ответил Найф. – Твой подручный спускался сегодня утром вниз, всю дорогу стоя на моей ноге, а когда я сообщил ему об этом и предложил впредь так не поступать, он обозвал меня лжецом.

Джон перевел взгляд на Хэла. Тот отрицательно покачал головой.

У Хэла росло отвратительное ощущение где-то внутри. К горлу подступала тошнота. Он отправился сюда, чтобы стать незаметным, не выделяться из общей массы, а эта история с Найфом с каждой секундой привлекала к нему все больше внимания. Ему казалось, что теперь уже вся шахта собралась поглазеть на происходящее.

– Я не наступал ему на ногу, – сказал Хэл, – но это не важно, все в порядке…

– Ты говоришь, что не наступал ему на ногу. Хорошо. Значит, никакой проблемы нет, – резюмировал Джон. Он стоял перед Найфом, не отрывая от него взгляда, словно танк в человеческом обличье. Но на лице Найфа появилась злобная гримаса. – Ты не мой бригадир. Если этот подручный не может постоять за себя, то ему здесь нечего делать.

– Убирайся в свое логово! – гневно воскликнула Тонина. – До тебя дошел слух, что он смутьян, и ты хочешь показать, что не уступаешь ему в этом, вот и все.

Найф не обращал на нее внимания. Он сверлил взглядом Джона.

– Я сказал, не ты мой бригадир.

– Это верно, – согласился Джон. Он оглядел толпу. – Уилл?

Уилл стоял впереди, слева от Джона.

– А что тебя беспокоит? – произнес Уилл, не двигаясь с места. – Мы слышали, что он смутьян. Ты знал об этом, когда брал его к себе. Даже если слух неверен, пусть он сам справляется с этим делом. Вполне возможно, он сам спровоцировал эту ссору, чтобы покрасоваться перед нами.

– Все в порядке, – торопливо повторил Хэл. – Правда, Джон. Я не наступал ему на ногу, но если ему показалось, что я сделал это, я готов извиниться перед ним.

– Ну да, извиниться… Черта с два! – с яростью крикнул Найф. – Ты думаешь, что можешь обозвать меня лжецом, а потом спокойно удалиться? Или защищайся, или убирайся вон с шахты!

– Джон! – умоляюще воскликнула Тонина.

Джон пожал плечами и отошел в сторону. Окружившая их толпа стала отступать, и вскоре Найф и Хэл остались вдвоем в центре обширного свободного пространства. Тонина, задержавшаяся было рядом с ними на несколько секунд, тоже присоединилась к остальным.

Хэл стоял и с чувством глубокого отчаяния смотрел на Найфа. Свет над площадкой вдруг стал очень ярким, воздух вокруг – сухим и горячим. Казалось, остальные шахтеры находятся где-то далеко и явно не испытывают к нему ни малейшей симпатии. Он был предоставлен исключительно самому себе, словно человек, попавший в середину волчьей стаи. Он вглядывался в лицо Найфа и не находил в нем ни следа благоразумия.

«Ну и пусть, – внезапно решил он. – Я позволю ему делать со мной все, что он захочет. Только так я смогу выйти из этой передряги. Если он побьет меня, то, может быть, они забудут эту историю с моей дурной репутацией…»

Он увидел, что Найф начал наступать на него с опущенным правым плечом и стиснутым кулаком. Все тело Хэла напряглось, оно изготовилось принять одну из десятка заученных оборонительных стоек, но своим сознанием он заблокировал подобные действия. Он лишь нелепо поднял кулаки, надеясь, что выглядит со стороны как человек, совершенно не умеющий драться.

Найф приближался. «Я буду стоять неподвижно», – внушал себе Хэл. И он заставил себя оставаться неподвижным, когда Найф вплотную подошел к нему.

…Хэл растерялся. Произошло какое-то недоразумение, но он не мог сразу вспомнить, какое именно. Он лежал на земле и помнил только о том, что его сбили с ног ударом кулака. Он увидел над собой силуэт человека, подступавшего к нему и одновременно принимавшего такую позу, которая говорила лишь об одном: его намереваются пнуть ногой.

Его тело среагировало инстинктивно и моментально. Он сгруппировался, перекувырнулся назад, вскочил на ноги и стал лицом к лицу с нападавшим. Теперь он вспомнил, что этого человека зовут Найф и что он решил позволить ему делать с собой все, что тот захочет. Но его сознание все еще оставалось затуманенным и каким-то чужим, оно никак не давало ему вспомнить, почему он решил вести себя таким образом.

А тем временем Найф после короткой паузы начал снова подступать к Хэлу, преодолев мгновенную растерянность, охватившую его, когда Хэл, еще секунду назад беспомощно лежавший на земле, стремительно поднялся на ноги и теперь, похоже, готовился отразить его выпад. Найф быстро подскочил к Хэлу и нанес удар правой, целясь прямо в кадык.

Несмотря на охватившую его слабость и дрожь, Хэл рефлекторно среагировал. Он развернул корпус так, чтобы кулак Найфа прошел мимо, не задев его, а затем, сделав быстрый скользящий шаг вперед, повернулся и оказался за спиной у своего противника, который шатался, пытаясь удержать равновесие после неудавшегося удара. Какое-то мгновение Хэл смотрел на качающуюся перед ним спину, а затем, не осознавая своих действий и повинуясь исключительно инстинкту самосохранения, нанес по этой спине два коротких боковых удара левой и правой в область почек. Найф повалился на землю.

Хэл отступил на шаг и остановился, молча глядя на поверженного врага. В голове у него быстро прояснялось, но одновременно с прояснением к нему возвращалось то отвратительное ощущение, которое возникло у него перед началом стычки.

Его попытка была бессмысленной. Он не мог стоять и безропотно принимать то, что Найф захочет с ним сделать. Он просто не мог заставить себя так поступить. Тот первый удар, на мгновение лишивший его сознания, пробудил в нем элементарное чувство страха, а вместе с ним и инстинкт самосохранения. Но сейчас его противник неподвижно лежит на земле. Может быть, все уже и закончилось.

Хэл повернулся и пошел прочь, но Найф вдруг зашевелился. Он напряг раскинутые руки, подтянул их к телу и, уперев ладони в землю, встал на одно колено, глядя в противоположную от Хэла сторону. Затем неуверенно поднялся на ноги, повернулся и, пошатываясь, подошел к Хэлу.

«Если бы я смог послать его в нокаут…» – подумал Хэл.

Но его сознание работало еще не совсем четко, а Найф уже снова замахивался для удара. Хэл поднял обе руки, перехватил руку Найфа и повернулся, одновременно опускаясь на колени, при этом Найф, перевалившись через правое плечо Хэла, тяжело рухнул на спину. Снова несколько секунд он лежал неподвижно, словно падение вышибло из него дух. А затем шевельнулся и начал подниматься на ноги.

К этому моменту сознание Хэла почти окончательно прояснилось, и он понял невозможность осуществления задуманной им тактики. Способа привести Найфа в бессознательное состояние, не нанеся ему при этом серьезных повреждений, не существовало. Подобными трюками изобиловали романтические приключения, описанные в роскошно переплетенных фолиантах из библиотеки Уолтера, но не события реальной действительности, к встрече с которыми его готовил Малахия. Только в выдуманных ситуациях герой умеет нанести настолько точно рассчитанный удар кулаком или палицей, что противник на короткое время теряет сознание, но не получает при этом никаких травм и вообще не подвергается никакой опасности. Однако в жизни все происходит по-другому. Один и тот же удар может одного человека только лишить сознания на короткое время, а другого – того же возраста, веса и роста, обладающего таким же здоровьем – убить наповал.

Нет, все известные ему удары, которые наверняка и надолго уложили бы Найфа, могли стать смертельными ударами. Конечно, если бы он обладал опытом Малахии Насуно, то рискнул бы использовать один из них, вложив в него строго определенную силу, достаточную лишь для того, чтобы оглушить противника, но такого опыта у него не было.

Хэл впал в отчаяние. Найф с безумным взглядом снова пошел на него. И в очередной раз Хэл уклонился от удара, перехватил руку Найфа, сбил его с ног и бросил на землю. И опять, пролежав неподвижно несколько секунд, Найф поднялся на ноги, бросился на Хэла и опять оказался на земле, но снова поднялся и ринулся в атаку. Хэл отшвырнул его.

Было очевидно, что этот человек, закаленный тяжелой работой в шахте, находится в превосходной физической форме и намерен продолжать стычку до тех пор, пока его не остановят. Хэл снова почувствовал, что его стало мутить. Окружавший его мир состоял из камня и света; он был сухим, пыльным и пустым, если не считать существовавшей в нем нескончаемой необходимости отражать яростные наскоки этого неуемного задиры, который не соглашался быть поверженным, не желал оставить его в покое и вынуждал противодействовать своим настойчивым попыткам проучить его.

«Господи, пусть он останется лежать!..» Эта мольба звучала в душе Хэла всякий раз, когда Найф снова поднимался с земли и наступал на него. В своем сознании Хэл уже давно перестал сопротивляться; он пытался отдаться во власть Найфа, предоставить ему возможность поступить с ним так, как тому заблагорассудится. Но в нем был все еще силен страх, он побеждал рассудок и не позволял подпустить Найфа вплотную.

Воображение Хэла рисовало ему образ противника, лежащего на земле неподвижно – слишком неподвижно, – и эта мысленная картина заставила его внутренне содрогнуться. Дальше так продолжаться не могло. Отчаянным усилием воли Хэл преодолел страх и при очередном наскоке Найфа заставил себя неподвижно стоять с опущенными руками. Тому наконец удалось приблизиться к Хэлу вплотную, вцепиться в него и, увлекая за собой, повалить на каменный пол, где они и стали бороться.

Однако силы Найфа почти иссякли, фактически в нем не осталось ничего, кроме слепой ярости и решимости драться до последнего дыхания. Пальцы Найфа зашарили по щекам Хэла, нащупывая глаза, но Хэл увернулся, и тут его осенило.

Придавленный к земле распластавшимся на нем Найфом, Хэл сумел высвободить руки и схватить его за плечи. Делая вид, что пытается оттолкнуть от себя Найфа, Хэл сдавил большими пальцами сонные артерии по обеим сторонам его шеи. И в этот самый момент пальцы Найфа дотянулись наконец до глазниц Хэла.

В отчаянии Хэл опустил, насколько смог, подбородок вниз, чтобы давление пальцев Найфа воспринималось в основном скулами, а не глазными яблоками. И в то время как Найф продолжал свои попытки воткнуть пальцы в глазницы Хэла, тот вел в уме неторопливый отсчет: «… тысяча… тысяча один… тысяча два…» Он как можно сильнее прижался лицом к пыльным волосам и вел отсчет дальше, не снижая усилия своих больших пальцев.

Когда он досчитал до тысячи сорока трех, давление на его глаза стало ослабевать, а при счете «тысяча шестьдесят» вовсе прекратилось, и Хэл почувствовал, что Найф перестал шевелиться. Хэл выбрался из-под лежавшего на нем тела, поднялся на ноги и взглянул вниз. Найф по-прежнему не шевелился.

Хэл повернулся и нетвердой походкой пошел прочь от уткнувшегося лицом в землю неподвижного человека, направляясь в сторону стены из человеческих тел, образовавшейся между ним и жилым бараком. Лишь лицо Тонины он почему-то видел очень отчетливо, а у остальных людей на месте лиц виднелись какие-то расплывчатые пятна. Ему казалось, что пол, по которому он шел, был устлан подушками, а не представлял собой каменистую поверхность, покрытую слоем спрессованной пыли.

Вдруг в толпе возник сперва тихий, затем усилившийся ропот. Люди смотрели мимо него. Он остановился и устало обернулся назад.