Когда "Нсисс" приблизился к внешнему корпусу, Джаг увеличил скорость. Внутри корвета истребитель был в большей безопасности, чем снаружи. Но как только он снова окажется в космосе, он попадет на прицел орудий корвета или любого "прыгуна", оказавшегося поблизости. И чем больше будет скорость, тем лучше.
      Раскаленный добела йорик-коралл постепенно становился желтым, оранжевым, и, наконец, красным. Впереди в пробоине были видны звезды. Обгоревший "Коготь" вылетел из пылающих обломков как заряд из винтовки-чаррика. Управлять истребителем с поврежденными стабилизаторами было очень трудно. Джаг не обращал внимания на шум помех в наушниках. Кое-как восстановив управление, он, наконец, смог осмотреться вокруг.
      И, осмотревшись, он с удивлением заметил, что его план, кажется, сработал. Корвет получил тяжелые повреждения и выглядел так, словно готов был вот-вот взорваться. Его атаковали десятки имперских истребителей. Рядом горел йуужань-вонгский крейсер, также подвергавшийся непрерывным атакам истребителей. Имперские пилоты концентрировали огонь на тех участках корпуса, которые уже были повреждены столкновением с обломками канонерки. Из пробоин в йорик-коралловой броне вырывался воздух вместе с обломками и трупами йуужань-вонгов. Огромное скопление обломков вокруг представляло опасность, как для имперских истребителей, так и для "прыгунов". Теперь возможности противника консолидировать усилия на северном фланге были значительно ослаблены.
      – Джаг! Ты сделал это!
      Крик раздался в его наушниках маленьким взрывом. Джаг заметил, что с правого борта за его истребителем следует "крестокрыл".
      – Рад снова слышать твой голос, Эн-Тон, – ответил Джаг. – Как тут у вас дела?
      – Положение улучшается, сэр, – послышался голос Близнеца-4, ее "Нсисс" занял положение слева от истребителя Джага. – Похоже, вы произвели впечатление на имперцев.
      "Надеюсь на это…", – подумал Джаг, уводя подальше от тучи обломков сильно поврежденный истребитель.
      – Поздравляю, полковник Фэл, отличная работа! – голос Пеллеона вывел его из раздумья. – Вам действительно удалось меня удивить.
      – Надеюсь, я не только удивил, но и хоть как-то помог вам, сэр.
      – О, не сомневайтесь, – ответил гранд-адмирал. – Теперь, когда у йуужань-вонгов нет йаммосков, они не смогут захватить господство в околопланетном пространстве. Впрочем, и мы не сможем. Полагаю, на некоторое время сложится патовая ситуация. Это даст время "Соколу" найти станцию и эвакуировать персонал.
      – От них есть информация?
      – Нет, насколько мне известно, – сказал Пеллеон. – Хотя вы можете связаться с капитаном Мэйн и спросить у нее. Скажите ей, что если у нее есть что мне сообщить, она знает, как со мной связаться.
      Джаг нахмурился, почувствовав что-то странное в голосе Пеллеона, но не был уверен, что именно. К тому же это не его дело.
      – Я свяжусь с ней немедленно, сэр.
      – Я советую вам вернуться на фрегат, – сказал гранд-адмирал. – На вашем истребителе пострадала не только краска.
      Джаг улыбнулся, разворачивая "Коготь" в сторону "Гордости Селонии". Он знал, что истребитель тяжело поврежден, но не знал, насколько. Если Пеллеон упомянул об этом, значит, дело совсем плохо.
      Он связался с капитаном Мэйн, которая приказала немедленно возвращаться на фрегат. Ее голос был очень напряжен, словно она была чем-то сильно встревожена.
      – У нас нет связи с "Соколом", – объяснила она, когда он спросил. – Мы получили странное искаженное сообщение, но не можем расшифровать его. Вероятно, йуужань-вонги глушат связь с поверхностью.
      – Это плохо, – сказал Джаг. – Может быть, они просили помощи. Известно, где они сейчас?
      – Нет. И даже не думайте, полковник. Вы никуда не полетите, пока техники не проверят ваш истребитель.
      – Не волнуйтесь, капитан, – сказал Джаг, – одного безумного полета на сегодня вполне достаточно.
      Облетев вокруг "Гордости Селонии" и осторожно направляя истребитель в ангар, Джаг задал вопрос, который волновал его с того момента, как он вылетел из вражеского корвета:
      – Капитан, как там Джейна?
      Последовало долгое молчание. Когда Тодра Мэйн заговорила, ее голос был еще более напряженным, и Джаг понял, что это именно из-за Джейны.
      – Лучше поговорим об этом, когда вы будете на борту, – сказала Мэйн.
      Джаг почувствовал, как тошнота сжимает его желудок.
      – Что-то не так?
      – Честно говоря, мы не знаем, полковник. Среди нас нет джедая, и мы не можем сказать, в порядке она или нет.
      – Что с ней?
      Даже сквозь помехи он слышал, как Мэйн тяжело вздохнула.
      – Она без сознания. Вигос сказал, что возможно, это кома. Мы не знаем, что с ней, и сможет ли она прийти в себя или нет. Сожалею, что не могу сообщить вам хороших новостей, полковник, но факты таковы, что мы не можем помочь ей.
      "Мы не можем помочь ей".
      Эти слова эхом отдавались в ушах Джага. Он спросил:
      – Когда это случилось? Где вы нашли ее?
      – В каюте Тахири, – ответила Мэйн. – Похоже, она была там с тех пор, как сменила вас.
      Джаг знал, что услышит именно этот ответ. Но легче от этого не становилось.
      Он осторожно посадил истребитель в ангаре, хотя все инстинкты заставляли его торопиться.
      – Вы все еще там, полковник? – послышался в комлинке голос капитана Мэйн.
      Но Джагу было некогда отвечать. Он выскочил из кабины истребителя и побежал к каюте Тахири.
      Местность вокруг дворца Шимрры претерпела некоторые изменения со времени изгнания Ном Анора. На стенах, полах и потолках зданий неверных теперь было множество специально выведенных существ, медленно поедавших безжизненные строения бывших хозяев планеты и создававших из этого материала новые дома для многочисленных придворных, исполнителей и прочих слуг Верховного Правителя.
      Дворец Шимрры, корабль-мир, посаженный на поверхность, возвышался на руинах неверных величественной горой. Это было создание невероятной красоты и устрашающего великолепия, его огромные радужные крылья простирались над Йуужань’Таром, являя собой необычайное зрелище.
      Внешние стены дворца были украшены многочисленными длинными, удивительно изогнутыми шипами, пронзающими небо. Число входов во дворец было уменьшено из-за постоянных попыток еретиков проникнуть внутрь, и каждый вход очень хорошо охранялся.
      Однако жрица Нгаалу без проблем пронесла во дворец виллип, с помощью которого Ном Анор мог наблюдать за происходящим. Виллип, тщательно спрятанный в роскошной одежде жрицы, позволял осматривать дворец с великолепной четкостью.
      Весь двор Шимрры собрался в тронном зале, чтобы выслушать доклад жрицы о районе Вишту. Ном Анор лично знал многих присутствующих. Некоторые из них раньше были его начальниками. Те, кого он не знал, попали ко двору недавно, заменяя погибших или казненных за какие-либо преступления.
      Все слушали доклад с любопытством и настороженностью, зная, что в таких обстоятельствах часто возникает возможность получить повышение, но вместе с ней повышается и риск…
      И, конечно, здесь был сам Верховный Правитель Шимрра. Ном Анор, увидев его, сразу почувствовал всплеск адреналина. Глубоко в подземельях, среди еретиков, было легко забыть, как ужасен Шимрра Джамаан.
      Каждая клетка тела Шимрры кричала от боли, даже богато украшенная одежда, которую он носил, была пыточным инструментом. Он словно излучал боль на всех частотах. Но под ней была холодная несокрушимая уверенность. Шимрра был подобен некой стихии, одно существование которой внушало страх, и Ном Анору потребовалась вся сила воли, чтобы не отвести глаза.
      – … помощь, которую оказал префект Аш’этт, была недостаточной для моего расследования, – продолжала свой доклад Нгаалу, – вынуждая меня обходиться собственными средствами. И то, что я обнаружила, очень меня встревожило. Многочисленные ячейки еретиков существуют в штабе префекта на всех уровнях. Ваше Величество, эта ситуация требует очень серьезного расследования.
      В зале зашептались. Верховный Префект Дратул выглядел очень обеспокоенным. Как глава касты интендантов, он нес ответственность за действия префекта Аш’этта. Ситуация в Вишту неизбежно отразится на нем.
      – Это беспокоит меня, – прорычал Шимрра. Его огромный трон возвышался перед ними, словно перед кающимися грешниками. Тьма и могущество исходили от него. – Нгаалу, ты проявила большую смелость, сообщая мне такие новости.
      В зале снова прошел шепот. Шимрра казнил многих слуг и за менее плохие известия.
      Жрица поклонилась.
      – Это мой долг, Ваше Величество. Не считаю возможным уклоняться от него.
      – Полагаю, у тебя есть доказательства?
      Нгаалу щелкнула пальцами. Охранники внесли в зал йорик-коралловые клетки-скелеты с пленниками. От нажатия на позвоночник живые клетки открывались, выбрасывая пленников. "Отверженные" были охвачены ужасом, но никто из них не умолял о пощаде.
      – Арестованные распространяли еретические воззвания – так называемое "слово Пророка", – пояснила Нгаалу, сказав на этот раз чистую правду. – И все они работали на префекта Аш’этта.
      Еретики были брошены на пол лицом вниз. Они извивались и корчились, пытаясь освободиться, но не могли – желе блораш прочно склеило их руки и ноги. Изуродованные "отверженные" казались отвратительными по сравнению с царственным совершенством Шимрры. В боли и ужасном облике Верховного Правителя была особая красота и величие – то, чего были полностью лишены презренные "отверженные". Ном Анор невольно залюбовался великолепием Шимрры.
      – Ты… – Шимрра указал когтистым пальцем на одного из пленников, – ты служишь джиидаям?
      – До последнего вздоха! – прошипел еретик, зная, что ему все равно не избежать страшной смерти. Его глаза были полны ненависти, но дрожащие руки и ноги выдавали его ужас.
      – Ты не боишься богов?
      – Нет!
      – А меня боишься?
      – Нет!
      – Чего ты хочешь?
      – Свободы и чести для нас!
      Все придворные ахнули от изумления, слыша такую ересь да ещё в тронном зале Шимрры. Все, в том числе и Ном Анор, ждали немедленной и ужасной казни для еретиков, но Верховный Правитель, как это часто бывало, снова всех удивил.
      – Интересно… – голос Шимрры был спокойным и почти скучающим, словно речь о перемещениях флота где-то в отдаленной части Галактики. – Все, как ты и говорила, Нгаалу. Скажи мне, джиидаи лично инструктировали этих еретиков или отдавали им приказы через кого-то другого?
      Пленник выкрикнул до того, как Нгаалу успела ответить:
      – Я повинуюсь моей совести! Я повинуюсь Пророку!
      Ном Анор выругался. Проклятый глупец не должен был этого говорить!
      – Если мне позволено будет выразить мое мнение, в это дело вовлечен Аш’этт, – быстро сориентировалась Нгаалу.
      – Но у тебя нет прямых доказательств этого?
      – Со временем я найду их, Повелитель.
      – В этом нет необходимости, – Шимрра снова повернулся к пленникам. – Бросить их в яму йаргх’унов. Их предсмертные вопли будут приятным фоном для моего общения с богами. И приведите ко мне префекта Аш’этта.
      – Мой Лорд, полагаю, было бы справедливо выслушать и Аш’этта, – сказал верховный префект Дратул, когда еретиков утащили. – Я уверен, что он сможет доказать свою невиновность. Он всегда был верным слугой…
      Шимрра жестом заставил его замолчать.
      – Является Аш’этт еретиком или нет, – сказал он, – но несомненным является факт, что он позволил существовать ереси в своей сфере ответственности. Он отнесся к своим обязанностям начальника без должного усердия. Это неприемлемо. Следует напомнить ему об ответственности за такую нерадивость, как и всем, облеченным властью. Я хочу, чтобы все его близкие родственники были брошены в ямы йаргх’унов. Если они будут сопротивляться, так следует поступить со всем его доменом и передать район Вишту под ответственность другого домена. Признания вины от них не требуется. Достаточно одного подозрения. Такова плата за некомпетентность и нежелание искоренять ересь.
      У придворных вырвался вздох ужаса. Жестокость приказа была крайней, даже для Шимрры. Лицо Дратула стало болезненно серого цвета. Мастер войны Нас Чока, презиравший интендантов, хищно усмехнулся. Ном Анор, наблюдавший по виллипу, злорадно рассмеялся.
      – Мне надоело их бессмысленное упорство, – сказал Шимрра. Каждое его слово и действие были точно рассчитаны, все было направлено на то, чтобы усилить власть над теми, кто толпится у подножия его трона. Не только акты свирепого насилия, но и горящие красные глаза-мкаак’иты, и сверкающие острые зубы, и ленивая походка царственного хищника.
      – Если бы существовал хоть один шанс, что эти ничтожные животные смогут добиться своих целей, я мог бы восхититься их решительностью, их преданностью своему делу. То, что их цели богохульны и нелепы, не уменьшило бы уважения, которого они заслуживают, хотя бы за попытку подняться, сделать выше свое положение, – Шимрра триумфально оскалил зубы, скользнув взглядом по испуганным лицам придворных. – Но они неизбежно обречены. Их дело безнадежно, и смерть не принесет им никакой чести. Боги отвергли их. И я не позволю им существовать.
      Ном Анор был очень доволен. Его попытка подставить Аш’этта принесла неожиданные плоды. Шимрра, очевидно, намеревался сделать предупреждение всем членам касты, в то же время, избавляясь от тех, кто находился под подозрением. Теперь будет достаточно лишь подозрения, и начальники больше не смогут перекладывать на своих подчиненных неудачи в борьбе с еретиками. Ном Анор понимал, что это означает для еретиков, но не считал это большой проблемой. Это давало в руки Ном Анора еще более мощное оружие. Теперь по одному слову Нгаалу Шимрра будет уничтожать самых верных своих слуг. Это просто великолепно!
      Нгаалу, достойная жрица своей богини, первой ответила на речь Шимрры.
      – Ваша воля – это воля богов, Повелитель, – сказала она, низко поклонившись. – Мы повинуемся вам полностью и без вопросов.
      Другим придворным ничего не оставалось, как тоже поклониться и сказать то же самое. Верховный префект Дратул казалось, хотел протестовать, но не решился. Предупреждение Шимрры было весьма недвусмысленным. Тот, кто высказывался против жестокого наказания еретиков, мог быть сам причислен к ним. Мешки под глазами Дратула налились кровью, когда он, склонившись, произнес уверение в своей преданности Верховному Правителю.
      Но когда он снова посмотрел на Нгаалу, на его лице не было ненависти. Ном Анор ожидал увидеть возмущение тем, что Аш’этт и многие другие интенданты оказались вовлечены в ересь, но не увидел на лице Дратула ничего кроме смирения. Это удивило бывшего исполнителя. Безропотно принимать свою судьбу было совсем не в характере Дратула.
      Нгаалу отступила назад, позволяя другим придворным выступить с докладами.
      Следующие доклады касались проблем на поверхности Йуужань’Тара. Поле, на котором выращивались ценные кристаллы-светляки, перегрелось и вспыхнуло, весь урожай сгорел. Легочные черви, выращенные в округе Блаадон, вместо кислорода выделяли ядовитый сероводород. Два стада огромных грузовых животных взбесились, ввергнув в хаос целые районы, с большим трудом зверей удалось укротить. Все эти происшествия приписывались сбоям в работе дхуриама, управляющего трансформацией Йуужань’Тара. Новый мастер-формовщик Йал Фаат получил приказ решить эту проблему раз и навсегда.
      Тем временем в двух тысячах километров от дворца Шимрры агенты еретиков, внедренные в команды рабочих, обслуживавших ферму по выращиванию живых истребителей йорик-эт, паразитами заразили через пищу внутренние органы растущих "прыгунов". Наполовину выросшие "прыгуны" взрывались, пошла цепная реакция, уничтожившая работу, на которую потребовался целый год и саму ферму-верфь. Причиненные разрушения были заметны даже с орбиты. Это была третья успешная диверсия еретиков за эту неделю. Ном Анор довольно потирал руки. Хотя он не был ответственен за нарушения в работе Планетного Мозга, он был рад, что в этом тоже обвиняют еретиков. Слово Пророка быстро распространялось. Движение еретиков становилось все сильнее. Теперь его ничто не остановит…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ