- Он где-то здесь? - спросил Эд, притормаживая пикап. Сейчас они были в самой гуще уличного транспорта в центральной части города; коробки зданий затемняли небо. - Я, пожалуй, припаркуюсь.
      - Еще пять кварталов, - сказал Фринк. - У тебя есть сигареты с марихуаной? Одна такая не помешала бы, чтобы успокоиться.
      Фринк протянул ему пачку "Чиен-лаис", что означало "Музыка сфер", к этому сорту он пристрастился еще в "У-М Корпорейшн".
      Я уверен в том, что она живет с кем-нибудь, подумал Фринк. Спит с ним. Будто она его жена. Я знаю Джулию. Иначе ей не прожить. Я знаю, какой она бывает с наступлением ночи. Когда становится холодно и темно, и все разбредаются по домам. Собираются в своих жилищах. Она не создана для одиночества. Как и я, отметил он про себя.
      А может быть, у нее и в самом деле славный парень. Какой-нибудь робкий научный работник, которого она же сама и подцепила. Джулия как раз для такого рода молодого человека, у которого никогда не хватает смелого подхода к женщине. Она не грубая и не распущенная. Знакомство с такой, как она, это удача. Я очень надеюсь, что она не с каким-нибудь стариком опытным и развращенным, который издевается над ней, не выпуская зубочистки из угла рта - вот этого я бы не смог перенести.
      Он почувствовал, что начал тяжело дышать, представляя себе волосатого мясистого мужлана, крепко закабалившего Джулию, сделавшего жизнь ее убогой и несчастной... Я знаю, что она в конце концов кончит тем, что убьет себя, если не найдет подходящего мужчину - нежного, чуткого, доброго, такие часто встречаются среди ученых, который был бы в состоянии понять все ее трудности, с которыми она сталкивается.
      Я был слишком грубым с нею, подумал он. Но я не такой уж плохой, сколько есть мужчин гораздо хуже, чем я. Я всегда мог угадать, о чем думает, чего хочет, когда она начинала дурить или когда у нее было плохое настроение или меланхолия. Я так долго заботился о ней, стараясь ей угодить. Но этого оказалось недостаточно. Она заслуживала большего. Она заслуживает куда большего.
      - Я ставлю машину, - сказал Эд. Он нашел подходящее место и теперь давал задний ход, оглядываясь через плечо.
      - Послушай, - обратился к нему Фринк, - можно сделать парочку образцов моей жене?
      - А я и не знал, что ты женат, - занятый всецело установкой машины, Эд ответил ему чисто машинально. - Разумеется, но только не из серебра.
      Эд заглушил мотор пикапа.
      - Вот здесь, - сказал он. Дыхнув дымом марихуаны, загасил окурок о крыло и швырнул его на пол кабины. - Пожелай мне удачи.
      - Ни пуха, ни пера, - сказал Фрэнк Фринк.
      - Вот, послушай. На обороте сигаретной пачки есть одна строфа японской "вака". - Эд вслух прочел стих, стараясь перекричать шум уличного движения:
      Услышав крик кукушки,
      Я поднял взор туда,
      Откуда он пришел;
      И что же я увидел
      Только бледную луну
      На предрассветном небе.
      Он вернул пачку "Чиен-лаис" Фринку и произнес:
      - К черту! - после чего хлопнул Фринка по спине, ухмыльнулся, открыл дверцу, подхватил плетеную корзину и вышел из пикапа.
      - Я разрешаю тебе бросить десять центов в счетчик, - сказал он, становясь на тротуар.
      Еще через мгновенье он затерялся среди других пешеходов.
      Фринк вышел из кабины и бросил монету в прорезь счетчика.
      Джулия, подумал он, ты так же одинока, как и я?
      Я боюсь всей этой затеи с ювелирным промыслом. Что, если из этого ничего не выйдет? Именно так считает Оракул. Слезы, вопли, ругань...
      Мужчина смело смотрит в лицо сгущающимся теням своей жизни. На своем пути к могиле. Будь она здесь, все было бы не так уж плохо. И вообще, не было бы так плохо.
      Я боюсь, понял он. Предположим, Эд не продаст ни единого предмета, предположим, нас засмеют?
      Что тогда?
      На простыне, постланной на полу комнаты, Джулия лежала с Джо Чиннаделла, повернув его прямо перед собою. Было тепло и душно от полуденного солнца. Их тела стали влажными от обильного пота. Капля, скатившись со лба Джо, задержалась на мгновенье на его скуле, затем упала ей на горло.
      - С тебя все еще капает, - прошептала она.
      Он ничего не ответил. Дыхание у него было медленным, глубоким, монотонным... как дыхание океана, подумала она. У нас внутри ничего нет, кроме воды.
      - Ну как? - спросила она.
      Он пробормотал, что это было просто здорово.
      Еще бы, подумала Джулия. Я тоже так думаю. А теперь нам обоим надо подниматься, приводить себя в порядок. Но разве это плохо? Что это, признак подсознательного неодобрения?
      Он пошевелился.
      - Ты встаешь? - Она еще теснее прижала его к себе обеими руками. - Не надо. Подожди еще.
      - Разве тебе не нужно идти в спортзал?
      Я не пойду ни в какой спортзал, твердо решила она в душе. Неужели ты не догадываешься? Мы пойдем куда-нибудь. Мы не будем здесь больше оставаться. Но это будет такое место, где мы еще не были раньше. Пора.
      Она почувствовала, как он начинает потягивать назад туловище, становясь на колени, почувствовал, как скользят ее ладони вдоль его влажной, скользкой спины. Затем услышала, как он пошел, шлепая по полу босыми ногами. В ванную, куда же еще.
      Вот и кончилось, подумала она. Хорошо как. Она тяжело вздохнула.
      - Я слышу, - донесся голос Джо из ванной. - Как ты стонешь. Вечно недовольная. Разве не так? Тревога, страх и подозрение в отношении меня и всего остального на свете... - Он на несколько мгновений показался из ванной, весь в мыльной пене, лицо его так и сияло. - Ты не возражаешь, если мы укатим?
      У нее участился пульс.
      - Куда?
      - В какой-нибудь большой город. Что ты скажешь, если подадимся на север, в Денвер? Я вытащу тебя. Куплю билет на концерт, зайдем в приличный ресторан, покатаемся на такси, достану тебе вечернее платье и всякое другое, что тебе понадобится. О'кей?
      Она едва могла поверить ему, но ей очень хотелось. Она старалась поверить.
      - На этот твой "студебеккер" можно положиться? - спросил Джо.
      - А почему бы нет? - таким же тоном ответила она.
      - Нам обоим надо купить приличную одежду, - сказал он. - Доставить себе удовольствие, может быть, в первый раз за всю свою жизнь. А заодно и не дать тебе совсем расклеиться.
      - А где мы возьмем деньги?
      - У меня есть, - сказал Джо. - Глянь в мой саквояж. - Он прикрыл дверь ванной. Шум падающей воды заглушил остальные его слова.
      Открыв кухонный стол, она извлекла небольшой саквояж весь в пятнах и вмятинах. И точно, в одном из углов она нашла конверт. В нем были купюры рейхсбанка, все крупного достоинства и имеющие хождение где угодно. Значит, мы можем гульнуть, наконец-то поняла она окончательно. Может быть, он совсем не собирается водить меня за нос. Как бы я хотела забраться к нему под череп и посмотреть, что там, подумала она, пересчитывая деньги.
      Под конвертом она увидела огромную цилиндрической формы авторучку, так во всяком случае ей показалось. Главным образом из-за того, что у нее был соответствующий зажим. Но она была очень тяжелой. Сгорая от любопытства, Джулия вынула ее, отвинтила колпак. Так и есть, у ручки золотое перо. Вот только...
      - Что это? - спросила она, увидев выходящего из ванной Джо.
      Он отобрал у нее ручку, осторожно положил ее назад в саквояж. Это не ускользнуло от ее внимания и это привело ее в недоумение.
      - Опять болезненные страхи? - заметил Джо. Он показался ей каким-то беспечным, гораздо более беззаботным, чем за все то время, что она провела с ним. Издав одобрительный возглас, он восторженно обхватил ее за талию, затем поднял на руки, стал раскачивать из стороны в сторону, глядя ей прямо в лицо, обдавая своим жарким дыханием и сжимая все крепче и крепче, пока она не взмолилась.
      - Нет... только... я не умею так сразу... Я все еще немного побаиваюсь тебя, подумала она. Так напугана, что даже не могу сказать об этом.
      - Туда, в окно, - вскричал Джо, пересекая всю комнату с ней на руках. - Вот туда мы и пойдем.
      - Пожалуйста, произнесла она.
      - На волю. Послушай - мы устроим демонстрацию, такую, как в Риме. Ты, наверное, помнишь. Впереди всех шествовал дуче, ведя за собой таких, как, например, мой дядюшка Карло. А мы устроим совсем небольшую демонстрацию, не такую пышную, которую не отметят в учебниках истории. Верно? - Наклонив голову, он поцеловал ее прямо в рот, так яростно, что их зубы стукнулись друг об друга.
      - Ох, как будем мы прилично выглядеть в своих новых одеждах. И ты не сможешь точно объяснить, что я должен говорить, как себя вести. Идет? Учить меня хорошим манерам. Идет?
      - Ты говоришь вполне правильно, - заметила Джулия. - Даже лучше, чем я.
      - Нет. - Он неожиданно стал серьезным. - Я говорю очень плохо. У меня на самом деле очень сильный акцент вопа. Разве ты сама этого не заметила, когда впервые встретилась со мною в кафе?
      - Заметила, - сказала она, однако это не казалось ей чем-то существенным.
      - Только женщине дано знать все условности, принятые в обществе, сказал Джо, перенес ее назад и почти что уронил на кровать, да так неожиданно, что она даже испугалась, подброшенная вверх пружинами. - Не будь женщин, мы только и говорили бы о гоночных автомобилях и лошадях и рассказывали друг другу похабные анекдоты. Ни малейшей цивилизованности.
      У тебя какое-то странное настроение сегодня, подумала Джулия. Такой неугомонный, такой настороженный - пока не принял решение трогаться дальше. А теперь чуть ли не до потолка прыгаешь. Неужели я в самом деле тебе нужна? Ты ведь можешь в любую минуту бросить меня, оставить здесь. Такое уже случалось со мною раньше. Я бы тебя бросила точно, если бы уезжать нужно было мне.
      - Это твоя зарплата? - спросила она, пока он одевался. - И долго ты ее копил? Ведь здесь так много. Разумеется, на востоке в самом деле хорошо платят. Все другие водители грузовиков, с которыми мне доводилось разговаривать, никогда не упоминали о таких...
      - Ты думаешь, я водитель грузовика? - перебил ее Джо. - Послушай. Я болтаюсь в этой железяке не для того, чтобы крутить баранку, а чтоб охранять от бандитов. Делаю только вид, что водитель, посапывая в кабине. - Плюхнувшись в стоявшее в углу комнаты кресло, он откинулся назад, прикидываясь спящим, с отвисшей нижней челюстью и обмякшим телом. Видишь?
      Поначалу она ничего не увидела. А затем лишь до нее дошло, что в руке у него нож, такой тонкий, как вертел, на котором пекут картошку.
      Боже мой, подумала она, только этого еще не хватало. И откуда же он взялся? Из рукава, что ли? То ли прямо из воздуха!
      - Вот почему эти ребята из "фольксвагена" наняли меня. Хороший послужной список. Мы защищались от Хезелдэйна, его диверсантов. И мы взяли его. - Его черные глаза вспыхнули и он ухмыльнулся, глядя на Джулию. Догадываешься, кто достал полковника, тогда, под конец, когда мы подхватили его на берегу Нила - его и еще четверых из его группы, прятавшейся далеко в пустыне много месяцев после окончания каирской битвы? Они как-то совершили на нас налет, им позарез нужен был бензин. Я был часовым тогда. Хезелдэйн подкрался, вымазав черным все лицо и тело, даже руки. При них не было тогда проволоки, при помощи которой они с такой жестокостью душили, только гранаты и автоматы. Все слишком шумное. Он пытался сломать мне шею. Я прикончил его. - Джо, смеясь, выпрыгнул из кресла и бросился к ней. - Давай собираться. Скажи своим в спортзале, что берешь на несколько дней отпуск. Позвони им.
      Его рассказ звучал не очень-то убедительно. Возможно, он вообще не бывал в Северной Африке, да и не принимал участия в войне на стороне держав Оси, вообще нигде не воевал. Какие бандиты? Это ее очень насторожило. Еще ни один грузовик, насколько ей было известно, не проезжал через Кэнон-Сити, следуя с Восточного побережья с вооруженным профессиональным бывшим солдатом в качестве охранника. Возможно, он даже никогда и не жил в США, все придумал с самого начала и до конца. Чтобы привлечь ее, заставить заинтересоваться своей особой, выглядеть поромантичнее.
      Возможно, он просто не в своем уме, подумала Джулия. Забавно... Я могу сейчас сделать то, что я много раз проделывала: воспользоваться своими навыками дзюдо для самозащиты. Чтобы спасти свою невинность, что ли? Свою жизнь, поняла она. Но скорее всего, он всего лишь несчастный бедняк-воп, всю жизнь разгребавший грязь и вот теперь возмечтавший о триумфе. Ему хочется шикануть на всю катушку, потратить все свои деньги, промотать их - а затем вернуться к своему обычному нужному существованию. И для этого ему нужна девушка.
      - О'кей, - сказала она. - Я позвоню в спортзал. - Проходя в сени, она подумала: он купит мне дорогой наряд, а затем поведет в какой-нибудь роскошный отель. И какой же мужчина не жаждет обладать по-настоящему шикарно одетой женщиной, даже перед своей смертью, даже если ему придется покупать ей наряды! Этот загул, возможно, был для Джо Чиннаделла мечтой всей его жизни. А он парень неглупый - держу пари, что он прав в своем анализе моего характера - у меня просто патологический страх перед всем тем, что характерно для мужского начала. Фрэнк догадывался об этом тоже. Именно поэтому мы с ним разошлись. Вот почему я испытываю сейчас такое беспокойство, такое недоверие...
      Когда Джулия вернулась из телефона-автомата, то увидела, что Джо снова всецело уткнулся носом в "Саранчу", то и дело хмурясь при чтении, забыв обо всем остальном на свете.
      - Дашь мне почитать? - спросила она.
      - Может быть, пока буду сидеть за рулем, - сказал Джо, не отрывая глаз от книги.
      - Ты собираешься сесть за руль? Но ведь это же моя машина?
      Он ничего не ответил, продолжая читать дальше.
      Подняв голову над кассовым аппаратом, Роберт Чилдэн увидел вошедшего в магазин высокого худого темноволосого мужчину. На нем был далеко уже не модный костюм, в руке большая плетеная корзина. Бродячий торговец, коммивояжер, однако на лице не было характерной для его профессии приветливой улыбки. Наоборот, его изможденное лицо было мрачным, печальным, замкнутым. Он больше похож на водопроводчика или электромонтера, решил Чилдэн.
      Рассчитавшись с одним из своих заказчиков, Чилдэн позвал мужчину.
      - Кого вы представляете?
      - "Ювелирные изделия ЭДФРЭНК", - промямлил он в ответ и поставил свою корзину на один из прилавков.
      - Никогда не слышал о таких. - Чилдэн стал медленно прохаживаться по магазину, пока посетитель отстегивал верхнюю крышку корзины и, делая много лишних движений, открывал ее.
      - Эти изделия представляют американское прикладное искусство. Современное. Ручной выделки. Каждое уникальное в своем роде. Каждое подлинное. Медь, латунь, серебро. Даже вороненная сталь горячей ковки.
      Чилдэн заглянул в корзину. Металл на черном бархате. Это что-то новенькое.
      - Спасибо. Но у меня совсем другой профиль. - И отрицательно покачав головой, Чилдэн вернулся назад, к кассе.
      Какое-то время мужчина стоял, не зная, как ему быть с его бархатными демонстрационными досками и корзиной. Он и не вынимал дощечки из корзины, и не укладывал их аккуратно на прежнее место. У него, казалось, не было ни малейшего представления о том, что ему делать. Скрестив руки на груди, Чилдэн молча наблюдал за ним, одновременно размышляя о других различных насущных делах. В два часа у него свидание, на котором он должен показать старинные чашки. Затем в три - еще одна партия товаров возвращается из лаборатории Калифорнийского университета после проверки на их подлинность. Последние две недели он непрерывно продолжал отправлять на проверку различные товары из своего магазина. После того злополучного происшествия с "Кольтом-44".
      - И это не гальванопокрытия, - произнес мужчина с корзиной, подняв в руке браслет. - Чистая красная медь.
      Чилдэн кивнул, ничего не ответив. Постоит он еще здесь какое-то время, перетасовывая свои безделушки, но в конце концов отправился восвояси.
      Зазвонил телефон. Чилдэн поднял трубку. Один из заказчиков интересовался в отношении старинного кресла-качалки, которое Чилдэн взялся отремонтировать. Оно еще не было готово, и ему пришлось на ходу сочинять убедительную историю. Глядя на улицу через стекло витрины, он утешал и заверял клиента. В конце концов, заказчик повесил трубку.
      У него не было сомнений в отношении этого кресла, но инцидент с "Кольтом-44" изрядно потрепал ему нервы. Он уже больше не обозревал имеющиеся у него товары с тем же благоговением, как раньше. Крупицы знания такого рода западают очень глубоко. Это как воспоминания о первых пробуждениях детского сознания, о фактах собственной жизни.
      Устанавливая связь с нашими прежними временами - здесь оказывалась вовлеченной не просто история США, а события нашей собственной биографии. Так как если бы мог возникнуть вопрос о подлинности своего собственного свидетельства о рождении. Или наших представлений о родителях.
      Может быть, я в самом деле не помню, например, Франклина Делано Рузвельта. Помню искусственно созданный образ, синтезированный из различных мнений и толков. Миф, незаметно имплантированный в ткани мозга. Подобно мифу о Хепплуайте. Мифу о Чиппендейле. Или, скорее, о скатертях, на которых обедал Авраам Линкольн. Пользовался вот этим старинным серебряным ножом, вилкой, ложкой. Этого уже нельзя увидеть воочию, но факт остается фактом.
      Все еще бесцельно вертя в руках свои дощечки и корзину, мужчина робко произнес:
      - Мы можем изготавливать изделия на заказ. По наметкам заказчика. У кого-либо из ваших клиентов есть свои собственные наметки?
      Голос его был каким-то сдавленным. Он нерешительно прочистил горло, глядя пристально то на Чилдэна, то на безделушку, которую вертел в руке, очевидно, не зная, как покинуть магазин.
      Чилдэн улыбнулся, но предпочел промолчать.
      Какое мне до него дело? Пусть сам, как хочет, выпутывается из этого положения. Сохранив лицо или нет.
      Он представлял себе трудности этого человека, неудобство, испытываемое им. Не таким, как он, быть коммивояжерами. Мы все страдаем в этой жизни. Взгляните-ка на меня. Приходится целый день убивать на некоторых японцев, таких, например, как мистер Тагоми. Которые всего лишь малейшим изменением интонации своего голоса умудряются больно щелкнуть меня по носу, показать всю никчемность моего существования.
      И вот тут-то и мелькнула у него в голове весьма неплохая мысль. Парень этот явно неопытен. Стоит только поглядеть на него. Может быть, я смогу взять у него кое-что на комиссию. Надо попытаться.
      - Эй, - окликнул его Чилдэн.
      Мужчина быстро повернулся, неторопливо приближаясь к нему, продолжая держать руки скрещенными на груди, Чилдэн произнес:
      - Похоже, вы у меня здесь уже добрых полчаса. Я ничего вам не обещаю, но вы можете выложить некоторые из своих предметов. Отодвиньте в сторону вот эти несколько подставок с галстуками. - Он показал рукой какие.
      Кивнув, посетитель стал расчищать место на прилавке. Он снова открыл корзину и начал возиться с бархатными дощечками.
      Сейчас он выложит все, что у него есть, без тени сомнения решил Чилдэн. Будет старательно перекладывать их целый час. Суетиться и приводить в порядок, пока все не окажется на виду. Надеясь. Молясь в душе. Наблюдая за мною краешком глаза каждую секунду. Чтобы заприметить, не проявляю ли я хоть какой-нибудь интерес. Самый что ни на есть малейший.
      - Когда вы их выложите, - сказал Чилдэн, - если я буду не слишком занят, я гляну на них.
      Мужчина заработал так лихорадочно, будто его ужалили. В магазин зашло несколько покупателей, и Чилдэн радушно поприветствовал их. Теперь он все свое внимание обращал на удовлетворение их желаний, начисто позабыв о коммивояжере, который трудился над своей экспозицией. Тот же, оценив ситуацию, стал более скрытным в своих движениях, старался все делать так, чтобы не бросаться в глаза. Чилдэн продал кружку для бритья, почти что продал плед ручной работы, взял задаток за вязаный шерстяной платок. Шло время, покупатели наконец разошлись. Снова в магазине никого не было, кроме этого торговца и его самого.
      Коммивояжер закончил свои приготовления. Весь набор его украшений лежал на черном бархате.
      Лениво подойдя к нему, Роберт Чилдэн закурил "Страну улыбок" и стал, мурлыкая что-то себе под нос, покачиваться вперед-назад на пятках. Коммивояжер застыл в ожидании. Оба они молчали.
      Наконец Чилдэн протянул руку и показал одну из булавок.
      - Вот эта мне нравится.
      Торговец тут же быстро заговорил.
      - Прекрасная работа. Вы здесь не найдете ни одной царапинки от проволочной щетки. Все отполировано особой пастой. И она не потускнеет со временем. Мы покрыли все тончайшим слоем синтетического лака методом напыления, чтобы она могла служить много лет. Это самый лучший из изготовляемых промышленностью лаков, какой только можно достать.
      Чилдэн слегка кивнул.
      - Чего мы здесь достигли, - продолжал торговец, - это приспособили надежные и хорошо зарекомендовавшие себя в промышленности технологические приемы для изготовления ювелирных изделий. Насколько мне известно, никто еще не делал этого прежде. Здесь нет никакой штамповки или литья по моделям. Все металлом по металлу. Пайка и сварка. - Он сделал паузу. Оборотная сторона многих изделий хорошо облужена.
      Чилдэн выбрал два браслета. Затем заколку для волос. Еще одну булавку. Он подержал их в руке какое-то время, затем отложил в сторону.
      Лицо коммивояжера слегка дернулось. В надежде.
      Приглядевшись к ярлычку с ценой на ожерелье, Чилдэн спросил:
      - Это...
      - Розничная цена. С вас мы возьмем пятьдесят процентов от нее. И если вы приобретете, скажем, долларов на сто или около того, мы предоставим вам еще дополнительную двухпроцентную скидку.
      Один за другим Чилдэн отложил в сторону еще несколько предметов. С каждым новым отобранным им образцом торговец все более оживлялся. Он говорил все быстрее и быстрее, стал в конце концов повторяться и даже произносить всякие глупости, причем все это вполголоса и очень настойчиво. Он уже в самом деле считает, понял Чилдэн, что ему удастся продать все это. Его же собственное лицо оставалось непроницаемым. Он продолжал затеянную им игру в подборе изделий.
      - Вот это особенно хороший экземпляр, - монотонно продолжал торговец, когда Чилдэн выудил большую подвеску и прекратил свои поиски. - Насколько я понимаю, вы собрали самое лучшее, чем мы располагаем. Все самое лучшее. - Он рассмеялся. - У вас действительно отменный вкус. - Взгляд его тут же стал каким-то отрешенным. Он, наверное, подбивал в уме стоимость предметов, выбранных Чилдэном. Общую сумму сделки.
      - В отношении товаров, спрос на которые нам известен, мы придерживаемся комиссионной торговли, - заметил Чилдэн.
      В течение нескольких секунд торговец никак не мог сообразить, что же это означало. Он перестал говорить и устремил свой взор в Чилдэна, не в силах понять сказанное.
      Чилдэн улыбнулся ему.
      - Комиссионной торговли... - наконец эхом повторил торговец.
      - Вы предпочитаете не оставлять их? - спросил Чилдэн. Запинаясь, мужчина в конце концов выговорил: - Вы хотите сказать, что я их оставлю, я вы со мною рассчитаетесь после того, как...
      - Вы получаете две трети от суммы, вырученной после продажи этих предметов. Таким образом вы заработаете гораздо больше. Разумеется, придется подождать, но... - Чилдэн пожал плечами. - Дело ваше. Я, может быть, кое-что из этого выставлю на главной витрине. И если будет спрос, тогда, возможно, примерно через месяц, посмотрим в отношении следующего заказа: пожалуй, сможем приобретать кое-что непосредственно.
      Торговец к этому времени потратил гораздо больше часа на выставку своих товаров, понял Чилдэн. И он выложил все до конца. Теперь все изделия нужно расставить по местам и надлежащим образом закрепить. На то, чтобы привести все в порядок, чтобы можно было показывать эти изделия еще где-нибудь, у него уйдет не меньше часа работы. Воцарилась тишина. Оба молчали.
      - Вот те образцы, что вы отложили в сторону... - тихо промолвил торговец. - Это именно то, что вы хотите?
      - Да. Я позволю вам оставить их все у меня. - Чилдэн неторопливо направился в служебную часть магазина. - Я выпишу накладную, чтобы у вас был перечень всего, что вы мне оставили. - Возвращаясь со своей учетной книгой, он добавил. - Вы понимаете, что когда товар оставляется в магазине на комиссию, администрация магазина не несет ответственности за его пропажу или порчу. - Он протянул мужчине отпечатанный на ротапринте бланк на подпись. В тексте говорилось, что магазин не отвечает за оставленный на комиссию товар. При возврате непроданных товаров, если какие-то из них будут обнаружены - они, должно быть, украдены, решил про себя Чилдэн. Всегда в магазинах случаются кражи товара. Особенно таких мелких изделий, как ювелирные.
      Ни при каких обстоятельствах Роберт Чилдэн не мог остаться внакладе. Ему не надо платить за безделушки этого торговца. Ему вообще не надо тратиться на эти изделия. Если же кое-что из них будет продано, у него будет прибыль, а если нет - он просто вернет все это - или все то, что еще можно будет найти, при том еще неизвестно когда.
      Чилдэн заполнил накладную, перечислив все предметы, подписал ее и один экземпляр протянул продавцу.
      - Можете позвонить мне, - сказал он, - примерно через месяц. Чтобы узнать, имеется ли спрос.
      Забрав понравившиеся ему украшения, чилдэн ушел в подсобку, оставив коммивояжера собирать остальные изделия.
      Не уверен, что у него что-нибудь из этого выйдет. Никогда нельзя предугадать заранее. Но попытаться все равно стоит.
      Когда он в следующий раз глянул в сторону продавца, то увидел, что тот собирается уходить. Плетеная корзина была уже у него подмышкой, а прилавок очищен. Продавец направлялся к нему, что-то протягивая.
      - Слушаю? - произнес Чилдэн. Он как раз сейчас просматривал почту.
      - Я хочу оставить вам нашу визитную карточку. - Продавец положил на стол Чилдэна весьма странный на вид квадрат бумаги серого и красного цветов. - "ЭДФРЭНК - ЮВЕЛИРНЫЕ ИЗДЕЛИЯ НА ЗАКАЗ". Здесь есть наш адрес и номер телефона. На тот случай, если захотите связаться с нами.
      Чилдэн поклонился, молча улыбнулся и снова углубился в разбор корреспонденции.
      Когда он снова решил позволить себе передышку и поднял глаза, магазин был пуст. Коммивояжер ушел.
      Бросив монетку в настенный автомат, Чилдэн налил себе чашку горячего чая мгновенной заварки и стал медленно его прихлебывать, размышляя над случившимся.
      Интересно, будет ли спрос на эти украшения? Весьма маловероятно. Но сделаны они довольно искусно. И ничего подобного еще не наблюдалось. Он внимательно осмотрел одну из заколок. Просто потрясающая вещица. Работа явно не любительская.
      Я сменю ярлычки. Проставлю более высокие цены. Буду напирать на то, что это ручная работа. И уникальная. Оригинальный дизайн. Маленькие абстрактные скульптуры. Носите произведения искусства. Изысканные творения на вашем лацкане или запястье.
      И еще одна мысль никак не выходила из головы Роберта Чилдэна, а наоборот, занимала все большее место. В этих изделиях совершенно отсутствует проблема подлинности. А именно, эта проблема когда-нибудь вызовет крах всей подпольной промышленности, изготовляющей исторические американские изделия прикладного искусства. Не сегодня и не завтра позже, одному Богу известно когда.
      Лучше не браться за слишком много дел сразу. Этот визит еврея-мошенника. Это могло быть предвестником. Если я потихоньку поднакоплю изрядный запас неисторических предметов современных изделий без историчности в них, подлинной или фальшивой, я, возможно, окажусь впереди других конкурентов. И пока что это мне ничего не будет стоить...
      Откинувшись к спинке стула, он продолжал прихлебывать чай и размышлять. Момент меняется. Нужно быть готовым, чтобы измениться вместе с ним. Иначе можно оказаться на мели. Надо приспосабливаться.
      Закон выживания, подумал он. Зорко следи за тем, как развивается ситуация вокруг тебя. Изучай ее требования. И удовлетворяй их. Всегда оказывайся в нужное время в нужном месте и делай нужное дело.
      Поступай в духе "инь". Восточный люд это знает. Эти хитрые иньские черные глазенки...
      Внезапно его осенило - он тут же выпрямился. Одним махом двух зайцев. Вот так. Он возбужденно вскочил с места. Осторожненько заверни лучшие из украшений (не преминув, разумеется, снять ярлычки). Заколку, подвеску или браслет. Что-то, в любом случае, отменное. Затем - поскольку придется покинуть магазин, закрывай его в два часа, прямо сейчас - и прямиком к дому, где живут Казоура. Мистер Казоура Пол будет работать. Зато миссис Казоура, Бетти, скорее всего, будет дома.
      Вот вам подарок это новое оригинальное произведение американского искусства. Тут же парочку комплиментов в ее адрес от себя лично, чтобы завоевать благосклонность. Вот так и вводится новая мода. Ну, разве не прелесть? В магазине еще целая подборка аналогичных изделий. Заходите и так далее. Вот это для вас, Бетти.
      Он задрожал. Только она и я, больше никого в квартире. Муж на работе. Вот такие-то превратности судьбы. Лучшего предлога не сыскать.
      Воздуха!
      Достав небольшую коробочку, упаковочную бумагу и декоративную ленту, Роберт Чилдэн начал готовить подарок для миссис Казоура. Смуглой красавицы. Стройной в своем шелковом восточном одеянии на высоких каблуках... Или сегодня на ней голубой хлопчатобумажный брючно-пиджачный костюм в стиле "кули". Очень легкий, удобный, такой домашний.
      Или это слишком уж смело. Муж Пол будет раздосадован этим. Разнюхает причину и поступит дурно. Лучше зайти с другого конца. Сделать подарок ему, в его конторе? Изложить примерно такую же историю, но ему. А уж он пусть и передает подарок ей. Это не вызовет подозрений. А тогда уже, подумал Чилдэн, я позвоню Бетти на следующий день или через несколько дней и узнаю, какое впечатление на нее произвел подарок.
      Еще воздуха!!!
      Когда Фрэнк Фринк увидел, как понуро бредет по тротуару его партнер, он сразу же догадался, что у него ничего не вышло.
      - Что случилось? - спросил он, принимая у Эда корзину и ставя ее на пол кабины. - Господе Иисусе, ты пропадал целые полтора часа. Неужели у него ушло столько времени на то, чтобы сказать тебе "нет"?