1

      Загрузив тележку картофелем в холодильной камере, Виктор Нильсен покатил ее из тыльной части магазина через бакалею в овощную секцию. Только что привезенные картофелины он стал аккуратно ссыпать в почти опустевший лоток, проверяя каждую десятую - не подпорчена ли она гнилью, цела ли на ней кожура. Одна крупная картофелина упала на пол, и он, нагибаясь, чтобы ее поднять, скользнул взглядом мимо прилавка для контроля покупок, расчетных стоек и витрин с сигарами и сладостями на отрезок улицы, просматривавшийся через широкие стеклянные двери. По тротуару брели несколько прохожих, ярко сверкнул солнечный зайчик, отраженный от крыла выезжавшего с примагазинной парковки "фольксвагена".
      - Это была моя жена? - спросил он у Лиз, внушительного вида девахи из Техаса, сидевшей за кассовым аппаратом при выходе.
      - Нет, пожалуй, иначе я заметила бы, - ответила Лиз, отбивая чек на две упаковки молока и пакет постного говяжьего фарша.
      Пожилой покупатель у расчетной стойки вытащил из кармана пальто бумажник.
      - Она обещала заскочить ко мне, - сообщил Вик, - чтобы дать знать, как там дела.
      Марго должна была повести Сэмми, их десятилетнего сына, на рентген к зубному врачу. Поскольку был апрель - пора уплаты подоходного налога отложить на книжку удалось совсем немного, и он очень опасался результатов рентгена.
      Не в силах больше терпеть ожидание, он прошел к платному телефону у стеллажа с консервами, бросил в щель десятицентовую монету и набрал номер.
      - Алло, - раздался в трубке голос Марго.
      - Ты водила Сэмми к врачу?
      - Мне пришлось позвонить доктору Майлсу и отложить просвечивание, взволновано начала рассказывать Марго. - Примерно в полдень я вспомнила, что как раз сегодня мы с Энн Рубинштейн должны отнести петицию в отдел здравоохранения. Она должна быть зарегистрирована сегодня, так как, по слухам, как раз сейчас заключаются контракты.
      - Что это за петиция? - поинтересовался Вик.
      - Мы требуем, чтобы город расчистил три участка под застройку с остатками фундаментов снесенных зданий, - пояснила Марго. - Дети играют там после школы. Это очень опасно. Там полно ржавой арматуры и битых бетонных блоков...
      - А вы не могли бы отправить ее по почте? - перебил он жену, испытывая, однако, в душе облегчение: зубы у Сэмми не выпадут до следующего месяца, с визитом к врачу можно еще вполне подождать. - И сколько времени ты там пробудешь? Ты не сможешь подбросить меня домой?
      - Сама не знаю, - ответила Марго. - Послушай, дорогой, сейчас у нас в гостиной многочисленное дамское общество - мы в последний раз уточняем текст пунктов, включенных в петицию. Если я не смогу забрать тебя, я позвоню в пять или около того. О'кэй?
      Повесив трубку, он неторопливо побрел к расчетной стойке. Покупателей пока не было, и Лиз, улучив минуту, закурила сигарету. Она сочувственно улыбнулась Вику, и от этой улыбки ему сразу же стало как-то легче на душе.
      - Ну как там ваш мальчонка? - спросила она.
      - Нормально, - ответил Вик. - Наверное, радуется, что не идет к врачу.
      - Ах, к какому шикарному старикашке-дантисту я хожу, - весело щебетала Лиз. - Ему, наверное, лет сто, не меньше. Он мне совсем не делает больно. Немножечко поскребет в зубе - и порядок.
      Отогнув в сторону губу наманикюренным пальцем, она показала Вику золотую пломбу на одном из верхних коренных зубов. Когда он пригнулся, чтобы заглянуть ей в рот, его обдало целым букетом запахов - от сигаретного дыма до корицы.
      - Видите? Такая большая, что пришлось выскрести весь зуб, а больно ничуть не было! Нет, у него никогда не больно.
      Интересно, подумал Вик, что сказала бы Марго, если бы вдруг вошла сюда через дверь с фотоэлементом, которая сама открывается нараспашку, когда к ней подходишь, и увидела бы, как я заглядываю в рот к Лиз? Наверное, решила бы, что застукала меня за каким-то новомодным эротическим извращением, еще не зарегистрированным в отчетах Кинси!
      Во второй половине дня магазин почти полностью опустел. Обычно в это время мимо расчетных стоек неторопливо продвигался поток покупателей. Сегодня все было иначе. Спад деловой активности, отметил про себя Вик. Пять миллионов безработных в феврале этого года. Это не может не отразиться на нашем бизнесе. Пройдя ко входу в магазин, он взглянул на поток пешеходов на тротуарах. Можно не сомневаться. Людей гораздо меньше, чем обычно. Все предпочитают отсиживаться дома, подсчитывая сбережения.
      - Этот год будет неважным для бизнеса, - поделился он своими соображениями с Лиз.
      - А вам разве не все равно? - удивилась Лиз. - Не вы ведь владелец этого магазина. Вы просто работаете здесь, как и все мы. Для нас это означает только то, что будет меньше работы.
      Одна из покупательниц начала выкладывать выбранные ею продукты на прилавок. Лиз отбивала чеки в кассовом аппарате, продолжая через плечо переговариваться с Виком.
      - Как бы то ни было, мне кажется, что никакой депрессии не будет. Это все байки демократов. Я устала от разглагольствований этих болтунов о близком крахе экономики.
      - А сами-то вы разве не демократка? - полюбопытствовал Вик. - Вы ведь южанка?
      - Уже нет. С тех пор, как приехала сюда. Здесь республиканский штат, поэтому и я республиканка.
      Кассовый аппарат загрохотал, зазвенел, выдвинулся открытый ящик для наличности. Лиз упаковала продукты в бумажный пакет.
      Вывеска над входом в кафе на противоположной стороне улицы дала новое направление мыслям Вика. Пожалуй, сейчас время для послеполуденного кофе.
      - Я вернусь минут через десять, - кивнул он Лиз. - Сумеете в одиночку удержать нашу крепость?
      - Проказник, - весело парировала Лиз, отсчитывая сдачу. - Валяйте да побыстрей, чтобы я смогла рвануть чуть позже и сделать кое-какие покупки. Идите, не бойтесь.
      Засунув руки в карманы, он вышел из магазина, задержался на бордюре, выжидая, пока не появится брешь в потоке машин. Он никогда не переходил улицу на перекрестке, всегда пересекал ее посередине квартала, направляясь прямиком к кафе на противоположной стороне, даже если и приходилось выстаивать на бордюре одну минуту за другой. Для него это было вопросом чести, атрибутом принадлежности к сильному полу.
      - Ох, как медленно тянется сегодняшний день, - заметил Джек Бернс, продавец обуви из магазина "Все для мужчин - у Сэмюэля", подсевший к столику Вика с такой же чашкой горячего кофе. Вид у Джека, как всегда, был понурый, как будто он парился и жарился весь день-деньской в своей нейлоновой рубахе и широких брюках. - Погода, что ли, такая. Еще несколько погожих весенних деньков - и все начнут раскупать теннисные ракетки и походные палатки.
      В кармане у Вика лежал свежий проспект клуба "Книга месяца". Они с Марго вступили в этот клуб несколько лет назад, когда выплатили первый взнос за дом и соседями их стали люди, которые придавали немалое значение подобным вещам. Вынув буклет и развернув его на столике, он положил его так, чтобы Джек мог прочесть. Однако продавец обуви не проявил никакого интереса к проспекту.
      - Вступайте в книжный клуб, - посоветовал Вик. - Расширяйте свой кругозор.
      - Я и без клуба читаю книги.
      - Дешевку в мягких обложках, которую покупаете в аптеке Беккера?
      - Нашей стране наука нужна, а не романы, - заметил Джек. - Вы же прекрасно понимаете, что эти книжные клубы торгуют эротическими романами из жизни маленьких городков, в которых совершаются сексуальные преступления и проступает наружу вся грязь. Не скажу, чтоб это помогало развитию американской науки.
      - Клуб "Книга месяца" присылает и такие книги, как "Постижение истории" Тойнби, - возразил Вик. - Это как раз то, о чем вы так мечтаете.
      Он получил эту книгу в качестве поощрения и, хотя еще не дочитал ее, успел распознать в ней выдающееся литературное и историческое произведение, которое стоит иметь в своей домашней библиотеке.
      - В любом случае, какими бы плохими ни были некоторые из присылаемых клубом книг, они не такие низкопробные, как многие секс-фильмы для подростков или вестерны, фабрикуемые Джеймсом Дином и иже с ним.
      Шевеля губами, Джек прочел название отобранной для текущего месяца книги.
      - Исторический роман, - прокомментировал он. - Из жизни Юга времен гражданской войны. Такое чтиво всегда навязывают особенно рьяно. Неужели членам вашего клуба, - наверное, это в основном пожилые дамы - не надоест без конца перечитывать одно и то же?
      - Я выписываю далеко не все, что они предлагают, - пояснил Вик
      Ему до сих пор не представилась возможность внимательно изучить проспект. Намеченная на этот месяц книга называлась "Хижина дяди Тома". Автор - какая-то неизвестная ему Харриет Бичер Стоу. Проспект расхваливал книгу как смелое разоблачение работорговли в штате Кентукки во времена, предшествовавшие гражданской войне, правдивое свидетельство вопиющих издевательств, которым подвергалась несчастная девушка-негритянка.
      - Ого! - произнес Джек. - Меня бы это, пожалуй, могло заинтересовать.
      - Восхваления издателей еще ни о чем не говорят, - заметил Вик. Каждую книгу, напечатанную в наши дни, рекламируют точно таким же образом.
      - Что верно, то верно, - согласился Джек. - В нашем мире не осталось никаких моральных устоев. Вы только вспомните жизнь перед Второй мировой войной и сравните с теперешней. Какая разница! Тогда не было такой распущенности и преступности, такого разврата и разгула насилия, которые творятся сейчас. Пацаны разбивают вдребезги автомобили! А чего стоят эти водородные бомбы!.. А как подскочили цены! Взять хотя бы, сколько вы, бакалейщики, заламываете за кофе. Ужас! Ведь это грабеж средь бела дня!
      Между ними начался не слишком бурный спор. Вяло тянулись послеобеденные минуты, когда ничего значительного не происходило.
      В пять часов, когда Марго Нильсен, схватив пальто и ключи от машины, выбежала из дому, Сэмми нигде поблизости не оказалось. Наверняка, где-то заигрался. Но у нее не было времени на его розыски, нужно было немедленно выезжать, чтобы успеть забрать Вика, иначе он отправится домой на автобусе.
      Она поспешила назад в дом. В гостиной ее брат, цедивший пиво прямо из банки, поднял голову и буркнул:
      - Уже вернулась?
      - Я еще никуда не уезжала, - ответила Марго. - Не могу найти Сэмми. Будь добр, присмотри за ним, пока меня не будет.
      - Что за вопрос, - бросил Рэгл, однако лицо его при этом так вытянулось, что она тут же выбросила из головы саму мысль о том, чтобы куда-то ехать.
      Глаза брата, опухшие, в красных разводах, говорили о крайнем переутомлении. Он был без галстука, с закатанными рукавами, рука его, державшая пивную банку, дрожала. Разбросанные по всей гостиной газеты и бумажки с какими-то пометками, необходимыми ему для работы, образовали круг, в центре которого восседал сам Рэгл. Он даже не смог бы выбраться, окруженный со всех сторон горами бумаг.
      - Только не забудь о том, что мне нужно все это отнести на почту и пометить отправление шестью часами.
      Покосившимися, готовыми вот-вот развалиться штабелями располагались перед ним папки с материалами, которые он собирал на протяжении многих лет. Здесь же были справочники, географические атласы, а также копии всех конкурсных ответов, которые он отправлял раньше, в течение вот уже многих месяцев... Прибегнув к нескольким особым способам миниатюризации отображения условий задачи и правильных решений, он даже ухитрялся изучать совокупность ответов за все время существования конкурса. В данный момент, например, он пользовался так называемой "последовательной разверткой" особой матрицей, состоявшей из отдельных ячеек, каждая из которых содержала один из ответов и вспыхивала яркой точкой при попадании на нее светового зайчика сканирующего механизма.. Программируя сканирующий механизм для работы в том или ином режиме, он мог наблюдать светящуюся точку в движении. Она порхала с одного элемента матрицы на другой, и для него ее перемещения вырисовывались в определенную систему. Марго никогда не удавалось выявить какую-либо систему в перемещении зайчика. Но именно поэтому-то он и побеждал, а вот она несколько раз приняла участие в конкурсе, но так ничего и не выиграла.
      - Ну и далеко ты уже продвинулся? - поинтересовалась она.
      - Что касается времени, то его я определил как четыре часа дня. Теперь осталось только... - здесь он недовольно скривился, - определить местоположение.
      Официальный бланк сегодняшнего задания, пришедший по почте вместе с газетой, был прикреплен кнопками к продолговатой фанерной доске. ОН представлял собой густую сетку крошечных квадратиков, каждый из которых был пронумерован по горизонтали и по вертикали. Координату по вертикали время - он уже пометил. Он его определил как три часа сорок четыре минуты. Марго увидела в соответствующем месте красную кнопку. А вот место угадать, по-видимому, оказалось гораздо труднее.
      - Брось-ка все это на несколько дней, - посоветовала Марго. Отдохни. Ты слишком заработался за последние месяцы.
      - Если я это сделаю, - произнес Рэгл, вычеркивая что-то шариковой ручкой, - я недосчитаюсь многих очков и проиграю. Насмарку пойдет все, чего я добился с пятнадцатого января.
      С помощью логарифмической линейки он провел несколько пересекавшихся в одной точке линий.
      Каждый ответ, который он предлагал, пополнял банк исходных данных для дальнейшего анализа. Именно благодаря этому - так он говорил сестре - с каждой следующей попыткой все больше повышалась вероятность получения правильного ответа. Чем дольше он придерживался подобной стратегии, тем легче ему становилось. А вот ей казалось, что как раз наоборот - тем все больше и больше он затрудняет себе жизнь. Зачем это, спросила она как-то. Потому что я не могу позволить себе проигрывать, оправдывался Рэгл. Чем чаще я даю правильные ответы, тем больший капитал наживаю.
      Конкурс поглощал его всего без остатка. Он, пожалуй, уже потерял всякое представление о том, сколько сил вложил в это нагромождение своих побед. Он всегда выигрывал. Ему неслыханно везло, и он распоряжался своим везением с огромной для себя пользой. Но участие в конкурсе стало для него и пагубным бременем, ежедневной черной работой, хотя и начиналось все как шутка или как наилучший способ подцепить пару-другую долларов за удачную отгадку. А вот теперь ему уже никак не отделаться от этой пагубной привычки.
      Похоже на то, что именно этого они и добиваются, отметила про себя Марго. Главное - заинтересовать, завлечь, а вот хватит ли всей жизни для того, чтобы набрать нужное количество очков - это еще как сказать. Но он набирал, и не один раз. "Газетт" регулярно платила ему премиальные за правильные ответы. Марго не знала точно, сколько он получает, но судя по всему, никак не меньше сотни долларов в неделю. В любом случае, на жизнь ему вполне хватало. Однако уж очень тяжко приходилось ему трудиться гораздо больше, чем на какой-нибудь обычной работе: с восьми утра, когда швыряли газету на крыльцо, до девяти или десяти вечера. Непрерывный поиск. Оттачивание методов. Но главное - постоянный страх совершить ошибку. Дать совершенно неверный ответ и быть за это дисквалифицированным. Рано или поздно - они оба это понимали - ошибка должна была случиться.
      - Давай я приготовлю тебе кофе, - предложила Марго. - Сделаю бутерброд или что-нибудь еще, чтобы ты перекусил до моего ухода. Я же знаю, что ты с утра крошки в рот не брал.
      Всецело поглощенный работой, он только рассеянно кивнул.
      Отложив пальто и кошелек, она прошла на кухню и стала искать в холодильнике что-нибудь, чем можно было бы его подкормить. Она несла тарелки к столу, когда распахнулась дверь черного хода и появился Сэмми с соседской собачонкой - оба взмыленные и запыхавшиеся.
      - Услышал, как хлопнула дверца холодильника? - спросила Марго. Верно?
      - Я на самом деле очень голоден, - запыхавшись, выпалил Сэмми. Можно взять один мороженный гамбургер? Не надо его подогревать. Так даже лучше - дольше сохранится!
      - Лучше ступай в машину. Как только я приготовлю дяде Рэглу бутерброды, мы поедем в магазин и заберем папу. И уведи отсюда этого старого пса - он ведь не у нас живет.
      - Ладно, - согласился Сэмми. - А что-нибудь проглотить я смогу и в магазине.
      Дверь черного хода с грохотом захлопнулась за ним и собачонкой.
      - Сэмми нашелся, - сообщила она Рэглу, принеся бутерброд и стакан яблочного сидра. - Так что тебе не придется беспокоиться о том, что он может натворить. Я забираю его с собой.
      - Слушай, - сказал Рэгл, принимая у Марго бутерброд, - может быть, для разнообразия поиграть по маленькой на скачках?
      Она рассмеялась.
      - Ты бы там ничего не выиграл.
      - Наверное.
      Он начал автоматически жевать, снова с головой окунувшись в работу. Однако к яблочному сидру так и не притронулся, предпочитая теплое пиво прямо из банки, которую вот уже примерно час не выпускал из рук. Как это он может делать такие сложные математические расчеты и пить при этом теплое пиво, удивилась про себя Марго, спеша с пальто и кошельком в руках к машине. Ведь от него только затуманивается мышление. А вот он привык к этому. Во время службы на флоте у него выработалась привычка целыми днями напролет хлестать теплое пиво. В течение двух лет они с приятелем торчали на каком-то крохотном атолле в Тихом океане, обслуживая метеостанцию и радиопередатчик.
      Уличное движение, как всегда к концу рабочего дня, было интенсивным, однако "фольксваген" умудрялся пролезть в любую брешь в потоке машин, и она поняла, что нисколько не опаздывает. Более крупные, неуклюжие машины, казалось, увязали в многочисленных пробках, как выброшенные на берег морские черепахи.
      Это лучшее из всех капиталовложений, какие мы когда-либо делали, подумала Марго. Этот небольшой иностранный автомобиль. И ему износу нет эти немцы все строят с такой точностью! Правда, пришлось делать мелкий ремонт сцепления, и притом всего лишь после пятнадцати тысяч миль пробега... но ведь ничего не бывает абсолютно совершенного. На всем белом свете. Особенно в такое время, в эпоху водородных бомб, противостояния России и непрерывно повышающихся цен.
      Прижавшись лицом к стеклу, Сэмми спросил:
      - Мам, а почему бы нам не купить любую из фордовских моделей? Почему у нас такая невзрачная машинка, похожая больше на жука?
      Его недовольство было вызывающим.
      Едва не взбеленившись - оказывается, она пригрела на груди предателя, - она отрезала:
      - Послушай, парень, ты ничего не смыслишь в автомобилях. Тебе не приходится платить взносы, мотаться по запруженным транспортом улицам или мыть их. Так что лучше держи свое мнение при себе.
      - Да ведь он совсем как игрушечный, - захныкал Сэмми.
      - Скажи об этом своему папочке, когда мы подъедем к магазину.
      - Я боюсь, - признался Сэмми.
      Она сделала левый поворот прямо перед потоком встречного транспорта, забыв подать знак рукой, и тут же услышала пронзительный сигнал автобуса. Ох уж эти чертовы большие автобусы, мысленно выругалась Марго. Наконец показалась стоянка перед магазином. Она мгновенно сбросила скорость и стала поперек тротуара у огромной неоновой надписи:
      СУПЕРМАРКЕТ "ГРОШ НА СЧАСТЬЕ".
      - Вот мы и приехали, - сказала она Сэмми. - Надеюсь, не опоздали.
      - Давай зайдем, - взмолился Сэмми.
      - Нет. Подожди здесь.
      Внутри магазина контролеры никак не могли разделаться с длинной очередью разношерстных покупателей, большая часть которых толкала перед собой тележки из нержавеющей проволоки. Автоматические двери то открывались, то закрывались, со стоянки один за другим выезжали автомобили.
      Мимо них величественно проплыл сверкающий красный "таккер". Он был не менее надежным, чем "фольксваген", но какой потрясающий дизайн! Правда, слишком уж громоздок, чтобы быть практичным. И все же... Завидую этой женщине...
      Может быть, на следующий год, подумала она. Когда чуть пройдет мода, и можно будет взять такого красавца, погасив часть его стоимости за счет сдаваемого "фольксвагена". Если, конечно, не будет жалко с ним расставаться. Скорее всего, он останется у нас навсегда.
      Во всяком случае, "фольксваген" очень охотно принимают в обмен на новые модели. Свои деньги мы всегда сможем вернуть. Выехавший на улицу красный "таккер" мгновенно влился в поток транспорта.
      - Вот здорово! - восхищенно воскликнул Сэмми.
      Марго промолчала.

2

      В этот же день, в семь тридцать вечера, Рэгл Гамм, бросив мимолетный взгляд в окно своего дома, увидел пробиравшихся в ночной тьме по дорожке Блэков, ближайших соседей, которые, по-видимому, шли в гости к Нильсенам. В свете уличного фонаря вырисовывались контуры какого-то предмета в руках Джуни Блэк: не то коробки или пакета. Он застонал.
      - В чем дело? - осведомилась Марго.
      В противоположном от него конце комнаты они с Виком смотрели по телевизору передачу с участием Сида Сезара.
      - Гости, - объявил Рэгл, поднимаясь со своего места. В то же мгновение раздался звонок в дверь. - Наши соседи. Предлагаю сделать вид, будто никого из нас нет дома.
      - Они, может быть, не станут задерживаться, когда увидят включенный телевизор, - предположил Вик.
      Блэки, думавшие только о том, чтобы запрыгнуть на следующую ступеньку социальной лестницы, презирали телевидение, их не интересовало ничего из того, что могло появиться на телеэкране: от цирковых клоунов до "Фиделио" Бетховена в постановке Венской оперы. Вик как-то сказал, что если бы о втором пришествии Иисуса объявили в рекламном видеоклипе по телевидению, то Блэки не захотели бы иметь ничего общего с ним. На что Рэгл заявил, что когда начнется Третья мировая война и будут сыпаться водородные бомбы, то самым первым предупреждением об этом станут страшные помехи на экранах телевизоров, поскольку с помощью именно таких сигналов планируется сбивать с курса ракеты-носители ядерных зарядов и уводить их в сторону от целей, а вот Блэки этого даже не заметят, поправ закон выживания, отметил Рэгл. Те, кто откажутся реагировать на новые раздражители, погибнут первыми. С момента сотворения мира все живое поставлено перед выбором: или приспособиться, или погибнуть.
      - Я впущу их, - решила Марго. - Так как никто из вас не желает тронуться с места. - Поднявшись с дивана, она поспешила к входной двери. Привет! - услышал Рэгл ее восклицание. - Что это? О, да ведь оно горячее!
      Послышался уверенный, задорный голос Билла Блэка:
      - Ласанья [Лапша под острым соусом, итальянское блюдо]. - И поставьте воду на огонь...
      - ...Чтобы я могла приготовить черный кофе в гейзерной кофеварке, пояснила Джуни, проходя сразу на кухню с коробкой итальянского лакомства.
      Вот черт, подумалось Рэглу. Сегодняшним вечером поработать уже никак не удастся. Почему это они с каждым своим новым заскоком должны обязательно перво-наперво припереться сюда? Неужели у них нет других знакомых?
      На этой неделе их увлечение - кофе из гейзерной кофеварки. Вкупе с коньком прошлой недели это куда ни шло - они подходят друг другу. Наверняка, окажется даже очень вкусно... Хотя сам он никак не мог привыкнуть к горькому крепкому итальянскому кофе - тот казался ему обжигающим.
      В гостиной появился улыбающийся Билл Блэк.
      - Привет, Рэгл. Привет, Вик.
      Он был в полюбившейся ему за последнее время одежде, характерной для интеллектуальной элиты Новой Англии. Воротничок, пристегиваемый пуговичками на кончиках к рубашке, брюки в обтяжку... Но главное прическа. Безвкусная, без всякого намека на какой-либо стиль стрижка, напоминавшая типичную армейскую. Возможно, смысл тут был именно в этом: в желании вот таких молодых, пронырливых выскочек, как Билл Блэк, быть на одно лицо, выглядеть частью некоей колоссальной машины. В известном смысле так оно и было на самом деле. Они занимали невысокие должности в организациях, в которых служили.
      Билл Блэк работал в управлении водоснабжения городской мэрии. Каждый день он отправлялся на работу пешком, размашисто шагая в однобортном костюме, напоминая всем своим внешним видом гороховый стручок, так как и пиджак, и брюки были были неестественно и совершенно немыслимо тесными. И - как подумалось Рэглу - безнадежно устаревшими. Кратковременный ренессанс архаичного стиля в мужской одежде... Вид вышагивающего журавлем Билли Блэка каждое утро и каждый вечер вызывали у Рэгла такое ощущение, будто он смотрит старое немое кино. Его дерганая, неестественно быстрая походка усугубляла это впечатление. И даже его голос, подумалось Рэглу. Пронзительная скороговорка. Все время на самых высоких тонах.
      Но Рэгл знал, что Билл чего-нибудь, да достигнет. В этом мире всегда замечают как раз вот таких - внешне ретивых "трудяг", не имеющих за душой ни одной сколько-нибудь стоящей оригинальной мысли, но усердно копирующих стиль и повадки стоящих выше их на социальной лестнице, вплоть до изгиба галстука и царапины на подбородке. Их куда-то избирают. Продвигают. В банках, страховых компаниях, на энергопредприятиях, в ракетостроительных фирмах, в университетах. Он встречал такого типа доцентов, преподающих какой-нибудь совсем уж заумный предмет, вроде обзора еретических христианских сект пятого столетия, - и одновременно карабкающихся что есть мочи как можно повыше. Не брезгающих абсолютно ничем, вплоть до устройства своих жен на любую работу в головные конторы корпораций в качестве приманки...
      И все же Билл Блэк в общем-то нравился Рэглу. Он был умен, энергичен, молод - у него все еще было впереди. Он был любознателен, принимал жизнь, как она есть, впитывал новые жизненные реалии. С ним небезинтересно поговорить, его не отягощали предрассудками или предубежденностью.
      Например, отметил про себя Рэгл, если бы телевидение встретило одобрение в высших кругах общества, Билл Блэк обзавелся бы цветным телевизором уже на следующее утро. Было в нем что-то, что говорило об этом. И поэтому не стоит навешивать на него ярлык человека, не способного перестроиться только потому, что он отказывается смотреть Сида Сезара. Да и в конце концов, когда начнут сыпаться водородные бомба, не спасут нас никакие помехи, генерируемые особыми станциями противовоздушной обороны. Мы все погибнем одинаково.
      - Как дела, Рэгл? - спросил Блэк, усаживаясь поудобнее на краю дивана.
      Марго ушла на кухню вместе с Джуни. Вик продолжал, хмурясь, сидеть перед телевизором, недовольный тем, что ему помешали спокойно досмотреть эпизод с участием Сезара и Карла Рейнера.
      - Прямо-таки прилип к этому идиотскому ящику, - Рэгл решил подыграть Блэку, сев на его любимого конька.
      Однако Блэк так и не понял, что Рэгл пародирует его собственные высказывания, и предпочел принять сказанное за чистую монету.
      - Любимейшее всенародное развлечение, - пробурчал он, успокаиваясь так, чтобы не видеть экрана. - Вам это, наверное, мешает работать?
      - Я разделался с очередным заданием, - поделился Рэгл.
      Он в самом деле в шесть часов отправил свой вариант ответа.
      На экране телевизора в это время началась демонстрация рекламных роликов. Вик выключил телевизор. Теперь его раздражение было направлено на рекламодателей.
      - Такая халтура, - возмутился он. - Почему звук всегда становится громче, как только дают рекламу, и его приходится убавлять?
      - Рекламы обычно передаются местными станциями, - пояснил Рэгл. Развлекательные же программы идут с Восточного побережья по коаксиальному кабелю.
      - Существует только одно-единственное решение этой проблемы, - заявил Блэк.
      - Блэк, почему вам нравится носить такие нелепые на вид тесные брюки? - решил сменить тему Рэгл.
      Блэк улыбнулся.
      - Вы, наверное, давно не заглядывали в "Нью-йоркер". Поймите, не я их придумал. Это совершенно не зависит от моих личных вкусов - я здесь совсем не при чем. Мужская мода всегда несколько нелепа.
      - Но вас же ведь никто не заставляет поощрять модельеров.
      - Когда все время приходится бывать на виду, - сказал Блэк, - ты уже сам себе не принадлежишь. Вот и носишь то, что все. Разве я не прав, Вик? У тебя такая работа, что все время приходится встречаться с другими людьми. Ты со мной согласишься.
      - Я хочу в простой белой рубахе вот уже наверное лет десять и в самых обычных свободных шерстяных брюках. Такая одежда вполне подходит для работы в сфере розничной торговли.
      - Ты еще носишь передник, - заметил Блэк.
      - Только тогда, когда приходится чистить овощи.
      - Между прочим, - полюбопытствовал Блэк, - каков индекс розничной торговли в текущем месяце? Мертвый сезон все еще продолжается?
      - В какой-то мере, - ответил Вик. - Но не стану утверждать, что положение слишком тревожное. Мы рассчитываем значительно увеличить оборот уже в следующем месяце, может быть, чуть позже. Это циклический процесс. Наша торговля носит сезонный характер.
      Для Рэгла перемена в интонациях зятя была очевидной. Когда речь заходила о бизнесе - его бизнесе - он держался опытным профессионалом, сдержанным в суждениях. Бизнесу Вика, по его утверждениям, никогда не грозил спад, всегда вот-вот должен был начаться очередной подъем. Можно было подумать, что независимо от того, насколько низко опускался средний показатель деловой активности в масштабах всей страны, его личный, индивидуальный бизнес оставался стабильным. Это все равно, подумалось Рэглу, что спрашивать прохожего, как он себя чувствует. Он ответил, что чувствует себя превосходно. А спроси у него, как идут его дела, он машинально ответит "ужасно". Однако любой из этих ответов ровно ничего не значит - всего лишь пустые слова.
      - А как там с розничной продажей воды? - спросил у Блэка Рэгл. Рынок сбыта устойчив?
      Блэк рассмеялся, оценив юмор собеседника.
      - Еще бы! Люди все еще принимают ванны и моют посуду.
      В гостиную вошла Марго.
      - Рэгл, кофе хочешь? А ты, дорогой?
      - Я - пас, - отказался Рэгл. - Чтобы не скоро уснуть, мне вполне хватит того кофе, что я выпил в обед.
      - Чашечку можно, - попросил Вик.
      - Ласанью? - Марго обвела взглядом всех троих.
      - Спасибо, не надо, - вновь отверг ее предложение Рэгл.
      - грех не попробовать, - согласился Вик; одновременно с ним выразил согласие кивком головы Билл Блэк.
      - помощь нужна?
      - Нет, - ответила Марго и вышла из гостиной.