— М-м. Да, вы действительно ничего, когда не ворчите. Так расскажите же мне все.

— У меня не крашеные волосы, все зубы мои…

— Да нет, идиот вы этакий, — еще громче рассмеялась Эйми. — Расскажите мне о мисс Паркер. Что такое вы ей сказали, что так ее рассмешило?

— Рассмешило? Я не помню, чтобы она смеялась, — серьезно сказал Джейсон.

— Она немного церемонна, не правда ли? Но когда вы с ней танцевали, она смеялась. Я слышала. И видела ее. Она смеялась от души.

Джейсон криво ухмыльнулся.

— Вы ревнуете?

— Если вы мне не скажете, я…

— Что вы тогда сделаете?

— Скажу Чарльзу, чтобы он перестал посылать еду, и буду готовить для вас сама.

— Вы жестокая женщина. Хорошо, я расскажу вам. Все, что я сделал, это спросил ее, не из тех ли она женщин, которые влюбляются в своих боссов. — Поймав на себе озадаченный взгляд Эйми, Джейсон продолжил:

— Вы знаете, как некоторые женщины привязываются к своим красивым, могущественным боссам и поэтому никогда не выходят замуж, не имеют собственной семьи?

— Я видела подобное в кино, в жизни же никогда, — ответила Эйми. — Но я что-то не пойму: кто владелец детского универмага?

— Один мой знакомый, гей.

— А-а, понимаю.

— Понимаете — что?

— То, чего вы, мне не говорите. Ее босс красив?

— Он похож на тролля.

— Я почему-то сомневаюсь в этом. Но, так или иначе, мисс Паркер нашла смешной мысль о любовной связи со своим боссом?

Джейсон нахмурился.

— Именно так.

— Так почему же вас это беспокоит?

— Кто сказал, что меня это беспокоит? Эйми беспомощно воздела руки.

— Представления не имею, почему я так подумала. Может быть, просто потому, что когда она рассмеялась и вышла из танцевального зала, вы застыли неподвижно и добрых две минуты глядели ей вслед испепеляющим взглядом. Я боялась, что у нее вспыхнут волосы.

— И следовало бы! — взорвался Джейсон. — Ее босс был так добр к ней, много лет хорошо ей платил.

— О!

— Как это понимать?

— Никак. Просто деньги не заменяют человеку чувство.

— Может быть, ему и не нужны были никакие чувства. Может быть, он просто хотел иметь компетентную помощницу!

— Что вас так раздражает? Долго она у него работала?

— Несколько лет. А что вы имеете в виду говоря «работала»? Насколько мне известно, она все еще работает у него.

— Но долго это не продлится.

— И что из этого следует? — спросил Джейсон, свернув в подъездную аллею и припарковав машину рядом с «олдсмобилем» Милдред. Он понимал, что был нелогичен, потому и злился, но ничего не мог с этим поделать. Вечер прошел не так, как он надеялся. Теперь, когда бал был уже позади, он не понимал, на что надеялся, но, возможно, хотел, даже ожидал, что Эйми… «Что — Эйми? — спросил он себя. — Объявит о своей любви к нему до гроба?»

Весь вечер Джейсон пытался сосредоточить внимание на Паркер и на других участницах бала, но смотрел только на Эйми. Она же, казалось, ничего не замечала. Но Дэвид заметил.

— О чем вы спорили с Дэвидом? — спросила Эйми, когда Джейсон помогал ей выйти из машины, беспокоенный тем, что бы атласное платье не испачкалось о гравий аллеи. Эйми выглядела в этот вечер божественно. Ей шли белый атлас и жемчуг. Джейсон слегка улыбнулся ей в спину, подумав о том, что обручальное кольцо прожжет дыру в его кармане. Может быть, сегодня он подарит его Эйми.

В доме Милдред держала на руках капризничавшего Макса. Увидев Эйми, ребенок устремился к ней, и они долго держали друг друга в объятиях, словно встречались после многолетней разлуки.

— Как дела? — шепотом спросила Милдред, задержавшись с Джейсоном около входной двери.

— Все в порядке, — ответил Джейсон. — Ничего особенного не произошло. — Питать городские сплетни у него не было охоты.

— Если не произошло ничего особенного, то как случилось, что привезли Эйми домой вы? Ведь она уехала с вашим братом.

— Т-с! — предостерег Джейсон. — Эйми думает, что мы с Дэвидом кузены.

.Милдред склонила голову набок, чтобы получше разглядеть Джейсона Пышная шапка ее волос сдвинулась в сторону, и Джейсон на мгновение подумал о том, что у нее удивительно сильные шейные мускулы, если выдерживаю такой вес.

— Вы подумали о том, что скажет Эйми, когда ей сообщат, что вы держите ее за дурочку?

— Это совсем не так, — непреклонным тоном возразил Джейсон.

— Да? Разве купить детский универмаг, а потом сказать ей, что вся мебель стоит двести пятьдесят долларов, не значит дурачить ее?

— Она поверила этому, остальное не имеет значения.

Эйми унесла ребенка в спальню, поэтому они с Милдред были на кухне одни.

— Видите ли, я собираюсь сказать ей все завтра.

Милдред протяжно свистнула.

— Счастливого Рождества, Эйми.

— Вы не думаете, что вам следовало бы поехать домой?

— Я думаю, что это вам следовало бы поехать домой, — резко ответила Милдред. — Я думаю, что Эйми нужно бы дать справедливый шанс с каким-нибудь мужчиной, не вовлеченным в эту нездоровую игру, в которую играете вы с Дэвидом.

— Нездоровую? — подняв бровь, переспросил Джейсон. — Не слишком ли сильно это сказано?

— Джейсон, какую роль играют в вашей жизни мужчины?

В ответ на это Джейсон распахнул входную дверь.

— Спасибо за заботу о Максе.

Милдред так тяжело вздохнула, что Джейсону показалось, будто зашевелились дверные занавески, волосы пожилой леди оставались на месте, в неподвижности.

— Не говорите потом, что я вас не предупреждала.

— Считаю себя предупрежденным. В ту самую секунду, когда Джейсон закрывал вверь, Эйми высунулась из дверей спальни — Ушла? — шепотом спросила она.

— Да, — усмехнулся Джейсон. На Эйми был старых махровый халат, и Джейсон подумал о новом, который в красивой упаковке лежал под елкой. — Как Макс?

— Спит и храпит во сне. Бедный ребенок, он очень устал.

— Да, я знаю, — согласился Джейсон.

— Ох! — устало вздохнула Эми. — Вам хочется спать?

Джейсон не удержался, чтобы не поддразнить Эйми, и широко зевнул.

— Да, я совершенно измотан. — Он распустил узел галстука и снова широко зевнул.

— Я тоже, — сказала Эми, но в голосе ее совершенно не слышалось усталости.

— Хотя, — медленно сказал Джейсон, — мы могли бы разжечь камин, — если бы удалось открыть заслонку, — пожевать немного попкорна, и вы могли бы рассказать мне, что вам больше всего понравилось на сегодняшнем балу.

— Разожгите камин. И я согласна на попкорн, — кивнула Эйми и поспешила на кухню.

Камин разгорелся, хотя и не без дыма, в рекордно короткое время, и Джейсон с Эйми уселись перед ним на полу, рядом с бочонком воздушной кукурузы с маслом и двумя стаканами воды со льдом.

— Так о чем вы спорили с Дэвидом? — спросила она.

— На этот раз не спорили, — буркнул Джейсон. — Что вы думаете о платье той блондинки?

— Я думаю, что она могла бы быть хорошей матерью.

Джейсон уставился на Эйми.

— С таким аппаратом, как у нее, она могла бы производить много молока, — бесстрастно заметила Эйми, вызвав у Джейсона улыбку.

— Сплошной пластик.

— Откуда вам известно?

— Я танцевал с нею, помните?

— Так вот почему Дэвид ушел так рано и меня отвезли домой вы? — смеясь, спросила Эйми. — И не смейте говорить мне, что его срочно вызвали в больницу.

— Расхождение во мнениях, — скупо заметил Джейсон.

Эйми задержала взгляд на огне в камине.

— У меня весь вечер было такое ощущение, словно вы знаете что-то такое, чего не знаю я, — тихо проговорила она.

— Сейчас Рождество, и у всех нас свои секреты.

— Правильно. И нечего посвящать в них глупую маленькую Эйми.

— О чем вы говорите?

— Так, ничего особенного. О чем вы шептались с моей свекровью?

— Я напоминаю вам параноика? — спросил Джейсон, пытаясь ее отвлечь. — Вы хорошо провели время?

— Да, — неуверенно согласилась Эйми.

— В чем дело? — спросил он с полным ртом попкорна.

— Этим вечером чего-то не хватало.

— И чего же? Вы были там самой красивой женщиной.

— Вы мне льстите. Нет, было что-то еще. Это было… Одним словом, в туалете была одна женщина.

— Что за женщина? Она сказал вам какую-нибудь гадость?

— Нет, она говорила о вас. Джейсон помолчал, прежде чем заговорить снова.

— Она меня знает?

— А если бы знала, это было бы преступлением?

— Зависти от того, что она знает. Так что же она сказала?

— Что вы разобьете мне сердце.

— А… — бесстрастно реагировал он. Не дождавшись продолжения, Эйми при свете камина посмотрела на Джейсона.

— Вы часто разбиваете женские сердца? — мягко спросила она.

— Ежедневно. По воскресеньям два. Эми не засмеялась.

— Что происходит?

— Что вы имеете в виду под этим «что происходит»?

Эйми вдруг закрыла лицо руками и заплакал.

— Прекратите это! Прекратите! Я знаю, что что-то происходит, но меня никто не сделает посмешищем. Порой я думаю, что я сама — смешная шутка.

— Женщина в туалете расстроила вас, не так ли?

Вместо ответа Эйми встала с пола и направилась к спальне.

— Я лягу, — проговорила он голосом, не выражавшим никаких эмоций.

Джейсон остановил Эйми у самой двери, взяв ее за руку выше локтя.

— Почему вы на меня сердитесь?

— Потому что вы часть всего этого. Сегодня… О, вы никогда этого не поймете.

— Я постараюсь.

— Все было так прекрасно! Я понимаю, что это всего лишь избитая фраза, но я чувствовал себя Золушкой. Бедная маленькая Эйми Томпкинс, живущая в доме с протекающей крышей, на настоящем балу жизни! Все выглядели такими красивыми… А драгоценности! Если бы их осветить свечой, поставленной посреди зала, искрящиеся бриллианты залили бы светом весь город. Это было похоже на мечту, на какую-то фантазию.

Джейсон осторожно повел ее обратно в гостиную и усадил на софу.

— Но что-то было не так? Что именно?

— У меня было ощущение… — она подняла на него глаза, полные слез. — У меня было ощущение обреченности. Да, именно так. Я чувствовал, что должно случиться что-то ужасное, чего я не могу предотвратить. Последние дни все было так чудесно, а моя мать предупреждала меня о том, что к хорошему нужно относиться с подозрением. Она говорила, что мы посланы на эту землю, чтобы страдать, а если случается что-то хорошее, то это козни дьявола.

— Это не всегда так, — мягко сказал Джейсон, потом взял ее руку и поцеловал один за другим все пальцы.

— Что вы делаете? — подозрительно спросила она.

— Занимаюсь с вами любовью. Она сердито вырвала свою руку, попыталась подняться с софы, но Джейсон преградил ей дорогу.

— Вы с ума сошли?! — голосом, полным стали, воскликнула Эйми.

— Да, я действительно сошел с ума. — Джейсон снова поднес ее руку к губам и стал целовать тыльную сторону.

— Этой рукой я меняла Максу грязную пеленку и не успела ее помыть, — прозвучал над его головой голос Эйми.

— Вы знаете, как я люблю этого ребенка, — продолжая целовать ей руку, сказал Джейсон. Вопреки себе Эйми улыбалась; но потом положила обе руки ему на плечи и оттолкнула от себя. Когда Джейсон выпрямился, Эйми пристально посмотрела ему в глаза.

— Вы же «голубой», вы не забыли об этом?

— В действительности это не так. Дэвид вам солгал.

Джейсон снова стал целовать ее руку. Эйми опять его оттолкнула, и выражение ее лица говорило о том, что все кончено.

— Хорошо, — заговорил Джейсон, откинувшись на спинку старой софы. — Дэвид хотел, чтобы я пожил у вас и присматривал за Максом, чтобы он смог уводить вас из дому. Он влюблен в вас.

Эйми молчала, и Джейсон повернулся, чтобы посмотреть на нее. Выражение его лица было крайне странным.

— Продолжайте, — потребовала она.

— Дэвид не хотел, чтобы между нами что-то было, и поэтому и сказал вам, что я «голубой».

— Понимаю. Это все?

— Более или менее, — ответил он, нагнулся, чтобы взять с пола стакан воды со льдом, и сделал большой глоток.

— Значит, вы оба меня дурачили? — тихо спросила она.

Джейсон проглотил комок в горле.

— Да, действительно… Да, согласен. Я предполагал только одно: отвадить Йана Ньюсома, но я…

— Что — вы?

— Я полюбил вас и Макса, — ответил Джейсон, глядя не на Эйми, а на огонь в камине. Никогда раньше ни одной женщине не говорил он, что любит ее. У него было такое чувство, что большинство тех женщин, которых он знал в Нью-Йорке, ответили бы на такое признание тем, что схватились бы за калькулятор и попытались вычислить размеры его состояния. Эйми молчала, и он повернулся к ней. Лицо ее было бледным, и она не мигая смотрела прямо перед собой.

— Что еще вы мне наврали? — тихо спросила она.

— Ничего такого, что могло бы иметь какие-то последствия, — быстро ответил он, задержав дыхание. Если бы она сказал ему, что любит его, именно сейчас, когда не имела никакого понятия о размерах его состояния, он потом всегда был бы уверен в том, что она любит его самого. Внезапно он понял, что именно в этот момент вся его жизнь может измениться и что если бы у него было желание хотя бы попытаться что-то продать, то себя ему следовало бы продать именно теперь.

— Я люблю вас, Эйми. Люблю вас и Макса и хочу, чтобы вы вышли за меня замуж. Вот почему так злится Дэвид. Он хотел, чтобы вы были с ним, и поэтому уговорил меня остановиться у вас, но Макс… Макс с самого начала был настоящим благословением. Он полюбил меня, а как его люблю я, вы и сами прекрасно знаете, и поэтому я хочу…

— О, замолчи и поцелуй меня, — сказала Эйми, и когда Джейсон повернулся и увидел, что уголки ее рта тронула улыбка, он по-, чувствовал себя так, словно его освободили из рабства.

Он подхватил Эйми на руки и отнес в ее спальню. Ему не нужно было объяснять, что она не хочет быть там, где их мог бы слышать ее сын. Наш сын, подумал Джейсон. Его жена. Его сын. Его семья.

— Я люблю тебя, Эйми, — повторял он ей прямо в ухо. — Я люблю то, как ты даешь мне это почувствовать. Я люблю быть нужным тебе.

Было что-то такое, о чем он говорил как о причине ее беспокойства, но Эйми не могла понять, что именно, потому что в этот момент вообще была неспособна думать о чем бы то ни было. Он целовал ей шею, постепенно стягивая с ее плеч халат.

Давно, очень давно она не испытывала прикосновений мужчины. И скорее умерла бы, чем сказала хоть что-то, порочащее память ее покойного мужа, хотя, сказать правду, большинство ночей Билли бывал пьян. Но Джейсон был трезвым и чистым и… о, таким красивым! Его руки с длинными пальцами скользили по ее телу так нежно, как она могла только мечтать. Дюйм за дюймом он снимал с нее халат, а потом и старую рубашку, покрывая поцелуями открывавшиеся места. Его теплые руки ласкали ее груди. Как долго эти груди служили для чисто утилитарной цели!

— Как хорошо, — проговорила она, закрывая глаза и всецело отдаваясь чувственному наслаждению. Пальцы Джейсона трепетали между ее бедер, словно целуя и лаская.

— Мне это очень нравится, — мечтательно сказала Эйми. — Как это называется?

— Эротическое стимулирование, — улыбаясь и глядя ей в глаза, ответил Джейсон. — Нравится?

— О да. Можно еще? Пожалуйста…

— Я дам тебе все, что у меня есть, — проговорил Джейсон, целуя ее груди.

Когда он вошел в нее, Эйми задохнулась, потому что впервые в жизни она была к этому приготовлена.

— О боже, как это прекрасно! — вымолвила она, и то, как она это сказал, заставило Джейсона рассмеяться; потом он перевернулся на спину и буквально надел ее на себя.

— Теперь поработай ты. Для Эйми это было ново, и Джейсон наслаждался выражением ее лица.

— Мать-девственница, — бормотал он, держа руки у нее на бедрах, направляя ее.

— Не останавливайся, только не останавливайся, — стонала Эйми, а ее бедра двигались вверх и вниз. Наконец она взорвалась оргазмом и распласталась на нем, обмякшая и насытившаяся.

— Да-а, — единственное, что могла она сказать, чувствуя себя в такой же безопасности, в какой, должно быть, чувствовал себя Макс в ее объятиях. Она уютно устроилась на груди Джейсона, вверившись его рукам. Джейсон натянул сверху простыню, и они уснули в объятиях друг друга.

Эйми разбудил громкий стук, и она тут же вскочила с постели, с ужасом подумав, что, может быть, упал Макс, но, склонившись над ним, увидела, что сын крепко спит в своей новой кроватке. Макс подобрал под себя колени, пухлая попка была обращена к потолку, голова повернута к ней, а из уголка рта вытекала струйка слюны. Эйми вытерла ему рот, подоткнула стеганое одеяло и вернулась в свою комнату, чтобы надеть ночную рубашку. Она висела на спинке кровати, и Эйми, надевая ее, постаралась не разбудить Джейсона, хотя могла об этом и не беспокоиться: оба они находились в состоянии, которое она называла «коматозным сном» — им можно было делать хирургическую операцию, и они бы ее просто не заметили.

Улыбаясь, Эйми наклонилась и поцеловала Джейсона, потом надела халат и пошла в гостиную. Там она на секунду остановилась в растерянности, так как на елке уже висела электрическая гирлянда, а куча подарков была выше софы.

«Санта-Клаус», — прочитала она, разглядывая ярлыки на упаковках.

— Дэвид, — прошептала Эйми и почувствовала себя отчасти виноватой в том, что так третировала его на балу. Она пошла на кухню, чтобы выпить чаю. Теперь уже она совсем проснулась, и сейчас, посреди ночи, когда Макс спал, было время, когда она могла подумать. Когда вода закипела, Эйми, взяв чашку и пакетик чая, вспомнила о бале. Она была уверена, что любой другой женщине в мире понравился бы этот бал, но она на нем скучала. Разумеется, она была привлекательна, да и все там выглядели блестяще, но единственное, что ей хотелось, это поскорее вернуться домой к Джейсону и Максу. На ней были платье от «Диора» и жемчуг — искусственный, но кто мог бы это сказать? — и тем не менее ей действительно хотелось оказаться дома, в своем старом махровом халате, с сыном и квартирантом-гомосексуалистом.

На балу все знали друг друга, и, конечно, все знали доктора Дэвида, так что у Эйми было время посидеть одной за столиком с безалкогольными напитками, подумать и повспоминать. Никогда в жизни она не думала, что сможет чувствовать себя такой счастливой и защищенной, как в эти последние несколько дней. Каждую минуту случалось что-то новое. С того момента, когда в ее дом пришел Дэвид со своим великолепным «голубым» кузеном, жизнь Эйми буквально перевернулась. Мистер Уилдинг — или Джейсон, как она его про себя называла, — казалось, обладал волшебной палочкой, по мановению которой появлялось все что угодно. И ее не удивило даже то, что, проснувшись однажды утром, она увидела починенную крышу.

А сегодня ночью, вздохнув, подумала она, он сказал, что любит ее, что он вовсе не гомосексуалист, что… О, она даже не может припомнить всего, что слышала и чувствовала сегодня. Единственное, что она знала, это то, что рождественский бал изменил всю ее жизнь.

Эйми залила кипятком пакетик с чаем, добавила много молока и, перейдя в гостиную, села полюбоваться елкой. Теперь она улыбалась, вспоминая о том, что почувствовала, когда увидела Джейсона под руку с этой рыжеволосой красавицей. В тот же момент, если бы кто-нибудь протянул Эйми ружье, она могла бы проделать дыру в тонкой талии никогда не рожавшей мисс Черри Паркер. А еще лучше, подумала она тогда, иметь пушку, чтобы уложить их обоих.

Когда Джейсон с той женщиной уселись за столик вместе с Эйми и Дэвидом, она вовсе не удивилась. Что действительно удивило Эйми, так это мгновенно проявившаяся враждебность плохо воспитанного Дэвида. Оба мужчины тут же вполголоса обменялись несколькими словами, которых Эйми не расслышала.

Глубоко вздохнув, Эйми склонилась к высокой, божественно прекрасной мисс Паркер и спросила:

— Что теперь будет с детским универмагом? Эта женщина сидела ближе к Джейсону и, может быть, слышала, о чем говорили мужчины. И, возможно, именно тот факт, что она все слышала, а Эйми нет, стал причиной того, что Эйми решила завязать с ней разговор.

— Детский универмаг? — переспросила женщина, нехотя отодвигаясь от Джейсона и Дэвида, перебрасывавшихся гневными репликами.

— Да, в котором вы работаете, — громко сказала Эйми. — Ведь именно там я вас видела, не правда ли?

— О да, конечно.

Мужчины на секунду прекратили свой спор, и мисс Паркер повернулась к Эйми.

— Так о чем вы меня спросили? Эйми прочистила горло.

— Что теперь будет с детским универмагом, когда весь товар продан? У вас будет работа?

— О да. — Женщина неотрывно смотрела на обоих мужчин, не заспорят ли они снова.

— Так, значит, работа у вас будет, — громко сказала Эйми, пытаясь отвлечь от них ее внимание.

— Работа? О да, конечно. У владельца магазина это не единственный бизнес. Детский универмаг был всего лишь одним из его предприятий. — Она оглянулась на снова заспоривших мужчин.

— Понятно, — еще громче сказала Эйми. — Где вы будете работать? В Абернети или где-нибудь еще?

— В Нью-Йорке, — бросила женщина через плечо, навострив глаза и уши на обоих мужчин.

— А, так здесь вы просто с благотворительной целью. Я так и думала. Вы привыкли к большому городу. Вы когда-нибудь видели трактор, мисс Паркер?

Женщина повернулась, сосредоточив все свое внимание на Эйми.

— Я выросла на ферме в штате Айова, миссис Томпкинс. В двенадцать лет я водила жатку, потому что уже тогда была ростом под шесть футов и вполне доставала педали. К шестнадцати годам я ежедневно готовила еду для двадцати трех голодных как волки фермеров. А теперь скажите мне, миссис Томпкинс, у скольких коров вы приняли телят?

Эйми слабо улыбнулась женщине и, извинившись, ушла в туалетную комнату. Так окончилась ее попытка быть язвительной. «Лучше говорить о том, что сама знаешь превосходно», — сказал она себе, только очень бы ей хотелось знать, что бы это могло быть.

Именно в туалетной комнате у нее произошла та странная встреча. Какая-то женщина с длинными черными волосами, искусно собранными на затылке в пышный шиньон, в облегающем красном атласном платье красила губы. Увидев Эйми, она чуть не подпрыгнула, и в какой-то момент Эйми показалось, что вроде бы знает эту женщину. Платье, сказала она себе, в Кентукки не слишком много платьев от «Диора». Когда Эйми вышла из кабины, женщина все еще стояла у зеркала, но теперь даже не делала вид, что будто занята чем-то другим, кроме ожидания Эйми. И Эйми почему-то вдруг захотелось запереться на засов. Но не успела она взяться за ручку двери, как женщина заговорила.

— Как я вижу, вы с Джейсоном Уилдингом. Эйми перевела дыхание и распрямилась, прежде чем повернуться спиной к женщине.

— По правде говоря, нет. Я приехала сюда с доктором Дэвидом, его кузеном. С Джейсоном приехала мисс Паркер. — У Эйми не было сомнения, что мисс Паркер легко справится со всем, что бы ни преподнесла эта женщина.

— Неужели? Это совсем не то, что я видела и слышала, — заявила женщина. — Судя по тому, что я слышала, Дэвид и Джейсон воюют за вас.

— И что же говорят? — вырвалось у Эйми, прежде чем она поняла, что следовало бы придержать язык.

— Что они оба влюблены в вас, — ответила женщина, оглядывая Эйми с головы до ног.

При этих словах Эйми расслабилась, улыбнулась и решила помыть руки.

— О да, — подтвердила она. — Они собираются из-за меня стреляться на пистолетах. Дуэль на рассвете. А может быть, они будут драться на шпагах.

Женщина повернулась обратно к зеркалу:

— Более вероятно, что скальпелями и сотовыми телефонами.

Эйми рассмеялась и решила, что эта женщина вовсе не грабительница, как она поначалу подумала.

— А как насчет факсов с цветной распечаткой?

— А может быть, это будет дуэль вашего номерного диска сети Интернет против моего. — Женщина улыбнулась Эйми и помолчала. — Платье, что на вас, вы купили где-то здесь?

— Вряд ли это было бы возможно. Я его выиграла в лотерее. Это «Диор» из нью-йоркского магазина.

— А-а, понимаю. Выигрыш. Эйми снова захотелось уйти, но почему-то она не могла этого сделать.

— Вы знакомы с мистером Уилдингом? — запустила пробный шар Эйми.

— С доктором Дэвидом? У Эйми было такое чувство, что женщина издевается над ней.

— С Джейсоном.

— Ах, с этим мистером Джейсоном. Я с ним встречалась. А вы как с ним познакомились?

— Он живет со мной, — вызывающе ответила Эйми и самодовольно улыбнулась, увидев, что женщина была шокирована. Но та тут же взяла себя в руки.

— Живете с Джейсоном? Не будучи за ним замужем?

Эйми рассмеялась.

— Вы, как я вижу, не слишком хорошо его знаете, не так ли? — Ей очень хотелось сказать этой женщине, что Джейсон гомосексуалист, но, с другой стороны, хотелось и заставить ее думать, что Эйми и впрямь имеет к Джейсону какое-то отношение. На вопрос Эйми женщина не ответила.

— Думаю, мне следовало бы спросить, насколько хорошо его знаете вы. И о том, что он делает в таком захолустье, как это?

Этот чванливый вопрос заставил Эйми крепко сжать губы.

— Джейсон Уилдинг здесь потому, что ему здесь нравится, потому что в этом штате он счастлив.

Услышав эти слова, женщина убрала губную помаду и с изумлением посмотрела на Эйми.

— Не знаю, что происходит, но такого человека, как Джейсон Уилдинг, не может заинтересовать какое-нибудь пустяковое дело в этой дыре, в Кентукки, только потому, что здесь он счастлив. Джейсон Уилдинг что-то делает только тогда, когда это приносит ему прибыль. Но он единственный мужчина на нашей планете, у которого действительно золотое сердце.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — смутилась Эйми. — Джейсон, то есть мистер Уилдинг, остановился у нас, у меня и моего сына, потому что ему негде было остановиться и не с кем провести Рождество.

Женщина рассмеялась.

— Моей сестре довелось оказаться в той же ситуации, что и вам. Она тоже пожалела Джейсона Уилдинга и принимала его у себя, а он отплатил ей тем… О, я вижу, вы не верите ни единому моему слову, поэтому я, возможно, пришлю вам кое-что.

— Не надо, благодарю, — отказалась Эйми, выходя из туалета. Но женщина этого не слыша, так как вынула из своей вечерней сумочки сотовый телефон и принялась набирать номер. Эйми не стала ждать, чтобы послушать хоть часть ее разговора, а поспешила к столику с намерением рассказать Джейсону либо Дэвиду об этой женщине, но столик оказался пустым.

— И чего я ожидала? — вслух сказала она. — Что их обеспокоит мое долгое отсутствие?

— Я беспокоился о вас, хотя даже не знаком с вами, — проговорил какой-то красивый мужчина, стоявший всего в нескольких дюймах от нее. — Какое прекрасное… ожерелье, — добавил он, но смотрел вовсе не на жемчуг Эйми. Он заглядывал в ложбинку между ее грудей. — Жемчуг натуральный?

— Такой же натуральный, как материнское молоко, — улыбаясь, ответила Эйми, и он рассмеялся.

— Не хотите ли потанцевать? Или, может быть, ваш партнер где-то умирает от того, что лишился вашего общества?

— Да, ее партнер умирает, — прозвучал над ее головой голос Джейсона, и Эйми с радостью перевела взгляд с одного красивого нахмурившегося лица на другое.

— При счете три беритесь за свои сотовые телефоны и набирайте номер! — сказала она.

Мужчина озадаченно посмотрел на Эйми, но Джейсон, взяв ее за руку выше локтя, уже повел на танцевальную площадку.

— Где вы, черт возьми, пропадали? Макс в порядке? — спросил он.

— Наверное, этот вопрос мне следовало бы задать вам, поскольку я оставила его на вас.

— С ним Милдред, — сухо ответил Джейсон. — Кто этот человек и что он вам говорил?

— Что у меня прекрасный жемчуг, — сообщила Эйми, глядя на ожерелье.

— Вы что-нибудь пили?

— Нет, но у меня состоялись две встречи с настоящими пираньями, и, наверное, мне действительно следовало выпить. Но я отбила оба нападения, и шкура моя пока цела.

— Эйми… — в голосе Джейсона прозвучало предостережение, — что происходит?

— Ничего, кроме того, что мой спутник, как видно, меня бросил. А моя «голубая» нянька… спихнула кому-то моего ребенка, чтобы приехать на бал с такой блистательной красавицей, что рядом с нею стыдливо увядают тюльпаны. И та женщина в туалетной комнате…

— Тюльпаны? При чем здесь тюльпаны?

— Я люблю их, — вздохнула Эйми. — Почему вы здесь?

— Чтобы просто посмотреть. — Танцуя, Джейсон держал ее в своих объятиях, и Эйми должна была признать, что это ей очень нравилось.

— Как вы достали билеты? — пробормотала она, коснувшись его плеча головой и больше не отводя ее.

— Это долгая история, — так же невнятно ответил он, прижавшись к голове Эйми щекой, и не стал вдаваться в подробности.

Они танцевали старые танцы, один за другим. На Белринджерском балу никогда не танцевали рок-н-ролл, который разъединяет партнеров. Вернувшись наконец за свой столик, они обнаружили на нем записку Дэвида о том, что он повез мисс Паркер домой и просит Джейсона отвезти домой Эйми. Записка была подчеркнуто сухой, и Эйми почувствовала себя виноватой в том, что забыла о своем спутнике, но Джейсон взял ее за руки и сказал:

— Поедем домой, хорошо? — И от того, как он произнес это слово «домой», Эйми чуть не расплакалась.

И вот теперь она сидела на софе, глядя на огоньки елочной гирлянды, и гадала, кто из них, Джейсон или Дэвид, сыграл роль Санта-Клауса, положив под елку все эти завернутые в белое подарки.

В комнате было холодно, и Эйми подобрала под себя ноги, обхватив пальцами еще теплую чашку. Ее постоялец не был «голубым», они занимались любовью, и это утро было первым рождественским утром в жизни ее сына. Поднимаясь с софы, она глубоко вздохнула, потянулась и подумала, что может вернуться в постель, разбудить Джейсона, и… Да…

Эйми, улыбаясь, направилась в спальню, но остановилась, увидев на полу у входной двери толстый коричневый конверт. В тяжелой дубовой двери была старомодная окантованная бронзой щель для почты, и кто-то просунул в нее толстый конверт. «Должно быть, я не слышала, как он упал», — подумала Эйми, удивясь, кто бы это мог проделать в два часа ночи под Рождество.