— Ну как, вам теперь лучше?

— Не слишком, — проворчал ‘Ринг, и, взглянув на него, она увидела, что он все еще хмурится.

— Господи, капитан, неужели у вас и в самом деле нет никакого чувства юмора? Извините, что причинила вам столько беспокойства, но должна ли я напоминать, что ни разу не просила вас вмешиваться. Как не испытывала никогда и никакой потребности в армейском эскорте. В любой момент вы можете возвратиться к себе в форт.

Опустившись на траву не более чем в футе от одеял, он устремил взгляд на костер.

— А кто же вас будет защищать? — Голос его был едва слышен.

— Сэм и…

— Ха! Да вы сами можете позаботиться о себе лучше, чем они о вас.

— Это комплимент? Если так, то мне хотелось бы записать об этом в своем дневнике.

— Вы уже слышали от меня комплименты. Я ведь говорил вам, что мне нравится ваше пение.

Глядя в огонь, она нахмурилась.

— Да, вам нравится, как я пою, но обо мне как о человеке вы ни разу не сказали ничего, кроме самых ужасных вещей. Вы называете меня лгуньей…

— Насколько я могу судить, большая часть того, что вы мне до сих пор говорили, обычная ложь.

— Неужели вы не понимаете, что могут быть такие обстоятельства, когда человек вынужден лгать? Или ваша жизнь всегда была столь безоблачной, что вам лгать никогда не приходилось?

У вас совсем нет недостатков, капитан Монтгомери? Вы совершенны?

Он молчал так долго, что, повернувшись, Мэдди посмотрела на него и по его лицу сразу же увидела, как сильно задел его этот вопрос.

— Нет, я не совершенен, — медленно проговорил он наконец. — Я тоже боюсь, как и любой человек.

— Чего? — спросила она шепотом.

Армейский капитан и его пленница исчезли, остались лишь два человеческих существа, которые сидели у костра, окруженные со всех сторон непроглядной тьмой.

Он собрался было ответить, но в последнюю минуту передумал и сказал:

— Когда вы будете готовы посвятить меня в свои тайны, тогда узнаете и мои. До той поры давайте воздержимся от подобных разговоров. А теперь, мисс, — не знаю, как ваше настоящее имя, — залезайте-ка под одеяло и спите.

С этими словами он поднялся и исчез в темноте, дав ей возможность в какой-то степени уединиться и приготовиться ко сну. Когда старатели так внезапно ворвались в палатку, она попросила их дать ей несколько минут на то, чтобы одеться, так как на ней была лишь одна ночная рубашка. Однако, торопясь, она не надела корсета. К несчастью, без него Мэдди не могла застегнуть юбку и была рада, что на ней, по крайней мере, поверх блузки надет длинный жакет, благодаря которому этого не было видно.

Ночью в горах было довольно прохладно, поэтому она легла в одежде, закуталась поплотнее в одеяло и, положив под голову седельную сумку капитана, мгновенно заснула. Ребенком ей нередко приходилось засыпать под открытым небом, слушая, как потрескивают в костре сучья.

Посреди ночи Мэдди вдруг проснулась от собственного бормотания и, вздрогнув, резко села.

Капитан Монтгомери сразу же подошел к ней и, легонько толкнув в плечо, заставил снова лечь.

— Мне приснился сон, — пробормотала она. — Я была с отцом.

— Его сейчас здесь нет, так что спите.

Он повернулся, чтобы уйти, но Мэдди схватила его за руку.

— Уорт, — прошептала она.

— Что Уорт?

— Моя фамилия Уорт. Мэдлин Уорт.

— Ах да, инициалы «М. У.» на ваших сундуках.

Она зевнула и повернулась на бок, спиной к нему.

— Благодарю вас, капитан, что пришли ко мне на помощь, хотя я вас об этом и не просила.

— Надеюсь только, что мне не придется делать этого снова.

— Я тоже, — пробормотала она и тут же уснула. ‘Ринг возвратился к дереву, у которого все это время сидел. Он ужасно замерз и, так как отдал ей последние галеты, был голоден. Почти всю ночь он просидел с открытыми глазами, глядя на нее и пытаясь сложить все части головоломки, а если на несколько минут и засыпал, то сон был весьма неглубоким.

Утром голова и спина у него все еще болели и настроение было просто отвратительным.

— Вставайте, — резко произнес он. — Здесь вам не парижская опера, где вы могли спать допоздна.

Мэдди потянулась и зевнула.

— Похоже, капитан, вы встали сегодня с левой ноги.

— Мне неоткуда было вставать, так как я не спал.

Он этого, конечно, не знал, но Мэдди провела большую часть своей жизни среди мужчин и понимала, когда они были не в духе.

— В чем дело, капитан? Сердитесь, потому что женщина не желает делать то, что вы хотите? — Он приподнял одну бровь и посмотрел на нее поверх кружки с кофе. — Думаю, у вас никогда не возникало никаких проблем с женщинами. Уверена, ваша потрясающая внешность неизменно позволяла добиваться от женщин всего, чего вы желали. — При ее словах о потрясающей внешности Монтгомери несколько оживился. — Я словно слышу этих молодых леди, — продолжала Мэдди. Она закатила глаза и, хлопая ресницами, сладким голосом просюсюкала: — Ах, ‘Ринг, вы танцуете просто бесподобно; так приятно, когда рядом с тобой такой сильный, мужчина, на которого можно опереться. Вам нравится мое платье? — Мэдди бросила на него лукавый взгляд и продолжила: — О, капитан, здесь ужасно жарко. Не могли бы мы немного прогуляться? Только вы и я? Вдвоем? При свете луны? — Она снова посмотрела на него и ухмыльнулась. — История вашей жизни?

Он был вынужден прикусить губу, чтобы не рассмеяться, так как то, что она только что продемонстрировала, было весьма недалеко от истины. В форте Тоби постоянно приходилось быть начеку, чтобы вовремя предупреждать его о приближении дочери и даже жены полковника. В противном случае он бы половину времени проводил, нося за ними разные вещи, высказывая свое мнение о цвете лент или просто говоря о погоде, пыли, холоде и состоянии, до которого докатился мир.

— Ничего похожего, — ответил ‘Ринг, протягивая ей кружку с кофе.

— Кто же из нас лжет? Из вас, похоже, никогда не выйдет хорошего лжеца. Даже сквозь загар видно, как вы покраснели. — Она рассмеялась, увидев, как при ее словах он покраснел еще больше.

‘Ринг перестал хмуриться и улыбнулся:

— По существу, мои проблемы с женщинами были прямо противоположного свойства. Поэтому-то мой отец и нанял Тоби… Вы готовы ехать? Нам пора отправляться, если мы…

— Мне казалось, Тоби в армии, вместе с вами.

— Так оно и есть. Он пошел служить, потому что так поступил я. — ‘Ринг бросил на нее укоризненный взгляд. — Он же вам сам говорил об этом, помните? Я рад, что оказался лучшим детективом, чем вы. Почему вы не застегнете, наконец, юбку? Вы что, прибавили в весе?

— Ничего я не прибавила, просто оставила корсет… — Мэдди внезапно замолчала, досадуя, что он заставил ее говорить о таких интимных вещах. — Расскажите мне о Тоби.

— А как насчет того, чтобы помыть котелок? Или вы только и можете, что петь?

— Я могу делать многое, о чем вы даже не догадываетесь. Как насчет завтрака?

— Завтрак придется отложить. Вы съели все галеты, и у нас нет времени охотиться.

— Я могла бы поймать зайца с помощью силка или, на худой конец, подстрелить одного.

Он пристально на нее посмотрел.

— О? И где же вы этому научились?

— У моего отца, — ответила она коротко и отправилась к ручью мыть котелок.

Когда она возвратилась, костер был уже потушен, одеяла свернуты и уложены на спину Баттеркапа. Мэдди потерла пальцем нежный нос коня.

— Так почему же ваш отец нанял Тоби?

Ей не хотелось расспрашивать ‘Ринга, но ее снедало любопытство. Увидев капитана в первый раз, она сразу же решила, что все о нем знает. К сожалению, все большие красивые мужчины, которых она до этого встречала в своей жизни, были похожи друг на друга, как братья-близнецы. Все они привыкли получать в жизни то, что хотели, и всегда рассчитывали на большее. Но капитан Монтгомери сразу же ее удивил. Например, откуда он знал, как носить набедренную повязку и так тихо подкрадываться?

Он помог ей взобраться на коня и сел позади нее.

— Как вы думаете, зачем отец станет нанимать для своего сына такого человека, как Тоби?

Мэдди улыбнулась:

— Догадаться нетрудно. Чтобы тот не дал этому сыну попасть в какую-нибудь историю. Несмотря на все свое ворчание, Тоби, в сущности, заботится о вас, как родная мать. Думаю, ему не раз пришлось вызволять вас из различных историй с девушками, отцам которых не терпелось вас пристрелить. Вероятно, и в армию вы пошли, чтобы избежать женитьбы на какой-нибудь бедняжке.

Уверенная в правильности своей догадки, Мэдди повернула голову, но, взглянув ему в лицо, увидела, что он улыбается.

— Я и не знал, что вы обо мне такого низкого мнения. Разве я когда-либо говорил или делал что-нибудь непристойное?

— Помимо угроз затащить меня к себе в постель в обмен на мою свободу, которая и так моя по праву?

— Да, помимо этого. — Глаза его смеялись.

— Нет, но ведь я вам не слишком и нравлюсь.

— Не думаю, что слово «нравиться» подходит к тому… о чем мы с вами здесь говорим, вы согласны? Вы можете мне и не нравиться, хотя не сказал бы, что на вас так уж неприятно смотреть.

— Благодарю вас, — тихо проговорила она. — А я думаю, это слово как раз подходит. — Странный был у них разговор, особенно при том, что она сидела к нему так близко и они были здесь, в горах, совершенно одни. — Так зачем все-таки ваш отец нанял Тоби?

— Помочь мне попасть в какую-нибудь историю.

Мэдди вновь обернулась и посмотрела на него с недоумением.

— Мой отец был встревожен тем, что я думал лишь о работе в ущерб всему остальному. — ‘Ринг криво усмехнулся. — Его беспокоили моя необычная для такого возраста серьезность и полное отсутствие чувства юмора. Поэтому, когда мне исполнилось шестнадцать, он и нанял Тоби, чтобы тот познакомил меня с… жизнью.

— Жизнью?

— Девушками.

— Вам не нравились… не нравятся девушки?

— Мне казалось, вас интересовал Тоби? Мэдди несколько растерялась, уже не понимая толком, что же ей хотелось узнать.

— И он это сделал? Познакомил вас с девушками?

— Более или менее.

Она попыталась сообразить, что же он хотел этим сказать.

— Никогда не слышала об отце, который нанял бы для своего сына человека, чтобы тот познакомил его с… жизнью.

— Он беспокоился, что я слишком много времени уделяю нашему семейному бизнесу, только и всего. Поэтому и выбрал мне в качестве наставника человека, который знал о жизни больше, чем кто-либо другой.

— Тоби?

— Тоби.

Мгновение Мэдди молчала.

— Уверена, он добился успеха в вашем обучении. Не думаю, чтобы с вашим лицом и… — Она чуть не сказала «фигурой», но вовремя остановилась, не желая доставлять ему такого удовольствия. — Полагаю, вы оказались способным учеником?

— Я сделал то, что от меня требовалось.

«Что, черт возьми, — подумала Мэдди, — он хотел этим сказать?»

— Но когда мне исполнилось восемнадцать, я пошел служить в армию.

— Оставив, без сомнения, позади себя толпы рыдающих женщин. — Она рассмеялась.

— Нет.

— Ну уж…

— Хватит обо мне. Поговорим лучше о вас. Но о себе ей говорить совсем не хотелось.

— Капитан, я ничего так толком и не поняла из того, что вы тут мне рассказали.

— Я тоже мало что в вас понимаю. Большую часть времени с тех пор, как Мэдди его знала, он был с ней неизменно вежлив. За исключением тех нескольких минут, когда она думала, что он хочет ее принудить ему отдаться, она чувствовала себя с ним в полной безопасности. Но сейчас, когда она сидела к нему так близко, ей показалось вдруг несколько странным, что он не пытался обнять ее или поцеловать, как сделал бы на его месте любой мужчина.

— Ваш отец был вынужден нанять Тоби, чтобы тот познакомил вас с женщинами, потому что по своей натуре вы не чувствуете к ним никакой склонности?

— Мой отец не был вынужден нанимать Тоби.

— Ну хорошо, он предпочел его нанять. Не в этом дело. Вопрос в том, интересуют вас женщины или нет.

— Чей вопрос?

— Мой вопрос! — ответила Мэдди раздраженно. — Так да или нет?

— Что «нет»?

— Интересуют вас женщины или нет, вы, идиот!

— Интересуют женщины по сравнению с чем? Она открыла рот, чтобы должным образом ответить, но вместо этого спросила:

— Вы не собираетесь отвечать, не так ли?

— Кто был тот мужчина у вас в палатке в день первого выступления? Кто нанял Сэма с Фрэнком и эту восхитительную мисс Хани?

— Она женщина в вашем вкусе?

— Вам нравятся все мужчины, которые курят сигары и прячутся в вашей палатке? Что заставляет вас так упорно возражать против армейского эскорта? Почему вы выдаете себя за герцогиню? Что случилось с вашей брошью? Где живет ваша семья? Кто…

— Ладно-ладно. — Она рассмеялась. — Вы победили. Как вы смотрите на то, чтобы я вас немного поучила пению?

— С удовольствием бы вас послушал, — проговорил он тихо.

— Нет-нет, вы не поняли. Я хочу не спеть вам, а поучить вас пению. Вот послушайте. — Она пропела одну ноту. — Это си-бемоль. — Мэдди спела еще две ноты: — Это до и фа-диез.

— Те, что не может спеть Патти?

— Ваша отличная память, капитан, может вывести из себя кого угодно. А теперь слушайте внимательно, я спою их в другом порядке. Посмотрим, сможете ли вы их различить.

— До, фа-диез, си-бемоль, — ответил он, когда она кончила.

— Очень, очень хорошо. Я добавлю еще несколько нот.

Она спела еще ряд нот, и в каждом случае он сумел точно сказать, что это за ноты.

— Абсолютный слух, — сказала она наконец. — Вы можете отличить каждую ноту. У вас абсолютный слух. Вы знали об этом?

— Никогда об этом не думал. У нас в семье музыкой никто особенно не интересуется.

— Спойте мне песню, — потребовала Мэдди.

— Вы еще не сразились ни с одним драконом.

— Сомневаюсь, что ваше пение заслуживает даже самого маленького дракона. Пойте, или я начну опять вас спрашивать о Тоби.

Он запел «Греби, греби, греби на своей лодке», и она подождала, пока он кончил, прежде чем заявить.

— Поразительно, капитан, просто поразительно.

— Что, неплохо?

— Просто поразительно, как человек, у которого такой приятный голос, когда он говорит, и ухо, способное различить любую ноту, может…

— Может?..

— Так отвратительно петь.

— А ну, держись, — крикнул он и, толкнув, чуть не свалил ее с лошади, но тут же подхватил, не дав упасть на землю.

Стремясь удержаться, она обхватила его руками за шею и подняла на него смеющиеся глаза. Он тоже смеялся, и внезапно ей захотелось его поцеловать. Вероятно, из-за всех этих разговоров о девушках и о том, что он «сделал то, что требовалось».

Мэдди приблизила к нему лицо и, почувствовав, что ‘Ринг склоняется над ней, закрыла глаза. Но поцелуя так и не последовало. Открыв глаза, она увидела, что он смотрит на нее со странным выражением. Внезапно смутившись, она убрала руки с его шеи, выпрямилась и отвернулась.

— Скоро мы доберемся до лагеря?

— Полагаю, вам это так же хорошо известно, как и мне.

Да, ей это было известно. Она не могла придумать, о чем бы еще его спросить. Веселость их куда-то пропала, и Мэдди не знала, почему так произошло, но не стала ломать себе голову над этим вопросом. Вместо этого она вновь прижалась к его груди и, устроившись таким образом, полностью отдалась радости скачки.