Глава 14

Они в молчании шли по пыльной, горячей улице Кингмана. Аманда обнаружила, что мысль о предстоящем не внушает ей отвращения. «Это всего лишь урок, — говорила она сама себе, — урок, результаты которого можно будет использовать с Тейлором». В конце концов, вот уже несколько лет она любит именно его. Тейлор — тот мужчина, за которого она выйдет замуж. И ей действительно необходимо узнать, что сделать, чтобы он перестал видеть в ней ребенка. Какое счастье, что профессор Монтгомери был настолько любезен, что согласился помочь ей.

— Сюда, — сказал он, открывая дверь кладовки, где хранились тряпки и швабры.

— Сюда? — спросила она.

— Это единственное место, где мы можем побыть наедине. Поторопись, мы и так задержались.

Ей показалось, что он стремится как можно быстрее избавиться от этой скучной обязанности. Конечно же, там, наверху его ждут люди, чьи проблемы куда серьезнее, чем ее. Она зашла в кладовку, и он запер дверь на ключ.

Хэнк перевернул большую корзину и уселся на нее.

— Прежде всего запомни — ты находишься в менее выгодном положении, когда он стоит, так как он выше тебя. Подожди, пока он сядет — так ты сможешь управлять ситуацией. А теперь погаси свет и садись ко мне на колени.

— Но… — начала она.

— Представь себе, что я — Тейлор. В темноте у тебя лучше получится. Конечно, если тебе хочется и после замужества жить по расписанию, можешь не слушаться меня. Как хочешь, Аманда.

Она потянула выключатель и комнатка погрузилась в темноту. Но руки Монтгомери нашли ее, и он усадил ее на колени.

— Аманда, что ты делаешь! Ты должна сейчас заниматься латынью.

— Да, но я… Ох, понимаю, ты сейчас — Тейлор.

— Делаю вид, — поправил ее Хэнк. — Аманда, если бы я был — я, то обнял бы тебя вот так… — И он обнял ее, касаясь груди. — И поцеловал бы тебя вот так…

Он так нежно поцеловал ее, что Аманда вспомнила прошлую ночь. Она сама обняла его, ее язык проник в его рот. Она застонала, когда его руки начали ласкать ее грудь. Как он там говорил — сидя? Люди могут заниматься любовью сидя. Она сильнее прижалась к нему.

Хэнк отстранил ее.

— Но это не я. Сейчас я — Тейлор, — с трудом произнес Хэнк. Аманда сводила его с ума. — Тейлор будет сидеть вот так. — Он опустил руки, стараясь не касаться Аманды. Сквозь дверь пробивался свет, и Хэнк видел достаточно, чтобы снова понять, как она прекрасна. Похоже, ее глаза повеселели. — И что ты будешь делать?

— Не знаю. Вчера мне не нужно было что-то делать. Похоже, ты всегда к этому готов.

Она чувствовала, сидя у него на коленях, что и сейчас он готов. Ее сердце учащенно билось, а он выглядел таким спокойным, словно ее поцелуи на него не подействовали. Впрочем, отчасти подействовали.

— Думаю, я поцелую его, — предположила она и потянулась к его губам, но Хэнк отвернулся.

— Нет, начало должно быть более изощренным. Поцелуй меня в шею, одной рукой расстегни пуговицы на рубашке, а второй — перебирай волосы.

— Понятно, — ответила она. Это было самое легкое задание, какое ей только приходилось выполнять. Его волосы были такими мягкими, чистыми, и как будто сами обвивались вокруг ее пальцев. Пуговицы расстегнулись с легкостью, и ее рука проскользнула внутрь, к его теплой груди. — Вот так?

— Точно, — прошептал он.

Она коснулась губами его шеи. Горячая, гладкая кожа, покрытая мягким пушком. Она провела языком по волоскам. Его кожа была приятной на вкус.

— А теперь — ухо, — подсказал Хэнк. Его сердце так билось, что он с трудом расслышал самого себя.

Аманда подумала, что, похоже, у нее начало получаться. Она схватила зубами мочку его уха и нежно потянула. Хэнк обнял ее. Она обвела языком ухо, одновременно щекоча его своим дыханием.

— У меня хорошо получается? — прошептала она.

— Неплохо, — с трудом произнес он. Она становилась все изобретательнее в своих ласках: целовала его виски, глаза и, покрывая поцелуями щеки, постепенно приближалась к губам. Она почти полностью расстегнула рубашку и теперь мечтала почувствовать обнаженной грудью его смуглую горячую кожу, потереться своей гладкой кожей о волосы на его груди.

— Теперь это ухо? — спросила она и принялась ласкать языком левое ухо Хэнка. Она придвинулась ближе, и грудь заныла, коснувшись тела Хэнка. Ей захотелось распахнуть платье и почувствовать на груди его губы.

Она целовала его так страстно, будто через минуту умрет. Она погружала язык в глубину его рта, яростно покусывала губы, а потом начала опускаться ниже, к шее. Руки почти рвали его одежду.

Хэнк больше не мог играть. Подхватив Аманду легко, как пушинку, он пересадил ее лицом к себе. Одним движением она стянула через голову платье. Кружевные панталончики сползли вниз, и обнаженный низ живота прижался к промежности Хэнка.

Поддерживая левой рукой затылок Аманды, он страстно целовал ее, исследуя языком сладкие глубины рта. Правой рукой Хэнк расстегивал брюки, одновременно массируя костяшками пальцев низ ее живота. Аманда терлась о его руку.

И вдруг они услышали, как кто-то пытается открыть дверь.

— Похоже, она заперта, — послышался голос Ривы. — У кого ключи: у тебя или у Хэнка?

— Наверху вроде есть ключи, — ответил Джо. — Пойду посмотрю.

— Я с тобой, — сказала Рива, затем добавила, обращаясь к кому-то еще:

— Стой здесь. Сама подотрешь блевотину своего ребенка.

Внутри кладовки Хэнк и Аманда постепенно вспоминали, кто они и где находятся.

— Нам лучше выйти, — сказала Аманда. — Не думаю, что они нас поймут.

"Я бы точно не понял», — подумал Хэнк и начал застегивать брюки.

Аманда нащупала шнур включателя. Когда свет зажегся, их глаза встретились, но Аманда не смогла смотреть на Хэнка слишком долго. Стоило ему нажать какую-то тайную кнопку в ней, и она тут же вспыхивала, как эта электрическая лампочка.

Хэнк открыл дверь и выглянул. Рива и Джо были наверху, но перед дверью тихо стояла женщина — судя по внешности, итальянка. На руках она держала девочку с позеленевшим личиком.

— Добрый день, — сказал Хэнк. — Мы тут…

Аманда принялась извиняться перед женщиной за то, что они заставили ее ждать, и они все вместе прошли наверх.

Хэнк приостановился на лестничной клетке.

— Что это за язык? — спросил он.

— Итальянский. Разве она не итальянка?

— Она-то итальянка, но ты на каком языке сейчас говорила?

— Ох, кажется, на греческом, — беспомощно ответила Аманда. — Или русском. А может, латыни.

Хэнк посмотрел на Аманду и постарался не прикасаться к ней. Он до сих пор чувствовал ее дыхание у своего уха.

— Причешись и возвращайся к работе, — велел он. — Рабочие все прибывают — твой отец дал объявления о найме в три штата. Чем больше у него рабочих, тем выше конкуренция. Он может уволить пару сотен и тут же найти еще тысячу, чтобы собирать хмель. Но пока иди. А то любой, кто на тебя взглянет, сразу поймет, чем мы занимались.

Аманда поспешила в уборную. Зеркало отразило раскрасневшееся лицо, растрепанные волосы и припухшие от многочисленных поцелуев губы. Она приложила все силы, чтобы скрыть беспорядок. Хорошо, что никто не видит, во что превратилось ее нижнее белье. Она задержалась перед дверью на секунду, пытаясь понять, что происходит. Стоит ему прикоснуться к ней, и она теряет голову. И какие ужасные, непозволительные вещи она совершает!

"Тейлор», — напомнила она себе. Она влюблена в Тейлора, и хочет, чтобы он относился к ней как к женщине. Вот ее цель.

Она вернулась из уборной в душный кабинет, переполненный людьми, которые пытались понять, что такое профсоюз. Аманда снова объясняла, что они не лишатся работы, если попросят подвезти на поля воду.

Она взглянула на Монтгомери, когда он занимал свое место. Волосы у него на затылке были расчесаны, и ей захотелось взлохматить его, но пока она смотрела, руки Ривы скользнула по волосам Хэнка и пригладила их. Затем Рива прошла мимо Аманды и на ходу тихо шепнула:

— Зачем тебе оба? Отдай мне хоть одного. С виноватым видом Аманда обратила свое внимание на семейство индийцев, сидящее перед ней. Она пыталась подобрать язык, на котором они бы поняли ее, и больше не смотрела на Хэнка.

Но Хэнк не мог отвести глаза от Аманды. Раза два он не смог вспомнить, что такое профсоюз. Он все думал, как она могла показаться ему когда-то маленьким, нервным, надутым и бесчувственным снобом. Но это было до того, как он впервые прикоснулся к ней.

Рива несколько раз напомнила ему о работе, и Хэнку пришлось прекратить мечтания.

— Скажи, есть в округе место, куда бы я мог пригласить девушку? — спросил он. Рива одарила его самой поощряющей улыбкой.

— Возле Террилла ярмарка, и я умираю от желания пойти туда, — с явным намеком ответила она.

— Ярмарка. Отлично, — Хэнк быстро написал записку Аманде, засунул листок в стопку других бумаг и попросил Джо все отнести на ее стол.

Аманда разговаривала с семьей испанцев. Увидев записку, она автоматически перевела ее вслух, как делала это по десять раз на дню.

Миловидная женщина улыбалась, слушая как ее симпатичный муж отвечает, что будет рад пойти в синематограф сегодня и на ярмарку завтра вечером. Аманда залилась краской до самых корней волос.

В полпятого Хэнк остановился у ее стола.

— Итак? — спросил он.

— Я обручена с другим. Я не могу пойти на свидание с вами.

— Я подумал, что тебя стоит обучить, как вести себя на свидании. А то еще утомишь Тейлора до смерти, читая ему лекции.

— Ox, — в растерянности произнесла она. Ей хотелось пойти на свидание, хотелось пойти в синематограф с Хэнком, сидеть там рядом с ним. К тому же она опасалась, что он скоро уедет. — Хорошо, я пойду.

— А завтра на ярмарку?

— Да, — с трудом ответила она. Рива стояла недалеко, присматриваясь и прислушиваясь ко всему, что происходит. Нечестно, что Аманда получает вое, в то время как самой Риве достается так мало. Потом она улыбнулась. Она подумала, что скажет жених Аманды, если узнает, где его невеста проводит вечера.

Остаток дня Аманда провела в предчувствии чего-то необыкновенного. Несколько раз она напомнила себе о Тейлоре, но тут же говорила, что все делает только ради него.

В шесть часов Хэнк подошел к столу.

— Готова? — спросил он. — Сеанс начнется в полседьмого.

Аманда взяла сумочку и вышла вместе с ним.

Рива стояла у двери и смотрела им вслед.

— Ревнуешь? — спросил Джо, посмеиваясь над ней.

— Может, и ревную, — ответила Рива. — Все достается богатым.

— Ты думаешь, Хэнк любит Аманду, потому что она богатая? Тогда тебе стоит взглянуть, как он смотрит на нее, когда она проходит по комнате. Его куда больше интересует, то, что есть у нее, а не у ее папаши.

— А тебя кто спрашивает? — обиделась Рива. — Впрочем, знаю я одного человека, которому захочется узнать, что происходит между этими двумя.

Она вышла из штаба и направилась к ранчо Колден.

Хэнк шел позади Аманды. Они направлялись в Оперу, где находился и синематограф. Он не прикасался к ней, хотя страстно желал этого.

— Если бы мы были обручены, ты бы сейчас шла со мной под руку, — сказал Хэнк, подставляя Аманде руку.

Аманда улыбнулась ему.

— Еще что-нибудь?

— Во время сеанса ты можешь испугаться. Я слышал, что в этой картине жизнь героини подвергается опасности от начала до самого конца.

— И что делать, если я испугаюсь?

— Прижмись ко мне, — ответил он, целуя кончики ее пальцев. — Я утешу тебя.

Несколько мгновений она смотрела на его губы, но тут же очнулась и отвела взгляд.

— Пожалуйста, помните, профессор Монтгомери, что вы — мой учитель, а не мой жених.

— Я ни на секунду не забываю об этом.

Он провел ее в темноте зала к первым рядам, и они заняли места в середине ряда.

Аманда не знала, какие требования следует предъявлять к кинокартинам, но никогда не ожидала, что этот вид развлечений может быть таким захватывающим. Опасности, преследовавшие молодую актрису, были такими настоящими. Злодей был таким ужасным, он строил такие отвратительные и подлые планы, пытаясь похитить героиню!

Хэнк наблюдал за Амандой. Все эмоции отражались на ее лице, как у ребенка. Когда злодей осуществлял свой особенно мерзкий план, она схватила Хэнка за руку, и он обнял ее и прижал к себе. А когда героиня чуть не оказалась под колесами поезда, Аманда спрятала лицо на груди Хэнка. Ни одна кинокартина не нравилась ему так сильно.

Когда все закончилось, и в зале зажегся свет, он был разочарован тем, что надо уходить и что он больше не может прикасаться к Аманде. По тому, как она продолжала сжимать его руку, он понял, что она испытывает те же чувства.

— А что сейчас делали бы жених и невеста? — спросила она, сжимая руку, которой он обнимал ее. Хэнк пригласил ее сегодня только в синематограф. Неужели сейчас она вернется домой и обнаружит, что Тейлор запланировал вечер поэзии? Разве она сможет читать стихи после того, как видела, что женщину чуть не переехал поезд?

— Я бы сводил тебя в какое-нибудь тихое местечко поужинать, туда, где были бы свечи и музыка, и мы бы немного потанцевали.

Аманда подумала, что Хэнк просто отвечает на вопрос, а не приглашает ее.

— А я бы не смогла пойти. Я даже не умею танцевать.

— Ты бы научилась. У тебя способности к быстрому обучению.

— Все зависит от учителя. Его губы находились очень близко от нее, и она надеялась, что он поцелует ее.

— Эй! Вы двое! Что, собираетесь заплатить еще за один сеанс? — закричал какой-то человек с другого конца зала.

Хэнк и Аманда отпрянули друг от друга и поспешили из зала. Выйдя на улицу, Аманда с неохотой подумала, что теперь должна попросить Хэнка отвезти ее домой.

— Знаешь, — сказал вдруг Хэнк, — тебе действительно надо научиться танцевать. Вдруг вы с Тейлором окажетесь на приеме в Белом доме и президент пригласит тебя на танец? Что ты ему скажешь? Что ты не умеешь?

Аманда воспрянула духом.

— Вы правы. Но я не могу танцевать в этом. — Она посмотрела на свой строгий темно-синий костюм. — А мое платье для танцев разорвано.

Хэнк взял ее за руку.

— Ничего, справимся. Там, где я купил то платье, полно других.

— Вы хотели видеть меня? — спросил Тейлор Дрисколл, оглядывая Риву, стоявшую в освещенной заходящим солнцем гостиной ранчо Колден. Он говорил себе, что она слишком накрашена, а ее платье безвкусно, но тем не менее чувствовал: его влечет к ней. Ему захотелось увидеть ее умытой и в чем-нибудь простом и дорогом, может, светло-синем. — Чем могу служить?

Рива заметила желание, нараставшее в этом мужчине. Он, конечно, зануда, но она смогла бы заставить его расслабиться. Ей захотелось поцеловать его, увидеть, как он тянется к ней в поцелуе. Рива отвернулась.

— Чувствую себя ябедой, — заговорила она. — Пришла рассказать об Аманде, но сейчас не уверена, что это стоит делать. Мне лучше уйти.

Но Тейлору не хотелось, чтобы она уходила. Ему было очень одиноко последние несколько недель, хотя он не признавался в этом даже самому себе. Аманда постоянно отсутствовала, с Гаркером он не встречался, а миссис Колден отказывалась разговаривать с ним, когда они случайно сталкивались.

— Подождите, — сказал он Риве. — Не хотите остаться и выпить чаю? Или, может быть, немного шерри?

"Чай, — подумала Рива. — И подадут в серебряной посуде». Она посмотрела на Тейлора и увидела немую просьбу в его красивых темных глазах. «Берегись, девочка, — предупредила она сама себя. — Он тебе не нужен». Она знала, что за стенами этого дома он окажется таким же бедняком, как и она сама. Деньги у него появятся только в случае женитьбы на Аманде.

— Да, — услышала она собственный голос. — Я бы выпила чаю.

Спустя час она вернулась к вопросу, ради которого пришла, и рассказала Тейлору об Аманде. Внешне он воспринял новость спокойно, но она видела боль в его глазах. И бешенство. Еще бы — Аманда не сумела отшить парня, когда тот зашел слишком далеко. Она даже не умела танцевать. Интересно, ее жених был таким же необразованным?

— Итак, вы считаете, что между ними возникло взаимное влечение? — спросил Тейлор, стараясь не выдать своих чувств. Аманда была первой женщиной, которой он позволил себе поверить, и она предала его.

— Могу ли я говорить откровенно? Хэнк, конечно, не мужчина, а мечта, но и вы хороши — даже не пытаетесь бороться с ним. Вы преподнесли Аманду на серебряном подносе.

Тейлор обиделся:

— Я действительно попросил ее сопровождать профессора Монтгомери, но я не думал, что…

Рива со стуком опустила чашку:

— А почему бы вам не врезать Хэнку?

— Прошу прощения?

— Хотя нет, идея плохая, — продолжала она. — Я видела, что он сделал с Сэмом Райаном. Думаю, у вас нет ни шанса. Но у вас есть определенные преимущества — вы же обручены с Амандой. Завтра она собиралась на ярмарку в Террилле вместе с ним. Пригласите ее сами. Она должна ходить с вами, раз вы обручены.

— На ярмарку? — переспросил недоверчиво Тейлор. — Не думаю, что это возможно. Завтра вечером у меня по плану изучение Теккерея и…

— Чтение? — Рива даже поперхнулась, а затем с интересом посмотрела на Тейлора. — Слушайте, а как вы делали предложение Аманде? Как это происходило?

— Мисс Эйлер, вы вмешиваетесь в мои личные дела.

— А все-таки? Вы опустились перед ней на колени и сказали, что умрете, если она не выйдет за вас замуж?

— Не думаю, что…

— Так я и знала, — она выпрямилась на маленьком жестком кресле. — Хэнк бы сделал именно так. Будьте уверены, если бы Хэнк делал предложение, это было бы очень романтично. Он нанял бы скрипачей и держал бы под рукой ванну шампанского. Он заставил бы женщину почувствовать себя самой прекрасной, самой желанной в мире.

— Понятно, — сказал Тейлор и, как ему показалось, действительно понял. Мисс Эйлер говорила о романтике. — Вы думаете, Аманде это бы понравилось?

— Всем женщинам нравится, когда за ними ухаживают. Всем женщинам хочется, чтобы мужчины совершали безумства ради них. Вот что такое любовь: мужчина показывает женщине, что она ему интересна. Не обязательно использовать цветы и скрипки, мужчина может просто дать понять, что хочет видеть женщину радом с собой постоянно. Ревность тоже очень романтична. Если вы любите Аманду, то должны показать ей это.

— Я подарил ей кольцо, — защищаясь, ответил Тейлор.

— И я ни разу не видела его на руке Аманды. Вы случайно не проговорились, что я вам помогала выбирать это кольцо?

— Кажется, я действительно упомянул этот факт.

Рива хмыкнула. В этом мужчине чувствовалась страсть, но она скрывалась где-то очень глубоко. Кто-то должен помочь вызволить ее наружу.

— Мистер Дрисколл, говоря абсолютно откровенно, вы теряете Аманду. Пока вы соберетесь с силами и начнете сражаться за нее, она убежит с Хэнком Монтгомери. Не с ним, так с бродячим торговцем.

Тейлор беспомощно смотрел на Риву. Что значит «сражаться»? Может, обратиться к стихотворениям Роберта Бернса? Рива видела его растерянность.

— Пригласите Аманду на ярмарку, развлеките ее. Выиграйте несколько призов, покатайте на карусели. Проведите сквозь Туннель Любви и страстно поцелуйте. Проводите домой и попытайтесь ворваться в ее комнату. Заставьте ее думать, что сходите с ума из-за нее.

Тейлор смотрел на Риву. Он не мог представить, что сделает хоть что-то из предложенного ради Аманды, но ему захотелось поцеловать мисс Эйлер.

Рива поняла его взгляд, и больше всего на свете захотела коснуться этого мужчины. Ее привлекала его скованность и смущение.

— Наверное, мистер Дрисколл, вы не сильны в страстных поцелуях.

— Наверное, нет, — тихо ответил он. Медленно они потянулись навстречу друг другу, и когда их губы соприкоснулись, эффект был подобен удару тока. Тейлор притянул руками голову Ривы.

Она первая оторвалась от него и посмотрела в его темные глаза. «Бедняк, — твердила она себе. — Помни об этом. Он беден, как церковная мышь. Влюбишься в него и закончишь жизнь с шестью детьми на руках, без крошки еды в доме».

— Неплохо, — произнесла она вслух. — Но вам нужно работать. Пригласите Аманду на ярмарку и попрактикуйтесь с ней. А мне пора идти.

Ей нужно спасаться бегством, пока сама не занялась «практикой» с Тейлором. — До свидания, мистер Тейлор.

— Но магазин закрыт, — говорила Аманда Хэнку. Они стояли перед витриной. Там, за стеклом, висело роскошное шелковое платье для танцев, с кружевной отделкой на корсете.

— Помнишь сказку об Алладине? Я тоже знаю волшебные слова, распахивающие любые двери в любой час дня и ночи.

Она посмотрела на него. Когда он вот так улыбался, у нее подкашивались колени.

— И что это за слова?

— Плачу наличными, — ответил он, и Аманда рассмеялась. — Пошли, хозяйка магазина живет на втором этаже. Попросим ее открыть двери и подберем платье для тебя.

Аманда почувствовала укол ревности, увидев, с какой готовностью хозяйка распахивает перед Хэнком дверь — уже второй раз. В этом магазине он купил предыдущее платье для Аманды.

Когда они спускались позади хозяйки в магазин, Аманда сказала:

— Похоже, вы с ней очень дружны. Хэнк остановился в темноте и прижал Аманду к стене.

— Если бы это было настоящее свидание или если бы мы были на самом деле обручены, а бы решил, что ты ревнуешь. Так ты ревнуешь, Аманда?

— Конечно нет. Как я могу ревновать вас, если влюблена в другого?

— Кого бы ты предпочла увидеть целующим эту хорошенькую продавщицу — меня или Тейлора?

— Я уже привыкла видеть, как вы целуетесь с самыми разными женщинами. Странно, что вы не используете это в качестве условия для приема новых членов в профсоюз: «Если хорошенькая женщина хочет быть принята в профсоюз, она должна поцеловаться с профессором Монтгомери».

Он рассмеялся и отодвинулся от нее, позволяя спуститься вниз. Попав в магазин, Аманда забыла о всех мужчинах мира. Ей не приходилось бывать в магазинах с четырнадцати лет, с момента приезда Тейлора. Она была так загружена занятиями, что уже не обращала внимания на одежду, которую подбирал для нее Тейлор — простые платья, закрывавшие ее тело с ног до головы. Но теперь перед ней висели открытые платья из самых замечательных тканей — шелка, атласа, кружев.

Она обернулась и посмотрела на Хэнка.

— Вперед, — скомандовал он, забавляясь ее растерянностью. — Перемерь все. Купим, что захочешь.

— Пошлите счет моему отцу, — сказала она, прежде чем прикоснуться к великолепному платью из голубого атласа.

— Я сам за все заплачу, — тихо сказал Хэнк хозяйке. Идея купить что-нибудь, что будет касаться кожи Аманды, очень привлекала его.

— И присоедините к платью вот это, — добавил он, указывая на белье из розового шелка с атласными вставками.

Аманда мерила платье за платьем, демонстрируя каждое Хэнку. Она не могла объяснить, как он это делает, но благодаря ему она чувствовала себя самой красивой женщиной в мире. Она выбрала пять платьев, тут же надев то, что висело в витрине. Хэнк донес пакеты до машины.

— Как я выгляжу? — спросила она. Начинало темнеть, и особенно темно было в том месте, где Хэнк оставил машину. — То есть, если бы вы были мужчиной, а я — женщиной, просто женщиной, не знакомой вам, вы бы заинтересовались… Ну, вы бы подумали, что я выгляжу привлекательно?

Хэнк швырнул свертки на пассажирское сиденье машины, схватил Аманду за руку и потащил ее в самую темноту, под деревья, стоявшие неподалеку.

— Аманда, — нежно произнес он, — если бы ты была моей, я бы так восхищался твоей красотой, что…

Он поднял ее руку к своим губам и нежно куснул ладонь у основания среднего пальца. Это был не поцелуй, Хэнк словно хотел проникнуть сквозь кожу Аманды. Он двигался от пальцев к середине ладони, продолжая покусывать руку. Вскоре она чувствовала его губы и зубы на запястье, затем все выше и выше, на внутренней стороне локтя, где он остановился, чтобы поцеловать самые нежные участки ее кожи.

Голова Аманды запрокинулась, глаза закрылись, она подставляла поцелуям Хэнка обнаженные плечи. Он целовал ее плечи, затем спустился по правой руке к ладони и начал покусывать кончики пальцев.

— Аманда, — произнес он. Два ее пальца все еще были у него во рту, и она чувствовала его язык, зубы, горячую влагу внутри рта.

— Да, — ответила она, и это «да» относилось ко всему, чего бы он ни попросил.

— Вот что бы я сделал, если бы ты была моей.

Аманда смотрела на него и даже в темноте смогла разглядеть, как раздуваются его ноздри, как пылают страстью его глаза. Зачарованная, как кобра флейтой, она смотрела, как Хэнк погружает ее пальцы в глубину рта. Ее тело начало пробуждаться, но когда она уже была готова сама наброситься на него, Хэнк отпустил ее руку.

— Пошли, поедим чего-нибудь, — сказал он и повел Аманду к машине.

Она села, разместив свертки на коленях.

По дороге в ресторан Хэнк молчал. Он понимал, что играет с огнем, но не мог остановиться. Он знал, что может увести Аманду у Дрисколла. Но это будет несправедливо по отношению ко всем ним. Под прекрасной оболочкой Аманды все еще таилась порядочная маленькая леди. Эта женщина не могла принадлежать ему, какой бы желанной она ни была.

Аманда думала почти об этом тоже. Он был бедняком, бунтарем, и она не могла быть с ним. Когда он не прикасался к ней, она помнила, кто он такой. Он был мужчиной, с которым можно флиртовать, но не тем мужчиной, которого может полюбить женщина. Если же она полюбит его, ее ждет ужасное будущее.

Она постаралась не думать об этом, пока смотрела, как Хэнк ведет машину и его профиль вырисовывается при свете луны и уличных фонарей. Но она видела его сильные руки на руле, видела, как он переключает ручную передачу. Она видела, как двигаются мускулы на его ноге, когда она нажимает педаль газа.

Хэнк взглянул на нее, заметил голод в ее глазах, и здравый смысл покинул его. Он положил правую руку на колено Аманды и почувствовал шелк.

— Ты когда-нибудь носила чулки другого цвета?

— Тейлор утверждает, что это самый подходящий для леди цвет. Хэнк рассмеялся:

— Он или дурак, или знаток.

"Не знаю, кто именно», — подумала Аманда.

Тихий ресторанчик находился на самой окраине. Остановив машину, Хэнк несколько мгновений смотрел на Аманду. Она поняла, что он собирается сказать нечто серьезное, и прикрыла ладонью его рот.

— Пусть все идет, как идет, — тихо произнесла она, после чего опустила руку. — А как жених помогает невесте выбраться из машины?

Он улыбнулся ей. Похоже, она знала правила игры, и то, что происходило между ними, все еще оставалось игрой.

— Сначала он целует ее.

— Да? — сказала Аманда и подставила щеку.

Хэнк провел по ее лицу кончиками пальцев. С каждым днем ее прическа становилась все проще и естественней.

— А может, и не целует. Аманду очень мало дразнили в жизни, и никогда ее не поддразнивал мужчина.

— Ах ты! — выдохнула она, а когда Хэнк, защищаясь, поднял руки, набросилась на него, роняя пакеты на пол. Она колотила его, а Хэнк заслонялся руками, не позволяя наиболее соблазнительным частям ее тела касаться его.